Снег как пепел

13

Одна половина конюшни занята стойлами с лошадьми, высовывающими свои любопытные морды из-за заграждений, а вторая представляет собой широкую комнату с дубовыми столами, шкафами и ржавыми оружейными стойками. Двери конюшни распахнуты, поэтому внутри свежо и прохладно, но устилающая каменный пол солома и пыль ясно дают понять, что хозяева тут — мужчины. Мэзер решительно проходит в комнату и останавливается у правой стены. Он вперивает в нее взгляд, вздернув подбородок и скрестив руки.

— Я думал, что, может быть, когда у Винтера будет такое место… — Его голос обрывается, и раздражение, мерцавшее в глазах секунды назад, слегка сходит.

Я встаю позади него и так же складываю руки на груди. Стену закрывает карта. Подробная и чуть ли не в натуральную величину, она показывает всю Приморию от крайних северных Пейзлийских гор до крайних южных Кларинских гор. В самом центре карты лежат зелено-желтым пятном Ранийские прерии и Элриджский лес, а реки Фений и Лэнгстоун делят ее на две почти равные части. Но уникальной эту карту делают изображения королевств: в их центре сверкают маленькие рисунки королевских накопителей.

— Так ты об этом хотел поговорить? — фыркаю я. — О географии?

Мэзер, нахмурившись, качает головой:

— Нет, я… — Он умолкает, не найдя подходящих слов, и проводит рукой по лицу. Когда он снова заговаривает, в его голосе звенит злость, его слова резки и отрывисты. — Я хотел, чтобы ты увидела это. Увидела все. Я хотел объяснить тебе… Снег небесный, да выслушаешь ты меня наконец?

— А ты заслуживаешь, чтобы я тебя выслушала? — огрызаюсь я.

— Нет, — признает он, удивляя меня. — Но ты заслуживаешь услышать то, что я тебе скажу. Ты заслуживаешь этого, Мира. Дело отнюдь не во мне.

Я закатываю глаза, но молчу и не ухожу, что Мэзер расценивает как разрешение говорить. Он вновь смотрит на карту, и его взгляд задерживается на Корделле. В середине территориальных границ Корделла блестит кинжал, а над ним стоит буква «М», указывающая на то, что магией владеют наследники по мужской королевской линии.

— Щит Пейзли подчиняется женской линии, — тихо произносит Мэзер, скользя взглядом по карте. Он словно говорит сам с собой. — Корона Вентралли — мужской. Секира Якима — женской, браслет Саммера — мужской, кольцо Отема — женской, посох Спринга — мужской и…

Сделав шаг вперед, он накрывает ладонью Винтер. Окаймленный на востоке Спрингом, на юге — горами, на западе — Отемом и на севере — Фением, накопитель Винтера занимает обширную часть земли — медальон в форме сердца с единственной снежинкой в самом его центре. Буква «Ж» над ним словно насмешка. Наглядный показатель того, из-за чего вся наша жизнь — борьба.

— Между чередой совещаний у меня едва хватало времени, чтобы свободно вздохнуть, — продолжает Мэзер, — но несколько дней назад я зашел сюда и увидел карту. Доминик сказал, что они повесили ее сюда как напоминание о том, какое место Корделл занимает в мире. Чтобы они смотрели на нее и понимали, кто они есть. Всего лишь кусочек в огромном полотне мозаики Примории.

— Что-то это не похоже на Ноума, — хмурюсь я. — Ему бы вряд ли такое пришлось по нраву.

Мэзер напрягается.

— Ноум и не давал подобного поручения. — Он оборачивается на меня, не убирая ладони с изображения медальона. — Его дал Терон.

Мэзер сжимает пальцы на карте, словно сжимая накопитель в ладони. Задняя часть настоящего медальона висит у него на шее. Рядом с нарисованным медальоном размером в ладонь он смотрится печально и безжизненно.

— Может, Ноуму и нравится делать вид, что Корделл — единственное королевство в мире, — замечает Мэзер, и в его голосе появляются жесткие нотки, — но именно благодаря этой карте его солдаты становятся рьяными корделлианцами. Она напоминает им о том, что они могли быть вентраллианцами, саммерианцами, якимианцами, но нет. Они — корделлианцы. И они готовы сражаться за свою землю. — Мэзер грустно улыбается. — Мне бы хотелось того же для Винтера.

Он отстраняется от карты и идет ко мне — ближе, еще ближе, — пока не оказывается почти рядом. Мы одни, все остальные солдаты тренируются на площадке.

— Я не хотел этого, — тихо говорит он, и слова падают между нами. — Я хочу освободить Винтер, но не хочу… не хочу Терона… для тебя. Я не хочу, чтобы ты считала себя бесполезной и думала, что другого не заслуживаешь, потому что это не так, Мира… и никогда так не будет.

Сердце гулко стучит о ребра. Меня охватывают страх и злость, и я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Замолчи. Пожалуйста, замолчи.

— Я просто не знаю, как быть. — Дыхание Мэзера касается моего лица. — Перед отъездом из лагеря Генерал отвел меня в сторону и сказал, что я должен сделать. Я почувствовал такое опустошение, какого никогда в жизни не ощущал. И впервые по-настоящему понял, сколь многим мы должны пожертвовать, чтобы свергнуть Ангру, сколь мало значат наши жизни, когда нужно достигнуть цели. Я всегда думал, что мы найдем способ… преодолеть это… быть вместе. И клянусь тебе… — Мэзер приподнимает мой подбородок пальцами, принуждая посмотреть себе в глаза, — клянусь тебе, я найду способ все исправить. Я обещал, что восстановлю равновесие, и я выполню свое обещание.

— Нет.

Слово повисает в воздухе. Я растерянно моргаю, но знаю точно, что снова его повторю. Я всю жизнь ждала от него этих слов, так почему же я не кричу «Да!» в ответ на его признание?

— Я сделаю это. Я не позволю Ангре и дальше разрушать наши жизни. Что бы Уильям ни говорил, должен быть другой способ…

— Нет!

Я отхожу назад, отрываясь от него и оставляя частичку себя в его руках. Каждое его слово причиняет мне боль. Одно за другим они падают на гору слов, произнесенных Генералом вчера, и перемешиваются с ними, поднимая во мне смятение. Надежда Мэзера на какой-то другой выход из ситуации — это манящее, всепоглощающее искушение, которого я просто не вынесу. Я уже ощущаю облегчение. Но на самом деле другого выхода нет. Генерал четырнадцать лет пытался его найти.

— Я сделаю это, Мэзер. — Мой голос тих и слаб. — Ради нашего королевства, ради наших людей и тебя. Нам нужен Корделл и этот брак.

Мэзер шарахается, словно я ударила его по лицу. Вверх по его шее расползается краснота, на лбу блестит пот.

— Ты хочешь выйти замуж за Терона?

— Что? — сужаю я глаза.

— Ты хочешь выйти замуж за Терона? Ты не хочешь…

«Не хочешь меня». Недосказанные слова тяжестью ложатся на сердце и давят на меня, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот рухну на покрытый соломой пол.

— Ты идиот, — отвечаю я, впрочем, не опровергая его обвинений. — При чем тут это? Этот брак заключается ради привлечения союзников и спасения нашего королевства. Перестань так себя вести. Ничего не изменилось. Между нами все осталось, как прежде, и этого не изменить. Так должно было быть и так будет.

— Я найду способ это изменить, — возражает Мэзер.

Он делает шаг ко мне, а я — от него. Какой странный танец в конюшне.

— Я всегда собирался это сделать. Я сказал тебе перед нашим расставанием… Я сказал тебе, что все исправлю!

— Откуда мне было знать, о чем ты говоришь? Генерал вдолбил мне в голову, что ты слишком важен, чтобы растрачивать тебя на меня!

— Я никогда подобного не думал! Ты была для меня всем. Всегда! Я не знал, как выдержать, как дождаться твоего взросления. Снег небесный, я все еще не знаю, как это вынести! Но я пытаюсь. Думаешь, что я настолько спесив? Что Уильям заставил меня поверить в то, что я слишком хорош для тебя?

— А что мне еще остается думать? — срываюсь я на крик. Мой голос проносится по всей конюшне. Я отступаю на два шага, зная, что, как бы далеко от него ни отошла, этого никогда не будет достаточно. — Может, у тебя и получается на время забывать о реальном положении дел и воображать себе какую-то другую развязку, но наши жизни нам не принадлежат.

— Думаешь, я не знаю о том, что мы не хозяева своей жизни? — Мэзер стискивает в кулаке половинку медальона. — Я король, Мира!

Я закрываю уши ладонями и мотаю головой, не желая больше ничего слышать.

— Все это неважно. Неважно, чего я хочу, люблю или в чем я нуждаюсь, потому что Генерал всегда будет рядом, чтобы напоминать мне, что нет ничего важнее Винтера.

Мэзер молчит. Его лицо расслабляется, и поверх зажатых ладоней я слышу эхо одного из сказанных мной слов.

— Любишь?

Нет, я этого не говорила. Я не настолько глупа. Я резко разворачиваюсь на звук шагов. Они не должны привлекать внимания, не должны выделяться на фоне криков мужчин на площадке, звона мечей и свиста стрел. В дверях напряженно застыл Терон, как будто застал нас барахтающимися на полу.

— Все хорошо?

Я взмахиваю рукой. Никогда не было и никогда не будет. Терон не ждет ответа. Он поворачивается к Мэзеру, и его покрытая потом кожа блестит в солнечном свете.

— Король Мэзер. — Терон шагает вперед и тут же назад. Его словно тянет выскочить на тренировочную площадку и наброситься на кого-то с мечом. — Я слышал, вы умелый боец?

Я хмурюсь. Не к добру это. И точно. Мэзер медлит, быть может раздумывая о том, что своими действиями приведет Генерала в ярость, но мгновением позже смотрит на Терона с усмешкой. Мне становится страшно за жизнь принца.

— Не переживайте. Я буду биться с вами не в полную силу.

Я касаюсь руки Мэзера, но он отстраняется и, почти вплотную приблизившись к Терону, выходит на улицу. Терон следует за ним так же решительно и свирепо. Когда мы подходим к огороженным кругам для боя на мечах, на площадке снова воцаряется потрясенное молчание. Мэзер ныряет под веревку, выдергивает из корзины тренировочный меч и, набычившись, проходится по кругу.

— Вам нельзя сражаться! — хватаю я Терона, потому что Мэзер уже в боевом круге. И потому что Терон, в конце концов, мой суженый. Я должна волноваться за него сильнее, чем за Мэзера. — Не делайте этого. Вы оба слишком важны.

Лицо Терона смягчается. Может, уступит? Но тут кто-то кричит с другой стороны круга:

— Покажите ему, принц!

И я прикусываю язык, сдерживая порыв пустить шакрам и смахнуть с плеч солдата его дурную голову.

— Покажите, как мы сражаемся в Корделле!

Терон прикрывает глаза, и его лицо почти болезненно кривится. Открыв их, он опускает руку поверх моей.

— Если ты не хочешь, чтобы мы сражались, то мы не будем.

Все больше и больше солдат кричат в его поддержку, кричат его имя так громко и уверенно, что я вдруг осознаю слова Мэзера. Вот о чем он говорил. Вот чего он хочет для наших людей. Не какую-то там оду двум смехотворным деревьям или карту, напоминающую людям их место в этом мире. Достоинство. Традиции. Счастье, освещавшее лица солдат, вернувшихся из Отема в Битай. Гордость за своего принца, которого они поддерживают сейчас.

Мэзер ходит вперед-назад, взрыхляя сапогами землю. Чем громче кричат солдаты, тем больше он злится.

— Давай, Корделл! — кричит он. Его голос перекрывает крики шумящих солдат, побуждая тех горланить еще сильнее. — Покажи мне, на что ты способен!

Я прожигаю его взглядом, и он опускает подбородок, чуть остывая, но недостаточно для того, чтобы остановиться. Люди Терона молят о том, чтобы он сразился.

Большинство мужчин не сможет не ответить на такой призыв. И я тоже. Глядя на стоящего с другой стороны круга Мэзера, я чувствую, как мы одиноки, слабы и малы в окружении всех этих людей, у которых есть королевство и национальное единство…

Когда Терон освобождает свою руку из моих пальцев, я ничего не говорю, а должна заклинать его отказаться от схватки, уйти в конюшню и не обращать внимания на крики его людей. Но в голове кричит мой собственный голос, возвращая в измененном виде слова корделлианцев: «Покажи себя, Мира! Покажи Винтеру, на что ты способна. Сделай, что должно. Не то, что ты хочешь, а то, что должна! Докажи!» Один из солдат подает Терону тренировочный меч. Мой взгляд прикипает к принцу. Терон медлит, и его пальцы подергиваются, а потом он принимает меч.

Как только пальцы Терона смыкаются на рукояти, Мэзер атакует его. Молчаливый и неумолимый, он агрессивно взмахивает мечом, целя в голову Терона. Бросившись на землю, принц перекатывается на другую сторону круга и, подняв пыль, проходится мечом по ногам Мэзера. Левая нога Мэзера подгибается, Терон, воспользовавшись его секундной заминкой, вскакивает… и начинается безумие. Их схватка на мечах похожа на те, о которых рассказывал Генерал: когда два противника готовы порезать друг друга на куски, но никто не может взять вверх, так как оба сильны и умелы. Терон загоняет Мэзера на одну сторону круга… Мэзер сбивает Терона с ног, и тот падает на землю… Терон вскакивает на ноги и отбивает удар Мэзера… Мэзер тут же бьет его под колени…

При каждом ударе солдаты одобрительно свистят. Я уже не знаю, кого они поддерживают, знаю только, что они впали в неистовство от боя двух королевских особ. Чем громче становятся их крики, тем сильнее бьется мое сердце. Меня лихорадит от жара схватки и нещадно жалит вонзившееся в сознание слово «Докажи!». Мэзер перехватывает меч Терона своим и выбивает из его рук. Меч летит в гущу солдат. Все зашло слишком далеко. Меня охватывает паника — от слепого безумства толпы, от предвкушающих криков солдат, от того, как Мэзер бьет Терона в грудь ногой. Терон падает на землю и, оглушенный, остается лежать. Двумя руками сжимая свой меч, Мэзер поднимает его над головой принца. Еще пара мгновений, и меч обрушится на Терона.

Я юркаю под веревку.

— Сдавайся! — кричу я, бросаясь к ним. — Сдавайся, Терон!

Ни он, ни Мэзер не слышат меня. Они не шевелятся, не дышат, не видят ничего вокруг. Подскочив к Терону, я вскидываю руки к Мэзеру. Он все выше и выше поднимает меч, взрезая воздух, чтобы финальным ударом закончить схватку. Я тянусь к его рукам, к мечу в попытке предотвратить непоправимое. И меч застывает. Все вокруг замирает, словно Ноум магией сковал каждого корделлианца. Я выдыхаю, по-прежнему вытянувшись вперед в тщетной попытке помешать Мэзеру совершить огромную, непоправимую ошибку, и тут снова раздается крик, погрузивший всех в оцепенелое молчание:

— Мэзер!

Генерал. Он пробирается к нам через всеобщую толчею, и его белые волосы мелькают то тут, то там среди тесно столпившихся корделлианских солдат.

— Златая листва! — ругается с земли Терон.

Я не вижу лица Мэзера. Я вообще почти ничего не вижу, когда оборачиваюсь и замечаю, как на меня смотрит принц. На его груди кровь — черно-красные пятна, оставленные шипастыми сапогами Мэзера.

Доминик тащит за собой щуплого мужичонку с ворохом повязок. Поднырнув под веревку и оказавшись в кругу, они осматривают раны на груди Терона. Развернувшись к глазеющим на своего принца и нездешнего короля солдатам, Доминик кричит:

— Веселье кончилось. Возвращайтесь к тренировкам!

Солдаты спешат разойтись. Все так поменялось, что мозг еще переваривает случившееся, зациклившись на крови Терона и ярости Мэзера, на криках корделлианцев, на моем собственном внутреннем голосе, требующем сделать выбор в пользу Винтера. Ставить его превыше Мэзера, превыше Терона, превыше себя.

За моей спиной со стуком падает в пыль меч. Я поворачиваюсь, и мир кружится перед глазами.

— Мира. — Мэзер смотрит на свои вытянутые руки так, будто они залиты кровью. — Я не хотел… Я не знаю, что…

Вся тренировочная площадка сотрясается, когда в круг прыгает Генерал. Он стремительно идет к нам, готовый осыпать нас бранью. Его взгляд поочередно падает на лежащего на земле Терона, на стоящего над мечом Мэзера и меня, застывшую посреди всего этого. Когда он снова смотрит на Мэзера, его охватывает ярость. Ничего не говоря, он делает два шага вперед, вцепляется в руку Мэзера и вытаскивает его из тренировочного круга. Ни один не оборачивается. Удалившись от меня на расстояние, достаточное для того, чтобы я их не слышала, Генерал что-то гневно говорит Мэзеру. Тот дважды мотает головой, а потом кричит что-то ему в ответ.

Моей ладони касаются чьи-то пальцы. Рядом стоит Терон с запятнанной кровью повязкой на груди. Он не улыбается, не кивает, а просто стоит рядом, всем своим спокойным видом показывая, что я не одна.

— Ты не сильно пострадал? — спрашиваю я, кивая на перевязанные раны.

Терон смотрит на повязку.

— Сапогом меня не остановить, — лукаво улыбается он. Потом касается перевязочной ткани и сжимает губы. — Однако лучше бы мне это скрыть. Чтобы отец не…

Он глядит на Мэзера и Генерала, которые продолжают жарко спорить неподалеку от нас. Снова посмотрев на меня, он глубоко вздыхает и выпрямляется.

— Нам ни к чему дополнительные проблемы, — замечает он и указывает на дворец. — Не откажешься составить мне компанию? Я приведу себя в порядок и покажу тебе дворец, если ты не против. Его безопасные уголки.

Я мельком гляжу на Генерала с Мэзером. Мне нужно остаться и поговорить с Генералом? Нужно подойти и поддержать Мэзера? Я распрямляю плечи.

— С удовольствием.