Смутное время (фанфик Neon Genesis Evangelion)

Глава VIII: Между прошлым и будущим

Дата: 28 марта 2018 года

Время: раннее утро

Место: патрульный катер "Нами", береговая охрана Японии, порт приписки – Новая Акита

Многие говорят что на белом свете нет ничего прекраснее моря и готовы припечатать мордою об асфальт каждого, кто вздумает возражать. Однажды попробовав на вкус соленый ветер, ощутив на лице бодрящие брызги и услышав нечто свое в грохоте волн, человек навсегда становится частью этой стихии.

Существуют профессии, которые характеризуются не уровнем заработка или положением в обществе, а особым состоянием души. Есть Летчики – люди живущие Небом, а землю воспринимающие исключительно, как посадочную полосу для своих железных птиц. Есть Астрономы – люди, смотрящие вверх и странствующие между Звезд. Есть Целители – единственные люди, способные победить Смерть. Есть Ученые – люди силой своего Разума меняющие мир. Есть много Особых профессий, для которых требуются Особые люди.

И среди них ярким блеском солнца на воде выделяются Моряки.

Казалось бы, чем может привлечь чуждая и опасная человеку Стихия? Человек не может дышать в воде, человек не может долго плавать в воде, а безжалостный океан не прощает глупости и ошибок. И действительно, некоторые люди испытывают перед темной толщей воды животный ужас. А навсегда изменившие Землю ужасы Второго Удара с его гигантскими цунами, стирающими прибрежные города, только укрепили жесткую связь между словами Море и Смерть.

Да, Море можно любить, можно ненавидеть, но к нему НЕЛЬЗЯ ОСТАТЬСЯ РАВНОДУШНЫМ. Таков один из законов нашего мира. Каждый, впервые увидев бескрайнюю водную гладь, испытал свои чувства и составил свое мнение. Ты смотришь вдаль, напрягая глаза в попытках увидеть другой берег, хотя разумом понимаешь, что это столь же нереально, как полететь на Луну, оседлав ржавый велосипед. И все равно, ты смотришь и смотришь, пока глаза не попросят пощады, ибо душа твоя увидела нечто непостижимое и пытается вернуть восприятие в привычные рамки. А потом ты уходишь, но память об этом дне остается с тобой на всю жизнь.

Может, ты будешь жить вдали от моря, вспоминая тот день с теплотой и легкой тоской, и при первой же возможности схватишь чемодан в зубы и помчишься навстречу с детской мечтой. А может, слово Океан будет вызвать противный холодок, потому что твоя душа так и не смогла принять саму возможность существования того, что тебе неподвластно.

Или… Море станет твоей жизнью.

Моряка всегда легко узнать в толпе. Он словно бы здесь, но глаза его всегда смотрят туда, где солнечный свет радугой сияет на гребнях волн, и чайки криками разносят свои сплетни и рассказы о дальних странах. Где бы он ни оказался, он всегда слышит пение бескрайней воды, такое прекрасное и зовущее. Ноги, привыкшие к качающейся палубе, плохо переносят твердую землю. Душа Моряка принадлежит Морю, и она очень не любит надолго с ним расставаться.

Такова жизнь Моряка, и такова была новая жизнь молодой красивой женщины - капитана небольшого патрульного катера. Темные волосы свободно развевались под порывами свежего ветра из открытого окна, стройную фигуру весьма и весьма соблазнительно облегала темно-синяя форма морского офицера, а большие карие глаза уверенно смотрели вперед, туда, где над морем вставало новорожденное Солнце. Первые молодые лучи сверкали на висящем у женщины на шее большом белом кресте.

Все предыдущую ночь в этом районе бушевал роскошный десятибальный шторм, но сейчас он уже утихомирился, оставив после себя изумительно свежий и чистый воздух. Легкие жадно впитывали в себя морской бриз, и голова постепенно пьянела от переизбытка кислорода. На душе было светло и радостно, словно в ожидании какого-нибудь чудесного подарка судьбы. На огромном бездонном небе не было ни одного намека на облака, и ничто не мешало солнечным лучам вдоволь играться с красками и палитрой. Честное слово – только морские шедевры Айвазовского могли хоть как-то передать настроение и атмосферу этого утра.

Прекрасный капитан твердой рукой крутила штурвал, направляя катер по заданному высшим командованием патрульному маршруту. Нет, в их задание не входило спасение мира или что-то подобное. Самый обычный дозор – "плавайте, смотрите, если что доложите, может быть даже, поможем". Под термином "если что" обычно подразумевались плавсредства нелегальных эмигрантов с материка, сляпанные непонятно как из непонятно чего. По регламенту полагалось нелегалов тормознуть и дождаться транспортной баржи из штаба. Нелегалов грузили в трюм, а плавучие кучи мусора отправлялись на дно. Далее в дело вступала могучая государственная машина, сортирующая нелегалов по лагерям-отстойникам, а при достижении определенного количества, запихивающая несчастных людей на сухогруз по принципу "лишь бы влезли", и отправляющая на родину.

Иногда, правда, встречались рыбешки и покрупнее. Контрабандисты, наркоторговцы и, представьте себе, самые настоящие пираты. Тут уж приходилось шевелить мозгами и действовать по обстановке. Если носовой 30-миллиметровой пушки, 4-х управляемых ракет и команды из шести человек хватит – тогда вперед! Иначе – запросить подкрепление и держаться на разумном удалении.

Короче, обычные будни Береговой Охраны Японии - отважных людей, бороздящих моря, дабы простые люди могли смотреть на Океан, без страха словить пулю.

Вахта этого экипажа только началась, и пока на горизонте было чисто, а радар демонстрировал тишь, гладь, да божью благодать. Можно было просто плыть и наслаждаться морскими пейзажами. И что самое интересное, за год службы женщине-капитану это еще ни капельки не надоело. Похоже, это было ее истинным призванием.

- Капитан Кацураги, если вы устали, я могу вас сменить, – немного смущенным голосом сказал молодой мужчина в очках, с темно-коричневыми волосами, зачесанными назад. Облачен он был в офицерскую форму с нашивками помощника капитана, а в руках держал стандартную папку для отчетов.

Капитан подарила ему озорную улыбку:

- Хьюго, мы не на параде, давай без чинов!

- Эээ… Простите, Мисато-сан…

Мисато Кацураги, одной рукой удерживая штурвал, развернулась и легонько щелкнула мужчину по носу.

- Ты неисправим, Хьюго Макото!

Остальной экипаж, чьи посты располагались в рубке, само собой, не отказал себе в удовольствии вставить пару фраз.

- Не тормози, Хьюго! Когда Мисато-сан станет адмиралом, она про тебя не забудет! – расхохотался колоритный парень, восседающий за пультом радиста. Странная конструкция из торчащих во все стороны разноцветных волос на его голове четко указывала на любовь парня к аниме-косплею. Мисато была не первой, кто махнула рукой на это вопиющее надругательство над уставом. Тем более, что специалистом парень был что надо!

- Больше уверенности, Хьюго! Мы это любим! – поддержала симпатичная девушка, ответственная за радар и навигацию. При взгляде на нее создавалось впечатление, что у девушки внутри крутился некий моторчик, и она ни минуты не могла просидеть спокойно. Да и вся она напоминала хитрую лисичку, вертящую во все стороны носиком в поисках чего-нибудь интересного.

При этом парочка радист+навигатор ежесекундно бросали друг на друга весьма красноречивые взгляды, свидетельствующие о том, что в предыдущую ночь им было очень весело. В обязанности капитана Кацураги входило поддержание должного морального духа экипажа, и посему она сразу твердо и безапелляционно заявила: "Декретного отпуска не дам!" Правда, надежда на то, что это условие добавит молодежи мозгов, была не слишком сильной.

С пола донеслась целая какофония звуков, и ногу Макото кто-то чувствительно стукнул клювом. Хьюго охнул и попятился от забавного существа, на поверку оказавшегося маленьким пингвином в адмиральской форме с фуражкой. Птица яростно махала крыльями, и явно вызывала помощника капитана на дуэль.

Радист и навигатор согнулись пополам от хохота:

- Пен-Пен! Ревнует!

Капитан Мисато одной рукой ловко ухватила пингвина за воротник формы и посадила себе на колени.

- Пен-Пен, малыш, не буянь, – Мисато почесала птицу за холку, заставив Пен-Пена сменить гнев на милость. Пингвин торжествующе посмотрел на несчастного Макото. Типа: "Я у Мисато на коленях, а ты где? А?"

Хьюго густо и эффектно покраснел, и, судя по внешнему виду, был готов провалиться на дно морское. Хорошо еще, что механик и стрелок не попали в список свидетелей. Мисато поспешила разрядить обстановку.

- Спасибо, Хьюго, но я еще полна сил и энергии. Но, ничего, часа через два настанет и твой звездный час. Обещаю!

Макото просиял. Мисато направила свой взор вперед и улыбнулась. Отличное утро, отличное настроение команды. Что еще надо хорошему капитану?

"Хьюго, Хьюго, милый мой Хьюго… Прошло два года, а ты все никак не можешь вылезти из шкуры помощника… Ты такой добрый, такой внимательный, но совсем не думаешь о самом себе… Но это пустяки, Время и Море – лучшие целители…"

Два года… Прошло всего лишь два года… Такая мелочь, если подумать, но для Мисато Кацураги, они показались Вечностью. Два года…

Сначала был первый год – год полный боли, кошмаров и борьбы с самой собой. Целый год она с яростью дикого зверя гнала тоску и отчаяние. Целый год она пыталась содрать с себя ярлык "начальник тактического отдела NERV-Япония". Она даже хотела сменить имя, но не смогла - это было выше ее сил, все равно, что изнасиловать саму себя… Целый год она безжалостно топтала прошлое. Целый год…

Стереть! Раздавить! Уничтожить! Убить все воспоминания о лжи и предательстве, в которых она принимала участие! Навсегда и без остатка! И ответить на самый тяжелый вопрос в жизни человека: "Как жить дальше?"

Как жить дальше, если у тебя ничего не осталось? Как жить дальше, если вместо прошлого только кровавая тьма? Как жить дальше, если на тебе несмываемое клеймо позора?

Мисато Кацураги до сих пор сама не могла сказать, чем был ее поступок. Героизмом во имя человечества? Или местью за убийство Кадзи? А может, она просто испугалась? Испугалась ответственности, испугалась собственного бессилия?

Мисато никого не могла защитить. Ни немногих друзей, ни любимого человека, ни пилотов, которых считала практически родными детьми. Всего лишь одна слабая женщина против Тайны, уходящей своими корнями в такую древность, что учебник истории покажется выпуском горячих новостей. Совсем одна против Интриги, где разменной пешкой является судьба всей планеты. Да, ей стало страшно, так страшно, что захотелось выколоть себе глаза, которыми читала строчки из досье погибшего Кадзи Редзи.

Может, поэтому она и пошла на такое… Преступила присягу, предала людей, которые считали ее свои командиром… И обрекла этих людей на смерть…

Это она рассказала Совету Безопасности ООН все, что знала. Это она помогла разработать план штурма. Это она отключила защитные системы, позволив спецгруппе ООН проникнуть на мостик. Это она посоветовала пытать Майю Ибуки на глазах у доктора Акаги Рицуко, хотя совсем недавно они все вместе весело пили кофе в буфете. Она не была наивной идиоткой, и прекрасно понимала, сколько прольется крови. И все равно она это сделала…

Когда чистка закончилась, Представители, которых тогда было еще восемь, дружно жали ей руки и слащаво улыбались. Они называли ее героем, обсыпали наградами и благодарностями и обещали роскошные должности, на которых будет очень легко за ней приглядывать. Но в их глазах Мисато видела лишь скрытое презрение. Никто не любит предателей, даже те, кто их использует. Вообще, Мисато очень удивилась, что ее оставили в живых, оставив лишь пожизненную слежку. Наверное, они просто не смогли договориться, кто возьмет на себя ответственность.

Еще не успел осесть пепел на развалинах Геофронта, а кошмары Мисато Кацураги перешли на новый уровень. ООН решил использовать ее по максимуму, и Мисато сполна ощутила, что значит смотреть людям в глаза на очных ставках.

Измученные, избитые люди в лохмотьях, некогда бывших формой NERV, не сдерживали себя. Крики "Тварь!", "Шлюха!" и самый страшный - "Предательница!" - потом долго вторгались в ее ночные кошмары. Но самым ужасным оказалась встреча с теми, кто в NERV-Япония делил с ней места на верхнем ярусе Командного Центра. Все они оказались не робкого десятка и вместо оскорблений ранили ее молчанием. Майя, Шигеру, Рицуко, Фуюцуки – они смотрели на нее так, словно это не они сидели, прикованные наручниками к стулу, а она. Словно это ее допрашивали, сопровождая вопросы аккуратными, но чувствительными ударами. Словно своим поступком Мисато пала настолько низко, что ей не было места на Земле.

А от взгляда командующего Икари Гендо, страшного, искалеченного, с ампутированной по локоть правой рукой, но не потерявшего и грамма своей гордости и достоинства, у Мисато потом неделю дрожали руки.

Лишь один единственный лучик света отыскался в этом бесконечном кошмаре. И имя ему было – Хьюго Макото. То, что он сделал, оказалось для Мисато тем Чудом, на которое даже не надеятся. Еле стоящий на ногах мужчина со сломанным от побоев носом, человек, в котором с трудом узнавался прежний интеллигентный помощник по тактике, посмотрел на нее и… УЛЫБНУЛСЯ.

"Все в порядке, не волнуйся! Тучи разойдутся, и мы снова увидим Солнце! Ты только потерпи! Осталось немного! Не бойся, Я С ТОБОЙ!" – говорил его ободряющий взгляд. Макото было наплевать на все: на свое измочаленное тело, на унижение, на вопросы следователя… Его волновала только ОНА, и, несмотря ни на что, он старался ее подбодрить.

Память Мисато сохранила обрывки воспоминаний, как она упала на покрытый чем-то липким пол и забилась в истерике. Ее куда-то увели, подсовывали стакан с водой, а она все плакала и плакала, выпуская все, что накопилось за долгие годы пряток от самой себя и фальшивой игры в жизнерадостную Кацураги.

В тот день Мисато поняла, что есть хотя бы один человек на свете, кто ее не презирает.

Это, конечно, не смогло полностью исцелить ее душу, но дало еще немного сил. Мисато сделала все, чтобы ООН снял обвинения и отпустил хотя бы простых пленных, хотя чувствовала, что ее мнение волнуют Представителей не больше, чем писк дохлого комара. Мисато Кацураги выполнила свою работу и была теперь никому не нужной обузой.

Когда Мисато пришла в ООН, ей пообещали, что Евангелионы никогда больше не будут топтать нашу несчастную Землю. Разумеется, ей солгали, и Проект Ева продолжает забирать человеческие жизни. И она ничего не может с этим поделать. Она снова была бессильна.

Все, кого она знала, либо погибли, либо уехали кто куда. Рицуко и Майя подписали контракт с какой-то частной исследовательской фирмой, и больше о них ничего не было слышно. Шигеру эмигрировал из Японии в поисках новых идеалов и нового дома. Возможно, он хотел получить еще и свободу, но в наше время некуда было скрыться от взора ООН. Фуюцуки вернулся к прежней жизни преподавателя в Токийском Физико-Математическом Университете, и можно было сказать, что ему еще повезло. Как ближайшего помощника командующего Икари, его ждала безрадостная перспектива сгнить в тюремных застенках.

Пути бывших героев Первой Волны Ангелов разошлись, но это было даже хорошо. Снова встретиться со всеми ними казалось для Мисато хуже, чем самая изощренная пытка из арсеналов дознавателей ООН.

Представители обещали позаботиться о несчастных детях, которых бросали в бой против чудовищ. Однако Мисато прекрасно понимала, что для ООН эти дети – не более чем запчасти для Евангелионов. Да, важные, почти незаменимые, но все же – лишь запчасти, вещи, которыми можно распоряжаться, как взбредет в голову. А Мисато Кацураги отдала их жизни в лапы ООН, потому что… потому что… Она считала себя недостойной находиться рядом с ними. Она была единственным взрослым, которому они доверяли и который так и не смог им помочь.

Один раз Мисато попыталась снова их увидеть, но… Лучше бы она этого не делала. Эта встреча лишь вбила еще пару гвоздей в крышку гроба ее разума

Аска не узнала ее – в тот момент она вообще не узнавала никого. Адское сочетание детской психологической травмы, перегрузок во время пилотирования и ментальных пыток 15-Ангела породило в ее сознании черный шторм такой силы, что душа несчастной девушки почти истлела. Аска, как окоченевший труп, сидела на кровати и смотрела в одну точку, а в глазах ее была Боль, бездонная пропасть Боли. Военные доктора обещали поставить ее на ноги, но Мисато была прекрасно осведомлена, какие методы используют в подобных заведениях. Тем более, что в ООН были весьма заинтересованы в ее скорейшем выздоровлении. Евангелионы требовали запчастей.

Синдзи… С ним было еще сложнее. Он был сыном командующего Икари, а значит, был обречен провести остаток жизни в цепях и ошейнике. Но Мисато все же удалось выпросить, нет, скорее даже вымолить разрешение на посещение военной базы, где его держали.

Тесная каморка… Окно в клеточку, стол, стул и зеркало во всю стену… Мерный, сводящий с ума гул вентилятора на потолке… Жара, вонь и несколько жирных мух, кружащихся в воздухе… Так хотелось поймать тварей и медленно оторвать им чертовы крылья…

Так выглядела "комната для свиданий", куда охранники приволокли истощенного подростка в грязной тюремной робе. Синдзи был практически здоров, только на лбу виднелась пара кое-как замазанных пудрой синяков. Похоже, забота ООН простиралась лишь до определенных пределов. Их оставили наедине, но спиной Мисато чувствовала множество любопытных взглядов из-за "зеркала".

Синдзи не орал и не пытался на нее напасть. Он просто стоял и смотрел ей в глаза, однако уже этого было достаточно, чтобы все внутри Мисато сжалось от адской боли, словно ей медленно вытягивали жилы. Тогда она заметила, как же Синдзи похож на своего отца. У обоих Икари была какая-то внутренняя сила, стержень, заставляющий окружающий мир прогибаться под них. И страшно было, когда этот прогиб означал разрушение. А еще у Синдзи как-то странно светились глаза. Казалось даже, что они меняли цвет. Мисато и раньше замечала что-то подобное, но тогда оно казалось лишь оптической иллюзией. А самое пугающее – пара седых прядей среди его темных волос.

Она не знала, сколько продолжалось это молчание. Возможно, весь мир успел обратиться в прах, пока они стояли и смотрели друг на друга. И тут Синдзи заговорил:

- Как она? – голос был тихий и странно ровный, но для Мисато он показался криком.

Мисато без лишних подсказок поняла, кого он имел в виду. Но сказать правду она не решилась.

- С Аской все в порядке, Синдзи. Она просила передать…

- Ложь. Вы опять лжете, Мисато-сан, – от его голоса у Мисато отнялся язык. Все стандартные и безвкусные вопросы типа "как ты себя чувствуешь?" развеялись в пыль. – И вокруг одна сплошная ложь… Почему? Зачем все это было нужно? Вся эта боль, все эти потери? Ради чего? За что я сражался? Ради кучки взрослых уродов и их бредовых идей? А вы? Мисато-сан? Вы все это время меня использовали?! Ведь это вы гнали меня в бой, вы убедили меня, что ЭТО ПРАВИЛЬНО!

Мисато медленно, словно ворочала камни, заставляла свой язык шевелиться. Она должна была сказать хоть что-то!

- Я сделала то, что должна была, Синдзи. И не тебе меня судить…

Синдзи судорожно задергался. Это напоминало бредовый и неестественный вариант смеха. Кулаки парня сжались до хруста.

- Судить вас? Да где мне, я ведь всего лишь жалкий сопляк Синдзи. Ответьте только на один вопрос, о мудрая и могучая Мисато-сан… Что этому сопляку делать? Во что ему теперь верить? КАК ЕМУ ЖИТЬ ДАЛЬШЕ?!!!

Казалось, сам воздух вздрогнул это этого выкрика. В дверь ворвалась пара шкафов-охранников с вопросом: "У вас все в порядке, госпожа Кацураги?" Мисато едва удержалась, чтобы не убежать, куда глаза глядят – настолько ее напугал голос Синдзи и кровавый огонь, вспыхнувший в его глазах.

Когда охранники удалились, Синдзи снова заговорил тихо и жутко.

- Вы не думайте, что я слепой дурак, Мисато-сан. Я знаю, что вы это сделали не ради денег или славы… Но… Но… Проклятье! Почему вы мне ничего не рассказали? Я думал, что я для вас не чужой, а вы… Вы просто выкинули меня на помойку! Словно я кучка мусора, словно я просто грязь под ногами! Или это кара за то, что я сделал с Аской? Тогда почему Вы меня просто не пристрелили? Где же ваше милосердие, Мисато-сан? Все, хватит! Уходите, Мисато-сан, я не хочу больше Вас видеть. Прощайте!

Синдзи пнул по двери ногой и заорал:

- Охрана!!! Госпожа Кацураги хочет выйти!!!

Дверь распахнулась, и парочка гориллообразных охранников "вежливо" попросили Мисато покинуть помещение. Но перед самым выходом она резко остановилась и вновь посмотрела на Синдзи, который даже не повернулся, чтобы ее проводить. Одному Богу известно, чего стоили ей эти слова:

- Ты можешь ненавидеть меня, Синдзи, это твое право. Просто знай, теперь это твой мир и твоя война. Как жить, и во что верить – на эти вопросы можешь ответить только ты сам. А когда ты найдешь эти ответы, схвати их обеими руками, прижми к сердцу, и не отпускай. Слышишь, Синдзи! Не когда и не за что НЕ ОТПУСКАЙ!

Мисато, чувствуя себя выжатой до состояния мертвой мумии, медленно вышла из комнаты. И может ей показалось, а может и вправду, но в последний момент из комнаты донесся всхлип.

После этих встреч Мисато впала даже не в депрессию, а в какую-то липкую холодную мглу. Серая хмарь закрыла ей взор, и больше не хотелось ни есть, ни пить, ни жить. Весь кошмар, что довелось пережить этим детям, она считала лишь своей виной. Не доглядела, не заметила, слишком увлеклась собственными дрязгами и пропустила момент, когда души детей перешли Грань, за которой начинается безумие. Страшно подумать, что бы произошло, не окажись Мисато дома в тот роковой день…

Так закончилась история Старого NERV. ООН более не нуждался в услугах Мисато Кацураги, и она оказалась предоставлена самой себе. Мисато отказалась от всех предложенных должностей, собрала вещи, сняла остаток денег со счетов, села в машину и уехала, куда глаза глядят. Плевать что будет завтра, плевать что есть сейчас… Просто мчаться вперед, выжимая максимум из мотора… От одной заправки до другой… От одного мотеля до другого… От одного бара до другого…

Великое дорожное путешествие Мисато Кацураги, крестовый поход против самой себя, гонки на выживание с собственным прошлым.

Ты просыпаешься в очередной грязной дыре, где по полу бродят стада тараканов, а простыни, похоже, не стирали с момента открытия. Ты чувствуешь, что раскаленные докрасна мозги готовы вытечь через уши и пытаешься остудить голову вонючей водой из-под крана, стараясь не смотреть в зеркало, чтобы не упасть в обморок от омерзения. Ты не знаешь, какой сейчас день, месяц и год. Ты почти забыла, как тебя зовут. Ты расплачиваешься с побитым молью и сифилисом хозяином, садишься в машину и давишь на газ, про себя молясь, чтобы сегодня, наконец, попасть в аварию и прекратить свое никчемное существование.

Такую жизнь вела Мисато вторую половину своего первого года "после NERV". Но даже пиво – ее старый и верный антидепрессант – уже не могло принести желанного облегчения. Короткое забытье, а потом боль наваливается с удвоенной силой. А еще повсюду были Глаза. Белые, как у трупа, немигающие, никогда не закрывающиеся Глаза Системы. Они смотрели на нее из экрана телевизора и трубки телефона. Они глядели на нее из-за облаков и из-под земли. Они просвечивали ее из стен душевой и из сидения унитаза. Где бы Мисато ни оказалась, она всюду видела неприметных людей с белыми глазами без зрачков, которые не оставляли ее ни днем, ни ночью. Везде, в каждом окне, в каждом канализационном люке, в каждом водопроводном кране, были Глаза. Каждый ее шаг, каждый жест, каждое слово, каждая мысль записывались, и сотни маленьких электронных копий Мисато Кацураги ежесекундно отправлялись на пытки спецслужб. Чтобы однажды туда последовал и сам оригинал…

Мисато не захотела ждать, когда за ней придут. Так просто: рот, рука, пистолет. Да, ей оставили табельный USP с одной обоймой, как она подозревала, именно ради этого момента. Взять рукоять покрепче, нежно обхватить ствол губами, чтобы уж точно не промахнуться, прогнать из головы все мысли и быстро, пока трусливый разум не успел подобрать оправдания, нажать на курок. Пуля превратит мозг в желе и вылетит на свободу вместе с куском затылка. И вместе с пулей из тела улетит душа. Ошметки серого вещества медленно загустеют на стенке, тело заберет полиция, и в безликом отчете появятся строчки: "женщина… документы на имя Мисато Кацураги… самоубийство…". И… ВСЕ. Для того чтобы стереть всю память о человеке, все его детство, отрочество, юность и зрелость, достаточно одной пули. Не будет боли, не будет проблем, потому что не будет самого тебя.

На календаре был сентябрь – месяц, который мог стать для Мисато последним. Каждый вечер она начинала один и тот же жуткий ритуал. Мисато садилась на заплеванный пол дешевого мотеля и пила одну бутылку пива за другой. А рядом на полу валялся заряженый пистолет. Алкоголь медленно заполнял сознание, постепенно укрывая мир мутной пеленой, пока в нем не оставалась лишь Мисато и ее пистолет. Она смотрела на темный металл оружия и ждала, ждала, ждала… А потом спирт брал верх, и она падала без чувств.

Чего она ждала? Кто знает… Может того, что с неба упадет метеорит, и расколет планету на двое. Или, что в номер ввалятся все те, кого она знала, и, размахивая бенгальскими огнями, скажут, что все случившееся – лишь шутка, а ее снимают скрытой камерой. А может, она ждала, что кто-нибудь придет и спасет ее от самой себя.

Просто с каждым вечером, пистолет оказывался все ближе. Новый вечер – еще на несколько сантиметров сокращалось расстояние, до такого желанного, но такого страшного избавления. Как таймер, отсчитывающий время ее жизни. Ибо Мисато знала – когда пистолет коснется ее коленей, она перестанет существовать.

И вот, до пистолета всего ничего… Еще пара вечеров, и он окажется у нее во рту. Но почему так страшно? Почему ей вдруг так захотелось жить? И почему ей кажется, что рядом кто-то есть? Чей голос она слышит? Мисато медленно сместила взор и увидела, что кроме пистолета в номере есть какой-то образ… Образ постепенно сложился в силуэт человека, который все говорил и говорил таким знакомым голосом… Она не могла понять всего, но три слова хоровым пением прогремели в ее полуживом сознании. Три самых главных слова на Земле… И вместе со словами пришло озарение – за ней пришли, ее спасли, ОНА БУДЕТ ЖИТЬ!!! ОНА НЕ ОДНА!!!

Мисато без сил упала в объятия Хьюго Макото и потеряла сознание. Хотя нет, она просто уснула, как ребенок.

Хьюго бережно перенес свою спящую любовь на кровать и следующий десяток часов сторожил ее сон, который впервые за последние полгода был свободен от кошмаров. И все это время Мисато даже во сне не отпускала его руку.

Когда Мисато проснулась, она поняла, что тучи в ее разуме начали расходиться, а мир вокруг вновь обретает краски. Сердце забилось по-другому, а в душе появилась воля к жизни. И все потому, что рядом появился человек, которому небезразлично жива она или нет. Человек, который искренне ЛЮБИЛ ЕЕ. Пелена спала с глаз, и Мисато смогла посмотреть на мир новыми глазами. И оказалось, что в ее жизни есть не только боль и безнадега. Просто, увлекшись самобичеванием, она не пожелала этого замечать.

Да, ее имя для многих стало синонимом слова "предательство". Но зато мир продолжает существовать! А если бы она тогда не решилась… Термины типа "анти-АТ-поле", "первичный океан LCL", "возвращение всех душ в Комнату Гафа" и прочая жуть из досье Кадзи не сулили ничего хорошего. В конце концов, она – не Бог, не Мессия и даже не граф Калиостро! Она не может всех защитить и сделать счастливыми! Черт подери, ОНА СДЕЛАЛА ВСЕ, ЧТО МОГЛА!!! Глупо топить себя в отчаянии и не радоваться жизни!!!

Да, она на крючке у спецслужб, и с этим ничего нельзя было поделать. Но если она не будет делать глупостей, то рано или поздно поводок ослабят. А зачем ей дурить? Разве она недостаточно настрадалась? Почему бы не успокоиться и не продолжить жить дальше? Мисато пожертвовала многим и заслужила Покой, а не Смерть!

Любую боль можно одолеть, и в любой тьме можно увидеть лучик света, если рядом близкий человек.

Дальше все происходило, как в рождественское утро, когда пришел долгожданный час открывать подарки. Мисато, в кои-то веки, приняла нормальный душ, смыла с себя многодневный слой грязи и с облегчением увидела, что не успела потерять на дороге свою природную красоту. Из мозгов выветрился весь алкоголь, так что голова Мисато оказалась легкой-легкой, словно после кислородного сеанса. Жизнь вдруг показалась приятной и легкой в употреблении вещью. Казалось, ей и море по колено, и горы по плечу, и вода в кране превратится в пиво, стоит ей щелкнуть пальцами. Взгляд стал "слегка" сумасшедшим, и ей дико захотелось БЕЗУМСТВ. Чтоб кровь бурлила и душа плясала канкан. И чтобы ничего не напоминало о темной бездне депрессии.

Мисато Кацураги внимательно огляделась вокруг, сказала "проклятье!" и, схватив сонного Хьюго в охапку, ласточкой вылетела из паршивой придорожной ночлежки. Внешний мир встретил женщину залитым полуденным солнцем шоссе посреди бескрайней равнины. Удивительно, что она еще умудрилась не принять на постоянное жительство этническую народность вшей.

На улице чудеса продолжились. В машине Макото – взятом на прокат ржавом ведре с гвоздями неопределенной марки – обнаружился… великий и очаровательный Пен-Пен!!! Птица так обрадовалась встрече, что забыла, что пингвины не умеют летать, и Мисато едва успевала уворачиваться от его нежного клюва, параллельно пытаясь поймать своего любимца и обнять. Когда ей это-таки удалось, у Мисато навернулись новые слезы, на этот раз - прекрасные слезы радости. Макото сиял, как Токийская телебашня Его любовь счастлива, значит, счастлив и он.

Когда-то давно Мисато отдала своего пингвина семье Хораки, когда те уезжали из разрушенного Токио-3. Тогда это показалось лучшим выходом, ибо все вокруг дышало тревогой и ощущением приближающегося конца. А потом события понеслись, завертелись, слились в одни кровавый коктейль, и Мисато уверилась, что навсегда потеряла своего любимца. А еще она думала, что недостойна его внимания… Вот, блин, глупость какая…

И вот Мисато и Пен-Пен снова вместе, гип-гип ура! В принципе, это было еще одно Чудо. Чудо, что Пен-Пена не убили, когда семью Хораки репрессировали. Чудо, что его взяли к себе соседи и не дали помереть с голоду. И Чудо, что Макото сумел выйти на его след. Воистину, это утро било все рекорды по количеству чудес на отдельно взятого человека!

Закончив церемониальные муси-пуси с Пен-Пеном, Мисато запрыгнула в свою тачку и с криком "догоняй Хьюго!" вдавила педаль газа в пол. Следующий час, пока железное недоразумение Макото не издохло от натуги, шоссе стало свидетелем дикой и беспощадной гонки. После обязательной отдачи последних почестей ветерану автопрома, усыпавшего дорогу равномерным слоем собственных деталей, парочка уселась поудобнее в машину Мисато и умчалась прочь. Утро после запоя, Мисато намеривалась провести в каком-нибудь веселом, но приличном заведении.

Всю дорогу Мисато болтала и болтала о чем-то постороннем, постоянно прерываясь на здоровый хохот. Если смех действительно продлевает жизнь, то Мисато теперь могла рассчитывать минимум лет на двести. А Хьюго Макото молчал, и с застенчиво-счастливым выражением лица пожирал ее глазами. Сегодня вечером его ожидает аттракцион под названием "пьяная Мисато проверяет алкоголе-вместительность его желудка". Слабонервных просим спрятаться под подушку!

Жизнь продолжается!

Но рано или поздно, любой праздник упирается в глухое и непреодолимое препятствие – дно кошелька. На счетах наикруглейший нолик, желудок сурово интересуется, чем его собираются наполнять завтра. Полугодовое путешествие в попытке спрятаться от самой себя самым катастрофическим образом сказалось на состоянии бюджета. И что самое интересное – у Хьюго Макото была та же фигня! Эти полгода он без устали рыскал по Японии в поисках своей мечты, а деньги имеют свойство заканчиваться, если их не зарабатывать. Мда… Куда же податься двум бывшим штабным офицерам NERV-Япония? С работой в стране и так была охрененная напряженка!

Решение пришло неожиданно. Прошло… фиг знает сколько времени с момента их встречи, на дворе был прекрасный осенний день, переменная облачность, сильный боковой ветер, и зеленых от похмелья Мисато и Макото откровенно штормило. Итак, топают они по какой-то улице, держась друг за друга, и тут на их пути попадается старый антикварный магазинчик, на витрине которого висела одна очень любопытная картина. Неизвестный художник с таким искусством изобразил линкор "Бисмарк" времен Второй мировой войны, что казалось будто корабль сейчас выплывет за пределы рамы.

Это был эпохальный момент! У Мисато вдруг задергалось правое веко, на лице обозначились признаки активной мыслительной деятельности. Результатом было падение несчастного Макото на асфальт и рев возбужденной белуги из уст госпожи Кацураги:

- Я буду бороздить моря!!!

Сказано, сделано! Правительство было только радо сплавить парочку неблагонадежных элементов в ведение Морских Сил Самообороны. Кацураги при деле, Кацураги не делает глупостей, Кацураги под присмотром, Кацураги не надо ликвидировать – ну чем не лучший выход? И вот, спустя месяц, новоиспеченный капитан береговой охраны Мисато Кацураги и ее помощник Хьюго Макото вступили на борт патрульного катера №1178-765, неофициальное название - "Нами". Дальше развернулась теневая война Мисато и флотских особистов, вновь и вновь подсовывающих стукачей в команду. Когда четвертый по счету агент Большого Брата написал заявление об отставке, особисты сдались, удовлетворившись только жучками, покрывающими "Нами", как веснушки девушку.

Так началась новая глава в жизни Мисато Кацураги, и она могла без тени усмешки сказать, что СЧАСТЛИВА. В этой жизни было все, чего требовала ее вечно молодая душа. Адреналин в крови и азарт на сердце, когда их катер преследует очередных морских отщепенцев, которых с каждым днем становилось все больше. Покой и безмятежность, когда остаешься только ты и бескрайнее море вокруг. Дружная и слаженная команда, на которую всегда можно положиться. Приличное жалование и неплохая комната в общежитии. И Хьюго Макото рядом…

Но женское сердце было, есть и будет областью, где пасуют законы логики. Мисато было хорошо и уютно рядом с Макото, но она все еще не могла полностью открыть ему свое сердце, хотя внутренне этого очень хотела. Еще оставались последние покровы, которые она пока была не в силах сорвать. Раны в душе, темные и страшные воспоминания, засасывающие словно трясина – все это не могло исчезнуть мгновенно. А часть сердца до сих пор была занята Кадзи…

Время лечит, Море успокаивает, близкий человек дает силы… Мисато была уверенна, что когда-нибудь, и возможно очень скоро, последние отголоски прошлых страданий развеются словно дым, и она будет принадлежать Макото полностью. И тогда вместо двух соседних комнат, она выбьет из начальства одну просторную квартиру. Главное подождать, спешка губительна для едва окрепшего ростка новых чувств. Когда дело касается человеческих отношений, надо вести себя осторожнее, чем в хрустальной лавке. Одно неловкое движение – и любовь сменится отвращением и ненавистью.

И неловкий, стеснительный Макото чувствовал это и не торопил события, каждый день посвящая великому долгу настоящего мужчины – делать женщину счастливой. Что может быть прекраснее улыбки любимой, и что может послужить лучшей наградой за труды?

Оставить всю боль, всю горечь, все отчаяние прошлому и, освободившись, воспарить навстречу новому, сияющему Будущему!

Мисато улыбнулась про себя, с удовлетворением отметив, что старые воспоминания уже почти не ранят ее сердце. Захотелось громко, на пределе возможностей легких, заорать что-нибудь протяжное, в такт морским волнам. Но у капитана должна быть какая-то солидность и серьезность, поэтому Мисато обошлась мысленным "Э-ге-ге-гей!!!" и прибавлением нескольких узлов к скорости.

Взгляд капитана привычно скользнул по экрану с GPS-картой. Как обычно, все было путем – стрелка, изображающая их катер, с ювелирной точностью ползла по линии патрульного маршрута. В радиоэфире стояла обычная какофония из шумов, треска и отголосков голосов. Сигналов SOS, приказов от начальства и прочего пока не наблюдалось. Катер рассекал морские просторы, команда лениво разлеглась на своих постах, короче вахта была в самом разгаре.

Проложенный начальством маршрут поворачивал на десяток градусов на восток, и Мисато уже собиралась крутануть штурвал, как вдруг засомневалась.

"А почему бы не проверить во-о-о-н тот лоскуток синего на карте? Плыть недалеко!" – мысленно задалась вопросом Мисато.

Действительно, лоскуток выглядел на редкость заманчиво. На мгновение даже показалось, что посреди него мелькнула какая-то искорка. Мисато тряхнула головой.

"Тьфу, чушь какая… Зачем мне туда плыть? Да и начальство с меня шкуру спустит за перерасход топлива…"

Мисато сжала штурвал покрепче, но вновь остановилась. Этот кусочек карты манил ее, как Пен-Пена рыбка. И снова на карте что-то заискрило…

"Да ладно тебе, подруга! Жалко сделать небольшой крюк? Ну же! Поверни штурвал чуток правее…"

Мисато в последний момент удержала свои падкие на провокации руки. Катер продолжал плыть прямо, соскочив со строгого маршрута. Остальная команда обменялась вопросительными взглядами.

- Мисато-сан? – подала голос девушка-навигатор.

- Ты плохо себя чувствуешь? Отдохни, а я пока… - Макото спешит на помощь!

- Да все нормально! Я просто замечталась! – Мисато продемонстрировала самую ободряющую улыбку из своей коллекции.

- Только не забирайте себе все облака! Нам тоже оставьте! – радист сверкнул зубами.

"Что-то я и правда увлеклась сооружением воздушных замков… А ну, за работу, капитан Кацураги!" – Мисато глубоко вздохнула и сдавила штурвал до побеления костяшек кулаков.

Вот только внутренней голос продолжил елейные уговоры, а вожделенный кусочек карты пошел радужными волнами.

"Ну, чего тебе стоит? Туда и обратно, плевое дело! А вдруг там что-нибудь интересное? Например, корыто какой-нибудь редиски из хит-парада Интерпола? Награда и слава в красивой упаковке, на блюдечке с голубой каемочкой!"

Мисато начала сдавать позиции. Соблазн – великая вещь!

"И правда… А вдруг это моя интуиция?"

"Она самая! И ты должна ей доверять! Давай, давай… Еще чуть-чуть… ОК! Держись этого курса, и будет тебе счастье!"

Команда встретила отклонение от привычного маршрута молчаливым недоумением. Мисато опередила вопросы еще одной супер-улыбкой из своего запаса.

- Сделаем небольшой крюк! Не волнуйтесь, я доверяю своей интуиции!

Макото слегка побледнел и судорожно сглотнул. Остальной команде было, вобщем-то, наплевать. Топливо казенное, время оплачено.

Катер на всем ходу помчался навстречу непонятному источнику притяжения. Радар был чист, рация молчала, но Мисато не покидала уверенность, что скоро в ее руках окажется что-то приятное. Руки, словно сами собой, держали судно в повиновении, а на лице застыло радостное возбуждение. Желанный участок теперь занимал весь навигационный экран, а посреди него что-то сверкало. Иногда это "что-то" становилось похоже на зеленый глаз, с холодным, пронзающим душу, взглядом. И катер держал направление как раз на это нечто. Но мысль, что все происходящее, мягко говоря, ненормально, у Мисато почему-то не возникала.

Цель была все ближе, а желание Мисато все сильнее. Катер на экране был в одном сантиметре от цели… Теперь в половине сантиметра… Пара миллиметров… Контакт!!! Мисато жадно обшаривала окружающее пространство в поисках добычи. Однако, ничего похожего на вражеское судно поблизости не наблюдалось. Остальная команда выразительно посмотрела друг на друга, очевидно решая, не послать ли в штаб сообщение, что капитан Кацураги съехала с катушек. Макото решительно направился к ней, намериваясь силой заставить обожаемую Мисато отдохнуть.

И тут катер обо что-то царапнул правым бортом, привлекая общее внимание. Все синхронно развернули головы и дружно отвесили челюсти. Рядом с катером мирно дрейфовала красная сфера, метров пять в диаметре.

"Спасательная капсула? Это, конечно, не пиратское корыто, но, все же, лучше чем ничего…" – странный азарт сошел на нет, и Мисато сама задалась вопросом, на кой черт она сюда поперлась, и как это объяснить начальству и команде. На сердце стало как-то нехорошо… Но, ничего, добыча поможет ей сохранить лицо и не прослыть полной идиоткой.

В боку у капсулы распахнулся люк и явил миру девушку в красном комбинезоне. Незнакомка скользнула взглядом по катеру и поинтересовалась:

- Мне кричать "Помогите!", или так спасете?

Голос девушки, такой холодный, но одновременно очень выразительный, когда каждое слово проникает напрямую в душу, разом заставил команду вспомнить о своих служебных обязанностях. Капсулу моментально притянули к борту тросом, а девушка оказалась в кабине с полотенцем на плечах и чашкой горячего кофе в руках. Медицинская помощь не требовалась, девушка была абсолютно здорова. Признаков истощения также не наблюдалось. О душевном состоянии ничего нельзя было сказать, так как, что конкретно ощущала незнакомка, никто из команды понять не мог. На лице девушки читалось некое гордо-надменное выражение, и создавалось впечатление, что незнакомка видит их всех насквозь и читает словно книгу. Странная девушка, словно не от мира сего…

Все шесть человек команды собрались в кабине и окружили спасенную в ожидании, когда же она начнет хоть что-нибудь рассказывать. Но та лишь не торопясь пила свой халявный кофе, удобно расположившись на кресле радиста. Мисато, как капитан, решила разрушить стену молчания. Может, незнакомка в шоке, потому и безмолвствует?

- Все в порядке, вы в безопасности. Мы… Мы… - Мисато пригляделась к ней повнимательнее и… чуть не откусила себе язык. Прошлое навалилось с новой силой, – А… Аянами… Рей? Что ты здесь…

Макото дернулся всем телом и побледнел уже по-настоящему. В голове у него промчалась целая лавина мыслей в стиле "закрыть любимую своим телом". У остальных уже второй раз за день челюсти понеслись в сторону пола. Весь мир сошел с ума…

Спасенная девушка подняла голову:

- Вы меня с кем-то путаете. Последние семнадцать лет меня зовут Айони Скай.

"Да? Да, конечно, я ошиблась… Но до чего же похожа…" – Мисато вновь и вновь сравнивала внешность незнакомки с воспоминаниями о Первом Дитя. Сходство поразительное, но в тоже время были и серьезные отличия. У спасенной были нормальные коричневые волосы, здоровый румянец на лице и зеленые глаза. Прическа похожа, только волосы у незнакомки были длиннее. Но главное – совсем другое выражение лица. Словами не объяснить, просто ДРУГОЕ.

- Ой, извини, пожалуйста, я обозналась, – Мисато облегченно вздохнула. Прошлое вновь скрылось во мраке. – Если не сложно, расскажи, что случилось.

- Совсем не сложно, – Айони заглянула в чашку и увидела чисто дно. – Господа, у вас еще чашечки не найдется?

- Конечно, сейчас сделаю, – девушка-навигатор отправилась к кофеварке.

Когда новая чашка полная горячего ароматного кофе оказалась в руках спасенной, та сделала пару глотков и затянула повествование. С каждым ее словом, лица у команды вытягивались все сильнее.

- Спасибо, очень вкусный кофе… Итак, у меня есть уютная вилла на западном побережье Хоккайдо. Когда выпадает свободное время, я сажусь в свою личную яхту и плыву в сторону Окинавы. Там я выбираю себе островок потише и отдыхаю в свое удовольствие. И в этот раз все было так же замечательно, но на обратном пути меня настиг шторм. Яхту развернуло боком к волнам и перевернуло. Ах, это было так ужасно, так ужасно! К счастью, я успела прыгнуть в спасательную капсулу и уберечь свое драгоценное здоровье. Правда, аварийный маяк скоропостижно скончался, и я почти потеряла надежду. Ах, и еще раз ах, три раза! И тут приплывает ваш замечательный катер и дарует мне второе рождение! Огромное вам спасибо, долгих лет, и счастья пару тонн!

Айони поболтала пустой чашкой.

- А еще кофе можно? Мне надо укрепить пошатнувшееся душевное равновесие.

Навигатор, в полном отупении от услышанного, на негнущихся ногах двинулась за новой порцией жидкого тепла. Остальные судорожно нащупывали сзади стенку, чтобы опереться. Мисато почувствовала запах своих паленых от перегрузки мозгов.

"Она… Она что, издевается?!!! Да кто в это поверит?!!!" – Мисато ошарашено рассматривала спасательную капсулу, покачивающуюся на волнах рядом с катером, - "С каких это пор на частных яхтах ставят такие капсулы?! И почему на ней аббревиатура Морских Сил Самообороны?! И что это, черт подери, за символ?!!"

Мисато никогда прежде не видела знака в виде расправившего крылья ската в круге, и понятия не имела, что значит "Морфеус-17". Незнакомке же явно было по барабану реакция команды на ее небылицы. Сидит себе, как ни в чем не бывало, и поглощает казенный кофе! Бред какой-то…

Айони проводила в желудок последний глоток горячего счастья и зевнула.

- Еще раз спасибо за спасение и за чудесный кофе. Разбудите меня, когда доберетесь до ближайшего берега.

Девушка потянулась и действительно уснула прямо на рабочем месте незадачливого радиста.

- Что за фигня? – только и смог выговорить парень-радист. Раскрашенные волосы встали дыбом. Согнать Айони с оккупированного кресла почему-то никто не решился, и парню предстояло провести остаток плавания стоя.

Уснув, Айони еще и перекрыла доступ к рации, так что досрочное возвращение катера на базу окажется для начальства сюрпризом. У команды появились сомнения в том, что всё происходит наяву, а не мнится их воспаленным от белой горячки мозгам.

- Ладно, ребята, по местам! Мы возвращаемся! – Мисато изо всех сил старалась говорить спокойно, как будто ничего не случилось.

Вечно угрюмые и неразговорчивые механик и стрелок перевели трос, держащий спасательную капсулу, на корму и разошлись по местам работы. Оставшийся без привычного кресла, радист быстро нашел выход из положения, устроившись на одном кресле с навигатором в позиции "парень на кресле, девушка на коленях". Мотор взревел, и катер с капсулой на буксире поспешил в сторону родной базы.

"Ничего-ничего… Мое дело – доставить, а разбираться с этой мисс Прохлада будут другие… " – думала Мисато, крутя штурвал и стараясь не смотреть назад, - "Аянами Рей сама доброта по сравнению с этой юной ведьмой…"

Макото ошалело крутил головой, глядя то на Мисато, то на Айони. Его состояние можно было описать одним емким словом – СТРЕСС.

Команда упорно пыталась даже не думать о неожиданной пассажирке. Рядом со спящей девушкой будто пролегла невидимая граница с табличкой: "Собственность Айони Скай! Не переступать во избежание неприятностей!" Мечта побыстрее избавиться от незваной гостьи стала для всех номером один в рейтинге, и катер мчался по волнам на пределе возможностей.

Весьма скоро по правому борту потянулась укрытая дымкой береговая линия. До базы в городе Новая Акита оставалось всего чуть-чуть…

- Извините за беспокойство, уважаемая Мисато Кацураги. Я искренне сожалею.

Голос неожиданно ударил Мисато в спину, заставив сердце сжаться. За ее спиной стояла, непонятно когда проснувшаяся, Айони Скай. Ее мысли и чувства по-прежнему были загадкой, но извинялась она, вроде, по-настоящему.

- Спасибо, что сделали такой крюк и подобрали меня, спасибо за кофе, и главное – спасибо, что не побоялись сделать шаг, – Айони поклонилась.

- К… Какой шаг? – логика Мисато запустила функцию самоуничтожения.

- Тот единственный шаг, который изменил мир. Наслаждайтесь покоем и счастьем, вы их заслужили. Прощайте, – Айони развернулась и пошла в сторону выхода.

Пару мгновений Мисато простояла столбом, пытаясь собрать мысли в одну кучу. При этом она заметила, что парочка радист+навигатор будто бы и не заметили пробуждения странной пассажирки. Сидят и шушукаются о чем-то своем. Макото тоже присоединился к тотальному маразму тупо разглядывая горизонт.

"Что… Что происходит? Я не помню, чтобы называла ей свое имя… Что за черт?!" – Мисато впервые почувствовала приближение морской болезни. Рассудок всерьез собрался эмигрировать на Луну.

- Хьюго, штурвал! – крикнула Мисато и бросилась вдогонку. Дошел ли приказ до места назначения или нет, она не заметила.

Выскочив на палубу, она стала свидетелем психоделической картины на корме. Дюжий, небритый стрелок спускал на воду их единственную моторную лодку. Айони, с развевающимися под порывами морского ветра волосами, неподвижно смотрела в сторону берега. О существовании красной спасательной капсулы напоминали лишь пузыри на водной поверхности. Окончательно добил разум Мисато рев двигателя, дающего обратный ход. Катер резко сбавил скорость, позволяя моторке без проблем коснуться воды.

"Нет… Стойте! Да что же это?!!!" – Мисато хотела закричать, но язык отказался работать. Тело двигалось словно во сне, медленно и печально.

Моторная лодка коснулась воды, Айони ловко спрыгнула и завела двигатель. Лодка дернулась и, быстро набирая скорость, рванула в сторону берега. В последний момент Айони повернула голову и посмотрела прямо в глаза Мисато. На лице девушки появилась странная полуулыбка, затем она помахала на прощание рукой и отвернулась. Угнанная моторка постепенно растворилась в дымке.

Чувство собственного тела вернулось к Мисато, и она едва не вылетела за корму, лишь в последний момент ухватившись за стрелка. Тот недоуменно оглядел ее с ног до головы:

- Случилось что, Мисато-сан?

- Ты… Ты… Ты что сделал?! – Мисато старалась составить внятную фразу. – Ты зачем отпустил девку?! Нафига ты ей моторку отдал?! Спятил?!

На лице стрелка проявились знаки крайнего удивления:

- Какая девка, Мисато-сан? А лодка-то сама сорвалась! Мы не сразу заметили – такой крюк сотворили, пока искали! Так и не наши проклятую! А еще двигатель, зараза, барахлит! Теперь, вот, возвращаемся, к начальству на ковер!

"А… А-а-а… Маразм…" – Мисато опустилась на палубу и занялась пересчитыванием бугорков и вмятин на палубе, - "И правда, какая еще девка?"

В голове у Мисато словно закрутилась воронка, постепенно засасывая и искажая целые куски воспоминаний. Вроде, что-то помнишь, а через секунду уже нет… Девушка с зелеными глазами, ее странные слова – все это постепенно уходило в небытие… Как старая пленка в горящем кинопроекторе…

- Плохо, Мисато-сан? Вы болеть не вздумайте! Я еще на вашей с Хьюго свадьбе поплясать хочу! А вот и он! Легок на помине! – стрелок помог Мисато встать с холодной палубы и передал из рук в руки Макото, как раз выскочившему из кабины в поисках своего идеала.

- Ты хорошо себя чувствуешь? Не заболела? Давай я помогу! Давай я принесу тебе кофе! – рассыпался в любезностях Хьюго Макото, поддерживая Мисато на пути к кабине.

- Кофе? Да, спасибо, у нас такой хороший кофе! – Мисато постепенно приходила в себя – Хьюго…

- Да, Мисато-сан?

- Сегодня вечером ты будешь моим ручным джином, исполняющим все желания! И ночью тоже!

Макото порозовел от счастья.

Час настал!!!

Что ищет человек по ту сторону телеэкрана? Осколки чужой сладкой жизни, цветные мечты, отдых для мозгов, информацию… В эти дни, включая телеящик, люди по всему миру получали только одно:

Развалины, пепел и трупы в крупном плане циничного телеоператора.

Хорошо наигранный трагизм и блеск в глазах журналистов-стервятников.

Интриганов от политики, с упоением поливающих друг друга грязью.

Ложь, наглую ложь, статистику и пропаганду.

И круглые сутки одно и то же:

- … последние новости из пылающего Парижа, павшего жертвой самого разрушительного теракта в истории человечества! У нас пока нет полной картины происходящего, но можно с уверенностью сказать – жертвы колоссальны! Полевые госпитали Красного Креста не справляются с потоком несчастных и обездоленных жителей, чьи дома были разрушены в ходе боев между войсками ООН и террористами. Тела погибших не успевают придавать земле, и над городом нависла угроза эпидемии! Катастрофическая нехватка медикаментов, чистой воды и спальных мест. Многим раненым приходится ночевать под открытым небом. Требуется одежда, еда и донорская кровь! От имени Красного Креста мы обращаемся ко всем гражданам свободного мира! Все, кто может, кто чувствует в себе силы и возможности, окажите посильную помощь! От нашего единства в часы отчаяния зависят жизни людей! Всем миром, как в темные годы Второго Удара…

Переключишь канал, а там:

- … пока сложно точно оценить масштабы разрушений, однако уже сейчас ясно, что примерно треть города лежит в руинах и не подлежит восстановлению. На одну страшную ночь Париж стал ареной полномасштабной городской войны. Совет Безопасности ООН официально признал, что антитеррористическая операция вышла из-под контроля и превратилась в кровавую бойню с применением артиллерии, авиации и, по неподтвержденным данным, крылатых ракет средней дальности, запущенных с кораблей атлантической группировки ООН. В огне навсегда утеряно множество архитектурных памятников и культурных ценностей, проходящих в списках ЮНЕСКО! Кабинет министров Франции выразил намерение подать иск и потребовать от Совета Безопасности ООН возмещения ущерба…

На другом канале тоже не спрятаться:

- ответственность за теракты в Париже взяли на себе почти все крупнейшие подпольные организации Европы. Как выразился лидер Баской Сепаратистской Армии: "Мы пришли в город бесчеловечных подлецов, чтобы отвоевать свою Свободу! " Что ж, выражаем надежду, что свобода для этих подонков будет исключительно в полоску! Пресс-секретарь Интерпола официально распространил заявление, что лучшие силы уже брошены на поимку и арест главарей террористов! Так же получено заявление, что мораторий на смертную казнь на них не распространяется!

Щелчок пульта, и та же бодяга:

- Все крупнейшие страны уже направили в зону теракта свои гуманитарные миссии. Три транспортных самолета МЧС России также внесут посильный вклад в общее для всего человечества дело. Вместительные отсеки доверху заполнены продовольствием, лекарствами, теплой одеждой и специальным оборудованием для организации полевого госпиталя почти на тысячу мест. Бригады лучших врачей и спасателей РФ окажут быструю и профессиональную помощь пострадавшим! Безопасность наших специалистов обеспечит специальная группа ВДВ, развернутая на месте операции…

Все телевизоры планеты превратились в глашатаев грядущих бед. Страх, как ржавчина, медленно разъедал общество. В роскошных офисах и цехах заводов, в богатых ресторанах и темных подворотнях, на улице и дома, люди передавали одни и те же слова:

Быть Войне…

Шлеп, шлеп, шлеп… Медленно топают ботинки по кафельному полу.

Коридор казался бесконечным, как туннель Моуди. Лампы на потолке жалили глаза раскаленным белым огнем, но светлее от этого не становилось. Свет, словно узник, концентрировался в сияющих кругах на полу, не решаясь выйти и смешаться с безликой серой мглой. Почти осязаемый туман, клубился в коридоре, высасывая из мира последние краски. И не только их. Оттенки серого постепенно проникали прямо внутрь, растворяя волю и превращая человека в часть самого себя.

Возможно, это было лишь плодом воображения, раздавленного этим местом. Жутким местом.

Отчаяние было местным воздухом, а безнадежность крепила стены.

По бокам тянулись два ряда железных дверей с маленькими зарешеченными окошками. И за каждой дверью была своя История. Страшная сказка с несчастливым концом, где зло победило добро и заживо съело человеческую душу.

Крики, стоны и нескончаемый вой запертых безумцев.

Вот, обычный средних лет мужчина, который однажды потерялся среди собственных фантазий. Или фантомы, порожденные его больным сознанием, были столь прекрасны, что он зам не захотел возвращаться. Общество стерло его из своих списков, и о его прошлом может рассказать только тонкая белая папка в заваленном сотнями таких же папок архиве. У него больше нет имени, лишь личный номер на двери. Единственное, что осталось – скрюченное тело, неподвижное, но живое, лежащее на грязной кушетке. Где сейчас его душа? Какие сказочные иллюзорные миры открываются его взору? И счастлив ли он?

Шлеп, шлеп… Крик…

А эта, молодая по документам, но очень старая по виду, женщина отнюдь не валяется в коме. Совсем наоборот, она вообще не может спать, ибо окружающий мир кажется ей кошмаром. Ей повсюду видится грязь, мерзкая, густая, черная, растворяющая кожу. Сколько не три, не мой, всё бесполезно. Грязь проедает глаза, забивает рот, разрывает желудок на части… От нее не спрятаться. Женщина не может есть, не может пить, не может ничего. Ее потчуют химикатами, меняющими кошмары на мертвую пустоту. Но стоит химикатам ослабеть, и женщина начинает кричать

Шлеп… Шлеп… Стон…

В этой комнате живет человек с сотней Душ. Никто и некогда не мог сказать, кем он будет в следующий момент. Он бывает королем и нищим, генералом и солдатом, мужчиной и женщиной, взрослым и ребенком, победителем и побежденным. Эти души боролись за его тело, разрывая разум на части. Одни уходили, на их место приходили новые. А иногда души пробуждались все разом, и человек в исступлении катался по полу, силясь заглушить безумное многоголосие.

Шлеп… Вой…

Множество дверей, и за каждой свой кошмар.

- Долго еще идти, профессор? – уже в пятый раз нервно переспросил Кристофер Уоллес. Его била мелкая дрожь, а по спине бежала струйка ледяного пота. Ткань форменного мундира NERV прилипала к телу. Кристофер вполне обосновано считал себя, если не героем, то уж точно не трусом. Ему приходилось убивать, переступать через трупы, хоронить погибших друзей, но это место-таки сумело отыскать лазейку к его сердцу и теперь медленно сгибало Уоллеса в бараний рог. Все, начиная от воздуха, кончая звуком шагов по полу, постепенно сводило его с ума. К тому же он был один, в соответствии со строгими правилами заведения. Он слышал много жутких историй об этом месте, но реальность переплюнула их всех.

Этот запах, отвратительная смесь человеческих испражнений, хлорки и лекарств.

Эти пустые глаза на искаженных лицах, смотрящие на него из дверных окошек.

И эта малоприятная компания, сопровождающая майора до цели.

- Впервые в нашей скромной обители, молодой человек? – пропищал в ответ маленький, напоминающий хорька, человечек в белом халате. У него была вечно приподнята верхняя губа, так что крупные передние зубы то и дело тускло блестели в свете ламп. Маленькие глазки как сканеры обыскивали окрестности, а кисти рук с грязными обломанными ногтями словно боролись между собой, норовя повыламывать друг другу пальцы.

- Да, и надеюсь в последний, – Кристофер мысленно взмолился, чтобы его голос не дрогнул.

- Ну-ну, все так говорят, молодой человек, а потом раз и… - человечек плотоядно поглядывал на Уоллеса. – Как самочувствие? На галлюцинации не жалуемся? В постель не мочимся? Если что, сразу приходите – у нас тут настоящий курорт! Трехразовое питание, процедуры, интересная компания! Вам понравится!

Парочка шкафов, смахивающих на лоботомированных горилл в белых халатах, издала нечто вроде мычания. Кристофер почувствовал себя крысой на лабораторном столике, которой собираются утыкать мозг электродами. Одну железку в центр страха, другую в центр ночных кошмаров, третью вогнать поглубже в болевую точку… И врубить ток на полную!

"Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Еще десяток минут в этом аду, и я вышибу кому-нибудь мозги!" – Уоллес отчаянно пытался держать себя в руках и не бежать.

Маленький человечек, известный в определенных кругах, как профессор Джикья, мерзко улыбался, наслаждаясь паникой Кристофера. Уоллеса не отпускала мысль, что единственным отличием профессора от местных пациентов был белый халат и более просторная камера – вся частная психиатрическая клиника, затерянная в пригороде Токио-2. Сколько ни напрягай воображение, все равно не получится представить профессора, мирно гуляющего по солнечным улицами и кормящего птичек с рук. Зато среди этих стен, куда попадают в смирительной рубашке, а уходят в черном мешке, он казался неотъемлемой частью интерьера. И бледная кожа, давно не видевшая солнца, идеально гармонировала с местной цветовой гаммой.

- Чего вы так трясетесь, молодой человек? Может у вас клаустрофобия? Когда вы были маленьким, родители запирали вас в темном чулане? – с надеждой спросил профессор Джикья. Маленькие глазки обмеряли Кристофера, очевидно прикидывая размер смирительной рубашки и дозу успокоительного. Шкафы санитары тупо и равнодушно уставились на майора, готовясь по команде профессора обеспечить психушку еще одним пациентом.

- Все нормально, профессор, – сквозь зубы медленно процедил Уоллес, осторожно нащупывая пистолет. – Нельзя ли поторопиться? У меня, знаете ли, важные дела…

- Все торопитесь, молодой человек? Не терпится проведать нашего новичка? – профессор тоненько захихикал. – Кстати, совсем забыл сказать вам большое человеческое спасибо. Порадовать мое старое сердце таким интересным экземпляром! А я уж думал, что NERV позабыл мою маленькую клинику.

С каждой секундой воля Кристофера истлевала, как бумага в кислоте.

"Лучше смерть… Любая, даже самая медленная и мучительная, чем такое… Чертов Торанага! Зачем он приказал явиться в эту клоаку лично?! Наверное, это его маленькая месть за Айони… А что будет, когда командующий пронюхает об Аске? Лучше застрелиться лично…"

Из уст командующего Ёси Торанаги в последнее время вылетали только три слова: Найди, Верни и Айони. Плюс туманные намеки на возможные последствия неудачи. Хочешь, не хочешь, а приходится вертеться в поисках хоть каких-либо зацепок.

Профессор продолжал шевелить языком, хихикая и причмокивая на особо "приятных" моментах:

- … к нам и сейчас попадает много новых экземпляром, но все это не то! Совсем не то! Сплошные посредственности: страх перед будущим, попытки суицида, мании, фобии… Пошло и обыденно! А вот раньше! М-м-м… И месяца не проходило без очередного подарка от NERV. И каких подарков! Уникальные случаи! Горе-испытатели, которым мнилось, что у них два тела и только половина души… Сумасшедшие ученые, видящие ауру и слышащие голоса… Изуродованные личности, разрезанные на кусочки и склеенные, как попало… Все эти вопли: Адам! Лилит! Ангелы! О, да! Золотое было время…

Рука Кристофера сжала рукоятку пистолета. Стало немного спокойней.

-… И тут ваши люди притаскивают этот кусок мяса. Прекрасно! Чудесно! Одно удовольствие разбирать его сознание на составляющие…

"Успокойся, Крис, все нормально, все замечательно… Убери палец с курка, грешно обижаться на больных людей… Спокойно…" – Кристофер все быстрее шагал вперед, чувствуя себя зверем, которого гонит свора из трех псов. Профессор без устали расписывал достоинства своего нового пациента, а парочка санитаров долбили его спину бычьими глазами.

- Ну, вот мы и пришли, хи-хи-хи! Номер люкс для изюминок моей коллекции человеческих курьезов! – процессия затормозила перед дверью, выделяющейся из общего ряда эмблемой NERV.

Старого-NERV

"God's in his heaven. All's right with the world." – краснела в полумраке проклятая надпись.

Профессор кивнул, и санитары бросились отпирать замок. Дверь заскрипела, заставив сумасшедших в других камерах, взвыть с удесятеренной силой. В дверном проеме открылся вид на тесную и унылую камеру. Все стены, пол и даже потолок были обиты чем-то мягким. Окна не было, а единственным источником света служила маленькая лампочка на потолке. Одинокий мотылек кружился вокруг светильника, бросая на стену гротескные тени. Не было ни кушетки, ни стула, ни какой-либо другой мебели, и единственный обитатель данной камеры проводил все свое время на полу.

За прошедшие недели несчастный наемник мало изменился, разве что, стал еще более похожим на оживший труп. Он все так же сидел на полу, обняв колени руками, а в глазах его была непроглядная тьма, словно он постоянно видел что-то свое и очень страшное. Мертвецкая бледность на впалых щеках. Старческая седина на голове. Истощенное тело, состоящее практически из одних костей, выпирающих из-под грязных больничных лохмотьев.

Он выглядел дряхлым стариком, хотя на самом деле он был моложе Кристофера. После долгих раскопок в государственных архивах удалось частично восстановить его биографию. Небару Дзозен, 27 лет, холост, кличка "Крыс". Солдат удачи, готовый сражаться хоть с Ангелами, только успевай переводить денежки на укромный счет в швейцарском банке. Спокойный, уверенный в себе профессионал, сполна отрабатывающий свои гонорары. Ловкое тренированное тело, содержащее в себе расчетливый ум ремесленника, для которого война лишь способ заработка. И чем больше огня и развалин, тем лучше – больше заказов, толще кошелек. И в последние годы денежки текли рекой.

Но однажды капризная девка Удача рассмеялась ему в лицо и презрительно отвернулась. Небару с отрядом таких же воинов наживы тайно явился в Токио-3. Что именно произошло, до сих пор оставалось для NERV-а загадкой, но из всего отряда выжил только он один. Да и то, жизнью его нынешнее состояние можно было назвать лишь с очень большой натяжкой.

Безумный наемник, не мигая, смотрел на профессора Джикья и то ли хрипел, то ли рычал.

- Позвольте представить Вам этот чудесный экземпляр, – профессор улыбался как злой мальчишка, отобравший игрушку у малыша. – Его разум представляет собой умопомрачительную систему на основе двух противоборствующих начал. Каждый день я медленно распутываю этот клубок, но до конца еще далеко. Правда, недурный экземплярчик?

Наемник взвыл раненной собакой и бросился на профессора. Слитный толчок кубических плеч санитаров швырнул его обратно на пол. Наемник сжался в комок и закрыл голову руками. До Кристофера донеслись судорожные всхлипывания.

- Прекратите! Сейчас же! – Уоллес постепенно зверел. Палец сам собой снял пистолет с предохранителя.

Санитары молча развернулись и поперли на майора. Ситуация накалилась до предела. Горилл в белых халатах было двое, а стрелять им в голову было бесполезно – все равно в мозг не попадешь.

"Черт… Этому мелкому уродцу похрен на мое звание, в этих стенах он – Царь и Бог… Я в дерьме…"

Профессор Джикья немного поразвлекался, любуясь отступающим к стенке Кристофером, потом мерзко ухмыльнулся и щелкнул пальцами. Санитары тут же вытянулись по стойке смирно.

- Вы какой-то нервный, молодой человек. А еще у вас гипертрофированная жажда справедливости и комплекс героя. Вам жалко это существо? – профессор указал скрюченным пальцем на безумного наемника. – Это не человек, это всего лишь вещь. Моя личная собственность. Игрушка, если хотите.

- Вы – больной ублюдок! - прохрипел Кристофер. Рука сжимала пистолет, словно это был спасательный круг. Санитары после щелчка профессора уподобились криво вытесанным каменным изваяниям и оставили слова Уоллеса без реакции.

- Возможно, возможно, молодой человек. Но стрелять в меня я бы не советовал, если не хотите провести здесь остаток жизни. Поверьте, ваше начальство и палец о палец не ударит, чтобы вам помочь. Уж я-то знаю нравы NERV-а, – профессор Джикья наклонился к наемнику и легонько постучал по голове. Несчастный заскулил и попытался отползти в угол. – Хотите, я расскажу, чем же он так меня порадовал?

Никакого желания слушать профессора у Кристофера не было и в помине, но профессор и не собирался учитывать его мнение. Джикья подобрался поближе к наемнику и затянул повествование:

- Вы когда-нибудь слышали о психокодировании, молодой человек? Нет? Позвольте мне развеять тьму вашего невежества. Человеческий разум – сложная, нелогичная, но поддающаяся дрессировке система. Есть специальные методики: особые слова, звуки, зрительные образы, которые, возможно, даже без ведома самой жертвы, записывают в область Альтер-Эго заданный набор мотиваций. Это может быть все, что угодно, начиная от простых чувств и ощущений, кончая полноценной самостоятельной личностью. И все эта красота будет спокойненько дожидаться своего часа, пока кто-нибудь не выдернет, хи-хи-хи, чеку. А чекой может послужить все что угодно дрессировщику: кодовое слово, картинка, звук, ситуация и так далее, и тому подобное.

- То есть, этого человека зомбировали? – переспросил Кристофер, приглядываясь к, забившемуся в угол, скулящему безумцу.

- Все еще называете ЭТО человеком? Напрасно. Человеком можно считать лишь обладателя свободной воли. А этот экземпляр лишь оболочка, полная психологических ребусов. Хотя, если так хочется, то, пожалуйста… - профессор пнул наемника коротенькой ножкой. Ему явно нравились чужие страдания и чувство власти. Кристофер заскрежетал зубами. – Кто-то очень опытный и умелый, настоящий мастер своего дела, вложил в его мозг особую программу. Основательно повозившись, я сумел расшифровать часть установок. По сути, в черепе экземпляра стояла система самоуничтожения. В случае необходимости экземпляр был обязан немедленно убить себя.

Кристофера передернуло:

"Самоубийство по команде?! Это… Так… Снайпер! " – на Уоллеса снизошло озарение. Ему разом припомнились все позабытые подробности появления Айони в рядах NERV. Снайпер, с упоением обстреливающий квартиру и серьезно ранивший девушку. Снайпер, который застрелился, как только агенты NERV подобрались слишком близко. Обычный киллер-наемник, без колебаний засунувший в рот ствол собственной винтовки. Факты начали выстраиваться в цепочку…

Профессор издал отвратительный смешок, больше напоминающий мышиный писк.

- Но это еще не все сюрпризы! Дело в том, что эта программа была нарушена! Видите ли, молодой человек, у каждого индивидуума есть некий потаенный истинный страх. То, что укоренилось в сознании еще в детстве, и что можно только загнать вглубь, но не победить. Например, человек может спокойно прыгать с моста на движущийся поезд, но упасть в обморок при виде трупика кошки. Забавно, вы не находите?

Кристофер не находил. Профессору это было до Фени.

- Так вот, кто-то еще, тоже разбирающийся в психиатрии, сумел пробудить у экземпляра все его запрятанные фобии. К счастью, страх данного экземпляра выразился в диком стремлении к выживанию. Животный ужас наложился на программу самоуничтожения и дал удивительный эффект. Жажда самоубийства и внутренние демоны кошмаров дерутся в сознании экземпляра и взаимно компенсируются. Плата за этот эффект перед вами. Любуйтесь!

Кристофер в упор не видел ничего красивого или достойного любования в сжавшемся в комок безумном наемнике. И это от него он собирался что-то узнать? Пустая затея… Но назад пути не было.

- Оставьте нас наедине, – приказал Уоллес, для верности ткнув в нос профессору своим удостоверением. – Дело государственной важности!

Профессора Джикья это, похоже, только позабавило. Мордочка маленького человечка в белом халате приняла еще более отвратительное выражение, что наверняка было еще не пределом.

- Наедине? Как пожелаете. Позволю себе лишь маленький советик: Не пытайтесь узнать все сразу и не задавайте прямых вопросов. Экземпляр несколько неуравновешен. Если что, кричите погромче. Я буду где-нибудь в здании и возможно услышу. И еще, если повредите экземпляр, то окажитесь на его месте. Sayonara!

Дверь за хихикающим профессором захлопнулась, оставив Кристофера один на один с безумцем. Повисла тишина, нарушаемая лишь отголосками воплей из-за двери и шумом крыльев мотылька рядом с лампочкой. Уоллес замер в нерешительности, не зная, с какого бока подойти к наемнику. Несчастный забился в угол, закрыв голову руками, и что-то бормотал.

Кристофер медленно подошел поближе и опустился на одно колено:

- Небару? Небару Дзозен? Вы меня слышите?

Безумец не реагировал.

- Я майор Кристофер Уоллес из NERV-Япония… А!

Услышав слово "NERV", безумец резко поднял голову, зарычал и бросился на Кристофера. С неожиданной для своего истощенного тела силой, безумец навалился на далеко не слабого майора.

- NERV!!! NERV!!! NERV!!! – безумец орал прямо в лицо Уоллесу, брызгая дурно-пахнущей слюной

Нападение было столь неожиданным и быстрым, что Кристофер ничего не успел сделать, и теперь судорожно дергался на полу, пытаясь сбросить озверевшего наемника. Наконец ему кое-как удалось высвободить одну ногу и со всей дури врезать безумцу коленом прямо в тощий бок. Наемник заголосил и откатился к стенке. Кристофер вскочил на ноги, готовясь отбивать новые атаки, но, схватившийся за бок, безумец потерял к нему интерес.

"Однако, силен, зараза…" – Кристофер отряхнулся и с вызовом посмотрел на потолок, - "Интересно, где тут у нас скрытая камера и динамики?"

- Ну что профессор, вы довольны?! – проорал майор в пустоту.

- Вполне. Только постарайтесь впредь не травмировать экземпляр! – ответила пустота голосом профессора Джикья.

"Тварь!" – проскрипел зубами Кристофер и растерянно посмотрел на наемника, жалобно скулящего на полу - "Ну и что мне теперь делать?!"

- Она придет и убьет его… Она придет и убьет его… Она придет и убьет его… - наемник вдруг сменил плач на шепот. Его тело покачивалось в такт словам.

Кристофер на цыпочках подкрался поближе и прислушался. Наемник, как заклинание, шептал одно и то же. У майора появилась идея:

- Она убьет плохого профессора Джикья? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Кристофер.

Наемник вздрогнул и сменил пластинку:

- Холодные зеленые глаза… Холодные зеленые глаза… Холодные зеленые глаза…

"Ага, работает! Хм… Холодные зеленые глаза? Что за нафиг?"

- Холодные зеленые глаза убьют профессора Джикья? – Кристофер был самой лаской и заботой.

Наемник перестал дрожать и даже слегка расслабился. В голосе появились проблески разума:

- Она придет и посмотрит ему в душу… В его душе много грязи… Она вынесет приговор… Холодные зеленые глаза принесут мне облегчение… Они освободят меня…

"Кто придет?!! " – хотел крикнуть Кристофер, но вовремя дал по тормозам. Испортить всегда легче, чем создать. Тем более что ему удалось нащупать верную тактику. Ассоциативный ряд – вот ключ к успеху!

- Профессор Джикья получит по заслугам. Он это заслужил! – голосом крестной феи из сказки вещал Уоллес, - ты хороший человек, Небару. Ты получишь свободу. Ты снова увидишь небо. Прекрасное ночное небо, полное звезд. Ты пойдешь по темным пустым улицам. С тобой будут твои друзья. В руках будет верный Heckler & Koch MP5, удобный стильный дизайн, магазин на 32 9-миллиметровых патрона…

С каждым словом, нет, с каждым звуком, лицо наемника прояснялось. Тьма в глазах рассеивалась, и по щекам потекли слезы. Губы задрожали, и из них потекла вполне связная речь, прерываемая рыданиями:

- Я говорил… Я предупреждал их… Слишком подозрительно… Такие бабки за какую-то пару сопляков… Но босс не слушал… Он слишком любил легкие деньги… А заказчик вышел на нас через надежных посредников и щедро сорил зеленью…

Кристофер напряг уши и весь превратился в один чуткий микрофон в мундире NERV. У него получилось! Наемник говорил! И каждое его слово ценилось больше, чем вода в пустыне.

-… Все по высшему разряду… Аванс размером с наш обычный гонорар… Документы, прикрытие… Мы пришли в Токио-3, как к себе домой… На пропускном пункте даже не посмотрели наши сумки…

Расследовать! Найти! Наказать! Начальственный разум майора Кристофера Уоллеса вынес заочный приговор поганым овцам в полицейском управлении Токио-3. Коррупция добралась и до режимного города!

-… Дело казалось проще, чем затащить в койку пьяную девку… Нам дали всю информацию… Мы знали где и когда они покинут Геофронт…. По каком маршруту пойдут… Оставалось только выбрать место для засады… Босс и несколько ребят умчались организовывать отход, а мы засели в здании…

"Пара сопляков… Покинут Геофронт… Значит все-таки Айони и Синдзи…" – Кристофер стремительно заполнял свой мысленный блокнотик с надписью "Улики" новыми записями.

Голос наемника сорвался на хрип старой боли и страха. Пальцы несчастного царапали пол.

- … Они пришли точно вовремя… Парень и девушка… Я прицелился… И тут их будто кто-то предупредил… Они прыгнули за мусорку… Двое наших попытались достать их с моста… У парня был только какой-то ножик, но он завалил обоих… Прирожденный убийца… Я кинул гранату… У меня всегда хорошо получалось… Но они ее отбросили… А потом… Потом… ПОТОМ!!!

Наемник закашлялся, словно слова сдавливали ему горло и душили. Кристофер напрягся, не хватало еще, чтобы безумец испустил дух. Но все обошлось. Наемник выхаркал сгусток соплей и быстро забормотал. Речь напоминала рвоту, будто наемник старался побыстрее избавиться от страшных воспоминаний:

- Эта девка встала… Просто встала, как столб… Чья-то пуля зацепила ей плечо… И она посмотрела на нас… Зеленые глаза… Холодные зеленые глаза… Они видят все… Они трогают саму душу… Она настоящий демон! Мы кричали и умирали… Я почувствовал ЭТО за спиной… Я… Я прыгнул в окно… Ударился головой… Она была рядом… Она была везде… Она почти достала меня… Но тот парень… Он сцепился с ней… Он мог противостоять ей… Он спас меня… Потом была тьма, океаны тьмы, бездна тьмы… Я освобожусь!

Наемник резко вскочил на ноги и с разбегу ударился головой об стенку. Мягкая стенка смягчила удар и отправила безумца обратно на пол. Тогда наемник вцепился руками в собственное горло и сжал. Из-под ногтей потекли струйки крови. Кристофер заметался по камере, не зная, что предпринять.

Дверь за спиной с грохотом распахнулась, и Уоллес оказался отброшен в сторону ворвавшимися санитарами. Ощущения были сродни удару бешеного слона. Санитары дружно навалились на наемника и развели его руки в стороны. Вслед за санитарами в камеру неторопливо просеменил профессор Джикья со здоровенным шприцом. При виде иглы, наемник завопил и забился, как лягушка под током, но силы были слишком неравны. Толстенная железка воткнулась в бедро, мутная жидкость вдавилась в организм, и, дернувшись пару раз напоследок, наемник обмяк и затих. Санитары отбросили его в сторону и замерли рядом, в ожидании новых указов своего мелкого повелителя.

Профессор Джикья сверкнул немытыми зубами и похлопал в ладоши:

- Поздравляю вас, молодой человек, вы не такой тупой солдафон, каким кажитесь. Это было грубо, опасно, но очень неплохо для дилетанта.

Кристофер с трудом вернул себе часть самообладания и кивнул в сторону вырубившегося безумца:

- Он поправится?

Профессор запищал, что в его случае означало смех:

- Что, молодой человек, кое-как развязали язык экземпляру и уже мните себя новым Фрейдом? Вы обратили внимание на его буйство в конце? По сути, вы ослабили действие Страха. И почти пробудили его сознание. Но в результате, установки на самоубийство взяли верх. Вам повезло, что я человек опытный, предусмотрительный и держал своих псов… – Джикья ткнул пальцем в своих санитаров. Те ритмично закивали, словно в ожидании косточки, - … поблизости. Но ничего, здоровый сон приведет разум экземпляра в равновесие.

- И ничего нельзя сделать? – осторожно спросил Кристофер

- Сложно… Да и зачем? В здоровом виде он мне не интересен, – профессор демонстративно посмотрел на старомодные часы на цепочке. – Время аудиенции вышло, молодой человек. Проводите гостя на свежий воздух!

Санитары вежливыми толчками в спину погнали Кристофера на выход, хотя в принципе это было без надобности. Мысли о чистом синем небе, легком ветерке на лице и мягкой земле под ногами хором взывали майора прибавить скорость. Чем больше увеличивалось расстояние между Уоллесом и камерой с наемником, тем больше психбольница теряла над ним власть. Вот в мире появились какие-то еще краски, кроме серого и черного. Вот в воздухе появились запахи улицы.

Вперед! Лестница вверх, лестница вниз… Крики все тише…. Вестибюль все ближе…

Входная дверь хрустнула сухим деревом и слетела с петель, познакомившись с тяжелым армейским ботинком Кристофера. Стекло со звоном разлетелось на осколки, вспыхнув облаком прозрачных огоньков. Солнце на мгновение ослепило Уоллеса, а чистый воздух закружил голову. Столетние дубы, целая роща которых окружила уродливый бетонный куб психбольницы, удивленно зашелестели листьями, словно удивляясь, как Кристофер умудрился выйти на свободу. Хруст гравия под ногами присоединился к общему восторгу.

- Э-э-э… - прогудели санитары, тупо уставившись на развороченную дверь. Выйти и потребовать от Кристофера возмещения ущерба они не решались, пугливо переступая с ноги на ногу в полумраке вестибюля. Каков хозяин, таковы и собаки.

Уоллес довольно улыбнулся, показал психбольнице средний палец и весело запрыгал по дорожке. Навстречу уже спешили его сопровождающие, все это время дожидавшиеся Кристофера на улице.

- Йоу, Крис! - махнул волосами-дредами развеселый парень в мундире младшего офицера NERV. – Тебя уже выпустили? Чё-то рановато!

Топающий рядом внушительный японец, на котором естественней бы смотрелись доспехи самурая, а не строгий костюм и черные очки агента NERV, недовольно покосился на парня и продекламировал официальным тоном:

- C вами все в порядке, господин майор? Требуется помощь? – агент подарил санитарам выразительный взгляд, и те мигом отползли поглубже в здание. Туда им и дорога!

Парень в дредах изобразил робота, ритмично топающего и посекундно отдающего честь. Агент хоть и заметил эту пантомиму, но не обратил внимания. Привык, наверное.

Кристофер едва удержался, чтобы не броситься людям на шею, вопя от детского восторга и размазывая по лицу сопли.

"Боже, какое же это счастье – увидеть нормальных людей!"

- Здорово, парни! Мхом не обросли, пока меня ждали? Ха! – Кристофер выразил свою радость, с размаху хлопнув обоих по плечам. Те аж присели от неожиданности…

- Ох… Ну насчет нашего Агента-сама не знаю, а я только пропылился малость! Йоу! А правда, что Джикья ест человеческие мозги на завтрак, обед и ужин? – крутанул башкой обладатель дредов. Кстати, побочный эффект сего причесона – проблемы с мытьем головы. Хотя, что не сделаешь, чтобы бог Джа затащил тебя за волосы на небо!

- Не знаю, этот коротышка меня за стол не приглашал! – хохотнул Кристофер, хотя самому ему почему-то стало не смешно.

- Жаль… Ну-с, с почином тебя Крис! Теперь будет, что рассказать внукам! Видел чокнутого профессора и ушел живым! Ну-ка, ну-ка, башку вроде никто не вскрывал, значит, мозги избежали переваривания! Йоу!

- Рад видеть вас снова, Уоллес-сан! – совершенно серьезно и с явным облегчением поклонился агент. Похоже, пока Кристофера не было, сопровождающие всерьез подумывали о штурме.

- Ну, все, танцы-обниманцы закончили, пора валить. Хочу оказаться как можно дальше от этого кубика, – парень с дредами изобразил пальцами выстрел из пистолета прямой наводкой по психбольнице. Бетон даже треснул.

- Золотые слова, парни! Пошли отсюда! – Кристофер развернулся на месте и сноровисто зашагал в сторону ограды. Сопровождающие двинулись следом, время от времени оглядываясь назад. Им казалось, что из маленьких окон психбольнице на них глядят множество жутких, безумных и пустых глаз.

Ржавая железная ограда – высоченная решетка их сплетенных стальных прутьев – впускала и иногда выпускала людей через единственные ворота. Они были вечно распахнуты, да и петли их заржавели от отсутствия ухода настолько, что закрыть ворота не представлялось возможным. К тому же из этого места никогда никто не сбегал, а нарушители извне отсутствовали, как вид. В округе это место пользовалось заслуженной дурной репутацией. Табличка с названием заведения давно превратилась в кусок непонятно чего, на котором можно было разобрать от силы пару иероглифов, но нужды в ней и так не было. Кому надо сами находили свой путь в психбольницу.

За воротами начинался другой мир, в котором не было потерявших остатки человечности существ. Последний шаг, отделяющий лечебницу от остального мира, получился у Кристофера каким-то замедленным, словно та вцепилась в него и не пожелала сразу отпускать. Наконец обе ноги Уоллеса коснулись внешней земли, и он смог вздохнуть по-настоящему. Профессор Джикья и его экземпляры остались ТАМ, а он вдыхал пьяный в воздух ЗДЕСЬ.

Здесь дрожал перегретый воздух над потрепанной асфальтовой дорогой, выходящей из ворот и тянущейся вдаль сквозь густой смешанный лес. Здесь пели птицы и гудели цикады. Здесь сверкала полированными боками черная TOYOTA с эмблемой Нового NERV-Япония, готовая принять их в свои прохладные кондиционированные объятия и умчать за горизонт. Здесь было жарко, и здесь ты чувствовал себя живым!

- Мотор ревет, труба зовет! Малышка заждалась! Домчу с ветерком! – глазки у любителя дредов подозрительно сверкнули.

Мечтающий побыстрее добраться домой Кристофер без дополнительного приглашения запрыгнул на заднее сидение. Руки майора, прекрасно помнящие, что именно весельчак с дредами выполняет в NERV почетную работу его личного водителя, сами надежно пристегнули ремни. Мозг сделал очередное напоминание о необходимости узнать назначение таинственной красной кнопки, приделанной к рулю. Хитрый водитель обожал проводить своей машине крутой тюнинг за счет организации, а на вопросы отвечать улыбкой профессионального хулигана. И что самое любопытное – Кристофер закрывал на это глаза, а заодно и прикрывал парня от ока вышестоящего начальства, ибо без таких вечных двигателей на работе было бы мертвецки скучно.

Водитель и агент уместились впереди, ключ зажигания повернулся, мотор ровно и красиво загудел. Машина всегда была в отличном состоянии. Влюбленный в крутые тачки парень блаженно зажмурился, ласково надавил на педали и погнал свою железную кобылу по дороге. Пока еще убогость асфальта не позволяла раскрыть всю ею мощь, но стоит только добраться до гладкой, как стеклышко, государственной трассы, и полицейским останется только провожать черную тень завистливыми взглядами. Эмблема и спец-номера NERV открывали невиданные просторы для прирожденных стритрейсеров.

Когда психбольница скрылась за поворотом, все увиденное внутри бетонного куба окончательно превратилась в сон. Остались только факты, которые надлежало проанализировать. Солнце только-только успело вознестись на середину неба, и рабочий день еще был далек от завершения. А поскольку обсуждать и анализировать лучше сообща с кем-то понимающим, Кристофер достал свой казенный смартфон. Машина почти не шумела, поэтому кричать в трубку особо не требовалось:

- Привет, Кэт!

- О, Крис! Так тебя отпустили на все четыре стороны? Ну что за лажа! Только перетащишь в новый кабинет свою коллекцию научной фантастики, как на тебе! – с другой стороны провода послышался ехидный голос капитана Екатерины Орловой, грамотного помощника, верного товарища и просто отличной девушки.

- Очень смешно, Кэт! Прям счас лопну от хохота!

- Не смешнее, чем свалить на меня всю бумажную работу, пока ты там разъезжаешь с визитами. У меня, между прочим, аллергия на бумагу! – Кэт притворно чихнула. – Вот, видишь! Требую оплачиваемый отпуск по состоянию здоровья!

- А что, я не против! Добудь еще подпись Торанаги и беги покупать билеты!

- Один-ноль, – в голосе из трубки добавилось серьезности. – Ты как, Крис? А то мне ребята из старожилов ТАКОГО про этот дурдом нарассказывали! На пару мистических триллеров хватит!

- Кстати, они были недалеки от истины. У NERV-а на редкость мрачное прошлое.

- И не говори… Ладно, вернемся к нашим баранам. Что новенького?

Кристофер загрузил в голове всю полученную от безумного наемника информацию и раскочегарил свои дедуктивные навыки.

- Во-первых: И снайпера, и наемников послали одни и те же люди, потому что и тем, и другим основательно промыли мозги.

- Так вот почему снайпер застрелился, как какой-то фанатик, – Кэт и сама была далеко не глупой. – Вот только кто же их послал? Явно не спецслужбы, уж больно всю прошло грубо и нагло.

- Я тоже так думаю, Кэт. Кому-то позарез нужно избавиться от Айони Скай, и он не считается с потерями. Хотя, послать против одной девушки целую толпу головорезов…

- Значит этот кто-то знал на что Айони в действительности способна. Да и не хватило одного отряда наемников

Материалист Кристофер, исповедующий принцип "не пощупаю - не поверю", до сих пор отказывался до конца принять мистическую составляющую событий:

- Да, наемник мне что-то подобное и рассказал… И непонятная гибель остального отряда… Ну, не знаю, Кэт… Я майор-тактик, а не шаман Вуду.

- Хорошо, забудем… К тому же, Айони была не одна. С ней был наш мнимый алкоголик Синдзи. Признаюсь, парень ловко обвел нас вокруг пальца. Недоумок с полу-уголовным прошлым, целыми днями сосущий халявное пиво и доводящий персонал до белого каления своими выходками, и вдруг – такая подстава. Казачок-то, оказывается, засланный! Ты как хочешь, Крис, а я считаю это личным оскорблением!

Кристофер был вынужден согласиться. Не заметить в злобном подростке коварного шпиона – это было его провалом.

- Как же все запутано, Кэт. За Синдзи ведь тоже кто-то стоит. И этот "кто-то" тоже возжелал заполучить Айони. И парень выкрал девушку прямо у нас из-под носа… Хотя, какой там выкрал? Айони ушла по своей воле… Что за связь между снайпером, наемниками и Синдзи? Не понимаю… Всем на планете нужна Айони! Да что все пристали к бедной девушке!

- Давай не будем проводить мозговые штурмы по телефону, – Кэт решила поговорить о чем-нибудь другом, во избежание детонации серого вещества, – Я тут дернула старых знакомых и узнала кое-что любопытное: ты знаешь, что все Представители были эвакуированы сразу после начала волнений? Полиция всю ночь защищала пустую штаб-квартиру ООН так, словно в ней шло важное заседание! Террористы слетались к зданию ООН, как мухи на дерьмо!

Вообще-то события в Париже были далеки от обязанностей Кристофера, но закрывать на них глаза он, естественно, не мог. Тем более, командующий Торанага сразу же после прекращения стрельбы зачем-то полетел в Совет Безопасности ООН, откуда вернулся злым, как тысяча чертей, и откровенно напуганным.

- Отвлекающий маневр, – блеснул тактическим мышлением Кристофер, – ООН настолько хотели уничтожить террористов, что не пожалели собственный город. Еще одна фигова интрижка… Нет, все, хватит на сегодня маразма! Лучше скажи, как там Аска.

Кэт вздохнула и продолжила беседу без прежней веселости:

- В своем репертуаре. Заперлась в квартире и не пускает даже уборщицу. Еду ей оставляют около двери. Крис, ты уверен, что правильно сейчас отпускать ее на волю? Как бы она дров не наломала…

- Не знаю, Кэт, может и наломает. Но хуже, чем в Геофронте, ей уж точно не будет.

- Как знаешь, Крис… - Кэт на мгновение замолчала. – Вот что… Я через своих знакомых сведу нашего непутевого рыжика с парой первоклассных парней из Токийского Университета. Они разгонят ей тоску, я гарантирую!

- Я страшен, когда ревную, Кэт! Ррр! – Кристофер изобразил рык взбешенного Отелло

- Ну-ну, ревнивец нашелся. Не трать нервные клетки понапр… - голос Кэт неожиданно оборвался на полуслове и сменился стуком смартфона об пол и шелестом упавшей неподалеку бумаги.

- Кэт? Что случилось?! Кэт!

Судя по звуку из трубки, смартфон кое-как нащупали и взяли в руки. Голос у Кэт был такой, словно только что на ее глазах всплыл Титаник, откуда высунулся скелет капитана и поинтересовался в какой стороне Нью-Йорк. Да все там же, только теперь на 50 метров ниже уровня моря…

- К… Крис… Крис! Приезжай немедленно! Здесь… - в трубке послышался незнакомый мужской голос и связь оборвалась.

Кристофер до треска сжал несчастный смартфон и рявкнул так, что агент и водитель едва не стукнулись об потолок от неожиданности:

- В штаб! Быстрее!!

- Как пожелаешь, Крис! – взгляд у водителя стал натурально одержимым, а рука надавила на таинственную красную кнопку.

В ту же секунду, Кристофера до потемнения в глазах вдавило в сиденье. Мотор взвыл и выплюнул из выхлопной трубы поток огня. Дорога, которая, слава богу, теперь была практически пустым государственным шоссе, превратилась в коридор со стенами из мелькающих деревьев.

"Закись Азота… Мамочки!!!" – до Кристофера дошло назначение чудо-кнопки.

Эта крутая поездочка потом долго снилась Уоллесу в ночных кошмарах.

Какой дурацкий гул… Кажется, даже извилины чешутся… И больше всего зудит под новеньким контактным обручем… Только к старому привыкла, как у меня его забрали и заставили носить этот! Я расту, моя ментальная карта развивается… И чешется все сильнее… Ну и ладно! Пилоту нельзя жаловаться! Да и ерунда этот зуд… Вот LCL – это действительно scheisse! Хорошо хоть не тошнит, как раньше…

- Аска! Твой синхроуровень вырос на два пункта! Отличная работа!

Что? Ура! Хотя чему удивляться? Я избрана пилотом не за рыжие волосы! Так и должно быть! Кто лучший пилот в мире? Правильно – Аска Ленгли Сорью-Цеппелин! Правда, пилотов пока всего двое: Я и Первое Дитя из Японии… Уверена, когда Первая меня увидит, ей останется только сделать харакири от зависти! Интересно, как она выглядит?

- Аска, ты делаешь упражнения?

Ну что за тупость! Если бы я не делала эти глупые упражнения, мое мастерство бы не росло!

- Да профессор, я все делаю четко и по уставу! Служу NERV-Германия!

Ха-ха-ха! Как здорово, что в тестовой капсуле есть обзорный экран! Как вытянулось лицо у этой старой карги! Ох, ну до чего наскучили эти синхротесты! Я хочу в свою Еву! Я хочу сражаться с настоящими врагами, а не с компьютерными играми! А эти упражнения? Бред какой-то: медитации, психотренинги, слушать странную музыку и рассматривать карточки с картинками… Единственный кайф – рукопашная борьба! Меня уже все тренеры боятся!

- Как дела у нашего юного дарования? Готова покорить мир?

О-о-о… Это ОН… Такой классный причесон… Обожаю это хвост на затылке… И щетина… Колючая… А какое тело! Стройный, подтянутый, широкие плечи… Сразу выделяется среди этих тощих занудных ученых… Мой красавец… Ах… Ох…

- Кадзи-сан!!!

- Приветик, Аска-чан! Как дела, как друзья? Сколько разбитых мальчишечьих сердец у тебя в коллекции?

Ну, что он опять! Мне не нужны тупые мальчишки! Они все жалкие дураки, ничего не умеющие кроме как читать комиксы и шляться по улицам! Куда им до Кадзи-сана! А друзья… Они… Они просто все мне завидуют! Я пилот, защитник человечества, а они… Да пошли они все! Толпа неудачников!

- Кадзи-сан! Ты надолго приехал? Скажи, что навсегда! Своди меня куда-нибудь! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

- Прости Аска-чан, начальство с головой окунуло меня в рутину и бюрократию! Как-нибудь в другой раз!

Вот всегда он так! Всегда! Говорит, что у него работа, а сам пресмыкается перед очередной дурой! Он даже на мой День Рожденья не приехал! Я почти взрослая, мне уже тринадцать лет!

- Аска! Сосредоточься! Мы фиксируем ментальные шумы!

О чем Кадзи-сан шепчется с той лаборанткой?!! И что он в ней нашел?!! Разукрашенная стерва!!!

- Аска Сорью! Думай о пилотировании! Синхроуровень падает!

Чем она лучше меня?!!! Тем, что у нее грудь больше?!!! Ну и что?!!! У меня тоже появляется фигура! И… другие вещи… Проклятый детский контактный комбинезон, я в нем выгляжу, как младенец!!!

- Пилот Ленгли-Цеппелин!!! Я к вам обращаюсь! О боже… Невозможно так работать! Кадзи Редзи! Немедленно покиньте тестовую лабораторию!

- Слушаюсь, фрау профессор! До скорого, Аска-чан, будь умницей!

Нет! Кадзи-сан!! Не уходи!!!

- О господи… Кто пустил сюда этого хронического ловеласа? Все! На сегодня хватит! Аска, ты слишком отвлекаешься по мелочам! Больше думай о деле! Можешь быть свободна!

Ничего… Я сильная… Я покажу всем, кто тут лучший пилот! И… Моя мама была красавицей! Значит, и я буду! Мама… Кадзи-сан… Я… Я никогда не буду плакать!

- Я… - глаза открылись, разогнав сонные фантомы тестовой капсулы. Только язык все еще чувствовал горьковатый привкус LCL. Тело оказалось облачено в ночную рубашку и зябко дрожало из-за сползшего одеяла. Зрение сфокусировалось и различило бескрайнюю белую равнину, посреди которой возвышался матовый купол. Потолок нисколько не изменился за прошедшую ночь.

Все те же мелкие трещинки, пара пятнышек рядом с лампой… За долгие часы ничего не деланья, Аска успела выучить его наизусть. На потолке было все, кроме ответов.

"Это был просто долбаный сон… Но лучше такие сны, чем те кошмары…"

Это было чистой правдой. Видимо, Аска сумела слегка успокоиться после того ночного разговора в развалинах Геоубежища, и старые кошмары с Ублюдком Синдзи в главной роли прошли. Вместе с манией приходить на проклятые развалины по любому поводу. Надолго ли? Лучше об этом не думать…

Аска закуталась в одеяло, позволяя блаженному теплу разлиться по телу. Вставать не хотелось. Вообще, ничего не хотелось. Только спать, долго и без сновидений. Заполучить вечность в забытье, и тогда не надо будет что-то делать и что-то решать. Часы, подарок Кристофера на шестнадцатилетие, проецировали на потолок красные цифры:

12:10

Геофронт за окном излучал свой дневной вариант желтоватого света. Ну и плевать! Если ты почти распрощалась с организацией, то распорядок дня остается в прошлом! Можно валяться, хоть круглосуточно! Куча отвратительного свободного времени…

Жалко только не получится. Тело требовало еды и санитарно-гигиенического ухода. А значит, придется медленно вылезти из-под одеяла, принять душ, переодеться, заказать поздний завтрак или ранний ужин, по обстоятельствам… Может попозже?

Аска ругнулась про себя и осторожно высунула на холод сначала одну ногу, потом руку, потом и всю себя целиком. Ступни с десятого захода нащупали тапочки и поволокли свою хмурую хозяйку в сторону ванной. Душевая кабина нетерпеливо распахнула дверку, словно интересуясь, который сейчас час и почему девушка еще здесь, а не трудится на благо человечества. Девушке было нечего ответить, она была одной ногой на улице с туманными перспективами. Хотя, черт с ней с работой, главное – напроч отсутствовали смысл и цель в жизни. А без них жизнь превращается в мутное болото обыденности.

Душ, как и все остальное в этом мире, не смог доставить ей радость. Ни бодрости, ни мышечного тонуса – простое, чисто механическое действие, проводимое по старой привычке. Будто, не живого человека моют, а машину в автомойке. Аска равнодушно выключила воду, на полном автомате оделась в свой стандартный набор из белья, майки и шорт и даже не взглянула в зеркало. Чего она там не видела?

На особой заповедной полочке укоризненно блестела коллекция женских косметических артефактов. В былые времена Аска могла оккупировать ванну на часок другой, с чувством и фантазией наводя марафет, сейчас же смысл священнодействия пропал. Выходить в приличное общество она сегодня не собиралась, да и к тому же жонглирование помадой, тушью и прочими помощниками девушек был процессом творческим, а Аскина муза вдохновения помахала на прощание крылышками и улетела куда-то далеко, где потеплее и посветлее.

Взгляд, ведомый выработанным за годы службы рефлексом, уперся в контактный обруч, красным терновым венцом свернувшийся на тумбочке. Каждое утро Аска играла со своим обручем в странноватую игру "Кто кого?" Она сломается и снова нацепит красный пластик на голову, или обруч выдохнется и превратиться просто в вещь.

Текущий счет – 0:0. Начинается новый, фиг знает какой по счету, раунд. К барьеру!

Это контактный обруч… Для Аски он был больше чем парой ментальных резонаторов, настроенных на ее персональные мозговые волны. Нет… Это был Символ, Клеймо и Талисман в одном корпусе. Он олицетворял все: ее положение в обществе, принадлежность к касте пилотов, ее внешний образ сильного и волевого человека. Знак, что она – Аска Ленгли Сорью-Цепеллин, и она существует.

А теперь она пытается с ним расстаться. Но сдать его на склад было страшно и… больно. Она и обруч слишком долго были одним целым. Она помнила, как получила свой первый обруч из рук ученых NERV-Германия. Как в недоумении крутила его в детских руках, пытаясь сообразить, что это и с чем его едят. Как радовалась и смеялась до слез, ибо этот обруч был кусочком ее Мечты, прекрасных грез, где она разит врагов на своей Еве. Как не снимала его даже в душе и в кровати, а поутру первым делом щупала голову в страхе, что он ей только приснился. Как впервые пошла в школу с обручем на голове, и свора мальчишек травила ее насмешками и обзывала "диклониусом"^{12}. И как была сладка месть, когда она достаточно выучила азы рукопашного боя…

Но одновременно контактный обруч был знаком ее страданий, ее унижений, ее поражений… Она так хотела все это забыть. А прошлое краснело с тумбочки и не желало так просто сдаваться. Идти навстречу с Будущим, покинуть скорлупу Геофронта, начать жизнь с чистого листа… Так просто на словах, но дьявольски тяжело на деле. И еще был страх. Выйти в большой мир, где нет Евы, в которой так легко и привычно прятаться - это было все равно, что заново родиться. А рождение никогда не проходит легко и комфортно.

Аска усилием остатков воли отвела взор от тумбочки. Еще одна ничья в этом дурацком противостоянии. Девушка замерла посреди спальни, не зная, какой рукой пошевелить. Как провести еще один хмурый день? Жизнь была пуста, как миска для подаяний, и список действии сократился до "есть", "спать" и "валяться на диване, да пялиться в телевизор или компьютер". Желудок на предложение заморить червячка лишь лениво отмахнулся, а спать не позволила лень – снова придется переодеваться. Значит, остается принять горизонтальное положение в гостиной.

"Сколько можно… Неужели я останусь такой навсегда? Скорей бы меня выкинули на улицу, может хоть что-то изменится…"

Аска со скоростью улитки добрела до гостиной и плюхнулась на диван. Глаза автоматически отметили, что пара почти собранных чемоданов со всем ее нынешним имуществом все также скучают около двери на балкон. Они, как и сама девушка, пребывали в промежуточном состоянии: уже не здесь, но еще и не там. Зависли между вчера и завтра, причем одна только мысль о движении действует как тиски, медленно сдавливающие душу. А стояние на месте приносит боль. Замкнутый круг.

Девушка пересчитала взглядом шкафы, кресла, столик, парочку картин с пейзажами на стенке – все, что заменяло ей дом последние полгода. Сердце даже не соизволило шевельнуться. Бьется себе и бьется, как часы с подсевшей батарейкой. Никаких эмоций, один сплошной вакуум.

Иногда Аска спрашивала себя: "Может не надо? Может остаться?" Но всегда сама себя затыкала. Решение принято, и Аскин кодекс чести строжайше запрещал отступления. Кристофер еще не утряс все формальности, но день, который девушка ждала со страхом и легкой надеждой, постепенно приближался. Однако, сомнения только крепли. Поэтому Аска отрезала себя от внешнего мира. Еще один страх. Вдруг, если она выйдет наружу, то встретит Кристофера или еще кого-нибудь? Что она им скажет? И что ей ответят? Будут уговаривать остаться, или, что еще страшнее, равнодушно пройдут мимо? Она не пилот - значит она никто?

Выбор из двух возможностей: телевизор или компьютер, оказался в пользу последнего. Не потому что компьютер лучше, а потому что пульт был в недосягаемости – смирно лежал на полу рядом с телеящиком. Компьютер же, роль которого выполнял тонкий и легкий ноутбук-планшетник с эмблемой Нового NERV на черном корпусе, ждал своего часа на том же полу, но уже рядом с диваном. Минутное нашаривание рукой, и экран поприветствовал Аску простенькой загрузочной мелодией.

Дальше обычно следовало подключение к одной из интернет-радиостанции, дабы бесцельная бродилка по web-сайтам сопровождалось музыкой. Все равно какой, лишь бы не слушать тишину. Аска не стала нарушать традиции. Виртуальный ди-джей заставил динамики планшетника запеть женским голосом в сопровождении быстрой соло-гитары и ударных.

My life is a circle

No beginning and no end

It's always repeating

A trail I defend to the time

A miss understanding

That can't be erased like a file

I've got all I wanted

But still I'm not satisfied

How far will I go to,

And search my respect and my pride?

How long will I lie to,

Myself about the privilege of my live?

That turns around,

'Till I die,

in the dark

with me

Why am I sad? Why am I sad?

When I have more than I ever had?

My life is too stable

I get no air

My jail is my skin

I'm false like a fable

That is being praised

For it's sin

And once I am trying

To follow the light then

The bitch grips my feet

Pulls me down, underneath

How far will I go to,

And search my respect and my pride?

How long will I lie to,

Myself about the privilege of my live?

How deep will I have to,

Fall before I find the world again?

It's always repeating,

The earth turns around and around

'Till I die

Take the time

Missing me

With me

(Apocalyptica - How Far)^{13}

Кто поет, о чем поет… Аске было все равно. Музыка была лишь фоном, звуковой завесой, за которой можно было укрыться от пустоты. Теперь надлежало открыть браузер и пойти, куда глаза глядят. Клик, посмотреть краем глаза… Клик, прочесть заголовок… И так далее, весь день напролет… Но вместо этого девушка, неожиданно для самой себя, ткнула стилусом в значок почты. Зачем? Вопрос интересный, свой NERV-овский E-Mail Аска не проверяла месяца эдак два-три. Какой смысл? Все равно ничего, кроме спама, не приходит.

Почтовая программка обменялась любезностями с сервером и выдала длиннющий список мусора. Купить, продать, вступить, заплатить, "кручу-верчу, обмануть хочу", "несите ваши денежки" и прочее и прочее и прочее. Стилус автоматом двинулся к заветной кнопке тотального удаления, но неожиданно затормозил и вернулся к одной странной строчке. Глаза прочли раз, прочли два, а мозг со скрипом выплывал из серой хмари, пытаясь понять: ЧТО ЭТО?! Странное письмо, которое если и являлось спамом, то его незнакомой и очень странной разновидностью:

От: Stalker@gmail.com

Кому: AsukaSLZ@NERV_HQ.jp

Тема: Скоро!

Привет! Нет, не так…

Здравствуй! Не то…

Все не то… Не те слова, что я хочу сказать… Что хочет сказать мое сердце… Прости…

Я так много должен сказать, но не могу подобрать правильные слова. Еще тогда… Давно, когда мы еще были просто детьми… Мое сердце было полно чувств, но язык не мог их выразить звуками, а рука не могла написать словами.

Я смотрел на Тебя и не мог вымолвить ни слова. Ты была огнем, прекрасным и обжигающим. Твой свет делал мир ярче, но мог ослепить. Такая гордая, такая красивая… Ты ворвалась в нашу жизнь, перевернув все с ног на голову, и добавила ей новые краски. Пламенный красный, золотой рыжий. Ты была гостьей из другого мира… Мира, куда я всегда хотел попасть…

И я… Я испугался… Ты была слишком быстрой, слишком страстной для меня… Я боялся, что ты просто испепелишь меня своей гордостью. Я решил, что недостоин даже думать о Тебе. Но мое сердце было сильнее разума. Я закрывал глаза и видел Тебя, метеором пронзающую мое жалкое существование. Я перестал замечать других людей, потому что везде видел только Тебя. Ты стала для меня всем.

Я так ничего и не сказал… Я трус, который боится своих чувств… Три простых слова и мир мог бы измениться… Но теперь поздно… Я бы все отдал, чтобы вернуть то время, но это… невозможно…

Но у нас осталось наше Будущее! Я верю… Нет, Я ЗНАЮ, что все еще можно исправить! Скоро, всего ничего, и я приду за тобой! Я заберу тебя и буду твоим рабом! Мне ничего не надо, кроме твоей улыбки! Даже если ты меня отвергнешь, просто видеть тебя – уже счастье!

Я люблю Тебя!

Аска прочла письмо раз десять, пока окончательно не уверилась – ей прислали объяснение в любви. Причем от анонима, адрес отправителя она видела впервые. Судя по дате, письмо пришло полторы недели назад. Как-то проскочило мимо службы безопасности и все это время ждало ее на сервере.

"От кого это?! Что за придурок пишет мне анонимки?! Я трус, который боится своих чувств… Ненавижу трусов! Хочешь сказать – говори прямо и громко! Но если это чья-то шутка… То я…"

Девушка прожигала буквы глазами, словно за ними прятался неизвестный извращенец. Но буквы попались крепкие. Аска уже хотела стереть анонимку, однако передумала. Перемывание косточек таинственному отправителю слегка скрасит ей унылое времяпровождение. Да и сердце, кажется, слегка звякнуло… Или показалось? В любом случае, тоска немного сдала позиции… Аска заткнула радиостанцию, вскочила на ноги и заходила по гостиной. Передвижения сопровождались стонами мебели, оказавшейся на пути. Девушка все накручивала и накручивала себя, стремясь выжечь серую хмарь в огне священной ярости. Аска на весь NERV прославилась своими мгновенно меняющимися настроениями.

"Нет… Ну кто же такой? Что за графоман мне на голову свалился… Придет он за мной… Ха! Ха! Ха! Так он мне и нужен! Сама выберу себе парня! Того, кто не боится собственных мыслей! Другой мне не нужен!"

Ярость – это хорошо. Ярость – это жаркое пламя, текущее по венам. Ярость возбуждает и гонит прочь тоску и отчаяние. Ярость рвет оковы и дарует крылья. Ярость убивает страх! Ярость указывает цель и ведет в бой! Ярость…

Тук-тук-тук!

Аске послышался какой-то звук. Да нет, наверное, звуковой обман…

Тук-тук-тук!!

Уже громче… До искусственно раскрутившей собственный гнев Аски дошло, что стук доносится из прихожей. Звонок она уже пару дней как отключила, поэтому в дверь стучат руками. Иными словами кто-то осмелился нарушить ее священное уединение! Вот и отличный способ снять стресс!

"Подождите, подождите… Сейчас я вам открою… Так открою, что мало не покажется!!!"

Аска привычно размяла суставы, уняла слишком частое дыхание и со злобной ухмылкой направилась к двери. Когда она подошла вплотную, в дверь стукнули, судя по грохоту, ногой, а вслед за ударом последовал низкий мужской голос:

- Открывайте, Сорью! Я знаю, что вы уже проснулись и оделись! Живо!

Рука Аски, почти нащупавшая ручку, замерла. Демоническая улыбка сползла с лица.

"Это… Этот голос… Я его уже слышала… Проклятье! Нет! Это невозможно!"

Голос из-за двери поленился дожидаться ответа. В замочной скважине звякнул ключ. Аска едва успела отпрыгнуть, когда дверь распахнулась, и чуть не упала в обморок, когда ОН вошел в квартиру.

Мужчина средних лет, коротко стриженные черные волосы, строгий мужской костюм темных тонов. Руки в белых перчатках. И очки. Стекла закрывали глаза, но ЕГО взгляд бил наотмашь. Очень тяжелый взгляд действительно сильного человека.

- Вы?! Вас же… Откуда?! Что вы здесь… - мысли Аски расплывались, как стайка рыбок. Ей хотелось убежать, куда угодно, лишь бы подальше от этого человека и его взгляда. Два года…

Мужчина проигнорировал ее лепет и спокойно и невозмутимо прошел вглубь Аскиного жилища. Абсолютно ничего не понимающая и наповал сбитая с толку девушка в полной прострации двинулась следом. Оказавшись в гостиной, мужчина по-хозяйски оценил взглядом обстановочку, поправил постоянно сползающие очки и вынес вердикт:

- И это ваша квартира Сорью? Стандартная казенная мебель и все? А где же тонны бесполезного хлама?

Аска постепенно возвращалась к реальности, в которой неприятно знакомый мужчина обшаривал ЕЕ квартиру. Ярость мгновенно трансформировалась в бешенство, Мускулы окаменели, кровь вскипела, а в голосе зазвучала не просто угроза, а самый настоящий смертный приговор:

- Немедленно! Проваливайте! Из! Моей!! Квартиры!!!

Мужчина не соизволил даже повернуться. Закончив ревизию гостиной, он обратил свое внимание на платяной шкаф. Мужчина распахнул дверцы и сунул внутрь свой нос. При этом он продемонстрировал одну странность – правая рука плохо работала, словно после серьезного перелома.

- Четыре? Всего четыре платья? Я вас не узнаю, Сорью. Неужели вам больше не нужно изображать мнимый домашний уют с помощью барахла? – мужчина посмотрел Аске прямо в глаза. – Что-то я сомневаюсь…

Мужчина отвернулся в поисках новой цели для досмотра. Его глаза все видели и запоминали, а мозг считывал, обрабатывал и анализировал, анализировал, анализировал…

Это было уже слишком! Остатки самообладания Аски лопнули, как мыльный пузырь. Мир перед глазами покраснел.

- Я СКАЗАЛА, УБИРАЙТЕСЬ!!!

Кулак девушки пулей пошел на сближение с затылком обнаглевшего извращенца. Аска уже представляла, как мужчина бревном падает на пол, после чего она с чувством глубокого морального удовлетворения пинает его ногами, а затем выкидывает получившуюся отбивную за дверь… Нет, лучше в свободный полет с балкона…

Но у мужчины были другие планы на этот день. В последний момент он резко развернулся, и… кулак Аски замер в паре сантиметров от зловеще сверкающих очков. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, а взгляд и незримая, но более чем ощутимая аура Лидера, привыкшего манипулировать людскими судьбами, практически заморозили руку девушки. Бешенство Аски хоть и не пропало, но основательно притихло.

- Разве Вы меня не узнали, Сорью? – голос мужчины также не выдал ни намека на волнение – Я, между прочим, ваш командующий.

Рука девушки бессильно повисла. Ярость вновь и вновь пыталась найти выход, но взгляд и воля мужчины играючи загоняли ее обратно. Все что оставалось Аске – это сжимать кулаки и скрипеть зубами от бессилия.

- Вы… Вы мне больше не командующий! Вас вышвырнули вон!

Мужчина откровенно насмехался над бешенством Аски:

- Бывший? Поверьте Сорью, в нашей организации не бывает "бывших" сотрудников. NERV – это навсегда, – мужчина задержал взгляд на сжатых кулаках Аски. – Вы так меня ненавидите, Сорью? А можно узнать почему?

"Очкастый урод! Откуда он взялся?! Его же арестовали?! Два года назад… Зачем он пришел?!!"

Аска медленно подбирала слова, из последних сил стараясь не сорваться на визг:

- И Вы еще спрашиваете?! Я ненавижу всю вашу семью! И Вас, и Вашего ублюдочного сыночка!

Голос мужчины не изменился ни на йоту. Все такой же низкий, спокойный и уверенный. Голос порабощающий слабых:

- Как Вам будет угодно, Сорью. А насчет Синдзи… Оглядываясь назад, я признаю – селить вас в одной квартире было моей ошибкой. Вы с ним оказались практически несовместимы. Как говорится, одноименные заряды отталкиваются. Но из уважения к покойному профессору Кацураги, я разрешил Мисато поиграть в дочки-матери.

Мужчина прошел через гостиную и с комфортом расположился прямо на диване. Аска осталась стоять, не в силах прогнать незваного гостя. Только слова наполнились болью:

- Вашей ошибкой?! Вашей ошибкой?!! Это все, что Вы можете сказать?!! А ведь это Вы… Вы сделали своего собственного сына таким… таким…

- Я воспитал Синдзи именно так, как мне было нужно. Есть цели, которые оправдывают все средства, – мужчина махнул рукой в сторону кресла. – Может, наконец, присядете, Сорью? Нам надо о многом поговорить.

- Нам не о чем разговаривать! Убирайтесь из моей квартиры! – Аска не двинулась с места.

- Я пришел проведать пилота. Это мое законное право, – ответил мужчина голосом усталого учителя, втолковывающего безнадежному двоечнику таблицу умножения.

Аска зло засмеялась:

- А! Так Вы не знаете! Объясняю для тупых: Я больше не пилот! Я уволилась! Все! Чао, бамбино! Так что, можете засунуть свои…

Мужчина пропустил ее слова мимо ушей:

- Однако, пилот оказался в довольно плачевном состоянии. Но это не беда. Пока я прохлаждался на подземном курорте, меня посетила дельная мысль, как решить Ваши проблемы с синхронизацией.

Аска со всей дури топнула ногой. Стекла обреченно звякнули. Они достаточно долго существовали в этой квартире и знали последствия Аскиных истерик.

- Scheisse!!! Вы глухой?!! Я не собираюсь пахать Вашей марионеткой! Мне все рассказали про Ваши темные делишки! Третий Удар, SEELE… Я в этом не участвую!

На знакомую аббревиатуру мужчина позволил себе усмехнуться:

- Третий Удар? Вы бы слышали, Сорью, какие роскошные диспуты были у меня с председателем и его шайкой. Каким пафосом изливались эти черные голографические гробики. Но я-то знаю правду. Председатель Лоренц – просто выживший из ума старик. Он настолько устал жить, что думает лишь о Смерти. Но простое самоубийство претит его гордой и самовлюбленной душонке. Нет, Кил Лоренц хочет уйти ярко, громко, под звуки оркестра и грохот салюта! И все человечество захватить с собой в качестве массовки! А я не такой. Все что мне надо – это вернуть утраченное. Вы ведь тоже этого хотите, правда, Сорью? Вернуть то, что потеряли?

Последние слова дернули за какие-то струны Аскиного сердца, заставив душу затрепетать. Но девушка заставила чувства замолчать. Этот мужчина ей не указ!

- Мне наплевать! Повторяю: на-пле-вать! Я УХОЖУ!

Выражение лица у мужчины стало как у мудрого старца, выслушивающего претензии ребенка:

- Уходите? А куда? Куда Вы пойдете? Чем будете заниматься? На что потратите жизнь?

Аска хотела ответить, но… не смогла. Слишком много вопросов сразу. Сложных вопросов.

- Я… Я поступлю в институт!

Мужчина насмешливо покачал головой:

- Ну что ж, хорошее начало… А в какой институт? На какую специальность? Поверьте, Ваш диплом заштатного немецкого колледжа нынче стоит меньше, чем бумага, на которой он напечатан.

Аска почувствовала, как фундамент ее решимости пошел трещинами. Этот мужчина… Он словно заранее знал, что она скажет. И на каждое ее слово у него находилось десять твердых, как сталь, и острых, как бритва, ответов. Все ее аргументы, все ее решения, принятые в минуты отчаяния, постепенно обесценивались и превращались в кучку жалких отговорок.

- Я… Я…

- Не знаете, Сорью? Скверно, очень скверно. Ну, хотя бы общее направление: Гуманитарий или Технарь? Что? И этого не знаете? Плохо дело, Сорью. Так куда же Вы пойдете? Может, Вас устроит должность в сфере услуг? Второе Дитя моет туалеты в забегаловке! Как Вам такой поворот, Сорью? Хотя, даже такая работа нынче стала дефицитом. Экономическая депрессия в самом разгаре!

Все… Последняя капля решимости канула в Лету. Осталась только бессильная ярость и пустота. Последние силы уходили на сдерживание слез. А силы не бесконечны…

- Будьте Вы прокляты…

- Вы опоздали, Сорью. Я уже проклят. Но речь не об этом. В принципе, отсутствие четких жизненных целей – это еще не конец. Поживите, осмотритесь, разберитесь в самой себе, и, скорее всего, Вы найдете свое призвание. К тому же NERV не выкинет вас на улицу. У Вас будет и крыша над головой и неплохие "подъемные" на счету. Ваше образование также оплатит наша организация, – мужчина пальцем вернул очки на место и слегка подвигался, выбирая участок дивана поудобней. – Ваша проблема в другом, Сорью. Вы просто-напросто не умеете жить во взрослом обществе.

- Что?! Не путайте меня со своим сыном! Семейство ублюдков! – Аска едва устояла на ослабевших ногах.

И снова никакой реакции. Слова девушки волновали этого мужчину не больше, чем мышиный писк:

- Просто примите как данность – Я знаю про вас больше, чем Вы сами. Такова специфика моей работы. С пяти лет Вы служите в NERV. Большая часть Вашей жизни прошла под нашим знаменем. NERV решал Ваши бытовые проблемы, оплачивал счета и определял приоритеты. По сути, Вы жили в каком-то своем воображаемом мире. Когда Вас перевели в Японию, ничего не изменилось. Синдзи готовил еду и стирал Ваше нижнее белье, и Вас абсолютно не волновал этот факт. А еще в реальной жизни надо уметь общаться с людьми. По-настоящему уметь, а не прикидываться. С этим у Вас тоже не все гладко. За все время жизни в Японии, Вам не пришло ни одного письма от друзей из Германии, ибо друзей этих никогда не существовало в природе. А Ваша приемная мать, узнав что вы в психушке, бросила трубку и с тех пор не давала о себе знать.

Аска до потемнения в глазах стиснула зубы, сквозь которые донеслось что-то вроде хрипа. Психушка – клеймо на всю жизнь.

Мужчина продолжал пытать девушку словами:

- А Ваш характер? Вас не зря сравнивают с огнем, Сорью. Вы ярко и красиво вспыхиваете, но быстро сгораете. А что остается после огня? Пепел. Холод. Пустота. Вашего энтузиазма хватит до первой серьезной проблемы, а потом Вы свалитесь обратно в лужу. Мне очень интересно, какой способ Вы в конце концов выберете, чтобы избавиться от страданий? Алкоголь? Наркотики? Камень на шее?

Мир перед глазами Аски превратился в тусклое кривое зеркало. Слова мужчины обильно полили кислотой раны на ее сердце. Хотелось завыть от тоски, разбить голову об стену и уйти в небытие. По щекам потекли первые слезы:

- Что… Что Вам от меня нужно?! Ненавижу…

Мужчина явно остался доволен эффектом. Его слова принесли именно такой результат, какой был ему нужен.

- Поставим вопрос по-другому: Что нужно ВАМ, Сорью? Цель в жизни? Сила пилота? Семья?

- НЕ ГОВОРИТЕ МНЕ ПРО СЕМЬЮ!!! ЭТО ВСЕ ВЫ!!! ВЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ!!! ЭТО ИЗ-ЗА ВАС ПОГИБЛА МАМА…

Мужчина посмотрел на Аску так, словно та сморозила глупейшую из глупостей:

- Еще одна Ваша проблема, Сорью, – Вы не видите дальше собственного носа. Хотя, вся молодежь такая… Ваша мать жива, и все это время была с вами!

Аска упала на колени. Слезы капали и растекались между ворсинок ковра:

- Что Вы… Что Вы несете!!! Что за шутки!!!

Мужчина встал с дивана, подошел к девушке и протянул ей левую руку. На лице не было и следа усмешки, торжества или самодовольства. Только спокойствие и уверенность:

- Пойдемте, Сорью. Я Вам все покажу. Воссоединение семьи – это всегда маленькое Чудо. А я люблю чудеса.

- Проверь еще раз, Кенске.

- Я могу проверить хоть сто раз, результат будет одинаковым! Все наши счета, кроме одного особо секретного и законспирированного, заблокированы!

- Понятно… Значит, это правда. Регуляторы решили от нас избавиться, – ровным и практически безжизненным голосом ответила Мана. Другого голоса у нее не было с момента бегства из Парижа. И с того момента она ни разу не сомкнула глаз.

И не только она. Весь отряд был на грани. Переступишь эту грань – назад уже не вернешься. Ребята не просто устали, они были еле живые. Позади остался пылающий Париж и взорванная лаборатория Инициативы Dharma. Позади остались почти двадцать часов пути через полмира в кабине Эскалибура. Пути на пределе всех технических и человеческих возможностей, ибо по их следам шла Смерть. Старуха с косой положила глаз на их товарища, но она не учла одного: Пока ребята живы, Синдзи ей не достанется!

Бой, смерть и предательство остались за спиной, а впереди тянулись из толщи морской воды полуразрушенные небоскребы. Затопленный город – территория свободная от закона, правительства и Системы – был единственным местом, где им могли оказать помощь. Но до него еще надо было добраться, а для этого решить проблему, что возникла сейчас.

Эскалибур опустился на дно практически на пороге Затопленного города, и через камеры покачивающейся на волнах сферы – разведывательного зонда – была в подробностях видна бьющая ключом жизнь среди развалин. В кабине боевой машины стояла Тишина, такая густая и тяжелая, что казалось, будто ее можно было попробовать на язык. Только один звук кроме голосов ребят пробивался сквозь этот глухой кисель.

Писк, слабый и прерывистый писк медицинских приборов. Он постепенно сводил с ума, но не слышать его было еще страшнее. Ребята все время вслушивались в эти звуки: не стал ли писк слишком слабым, или наоборот слишком громким и продолжительным? Потому что писк этот был единственным знаком, что их товарищ еще жив.

Синдзи, бледный, как саван, лежал в задней части кабины, где возможности Эскалибура позволили развернуть жалкое подобие медицинской палаты. Из стен тянулись пучки кабелей ко всей куче датчиков, облепивших его перебинтованное тело. Там же на стенах мерцали экраны с графиками. Сердце еще бьется, в мозгу какая-то активность, но факт оставался фактом – Синдзи был очень плох. Медицинская система Эскалибура с трудом удерживала остатки его угасающей жизни. И если в ближайшее время, нет, черт подери, прямо сейчас ничего не сделать, то…

Мана и Хикари всю дорогу ни на минуту не отходили от Синдзи. Хикари была их единственным врачом. Талантливым врачом, спору нет, но все-таки – самоучкой. Она могла оказать первую помощь, могла приблизительно оценить состояние, но для настоящего лечения нужны опыт и годы практики. У Хикари их не было.

Мана могла и того меньше. Все, что ей оставалось – это держать Синдзи за руку и говорить с ним, в надежде, что где бы он ни был, ее слова дойдут до него и удержат на краю бездны. Хотя бы ненадолго.

- Сколько у нас осталось? - даже в такой момент, Мана оставалось лидером отряда. Она отдавала приказы, выбирала дорогу, но все понимали – еще чуть-чуть и она просто сломается.

- На еду и лечение, наверное, хватит. Но первое же пополнение боезапаса Эскалибура, и мы – банкроты, – ответил Кенске, временно сменивший Ману в кресле командира экипажа. Раньше он бы радовался, как ребенок в рождество, сейчас же Кенске, как и весь отряд был зол на себя, на других и на весь мир.

- Значит, будем брать не заплатив.

- Мы – не разбойники, мы – благородные пираты, – злой сарказм Кенске.

- Кенске! Если у тебя есть другие идеи, изволь поделиться! Или… - первая ласточка потери самообладания у Маны.

Айда вздрогнул всем телом.

- Нет у меня никаких идей…Уж извините!

- Прости, Кенске… Я не хотела… – Мане удалось успокоиться. Вряд ли надолго. Она подняла голову с почти потухшим взором. – И простите меня… ребята… Простите, что я вас во все это втянула…

Мана погладила ладонь Синдзи.

- Прости меня… Синдзи…

- Чушь! – рявкнул Тодзи, сжимающий кулаки на посту стрелка. – Мы вместе начали сражаться, и вместе победим!! И если Регуляторы решили вытереть об нас ноги, то тем хуже для них!!!

- Замолчите! Немедленно! – первые слова Хикари за последние десять часов. – Как вы не понимаете?! Сейчас нет ничего важнее, чем жизнь Синдзи! А мы лаемся и ТЕРЯЕМ ДРАГОЦЕННОЕ ВРЕМЯ!

- Да… Ты права… Хорошо… - Мана собирала остатки сил в кулак. – Кенске! Ты помнишь ту удобную дыру в стене небоскреба под водой? Двигай туда! Хикари, мы должны подготовить Синдзи для транспортировки! Говори, что делать! Тодзи, помогай!

Двигатели Эскалибура взревели, наполнив пространство гулом и ощутимой вибрацией. В кабине закипела работа – старый проверенный способ прогнать отчаяние и тоску. Сейчас было жизненно важно действовать, двигаться и хоть что-то делать, иначе останется только лечь и умереть.

- Держись, Синдзи, скоро тебе станет лучше… Только держись…

Запах горячего асфальта в дрожащем воздухе. Запах бензина и машинного масла, годами пропитывавших землю. Запах Свободы.

Свежий ветер, шумящий в листьях лесополосы слева и гуляющий зелеными волнами на заросшем и заброшенном поле справа. Ветер Свободы.

Тени от облаков вперемешку с солнечными полосами, бегущие по бескрайней земле. Свет Свободы.

Это была очень старая дорога. Некогда качественный и на совесть положенный асфальт, все сильнее трескался, выпуская на свободу наглые и сильные зеленые побеги. Природа брала свое назад. Судя по обширному, постепенно зарастающему молодыми деревьями, полю, эта местность раньше могла похвастаться развитым сельским хозяйством. Теперь же фермеры обанкротились, и хозяйство приказало долго жить. Обычное дело в современной Японии.

Судя по обилию зеленых оттенков в окружающем мире, эта весна избежала проблем с дождями. Дикое разнотравие стеной обступило дорогу, полностью скрыв от солнечных лучей многострадальную землю. А заодно позволив высокой стройной девушке в светло-серой блузке с кельтским орнаментом и черных брюках с комфортом устроиться вблизи асфальта. Дополнительную мягкость создавала подстилка, при более внимательном взгляде оказавшейся теплым красным комбинезоном. Тенью от Солнца служил внушительный рекламный щит, с практически стершейся картинкой. Что-то типа примитивных анимешных детишек, водящих хоровод с сельскохозяйственной продукцией. Иероглифы стерлись ветром, солнцем и дождями. Иногда, когда ветер набирал особую силу, проржавевший плакат начинал петь какую-то тоскливую скрипучую песню. Наверное, вспоминал о славных деньках, когда он свежей краской приветствовал колонны тяжелогруженых грузовиков с дарами вспаханного поля.

Айони Скай нравился ветер. Тем более, что после каждого порыва ее прическа, как по волшебству, принимала исходную стильную и практичную форму.

"Нус, госпожа Айони, бывшая студентка Токийского ФИЗМАТА, бывший пилот Евы-14 и бывшая пленница подростков-террористов, а ныне – свободная, как ветер, безработная, без определенного места жительства… Куда направимся? Пылью каких дорог покроем свои кроссовки?"

Ветер не ответил, листья промолчали, а Солнце исхитрилось игриво пощекотать ее глаза юрким лучом. Решай сама, Айони Скай, ты свободна, теперь все зависит только от тебя – это можно было услышать в дыхании Природы. Если уметь слушать, конечно…

"Итак, объявляю военный совет!" – мысли Айони дружно построились в колонну и двинулись маршем вдоль извилин. Левой, левой, раз, два, три! - "У меня есть… Да, собственно, ничего нет, кроме этой одежды и мозгов… Документов нема… В кошельке пусто… Кстати, самого кошелька тоже нема… Мне надо: что-то есть, где-то спать, и при этом не попасться на глаза правительству… Поправка: Я НЕ БУДУ прятаться в подвале! Хватит! Солнце, Воздух и Вода – без них я никуда! Да будет так! Интересно, где можно укрыться с комфортом? А, ладно… Проблемы надо решать по мере их поступления! И на данный момент я желаю: Поесть и Переодеться! Интересно, этой дорогой часто пользуются?"

Дедуктивные способности и чутье Айони, по совокупности улик, таких как: запах бензина и следы шин на асфальте, сделали вывод – хотя бы пару раз в день этой дорогой кто-то пользуется. Рекомендация здравого рассудка – подождать. Спешить все равно некуда, а на шумных правительственных трассах легче попасть на глаза кому не надо. Сражаться со всем миром не входило в стратегические планы Айони.

Солнце медленно выползло на середину небосвода, постояло в задумчивости на вершине, словно вспоминая в какой стороне запад, затем качнулось и, быстро набирая скорость, покатилось к месту мистического соприкосновения заросшего поля и неба. Небо и Природа комментировали спуск цветовым шоу. Облака бежали по небу, сияя сначала новорожденным белым, потом зрелым желтым, и, наконец, мудрым и пожилым золотом. Тени отлично сыграли роль часов, удлиняясь и укорачиваясь в такт хода небесного светила. Айони безмятежно задремала в тени рекламного щита. Чутье на опасность милостиво молчало. Что неудивительно – для врагов она официально превратилась в кучку грязи на дне морском. Что ни говори, отличное прикрытие для неожиданной контратаки. Айони мечтала о спокойной жизни, а значит надо смахнуть с пути все, что этому мешает. Главное – думать на два-три хода вперед.

Далекое тарахтение прервало ее глубокую медитацию. Уши настроились на новый звук, разложили его на спектр и определили цель, как двигатель внутреннего сгорания обыкновенный, старый и без глушителя. Глаза зорко выделили на северном конце дороги быстро приближающееся облако пыли. Аойни лениво поднялась с мягкой земли и встала в позу автостопщицы-профессионалки. Облако пыли преобразилось в знавший лучшие годы грузовичок уникальной марки "я его слепила из того, что было". Голосующая привлекательная девушка, разумеется, не осталась незамеченной, и грузовик, подскочив на месте и взвизгнув тормозами, встал, как вкопанный, прямо напротив Айони.

Когда девушке удалось прокашляться и очистить глаза от пыли, ее пристальному взору предстал крепкий молодой японец, весело машущий рукой из открытой кабины. До предела короткие волосы, наглая загорелая морда, привыкшие к грубой работе руки и застиранный фермерский джинсовый наряд, со всей ответственностью выдавали в незнакомце "парня из деревни". Довершали образ блестящий во рту золотой зуб и ядреный запах мужского пота. Айони мысленно представила респиратор, пропитанный ароматическими маслами на основе бергамота и ванили. Полегчало. Немного…

- Привет, красотка! Заблудилась? – парень прямо-таки излучал флюиды безбашенного веселья. Глаза откровенно блестели, фиксируя антропометрические особенности фигуры Айони.

- А ты догадливый, – своим фирменным холодным голосом ответила Айони, параллельно составляя психологический портрет незнакомца. Особенно глубоко в дебри его разума забираться не потребовалось – все, что надо, было написано прямо у парня на лбу.

"Так, так… Глуповат, грубоват, откровенно наивен, но вменяем… Иными словами – деревенщина. Все мысли сосредоточились в области между животом и коленями. Самец, что с него взять… Разумеется, в пути не обойдется без "тонких" намеков, типа "выпить пивка за знакомство", но если вежливо и деликатно отшить, приставать не будет. Короче, ехать можно! А то промывать мозги каждому встречному и поперечному – это как-то неэтично! Каждый имеет право на личную жизнь!"

- Так залезай! Довезу в лучшем виде! Тебе до города? – парень приглашающе похлопал по пустому креслу. Хорошо еще, что не по своим коленям. Холодок в голосе Айони не дошел до его перегретых мозгов.

- Именно. А точнее до ближайшего магазина, – Айони прямо с места прыгнула в кабину.

"Буду вязать узелки из человеческих нервов только в самых крайних случаях".

Парень гоготнул и захлопнул дверцу. Выхлопная труба выплюнула что-то черное, колеса натужно уперлись в дорогу, грузовичок затарахтел и помчался в сторону юга, города и ближайшего магазина женской одежды.

Только красный комбинезон остался рукотворным памятником, напоминающим о посещении Айони Скай этих мест. Но потом сильный порыв ветра поднял его с травы и потащил за собой. Комбинезон, неуклюжим парусником, пересек дорогу и скрылся в густой растительности.

Некому было больше слушать жалобы престарелого рекламного щита. Пройдет время, и остатки краски окончательно развеются пылью на ветру, а дышащие на ладан опоры подогнутся и отправят щит долеживать свой век на земле. Ветер понемногу, да по чуть-чуть укроет железо тонким слоем почвы, небесная влага вдохнет жизнь в семена свободных диких сорняков, и лишь небольшой холмик будет напоминать о гордом символе идей торговли и предпринимательства. Все, что вышло из земли, рано или поздно в нее же и вернется. Такие законы нашего мира и ничего с этим не поделаешь. Да и нужно ли?

Закончится этот день, начнется другой и что-то изменится…