Служба доставки госпожи попаданки (СИ)

Глава 8

Наверное, выражение моей физиономии было очень красноречивым: я только что отбивалась от прилипчивого Октаголда, теперь друг ошарашил. Я не знала, чем ему ответить. Ирмат пристально посмотрел на меня, потом улыбнулся, сверкнув жемчужными зубами.

— Сарита, я никогда тебя не брошу, всегда помогу, ты мне нужна, как друг, как работодатель, — сказал он мне, а я облегченно выдохнула, ох, хорошо, что он об этом.

— Уф, — я вздохнула, — ты меня напугал.

— Он тебе врет, — Бусинка курлыкнула смехом, — он влюблен в тебя, Сарита.

— Тебе так неприятно, что я могу влюбиться в тебя? — Ирмат прищурился.

— Совсем нет, — я, наверное, покраснела от слов Бусинки, еще этого не хватало, а Ирмату ответила, — ты очень хороший, но я не готова сейчас к замужеству. Ты же знаешь, Итан хотел, чтобы я была магом, и могла сама себя содержать.

Я спихнула свое нежелание замужества на погибшего отца и молилась, чтобы элементаль ошиблась. Ирмат — хороший друг, но у меня к нему нет и капли тех эмоций, что вызывает Октаголд. А лучше было бы наоборот. Я с сомнением посмотрела на друга, почему у меня жар в теле не от Ирмата?

— Потому что сильная магия всегда выбирает сильную магию, Сарита, — менторским тоном сказала Бусинка. — Будь в теле настоящая Куар, Октаголд даже не посмотрел бы в ее сторону.

— Не будет мне магия указывать, с кем спать! — сказала я Бусинке, а элементаль ткнулась в меня лбом, чуть не сбив с ног.

— Твой отец был прогрессивных взглядов, — Ирмат обернулся посмотреть на загоны с вивернами, где один из объездчиков тянул за повод серую виверну, — но старые методы тоже действенные. Выйдешь замуж, и пусть муж думает, как содержать тебя и Милиру.

Я скривилась, а Бусинка фыркнула мне в ухо. Я отвернула наглую морду от себя, а Ирмату ответила:

— Я не хочу быть бесправной женой, богатого мужа, этот способ сохранить остров будет самым последним, на который я пойду. Да что он творит?!

Я возмущенно понеслась к объездчику, который, видимо, не заметив нас за обледеневшими кустами, хлестал по бокам виверну. Я не люблю виверн, как любил их Итан, но они — живые существа, и я не могла позволить какому-то лысому гаду измываться над животным.

В объездчике я узнала Мариуса Кимпла, мужчина был неприятным, но работу свою знал. Отец его пару раз выгонял за пьянство, но потом опять брал назад. У нас маленькие зарплаты, и найти объездчиков, которые на них соглашаются, весьма трудно.

Все же я стала сильнее, особенно это видно сейчас, когда я за два вздоха перемахнула пару десятком метров и выхватив кнут, у немаленького мужика, пару раз хлестнула его по спине. Еле сдержалась, чтобы не зарычать, хихиканье Бусинки меня отрезвило, холод тут же сковал конечности, не давая мне продолжить порку.

— Ты что себе позволяешь?! — прошипела я не хуже змеи. — Не смей бить виверн!

— Госпожа, — обычно Мариус наглел и старался оспорить мои приказы по любому поводу, но сейчас он испуганно смотрел на меня, согнувшись в поклоне, — госпожа, этого не повторится, прошу, не губите.

— Рита, — к нам приблизился удивленный Ирмат, кивнул Мариусу, чтобы исчез, а сам подошел к виверну, который курлыкал и загнанно дышал, чтобы успокоить животное.

— Он почуял воздух, — сказала мне Бусинка очевидное.

Объяснять Ирмату, откуда у меня воздух мне не хотелось, только не сегодня.

— Его нужно успокоить и отвести в загон, — сказала я Ирмату, — А мне нужно домой, что-то я перенервничала.

— Иди, — Ирмат, ухватился за уздцы и прижался к боку виверна, шепча ему что-то успокаивающе, — тебе нужно готовиться к балу. Завтра обговорим, что ты хотела рассказать.

— Бал! — возмущенно воскликнула я. — Я совсем забыла!

— Сарита! Бусинка! — окликнул меня Ирмат, когда я уже собралась идти в сторону замка.

Внутри меня все сжалось от страха, неужели он все понял?!

— Что? — неуверенно обернулась и посмотрела на парня.

— За тобой Бусинка идет, верни ее в загон, — улыбнулся Ирмат, а я облегченно выдохнула и обернулась за спину.

Виверна смешно стояла на коготках и кралась следом.

— Ты меня подставляешь, — прошипела я элементаль, — он же поймет, что ты разумная! Быстро в загон!

— Я не хочу жрать мясо!

— В загон! Иначе можешь просто объявить всем, что ты высший элементаль, пусть меня на органы разбирают.

Бусинка невольно курлыкнула, захлопала крыльями, чуть не снеся меня с ног, и недовольно потопала к загону.

— До чего умная, — покачал головой Ирмат, — все же подумай связать ее с нашими самцами, — парень похлопал заинтересованно вынюхивающего виверна по острому клюву.

Бусинка от его слов прибавила шаг, путаясь в лапах, заскочила в загон и захлопнула за собой калитку, хорошо хоть засов не задвинула, а то у Ирмата точно появились бы сомнения.

— Правильно ты не хочешь замуж, — недовольно курлыкнула Бусинка, — у них на уме только воспроизводство себе подобных. Озабоченные хамы!

Я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться, и пошла в замок. Ох, как мне не хотелось туда идти! Как представлю, что сейчас будет, так и не хочу. Нужно переделать допуск в семейный сейф и подумать, как растянуть деньги от продажи двух виверн на несколько месяцев. Плюс заняться наконец-то делом.

Вот отмучаю этот бал… Хм-м-м-м. А ведь Итан всегда летал на всякие светские вечеринки. Он говорил, что это самый лучший способ держать нос по ветру и знать, что происходит в мире. Ну конечно, я же могу узнать про мобы и почему они не латают. Отец на таких вот вечеринках искал покупателей для виверн. Я даже шагу прибавила, бал все же хорошая идея, а вот тратить последние деньги на платья — это глупость, у нас от этих платьев гардеробы ломятся. Есть даже такие, которые мы ни разу не надевали. Итан любил баловать своих девочек, и мы летали в столицу округа к модной портнихе почти каждый месяц. Я вздохнула: как же мне не хватает Итана.

— Почему так долго? — Милира специально меня дожидалась. — Нужно готовиться к балу, мне поможет Лима, а ты возьми Лауру. Что касается твоей сегодняшней выходки… — Милира вдруг лучезарно улыбнулась. — Это было прекрасным ходом, дорогая.

Я уже собралась защищаться и рот открыла и тут же щелкнула челюстью, закрывая его, с удивлением посмотрела на женщину.

— Что ты так смотришь? Разве ты не видела, как на тебя смотрел Октаголд? Твои прелести его явно заинтересовали!

— Это звучит мерзко, — как бы я ни сдерживалась, я не смогла прикусить язык. — Я тебя не узнаю, мама, как ты можешь быть такой…

Я замерла, не зная какие подобрать слова, чтобы не быть слишком грубой.

— Ты думаешь, я не знаю, что нужно делать, чтобы выжить? Или думаешь, что твоя мать всегда была слабой и никчемной пустышкой? — Милира выпрямила спину и как-то по-особому развернула плечи, превращаясь в холодную аристократку Великого рода. — Лима, иди, — Милира повелительно махнула рукой девушке, и та в мгновение ока убежала, мы с Милирой остались одни в небольшой гостиной.

Она прошествовала к окну мимо меня, обдавая нежным цветочным запахом туалетной воды.

— При чем тут пустышка, мама? — сказала я. — Ты продаешь меня, как товар. Тебе все равно на мои чувства, на меня, тебе все равно, буду ли я счастлива.

— Ты — творец своего счастья, — сказала Милира, повернувшись, — Я могу направить тебя, дать тебе знания, куда нужно идти. Пойми, чтобы остаться на плаву, нам нужен мужчина! В этом мире все решают сила и мужчины. Будь ты сильной магичкой, ты выбирала бы себе мужа сама, но… ты пустышка, и выбирать нужно из того, что есть. Думаешь, я хочу выдавать тебя замуж за этого Октаголда? Да у него спеси больше, чем у столичных Великих родов. Какой-то занюханный местечковый аристократ, а думает, что весь мир должен стоять перед ним на коленях, таких почти невозможно приручить. Но из всех, кто тут есть, он лучшая партия для тебя. А счастье… — я впервые видела, как горят глаза матери, щеки раскраснелись, ладони сжаты в кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев, — если захочешь, ты будешь счастливой. Думаешь, твой отец сразу был прекрасным семьянином? О, мне пришлось год за годом подбирать к нему ключики, узнавать, как он реагирует на разные мои ответы и действия, пока я нашла тот самый способ, достигать равновесия, когда все счастливы. Разве ты росла несчастной, разве ты не считала нас образцовой семьей? Поверь, дочь, мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы этого достичь. Когда меня, дочь Великого рода с урезанной магией, отдавали Итану, я поклялась доказать всем своим никчемным родственницам, что Милира Айс никогда не сдается! И я стала счастливой! А теперь соберись и покажи наконец всем, что ты, Куар! Тебе жаль золота на платье, но это не платье, это твоя крепость, за ней тебе будет все равно на взгляды всех этих урожденных и высших.

— Хорошо, — я кивнула, спорить с Милирой сейчас бессмысленно, да и многие ее слова падали на благодатную почву, все же элементаль может дать мне свободу от замужества, но говорить пока матери о вдруг появившейся силе ветра, я поостерегусь. Она слишком возбуждена и может что-нибудь сделать, что подвергнет опасности меня и ее, — но пообещай мне, что ты не будешь больше заниматься сводничеством. Это унизительно.

— Я постараюсь, Сари, — Милира покачала головой, потом раскрыла объятия, так она называла меня в минуты сентиментального настроения, — моя маленькая Сари, — я позволила себя обнять. — Я хочу, чтобы мы остались на острове и у тебя было будущее, у твоих детей было будущее. Октаголд серьезно болен, к тому же потерял половину памяти, я нанимала обученного слежке мага, чтобы узнать обо всем, что у него творится. Тебе нужно родить Октаголду сына, а потом ты останешься вдовой с его золотом.

Я отпрянула от Милиры:

— Мама!

— Все-все, — женщина сделала вид, что слова вырвались у нее против воли, но я теперь понимала, что Милира та еще манипуляторша и верить ей нельзя. А значит, доступ к сейфу я ей закрываю, и в свои планы не посвящаю. — Иди, дорогая, сегодня на балу ты будешь блистать, Октаголд, должен официально попросить у меня твоей руки, а мы будем ставить ему условия.

Я выдохнула, она неисправима, так искусно плести свои интриги и не попадаться… Бедный Итан, с кем он жил всю жизнь...

Хотя…

Я поднималась по лестнице в свою комнату и думала.

Итан был счастлив. Он занимался любимым делом, у него была дочка, в которой он души не чаял, и у него был свой дом. Если бы не эта бесконечная зима, а из-за нее бешеная инфляция цен на продукты и магию, мы жили бы вполне спокойно еще не один год.

Лаура, смешливая девушка где-то моих лет, уже вовсю хозяйничала в гардеробной, перетряхивая все мои вещи и подбирая к платью туфельки, сумочку, веер, шпильки.

— Госпожа Сарита, вы будете прекрасны в этом платье, — она услышала, как хлопнула дверь, и тут же кинула взгляд в угол комнаты, где на манекене висело платье.

Если откинуть все мысли, что вот эти вот тряпки стоят много золота, то платье и правда было шикарным. Материал с эффектом стекла преломлял свет, создавая причудливые узоры, переливалась на свету серебряная вышивка, а хрустальные кристаллы, которые тут ценились за свои свойства накапливать магию, сверкали гранями. От всего этого великолепия у меня даже глаз дернулся. Местная мода мне не нравилась, поэтому я обошла манекен и вздохнула.

— Лаура, неси ножницы.

— Нет! Пожалуйста! Опять резать? Ну госпожа… — Лаура умоляюще посмотрела на меня карими глазами олененка Бэмби.

Служанки знали, что я без зазрения совести отрезаю лишние рюшки с платьев и также прорежаю цветочные клумбы, которые местные портнихи пытаются создать из любого наряда.

— Надо, Лаура, надо, — покачала я головой. — Ты хочешь, чтобы я этой красотой кого-нибудь прибила, когда пойду танцевать? Тут только кристаллов киллограмов десять.

Девушка опустила голову и пошла к небольшому шкафчику, где у меня хранилась всякая мелочевка и положенные каждой аристократке нитки для вышивания и вязания.

Я же наметила, что будет точно лишним во всей это красоте и, получив огромные ножницы, принялась аккуратно создавать образ ледяной королевы.

Можно, конечно, и снегурочки, но для нее платье даже после всех обрезок слишком шикарное.

Подготовка к балу заняла все время до назначенной Октаголдом встречи.

Я отмокала в ванне, потом Лаура умасливала мое тело вкусно пахнущими маслами, расчесывала и сушила волосы, небольшая капля магии помогала ей применять бытовые заклинания.

Но пока мое тело готовилось к балу, в голове трещала без умолку Бусинка.

— Вот если бы я была мышкой, ты могла бы взять меня с собой, — ныла тысячелетняя элементаль, — да, мне много лет, но я начинаю жизнь с чистого листа, каждое слияние с одаренным откатывает меня назад в развитии. И почему вы такие хрупкие?! Вот последний… О, кстати, я вспомнила, кто был моим последним хранителем, правда, — Бусинка задумалась, — как-то мутно помню, но это был мужчина, дреймор, сильный, смелый, он сражался с монстрами и парил над огненной стихией, не боясь обжечься.

Я вздохнула и перевернулась на спину, все стратегические места были прикрыты нижним бельем, подштанниками и бюстье, чтобы не смущать служанку.

— Я не увижу, как ты будешь танцевать, — возмущалась элементаль, а потом взвыла: — Сарита, меня опять гоняют по дорожкам, я не могу застояться, я элементаль! Немедленно принимайся за тренировки! Я хочу поменять форму!

Я хмыкнула: почему бы и нет, время есть и прикрыла глаза, стараясь расслабиться и погрузиться в медитацию. В академии учили, что медитации — лучший способ познать свою силу. У меня тогда познавать нечего было, капелька ледяной магии, которая и чувствовалась как капелька. Но стоило мне погрузиться в медитацию сейчас, я словно утонула в океане и чуть не вышла из медитации, так испугалась хлынувшую в меня силу.

— Не бойся, — голос Бусинки был спокойным и уверенным, — ты не утонешь, зачерпни немного силы, представь, что глотаешь ее.

Я не стала спрашивать, а просто сделала, как говорила элементаль, все же тысячелетней разумной магии можно доверять. Как оказалось, нельзя!

Меня так пробрало, словно я глотнула спирта, был у меня такой неприятный опыт. Я открыла глаза и рот одновременно и выдохнула ветер, который тугой струей ударил в потолок, сбил качающийся ночник и разметал в разные стороны все, что было не прибито, даже пискнувшую Лауру. Вот черт!

Я подскочила и, не обращая внимания на платье, которое завалилось, как и все в комнате, понеслась к Лауре.

— Как ты? — помогла ей сесть.

— Госпожа Сарита, что это было? — девушка потерла затылок, которым ударилась об стену.

— Это артефакт сломался, — я врала и не краснела, — давай я тебя подлечу, нас в академии учили.

— Как же это? Какой артефакт?

— Родовой, Куаров, ты же видела, сила ветра была, а я ледяная.

Я помогла Лауре добраться до кресла и усадила ее внутрь. Потом припомнила простейшее заклинание лечения и приложила руку к затылку девушки.

Никогда еще заклинания не давались мне так легко, конструкт напитался за пару секунд и тут же облегчил боль Лауры.

— Спасибо, госпожа, — девушка встала и оглянула комнату, в которой словно ураган прошелся. — Давайте я тут уберу, когда вас соберу, а то госпожа Милира ругаться будет.

— Согласна, — выдохнула я от облегчения, что получилось так легко отмахаться от того, что натворила.

— Я забыла, — голос у Бусинки виноватый, — тебе еще рано магией искру кормить.

— Надеюсь, мне не захочется среди бала летать под потолком? — Бусинка в моем голосе сарказм не услышала, сразу стала успокаивать.

— Нет-нет, ты лишнее из организма уже выпустила, — уверила она меня, пока мы с Лаурой поднимали платье.

В дверь осторожно постучали:

— Госпожа, — голос Тора, — у вас все хорошо?

— Все хорошо, Тор, можешь сказать матушке, что я выйду через два часа.

Дворецкий, осторожно ступая, ушел, а мы с Лаурой переглянулись словно две заговорщицы.

— Как хорошо, что платье не пострадало, — сказала служанка.

Следующий час Лаура накрутила, начесала мне прическу, потом вертела меня на специальном круге для примерки, мучаясь с завязками подъюбников, шнуровкой корсета, и подшиванием подола, который оказался немного длинным.

Ровно через два часа я осторожно спускалась, на плечах лежала белоснежная пелерина с синими крапинками, перчатки из тончайшей кожи обтягивали ладони, тепла от них практически никакого, но мне такие можно, не замерзну. На ногах такие же тонкокожие белые сапожки на небольшом каблучке.

Милира с видом королевы стояла уже у дверей и недовольно смотрела на меня.

— Сарита, ты опять оборвала рюши.

— Отрезала, ты же знаешь, я терпеть не могу лишние украшения.

Спорить со мной женщина не стала, повернулась к застывшему рядом Тору:

— Ждите нас к ночи, Тор.

Дворецкий кивнул.

— И скажи Ирмату, чтобы на ночь всех виверн закрыли в загонах с крышей, мало ли, — передала я через дворецкого послание.

Ирмат не пришел нас провожать. Мне почему-то показалось, что я все-таки обидела друга.

— Его обидишь, — издалека голос Бусинки, — скажи этому ущербному, что у меня нормальные пропорции тела, он измеряет мне лапы, когти и проверяет клюв. Я что, по-твоему, животное?

— Бусинка, ты элементаль, высший и самый терпеливый и самый умный, — я мысленно успокоила бедную виверну. Ирмат бывает иногда слишком упрям. — Я обещаю, что постараюсь прилететь пораньше и мы будем заниматься.

— Правильно, — Бусинка вроде успокоилась, — но я тебя предупреждаю, если этот твой друг, решит ко мне в загон самца запустить я их на лоскутки порву. Мы, элементали, так не размножаемся. Мы вообще никак не размножаемся. Мы просто есть, двадцать высших элементалей.

По лестнице скатился чуть ли не кубарем спешащий Леер и поправив укороченное пальто, несуразную шапку, которая больше походила на перевернутый горшок, сказал:

— Я готов, мои дорогие родственницы.

— Мама, — я нахмурилась и посмотрела на Милиру, только этого прохвоста нам не хватало.

— У нас должен быть сопровождающий мужчина, — пожала плечами Милира, — приличия, Сарита.

Объяснения Милиры прервались сотрясением острова и гудком от моба Октаголда. Явился. Я испытывала странное чувство двойственности. С одной стороны, сердце заколотилось как сумасшедшее от скорой встречи, а с другой стороны, я очень хотела, чтобы Октаголд забыл о моем существовании.

— Хорошо тебе повеселиться и отдохнуть Сарита, — голос Бусинки опять был вдалеке, — не забывай о своем несчастном элементале.

Я еле сдержала улыбку, представив виверну с жалобной моськой. Мысленно пообещала ей, что буду заниматься с полной отдачей, и очень скоро она сможет перекидываться в любую форму.

— Ловлю тебя на слове, — Бусинка печально вздохнула, а я вышла вслед за Милирой на улицу.

Острова не могли летать там, где им вздумается. Естественно, был учет островов, и деление на круги. Каждый круг имел определенную территорию, над которой могут летать прикрепленные к нему острова. Самые старые летали спокойно те, что помоложе только по мере надобности. Острова Великих родов не имели привязки и могли бороздить воздушное пространство, где захотят, но мы уже не Великий род.

Наш остров, если я решусь на нем летать, нужно поддерживать магией. Бусинка сказала, что для нас это будет легко, пока же я даже себя в воздух поднять не могу.

Так вот, острова одного круга, старались держаться кучно, так что лететь до острова Иришей было пятнадцать минут, а до общего острова, который принадлежит империи — целый час. Если какой-то из островов решит поменять свое место стоянки в пределах круга, должен предупредить императорскую надзорную службу. После этого карта круга обновляется и рассылается магическим вестником по островам.

Чтобы получить карту островов соседнего округа, нужно делать запрос и его также вышлют имперские службы. И рейсы мобов ходили по островам постоянно. Различная доставка: продуктов, вещей, инструментов, в общем, всего, что можно.

Теперь, если служанка из трактира сказала правду, мобы почти не ходят. Летающие твари нападают уже не только на мобы, но и на острова. Плохо. Маги еще могут защититься, а как же простые люди? К холоду добавляется угроза пострашней и почему империя не реагирует на проблемы Витрума? Сидят себе в тепле, и все равно им, что у нас люди скоро замерзать начнут.

За всеми этими мыслями я даже забыла, куда иду, и только когда мы вплотную подошли к мобу Октаголда, вздрогнула, наткнувшись на яростный ненавидящий взгляд Делоры Тирс.

— Прошу, ниары Куар, — Октаголд стоял возле трапа, который вел на моб и жадно поедал меня взглядом.

Смотри-ка даже решил нас ниарами назвать, так только женщин из Великих родов зовут. Я никогда ниарой не была, а Милира потеряла право так называться, когда стала Куар. Галантность полукровки напрягала. Лучше бы он подкалывал и выказывал свое превосходство, мне так легче ему отпор давать. Когда на тебя смотрят, как на что-то прекрасное, сбивается воинственный настрой.

Октаголд помог пройти по трапу Милире, потом подал руку мне. Очень не хотелось прибегать к его помощи, но и откинуть его руку было верхом невежливости. Я осторожно положила руку на крупную мужскую ладонь, даже сквозь перчатки чувствовались твердые мозоли, крепкая хватка. Октаголд сверкнул взглядом и сжал мою конечность, словно в ней его спасение.