Слезы звезд

Глава 6. Совет

— Так, так, так, — Карл фон Рихтер расхаживал по классу, кивая и поглаживая белые усы. — И вы, мистер Фишер, считаете, что крестовые походы означали вовсе не распространение христианства, а, по сути своей, преследовали как церковные, так и глубоко политические цели?

Бедный Фишер вряд ли имел какое-либо мнение по этому поводу, но лишь покорно вздохнул.

Карл фон Рихтер поцокал языком, делая вид, что раздумывает над этой гипотезой, которую сам же и приписал своей несчастной жертве.

— Да, возможно. Конечно, возможно, — бормотал он под пышными усами, заложив руки за спину и меряя шагами комнату. — То, что политические лидеры в моменты внутреннего кризиса иногда предпринимают военные шаги, чтобы отвлечь внимание народа — весьма известный факт. И вы, Фишер, считаете, что жертвы, по сути, были принесены напрасно? Во имя ценностей, которые на самом деле никогда таковыми не являлись?

Парень побледнел и промямлил что-то неразборчивое.

— Интересно, интересно…

Карл фон Рихтер приложил палец к губам и принялся прохаживаться по рядам, делая вид, что все еще размышляет.

— А вам не кажется, что все это выглядит… кхм… мягко говоря, не очень? Столько смертей, города разграблены и сожжены, исторические памятники уничтожены навеки. И вы еще спрашиваете, ради чего?

Класс укоризненно захлопал глазами на Фишера, будто это он был виноват во всех этих несчастьях.

Тот только пошевелил побледневшими губами, испуганно озираясь по сторонам. Похоже, он сам поверил, что как-то лично к этому причастен.

— Хм, — Карл фон Рихтер вскинул голову и заложил руки за спину. — Интересно, что история имеет это примечательное свойство — принимать совершенно иной смысл, стоит лишь посмотреть на все под другим углом. Амбиции одного могут обернуться страданиями другого, в какую бы красивую и благородную обертку их не завернуть. А фанатизм… О, фанатизм — и вовсе опасное явление. Особенно, если он подогреваем страхом… Предчувствием неизбежного конца… Кхм, да, тогда он становится действительно опасен. И, увы, именно тогда он способен на самые страшные поступки…

Карл фон Рихтер вдруг застыл, как истукан, посреди прохода. Из всех его немигающий взор почему-то был устремлен на меня.

Я заерзала на стуле — вслед за ним любопытные взгляды оставили несчастного Фишера и теперь вовсю таращились на меня.

— Тебе не кажется странным, как он на меня сегодня смотрел? — спросила я Уилла, когда мы вышли из класса и направились к раздевалке. Урок на этом закончился, но меня не оставляло смутное ощущение, что последние слова Карла фон Рихтера почему-то предназначались мне.

Хотя что у меня общего с крестовыми походами?

— Вряд ли он это специально. В конце концов, как это может быть связано с тобой? — подтвердил мои мысли Уилл.

Я пожевала выбившуюся прядку волос. С начала этого семестра Карл фон Рихтер часто смотрел на меня каким-то долгим, задумчивым взглядом.

— Не знаю. Наверное, ты прав, — я вздохнула.

— Может, затормозил. У него бывает, — подтвердил Уилл. — Ты же знаешь, что он со странностями.

— Кстати, в ближайшие две недели нам укоротили занятия, — услышала я рядом тихий голос Джин. Она брала свой плащ, избегая смотреть на Уилла.

— Серьезно? — я старательно натягивала рукав, чтобы они не заметили браслет. К своему стыду, я так и не смогла его снять — замочек не поддавался, несмотря на все мои старания. А попросить помощи я не решалась. При одной только мысли, что кто-то, тем более Уилл, который болезненно воспринимал мои вынужденные поездки к Джейку, об этом узнает, мне становилось нехорошо.

— В понедельник прибывает Совет, — холодно отозвался Уилл, покосившись на Джин. — Это пока хранят под секретом, но слухи уже просочились.

— Правда? — кажется, я одна была еще не в курсе. Уилл многое узнавал от отца, который работал на красных, выполняя поручения по всему миру, а Джин была помощницей мистера Броуди, который частенько посвящал ее в подробности еще до того, как узнавали остальные.

— Некоторые уроки, включая сдвоенную биологию в четверг, отменят, — под его взглядом она пристально разглядывала свои сапожки.

— Опять? — возмутилась я.

— Вот бы не подумал, что ты расстроишься, — фыркнул Уилл.

Он снова намекал на мое нежелание начать тренироваться, но дело было не в этом. Биологию в этом семестре отменяли уже не в первый раз. И каждый раз причина была буквально притянута за уши. Такое чувство, что миссис Джеймс мстила мистеру Честертону за это расследование, которое он затеял. Я почти не видела учителя, не говоря уже про Кению. Оставалось только надеяться, что за ней хорошо присматривали.

Пока мы разговаривали, я старательно пряталась, высматривая расположившуюся напротив раздевалку красных через чугунную узорчатую решетку. После своего дня Рождения я избегала всех возможных и невозможных столкновений с Джейком. Но каждый раз, когда мне удавалось хоть ненадолго отвлечься, холодное прикосновение бриллиантов на запястье снова напоминало о его пальцах на моей коже. И в животе все предательски сжималось.

Пронесло и на этот раз. Его уже не было. Возможно, его ранний уход был как-то связан с сегодняшним странным напряжением, которое царило между красными в столовой. Будто предзнаменование, что что-то должно произойти.

— Красивая заколка, — тихо похвалила Джин жемчужинки в моих волосах, когда мы шагнули из раздевалки в холл. Она подарила мне новый пенал, в котором уместился целый десяток новых ручек.

— Спасибо, — я улыбнулась. Затем бросила красноречивый взгляд на Уилла. После долгих и изнурительных уговоров, он обещал пойти на примирение. И сейчас для этого был самый подходящий момент.

Но нас прервали.

— Эй ты! — Эрик шел прямо на меня с раздевалки красных, расшвыривая широченными плечами всех на своем пути. Последних замешкавшихся учеников на нашей стороне как ветром сдуло.

Уилл встал передо мной, но получил кулаком в нос. Я услышала, как хрустнула кость, и кровь потоком хлынула на толстый ковер.

Рядом громко ахнула Джин.

— Думаешь, что теперь можешь радоваться? — Он рывком схватил меня за руку и заломил ее за спину. Плечо отозвалось вспышкой боли. — Нас заложила, а сама чувствуешь себя в безопасности из-за этих сраных правил?

Из-за его спины на меня с мрачным удовольствием смотрела Камилла.

— Дай-ка я кое-что тебе объясню. Шутки кончились, — его налившиеся кровью глаза бешено вращались в глазницах. Кадык дергался вверх и вниз. Крашеные белые волосы спутанным комом торчали вверх, словно до этого он долго рвал и метал от злости.

Я попыталась оглянуться, но ни учителей, ни Майка нигде не было. Все, кто толпились сейчас в раздевалке красных, включая его закадычного дружка Дилана и Кэйла Мерфи, были из компашки Эрика. Собравшись в кучу за его спиной, они наблюдали за сценой с мерзкими ухмылками.

Плечо больно заныло.

— Отпусти! — я попыталась вырваться, но он держал меня слишком крепко, в этот раз не давая возможности для маневров.

— У меня для тебя новости — все только начинается. Думаешь, показания твоего кузена и его фигова напарника тебе помогут? Ошибаешься. Я найду, как вывести тебя на чистую воду. Я всем покажу, что ты скрываешь, — его глаза блестели почти сумасшедшим блеском. — Это всего лишь вопрос времени. Но и ты скоро попадешься — это я гарантирую! Я раскрою твой маленький секрет!

Боль в руке стала почти невыносимой. Но слова, сказанные тоном, от которого зашевелились волосы на затылке, вдруг пробудили внутри почти первозданный ужас. В его глазах я видела, что он пойдет до конца. Чего бы ему это не стоило.

— Ай-ай-ай, кто-то потерял голову, — звонкий, насмешливый голосок Кьяры Бэнетт раздался где-то рядом. Я ее не видела, только слышала. Передо мной были только налившиеся кровью глаза Эрика и его покрасневшая, потная физиономия, от которой меня тошнило.

— Исчезни, Кьяра!

Девушка громко цокнула языком.

— Я вообще-то только предупредить, что учителя идут.

— Плевать я хотел, — рявкнул Эрик. Понурый Дилан за его спиной угрюмо наблюдал за происходящим.

— Ну, — она спрыгнула на ступеньку ниже, — просто вряд ли тебе нужны еще неприятности в ближайшее время.

— Эрик, — голос Камиллы был бесцветным. Пережаренные в солярии близняшки рядом с ней больше не хихикали. — Достаточно. Пойдем.

Эрик вскинул голову.

— Да какая теперь разница… Что они еще могут нам сделать?

— Пойдем!

Он сплюнул в сторону, где возле истекающего кровью Уилла возилась Джин.

— Надо было мне сразу прикончить тебя там. Один раз ты меня провела, но попомни мои слова — в следующий раз я свой шанс не упущу, — в налитых бешенством глазах я видела, что он говорил правду.

Он оттолкнул меня и, словно бык, пошел к входной двери. За ним, озираясь, будто стая шакалов, двинулись его дружки.

Только стройная и дерзкая Кьяра почему-то задержалась. Склонив голову набок, она наблюдала, как я опустилась на корточки рядом с Уиллом, из носа которого, несмотря на все усилия Джин, продолжала хлестать кровь.

— Их на год отстранили от тренировок, — вдруг произнесла она с каким-то странным злорадством. Я подняла на нее глаза. У нее были тонкие, как у лисички, черты лица и волосы цвета меди которые она заплетала в две длинные косы по бокам. Озорной взгляд внимательно и с нескрываемым любопытством меня разглядывал. — Просто подумала, что ты имеешь право знать.

Затем развернулась и грациозной, как у дикой кошки, походкой последовала вслед за своими одноклассниками.

— Нужно отвести его в больничное крыло, — сказала Джин, доставая из сумки еще один чистый платок. Я бы не удивилась, если бы она вдруг достала оттуда целую аптечку.

— Не надо, — захлебываясь отмахнулся Уилл, прижимая руку к разбитому носу. Выглядел он просто ужасно. — Я в порядке.

Джин растерянно прижала отвергнутый платок к груди.

— Уилл, пожалуйста, послушай Джин. Она права, — я подняла голову, чтобы посмотреть идут ли учителя, о которых говорила Кьяра. Но на ступеньках никого не было. Уроки закончились, и школа затихла.

— Мне кажется, они сейчас собрались, чтобы обсудить предстоящее прибытие Совета, — Джин проследила за моим взглядом и снова вернулась к Уиллу. Она не теряла надежды преодолеть его сопротивление. — Нужно срочно приложить что-то холодное…

— Но она же сказала… — Я растерянно посмотрела туда, где скрылась Кьяра. — Ладно, в любом случае, нам нужно кому-то пожаловаться! Он не имел права это делать! — воскликнула я, позабыв о собственном плече. Оно до сих пор немного ныло.

— Нет, не надо никому ничего говорить, — Уилл упрямо отмел нашу помощь. Покачнувшись, он поднялся на ноги. — Он тебе что-то сделал?

С залитым кровью лицом, заботливый Уилл выглядел крайне забавно. Но мне сейчас было не до шуток.

— Нет, все в порядке. Нужно отвести тебя домой!

Но он раздраженно покачал головой. Затем второй свободной рукой поднял сумку и повесил ее на плечо.

— Ничего, сам дойду.

— Мы не можем его так отпустить, Джин! — сказала я, беспомощно наблюдая, как Уилл покачивающейся походкой вышел во двор. За ним на ковре потянулся след из красных капель.

Джин нервно повертела в руках намокший от крови платок.

— Я попробую его догнать. Ты лучше иди домой, Алекс.

— Но…

Она подобрала свою сумку с учебниками.

— Не думаю, что он хочет, чтобы ты видела его в таком состоянии. Не волнуйся, я провожу его.

Взыгравшая в Уилле мальчишечья гордость была такой глупой, но я понимала, что Джин права. Он не даст мне возиться с ним, но ему необходимо было оказать помощь.

Убедившись, что я не собираюсь спорить, она поспешила за ним следом.

Я осталась стоять, глупо таращившись на свежее пятно на ковре и представляя, как расстроится миссис Клиффорд, когда увидит, что случилось с ее сыном. И все из-за меня. Но была и другая мысль. У учителя получилось! Эрика, Камиллу и Дилана отстранили от тренировок! Конечно, этого мало по сравнению с тем, что они мне сделали. Но все же! Для красных, для которых тренировки были чуть ли не священными, это был настоящий удар. Одно по-прежнему было неясным — почему Эрик сказал это о Джейке? Разве он не должен был встать на их сторону?..

В проходе между раздевалками вдруг замаячила полная фигура, и эти мысли сразу выветрились из головы. Уилл не хотел жаловаться учителям, но я не могла оставить это так. Хотя бы ради его матери, которая всегда была добра ко мне.

— Миссис Прингс! — Я бросилась к ней, радуясь, что мне попалась именно она. — Миссис Прингс, один из красных… Эрик Чэндлер только что ударил ученика в синей форме!

— Осторожно, Александра! — учительница испуганно отпрянула, явно не ожидая еще кого-то тут встретить. Поднос с легкими закусками для учительского собрания, про которое говорила Джин, опасно накренился в ее пухлых руках. — Что вы, ради всех святых, еще тут делаете?

Я перевела дух. Затем быстро рассказала ей все, что тут только что произошло.

— Вы должны что-то сделать! Ведь ему запрещено трогать учеников в синей форме!

Учительница растерянно нахмурила рыжие брови. Было видно, что своим рассказом я поставила ее в тупик — эта жалоба (по-видимому, первая на ее веку) грозила очередным серьезным разбирательством. А учитывая, что школа и так бурлила из-за всех этих событий…

— Ах, ну я… я обязательно передам, куда следует, — она явно чувствовала себя не на шутку озадаченной. — У нас сейчас важная встреча, а потом…

Но я не отступала. Плевать мне на их собрание! К тому же если это затянется или вмешается миссис Джеймс, есть вероятность, что все закончится ничем. Я не позволю, чтобы под каким-то соусом это сошло Эрику с рук!

— Но он ударил его в лицо! — Под моим натиском миссис Прингс даже отступила назад. Она приподняла перед собой поднос, словно стремилась защититься им от меня. — Вы должны его наказать! И не потом, а прямо сейчас!

— Александра, вы должны понять, у меня нет таких полномочий, — растерянно моргнула учительница, испугавшись такого напора и продолжая пятиться от меня, в то время как я надвигалась на нее. Ее пухлые щеки дрожали, над верхней губой проступили капельки пота. Она растерянно озиралась по сторонам в поисках спасения. Я молилась, чтобы никто вдруг не появился. Если я еще чуть-чуть надавлю…

— Но это ваши же правила! — Я гневно сверкнула глазами.

— Правила… ну да, конечно, правила… — Наморщив лоб, она пожевала губы и, вздохнув, вяло пробормотала: — Хорошо, я сейчас же распоряжусь, чтобы мистера Чэндлера вызвали к директору.

Я ощутила зачаток торжества внутри.

— А что будет потом?

Учительница даже начала икать от напряжения.

— Я не совсем знаю, какое наказание за это полагается… Поймите, за то время, которое я здесь работаю, у нас не было таких случаев…

— Ладно, — великодушно согласилась я. Это лучше, чем совсем ничего. — Но вы должны вызвать его в школу прямо сейчас.

Новость об отстранении не будет последним, что испортит Эрику день!

— Я сейчас же позвоню его родителям, — учительница заметно сникла.

— Спасибо, миссис Прингс! Если бы вы знали, как я вам признательна!

Она ответила вялой улыбкой. Мысль о том, что ей придется связаться с любимчиком миссис Джеймс, ее явно не радовала. Но я не оставила ей другого выбора — правила в этой школе были правилами. Хоть и редко служили кому-то кроме красных. Однако сейчас был именно такой случай.

Упивающаяся скрытым ликованием, я не заметила нависшую над нами сухую, худощавую тень.

— Что здесь происходит?

Знакомый ледяной голос заставил нас обеих вздрогнуть. Внутри меня все моментально оборвалось. От прежнего торжества не осталось и следа.

— Ох, миссис Джеймс, вы как нельзя вовремя, — заволновалась миссис Прингс, явно обрадованная ее появлением, которое снимало с нее ответственность за наказание, которое я требовала. Она высвободилась из моих тисков и метнулась к ней. — Александра только что рассказала мне, что ваш… один из наших учеников нарушил правила, ударив ее одноклассника. Я полагаю, что потребуется ваше вмешательство…

Миссис Джеймс остановила ее резким взмахом руки. Щелки ее глаз сузились.

— Мисс Леран вряд ли имеет право рассуждать о каких-либо нарушениях, якобы выполненных третьим лицом, когда сама является примером непослушания, наглости и неуважения ко всем в этом месте, — холодно пресекла она попытки учительницы передать ей мою жалобу. — Что касается вас, Элеонора, то таскать закуски — не ваша обязанность. У нас есть слуги.

— Ох, я… Я только хотела помочь… — Учительница поежилась под устремленным на нее стальным взглядом.

— Вы знаете, что я это не люблю.

— Конечно, конечно, простите, миссис Джеймс, — высокая прическа миссис Прингс нервно дернулась, а пухлые щеки густо порозовели. — Я знаю, что надо было оставить это прислуге. Просто все заняты приготовлениями к предстоящему праздничному ужину, а наверху уже собрались, — дрожащим голосом прокудахтала она. — Мне не хотелось отвлекать слуг…

Миссис Джеймс смерила ее таким взглядом, что розовощекая миссис Прингс мгновенно осеклась.

— Идите.

Не дожидаясь повторного разрешения и кинув в мою сторону извиняющийся взгляд, учительница кинулась к лестнице, держа перед собой злосчастный поднос. Через секунду ее подрагивающие, пышные формы уже скрылись где-то в полусумраке третьего этажа.

Мы остались вдвоем. С уходом миссис Прингс повисла тягостная тишина. Теперь можно было не притворяться, и мы уставились друг на друга как два заклятых врага.

— Что бы вы ни говорили, ваш любимчик нарушил правила, — процедила я. — И я этого просто так не оставлю.

— И что вы сделаете, мисс Леран? — миссис Джеймс прищурилась, смотря на меня сверху вниз. Под мышкой она держала указку, которую вечно носила с собой как средство устрашения и немедленного наказания. Но даже ее дрогнувший кончик, с которым я успела хорошо познакомиться в прошлом году, меня не испугал. Я думала о Уилле.

— У меня есть свидетели! Я собираюсь донести это до самого верха!

Я сглотнула, когда, вместо того, чтобы начать нервничать, миссис Джеймс лишь криво усмехнулась.

— И о каком же “верхе” идет речь? Пойдете к директору, мисс Леран? Впрочем, вам не привыкать. Вы там — частая гостья.

— И пойду, — зло процедила я, чувствуя при этом полное бессилие. Я прекрасно понимала, что у миссис Джеймс куда больше влияния в кабинете директора, чем у меня. Все, что у меня было — это их дурацкие правила, которые в этот раз были на моей стороне. Но окрыленная успехом одного наказания, которое уже постигло Эрика, я собиралась хотя бы попробовать.

Миссис Джеймс склонила голову к плечу и смерила меня странно равнодушным взглядом.

— Что ж, тогда боюсь, что мне придется вас огорчить. Директор уехал сразу после обеда и будет отсутствовать еще пару дней. На это время все его полномочия перешли ко мне. Так что считайте, что я — совершенно кстати незаслуженно — сэкономила вам подъем на третий этаж, — подпустив в голос яду, прибавила она.

У меня похолодело внутри. Вот почему она оставалась такой спокойной — ей ничто не угрожало. Эти два дня правила она.

Жесткий блеск в ее глазах говорил о том, что ее порадовал мой вид. Она ожидала.

— Я пойду к другим учителям, — хрипловато произнесла я. Затем, словно нащупав соломинку, воскликнула: — Я пойду к мистеру Честертону!

— Ах, — отозвалась она с желчной издевкой. Ее бескровные губы расплылись в подобии улыбки, а узкие, равнодушные кристаллы глаз злорадно сверкнули. — Пойдете к мистеру Честертону! Браво! — заложив руки за спину и приподняв острый подбородок, она сделала возле меня круг. Будто коршун возле добычи. У меня появилось нехорошее предчувствие.

— Ну, конечно, почему бы и нет, — продолжила она откровенно издевательским тоном, похаживая вокруг меня. — Признаюсь, в начале я не думала, что он будет вас так опекать. Вполне понятно, что любимая студентка потеряла голову от счастья и продолжила наглеть и врать. Но, как известно, ничто не вечно.

Она вдруг склонилась к самому моему уху, в ее тоне появились такие нотки, от которых я перестала дышать.

— Я как-то уже предупредила вас, мисс Леран, что мое влияние распространяется дальше, чем вы можете себе представить. А ваша глупость и нежелание слушаться своего единственного покровителя только облегчают мне работу. — Она наклонилась еще ближе. В том месте, где ее дыхание коснулось моей шеи, кожа мгновенно стала гусиной. — Я могу раздавить любого. Пусть у него получилось добиться этого отстранения, но это далеко не конец. Я сотру вашего покровителя в порошок. И, можете мне поверить, я уже начала.

Я не могла пошевелиться. Кто хорошо знал миссис Джеймс, тот понимал, что она не бросала угроз на ветер

— Смакуйте свою победу, пока можете, мисс Леран. Вашей ложью вы добились своего. Из-за такого ничтожества, как вы, трое наших лучших учеников не смогут тренироваться целый год, что может нанести непоправимый ущерб их силе, — она скрипнула мелкими зубами. — Их дар не получит должного внимания в самый критический период. Из-за вас, мисс Леран, мы рискуем потерять самые обещающие таланты нашей школы, — прошипела она мне в ухо. — А что касается показаний мистера Хэртфорда, который, неожиданно для всех, вас поддержал…

У меня громко застучало сердце. Значит, мне не послышалось… Она шумно втянула носом воздух.

— Что ж, я ошиблась. Не думала, что он выступит против своих одноклассников. Увы, соперничество заставляет мальчишек временами творить глупости. В такие моменты они склонны забывать про общую ношу и свое истинное призвание… — Она закрыла глаза и прислонила пальцы ко лбу, сокрушенно помотав головой. Вокруг ее сжатого, сурового рта пролегли две глубокие морщины. — Но я все равно не понимаю, почему директор встал на вашу сторону. Как по мне, — ее непривычно тихий голос снова вился надо мной, вонзая невидимый яд каждым произнесенным словом, — вы бы облегчили всем жизнь, если бы выбрали умереть тогда на соревновании. Ведь мы обе знаем, мисс Леран, — ее глаза злорадно сверкнули, — у вас на мгновение возникла такая мысль!

Она отстранилась и теперь взирала на меня с видом противника, который был повержен, но сумел нанести последний удар.

— Ну что ж, после того, как это мы прояснили… — она вытащила из кармана серой, бесформенной юбки какой-то маленький передатчик и нажала на желтую кнопку. — Что касается сегодняшнего инцидента… Один из наших лучших учеников был сокрушен новостью, которая, возможно, положила конец его надеждам стать опорой нашего великого рода, и на секунду утратил контроль над своими действиями…

Рядом бесшумно возникли три пожилые женщины, одетые в черную форму с сияющими белизной, накрахмаленными фартуками. Таким передникам позавидовала бы даже Веики. Школьная, выдрессированная самой миссис Джеймс, прислуга.

— Его срыв можно понять. Особенно, когда наказание было, увы, таким несправедливым и основывалось на лжи никчемной ученицы, которая привыкла всего добиваться лишь таким подлым образом. А именно — оскверняя и оговаривая остальных…

Она самодовольно усмехнулась в то время, как я могла лишь бессильно стиснуть кулаки.

— Что касается пострадавшего, ему будет предоставлено наше лучшее лечение. Так как ничего серьезного здесь не произошло, я считаю этот инцидент исчерпанным.

Ее глаза сверкнули. Она выпрямилась с полным знанием своего превосходства.

— Убрать это, — приказала она прислуге, указывая на свежее багровое пятно на ковре. — Чтобы ни следа не осталось перед прибытием Совета.

Затем, не обращая более внимания на меня, расправила сухие плечи и отправилась наверх, чтобы возглавить учительское собрание.

Встав на четвереньки, три служанки молча принялись оттирать кровавые следы с ковра. Одна из них вдруг приподняла голову.

Встретившись с ней глазами, я вздрогнула. Затем повернулась и пошла оттуда. От прежней эйфории по поводу настигшего Эрика и Камиллу наказания не осталось и следа.

***

Миссис Клиффорд, однако, восприняла случившееся гораздо легче, чем я ожидала.

— Ох, детка, всего лишь пара синяков, ничего страшного, — как ни в чем не бывало отозвалась она, когда я спросила ее про Уилла. И подмигнула: — До свадьбы точно заживет.

Сегодня она выписывала чек, который мой тетя каждый раз с довольным видом убирала в комод. Твердя при этом, что двойная плата, которую она требовала с миссис Клиффорд за мою работу — всего лишь ничтожная компенсация за мое дармоедство.

— Ничего себе, пара синяков… Эрик сломал ему нос!

— Ох, не преувеличивай. Всего лишь маленькая трещинка. Слава богу, от этого еще никто не умирал, — звонко ответила она, но в ее карих глазах я разглядела тень тревоги за сына. Она тряхнула кудрями, отгоняя от себя плохие мысли. — К тому же они подростки — такое иногда с ними случается.

— Мне так жаль, миссис Клиффорд, — я посмотрела на свои крепко сплетенные пальцы, — ведь если бы не я…

— Нет, Алекс, ты должна прекратить всегда винить во всем себя, — она отложила ручку и повернулась ко мне. Ее теплые ладони приподняли мою голову, а твердый взгляд был непреклонным. — Многие вещи происходят просто потому, что так сложились обстоятельства. Иногда мы о них знаем, а иногда — нет. И ты тут ни при чем. В конце концов, я рада, что они понесут наказание за то, что сделали тебе на соревновании. Даже если для этого моему сыну пришлось поплатиться носом!

Она положила передо мной чек и поцеловала в макушку.

— Прости, детка.

— Все нормально, Мэгги, это вам спасибо, — ответила я, убирая его в карман, чтобы позже отдать тете, которая каждый месяц ждала этого дня с таким нетерпением, словно от этого зависел весь ее банковский счет. — Если бы я могла, я бы работала на вас бесплатно.

Но грусть в ее лучившихся заботой глазах не рассеялась. Мы обе понимали, что я не увижу не копейки с этих денег. А все ее попытки заплатить мне свыше этого начисто мной пресекались — я не хотела стать для нее еще большей обузой.

Из кухни вышла мрачная Лилиана. Последнее время она все чаще ходила насупившись. Я не знала, было ли это связано с той ссорой на улице, но отношения между ними с тех пор были слегка натянутыми

— Это последняя порция? — она кивнула на сложенные на баре коробки со свежей выпечкой.

— На сегодня, да, — кивнула миссис Клиффорд. — Если хочешь, езжай потом сразу домой. Все равно делать нечего. Да и Алекс сегодня тут. Поможет мне, если что.

Я с готовностью кивнула. Мне куда больше нравилось находиться с миссис Клиффорд вдвоем, чем целый день ловить на себе косые взгляды Лилианы. Интересно, как ко всему этому относится Мишель?

Казалось, Лилиану, привыкшую до моего появления быть незаменимой, предложение покоробило. Однако гордость не позволила ей спорить.

— Если что, вы знаете, где меня найти.

Забрав последние коробки, она хлопнула дверью.

Я посмотрела на часы. Едва перевалило за четыре.

Я не стала говорить этого в слух, но заказов в последнее время стало заметно меньше. Телефон подолгу молчал, а Лилиана все больше времени проводила в маленьком кабинете.

Воспользовавшись тишиной, миссис Клиффорд принесла толстую тетрадь и с головой ушла в бухгалтерские расчеты. Ее ловкие пальцы, легко справляющиеся с сотней булочек в день, теперь проворно бегали по клавишам калькулятора, прерываясь только, чтобы внести цифры в аккуратные столбики на листке.

Остаток дня прошел тихо. Только один раз, когда от нечего делать я наводила порядок на зеркальных барных полках, мне пришлось подтянуться повыше. И дурацкий браслет, который я старательно скрывала под длинными рукавами, предательски заблистал, отраженный и приумноженный зеркалом.

Привлеченная внезапной яркой вспышкой миссис Клиффорд подняла глаза.

Я отдернула руку, но было слишком поздно. Я могла поклясться, что на секунду рассмотрела в их карей глубине отблеск сверкающих камней.

Меня бросило в жар. Я с ужасом ожидала, казалось, повисшего в воздухе вопроса.

Но она вернулась к расчетам и ничего не сказала.

***

Это происшествие подействовало на меня отрезвляюще. Браслет нужно было снять. И немедленно. Придя домой после смены, я с ожесточением принялась за него. Но крохотный замочек был таким скользким, что у меня не получалось ухватить его пальцами. Как бы я ни старалась, одной мне было не справиться. Словно Джейк специально выбрал тот, который тяжелее всего будет снять.

Потеряв терпение, я схватила нить крупных камней. Черт с ним! Если не поддается по-хорошему, будет по-плохому!

Крупные камни игриво сверкнули, отражая свет пламени в камине и наполняя комнату снопом расходящихся в стороны лучей. Словно, кто-то вдруг включил здесь солнце. Их великолепие завораживало глаз.

Я медленно опустила руку. Нет, не могу. Драгоценность стоила баснословные деньги. Я не могла ее испортить. Нужно было вернуть браслет хозяину и тем самым покончить с этим. Раз и навсегда.

Но кого попросить?

— Есть новости насчет картины? — поинтересовалась Лин, когда мы встретились утром на своем обычном месте и вместе зашагали в школу.

Я вздохнула и помотала головой.

Лин огорченно вздохнула.

— Поверь, я старалась.

После моего дня рождения тетя почему-то перестала отправлять меня в подвал по каждому удобному случаю. Не помогали ни мои отказы от очередного неаппетитного ужина, ни специально наигранное хамство. Казалось, после того вечера у Джейка, который я описала просто «ужин», тетя начала соблюдать странную осторожность по отношению ко мне.

— Марш в свою комнату, — визжала она, вместо того, чтобы отправить ночевать к крысам, как раньше.

Несмотря на громкие скандалы и потоки слез недовольной такими послаблениями Николь, она даже перестала запирать меня в комнате, предоставив некоторую свободу. Что само по себе было чем-то выдающимся. Однако она сама почти не покидала дом, и о том, чтобы прокрасться туда по скрипящим половицам первого этажа нечего было и думать. Да и старая Марджи кряхтела на каждом углу, появляясь из какого-нибудь полумрачного закутка так неожиданно, что частенько заставляла меня вздрагивать от испуга.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала я.

Несколько метров мы прошагали молча. Лес еще дышал утренней свежестью, к которой примешивался запах пожухлых листьев.

Я нервно вертела браслет под рукавом плаща.

— Кстати, извини, что не пришла тогда. Я правда хотела, но кое-что произошло…

Я подозревала, что Лин уже знала от Веики про вечер у Джейка, но все равно решила извиниться. Да и надо было как-то начать.

— Я знаю. Я слышала про отстранение, — вдруг сказала Лин, когда я уже открыла рот, чтобы рассказать ей про драгоценность, которую прятала под одеждой. — И поделом этому козлу!

В ее черных, раскосых глазах промелькнул отблеск неприятного воспоминания. Для нее это тоже было своего рода местью. В прошлом году под гнусные смешки красных Эрик спустил ее с лестницы. Тогда мы и познакомились.

Это не то, что я хотела сказать, но для Лин это, похоже, было важно, и я не стала ее перебивать.

— Я еще не слышала, чтобы кого-то из них наказывали. Тем более так, — прибавила она, смотря на меня почти с благоговейным трепетом. — А все благодаря тебе! Я знала, что ты — особенная! С первого дня!

— Да никакая я не особенная, Лин! — отмахнулась я. Неприкрытое восхищение в ее глазах заставило меня почувствовать себя неудобно. — Это все мистер Честертон. Он добился этого разбирательства. Я тут ни при чем.

Произнеся это, я почувствовала внутри укол. Он по-прежнему со мной не разговаривал и сильно осунулся в последнее время. Не было сомнений, что сказывался разлад с миссис Джеймс — ее угрозы учителю не давали мне спать спокойно.

— Нет! — Лин упрямо тряхнула красивыми, мягкими, как шелк, длинными волосами, которые собирала только у школьных ворот. — С тех пор, как появилась ты, тут все стало по-другому! Я это чувствую! А я никогда не ошибаюсь! Бабушка всегда говорит, что у меня особый дар видеть людей! Вот и я тебя вижу! Ты не такая… не такая, как мы, — она потупила глаза, затем снова вскинула голову. — Ты — другая. Ты — храбрая! И в тебе есть особенный свет!

— Лин, ты серьезно меня переоцениваешь, — я усмехнулась. Уж чего-чего, а никакого внутреннего света я в себе не замечала.

Но она помотала головой.

— Ты можешь не верить. Но я его вижу. И из-за него они бесятся. Потому что ничего не могут с этим сделать. А теперь трое из них получили по заслугам! Этого никогда бы не случилось, если бы не ты!

— Лин, я ничего такого не сделала. Это все учитель, — тоскливо напомнила я.

Но блеск в ее глазах говорил о том, что Лин уже твердо уверилась в своем. Как обычно.

— И ты не побоялась противостоять им на соревновании! Я бы тоже… тоже хотела быть, как ты, — она зарделась.

— Я всего лишь смогла убежать, — эти ее постоянные попытки превознести меня в ранг святых мне не нравились.

Она задумчиво посмотрела вверх, туда, где над нами раскинулось чистое голубое небо.

— Я чувствую, что что-то происходит. Не знаю, как это объяснить. Но с твоим появлением что-то начало меняться.

— Точно не в лучшую сторону, — мрачно отозвалась я.

— Не знаю, — Лин закусила деревянную палочку. — Бабушка говорит, что пока рано загадывать.

— Твоя бабушка? Она про меня знает? — я удивилась.

Лин кивнула, будто это было чем-то самим собой разумеющимся.

— Конечно. Я ей все про тебя рассказывала — она сама просила. Ей бы очень хотелось самой на тебя посмотреть.

Я смутилась.

— Я правда хотела тогда прийти. Но в последнюю минуту не смогла. Веики, наверное, рассказывала, да? — я напряженно закусила губу, снова принявшись теребить браслет под кофтой.

— О чем? — Лин подняла на меня светящиеся наивным неведеньем глаза.

— Она не говорила тебе про прошлые выходные? — я не могла в это поверить. — У Джейка?

— Веики никогда ничего не рассказывает про свою работу, — Лин покрутила палочку, затем собрала свои черные, блестящие, как воронье крыло, волосы в пучок и воткнула ее сверху. — Молчит, как рыба. Говорит, что рассказывать про личную жизнь своих хозяев — противоречит рабочей этике, — она покривлялась, передразнивая старшую сестру.

Что ж, можно было предвидеть, что исполнительная Веики, которая с таким рвением относится к своей работе, не будет трепаться дома.

— А что случилось? — с проснувшимся интересом спросила она.

Помявшись, я рассказала ей про заказы Джейка в кафе и то, что мне пришлось вынести у него дома. Лин слушала меня с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Когда я закончила, она еще не выдохнула.

— В тот вечер это тоже было из-за него, — я хмуро дотронулась пальцами до холодных бриллиантов под рукавом. — Кстати, пожалуйста, извинись перед Веики, что я ничего не попробовала. Я уверена, что было вкусно, но мне, сама понимаешь, было не до еды.

Лин задумчиво погрызла ноготь на большом пальце.

— А знаешь, он почти не выходил из больницы, когда ты там была, — вдруг произнесла она, когда я уже собиралась показать ей браслет. — Сидел там даже по ночам. Один раз почти меня заметил. Я тогда пришла на рассвете поглядеть, если что-то изменилось. А он вдруг вышел из больницы. Хмурый такой, уставший, будто не спал несколько ночей. Посмотрел прямо на меня. Я чуть не умерла от страха, а он так и не сказал ничего. Глаза — как стекла. Зомби, одним словом. Постоял-постоял, и зашел назад. Я убежала — так сильно перепугалась тогда.

Меня будто током ударило.

— Наверное, к кому-то из своих приходил, — как можно равнодушнее отозвалась я, пытаясь припомнить, пострадал ли кто-то из охотников на соревновании и проклиная черную дыру в памяти.

Лин отрицательно помотала головой.

— В больнице кроме тебя никого не было, — с железной уверенностью произнесла она. — Я точно знаю — я там каждый день по много часов проводила. У меня и удобное укрытие было, где кусты — прямо напротив входа. Так вот, все только с тобой носились. В первые дни еще твой кузен постоянно сидел там, а потом пропал.

«Уехал», — мысленно подправила я. Для меня до сих пор оставалось загадкой, где Майк провел остаток лета.

— …Они приходили и уходили по отдельности, — продолжила Лин. — Даже не разговаривали между собой. Когда он исчез, то Джейк стал там постоянно сидеть — его машина была единственной на парковке. Он даже вроде обрадовался, что твоего брата больше нет.

— Они не ладят, — у меня в животе образовался комок.

Ну почему я до сих пор ничего не помню о тех неделях в больнице?..

Глядя на мое потухшее лицо, Лин сочувствующе причмокнула.

— Джейк все время каких-то врачей вызывал, — продолжила вспоминать она. — Все спорил с ними, выходил из себя, чуть ли не дрался с ними. Его силой оттаскивали. Наконец сказали, что запретят приходить. Только тогда он угомонился более-менее. Я из своего укрытия за него болела — уж очень хотела, чтобы он помог и ты поправилась.

— Лин, ты ошибаешься, — отозвалась я, чувствуя, как меня пробивает холодный пот. — Я не знаю, что он там делал, но это не имеет никакого отношения ко мне.

Она посмотрела на меня, как на человека, который отказывается признать очевидное.

— К тому же зачем бы он тогда делал это с пирожными? — я предоставила свой самый сильный аргумент. — Это же бессмыслица! Нет, это определенно было для кого-то другого…

Вдруг упершуюся подругу мой довод не убедил.

— Бабушка говорит, что люди иногда делают больно, когда любят. Хоть это и абсурдно. Когда сердце страдает, оно не думает.

Я чуть не поперхнулась.

— Лин, при чем здесь это?! Ты с ума сошла?

Но она даже не моргнула.

— Я думаю, он просто хотел тебя увидеть. И использовал эти пирожные, как предлог, чтобы с тобой встречаться. А тогда на построении, когда он вызвался свидетельствовать, я сразу знала, что он собирается тебе помочь… Никто не видел, но, пока ты лежала без сознания, он колотил дерево перед окном твоей палаты и орал, что заставит их поплатиться.

— Все, хватит, Лин! — вскричала я. Ее слова отзывались внутри дрожью, от которой меня начало колотить. — Не хочу больше это слышать!

Мы достигли высоких железных ворот школы, где расставались, чтобы не привлекать внимание. Впервые я этому ужасно обрадовалась.

— А знаешь, раньше я его очень боялась. Думала, он такой же, как все они. А за то время в больнице он мне даже понравился, — не обидевшись, произнесла она.

Не ответив, я рывком запихнула крупные камни под рукав и почти бегом зашагала к школе. Мне хотелось поскорее оставить ее позади.

Но слова Лин накрепко засели в голове. Как она могла встать на сторону Джейка? Она, что, пропустила мимо ушей мой рассказ о тех издевательствах, которые мне пришлось у него вынести? А о его угрозах навредить семье Уилла?

«Нет, она заблуждается!»

— Кто? — переспросил Уилл, когда мы выстроились на построении. Обещанные миссис Джеймс чудесные средства красных сделали свое — на его лице не было и следа того, что случилось.

Я чертыхнулась. Я так рассердилась на Лин, что не заметила, что сказала это вслух.

— Да, так. Не важно, — хмуро отозвалась я. — Как ты?

— Я в порядке, — отмахнулся Уилл. Он терпеть не мог, когда я упоминала тот инцидент с Эриком. Даже не обрадовался, когда я пришла навестить его на выходных.

Первое собрание недели было каким-то особенно нервным. И не только из-за того, что по слухам должны были объявить о Совете. Наказание, которое постигло эту троицу, тоже сыграло в этом немалую роль. Вокруг Камиллы, как обычно, собралась стая обожателей, которые вились рядом, пытаясь утешить. Но лицо у нее было осунувшееся, непривычно бледное, накрашенные глаза — пустыми, а пухлые, капризные губы больше не улыбались. Она ни на что не реагировала, словно все остальное потеряло для нее смысл. Дилан стоял рядом, словно в воду опущенный. Эрика нигде не было видно.

Затылком я чувствовала на себе горящий взгляд Джейка. А из желтых рядов Лин высматривала меня с виноватым видом. Внутри снова вспыхнуло раздражение, которое она вызвала своими словами, а треклятое построение почему-то запаздывало.

Оставаться здесь стало невмоготу.

— А знаешь, я сейчас вернусь, — я махнула рукой, и, пока Уилл не успел меня остановить, взметнулась вверх по лестнице.

Может быть, удастся перехватить мистера Честертона до того, как начнется построение. Я еще не знала, что ему скажу, однако оставлять наши отношения в том же состоянии дальше было нельзя.

Но не успела я свернуть в коридор, как до меня донеслись приглушенные голоса.

Узнав их, я резко затормозила и прижалась к холодной, каменной стене. Так вот почему внизу все задерживалось!

— Драка, мистер Чэндлер! За день до того, как должен прибыть Совет! Да вы, наверное, растеряли последние остатки мозгов! — Миссис Джеймс прижала к плоской груди папку. Весь ее вид выдавал глубокое раздражение. — Мало того, что вы уже наломали дров, поссорившись с тем, с кем вам ссориться не стоило. Теперь вы хотите, чтобы вас вообще выкинули из школы?

«Наверное, имеет ввиду Уилла», — подумала я. То, как легко это сошло Эрику с рук, до сих пор вызывало у меня негодование.

— А мне пофиг, — голос Эрика был пустым. Это был уже не тот ищущий благословения своей покровительницы Эрик, который заискивающе шмыгал перед ней носом в прошлом году.

— Вам, может быть, и “пофиг”, - раздраженно выплюнула она. Ее узкие губы сложились в одну линию. — Но не мне! Я уже сделала для вас достаточно! Если у вас не хватило серого вещества использовать подаренные вам возможности…

— Да лучше совсем отчислите, чем так унижать перед остальными! — Сейчас я разглядела, что его нижняя губа была разбита. — Вы только дали этому Хэртфорду и его дружкам повод смеяться над нами! Сначала присудили его команде кубок победителя, хотя он его ни фига не заслужил! А потом лишили тренировок, когда мы только выполняли ваш приказ…

— Вы, мистер Чэндлер, сами дали им этот повод. — Миссис Джеймс выпрямилась и сделала шаг к насупившемуся, злобно взирающему на нее Эрику. — Вы, и никто другой. Ваша глупость и нежелание слушаться моих приказов привели к этому. Вам была поставлена одна единственная задача — разобраться с девчонкой. Шанс, который вы, позвольте вам напомнить, упустили уже во второй раз. Но вы отчего-то возомнили, что хотите выиграть соревнование, и настроили против себя того, кто мог бы быть могущественным напарником…

Под ее напором Эрик отступил назад, в то время как она продолжила наступать, почти влепив его в стену.

— А теперь еще эта дурацкая драка! Эти глупые мальчишеские разборки! — Вне себя воскликнула она. — Продолжать глупо цапаться из-за первого места! Вы в своем уме?

— Да соревнование тут ни при чем, — огрызнулся он в ответ. — Если б соревнование! Он приперся с наездами по поводу этой Леран!

При звуке моего имени миссис Джеймс заметно напряглась. Ее подозрительные щелки-глаза буравили ссутулившегося Эрика.

— Что это еще значит?

— Ну… Что я ее якобы тронул тогда в пятницу, когда задел ее дружка. Эта дура, которая слюни пускает по этому смазливому Майку с первого класса, ему специально разболтала…

Эрик сжал кулаки, подбитая губа дернулась. Он почти орал:

— Вы лучше его спросите, чего этот скотина Майк вдруг строит из себя примерного братца, а? Это вы разрешили ему участвовать, несмотря на то, что его должны были отстранить! А теперь они нас сдали! И вы еще обвиняете нас в том, что мы облажались! Вы нас подставили! Да плевал я на вас!

Меня будто окатило ушатом воды. Похоже, к Уиллу это не имело никакого отношения.

— Молчать! — взвизгнула миссис Джеймс. Мне показалось, что еще чуть-чуть — и она отвесила бы ему пощечину. — Да как ты смеешь! После того, что я для тебя сделала!

Эрик презрительно шмыгнул носом, скрестив руки-штанги на груди.

— Все прошло бы гладко, если бы вы просто выполнили мои наставления, — прошипела она, оттянув узкое горло своей водолазки и хватая ртом воздух. — Да, пусть так, я позволила Честертону выставить свою пешку. Но участие Майка Бэкингема не имело никакого значения! Как и ваша личная победа, мистер Чэндлер! Я говорю о вещах, которые куда выше ваших глупых, эгоистичных, недалеких интересов! Я говорю о нашем роде! О том, что нужно сделать, чтобы наше могущество могло процветать дальше!

Эрик обиженно вытер кулаком разбитую губу, которая еще саднила, и смотрел в сторону, пока она говорила:

— В отличие от того, что вы думаете, это работа, мистер Чэндлер. Нет, даже больше — это призвание! Это ваш святой долг, который течет у вас в крови вместе с вашей великой силой. Когда-нибудь вы могли бы занять место на самой верхушке, но разве вы это осознаете? Будь у вас столько же мозгов, сколько силы, вы бы поняли, что вам надо четко выполнять мои инструкции! Я могу поднять вас на самую вершину! Взамен я всего лишь требую от вас взять на себя ответственность за наше будущее. Но то, как вы себя повели…

— Да я ж сказал — он сам подвалил, — сквозь зубы процедил он. — Ему просто повезло — застал меня врасплох, — он поморщился, трогая губу. — Но я ему еще устрою…

— Вы никому ничего не устроите, — ледяным тоном прервала его миссис Джеймс. — Больше никаких глупых выходок! И уж точно — никаких драк! Сейчас я должна придумать, как вернуть вас в игру. Пока я этим занимаюсь, все, я повторяю, ВСЕ проходит через меня. Без моего разрешения, вы не посмеете даже вздохнуть! Даже если будете корчиться на полу, а ваши легкие будут молить об одном лишь глотке спасительного воздуха. ВАМ ВСЕ ЯСНО, мистер Чэндлер?

Он обиженно насупился. Затем неразборчиво буркнул согласие.

Она смерила его взглядом, словно маленького и глупого ребенка, которому нужно настойчиво вбивать что-то в башку, пока до него наконец дойдет. Затем протянула ему ладонь с пузырьком, в котором плескалась знакомая серебристая жидкость.

— А теперь приведите себя в порядок. Еще не хватало, чтобы вы появились перед Советом в таком виде.

Не дожидаясь, пока она развернется и направится в мою сторону, я стрелой сбежала вниз.

— Ты где пропала? Построение вот-вот начнется.

Я не ответила. Глаза невольно выцепили из красной толпы белокурую голову Майка. Он стоял в одиночестве, облокотившись на колонну. Его привычно сторонились. Но не женская половина, чьи глаза притягивались к нему, как магнит, благодаря его почти неземной красоте. Неужели он правда ударил Эрика? Еще и из-за меня?

Миссис Джеймс спустилась первой. За ней, спустя минуту, когда она уже начала свою речь, приплелся Эрик. Следов побоев на его лице уже не было — помогло чудесное средство, которое она ему дала. На меня он не смотрел. Зато едва не убил взглядом Майка, который ответил ему тем же.

Слухи оправдались. На этот раз, вместо привычных высокопарных речей о величии школы, миссис Джеймс давала строгие указания о том, как вести себя во время визита Совета. Глядя на ее худощавую, плоскую фигуру, которая вызывала дрожь у всех без исключения в этой школе, я вспомнила ее уже второй приказ Эрику разобраться со мной. За что она меня так ненавидит, что готова убить?

Наставления сводились к тому, что во время пребывания здесь Совета, которое продлится две недели, форма должна выглядеть с иголочки, а все — ходить по струнке. И главное — тихо. Ради исключения особенно досталось красным, которые должны были демонстрировать Совету свои тренировки. А лучшие из них даже получат честь представиться лично. От нас ожидалось превратиться в воздух и исчезать сразу после укороченных занятий. Чтобы подчеркнуть свою серьезность, миссис Джеймс приправила свои наставления обещанием самой ужасной кары, которая ожидала нарушителя.

Когда все расходились, лица у красных были опущенные. Им явно не нравились те ограничения и новые обязанности, которые накладывались на них с этим свалившимся на них визитом. Они даже позабыли на время про свои раздоры. Бывшие сторонники Джейка и Камиллы сейчас уныло обсуждали предстоящие дни.

Я заметила, что Эрик свернул рядом с Майком, и когда миссис Джеймс отвернулась, толкнул его плечом.

Нервное возбуждение, которое, благодаря слухам, расползлось по школе еще до построения, теперь достигло пика. Даже Уилл и Джин, которые после происшествия в пятницу наконец-то помирились, поддались общему настроению — часто их разговор переходил на шепот, хотя этого и не требовалось. Что касается меня, то мне было скорее любопытно, что это за Совет, про который я была столь наслышана и которого здесь так боялись. Кроме того, это помогало мне отвлечься от слов Лин, которые я, как ни старалась, не могла забыть. Из-за этого я начала ее избегать.

— Эрику, Дилану и Камилле не повезло вдвойне, — промолвила Джин, когда мы, воспользовавшись отменой уроков и благодушием миссис Клиффорд, собрались в кафе.

— Что ты имеешь ввиду?

— Из-за этого отстранения они не смогут лично выступить перед Советом. А как раз сейчас, когда это их предпоследний год в школе, на них больше всего смотрят. Это может негативно повлиять на распределение.

— Точно, — поддержал ее Уилл. — Все красные спят и видят, как бы попасть на самые видные места. И если уж сам Совет решил вдруг наведаться, это значит только одно — отбор уже начался.

— А что считается для них самым лучшим? — полюбопытствовала я. Эта часть жизни красных все еще была мне мало известна.

— Ну… наверное, политика. Например, какое-нибудь важное для интересов Совета правительство. Туда продвигают только самых сильных, потому что от них многое зависит. В том числе, и наша жизнь. — Я почему-то вспомнила, что отец Джейка занимает какой-то важный пост и что ему самому прочили такую же карьеру или место самого директора. И тут же разозлилась на себя за эту мысль. — Потом крупные международные компании, банки, разные тайные сообщества, где собираются представители власти… — перечислял Уилл.

— Сначала — сам Совет, — поправила его Джин.

— Попасть в Совет после школы невозможно, — фыркнул Уилл. — Для этого надо сначала где-то набраться опыта. Да и то…

Пока они спорили, я подумала, что именно это больше всего и бесило миссис Джеймс. С помощью своих любимчиков она надеялась сделать так, чтобы ее влияние распространялась и за пределы школы. Давным-давно она сделала ставку на Эрика и теперь, когда ему уже вряд ли светило что-то приличное, она боялась, что просчиталась.

— Ну, миссис Джеймс вряд ли опустит руки… — машинально бросила я.

— Что ты имеешь ввиду? — Джин нахмурилась.

Я пересказала им то, что услышала на лестнице.

— Твой кузен ему врезал? — выражение лица Уилла трудно было прочесть.

Я неопределенно пожала плечами, показывая, что меня это не волнует. Хотя это была наглая ложь. То, что Майк ударил Эрика из-за меня, а также зачем-то хранил мою резинку для волос, до сих пор вызывало у меня мурашки.

— Алекс, — Джин серьезно посмотрела на меня. — Ведь у нее нет повода как-то опровергнуть твои показания?

— Ну… — я замялась.

На улице ветер кидал в стекла кафе желтые и красные листья пригоршнями конфетти. Лилиана и миссис Клиффорд были заняты своими делами, нам никто не мешал.

— Алекс! — настойчиво повторила она.

— На самом деле… у нее есть.

Когда я закончила, Джин приложила худенькие пальчики к губам и издала тихое «ох».

— Так вот почему мисс Белл так часто бывала у нас с лета, — промолвил Уилл, потирая нос там, где к нему приложился кулак Эрика.

— А она ничего им не сказала? — Джин подняла глаза.

— Она хотела, но я сама попросила ее этого не делать.

— Но, Алекс, если это всплывет… — Джин занервничала. — Ты же поклялась, что твои показания — правда. Если миссис Джеймс про это прознает, ей ничего не будет стоить доказать, что и остальное ты выдумала!

— Но при чем здесь это? — возмутился Уилл. — Она же сказала правду про то, что они сделали. Какая разница, кто дал ей лекарство!

Джин помотала головой.

— Не думаю, что это будет иметь значение. Они недаром заставили ее давать показания под присягой. Да еще и записали все на пленку. К тому же Алекс… — она потупила глаза, — и так не пользуется большой любовью у учителей, а миссис Джеймс очень влиятельна. Если это выйдет наружу, я даже боюсь подумать…

— Джин, я просто не могла выдать мисс Белл… — вмешалась я. — Видела бы ты ее. Она была такой напуганной, что у меня просто не повернулся язык.

— Надеюсь, что все обойдется, — Джин вздохнула и пригубила горячий шоколад. Однако по ее лицу я видела, что она еще долго прокручивала в голове возможные последствия такого разоблачения и хмурилась.

***

И хотя я по-прежнему так и не увидела никого из призрачного Совета, волнение, вызванное их уже начавшимся визитом, настигло меня даже дома. Тетя буквально помешалась на этой теме. Все разговоры были только о них. Она целыми днями жужжала внизу о том, где в этот день устраивают пир в их честь.

— Сегодня они ужинают у Патессонов, — она закатывала глаза и плюхалась в жесткое, кожаное кресло в гостиной. Марджи тут же неслась к ней с облинявшей, низкой подставкой для ног, на которую тетя вскидывала свои худые ступни. Горничная покряхтывая снимала с них туфли. — А завтра для них закатывают шикарный обед у Муров!

Она принималась остервенело обмахиваться потрепанным веером, словно ей не хватало воздуха.

— Там будут все! — Она прикладывала костлявую руку ко лбу, словно ее охватывала лихорадка. Бедная Марджи поднималась с пола и мчалась на кухню за холодным полотенцем. — Все! — Громко кричала она для невидимой публики. — Даже Брауны! Эта тупая корова Фиона Браун получит честь представиться Совету! Это немыслимо! А как же я! Мне не прислали приглашения ни на один ужин, на котором будет присутствовать достопочтенный Совет! — Она яростно швыряла веер в сторону и остеклевшими глазами таращилась куда-то в пространство. — НИ НА ОДИН! Эта толстозадая недотепа Браун и слова-то нормально вымолвить не может на светском вечере! То ли дело я! Никогда не перебью, всегда вставлю лестное словечко, чтобы собеседнику было хорошо и приятно на душе! Но к Совету меня не пригласили! Боже, какой позор! Как я смогу теперь смотреть людям в глаза? Все будут говорить о том, что Беатрис Бэкингем не пригласили! Фу ты, какое унижение!

Она снова бессильно откидывалась на спинку кресла, словно в один момент испустив дух.

— Вас обязательно пригласят, госпожа, — скрипела экономка, хлопоча над ней, то обмахивая ее кинутым в сторону веером, то прикладывая холодный компресс к ее побелевшему лбу. — Где же это видано, чтоб не пригласили? Они ж, поди, всех по очереди, а то не протолкнуться будет везде…

Тетя вскидывала на нее потухшие глаза. За этим следовал хороший пинок.

— Да ты что, старая перечница! Как ты вообще смеешь заикаться о достопочтенном Совете! Совсем из ума выжила? Забыла свое место?

Экономка мямлила извинения, потирая бедро, в которое угодила костлявая теткина нога. И снова, подобрав длинные, проеденные молью юбки, бросалась к ней с холодными примочками.

— Разве я чем хуже? — продолжала ныть та, раздраженно отталкивая от себя полотенца и вцепляясь ногтями в потертые подлокотники. — Разве я не вырастила для них прекрасных детей? Разве не заботилась о муже и не взяла на себя хлопоты по дому, пока он днями и ночами служит нашему роду? Чем я заслужила такое? У уродины Браун и детей-то нет! Расфуфыренная, тупая старая дева! А я дала им продолжение! Продолжение нашему великому роду! Разве не об этом они постоянно твердят, как о нашем главном предназначении? Я всегда стремилась к этому всей душой — и я выполнила! И все-таки — ЕЕ ПРИГЛАСИЛИ, НО НЕ МЕНЯ!

— Отдохните, голубушка, отдохните. Нельзя вам так нервничать, — вертелась подле раскинувшейся в кресле тети экономка. — Совсем лица на вас нет! Еще гляди — мигрень вернется, и снова проваляетесь в кровати все выходные. Николюшка расстроится, она просила лаймовый пирог, кексы из черники и фруктовое желе. А ежели мне с вами возиться…

Тетя угрюмо пялилась в стену напротив, не слыша ни слова из причитаний экономки.

— Я знаю, — злостно шипела она. — Я знаю. Я проклята. Это все из-за нее. Все из-за нее! Никогда нам этого не простят. Это знак, что Совет все помнит!

— Да будет вам, госпожа Беатрис, — Марджи бросалась к ней в ноги, всплескивая руками. — Они же даровали нашему дому помилование! Вы же сами говорили, что они знают, что мы тут ни при чем были! Никогда не поддерживали идей тех… И отреклись от нее сразу…

Тетя, до этого рвавшая на себе волосы, вдруг замирала, сухие, как плети, руки безжизненно падали на подлокотники. Словно она вдруг обретала странный покой.

— Они помнят, — голос тети отдавал сырым холодом каменного склепа. — Помнят и никогда нам этого не забудут. И Майку, и маленькой, невинной Николь, и их детям придется всю жизнь расплачиваться за ее грехи! Мы прокляты! Прокляты… Не видать нашей семье покоя. НИКОГДА!

Ее голос трагически взвивался и замолкал. Она куталась в шаль, будто спасалась от повеявшего из-под земли могильного холода.

— Ох, не говорите так, — замахала руками старая экономка, — не каркайте на деток…

Тетя обвела ее почти безумным взглядом.

— Что бы я ни делала — все впустую… Никогда нам от этого не избавиться, — дрожащим голосом завершала она. — Мои потомки будут расплачиваться за позор, лежащий на этой семье до скончания веков.

— Будет вам, не призывайте на нас беду!

— Беда давно нас настигла, — тетя с мученическим выражением возлежала в кожаном кресле, пока старая Марджи укутывала ее толстым, шерстяным пледом и несла с кухни горячий чай, в который капала несколько капель успокоительного с заветного шкафчика тети, к которому та все чаще и чаще прикладывалась.

Просыпалась она только на следующее утро, и снова вокруг нее ворковала Марджи, и снова день томительного ожидания почтальона сопровождался безумными воплями в гостиной.

Я в эти две недели предпочитала не показываться тете на глаза.

Но тот знаменательный полдень запомнится мне навсегда. Когда уроки наконец закончились, я уловила момент и, попрощавшись с озадаченным Уиллом, потащила Джин в противоположную от лестничного пролета сторону.

— Алекс, что ты делаешь? Нас накажут, если мы задержимся здесь. Ты же знаешь, что скоро прибудет Совет, чтобы смотреть выступления красных…

— Это ненадолго! Никто не заметит.

Я все еще не разговаривала с Лин, и у меня не было другого выбора, как просить об этом Джин. Мы достигли пересечения коридоров. Я остановилась и оглянулась. Вокруг уже не было ни души. Сейчас или никогда.

Стараясь не дрожать, я опустила сумку с учебниками на пол и закатала рукав.

Джин слабо охнула. Тусклый коридор расцвел переливающимися цветами радуги.

— Боже мой, какая красота, — она прижала руку к приоткрывшимся от изумления губам. Алмазные блики, разбежавшиеся по стенам, упали на ее лицо, заставив ее веснушки вспыхнуть золотом, а большие серые глаза — засиять серебром. В их отблеске она сразу преобразилась из бледной, неприметной Джин в светловолосую красавицу.

Я простонала. Это мне хотелось слышать меньше всего.

— Пожалуйста, помоги мне это снять, Джин! И ты не должна про это никому говорить. Особенно Уиллу! Поклянись! Это очень важно!

Джин непонимающе подняла голову.

— Долго объяснять, — я отвела глаза. — И… и сложно! Но мне очень нужно это снять! Я сама пыталась, но замочек слишком маленький! У меня не получается его открыть…

Я снова с мольбой протянула ей запястье.

Несколько секунд Джин смотрела то на меня, то на браслет. Затем склонилась, ее пальцы коснулись холодной, гладкой поверхности бриллиантов. Она судорожно вздохнула.

— Я ничего подобного в жизни не видела…

Я могла ее понять. Это то, что я испытала, когда впервые увидела подаренную Джейком драгоценность. Но с тех пор она превратилась в оковы.

— Если бы мне не нужно было вернуть браслет хозяину, я бы отдала тебе, — горячо выпалила я. Мне хотелось, чтобы она наконец перестала любоваться и сняла его.

Джин вдруг покачала головой и отстранилась.

— Сразу видно, что это принадлежит тебе, — произнесла она с каким-то странным выражением в голосе.

— Джин, ты поможешь мне или нет? — Ее бездействие начало меня сердить. Пока я решилась кому-то открыться, она вдруг не может меня понять!

— Ты уверена, что хочешь?.. — она произнесла это, словно я просила нечто кощунственное.

— Еще как!

— Ладно, — на ее лице тем не менее отразилось сожаление.

Я снова протянула ей руку, предчувствуя долгожданное избавление.

— Так, так, так!

Злобное хихиканье заставило Джин отпрянуть. Ее пальцы соскользнули с крохотного замочка, так и не открыв его.

Я поспешно отдернула рукав. Мое сердце бешено колотилось.

— И что вы обе еще здесь делаете? — мистер Броуди подплыл сзади, как привидение, и злобно уставился на нас, заложив руки за спину.

Джин побледнела.

— Уроки только что закончились. Мы как раз собирались домой, мистер Броуди, — еле дыша под его немигающим взглядом, ответила она.

Учитель сморщил нос и демонстративно посмотрел на свои наручные часы. Его маленькая, овальная, как яйцо, голова, качнулась из стороны в сторону.

— Увы, мисс Холливер, должен признаться, что такое объяснение меня не удовлетворяет. Со звонка прошло уже двадцать минут. Все ваши одноклассники уже давно сели за уроки. Но вы и печально известная мисс Леран, — он поморщился, отчего его желтушное лицо скукожилось, словно старая тряпка, — почему-то еще здесь.

Я ответила ему полным ненависти взглядом. Как же он был мне противен!

Мистер Броуди довольно осклабился, выставляя напоказ гнилые зубы.

— Вам, мисс Холливер, я бы еще поверил. Но зная мисс Леран, — он театрально покачал головой, — не могу не предположить ее дурное влияние, которое заставило вас, прилежную ученицу, нарушить приказ моей уважаемой коллеги и вашей наставницы миссис Джеймс.

Джин съежилась и хотела что-то сказать, но я ее опередила.

— Вы правы, это все из-за меня, — я заслонила ее собой. — Извини, Джин, что тебе пришлось задержаться из-за меня. Иди домой. Это я виновата, — добавила я, глядя прямо в черные, неестественно расширенные зрачки учителя.

Левая половина его лица противно дрогнула.

— Ха-ха, какая прелесть, — он громко хлопнул в ладоши, хоть я не поняла, что его так развеселило. Джин позади меня не шелохнулась. — Работа моей драгоценной коллеги пошла вам впрок, мисс Леран. Вы наконец-то научились брать ответственность за свои поступки. Я всегда говорил, что ее методы не имеют себе равных! Прогресс, мисс Леран! Браво!

Он не переставал хлопать в ладоши, мерзко лыбясь в нашу сторону. Затем его хлопки, отдававшиеся жутковатым эхом в пустом коридоре, стали редкими и наконец смолкли. Исчезла и его ухмылка.

— Стоило бы наказать вас, мисс Леран, — его глазки-пуговки буравили меня. — Но ваше счастье — мне сейчас не до вас. Мое новое положение накладывает на меня важные обязанности! — Он заметно приосанился, откинув назад скользнувшую на лоб жирную прядь, и вытер тыльной стороной ладони бескровные губы. — Мисс Холливер вас уже, должно быть, просветила?

Не скрыв непонимания, я повернула голову к Джин. Но она стыдливо потупилась.

— Весьма разочарован в вас, мисс Холливер, — прошипел мистер Броуди в ее сторону. — Весьма разочарован! Вам бы следовало хвалиться успехами своего наставника и благодетеля! Это после всего, что я для вас сделал!

— Да, сэр, — чуть слышно прошептала белая, как снег, Джин.

Мистер Броуди смерил ее злобным взглядом. Затем повернулся ко мне.

— Ну что ж, тогда вы, мисс Леран, имеете честь услышать это из первых уст, — он с наслаждением причмокнул губами. Черные зрачки вспыхнули откровенной радостью. — Перед вами — третий самый важный человек в этой школе! Новоиспеченная рука самого директора! Да будет вам известно, что теперь я, — он указал на гордо выпяченную грудь, едва не лопаясь от самодовольства, — новый советник! Отныне мое скромное имя будет значиться на всех школьных указах! Все будет проходить через меня! С этого дня это я буду тренировать наших лучших учеников. Как и должно было быть с самого начала! — Он вскинул руки к потолку, едва сдерживая эмоции. Затем резко остановился. По его отвратительному лицу расползлась злорадная улыбочка: — Ох, я, кажется, забыл сказать самое важное — это же было место вашего, — он поморщился, затем наклонился ближе к моему бескровному лицу, — покровителя!

Хихикнув, он выпрямился. В его скользких манерах появился высокомерный снобизм.

— Больше никаких споров и разногласий, которые так вредили школе из-за вашего, — он плевался. — вздорного опекуна! Отныне все будет по-другому! Мы втроем будем работать, как один механизм!

«А точнее, ты будешь их пешкой, урод!» — с ненавистью подумала я, пока он продолжал свою браваду, то и дело возвращаясь к каким-то собственным заслугам и качествам, которые, по его мнению, вознесли его на это место.

Место учителя…

— Мне жаль, мисс Леран, что вы никогда не поймете, каково это! Каждый день принимать судьбоносные решения! Вершить судьбой школы! Пока остальные смиренно склоняются у моих ног! — прокаркал он, задыхаясь от собственного темпа. Потом сделал паузу и вытер грязным носовым платком потное лицо. — Вам-то никогда не вознестись так высоко.

Он едко улыбнулся. Затем спрятал платок в боковой карман своего необъятного пиджака, который болтался на нем как на вешалке.

— Следуйте за мной, мисс Холливер. Раз уж вы тут, то можете мне сегодня пригодиться. У нас теперь куча дел!

Кинув на меня виноватый взгляд, Джин покорно последовала за мистером Броуди, который вприпрыжку и что-то напевая под нос отправился вперед.

Когда они скрылись из вида, я швырнула сумкой об стену. И несколько раз ударила по ней носком сапога, прежде чем бессильно сползти на холодный пол. Слез не было. Было лишь душившее меня бессилие.

Пусть учитель добился отстранения ее любимчиков, но миссис Джеймс не собиралась молча проглотить поражение. Она медленно вила свою паутину, прибирая к рукам все остальное. И делала все возможное, чтобы скинуть мистера Честертона. Устранить единственную помеху своей власти.

И у нее это получилось…

Я медленно собрала разлетевшиеся в сторону учебники и направилась к раздевалке. Настроения не было. Накатила черная меланхолия. К тому же так и не получилось избавиться от браслета, который я возненавидела еще больше. Будто это он был во всем виноват.

— Ты что, не знаешь, что нельзя задерживаться после уроков?

Тонкий голосок раздался сбоку. Адриана Марлоу, вытянув губы в трубочку и сложив руки на груди, смотрела на меня исподлобья.

Погрузившись в свои грустные мысли, я не заметила, что в раздевалке еще кто-то есть.

— Сама-то тут что делаешь? — огрызнулась я, накидывая плащ. Мне хотелось поскорее уйти отсюда.

— А у меня особое разрешение! От миссис Джеймс! — не растерялась она. Затем высокомерно выпрямилась: — А вот у тебя такого, насколько мне известно, нет! Уж кто бы тебе дал, хи-хи. А я ей все расскажу! — закончив хвастаться, зло выпалила она.

— Валяй, — я попыталась обогнуть ее.

Но Марлоу перегородила мне дорогу.

— У тебя будут неприятности! — злорадно прибавила она. Тонкая, крысиная косичка за ее спиной подпрыгнула.

— Уж ты-то об этом позаботишься, — я хмыкнула. — Не сомневаюсь. Отработаешь свои «особые» привилегии.

Марлоу уже давно была признанной шестеркой миссис Джеймс.

Кончик ее длинного, покрытого сыпью носа покраснел.

— Слышала, что тебе досталось на соревновании, — прошипела она. — Так тебе и надо. За то, что Мишель из-за тебя туда попала!

Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. Второй раз за день. Внутри почему-то стало жутко холодно.

— Дай пройти, — мне не хватало воздуха.

Но она не унималась.

— И все равно ты — врунья. Просто пытаешься отомстить, наговаривая, что тебя якобы пытались убить! Это все знают! Из-за тебя отстранили трех наших самых сильных учеников! Зачем ты вообще здесь появилась? Врунья, врунья, врунья!

Входная дверь внезапно распахнулась, донеслись приближающиеся голоса. Но я даже не оглянулась. Ее слова шумом отдавались у меня в ушах — я не могла заставить себя сдвинуться с места.

Зато она вдруг ужасно обрадовалась.

— Ну все, тебе пора, — хихикнула она.

Марлоу вдруг подняла руку и с силой, о которой я в ней не подозревала, вытолкнула меня из раздевалки. Прямо навстречу быстро нарастающим голосам, которые были уже совсем рядом. Гнусно хихикая, она отступила назад в тень.

— Ох, что такое?! — По инерции вылетев из гардеробной, я чуть не сбила с ног высокую, красивую женщину. Мне пришлось уцепиться за нее, чтобы не устоять на ногах.

Я подняла голову. И обомлела.

Не надо было знать их в лицо. Я сразу догадалась.

Передо мной был Совет.

— Мои меха! — возмутилась она, пытаясь вырвать из моих пальцев свою роскошную шубку.

Разговоры прекратились, и все взгляды вошедших обратились на меня. Затем, не менее укоризненно, на кого-то рядом с ними.

Сопровождающая их миссис Джеймс позеленела.

— Вы в порядке, Омелия? — поспешил к ней высокий элегантный мужчина лет пятидесяти, с ухоженными черными бакенбардами и орлиным носом.

Он подал ей руку, пока она с досадой подправляла вырванную у меня помятую накидку.

Стройная молодая дама возмущенно сморщила носик.

— Прошу простить меня за это недоразумение, — миссис Джеймс резко сделала шаг, и схватив за руку с браслетом, закрыла собой. — Для вас уже накрыт стол наверху. Мисс Аттвуд вас проводит.

Удерживающая меня ладонь была ледяной и подрагивала. Миссис Джеймс была в ярости.

Только сейчас я заметила, что в их рядах ворковала блистающая в новом платье и драгоценностях Стефани Аттвуд. Заметив меня и почуяв грядущие неприятности, она расплылась в хищной улыбке.

— Конечно, я провожу, — изящно вильнув бедрами, она поманила остальных за собой к лестнице. — Прошу вас, следуйте за мной! Так на чем мы остановились… — она продолжила мурлыкать, словно ничего не произошло. — Кстати, прекрасный повод отметить — меха безумно хороши, Омелия! Уж кто-кто, а я знаю толк…

Дама, в которую я влетела, снисходительно улыбнулась.

Толпа хорошо одетых, высоких, осанистых людей подхватила брошенную наживку и поддержала комплименты. И уже через секунду их недовольные лица разгладились, манеры приняли прежний высокомерный лоск. Они плавно двинулись дальше, мгновенно позабыв о неприятном препятствии. Хватка, переместившаяся с моего запястья на предплечье, стала медвежьей.

— Погодите, Стефани.

Голос не был громким, но при его звуке меня пронзил озноб. Может, из-за того, что он был не похож ни на один другой. Казалось, он проникал в мое тело, в каждую клеточку, звучал в моей голове. Миссис Джеймс, уже тащившая меня в противоположную сторону, тоже заметно вздрогнула.

Только один человек не двинулся с места. Чернокожий, седой, в дорогом черном костюме с элегантной бабочкой — он держал в скрещенных пальцах обвитую золотистой лентой сигару. Она не дымилась.

Я сразу вспомнила, где видела это бесстрастное, словно у бога, лицо. На стене той крепости во время церемонии открытия соревнования. Он обращался к красным участникам, пока мы ждали внизу в своих клетках.

— Думаю, нам стоит познакомиться с юной леди.

На лицах людей отразилось непонимание. Они снова перевели свои покрытые пеленой глаза на меня, словно силясь понять, зачем он обращает их внимание на нежелательные детали.

— О, прошу вас, Рафаэль. Тут абсолютно ничего интересного, — миссис Джеймс попятилась, прикрывая меня собой. — Вас уже ждут наверху…

Но он поднял на нее взгляд, и она мгновенно осеклась.

— Подойди, дитя.

Тяжелая рука обмякла и спала с моего плеча. На негнущихся ногах я вышла вперед.

На лицах остальных проснулась любопытство. Они больше не обращали внимания на старающуюся заманить их наверх Аттвуд и вернулись назад, сгрудившись вокруг седовласого мужчины, чья кожа отливала черным мрамором. На вскидку я могла дать ему лет семьдесят. А то и больше. Однако для своих лет держался он на удивление хорошо.

— Назови свое имя.

Я подняла на него глаза. На меня смотрела сама ночь. Глубина его зрачков затягивала так сильно, что я невольно сделала еще шаг к нему. Он притягивал меня, словно магнит. Но самое удивительное, что мне не хотелось сопротивляться.

— Алекс.

Кто-то в роскошно одетой толпе резко вскинул бровь. Высокая, красивая, пожилая женщина, с головы до пят одетая в черное, прищурилась. Седина ее прекрасных, длинных волос отливала серебром, аристократические черты отдавали холодом.

— Дальше, — он наклонился ко мне, подбадривая пальцами с зажатой между ними сигарой.

— Алекс Леран.

По ряду прошел едва заметный вздох. Искорка ленивого любопытства в глазах присутствующих сменилась жаром волнения. Теперь на меня таращились во всю, некоторые даже приоткрыли рот, что было грубым нарушением их старательно поддерживаемого этикета.

— Очень приятно с вами познакомиться, юная леди, — чернокожий мужчина склонил голову набок и едва заметно поклонился, ни на секунду не выпуская меня из чар своего магнитного взора. — Я — Рафаэль, а это — члены Совета. Думаю, вы уже о нас слышали?

Сглотнув, я молча кивнула. Почему-то под его взглядом все мысли разбежались, я начисто утратила способность здраво соображать.

— Это хорошо, — он кивнул и снова скрестил пальцы перед собой, поигрывая нетронутой сигарой. — Потому что мы тоже много слышали о вас.

В тот момент мне даже не пришло в голову спросить — откуда.

— Леди и джентльмены, позвольте представить вам юную Александру, — он с улыбкой окинул глазами ошеломленные, застывшие лица. В них промелькнул хитрый огонек. Он явно забавлялся реакцией, которую ему удалось вызвать.

— Отлично сыграно, Рафаэль, — женщина в черном смотрела на него без тени улыбки. — Вполне в твоем духе. Разыграть нас и в который раз публично выставить в дураках. Должна признать, ты в этом мастер. Я могла бы сразу догадаться, — она перевела на меня глаза, холодные, как осеннее озеро. Окружающая их тонкая паутинка морщин не портила ее. Наоборот, придавала ее лицу какую-то неувядающую вечность. Словно рукой неизвестного мастера оно навсегда застыло во времени, так и не успев до конца состариться.

— О, не злись, Джулия, — чернокожий человек обезоруживающе улыбнулся, обнажая ряд сверкающих белизной зубов. — Я ничего не планировал заранее, клянусь! Хотя признаюсь, мне чуточку хотелось лицезреть твой гнев.

Леди в черном сердито вскинула подбородок. И я сразу поняла почему — в гневе она была еще более прекрасна.

— Не верю ни единому слову!

— Что ж, — он снова наклонился ко мне, хитро улыбаясь. — Кажется, юная леди, мне придется попросить вас подтвердить мои слова. Ибо мои уважаемые коллеги, кажется, мне не верят. Скажите им, что наша встреча — лишь случайное совпадение!

Я вспомнила руку Марлоу, вытолкнувшую меня из гардеробной. Вот кого надо благодарить.

— Это так.

Но прекрасная женщина продолжала сердито смотреть на меня. Ощущая непонятную вину, я стыдливо опустила глаза.

— Ну вот, нам все равно не верят, — он плутовато подмигнул мне, вставляя в зубы незажжённую сигару и кивая в сторону рассерженной дамы. — Теперь мы — соучастники! Хотим мы этого или нет! Нам никогда не убедить их, что это был всего лишь невинный случай судьбы. Непредсказуемый, незапланированный, нежданный! — он гипнотизировал меня своими затягивающими глазами, в которых плясали смешливые огоньки. — Интересный, конечно… Но всего лишь — обычный случай.

— Зная вас, Рафаэль, тяжело предположить обычное совпадение, — кокетливо проворковала Стефани Аттвуд, подправляя платье цвета мандарина и опираясь на перила, чтобы выгоднее выставить напоказ соблазнительную впадинку ее грудей. Она так и не спустилась с лестницы, словно еще не потеряла надежду побыстрее увести Совет за собой. — Джулия права. Вы — настоящий пират!

Чернокожий мужчина расхохотался. Он вынул сигару из рта и погрозил ей:

— Берегитесь. Я еще не настолько стар, чтобы похитить вас, Стефани!

Она с возмущением прижала украшенную бриллиантами ручку к ротику, приоткрывшемуся в изящно наигранном изумлении. Послышалось несколько одобрительных смешков. Членов Совета позабавил этот обмен пикантными шутками.

И только неприступная дама в черном была недовольна внезапным весельем. Она строго глянула на него, но он лишь пожал плечами. Словно озорной юнец, которого поймали за неподобающим поведением.

— Я же не виноват, что вы, уважаемые члена Совета, не нашли времени, чтобы посмотреть соревнование — от начала до конца, — произнес он, снова вставляя сигару в рот. — Тогда бы вы знали о том, какую смелость проявила наша юная Александра. И, несомненно, сразу узнали бы ее.

— Мы смотрели! — возмутился элегантный мужчина с пышными бакенбардами, все еще поддерживающий за локоток ту леди, в которую я нечаянно влетела.

— Но все ли вы видели, Артур?

Мужчина фыркнул и приосанился, явно стремясь произвести впечатление на свою спутницу, которая, слегка отстранившись, ожидала его ответа. Как и все.

— Конечно! Лучшие бои, избранные сцены, охотники в том году были великолепны. Сразу видна отличная подготовка! — Его поддержали энергичными кивками. И он продолжил: — Мой глаз не упустил ни одной детали. Я могу назвать свои любимые моменты…

— Я спросил, ВСЕ ли вы видели, — в голосе чернокожего мужчины больше не было мальчишечьего озорства. Теперь он снова стал тем, кем был всегда — Главой Совета. Его глаза хмуро сверлили начавшего заикаться от такой перемены коллегу.

— Я… ну… да… Естественно. Я же сказал…

— Он имеет ввиду полное соревнование, Артур, — ледяным тоном прервала его сребровласая женщина. — А не отдельные вырезанные или записанные для нас моменты. Браво, вы снова выставили нас идиотами, Рафаэль! — Она повернулась к темнокожему мужчине. — Мы не видели ВСЕГО, как вы это называете. Нас интересовали только способности каждого из охотников. Мы оценивали их. Естественно, мы слышали о каком-то недоразумении, но были слишком заняты, чтобы вдаваться в подробности. Для этого есть школа, которая должна была во всем разобраться. Таков был наш указ.

— Слишком заняты… — Его ноздри расширились, когда он с наслаждением понюхал сигару, вместо того, чтобы наконец-то ее закурить. Я подумала, что никто не осмелился бы ему этого запретить. Но он, казалось, специально не хотел этого делать, смакуя ее, словно запретное удовольствие. — Увы, Джулия, в вашей лихой погоне за лучшими сокровищами вы не видите настоящую жемчужину. Ибо вы, как всегда, слепы.

Я затаила дыхание. Женщина, к которой он обращался, одарила его ледяным взглядом.

Члены Советы переглянулись. Каждый переминался с ноги на ногу. Перемена в настроении Главы пришлась им явно не по душе.

— Я смотрела все соревнование, Рафаэль, — в голосе Стефани Аттвуд больше не было намека на прежний шутливый тон. Она выпрямилась. — И могу сказать уважаемым членам Совета, — она обвела их надменным взглядом, — что они ничего не пропустили. Наоборот, сберегли свое драгоценное время для более важных дел. Они, как сказала Джулия, делали свою работу — оценивали умения наших лучших учеников. Тех, кто наделены нашей силой, — последнее она подчеркнула, бросая на меня полный нескрываемого презрения взгляд. — И там не было больше ничего достойного их внимания.

Члены Совета одобрительно закивали. Все, кроме Джулии.

Глава рассматривал свою сигару еще несколько секунд. Затем поднял на нее свои черные, как пропасть, глаза.

Стефани Аттвуд отпрянула к колонне, словно кто-то силой отшвырнул ее назад. Ее прекрасное лицо скривилось от боли и обиды.

— Смотреть — и не узреть. Это намного хуже, чем наблюдать за миром глазами слепого, дитя, — он нагнулся и положил мне на плечо руку. Она была тяжелой, но при этом невероятно ухоженной. Средний палец украшало массивное золотое кольцо с печатью льва.

Не обращая внимания на шушукавшихся коллег, он внимательно рассматривал мое лицо. Как будто старался вникнуть в каждую линию, понять ее и зачем-то запечатлеть в своей памяти. Или сравнивал с кем-то? С каким-то портретом, который извлек из глубин своей нетронутой годами памяти?

Большие старинные часы в холле громко отсчитали время, напоминая им об ожидающих их делах.

— Патриция, предупредите наверху, что мы уже поднимаемся, — властно произнес Глава. Он выпрямился, но не выпустил мое плечо.

Члены Совета облегченно вздохнули. Большинство все еще чувствовали себя некомфортно после его слов и были рады возобновить свой путь. Некоторые продолжали с любопытством на меня таращиться.

Когда миссис Джеймс с зеленым лицом отправилась выполнять его приказ, он снова вложил сигару в губы и немного пожевал ее, вроде бы собираясь закруглиться. Остальные уже отошли в сторону. Я думала, что теперь он меня отпустит, но вместо этого он вдруг снова обратился ко мне:

— Последний вопрос, юная леди, — от него исходил приятный, немного пряный запах табака. — Позвольте полюбопытствовать… как продвигаются ваши успехи на тренировках? Он пытливо наклонился ко мне.

Я смешалась, не зная, что ответить.

— Наверное, никак, — наконец призналась я. — У меня не особо получается.

— Хм, интересно, — он смотрел на меня с прищуром. — А вы прилежно стараетесь?

Мы молча глядели друг другу в глаза. У меня вдруг возникло чувство, что он проверяет меня. Изучает как кролика в клетке.

— Не знаю. Наверное, я делаю все, что в моих силах, сэр.

— Ха-х! — Сигара в уголке его рта подпрыгнула, когда он громко усмехнулся, обнажив два ряда сверкающих белизной зубов. — Ну что ж, прилежание всегда похвально… Когда оно искреннее, — вдруг добавил он.

Затем, нагнувшись к самому лицу, продемонстрировал мне скрещенные пальцы.

Сердце сделало огромный скачок. Но Глава Совета уже шел вслед за остальными. Не оглядываясь, он быстро миновал Стефани Аттвуд, которая все еще стояла возле мраморной колонны и, потирая горло, смотрела на меня с убийственной ненавистью.