Снег как пепел

8

Ответ на вопрос, почему Генерал назначил местом нашего сбора Корделл, остается для меня тайной. Я понимаю, что это ближайшее к нашему бывшему лагерю королевство, но я прекрасно помню и то, как Генерал его бранил. Король Ноум — трус, прячущийся за своими богатствами и, как все остальные правители Гармонии, присвоивший себе силу накопителя. Поэтому на следующий день нашего пути на северо-восток я снова не выдерживаю. Мне нужно знать ответ на вопрос, который я задала больше десятка раз. К тому же меня подстегивает мысль, что у нас с Генералом сейчас что-то вроде перемирия и он назвал меня солдатом. Это же что-то значит?

— Почему мы едем за помощью в Гармонию?

Генерал косится на меня. На его лице отражается досада, но губы кривятся в улыбке.

— Может статься, настойчивость не доведет тебя до добра.

— Может статься, в трудный час она поможет мне добиться ответа.

Генерал фыркает.

— Важно не то, что Корделл — королевство Гармонии. Важно то, что он рядом с нами. А мы сейчас спешим.

Вероятно, Генерал отчаялся, если он ожидает получить помощь в Корделле.

Нет, тут не все так просто. Может, я и догадываюсь о причине, побудившей его принять такое решение, но все равно чувствую какой-то подвох.

— Каким будет наш следующий шаг?

Генерал устремляет взгляд на горизонт — на бесконечное волнующееся море травы пшеничного цвета и палящее сверху солнце.

— Заручиться поддержкой, — тихо произносит он. — Собрать армию. Освободить Винтер.

Как будто это так просто сделать. Вот уже шестнадцать лет мы работаем только над этим. Хотя теперь, с половинкой медальона в руках, наша цель наконец достижима. Вся моя жизнь была подчинена одной лишь задаче — достать первую половинку медальона, и я никогда не задумывалась о том, что будет дальше.

— Подождите… У нас ведь нет второй половинки медальона. С чего Ноуму нам помогать? И где вообще вторая половинка?

Генерал смотрит на меня, сжав губы в тонкую линию.

— Нам придется пойти на риск как раз из-за второй половинки медальона, — ровным голосом произносит он. Вроде и отвечает на мой вопрос, но в то же время чего-то не договаривает. — Если бы ты хотела что-то спрятать, сберечь от всего мира, но так, чтобы самой всегда знать, где эта вещь находится, куда бы ты ее положила?

— Я бы, наверное, держала ее при себе… — кошусь я на Генерала. — Нет?

Он пожимает плечами.

— Ангра носит вторую половинку медальона с собой? То есть на себе?

Генерал молчит, давая мне возможность самой сложить кусочки мозаики воедино. Он часто так делает и порой этим слегка раздражает.

— Значит, одну половинку медальона Ангра постоянно перемещал по миру, чтобы нам было сложно ее вернуть, а вторую все это время носил на собственной шее? — Я удрученно качаю головой. — А я-то думала, что мы, раздобыв с таким трудом первую половинку, добились успеха.

— Так и есть, — возражает Генерал.

Я оживаю.

— Почему вы не поехали с Мэзером?

Вопрос звучит прежде, чем я успеваю его обдумать. Дело не в том, что Дендера не сможет поддержать Мэзера в бою, встав с ним плечом к плечу, наоборот, несмотря на то что ей не нравится сражаться, она наш второй лучший воин ближнего боя. Но Генерал-то — первый! А самый лучший воин должен защищать Мэзера.

— Нельзя допустить, чтобы схватили сразу и его, и меня. — Генерал перекидывает вперед свой мешок и открывает его. — Мы оба слишком важны для нашего дела.

Он протягивает мне полоску вяленого мяса. Я смотрю на него, ожидая дальнейших объяснений, но, положив в рот ломтик сыра, он погружается в молчание.

Вот так. Он со мной не потому, что волнуется за меня, не потому, что хочет меня защитить. Его поступки никак не связаны со мной. И никогда не были связаны. Сунув вяленое мясо в карман, я задеваю пальцами лежащий там маленький голубой камень и провожу подушечками по его шероховатой поверхности, представляя исходящие от него потоки силы. Будто они устремляются к самому сердцу. Представляю, что лазурит в моей ладони — настоящий накопитель, мой собственный источник нечеловеческой силы, символ мощи и напоминание о Винтере.

Я вынимаю руку из кармана. Мне не нужна мнимая сила. Я сама обладаю достаточной силой — без магии, накопителя или чего-то в том же роде. Однако было бы приятно хотя бы раз не чувствовать себя такой слабой и, оглядываясь на все свершенное нами, не думать о долгой, лишенной комфорта жизни. Было бы приятно быть могущественной.

На закате мы останавливаемся на привал. К этому времени, измученная жарой и сомнениями в том, что Генерал меня любит, я превращаюсь в сплошной комок нервов. Поэтому, когда Генерал встает на стражу первым, я сразу же ложусь спать, надеясь, что сон очистит мои мысли. Поразительно, но я почти сразу погружаюсь в дрему, чего не случалось уже долгое время, как будто разговор с Генералом снял с моих плеч небольшую часть груза. Ненавижу то, как важно для меня его мнение.

Я смежаю веки, сворачиваюсь клубочком в волнах золотистой травы и соскальзываю в сон, точно падающая в ночи с темного неба звезда.

Я стою на булыжной мостовой среди припорошенных снегом домов, обледенелых оград и покрытых инеем окон. Небо затянуто плотным слоем дыма, что струится из дымоходов промышленных зданий, расположенных на окраине города. Это Дженьюри. Его улицы знакомы мне так же, как биение собственного сердца. Окружающая картина создана по историям других людей, по украденным образам и эмоциям. Но я стою, парализованная страхом, сковавшим мои руки и ноги, и сердце бьется все чаще и чаще. Я с таким восторгом внимала рассказам о Дженьюри, что за все эти годы он снился мне множество раз. Так почему я сейчас так напугана?

Толпа людей врезается в меня и разливается по петляющим улицам города. Я срываюсь вместе с ней, и мы бежим, что есть силы бежим, а вокруг взрываются снаряды и летят осколки. Это ночь падения Винтера.

— Нет, — выдыхаю я.

Нельзя бежать. Нас гонит в ловушку Ангра. Он всех нас уведет, всех нас пленит…

— Нет! — кричу я снова и снова, цепляясь за мечущихся людей.

Но они не останавливаются, не слушают меня — ужас заточил их в свои непроницаемые стены. И вдруг я оказываюсь в безопасности. Смена картины происходит так быстро, что я от неожиданности отступаю и натыкаюсь спиной на стену. Я нахожусь в небольшом уютном кабинете, теплом и освещенном стоящей слева костровой чашей. Земляной аромат горящего угля успокаивает меня — аромат не принадлежащих мне воспоминаний. Окно напротив распахнуто в ночь, и в комнату влетают одинокие снежинки.

Люди в кабинете не замечают меня. Их внимание обращено на стоящую у двери женщину с ниспадающими волной белыми волосами. Ей не больше тридцати, и ее нежное лицо выражает такое безграничное спокойствие, какого я еще ни у кого не видела. Как будто ничто, даже пушки Ангры, не могут его поколебать. На ее шее висит медальон. Накопитель. Это Ханна.

— Простите, — тихо говорит она, и по щекам ее текут слезы. — Я не могу выразить…

— Нет! — вскидывается Генерал.

Здесь Генерал. И Элисон рядом с ним, и Дендера за его спиной, и Грег, и Кристалла. Живая. Они все здесь, все живы…

Я хочу закричать, но мои губы зажимает чья-то рука. Генерал прожигает меня в сумерках взглядом. Пробуждение вышло резким, и я растерянно моргаю, еще находясь под воздействием сна. Сердце успокаивается. Мне уже снился Дженьюри. И Ханна мне тоже снилась. Уверена, все мы видим наше королевство во снах — Винтер занимает почти все наши мысли, тут не о чем волноваться. Но меня не оставляет какое-то неприятное ощущение.

Генерал кивает направо, привлекая мое внимание к топоту копыт. Земля под копытами скачущих лошадей дрожит. Я лежу, распластавшись на земле. Генерал убирает ладонь с моих губ, и я осознаю:

— Спринг? — одними губами спрашиваю я.

Генерал качает головой.

— Они едут с юго-запада, — шепотом отвечает он. — На северо-восток.

Я прищуриваюсь. Генерал явно ждет, что я пойму, чья армия галопом несется на нас, однако я теряюсь в догадках. На юго-западе расположены Саммер и Отем. Саммерианцы покидают свое королевство только в одном случае — если им нужно пополнить свои бордели, но почти никогда не удаляются от своего дома на столь большое расстояние, ведь Яким с Вентралли гораздо ближе и переполнены потенциальными рабами. Отем по горло загружен своими проблемами, грозящими распадом королевства. Им пришлось перебиваться два поколения без наследницы престола, пока у нынешнего короля не родилась дочь. Сейчас малышке всего один год, а природа магии такова, что владельцы накопителей могут использовать ее в полную силу, только став подростками. Нужно, чтобы они были способны осознанно перенаправлять магию, а дети не в состоянии ни обуздать силу, собранную в королевском накопителе, ни управлять тем, что им удалось вызвать.

Однако у Отема есть могущественный союзник — Корделл. Два года назад сестра короля Ноума вышла замуж за правителя Отема. Благодаря этому браку королевство Отем, чей накопитель подчиняется женской линии королевской династии, обзавелось маленькой наследницей прямо перед лицом нависшей опасности от Ангры: как только Винтер полностью ассимилировался со Спрингом, Ангра решил захватить власть над ослабшим, не имеющим наследницы Отемом. После рождения принцессы Ангра участил атаки на Отем в попытке покорить королевство прежде, чем наследница научится управлять магией. А так как Ноум связан с Отемом узами брака и крови, одно из самых могущественных королевств Гармонии вынуждено позаботиться о королевстве Сезонов по причинам, не касающимся его близости к Кларинским горам. Так вот почему Генерал ведет нас в Корделл. Ноум должен помочь нам остановить Спринг, иначе Ангра прикончит его сестру и племянницу. И если топот копыт о чем-то и говорит, так это о том, что он уже помогает.

— Корделл! — визжу я, взволнованно ударяя по земле кулаками. — Это корделлианцы. Возвращаются из Отема?

Генерал касается моего носа, мол, «неплохо-я-тебя-выучил», а потом вскакивает и издает пронзительный свист. Звук эхом проносится по темной долине, и десятки пар копыт останавливаются. Сердце гулко бьется в груди. Я очень надеюсь, что это корделлианцы и что хотя бы часть из них пожалеют путников, из какого бы королевства те ни были. Потому что, если они относятся к королевствам Сезонов с предубеждением или если они из Спринга… Но Генерал не допускает подобных ошибок. Надеюсь на это.

Я тоже встаю. В отдалении от нас темным пятном маячит вооруженный отряд. От него отделяется тень — черный силуэт всадника на лошади — и скачет вперед. При его приближении становятся различимы корделлианский золотисто-зеленый мундир и медали. Это офицер. В одной руке он держит меч, в другой поводья, чтобы можно было одновременно управлять лошадью и, если что, проткнуть нас мечом. Близко офицер не подъезжает, но останавливается на таком расстоянии, чтобы мы видели его лицо.

— Назовитесь, или… — Он замолкает. Его глаза потрясенно расширяются — да так, что белки блестят в темноте. — Златые листья! — восклицает он.

Я удивленно моргаю. Должно быть, так выражаются в Корделле.

— Винтерианцы?

Я провожу рукой по своим белым волосам, перекидываю их через плечо и сглатываю комок, вставший от волнения в горле. Сейчас все решится. Или он плюнет в нашу сторону и скажет что-нибудь уничижительное о королевствах Сезонов, или поможет нам.

Генерал выходит вперед.

— Уильям Лорен, генерал Винтера. Это Мира, — указывает он на меня, — тоже винтерианка. На наш лагерь напали солдаты Ангры. Мы направляемся в Корделл.

Офицер опускает меч, и я слегка расслабляюсь.

— Любой ищущий спасения от Ангры — желанный гость Корделла. Я — Доминик Рой, капитан пятого корделлианского батальона.

Видимо, то, что Доминик опустил меч, послужило сигналом его соратникам — они мгновенно убрали свое оружие. Они не станут плевать в нас… они нам помогут. Я улыбаюсь.

— Вы обещаете нам в Корделле теплый прием? — уточняет Генерал.

Доминик дает знак своим людям, и двое из них послушно проталкиваются вперед, ведя в поводу лошадей без седоков. Лицо Доминика на секунду искажает гримаса, но, может, это лишь игра лунного света.

— На самом деле, все, что я могу вам обещать, — это сопроводить вас до Битая.

Битай. Столица Корделла. Что может быть лучше? Нас проводит в столицу целый батальон солдат во главе с капитаном, который явно недолюбливает Ангру и не настроен против королевств Сезонов. Уж не Генерал ли, стоя сегодня ночью на страже, на звезды желания загадывал?

— Мы принимаем ваше предложение, — говорит Генерал. — Ваше великодушие будет вознаграждено.

Двое вышедших из батальона солдат подводят к нам лошадей. Я взбираюсь на одну из них и ловлю взгляд Генерала. Он сидит на своей лошади, опустив плечи и немного ссутулившись, — таким расслабленным я не видела его с моего возвращения из Лайнии. Потому что с тех пор… Сердце щемит, и я закрываю глаза. Нельзя позволять себе думать о том, что случилось. Нельзя позволять себе волноваться о тех, с кем мы разделились, и мучиться вопросом, добрались ли они до Корделла. Во всяком случае, пока мы не окажемся в безопасности… в относительной безопасности.

К утру следующего дня море пшеничного цвета травы отступает назад. Выпрямившись в седле, я широко распахнутыми глазами вбираю в себя красоту резко изменившегося пейзажа. Я никогда не бывала в Корделле. Не было причин ехать в королевство, ненавидимое Генералом, когда пищу и все необходимые вещи мы могли достать в других королевствах. Но сейчас я жалею, что мы не бывали здесь раньше. Тут прекрасно. Трава под копытами лошадей такого ярко-зеленого цвета, что больно глазам. Впереди разворачиваются пологие холмы с живописно рассаженными кленами, листва которых только-только начала приобретать огненно-золотистые оттенки. Мы проезжаем мимо фермы, и нас окутывает легкий цветочный аромат — так пахнет лаванда, один из самых популярных и дорогостоящих продуктов Корделла. Некоторые солдаты приветственно машут фермеру и его работникам, и те, побросав ведра и инструменты, машут в ответ.

Мы едем дальше, оставляя позади работников с их буйно цветущими фиолетовыми полями. Солдаты, оживленные солнцем, зеленью и ароматом лаванды, гикают и кричат — они счастливы, что вернулись домой. Генерала, кажется, не воодушевляет всеобщее возбуждение. Он внимательно оглядывает каждую встречную ферму, каждую деревеньку. Наверное, подмечает, сколько тут зажиточных домов, сколько изобильных полей. Выражение его лица не меняется, но в этой неизменности я читаю ту же ярость, что овладевала им при любом упоминании Ноума.

Так же, как Винтер использовал магию главным образом на горнорудное дело, Корделл использует накопитель для возникновения благоприятных возможностей, чтобы его жители могли обернуть любое положение дел во благо себе и получить наибольшую выгоду. Предприимчивые, находчивые, жуликоватые — как их только не называют — они даже «листья обращают в золото». Эту корделлианскую присказку Генерал пояснил нам на уроке: корделлианцы настолько ловки в извлечении выгоды, что кажется, будто златые монеты у них растут прямо на деревьях. Что объясняет восклицание Доминика…

«Златая листва!» Однако, несмотря на то что Корделл обладает нескончаемыми ресурсами, Ноум не спешит создавать политические союзы с кем-либо, кроме столь же богатых королевств Гармонии. Брак своей сестры с королем Отема он посчитал позором, с чем, впрочем, постепенно смирился, найдя определенную выгоду и для Корделла. Но опускаться до того, чтобы помогать винтерианским беженцам?..

После трех часов петляний по зеленым и лавандовым полям перед нашим взором открывается еще более великолепный вид: Битай. Город раскинулся на широком плато в окружении двух десятков поселений, в которых бурлит жизнь. Чем ближе мы подъезжаем, тем плотнее стоят дома, тем больше становится людей, пока батальон не выходит на булыжную мостовую, в конце которой опущен подъемный мост, ведущий к городским воротам.

Стоит нам пройти через ворота, как город взрывается вокруг оглушительным шумом: криками торговцев, гремящими колесами экипажей, ревом ослов. Здания выстроены вдоль длинных серых мостовых в идеальной симметрии, улицы изгибаются под четкими углами. Каждое строение, будь то дом, магазин или постоялый двор, — сочетание свинцового с бурым: стены из серых камней под изогнутыми черепичными крышами. Над нами полощут на ветру знамена — лавандовый стебель в центре золотого кленового листа на зеленых стягах. Везде чистота, редкие закоулки украшают фонтаны и виноградные лозы, словно весь город — это часть дворцовых земель. А что, в этом есть смысл: Битай предваряет Корделл — визуальное свидетельство мощи Ноума. Конечно, он будет держать его в образцовом состоянии.

Горожане машут нам, воодушевленно приветствуя солдат, ликуя, что те вернулись из долгого похода. Несколько женщин роняют корзины с продуктами и чуть не опрокидывают лошадей, желая поцеловать своих мужей. Частенько жители отходят назад, завидев меня с Генералом и озадаченно кривя губы при виде двух винтерианцев в Битае. Но солдаты не обращают внимания на их эмоциональное проявление политических предрассудков, они увлеченно машут и кричат в ответ, и их лица сияют от облегчения — они дома. Такое всеобщее проявление чувств вызывает у меня улыбку.

Верность. Гордость. Я ощущаю их в воздухе, в том, как мужчины приветствуют криками прохожих и спрашивают, что нового в Корделле. Эти мужчины любят свое королевство. У них есть то, по чему скучает Генерал, Финн и Дендера, — дом. Батальон переходит на легкую рысь и сворачивает на широкую дорогу из желтого кирпича. Клены образуют над нашими головами живую арку. Сквозь лиственный полог просачивается свет, несколько упавших листочков кружат вокруг кованой ограды, вытянувшейся по сторонам дороги.

Генерал подъезжает ко мне. Я пытаюсь поймать его взгляд, чтобы сообразить, что у нас в планах дальше, но он смотрит строго вперед. И я следую его примеру. Ох ты ж снег небесный! Ничего себе! Полк останавливается, и я прикусываю язык, чтобы не ляпнуть: у короля Ноума что, какие-то комплексы? Понимаю желание иметь роскошное королевство и безупречно чистую столицу, но это?.. Высоченные ворота, где-то в три моих роста, отрезают дворцовые земли от подъездной дороги. Полностью вылитые из золота, они увиты зелеными металлическими лозами, на которых распускаются алые металлические розы и сидят лазурные металлические птицы. И как будто этого кошмара мало, по бокам от ворот стоят золотые клены, чья звенящая листва издает приятную, но слишком звонкую мелодию.

— Сердце их королевства, — шепотом говорит мне Генерал.

И только тогда я осознаю, что наступила тишина и воодушевление солдат сменилось глубокой торжественностью.

— Они из… — Спохватившись, что говорю громко, я понижаю голос: — Из настоящего золота?

Генерал коротко кивает. Из настоящего?! Я разеваю рот. Неудивительно, что Генерал ненавидит Ноума: израсходовать на два дерева столько золота, сколько хватило бы на управление королевством! Солдаты спешиваются, и мы с Генералом идем вместе со всеми. Когда мы оказываемся у ворот, корделлианские мужчины кланяются в пояс и так и застывают в поклонах. Их волосы развевает легкий ветерок. И я вдруг слышу тихое распевное бормотание склонившихся солдат.

Я придвигаюсь к Генералу.

— Что они поют?

Генерал отвечает не сразу. Вид у него недовольный, даже тоскливый и слегка завистливый.

— Оду Витаю.

Солдаты заканчивают свое песнопение двум золотым деревьям, берут в поводья лошадей и деловито ведут их направо, на отдельную дорожку, огибающую дворцовые земли. Доминик отходит от своих людей и показывает на ворота:

— Генерал Уильям, леди Мира…

Я морщу нос, по спине проходит холодок. Лучше бы этому слову ко мне не прилипать — что-то я не уверена, что хочу быть леди.

— Если вы будете любезны последовать за мной, я провожу вас к королю.

У Генерала даже шея багровеет. Это путешествие морально прикончит его. Я чувствую себя не лучше — почти каждая встреча с жителями королевств Гармонии оставляет после себя неприятный осадок: мы идем по городу, и вслед несутся глумливые насмешки. Мы покидаем город, и вслед летят тухлые фрукты. Как не почувствовать себя при этом жалким ничтожеством? И с чего бы Корделлу отличаться от других королевств Гармонии? Но пока мы не встретили здесь ни грубости, ни жестокости, и я послушно следую за Генералом и Домиником.

Мы проходим в ворота и попадаем в роскошный сад. Узкую каменную дорожку перед нами окаймляют карминно-красные кусты азалии и кусты лаванды высотой мне по плечи. В самом ее центре струится вверх вода из фонтана. Частички пыльцы парят в воздухе, подобно крошечным насекомым, преследующим друг дружку в лучах солнца. Справа каменная дорожка сворачивает и исчезает в кленовом лесу — укромном уголке для полночных свиданий и вероломных убийств. Впереди возвышается дворец из того же серого камня, из какого построены остальные здания Битая. Только по сравнению с ним, украшенным четырьмя этажами блестящих окон, балконами из слоновой кости и плотными бархатными портьерами, все они просто карлики.

Когда Доминик взмахом руки зовет нас во дворец, я стремительно разворачиваюсь на донесшийся из кленового леса крик. Генерал тоже останавливается, и его губы изгибаются в улыбке — мягкой и полной облегчения, наполняющей меня спокойствием.

— Мира!

Из зеленой темени леса показывается пятно белых волос и синего шелка — Мэзер. На моем лице расцветает улыбка, сметающая следы усталости от долгого путешествия. Мэзер бросается ко мне и сжимает меня в медвежьем объятии. И плевать, что у меня от него трещат ребра.