След Хищника

Глава четвертая

Учитель стоял, молчаливо глядя на Пахана. Тот был чрезмерно возбужден, едва не подпрыгивал на месте, даже его верные телохранители, стоявшие глыбами мышц за его спиной, смотрели на хозяина с неодобрением и с некоторым испугом.

— Нет, ты только представь себе! Он сказал, чтобы я засунул наше соглашение себе, знаешь куда? Вот-вот — туда!!! Скотина! А еще сказал, что не боится ни меня, ни тебя, — и уже просящим тоном. — Съезди, образумь, а?

— Неужели больше некому? — усмехнулся Учитель. — У тебя вон какая гвардия, один другого лучше!

— Ездили уже мои ребята, — неохотно признался Пахан. — Забился Зубр в свою нору за городом, оттуда его не вытащить. Хороший у него домик, не хуже моего. Набрал себе бойцов человек сорок, оружие прикупил, пулеметы, гранатометы, и даже, прикинь, стингеров пару штук приобрел, как будто его наш ЗРК «Стрела» не устраивает. По двору постоянно кто-то шляется, в будке у ворот сидят орлы с автоматами. А если какой кипиш начинается, так сразу вся гвардия вываливается с пулеметами на балконы, оттуда все подходы к дому просматриваются.

— И что?

— А то, что не взять его с наскока.

— А я чем могу помочь? — недоуменно поднял брови Учитель. — Оружие серьезное. Охраны много. Армия нужна с танками и самолетами. У меня ее нет.

— Сделаешь, сразу пару сотен тонн зелени отбашляю. Дело серьезное, понимаю. Недешевое.

— Зелени маловато будет, одна подготовка требует больше. Оружие. Подходы искать. Возможно, купить придется кого-то из охраны Зубра.

— Зачем цену ломишь? Не надо со мной так …

— Если бы ты своих врагов заранее не пугал, то никто бы и не готовился серьезно к отпору. Цену ты поднимаешь, а не я. Зелени увеличивай вдвое, а я подумаю, стоит ли под пули лезть.

— Ты уже слишком круто гнешь, да за такие бабки, сам могу армию нанять и Зубра под орех разделать.

— Нанимай, — Учитель повернулся и пошел к двери. — Мне-то что? Это твой бизнес. Сам решай свои проблемы, дешевле будет.

Деньги ему были нужны, ему нужно было заплатить миллион долларов за оснащение лаборатории, которое включало в себя электронные микроскопы, манипуляторы, герметичные боксы и многое другое. Раньше даже не подозревал, насколько дорого обходится ученым то оборудование, на котором они работают. Но деваться ему некуда — такова цена за лечение, силу и быстроту, которую он приобрел.

Правда, половину уже оплатил, другую половину требовалось еще заработать.

— Ты не горячись, подумай хорошо, — Пахан вздохнул. — Я хозяин твой, если лишишься моей крыши, трудно тебе будет, долго не протянуть — убьют!

— Ты и сам без меня недолго протянешь, — Учитель остановился. — Я тут узнал недавно, что особист Зубра Рохля пообещал на твою угрозу своего академика прислать тебя уму-разуму учить.

— Слышал, — Пахан помрачнел. — Договорились. Будь по твоему, вдвое больше зелени, значит — пусть так, только поспеши, а то и мне придется от его снайпера самому в нору прятаться.

— Сегодня и сделаю. Деньги готовь, они мне к завтрашнему дню нужны.

К дому Зубра Учителя отвез Шило, который и дал все необходимые пояснения.

Большой загородный дом криминального авторитета был обнесен высоким четырехметровым забором, на углах висели видеокамеры наблюдения, а железные ворота установлены так, чтобы их невозможно было пробить тараном.

В будке около ворот сидели два охранника с оружием, трое патрулировали вдоль забора, остальные находились в доме, большинство на первом этаже, там была оборудована комната для видеонаблюдения, в ней сидел человек и отслеживал на мониторах все, что происходит вокруг дома. Рядом комната охраны, в ней всегда присутствовало не меньше десятка бойцов, не меньше было расставлено в ключевых точках на каждом этаже. Все имели автоматическое оружие, в том числе и пулеметы.

Рохля — начальник службы безопасности Зубра прикупил дополнительно к имеющемуся оружию десяток гранатометов «Муха» и непонятно зачем — два «Стингера». Похоже здесь действительно ожидали нападения целой армии с танками и самолетами.

Учитель пожал плечами, вышел из машины и отпустил Шило, тот был совсем ни к чему, еще не хватало, чтобы рассказал Пахану о том, как он легко разбирается со всякой швалью. Подождал, пока машина уедет и снова посмотрел на дом.

Все, как обычно. Ядовитые пауки в большой каменной банке и их много. Может у них не только пулеметы имеются со стингерами, а еще и мозги, тогда весело будет. Наверное, не стоит ждать, пока стемнеет, лучше сейчас, вряд ли его бандиты ожидают нападения среди белого дня.

Учитель подбежал к высокому бетонному забору, не останавливаясь, перепрыгнул через него и побежал к дому. Первый охранник заметил его уже у дверей трехэтажного особняка. Он там стоял под крышей и курил. Увидев его, растерявшись, прокричал что-то непонятное и замахал руками, словно пытаясь отмахнуться от него, как от мухи.

Это его развеселило. Он сбил парня с ног, но не убил, пожалел, и влетел в дом. И сразу разверзся ад. Учитель ошибся, его ждали, вероятнее всего тот, что сидел у мониторов, отследил машину и поднял тревогу — так или иначе, но стрелять стали сразу, даже не поздоровавшись.

Бойцов Зубр собрал действительно много, поэтому пули летели плотно со всех сторон, пока он пересекал холл.

По дороге Учитель бил ногами и руками всех, кто попадался ему на глаза. Дыма и пороховой гари от стрельбы автоматы выбросили столько, что у него даже в носу зачесалось, а его фигура и так плохо различимая, совсем исчезла в сизом чаде с глаз стрелков.

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем ему удалось разобраться со всеми, и при этом немало побегать по этажам, дом у Зубра действительно оказался большой. Последним он убил Рохлю, который, увидев, что его бойцы гибнут один за другим, побежал во двор прятаться в бункере специально для такого случая выстроенного во дворе.

Пришлось догонять. Начальник безопасности стрелял в него из пистолета, потом бросил гранату, что было глупо, та отлетела от угла дома и осколками посекло самого Рохлю. Учитель убедился в тот, что умер, потом вернулся в дом.

Зубр забился в комнату, которая тоже напоминала бункер, окон в ней не было, зато имелась железная, массивная дверь, закрытая на множество засовов, которую ему не удалось выбить, только ногу отбил. Это учителю не понравилось, он рассердился и пошел искать что-нибудь для вскрытия этой каменной банки.

Шило не соврал — действительно в комнате охраны он обнаружил гранатометы и пару стингеров. После недолго раздумья он решил использовать чудо американской техники — просто из любопытства.

После первой ракеты металлическое полотно смялось, но выдержало, но после второго выстрела провалилось и влетело с оглушительным треском внутрь.

Учитель подождал, пока развеется пыль и пороховые газы, потом осторожно заглянул в комнаты. Правда, смотреть было особо не на что, от Зубра осталось только окровавленный кусок мяса на полу.

«Сильная штука, — уважительно подумал он. — Действительно, может самолет сбить или вертолет…»

Учитель ушел так же, как и пришел — перемахнув через забор. Живых в доме не осталось. Того парня, которого он пощадил, застрелил кто-то из своих — вероятно случайно.

«Гном» вошел к кафе с довольной ухмылкой и сразу подошел к столику, где сидели его верные кореша — «Гоблин» и «Мята», пившие пиво.

— Ты чего лыбишься? — поинтересовался Мята. — По роже кто въехал или к бабе сходил?

— Ну, ты, братан, совсем больной стал! — Гном посмотрел на него суровым взглядом и пошел к бару, взяв там бутылку водки и большую чашку с салатом, вернулся обратно и торжественно поставил принесенное на стол. — Видал? А ты?! По роже дали …

— Чего прибурел? — Гоблин потянулся к бутылке. — Неужели сотик, что вчера у пьяной телки забрали, скинул?

— Не, сотик, правда, загнал, но дали мало, всего пятьсот, хоть и навороченный был.

— Делись! — мрачно потребовали приятели. — Пусть по сотке, но и то хлеб, когда голодно.

Гном молча достал портмоне из настоящей дорогой кожи и вытащил из довольно толстой пачки пару сотенных купюр и положил на стол перед обалдевшими приятелями две купюры достоинством в тысячу рублей, немного подумав, добавил еще пару соток.

— Ты… это случаем не наследство получил от внезапно помершей за границей бабушки? — Мята сунул деньги в карман. — Смотри, какой лопатник! Да с таким на «мерсе» надо ездить!

— Лопатник старый, мы его еще в прошлом году у одного лоха забрали, я тогда в мусорку не скинул, решил себе оставить, теперь, видишь, пригодился — бабки носить…

— То что не скинул — дурак! — пробурчал Гоблин, разливая водку по пластиковым стаканчикам. — Нас по нему могут вычислить, а это голимый срок!

— Могли в прошлом году, — поправил его Гном и коротко хохотнул. — А в этом о нем уже все забыли, даже сам терпила его не узнает, видишь, я к нему медяшку прицепил, теперь он вроде как работы Фаберже!

— Фаберже, он, видите ли!! А чего ты такой красавчик и при деньгах? Может, корешам своим старым скажешь, а то и поделишься?

— А как же! Только сначала вздрогнем для настроения? Потом со всем и разберемся.

Мята с Гоблином озадаченно переглянулись, выпили и бросили в рот по ложке салата.

— Рассказывай!

— Пока вы тут пиво цедили, я с людьми общался…

— Где ты их нашел? Одни лохи вокруг…

— А перца помнишь из второй квартиры? Он прямо из армии на зону загремел, потому что в роте всю дедовщину переметелил, двоих на перо поднял, хорошо еще, что пацаны выжили, а то бы получил пожизненно. Погоняло у него подходящее для таких разборок — «Шило».

— Помню и что?

— А то, что сейчас он при бабках и в шоколаде…

— А нам что от этого?

— Тему он предложил перетереть по нашему профилю!

— Не понял?! — набычился Мята. — Ты это о чем? Откуда ему знать, чем мы себе на курево и пиво зарабатываем? Ты нас случаем ментам не слил?

— Никому я ничего не сливал, — обиделся Гном, налил себе водки, на этот раз не предлагая приятелям, и выпил. — Он сам все про нас знает. Шило из нашего двора, корешок свой в доску, зону потоптал, так что ему только спросить требовалось, чтобы пацаны мелкие всё про нас рассказали.

— А может он на ментов щас пашет, а ты колоться стал?

— Не гони пургу, Шило — нормальный пацан.

— Такие всех и сливают, их еще у следака колют, а потом они всю жизнь козлят!

— Вот это ты зря, — предостерегающе покачал головой Гном. — Хоть и верный, проверенный кореш, а базар фильтруй! Шило если узнает, на перо посадит!

— Ладно, — поморщился Мята, уже и сам понимая, что сказал не то. — Только кто ж ему меня сдаст, если здесь кроме нас никого? Не ты ли сам стуканешь?

— Я стучать не стану, но только и ты за базаром следи.

— Ладно, проехали, — Гоблин разлил приятелям водку по стаканам. — По теме давай, Гном. Тебя как нормального пацана спросили — откуда бабки? Рассказывай, на что подписался…

— Работа простая, но денежная, — Гном довольно ухмыльнулся. — Зелени штуку пообещали, половину уже дали.

— За что такая щедрость? Завалить кого-то надо или просто по морде настучать?

— Короче деньги вааще за так дают, — Гном нагнул голову к приятелям и зашептал. — Нужно одного чухана встретить, воткнуть ему шприц в задницу — и это все!!!

— Как? — не поверил Мята. — А в шприце отрава какая, или «герыч»? Я на такую тему не подпишусь, за мокруху срок большой дают…

— С чего бы?! Я тоже спросил, что в шприце будет? Мне сказали — метка там…

— Это еще что за бодяга? — приятели недоуменно переглянулись. — Травка новая или синтетик?

— Да нет! Короче, я сам не все понял, но что-то вроде радиоактивной канители, если она в кровь попадет, то этого чухана издалека будет видно.

— Засветится что ли? — заржал Гоблин. — Или волдырями покроется?

— Тебе-то какая разница? Наше дело маленькое, встречаем, пару раз по роже, чтобы не трепыхался, а потом втыкаем шприц и разбежались! Все, как в детсаде, а бабки конкретные, это тебе не телефоны у телок отбирать.

— А чего? — Мята посмотрел на Гоблина. — Дело вроде клевое. Если менты ловят, базарим, вроде как попросили родичи одного пацана подлечить, который из психушки сбежал, больше ничего не знаем.

— Нормальный базар! — кивнул Гоблин и разлил водку. — За чухана со шприцем в заднице! Пусть носит в заднице радиоактивную бодягу и в темноте светится.

Выпили, помолчали, потом Мята толкнул Гнома в плечо:

— Пиво кончай цедить. Бабки гони!

— Ты о чем, братан?

— Нашу долю от полштуки зелени, ты же слышал, мы подписались! А ты думал, отстегнешь с жирного куска по паре тонн и мы довольны останемся?

Сергей знал — жить он не будет, чтобы ему не говорили. Просто не видел в этом смысла. Зачем трепыхаться, если жизнь превратилась в череду нелепых бессмысленных дней, наполненных мучительной болью? Утешений он и сам для себя может придумать немало, только, к сожалению, они ничего не значат, потому что ноги ему никто не вернет.

Что человеку советовали китайцы устроить в жизни, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитую жизнь? Посадить дерево, вырастить сына, поставить дом?

А как это сделать, не имея ног и правой руки? Семьи не заведешь, а женишься, все равно ничего хорошего из этого не получится. Если найдется женщина и выйдет за него по глупости, то придется ей работать бесплатно сиделкой до конца дней его, потому что когда человек становится обрубком, он даже в туалет сходить не может самостоятельно. А про то какой он в постели любовник даже думать не хочется. Кто такое выдержит?!

Дерево посадить? Так лопату одной рукой не удержишь и поле ею не вспашешь. Сына вырастить? Тут самому бы как-то прожить — на пенсию по инвалидности и одному тяжко существовать.

Перфилов мрачно мычал, с тоской вспоминая свою уже почти прошедшую жизнь. По большому счету не было в ней ничего хорошего. Все только собирался жить, думал, отслужит и начнет. А все стало еще хуже. Не жил по-настоящему, и не поживет!!

Все мечты и планы оторвало вместе с ногами и рукой. Жить просто ради того, чтобы жить? Существовать растением в доме инвалидов, где главное развлечение — тоска и боль?

Цепляться за жизнь, сам не зная зачем? Каждый день считать последним? Жить маленькими радостями, если они есть, и печалью, которая никогда не уйдет?

Сергей стонал и горько плакал, не стыдясь своих слез, пока не приходила сестра и не ставила ему очередной укол, уносящий его в старый двор, где он был когда-то счастлив.

Сны повторялись, но утешения не приносили, только делали реальность противнее и злее.

В какое-то тоскливое и дождливое утро пришла психолог — тихая, маленькая, незаметная женщина с усталым и грустным лицом. Она устроилась на краешек жесткой трехногой табуретки, и стала рассказывать о том, что жить стоит просто ради того, чтобы жить.

Что никогда не стоит отказываться от веры в чудо, которое может произойти. Бионика творит сегодня чудеса, все больше появляется протезов, в том числе и таких, которых раньше даже и представить было нельзя. Например, на Западе уже создана искусственная рука управляемая небольшим процессором, который переводит сигналы мозга в движение пальцев и кисти.

Все в сегодняшнем мире происходит стремительно, поэтому больной оглянуться не успеет, как появятся и руки и ноги управляемые процессором. Если еще вчера о компьютерах почти никто не знал, то теперь они в каждом доме, а теперь и интернет.

А как меняется мир? Сегодня многое становится возможным. Инвалиды живут полноценной жизнью, занимаются спортом и даже выступают на специально организованных олимпиадах.

Все больше появляется того, о чем мы раньше не могли подумать. Например — клонирование. Ученые с уверенностью говорят, что скоро смогут вырастить почки, печень, а возможно в недалеком будущем и конечности.

Уже ради этого стоит потерпеть и дожить до того момента, когда такое чудо станет реальностью!

А управляемые компьютером руки уже существуют…

Психолог говорила, а в ее словах сквозила безнадежность. Несмотря на то, его уговаривала жить, произносила заученные слова бодрым тоном, сама она жить не хотела, это было видно по тоскливым глазам.

Перфилов слушал и словно видел ее жизнь: каждый день разговоры с ранеными и искалеченными войной людьми, которые не спят от боли по ночам, а дома ждет некрасивый, усталый муж, невкусная еда, которую она сама готовит, и телевизор, показывающий дебильные сериалы.

И главное — никакой надежды, что все это когда-нибудь изменится.

Так будет и дальше, а старость не за горами, уже начинают болеть суставы перед дождем и снегом, утром нелегко оторвать голову от подушки, все чаще хочется заснуть и никогда больше не просыпаться…

— Это я буду как терминатор со стальными руками и ногами и компьютером в голове? — спросил он больше для того, чтобы исчезла из его головы невеселая картинка ее жизни. — Зачем мне это?

— Терминатор — разрушитель, он создан для того, чтобы крушить и уничтожать, а вы будете творить добро и станете счастливым оттого, что станете нужны человечеству. Именно это придаст важность вашему существованию…

Психолог это произнесла таким трагическим тоном, что Сергею сразу стало ясно, какой именно смысл она вкладывает в свою жизнь, эта женщина живет лишь для того, чтобы помогать таким, как он, жертвам нелепой и бессмысленной войны.

А на самом деле ей хочется совсем иной жизни, в которой было бы легко и приятно. Чтобы она могла не считать денег, которых всегда так остро не хватает, чтобы дочь поступила в институт, а муж получил повышение, и тогда возможно удастся немного вздохнуть…

Сергей застонал от всей этой усталости и безнадежности, хлынувшей в его мозг.

А женщина продолжала уговаривать, вероятно не столько его, сколько саму себя:

— Бог нас создал, значит, мы не имеем права умирать, не пройдя предназначенный путь. В библии записано: господь никогда не посылает страданий, которые мы не можем вынести, значит нужно терпеть и ждать…

— Это вы зачем так сказали? — недоуменно спросил Сергей. — Вы же психолог, а не батюшка…

— К сожалению, наш священник приболел, мы ждем его каждый день, сказали, будет на следующей неделе. Я вынуждена сейчас говорить то, что должен произнести он.

— Странно как-то — психолог и священник в одном флаконе …

— Это нормально, хороший батюшка всегда психолог.

— Но вы-то не батюшка!

— Вы должны понять, наша жизнь принадлежит не только нам, но и нашим близким. Я посмотрела ваше дело, знаю, они вас любят и ждут.

— Да что вы знаете! — воскликнул в сердцах Перфилов. — Если бы я был хоть кому-то нужен, то они бы давно стояли у этой кровати и плакали. Кого вы пытаетесь обмануть? И главное зачем. А чем мое терпение наградят? Новой болью?

И тут ему стало так тоскливо, что Перфилов завыл, как раненый волк и начал швырять в психолога всем, до чего смог дотянуться, включая капельницу и утку.

— Господи, ну почему ты так ко мне немилосерден! — закричал он. — Ты же мог убить меня, как ребят из нашего отделения: Игоря, Ваську, Гришку заводилу. Почему им легкая и быстрая смерть, а мне все это? Зачем ты оставил меня здесь? Захотел поиздеваться, понаблюдать за моими страданиями? Для того и эту несчастную дуру ко мне прислал? Все равно же жить не буду!!!

Прибежала медсестра и воткнула ему укол прежде, чем он смог дотянуться до психолога здоровой левой рукой, чтобы задушить за ее искреннюю доброту и желание ему помочь.

Проснулся он ночью от боли, словно ноги и руки кто-то взялся жевать длинными острыми зубками, впиваясь все глубже. Сергей терпел, сколько мог, а потом нажал кнопку вызова медсестры. На этот раз пришла здоровая крепкая девушка с распущенными светлыми волосами и широкой озорной улыбкой.

— Что, буйный, проснулся?

— Кто меня так назвал?

— А весь персонал иначе и не зовет после того, как психолога почти до смерти перепугал.

— Не хотел я, — буркнул Перфилов, виновато отводя взгляд. — Так получилось…

— Ну и не переживай, — девушка широко зевнула. — Поделом ей. Лишь вещает, что все будет хорошо, да пока никому лучше не стало. Если бы словами можно было жизнь менять, у нас бы к ней очереди выстраивались. Чего звал?

— Болит все, — пожаловался Сергей. — Уколи чем-нибудь — лучше всего цианистым калием. Благодарен буду искренне…

— Умереть хочешь?

— Ага. Хочу. Очень…

— Это правильно, — неожиданно широко улыбнулась девушка, подходя к столику и готовя укол. — Я тоже жить не хочу. Меня Лидой звать.

— А ты почему не хочешь? Красивая, умная девушка, мужики, наверное, толпами за тобой бегают.

— А чего в этом хорошего? То, что мужики на меня посматривают, так и то с одной целью — в кровать завалить, а я любви хочу. Только никак не получается: нет нормальных мужиков, все вымерли, а кто еще не успел, так готовятся умереть, вроде тебя…

— Ты это… чего? — даже опешил Сергей. Он никак не ожидал такого от медсестры. Ее задача его от самоубийства отговаривать, рассказывать, как ему в жизни будет хорошо, а так он сам может. — Я-то ладно, у меня ног нет и руки, а у тебя все на месте. Ты красивая. В крайнем случае, можно и без любви жизнь прожить.

— Кому можно, а мне нет, — вздохнула Лида. — Ладно, не обращай внимания, устала я, смена только началась, а уже два трупа в морг увезла, и еще неизвестно, сколько их будет к утру. Ты хоть понимаешь, что жить не хочешь, а другие умирают, так и не приходя в сознание. Свозишь каталку в морг раз двадцать за смену, и жить совсем не хочется…

— Жизнь начинают ценить те, кто побывал на самом ее краю, — мрачно проговорил Перфилов. — Она хороша просто тем, что есть…

— Это ты меня сейчас успокаиваешь? — с любопытством взглянула на него медсестра. — Забавно очень. Вроде это моя работа — успокоение, а твоя — гундосить и кричать, что тебе жизнь не мила. Думаешь, ты один такой? Ошибаешься, весь корпус такими счастливчиками набит.

— Нет, я правду, говорю, — сам себе удивляясь, продолжил Сергей. — Я бы жил, если бы ноги оставили и делал бы это с огромным удовольствием. Сколько мы с ребятами переговорили, мечтая о том, как вернемся и все начнем заново, уже не ошибаясь.

— И где эти ребята?

— Мертвые все, — нахмурился Перфилов. — Так получилось…

— Вот видишь, — вздохнула Лида, смазывая ему руку ваткой остро пахнущую спиртом и втыкая полный шприц непонятно чего. — Всегда так получается: кто жить хочет, тот умирает молодым, а кому не надо, тянется до ста лет. Ладно, не грусти. Буду приходить к тебе чаще, глядишь, ты меня уговоришь пожить еще немного, а до этого сам не умирай. Договорились? А то невесело здесь и тоскливо очень.

— Хорошо, постараюсь, — вздохнул Сергей, чувствуя, как погружается в мутную медикаментозную пелену сна, в котором не больно, но уж очень уныло — Приходи, с тобой не так скучно, как с другими сестрами.

— Приду обязательно, это же моя работа, будь она неладна!

Сны видел скверные, то плавал на море, и ему откусывала ноги акула, то шел по минному полю, и при взрыве летел куда-то высоко вверх к синему небу без единого облачка, но с горящим жарким белым солнцем. Падение всегда было ужасным, Перфилов ломал ноги и куда-то полз, изнемогая от жара и боли.

Очнулся он под утро. Рядом кто-то стоял, но открывать глаза не хотелось — не было сил поднять тяжелые веки.

Перфилов лежал и слышал разговор, не предназначавшийся для его ушей. Впрочем, ему-то теперь какая разница? Все равно, считай, не жилец…

— Высокая температура, больше сорока, сбить не удается, култышки воспалены. Больной нервозен, его не оставляют мысли о самоубийстве, вчера набросился на психолога, который пытался облегчить его страдания. Ночью несколько раз просил обезболивающее…

— Ваше мнение, коллега? — спросил голос незнакомый Сергею, того, кто докладывал, он знал, это был тот молодой врач, что впервые рассказал, что ему отрезали ноги.

— По всей видимости, наступает кризис, после которого станет ясно, будет жить больной или нет. Думаю — следующая ночь решающая. Боюсь, раненый может умереть без отпущения грехов, к сожалению, батюшка так и не выздоровел.

— Вы — верующий?

— Да, профессор. Только верю как-то неправильно, не до конца — чуда не жду.

— И это правильно, волшебство зависит от нас самих, а не от высшего разума. Сделал операцию не так — результат очевиден: пациент умрет на хирургическом столе, и ни один святой заступник ему не поможет. То же самое относится и к вашей работе, коллега. Сумеете выходить больного после тяжелой операции, он будет жить, не сможете, упустите, и результат известен — смерть! Где здесь чудо?

— Я знаю, профессор. Мы стараемся, как можем, только, к сожалению, наших стараний не всегда не хватает. А уж если больной не хочет жить, не цепляется за каждое мгновение, проведенное им на этом свете, тогда и наши усилия не помогают, вот и вспоминаешь о боге, который мог бы хоть немного нам помочь…

— Если мог бы, помог бы, — вздохнул профессор. — Думаю, у него и без нашего госпиталя дел хватает, так что справляться нам придется без него.

— Плохо.

— Ничего. Нормально. Как всегда. Что ж, думаю, вы все рассказали правильно. Операция сделана неплохо и своевременно. К сожалению, дает о себе знать большая кровопотеря. То, что мы сейчас наблюдаем, не что иное, как воспаление легких — следствие понижения иммунитета. Поколите антибиотики, успокаивающее и жаропонижающее. Будем ждать, надеяться, но не увлекайтесь снотворным, пациент должен бороться за свою жизнь наяву…

— Да, профессор, записал.

— Ну и славно, пошли дальше.

Сергей вздохнул, услышав, как закрылась дверь. Никого. Тишина, только шаги в коридоре. Он усмехнулся. Никакого самоубийства даже и не требуется, организм и сам решил, что жить на этом свете не стоит, нужно только подождать, потерпеть и все закончится. Неожиданно рядом послышались тихие шаги, потом чей-то знакомый голос спросил:

— Перфилов, ты, действительно, жить не хочешь или придуряешься?

— А смысл? — Сергей ответил, а сам мучительно вспоминал, откуда он знает этот голос. Хотел открыть глаза, да не мог, под веки словно насыпали раскаленного песка, даже каждое движение глазного яблока причиняло боль. — Для чего? Может, расскажешь?

— Слушай меня внимательно. Мне по большому счету плевать на все твои мысли, они неправильны, но сейчас это неважно. Если хочешь жить, то скажи мне, и я вытащу тебя отсюда. Если нет, умрешь следующей ночью, поверь, я такие вещи здорово чувствую. Да и врачи так же считают, слышал их разговор, пока за ширмой сидел.

— А с тобой разве не умру? — Перфилов шептал, говорить у него не очень хорошо получалось. — И скажи, кто ты? Я тебя не вижу, а глаза открыть не могу — не получается, веки не поднимаются.

— Конечно, не получится, они у тебя какой-то желтой гадостью намазаны.

— Прости, голос знаком, а вспомнить не могу. Ты кто?

— Я — Кот. Раньше меня звали Владом Котовым, мы жили с тобой в одном дворе. Потом я уехал и попросил тебя присмотреть за своей сестрой Лией. Помнишь? А ты что наделал?

Сергей вспомнил своего детского друга, жесткого, целеустремленного, всегда готового к любой драке мальчишку. Это был его голос. А потом словно наяву увидел Лию, растерянную, с раскрытыми удивленно глазами в одной ночной рубашке. Он целовал и обнимал ее худенькое некрасивое тело …

— Влад, спасибо, что пришел, худо мне и одиноко, а жить действительно не хочется. А с Лией, прости, что так получилось. Она сама захотела, а как можно отказать девушке в пустой ночной квартире? Прости или убей. Лучше второе — устал я…

— Дурак ты, Сергей. Она любит тебя. Парень ты видный, красивый…

— Был таким когда-то, а теперь обрубок, который никому не нужен.

— Ей, похоже, нужен, — Кот вздохнул. — Не хочу, чтобы она жизнь с тобой портила.

— Зачем пришел? Чтобы это сказать? Так мне и без того скверно, твоя месть запоздала, без тебя обошлось, война наказала и наверное справедливо.

— Знаю, сам умирал пару раз, — хмыкнул Кот. — Противное это занятие. Прости, но мне нужно спешить. Не хотелось бы, чтобы меня тут застали, того и гляди зайдет медсестра или врач. Итак, что решил?

— Кому я нужен без ног? Сам же сказал…

— У меня перед тобой долг, — Кот говорил терпеливо и спокойно без тени каких-либо эмоций. — Ты меня однажды спас, когда тот нож рукой поймал. Я тебе верну твою жизнь, и мы будем в расчете. Ноги и рука — ерунда, поверь мне. Там, куда я тебя возьму, это вообще мелочь, о которой и говорить не стоит, настолько легко все ставится и меняется. По крайней мере я так думаю. Есть у меня один знакомый мужик, зовут Док, он спасал ребят от смерти не раз, многих буквально с того света вытаскивал. Один раз оторванные ноги парню пришил, знаю точно, тот ходить теперь может — правда, с палочкой. Конечно, обещать, что все получится, не могу, но попробовать, стоит.

— Не врешь? — у Перфилова внутри неожиданно проснулась надежда. Влад никогда не врал, если что-то говорил, то всегда исполнял обещание. В своей не очень длинной жизни Сергей больше не встречал ни у кого такой честности и искренности. — Неужели ты считаешь, что он и мне сможет новые конечности пришить? А где он их возьмет? Мои ноги-то сгнили уже, да и осколками посеченные они были…

— Пришить чужие вряд ли удастся, слишком велика вероятность отторжения, да и взять их негде, тут ты прав. Тело не простой механизм, в котором можно менять детали. К сожалению, мы уникальны, каждый орган, и конечность, любая клетка несет наш неповторимый генетический код.

— Ну, слава богу, объяснил, а я-то уже было подумал, что мне их пришьют от кого-то другого, — криво усмехнулся Перфилов, морщась от боли в печени. В голове стояла муть после снотворного, которая не позволяла мыслить ясно, а мозги ему сейчас, кажется, впервые за последние два года были нужны. — Я не видел тебя много лет, и вот ты появляешься и несешь чушь о том, что сможешь помочь, хоть понятно, что это вранье. Утешить хочешь? А что будет потом, когда ты уйдешь, и вернется реальность — об этом подумал?!

— Я тебя обманывал хоть раз?

— Похоже, пытаешься сделать это сейчас.

— Отвечаю за каждое произнесенное свое слово, лишних обещаний не даю, а то, что сказал, всегда выполняю. На таких принципах вырос. Так дед учил, а он войну прошел, как и ты, поэтому цену слову знал. Если говорю, существует надежда на то, что получишь новые ноги и руку, то она и в самом деле есть, пусть и небольшая. К сожалению, это все, что могу тебе предложить, но в любом случае это намного больше, чем могут дать здесь.

— Но это же нереально! — Сергей даже немного привстал, насколько ему позволило его ставшее неповоротливым и неуклюжим тело. — О чем ты говоришь?

— Конечности можно регенерировать, — пожал плечами Кот. — А может и нет, я не то человек, к которому тебя повезу, вот он самый настоящий волшебник, меня один раз с того света вытащил. Тоже думал — ногу потеряю.

— Так ты воевал?!

— Там, где я сейчас живу, не война, а намного хуже, — Влад вздохнул. — Молодой был, глупый, лез, куда не надо, хорошо еще, что выжил, а мог бы и сдохнуть.

— Ты меня не обманываешь? — Перфилов вдруг остро почувствовал, как ему хочется, чтобы его слова оказались правдой. — Не врешь насчет ноги?

— Мне что штанину закатывать? Так все равно ничего не увидишь, даже шрама не осталось, а все кости были раздроблены. Решился?

— На что?

— Пока не могу сказать. Не то что очень секретно — просто не поймешь.

— Я университет почти закончил, с третьего курса ушел, — с обидой произнес Перфилов, сам не понимая, почему его цепляют эти слова. Еще час назад ему было плевать на то, кто и что о нем думает, потому что ждал смерти, а теперь начал сердиться. — Разберусь как-нибудь.

— Может и так, но у меня времени нет рассказывать тебе что-то и объяснять.

— Тогда расскажи, кто и как мне сотворит новые ноги, и самое главное, за что мне такая благодать? — Перфилов постарался вложить в последнюю фразу едкую горечь и свою не излитую тоску.

— Буду просить Дока, он — настоящий мастер, — Кот хмуро пожал плечами. — Я кстати и не сказал, что будет все просто и дешево. Что за конечности тебе пришьют или вырастят, не знаю, не я буду решать, поэтому рассказывать о том, как все произойдет, не имеет смысла. Лицо у тебя горит, температура повышается. Так что думай быстрее и решай — с того света тебя уже никто не вытащит! А вот за что тебе такая благодать — отвечу. Лия в тебя влюбилась, а она моя сестра, не могу смотреть, как она из-за тебя кретина мучается…

— Если вернешь мне ноги и руку, я готов с тобой идти хоть на край света, Влад, — прошептал Сергей и на его глазах показались слезы. Ему вдруг невероятно сильно захотелось жить, у него даже дыхание прервалось от волнения и внутреннего жара, который съедал его. — Помоги мне, пожалуйста. Я верю тебе, ты всегда был надежным другом. А с Лией… несерьезно это, но если надо — женюсь!

— Дурак! — Влад вздохнул. — Кому твоя женитьба нужна? Это не мое дело, она попросила, я выполняю, да и помню, как лезвие того ножа, что мне в живот шел, руками поймал. Так что просто пытаюсь рассчитаться.

— Знаешь, Влад, — Сергей грустно усмехнулся. — Впервые за последнее время у меня надежда появилась. Не знаю, что ты задумал, но сделай это, пожалуйста. Жить очень хочется, но человеком, а не растением…

— Заметано, — Перфилов услышал тихие, острожные, удаляющиеся шаги. — Не переживай так. Главное, решение ты принял, а теперь жди, когда вернусь и заберу отсюда, вероятнее всего следующей ночью, раньше вряд ли получится. Пожалуйста, до этого момента не умирай. Держись и борись.

Дверь закрылась. Сергей лежал, не веря в то, что произошло. Он же не видел его лица, только слышал голос. Возможно, это слуховая галлюцинация от жара или предсмертный бред? Впрочем, ему-то какая разница?!

Если это и бред, то не такой уж он и плохой — просто странный. Понятно, что никто ноги ему не вырастит, но помечтать приятно. А Влад изменился, стал сильным и мужественным, как герои ковбойских боевиков, которые не любят болтать, встретить его было приятно, пусть даже в предсмертном бреду.

Перфилов улыбнулся сам себе, почувствовал себя чуть лучше от этого, даже заснул самостоятельно без помощи лекарств, поэтому не слышал, как пришла медсестра и поставила очередной укол.

А снился ему снова все тот же сон из детства, все тот же страшный двор, бесконечное лето, а рядом стоит кто-то, только теперь знал, что это Влад, настоящий друг — тот, что в беде не бросит…

— Так это все из-за симбионтов? — спросил Александров. Он только что расставил своих людей для наблюдения за квартирой Корнеева и прибыл с докладом к генералу. — Я правильно все понял?

— При чем тут эти мелкие организмы? — нахмурился генерал. — А… ты думаешь, что мы наблюдение поставили из-за того, что рассказал Корнеев? Считаешь, нам нужны эти паразиты?

— А разве не так? И не только нам нужны, но и всей стране. Если Корнеев не соврал, то, получив эти симбионты, наша наука двинется вперед, причем так, что никто ее не догонит.

— А… — Круглов коротко усмехнулся. — Вон ты о чем? Так успокойся, никуда она не двинется, и раньше едва шевелилась, а с приходом рынка совсем встала…

— Я не прав?

— В чем-то, несомненно, например, в том, что мы только вчера узнали о симбионтах.

— Но если вам известно о них, тогда получается, у нашей науки уже все это есть?

Александров почувствовал себя ребенком, которому сначала дали, а потом отобрали сладкую конфету.

— Говорить много я на эту тему не могу, — генерал подошел к окну. — Странная она, да и секретность у нее высокая. Могу только сказать, что занимаемся симбионтами не только мы, но и американцы, почти вся Европа, да пока результатов нет ни у них, ни у нас.

— А почему? Неужели так трудно создать эти симбионты или найти?

— Создать их действительно тяжело, а где они растут, и как их находят, пока сказать не могу. Да и вся беда в том, что действуют они недолго. Очень быстро умирают и становятся обыкновенной органической грязью.

— Почему?

— Ну как бы тебе объяснить, чтобы себя самого не подставить и секретность соблюсти? Не наши они, поэтому у нас и не растут, и воздух не тот и гравитация…

— Неужели из космоса? — ахнул Юрий. — От пришельцев?!

— Остынь! — фыркнул Круглов. — Фантастику не приплетай, как Кривошапко!

— А откуда?

— Я тебе рассказываю как боевому товарищу, но если лишнего сболтну, мне же самому тебя и убить придется. Оно мне надо, майор?

— Не надо, — вздохнул Александров. — Понимаю, допуск не тот, а до него дорасти надо, заслужить доверие.

— Вот и молодец, что понял. Еще вопросы?

— Зачем тогда поставили наблюдение, если нам это без надобности?

— Мелко мыслишь, майор, — Круглов снова коротко усмехнулся. — Давай посмотрим на ситуацию так, как я ее вижу. В столице появился некто, предлагающий странные симбионты, и одновременно с этим начинают происходить массовые убийства. Незнакомый нам человек или, если хочешь, существо неизвестного происхождения начинает убивать бандитов по всей Москве. Недавно еще одно нападение произошло. Криминального авторитета Зубра завалили вместе со всей его командой в загородном доме, а у него там оборону держало бойцов больше пятидесяти. Странное совпадение, не правда ли?

— Согласен, — покивал Александров. — Но непонятно, как одно с другим связано?

— А то, что связь такая имеется, просто поверь мне, — вздохнул Круглов. — Знаем мы кое-что про эти симбионты, меняют они людей, превращают во что-то непонятное…

— Что? — нахмурился Юрий. — Это какая-то шутка?

— Если бы, — хмыкнул генерал. — Ты не напрягайся, майор. Сразу все не поймешь, на это время требуется, а тебе еще привыкнуть к некоторым вещам надо — например, к тому, что многое из того, что существует на этом свете, простым людям знать не положено. Кстати, большинству генералам тоже. То, о чем мы сейчас говорим, из этого раздела.

— Но симбионт приносящий удачу существует?

— Существует и желания исполняет, только как он это делает, никто не знает. Деньги кстати организм этот не приносит, миллиардером с ним не станешь, а вот карьеру поможет сделать, или женщину вернет, а то и новую приворотит.

— Интересно.

— Мы живем в сложном мире, Александров. Большинство людей даже не подозревает насколько он не прост, но с по-настоящему странными вещами приходится дело иметь науке и нам — ФСБ.

— Я понял.

— Хорошо, главное не спеши, пусть у тебя в твоей башке все не спеша уляжется, а пока тебе достаточно знать, что связь между этими убийствами и появлением в столице симбионтов существует. Объяснять больше ничего не буду, но дела объединяю. Заметь — мысленно. Реально связывать их не собираюсь. Путь Кривошапко свою работу делает, а ты свою, у него уже и список подозреваемых лиц есть, он знает, кому эти смерти выгодны. Пусть свою версию прокачивает.

— Все равно не понимаю, — недовольно покачал головой Александров. — Если мы начинаем следить за этим быстрым и кровавым убийцей, то нас мало. Он же десятка три здоровых охранников в многоэтажке навалял и даже при этом не запыхался, а в загородном доме Зубра больше пятидесяти — сами сказали.

— А я вас не арестовывать посылаю, а следить. Брать будут другие, если потребуется — спецназ или «Альфа». Этим все равно, кого убивать, они и на черта пойдут, если прикажут.

— Не понимаю, зачем нужно следить за человеком, который продает кусочки непонятной органики?

— И не надо понимать, просто иди и работай.

— А симбионты нам точно не нужны? Стране, людям?

— Симбионты? — Круглов непонимающе взглянул на него. — Ты это о чем? А… понравилась сказка об исполнении желаний? Чушь — это все, Юрий, такая же, как круги на полях. Нет, такие организмы действительно существуют, и кое-какое волшебство умеют творить, но… использовать их нельзя. Объяснять долго, у меня времени нет, придется действия наши согласовывать с начальником управления, сейчас к нему пойду. Давай, вот что мы сделаем, ты к архивариусу сходи, я ему позвоню, и он тебе покажет симбионты, какие у нас имеются. Договорились?

— Так точно, товарищ генерал. Так у нас они есть?!

— Конечно. Ты бы шел все-таки, майор, работать…

Александров спустился в отдел, недоуменно пожимая плечами. Он так ничего и не понял. Следить за человеком, который продает разные странные организмы, и при этом считать его жестоким, безжалостным убийцей, обладающим невероятной силой и быстротой, как-то не сходилось одно с другим. Но начальство, на то нам и дано, что заставляет делать то, что мы не понимаем и не одобряем.

Он позвонил своим сотрудникам, нового информации не появилось, за исключением не очень приятного сюрприза: оказалось, не они одни заинтересовались Корнеевым, появился еще кто-то, обладающий большими возможностями, чем отдел ФСБ. Его эксперты обнаружили в соседнем дворе фургон германского производства автомобильного концерна «Мерседес», обвешанный спутниковыми тарелками и странного вида антеннами для радиосвязи.

Было непонятно, почему они решили, что он находится там для слежки за объектом, но больше узнать ничего не удалось — через полчаса фургон исчез, а его номер в базе данных ГИБДД найти не удалось.

Майор вздохнул и снова направился в кабинет генерала.

Когда Юрий доложил о появлении конкурентов, Круглов его успокоил:

— Я знаю, что мы не одни следим за Корнеевым. Меня предупредили сразу, как только твои люди стали крутиться возле чужой машины спецсвязи.

— И что делать?

— Ничего, я доложил наверх, мне приказано не мешать, вести себя спокойно, в случае конфликтной ситуации отступить, оставив объект под контролем неизвестной нам службы.

— Так зачем эта слежка? — резонно заметил Александров. — Пусть эти неизвестные и следят, а мы займемся другими делами…

— Ничего и мы последим, нам тоже нужно знать, что происходит в столице и в стране. Нехорошо, когда вся информация оказывается в одних руках.

— В чьих?

— В наше время спецслужб развелось немало, о некоторых мы узнаем, только когда пересекаемся и хорошо, если не в силовом взаимодействии. Мне было сказано, чтобы не мешал. А кто они такие и зачем следят за нашим объектом — не наше дело. На конфликт лезть не стоит, думаю, у этих ребят покровители сидят в Кремле, поэтому мы на всякий случай будем находиться рядом, но на рожон не полезем.

— А кто их навел на наш объект?

Генерал печально пожал плечами:

— Вероятнее всего я. У меня есть договоренность с определенными людьми, занимающими высокие посты. Когда появляется интересная информация, то ею делюсь, минуя официальные каналы. Я передал о том, что в столице появились симбионты и о странном массовом убийстве, в ответ сюда направили еще одну группу для слежки. Ты же сам понимаешь, что если я прав, связывая два события, то Хищник чрезвычайно опасен, а значит, лучше подстраховаться. Поэтому пусть рядом с ним будет еще кто-то кроме твоих ребят. Хорошо?

— Не возражаю. Только что нам делать?

— Работать, — Круглов закатил глаза вверх. — Там знают, что делают. Не сомневаюсь, что и за теми ребятами следят. Ты наблюдаешь за объектом и чужаками, те присматривают за тобой, а есть еще кто-то, кто надзирает за всеми нами.

— Мне понятно, хоть и не нравится, — майор помрачнел. — Скажите, что делать, если мои люди столкнутся с неизвестной службой на узкой дорожке?

— Ответ один — оружие первым не применять, отступить, доложить немедленно мне и ждать дальнейших указаний.

— А тем значит можно?

— Что можно?!

— Оружие применять?

— Официально у них оружие от охранной фирмы, — Круглов с усмешкой посмотрел на майора. — Разрешения имеются. Оружие слабое, не боевое, так что все преимущества будут у тебя, поэтому стрелять не спеши, лучше отступи, доложи, а там будем вместе ситуацию расхлебывать.

— Даже слабое оружие убивает, — вздохнул Александров. — Мне потерь среди личного состава не нужно…

— Не хочешь — не теряй, — Круглов недовольно хмыкнул. — Ты, майор, иди, служи, объект из поля зрения не выпускай, к тому же недолго тебе его сторожить, если верить Корнееву, то в ближайшие три дня все важные события и произойдут.

— А что именно? Думаете, появится тот, кого мы ждем, и симбионт исполняющий желание принесет на блюдечке с голубой каемочкой?

— Ну, ты совсем обнаглел, Александров! Я твой начальник и должен тебе вопросы задавать, а не наоборот. И опять ты об этих организмах?! Я же сказал, сходи, к архивариусу, там всё поймешь!

Юрий вышел из кабинета, не понимая, что происходит. Странные события вершатся в столице, а ему даже неизвестны размеры ставок. Но, похоже — дело крупное, если нарисовалось так много участников, да притом очень влиятельных. А в таких делах, главное — голову не подставлять под удар, быть предельно осторожным, предусмотрительным и хитрым. Только победителей не судят — с побежденных три шкуры снимают.

К тому же не поверил Александров словам генерала о том, что оружие у конкурентов слабое. Если те собрались Хищника брать, то у них должно быть такое оружие, которое даже у спецназа нет — сети, парализующие пули, ошеломляющие гранаты, да мало ли что еще человечество придумало для таких случаев…

К архивариусу он сходил только на следующий день. Когда сказал, что его Круглов сюда направил, чтобы посмотреть на симбионты, тот хитро усмехнулся и повел его вдоль длинных полок, набитых пожелтевшими архивами к маленькой железной двери.

— Вот здесь у нас нечто вроде спецхрана. Все, что ты сейчас увидишь, лежит под грифом «Совершенно секретно», так что языком не болтай. Архивариус открыл кодовый замок на двери, которая даже банковским сейфам дала бы фору — была намного толще, сделана из особого сплава, который ни пуля, ни взрывчатка не берет.

За дверью открылось длинное помещение, у стен стояли стеллажи, а на них ноздреватые, ничем не примечательные камни, которых на шлаковых отвалах навалом, и закрытые прозрачными крышками контейнеры с мутной жидкостью.

— Что это? — недоуменно спросил майор.

— Симбионты, которые ты так хотел увидеть. Кстати, коньячок я твой выпил с большим удовольствием.

— Операцию закончим, еще принесу, — пообещал Александров, по-прежнему недоуменно таращась на полки. — Только объясните, что это такое?

— А просто все, — архивариус взял в руки небольшой продолговатый камень. — Это симбионт, исполняющий желание, который просил показать тебе Круглов.

— Вот это?! — Юрий взял в руки шероховатый камень, подержал его в руках, потом почему-то понюхал, пахло чем-то кислым. — И это Корнееву предлагали купить? Так правильно он к нам прибежал, получается…

— Дурак, твой Корнеев, — хитро усмехнулся архивариус, забирая у майора камень и подталкивая его к двери. — Все дело в том, что симбионт — штука недолговечная. Отработал и стал грязью, если высох, то стал обычным булыжником, но пока он работает — эффект есть, да еще какой! К сожаленью, волшебство — товар скоропортящийся. Видишь, жидкости, это тоже симбионты, только другого вида…

— Чего?! — Александров недоуменно и ошарашено посмотрел на Архивариуса. — Какое волшебство?!

— Оказывается, не только Корнеев дурак, но и у нас в органах такие люди имеются, — развел руками архивариус. — Ничего, майор, подождем, пока поумнеешь, спешить некуда, служба у нас с тобой идет, с каждым днем пенсия все ближе…

Юрий хотел обидеться, но, взглянув в лукавые глаза старичка, понял, что тот его проверяет, поэтому только смущенно кивнул.

— Я постараюсь побыстрее, очень уж хочется все понять.

— Старайся, на неумных и усердных трудом служба государева держится…

Кот спустился по плохо освещенной лестнице в подвал, оттуда выбрался через небольшое окно во двор, прячась за кустами, проскользнул к бетонному забору, перелез через него, и оказался на улице. Он хоть не чувствовал за собой слежки, но все равно вел себя осторожно. Ему было известно немало случаев, когда человек чувствовал себя в безопасности, не замечая, как сзади подкрадывается мутант, некоторые так и умирали с удивленным лицом, не успев понять, кто их убил. Такое бывает даже с опытными охотниками за симбионтами.

На улице все еще была ночь, хоть уже ощущалось приближение рассвета. Небо теряло звезды и черноту. Пели какие-то сумасшедшие утренние птахи, променявшие зелень лесов на серость железобетона, было немного странно слышать их в огромном пустом городе. Наступил тот час, когда закрылись ночные клубы, на работу никто не спешил, с улиц исчезли машины и прохожие, метро еще не открылось.

Воздух очистился, стал прозрачным и прохладным, а ветер ласково ворошил волосы.

Влад улыбнулся, приладил на грудь поближе к легким симбионт и помчался по асфальту.

Часа через два, когда он уже почти добрался до дома, в котором снимал квартиру, людей стало больше на улицах, он начал выбирать тихие переулки, чтобы не привлекать чужого внимания. Бегущий человек в городе всегда кажется странным, а несущийся со скоростью спринтера вызывает излишнее и ненужное внимание.

Когда до дома осталось меньше квартала, он вдруг почувствовал, что сейчас с ним произойдет что-то неприятное. Такое с ним и раньше бывало, не раз что-то внутри предупреждало о возможном нападении, но то в темном мире, где опасностей и зверья разного хватает, но он-то в городе. Тем не менее, не прислушиваться он к этому предупреждению не мог, его тело итак уже на него реагировало, переходя в боевой режим.

Он бесшумно прокрался проходными дворами к пожарной лестнице, ежась от утренней сырости, безмерно удивляясь красоте сверкающих мелких капелек росы выпавшей на чахлых кустиках, высаженных во дворах.

Солнце только показалось в проеме высотных домов, было оно каким-то багровым и каким-то сердитым, словно ему не хотелось вылезать из-под одеяла низких туч.

Но Кот и такому светилу был рад, соскучился, пока бродил по темному миру, там всегда сумрачно и страшно.

Тепло от бега понемногу уходило, а мокрая от пота футболка становилась ледяной, как панцирь, который приходилось таскать на себе, когда требовались редкие организмы, а найти их можно только тех местах, где мутанты свирепы и быстры.

Легкая усталость уже давала знать, все-таки пробежать тридцать километров без отдыха, это не так просто даже с симбионтом очищающим кровь. Он уже мечтал о том, как будет долго и приятно спать, когда снова обожгло чувство опасности, причем в буквальном смысле. Один из организмов, лежащих у него в кармане, неприятно потеплел, подавая невнятный сигнал. Обычно он реагировал только на присутствие мутантов.

Дальше Влад двигался медленно и осторожно, готовясь к чему-то чрезвычайно опасному, хоть и не понимал, что может с ним случиться в мегаполисе ранним утром, когда большинство людей только проснулось и собирается на работу.

Но осторожность никогда не бывает лишней особенно там, откуда он прибыл. Лучше подстраховаться, чем умереть. Да и ни разу этот симбионт его не подводил — всегда реагировал только на реальную опасность.

Влад остановился, достал Чагу, раскатал в ладонях до тонкой пленки и положил на глаза, организм проник внутрь, омывая и очищая роговицу, кроме того делая еще что-то, что он не мог объяснить, но результат всегда поражал.

Мгновенно все изменилось, зрачки расширились, чтобы впитать в себя весь имеющийся свет, и от этого серый сумрак во дворе, куда еще не попали лучи солнца, стал для него ярким днем, в котором видно абсолютно все. Правда, видел он теперь все в синевато-лиловом и не очень приятном цвете, зато четко, вплоть до мелких деталей.

Конечно, цвет ему не нравился, но тут он сам виноват, мог бы найти другой — «Крону». Этот симбионт давал окружающему серебристый оттенок и был намного приятнее для глаз. К сожалению, Кот вовремя им не запасся, а потом не хватило времени, да и симбионт этот встречается как правило, там, где погибнуть можно было легко и быстро.

Затем он приложил к коже Чешую, и та растеклась по телу, покрывая его тонкой почти невидимой пленкой. Теперь если его ранят, этот симбионт закроет разрушенный участок кожи, перекрывая порванные кровеносные сосуды, тем самым останавливая кровотечение.

Сердце застучало быстро и уверенно, разгоняя по сосудам питательные вещества и кислород, дыхание участилось, на коже выступил пот, мышцы мелко завибрировали.

Влад не задумываясь, доверяя внутренним ощущениям, добавил на тело еще один, серый, невзрачный — Кольчугу. Этот симбионт растекся сверху Чешуи, они неплохо ладили друг с другом. Этот мог твердеть под ударом, превращаясь в своего роду броню, иногда даже останавливал лапу крупного мутанта с длинными острыми когтями.

Кот огляделся вокруг пристальным взглядом, силы которому добавила Чага, но снова ничего не заметил.

Прилаживать на тело еще один симбионт, чтобы перейти на особое зрение, он не стал, с ним бы чувствовал все живое на многие километры кругом, но в городе это только мешало. Слишком много находилось вокруг людей, домашних животных, птиц, насекомых и другой живности, которую не замечают люди.

Так, например, под городом — Кот это знал точно — бурно развивалась своя жизнь, иногда ему слышались яростные вопли, доносящиеся из-под земли, причем звуки находились в диапазоне неслышном нормальным человеческим ухом.

То ли стаи крысы проходили по канализации, убивая мелкую живность и зазевавшихся кошек, то ли призраки неупокоенных людей кричали о своих бедах.

Влад не любил город. Для него с некоторых пор он являлся каменными джунглями, в которых легко подкрадываться и убивать. Он чувствовал, но не видел, а опасность кружила рядом, желая напиться его крови.

Кот пошел осторожно, на кошачьих ногах — каждый шаг мягок, а стопа ложится не сразу, постепенно, начиная с пятки, чувствуя поверхность под ногами. При такой походке он в любой момент мог отпрыгнуть, отскочить в сторону, откатиться, ударить.

Этой боевой стойке, в которой легко наносились смертельные удары руками и ногами, его научил один охотник как раз перед своей гибелью в пещере. Многие движения тело готовило автоматически: руки искали на поясе нож, а плечо дернулось, пытаясь сбросить ремень винтовки. Увы, все осталось далеко, здесь он ходил без оружия.

Хорошо хоть догадался взять симбионты.

Конечно, они слабели, теряли энергию, некоторые уже умирали, он чувствовал это, но пока еще действовали. Жить они здесь не могли — энергия не та да и воздух отравлен.

Он завернул за угол, двигаясь таким образом, чтобы его не смогли бы достать ударом сбоку, и едва успел отпрянуть. Мимо плеча пронеслась тяжелая бита, потом его попыталась ударить в пах чья-то нога в тяжелом армейском ботинке.

Кот сделал еще шаг вперед, оказываясь на небольшой площадке, образованной двумя стенами здания — своего рода карман, который кто-то превратил в небольшую спортивную площадку, повесив на стены два баскетбольных кольца.

Именно здесь его ждали три здоровых крепких парня, у одного в руках крутилась железная цепь, у другого дубинка, а третий вытаскивал что-то из кармана блеснувшее тонким металлом, возможно — шило.

Влад усмехнулся. У этих ребят был бы хороший шанс, его ограбить, если бы он не ожидал нападения. Возможно, тогда бита попала бы ему в голову, он отключился, и они спокойно обчистили бы его карманы, в которых, надо признать, денег сейчас почти не было.

Итак… трое против одного. Шансов выиграть это сражение у ребят не было никаких, только они об этом еще не знали.

Кот скользнул навстречу верзиле со шрамом, пропустил дубинку мимо плеча, помогла Кольчуга, после этого поддернул его руку, лишая опоры, развернул, а затем, используя силу провалившегося удара, направил остро пахнущее потом тело на кирпичную стену дома.

Второго грабителя подбил снизу ногой, пока тот замахивался. При этом едва справился с диким желанием его убить, когда открылась шея с крупным выступающим кадыком — симбионты давали о себе знать, накачивая энергией и вызывая из генетической памяти что-то первобытное и страшное.

Он не мог убивать, это город, а не темный мир, здесь свои законы…

Тут что-то кольнуло в спину, третьему как-то удалось оказаться за его спиной и даже задеть чем-то острым, по ощущениям — иглой. Кот несказанно удивился тому, что Кольчуга пропустила удар, да и Чешуя почему-то не среагировала.

Но тут же опомнился и оглушил парня мощным ударом ноги в живот, силу которого едва сумел сдержать в последний момент.

Влад одернул одежду, выдохнул застоявшийся воздух, приводя себя в нормальное состояние, привычно сдернул с тела отработавшие и потому ненужные симбионты, разложил их по контейнерам с питательной жидкостью, потом наклонился над парнями и вздохнул с облегчением — все трое были живы, хоть и едва дышали. Он смог справиться с собой, никого не убил, только отправил в глубокий нокаут.

Повезло. Кажется, даже никому ничего не сломал.

Ничего страшного, помучаются какое-то время с головной болью, да еще дней десять потребуется на то, чтобы сошли шишки и кровоподтеки. Он-то боялся, что не сумеет рассчитать возросшую, благодаря симбионтам силу и быстроту.

Кот прикрыл глаза, во двор заглянуло солнце, и его лучи слепили. Еще раз, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто ничего не видел, снял с глаз Чагу. Потом поднял то, чем его укололи — белый пластиковый шприц.

В нем плескалась какая-то зеленоватая гадость, похожая на студень. Жидкость ему показалась явно радиоактивной. Пластиковый цилиндрик оказался полон. Кольчуга хоть и пропустила иглу, так как та была тонкой и длинной, но влить в него это неприятное вещество не дала.

Влад понюхал, зеленый раствор был точно радиоактивен, чем-то походил на тот, что дают пить больным для осмотра на рентгеновском аппарате. Гадость! Зачем кому-то понадобилось в него это вливать? Он бы понял, если бы это был наркотик или яд, но зачем в человека совать эту радиоактивную жидкость?! Для чего? У него и без того фон немного повышен.

Влад еще раз вздохнул, недоуменно посмотрел на громил, которые начали понемногу шевелиться, приходя в себя. Надо уходить, иначе снова придется драться.

Он бросил шприц на асфальт и побежал. Стоило поторопиться, а то еще попадет на глаза какой-нибудь любопытной старушке, а та сообщит в милицию об его хулиганском поступке — о том, как он жестоко избил трех невинных вооруженных грабителей, затаскают же потом.

Ему в очередной раз повезло, никто не увидел, как он поднимался по пожарной лестнице. Правда, Кот старался двигаться по ржавым прутьям бесшумно и быстро, пользуясь тем, что из крови еще не улетучился адреналин после драки.

По чердаку прошел без особых проблем, спустился вниз, навесил обратно на люк огромный замок и сбежал вниз по лестнице.

Открыв дверь в квартиру, и убедившись, что за время его отсутствия никто не приходил, Влад позволил себе расслабиться. На всякий случай уложил рядом с дверью один сигнальных симбионтов, который должен подать сигнал, когда кто-нибудь попробует войти. Этот работал только в паре, поэтому вторую часть он приложил к руке, и тот растекся, проникая в кожу, заранее морщась. Хоть и понимал: лучше проснуться от укола статического электричества, чем от удара по голове, это он запомнил еще, когда был новичком.

Тогда на их стоянку напали мутанты.

Драка получилась жестокой, и благодаря тому, что у них было оружие, закончилась в их пользу, мутанты бежали, но два ребра у него оказались сломаны от удара когтистой лапой по спальному мешку, в котором мирно спал.

С тех пор Влад никогда не ложился, не приняв элементарных средств безопасности, и с тех пор никому не удавалось застать его врасплох.

Он вымылся, постирал всю свою одежду, чтобы не пахла потом, по привычке тщательно смывая пыль, хоть та и не несла в себе ничего кроме обычных бактерий.

После этого упал на простыню, которую расстелил на полу, одновременно вытряхивая из карманов контейнеры с симбионтами. Их требовалось беречь, они итак исчезали, теряя свою плоть.

— Уф! — выдохнул он, закрывая глаза. — Какой ужасный город!!! Как же я в нем раньше жил?..