Сквозь время

Глава 20

Разглядывая себя в зеркале, я не могла побороть отвращение. Безобразный шрам, тянувшийся от брови до середины щеки навсегда останется напоминанием о самой главной ошибке в моей жизни. Видимо ударил Фалькони меня не рукой, а чем-то острым и плотным, возможно рукоятью кинжала, как предположил да Винчи, но мне было все равно. Леонардо не отходил от меня ни на шаг, как и Чезаре с Вианео, видимо боялись, что я сорвусь и натворю глупостей. Пока да Винчи на пару с лекарем пытались привести в меня в порядок, оттирая кровь и обрабатывая раны, я смогла собраться. Холодная ярость полностью поглотила меня, превращая сердце в огромный кусок льда.

В кабинете Риарио ничего практически не изменилось, кроме того, что тела предателей из охраны были вынесены. Франческо Орси сидел на стуле, крепко связанный по рукам и ногам, а вот в Людовико по какой-то непонятной мне причине связанным не был, но покорно сидел на полу, возле окна, бок об бок с присоединившимся к нему третьим братом — Чекко, видимо найденный охраной в здании палаццо. Бордони выглядел потерянным, и по его взгляду я понимала, что он не знает кому можно доверять, и не был уверен, что следующий удар в спину не будет предназначен именно ему.

При моем появление все разговоры окончательно смолкли, и сквозь эту тишину прекрасно было слышно, что на улице под окнами пока еще моего дома что-то затевается. Я пересекла комнату, не глядя на Франческо, и встала перед Людовико, пристально разглядывая его искаженное ненавистью лицо.

— Вы добились чего хотели? — ровно спросила я, но в ответ он только оскалился, резко поднялся и рванул к окну из которого прокричал:

— Народ и свобода! Смерть Риарио! — опешив от такой наглости, я бросилась к окну и не увидела ничего, что могло говорить о начинающихся беспорядках и штурме палаццо.

— Катись в ад, — я толкнула предателя, и этого хватило, чтобы он, потеряв равновесие, вывалился из окна под звуки заоравшей толпы.

— Смерть Орси!

— Убейте его, — бросив мимолетный взгляд в сторону Чекко, приказала я ближайшему наемнику, который с видимым облегчением вытащил меч из ножен. — Тело вывесите в окно, пусть он будет всем напоминанием, что они принесли в мой город только горе. А этого в пыточную, — я посмотрела на Франческо, который даже глазом не моргнул, после расправы над его родственниками. — Соберите людей, успейте разобраться с четой Орси до того, как народ разделится на кучки, ведь наверняка найдутся те, кто будет их защищать.

— Что именно нам сделать? — Бордони кивнул какому-то пареньку, который вылетел из кабинета, собирая людей.

— Убейте всех, имеющих хоть какое-то отношение к этой семье. Детей, любовницу, жену приведите сюда. Если кто из сыновей начнет оказывать сопротивление, то тащить его сюда смысла не имеет.

— Да, сеньора, — он поклонился и вышел из комнаты.

— Будь ты проклята, — выплюнул Франческо, когда его начали поднимать со стула.

— Стойте. Давайте подождем воссоединение семейства здесь, — я подумала, что надо сначала попытаться договориться малой кровью. Его бросили обратно на стул, а я подошла к окну, рассматривая, как в городе начинается какая-то движуха, только бы знать против кого в итоге пойдет эта огромная толпа. Наемная личная армия Риарио окружила палаццо довольно плотным кольцом, чтобы хоть как-то попытаться сдержать толпу при нападении на дом. Я смотрела на небо, которое начало розоветь в лучах просыпающего солнца. Небо было чистым, значит, день будет довольно теплым и солнечным. Ненавижу солнце.

— Он не сломается под пытками, — Леонардо подошел ко мне, стараясь не смотреть на тело, которое довольно быстро вывесили под окном.

— Ты недооцениваешь меня, артиста.

— Это сломает тебя. Не нужно переходить эту грань, Катерина.

— Посмотри на меня, художник! — я злобно повернулась к нему. — Меня уже сломали! И теперь у меня только два выхода: разобраться во всем этом дерьме или выпрыгнуть в это дьявольское окно.

— Катерина…

— Томмазо! — передо мной буквально материализовался кастелян, приклонив голову. — Направь людей в Болонью и Ферарра, пускай расскажут, что произошло и, что сеньора требует военную поддержку в Имоле. Флоренцию и Урбино я прошу о помощи в Форли.

— Да, сеньора. — Он еще раз поклонился и вышел из комнаты.

Я подошла к столу, рядом с которым сидел Орси, и присела на краешек, глядя на человека, который вонзил клинок в спину того, кто называл его другом. Он не отвернулся от моего пристального взгляда. Да, Леонардо прав, сломать его будет не просто.

— Кто еще замешан в заговоре, Франческо? — спокойно я спросила у него, не ожидая ответа. — Кто в моем доме из тех, кому удалось скрыться еще замешан в заговоре?

— Даже если ты найдешь палача, который будет меня пытать, я все равно не расскажу ничего. Ты и твой ублюдок Риаорио уже полностью погрязли в ереси, и только ваша смерть сможет очистить это город, — так же спокойно ответил он мне.

— А мне не нужен палач, Франческо. Если ты не сознаешься, то я лично возьму в руки нож. — я усмехнулась. — Ты даже представить себе не можешь на что способна мать, потерявшая своих детей с тем набором навыков, которые мне довольно небрежно вложил супруг в свои плохие дни. Поэтому последний раз спрашиваю тебя, кто замешан в заговоре из тех, кто находится в моем доме?

— Иди к дьяволу, тебе там самое место, — плюнул мне в лицо Орси. Я спокойно вытерлась клочком ткани, который отрезала от его одежды кинжалом, убившим моего мужа. Мы вместе повернули головы на шум в коридоре, следом за которым в комнату вошел Бордони, заталкивая двух женщин впереди себя. Они были облачены в ночные сорочки и шли босиком, а на зареванных лицах читался знакомый мне страх и ужас, который я сама пережила менее часа назад. — Как вовремя, — крутанув в руке кинжал, я, не говоря больше ни слова, вонзила его в грудь женщине, имени которой не знала, мне даже было не интересно любовница она или жена.

— Кровь за кровь, Франческо, — произнесла я под визг второй девушки, и вытаскивая клинок, отвернулась от женщины, которая еще была жива и медленно оседала на пол.

— Ты безумна, — прохрипел Орси. Он побледнел, а на лбу появилась испарина. Значит, любовница, жен так не любят. Не в этом мире.

— Повторить вопрос? Учти, Франческо, если ты думаешь, что я хоть пальцем к тебе прикоснусь, то ты ошибаешься. Пока ты будешь медлить, один за другим, те, кто тебе, вроде бы, дорог, будут умирать на твоих глазах и отнюдь не так быстро.

Он злобно дернулся, но промолчал. Я кивнула Чезаре, и вторая девушка упала к ногам Орси.

— Не смей к ним прикасаться, блудница! — Орси дернулся в мою сторону, но я на его слабые трепыхания даже внимания не обратила.

— Трое сыновей от пятнадцати до семнадцати лет, дочь семнадцати лет, сын семи лет и двое дочерей три и четыре года доставлены в палаццо, сеньора, — отрапортовал Бордони, прерывая поток брани от Орси. Я, если честно, не понимала, что он говорит, видимо были какие-то древнематерные слова на латыни, которые не вошли в мой словарный запас, который я считала весьма неплохим.

— Хорошо, уведите их в подвал, и эту падаль не забудьте захватить. Что с остальными?

— Мертвы, как вы и приказали. Народ в растерянности. В толпе были крикуны, которых быстро удалось обезвредить, поэтому пока все спокойно, но люди продолжают собираться у ворот палаццо, — пристально глядя на меня, ответил капитан.

— Тела вывесите на площади, капитан, если будет возможность провести это, не подвергая себя риску.

— Да, сеньора. — Он ушел, выполнять приказ. Люди капитана, следом за ним увели начавшего верещать Орси, который понял, что шутки кончились.

— Ты же не станешь убивать детей, Катерина! — ко мне подошел Леонардо и попытался повернуть меня к себе лицом, но я отмахнулась.

— Они не дети, Леонардо. — Отстраненно проговорила я, понимая, что слишком медлю, и все предатели могу успеть скрыться.

— Катерина…

— Если твои нервы не выдерживают, просто уйди, — я вышла из кабинета и пошла в подвал дома, куда до этого ни разу не спускалась.

Пыточная была просто на загляденье. Лаборатория и мастерская извращенного маньяка, собственно, кем и был большую часть жизни мой муж, но мне это все не было нужно. Четверо детей постарше, ну как детей, по современным меркам уже молодые люди, находились в той же комнате, что и их отец, которого уже подвесили цепями за руки к потолку и освободили торс от одежды. Остальных просто усадили у свободной стены на пол, предварительно стянув руки веревками и заткнув им рты кляпами. Я усмехнулась, знатно наемников Джироламо выстроил в свое время.

— Где остальные, Бордони, — я обратилась к капитану, который остался в пыточной, ожидая дальнейших указаний. Леонардо остался стоять возле входа, не привлекая к себе внимания. Он все равно пошел следом за мной, видимо, чтобы образумить, если я начну перегибать палку, вот только вряд ли ему это удастся.

— В другой комнате, я подумал…

Я кивнула ему, одобряя это решение. Что бы я не говорила Орси, к детям я бы не смогла притронуться. Никогда.

— Сделайте со старшим то же самое, — я бросила взгляд на забившегося после моих слов Франческо, но цепи его держали крепко. Двое наёмников быстро и слаженно подвесили старшего сына, который только смотрел на меня, не мигая, злым взглядом, после безуспешных попыток вырваться из цепких лап, знающих свое дело людей. Я взяла кинжал и подошла к парню, проведя острием лезвия по его щеке, оставляя глубокий порез.

— Франческо, у тебя десять секунд, чтобы начать говорить.

— Ты за все ответишь…

— Конечно, — я ногой подтолкнула к парню какую-то широкую посудину и провела ножом вдоль крупных сосудов на руке и шее. Кровь ручейками побежала вниз и начала стекать в это подобие средневекового таза. — Он умрет медленно и на твоих глазах, а потом я снова задам тебе тот же вопрос.

Я бросила кинжал на столик и вышла из пыточной в коридор. Голова кружилась и не хватало воздуха, но, судя по флегматичным наемникам, ничего экстраординарного не происходило. Соберись, Катюха, тут это в порядке вещей. Постояв несколько минут, я вошла обратно и поморщилась. Перестаралась.

— Уберите его, сделайте так же, как и с Чекко, а то ему грустно висеть в одиночестве, — стараясь говорить небрежно, произнести я. — Франческо, тебе терять нечего, но я заставлю тебя умыться кровью твоих же собственных детей, и в итоге ею захлебнуться. Давайте девчонку.

— Стой. Остановись, — чуть не плача прошептал Орси. А девочку ему жалко, это хорошо. — Капитан Панссеки, Роза и Антонио Гетто, Каррадино Фео. Это все, о ком я знаю, не трогай ее.

— Я тебе не верю, — я пожала плечами, осматривая девушку, а во мне все переворачивалось. Панссеки верный боевой товарищ Риарио, служивший тому больше десяти лет, а Роза прислужница, помогающая присматривать за детьми.

— Я говорю правду.

— Хорошо, поменяйте ее на брата и повторите тоже, что и со старшим, — наемники кивнули и довольно быстро выполнили мой приказ. Даже тазик пододвинули, чтобы кровь куда надо стекала.

— Лукреция Ладриани, остановись, они здесь ни при чем. — Зарыдал Орси, чего я от него никак не ожидала. Ни слов о Лукреции, конечно, а слез взрослого мужика. Я кивнула Бордони, который без слов понял, что нужно делать.

— Повтори еще раз.

Пока он пытался не запутаться в собственных показаниях, я зажала сосуд на шее, останавливая кровь у уже потерявшего сознания парня.

— Ну, допустим. Кто вас нанял, Франческо?

— Милан, — простонал он. — Людовико Сфорца выдвинулся с армией в Форли. Сейчас они находятся в нескольких часах пути от Имолы. — Я почувствовала, что он слегка недоговаривает, и отпустила руку.

— Что ты скрываешь, Франческо? Кто стоит за убийством Риарио?

— Я говорю правду, отпусти их, они не виноваты.

— Что ты скрываешь, Франческо? Кто стоит за убийством моих мужа и детей? Приведите младшего сына, сейчас же, — рыкнула я на наемников, которые ринулись выполнять приказ, чуть не сбивая друг друга с ног.

— Ты не посмеешь…

— Что ты скрываешь? — я услышала плачь мальчика, которого тащили по коридору.

— Чибо. Кардинал Джанбаттиста Чибо.

— Стойте! — я остановила охрану, открывшую дверь. — Уведите ребенка.

Я встала и смерила Орси презрительным взглядом. Он не врал. Он был всего лишь марионеткой в руках более взрослых дядечек, и вся эта диверсия с убийством четы Риарио в полном составе была не для смены власти. Нет. Слишком много людей были преданы нам, а местные до сих пор не организовались в волну, несущую разрушения, как обычно это бывает при заговорах и смене власти. Тут все гораздо серьезнее, и не личные счеты Людовико, тут идет грызня в Ватикане, а как еще подломить власть папы, если не убить гонфалоньера его армии на пороге еще не объявленной войны, находя при этом истинного козла отпущения — Милан. Это показательная расправа руками чужих людей, которым обещали Форли, мешок денег и, конечно же, виселицу, потому что никто не станет размениваться деньгами для мелких сошек, когда их можно будет обвинить в предательстве, ведь они убили гонфалоньера Святой Церкви.

— Сеньора, — неуверенный голос Чезаре вывел меня из раздумий, при этом он пристально смотрел на девушку. — Прошу вас, пощадите ее. Я не справился со своей работой, но она тут не при чем. Она ничего не знала, потому что сказала бы мне. Она не родная дочь Орси.

Я пристально посмотрела ему в глаза, а потом на девушку, которая дрожала и смотрела на наемника полными страха глазами. Я повернулась к нему и кивнула, в надежде, что мне это потом не аукнется.

— Спасибо, сеньора, — с облегчением выдохнул Чезаре.

— Она носит твоего ребенка?

— Да, сеньора. — Вымолвил он и немного напрягся.

— Узнай точно. Судя по поведению Орси, он был не прочь с ней поразвлечься. — Чезаре отрицательно покачал головой, подтверждая свои слова, сказанные ранее. — Хорошо, уведи ее. Но если ты вместе с падчерицей моего врага замешан в сегодняшнем…

— Нет, я преданно служил графу и так же буду служить вам, сеньора, — он упал передо мной на колени, низко поклонившись.

— Так же говорил Панссеки. — Я прошла мимо него и столкнулась в дверях с Бордони.

— Скажи, что сделал бы Риарио на моем месте? — я посмотрела на Орси, который стоял, опустив голову.

— Выполнил бы обещанное. Дал захлебнуться кровью его детей. — Он смотрел на меня не мигая, оставаясь серьезным и собранным. — Я закончу и сообщу о результатах. Ваша мать вместе с сестрой находятся в своих комнатах, сеньора. Чезаре! Проводи, сеньору и не своди с нее глаз! — рявкнул он на наемника.

Я попросила Леонардо остаться, чтобы проследить за тем, что делает капитан, потому что веры никому больше не было, и вернулась в свою комнату, где дала волю чувствам, начиная разносить вдребезги все, к чему прикасалась. Любая вещь в этом доме напоминала мне о тех, кого я сегодня потеряла. Я перешла грань, о которой мне говорил да Винчи, но от этого мне сделалось только больнее. Я не Катерина Сфорца, которая убивала людей кварталами. Я не потяну, я не справлюсь. Чезаре, тенью скользивший за мной, не мешал мне разносить комнату, стоя перед открытой дверью, подперев спиной косяк.

Когда комната превратилась в руины, я осела на пол, и, закрыв лицо руками, просидела в этой искусственно созданной темноте довольно долго, пока не зашел капитан.

Он подтвердил все слова Орси, которые тот сказал мне до того, как за него взялись более опытные в пытках люди. Пройдя через слезы, крики боли и кровь, картинка постепенно начала складываться, но все это не приносило ничего кроме ярости и беспомощности.

С Панссеки, Бордони разобрался лично, перехватив того при попытке выбраться из города, и казнил так же, как любил это делать Риарио. Именно Панссеки убил Оттовиано и Сципиона, когда у Розы не получилось их отравить. Что-то почувствовавшая Ванесса не дала выпить молоко, которое они всегда принимали перед сном, и подняла всех по тревоге, от чего заговорщиком пришлось действовать экспромтом. Все должно было быть тихо, тогда бы наемники, собирающие небольшой отряд для Риарио, который должен был выступить в Рим, не сунулись бы в палаццо. Антонио Гетто, взявший в руки арбалет вынес приговор моим маленьким детям лично, понимая, что их и так обвинят в измене, особенно, если Риарио останется жив.

Двери Орси и другим заговорщикам открыл родич Томмазо, который накануне днем решил навестить своего брата. Чета Орси поднялась в кабинет Риарио, и вместе с дежурившими у дверей наемниками, напали на безоружного мужчину. Те двое, убитые первыми, пали от рук Джироламо, но тогда Франческо Орси все же удалось нанести удар в спину, а потом еще два смертельных в грудь, Вианео сказал после того, как осмотрел тело, шансов у него никаких уже не было. Джироламо прекрасно разбирался в ранах и единственное, что смог сделать, это попытался спасти жену и детей, но, когда на шум никто из дежуривших в палаццо не пришел, он, собрав последние силы, сам выпрыгнул в окно, окончательно привлекая внимание наемников, дежуривших снаружи.

Коррадино так и не нашли. Джакомо и Томмазо, обливаясь потом, заверили, что не знали о мыслях и планах своего родственника, но с покорностью примут любое наказание за содеянное им.

Все произошло одновременно и одномоментно, включая ворвавшегося в комнату Фалькони, у которого, по идее, было время, чтобы закончить все, что хотел и спокойно уйти. Если бы не Ванесса, поднявшая панику первой и не Риарио, окончательно растормошивший наемную охрану, не поверившую девушке, то никто так бы до конца и не понял, что произошло.

Лукреция снабжала информацией Людовико, который уже давно хотел заполучить обратно Имолу, особенно после того, как мы взвинтили для него пошлину, но потом до меня дошло, что это просто месть, ведь Кара, про которого я уже забыла, был его сыном.

Кардинал Чибо неплохо промыл мозги местным, пригласив Орделаффи и Орси к себе на аудиенцию в Рим, а потом через местного священнослужителя и кардинала Асканио Сфорца, который был здесь довольно частым гостем, но о котором мне никто ни разу не доложил, возможно Риарио знал о посещении дядюшкой Форли, только не посчитал нужным вновь сталкивать нас лбами, отдавал соответствующие указания. Именно Асканио, принесший весть из Ватикана Джироламо, и намекнул на самое удачное время для нападения. Ночь, когда большинство наемников отсутствуют в палаццо. А остальных можно перекупить.

Для четы Гетто на площади я собрала костер и лично подожгла сухие ветви кострища, перед собравшейся поглядеть на казнь толпой. Народ так и не поднялся на бунт и находился в ожидании дальнейшей судьбы. Центральная площадь и палаццо были буквально усеяны трупами предателей, но ни единого укора ни от кого я так и не услышала, даже от своей собственной совести.

С Лукрецией и Бьянкой я даже не стала разговаривать, отдав их страже города из местных, которые, по слухам, любили поиграться с красивыми девицами перед тем, как повести тех на виселицу, не забыв, конечно, напомнить, что висеть после всего случившегося наши уважаемые Миланом дятлы должны вместе с остальными на центральной площади.

А утром пришла весть из Имолы, что заметили на подходе к городу армию, которая внезапно повернула назад.

Всю дорогу из Флоренции к нашему лагерю я ехал глубоко задумавшись. Перспектива ехать в богом забытую дыру, которой являлся Форли, как-то не вдохновляла. Тем более, что, вопреки официальной версии убийства Джироламо Риарио, я всегда был уверен, что именно Катерина Сфорца приговорила мужа. Может быть, он ей надоел, а может никогда не нравился, примерно, как я Волошанке. Время это простое, с простыми решениями поставленных задач, и универсальным рецептом на все случаи жизни: нет человека, нет проблем с ним связанных. Тем более, что слишком уж у Катерины все складывалось удачно: тут тебе и железобетонный компромат на Медичи, тут тебе и верные наемники, и армия Милана чуть ли не на следующий день пришла на выручку. Можно было предположить, что у Людовико Моро телепорт в подвале припрятан. Ах, ну да, у него же Да Винчи в то время ошивался, конечно, телепорт, что же еще.

Но тогда резона Катерине звать на помощь соседей не было. Какая помощь? Помочь мужа держать, чтобы сильно не сопротивлялся? Непонятная ситуация.

Дверь одного из двух шатров распахнулась, и ко мне навстречу вышел князь Холмский. Протерев заспанную рожу, он внимательно посмотрел на мое лицо. Видимо его выражение не понравилось Михаилу, и он медленно произнес.

— Что-то случилось, княже?

— Даже не знаю, как и ответить, — я соскочил с коня и бросил поводья подбежавшему Федьке, который уже успел со всеми лошадьми познакомиться, и они позволяли ему за собой ухаживать. — Пошли в шатер. И кликни с собой воевод.

Уже через десять минут в моем шатре собрались пятеро воевод: Холмский, Милославский, Березин, и пришедший в себя Клыков.

— Из вас всех, только Васька знает, о чем пойдет речь, — я насмешливо посмотрел на Клыкова, которому хватило совести покраснеть. — Если кратко, в паре дней пути отсюда расположен городишко, в котором произошел то ли бунт, то ли заговор, не слишком ясно. Хозяин удела убит, и его жена взывает о помощи. Правитель Флоренции, в свою очередь, попросил меня об одолжении…

— Попросил одолжить дружину? — Холмский фыркнул, а остальные хохотнули.

— Да, практически так оно и есть, — я кивнул и присоединился к здоровому мужскому гоготу. Отсмеявшись, я серьезно спросил. — Ну что, поможем даме? Или ну ее, в Италии своих мужиков хватает? — на этот раз все задумались, даже Милославский, который присутствовал при нашем разговоре с Лоренцо. Я в их думы не вмешивался. Пускай озвучат свое мнение, а потом я озвучу свое. Наконец, переглянувшись, словно вели немой диалог, воеводы повернулись ко мне, и слово взял Михаил.

— Почему бы не съездить? Опять же, на действия их наемников посмотреть шибко охота. Они же в массе не местные, а значит можно и про других узнать. Мы же акромя Орды да литовцев, почитай врагов-то и не видели. А стенка на стенку ходить? Так ведь как облупленных друг дружку знаем. Да и не просто же так пойдем? — он хитро прищурился.

— Нет, не просто так, — я хмыкнул. — Не поверишь, но именно, что за звонкую монету. Да и условия хранения казны больно хорошие Лоренцо предложил.

— А он не сказал, почему рискнул князя просьбой такой озадачить?

— Сказал, — я кивнул. — Мы чужаки, а значит не заинтересованы ни в победе сеньоры, ни в победе тех, от которых она просит ее защитить. По сути, нам вообще все равно, тогда как данное происшествие кидает тень на весь дом Медичи. И хотя Лоренцо в своем праве, но там какие-то хитрые условия имеются. Я же вообще не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор.

— Когда выступаем? — деловито поинтересовался Холмский.

— Завра утром. Сейчас нужно обговорить детали с Лоренцо и определить на хранение деньги, заключив договор.

— Чем он ручается за сохранность денег? — Березин слегка нахмурился.

— Головой, и частично Флоренцией, — сумма была очень приличной, поэтому Лоренцо действительно мог потерять Флоренцию, если с моими деньгами что-то случится. И юристы все это сейчас скрупулезно прописывали в договоре.

— Тогда мы пойдем готовиться. Нужно проверить вооружение, доспехи, и отдохнуть как следует, — и воеводы удалились, даже Милославский, дождавшийся моего разрешающего кивка, направился к своей сотне.

Ну что же, аргументы, которые привели мои люди, частично совпадают с моими собственными. Ну что же, навестим Форли, посмотрим, что собой представляет Катерина Сфорца.

Дорога заняли три дня. Уже на подъезде к Форли я отметил, что вокруг города царит странная суета. То и дело по дороге нам попадались отряды наемников, куда-то целенаправленно марширующих, которые провожали нас напряженными взглядами.

Но пока все было относительно спокойно. Ни в какие стычки мы по дороге не попали, а я порой отмечал, как русские витязи переговариваются о чем-то с солдатами Лоренцо. Латынь знали все. Кто довольно неплохо, кто через пень колоду, но будучи отпрысками достаточно знатных родов, мои дружинники получили в свое время неплохое образование. Это было модно при дворе Ивана третьего, и бояре с князьями старались этой моде следовать. Кроме латыни их учили читать, писать и считать, ну и какие-то основы географии давали, кроме обязательного Слова Божьего. В походе же, кто не обучался языкам иноземным, подтянулись, и теперь мало отличались от своих товарищей. Собственно, именно поэтому я и решился на подобную авантюру, если все сложится удачно, то вот она готовая элита нового государства.

Уже на подступах к Форли я, да и не только я, ощутил сладковатый запах разлагающейся плоти, густо перемешанной с гарью, тяжелым паленым запахом. Никаких внешних признаков сражений, или шума бунта я не слышал и несколько раз недоуменно посмотрел на едущего рядом Лоренцо, который лишь хмурился все больше и больше.

— Не может быть, чтобы мы настолько опоздали, — пробормотал он, оглядываясь по сторонам.

Возле городских стен раскинулись несколько лагерей. Они явно были в походном режиме, но никаких признаков готовящейся осады не наблюдалось.

— Кто это такие? — я указал рукой на поднимающиеся вверх дымки походных костров.

— Кардинальский эскорт, — принялся перечислять Лоренцо. — Феррара, Болонья, даже этот молокосос, герцог Урбино, пожаловал.

Я натянул повод и поднял руку вверх, призывая дружину остановиться.

— Так, ни я, ни мои люди никуда дальше не поедут, пока я не получу объяснений, — я нахмурился, а рука сама легла на рукоять меча.

— Я сейчас все выясню, — и Лоренце, в отличие от меня наоборот пришпорил коня. Ждать пришлось недолго. Уже спустя пять минут Медичи вернулся. — Идет погребальная служба. Все сеньоры прощаются с графом Риарио и пытаются поддержать вдову. Поговаривают, что на церемонию прибыл один из кардиналов священного конклава. Ну это и не удивительно, ведь прощение идет с гонфалоньером святой церкви.

— Лоренцо, — прервал я Медичи. — В городе есть бунтовщики?

— Эм, — он задумался! Я едва не взорвался, но заставил держать себя в руках. — Нет, бунтовщиков нет.

— Тогда ответьте мне, Лоренцо, а там действительно нужна наша помощь? — процедил я сквозь стиснутые зубы.

— Я не знаю, — честно признался банкир. Спокойно, Ваня, никому не станет легче, если ты сейчас свернешь башку этому придурку. В любом случае, те деньги, что он заплатил, назад уже не вернутся, надеюсь, он этот понимает. И тут Лоренцо снова открыл рот. — Полагаю, что нам необходимо засвидетельствовать почтение вдове и заодно узнать, насколько Катерина еще нуждается в помощи.

— Хорошо, тогда давайте узнаем, — я повернулся и крикнул по-русски. — Васька, подъезжай ко мне, живее. — Когда Милославский поравнялся со мной, я, вглядываясь в его глаза, сверкнувшие из прорези шлема, кивнул на раскиданные в живописном порядке лагеря. — Ставьте лагерь. Шатры не ставить. Мы здесь не задержимся.

— А ты куда собрался, княже? — Васька прищурился, и бармица слегка дрогнула.

— Поздороваюсь с сеньорой, которая притащила нас сюда. Надо же убедиться, что там действительно произошло нечто, ради чего мы сюда мчались, а не всего лишь очередные бабьи придумки.