Сквозь войну и руины

Глава 3. Снова в темноту

Данн наклонился вперед и потрепал по шее Друнира, коснувшись пальцами мягкой гривы лошади. Он ощущал его беспокойство. Эмоции животных воспринимаются легко – одна из причин, по которой Данн считал, что, как правило, лучше понимал их, чем людей; они не скрывали свои чувства и ясно давали понять, чего хотят. И сейчас, когда они спускались вниз по склону холма, солнце высоко стояло в холодном небе, а перед ними расстилался бесконечный темно-зеленый океан, Данн понимал тревогу своего коня.

Темнолесье не выглядело таким угрожающим, как в те дни, когда Данн только здесь появился, – то, что сейчас был день, а не темная ночь, имело к этому прямое отношение, – но все же места перед ним выглядели не слишком гостеприимными. Даже при свете дня темный лес затягивало одеяло черно-серых грозовых туч, а над плотной листвой сверкали вспышки молний.

Конечно, Данн слышал разные истории. Порождения бездны. Чудовища. Живой лес, пожирающий человеческую плоть.

Он пробыл здесь недостаточно долго, чтобы понять, насколько правдивы эти рассказы, но за то короткое время, которое находился под лишенным света пологом леса, получил в плечо копье арака – что никак нельзя отнести к приятным воспоминаниям. Вейрил отлично залечил его рану. Но, конечно, Тень все испортила. Данн поднял руку и коснулся пальцами кожи куртки, провел ими вдоль ключицы и по плечу, по тому месту, где молния Тени опалила плоть.

– Ты в порядке?

– Хм-мм? – Данн отбросил посторонние мысли, когда к нему приблизился Тэрин и положил обе руки на шею его лошади.

Такой же вопрос Данн хотел задать Тэрину – ему нравилось спрашивать его о самых разных вещах, хотя бы для того, чтобы увидеть неудовольствие на его лице, – например, почему Тэрин ездит на лошади, а остальные эльфы нет?

Он собирался спросить это у Алеа, но ему только сейчас почти удалось вернуть прежние хорошие отношения с ней. Так что пока стоит сохранять осторожность.

– Ты выглядишь встревоженным, – сказал Тэрин, приподняв бровь.

– Ну мне совсем не хочется сюда возвращаться. В прошлый раз мне тут не слишком повезло, не так ли? – Данн, нахмурившись, посмотрел в сторону своего плеча.

– Как плечо?

– Неплохо, – со слабой улыбкой ответил Данн, постукивая пальцами по куртке. – Я ничего не чувствую в том месте, где прежде находились шрамы, но плечо полностью меня слушается.

Тэрин выставил вперед нижнюю губу.

– Хорошо. Тебе повезло. Лишь немногим удается выжить после попадания молнии Тени.

– Знаешь, в последнее время я искал слово, которое лучше всего могло бы меня описать, и «везучий» – это самое то.

Данн и Тэрин рассмеялись. Эльф покачал головой, глядя на Темнолесье, раскинувшееся перед ними. Данн редко слышал смех Тэрина – гораздо больше ему нравилось его дразнить.

– А ты в порядке? – Данн не мог не заметить, что в настроении эльфа что-то изменилось, когда тот посмотрел в сторону леса.

В отряде возникло напряжение после того, как возле Аргоны Эйсон и Алеа поссорились. Тэрин, со своей стороны, стал еще более молчаливым, чем обычно. А Лирей и вовсе не произнесла ни единого слова. Тэрин кивнул и слабо улыбнулся.

– Я всегда хотел только одного – правильно поступать со своим народом. Но это крайне редко бывает легко. – Тэрин посмотрел в сторону Алеа и Лирей, которые молча шагали в двадцати футах впереди, надев капюшоны, ветер трепал их зеленые плащи, за плечами виднелись белые луки. Эйсон ехал рядом с двумя эльфийками, с другой стороны шагал Балдон. Гибкие, покрытые мехом руки ангана раскачивались, ноги делали широкие шаги. Данн никак не мог решить, как он относится к необычному существу. Каждое слово, которое произносил Балдон, звучало так, словно было для него чужим. Но в одном Данн точно не сомневался: он никогда не привыкнет к тому, что утром, просыпаясь, он видит сидящего у костра волка размером с боевую лошадь.

– Тэрин, – позвал Данн, отрывая взгляд от оборотня. – В тот вечер, когда Лирей и Эйсон поссорились, Лирей назвала тебя… Астир… как там дальше?

– Астирлина, – со вздохом сказал Тэрин, не отводя взгляда от Алеа и Лирей. – Такое имя дают тем, кто ушел в Линалион, оставив континент на произвол судьбы. Оно означает «лишенный веры».

Данн кивнул, глядя в сторону Эйсона, который молча сидел в седле. Деревья Темнолесья впереди становились все более высокими, по мере того как они приближались, и отбрасывали громадные тени на землю перед ними.

– И что сказал Эйсон? Что он имел в виду? С тех пор Лирей молчит.

– Эйсону не следовало это говорить. – Тэрин вздохнул. Эльф вертел в руке маленький нож с круглой рукоятью. – Дин хэйдриа эр фирир. Он сказал ей, что она утратила честь.

– И все? – Данн с недоумением посмотрел на Тэрина. – Она молчит почти две недели из-за того, что он сказал, будто она лишилась чести? Если бы я так себя вел, мне пришлось бы замолчать навсегда. Я бы стал немым. Как утонувшая лягушка.

Тэрин приподнял бровь.

– Ты уверен, что всем не стало бы только лучше? – По его губам промелькнула быстрая улыбка. – У эльфов честь имеет особое значение и является краеугольным камнем нашей жизни. Если тебе говорят, что ты ее лишился, это почти то же самое, как если бы про тебя сказали, будто ты не существуешь. Если Лирей услышит нечто подобное от Алеа, ей будет больно, но она сможет отбросить ее обвинение и не обращать на него внимания. Но из уст Эйсона, ракины, чья честь, по мнению Лирей, гораздо выше ее собственной, эти слова явились страшным ударом. Ведь такой человек, как Эйсон, никогда не скажет ничего подобного, если это не правда.

– Но… почему она молчит? Что это дает? – спросил Данн.

Тэрин рассмеялся и потрепал гриву лошади.

– У тебя когда-нибудь закончатся вопросы? – осведомился эльф.

– Гадит ли медведь в лесу?

– Да, – кивнул эльф.

– Ну, тогда ладно. – Только после того, как Данн произнес эти слова, он понял, что его аналогия не имела особого смысла, но деваться было уже некуда. Теперь лучше придержать вопросы при себе.

Тэрин вздохнул и покачал головой.

– Лирей… размышляет. В вашем языке нет более подходящего слова. Наши люди называют это «холмдур». Оно означает поиски внутри самого себя. Она должна обдумать слова Эйсона и решить, действительно ли она вела себя, как эльф, лишенный чести, и если так, то найти способ ее восстановить.

Данн кивнул, его желание продолжать разговор исчезло, когда тень Темнолесья их накрыла, а солнечный свет отступил. Юноша выпрямился в седле и вздрогнул.

– Ненавижу это место…

Ничто не изменилось с тех пор, как Данн впервые оказался в Темнолесье. Потребовалось всего несколько минут, чтобы слабое сияние солнца исчезло окончательно, и наступила полная темнота. А с ней пришли звуки и запахи древнего леса. Тяжелый аромат земли и сырости, в котором угадывалась вонь испражнений животных. Потрескивание и тихие стоны ветвей мешались с шумом ветра, резким щелканьем сучков, шелестом листвы. Данн обрадовался, когда впереди возникли две сферы белого огня, одна из них плыла перед Эйсоном впереди их отряда, а вторая появилась слева от Данна и Тэрина.

Чистый белый свет сфер – балдир, Данн не сомневался, что он назывался именно так – придавал лесу таинственный и какой-то сверхъестественный вид, отбрасывал тени во всех направлениях, выхватывал глаза-пуговки, которые возникали в темноте. Хотя сейчас этот эффект потусторонности совсем не радовал.

По мере того как лес становился гуще, подлесок поднимался все выше, а из земли тут и там стали вылезать кривые корни, отряду пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Алеа и Лирей передвигались по лесу с поразительной легкостью, и у Данна создалось впечатление, что две эльфийки нашли бы дорогу, даже если им завязать глаза. Их грациозные движения восхищали Данна, они ни мгновения не колебались, выбирая, куда шагнуть в следующий раз.

Данн почти постоянно слышал треск ломавшихся сучков, шуршание веток и листвы в темноте, тихое ворчание существ, которых он не видел, но знал, что их следует бояться. Правду рассказывали истории про Темнолесье или нет, но Данн не сомневался, что араки были далеко не самыми страшными существами, рыщущими в темноте.

– Как далеко до Аравелла? – спросил Эйсон, дождавшись Данна и Тэрина.

– Не меньше двух дней пешком, – ответил Тэрин, в свете балдира его серебристые волосы сияли, точно блестящая кольчуга. – Скоро мы остановимся, чтобы отдохнуть. Алеа, Лирей и я будем по очереди стоять на страже. Мы успеем добраться до первой линии Нитрандира к тому времени, когда устанем завтра. Будет неразумно углубляться дальше в Аравелл без их защиты.

– Согласен, – кивнул Эйсон и вздохнул.

Он провел языком по зубам, а потом зашагал вперед, призывая Алеа и Лирей.

– А я хочу это знать? – спросил Данн, и вздрогнул, когда подумал о том, что способно вселить страх в сердца Тэрина и Эйсона – эльфийского мага и воина, чей возраст превышал несколько столетий и который когда-то был связан с драконом.

Тэрин покачал головой.

– Если я скажу бежать, просто беги.

– Тэрин, от твоих слов мне легче не стало.

– Так и должно быть.

Данн сидел на торчавшем из земли толстом корне, упираясь локтями в колени и закрыв глаза. Пот катился с его лба по щекам и капал с кончика носа.

Прошло несколько часов, прежде чем отряд остановился, чтобы разбить лагерь на ночь. Сколько, Данн не знал.

Следить за временем невозможно, когда ты перестаешь видеть восход и заход солнца. Если бы он полагался на свою интуицию, то предположил бы, что прошло пять или шесть часов, но с тем же успехом их могло быть три или десять. Поспевать за Эйсоном, Балдоном и тремя эльфами оказалось совсем непростым делом, и у Данна появилось ощущение, будто его легкие охвачены пламенем. Тяжело вздохнув, он оторвал локти от коленей и отклонился назад, пытаясь расслабить напряженные мышцы спины.

Он посмотрел на Друнира, который вместе с остальными лошадьми с довольным видом пил из ручья, протекавшего у границы лагеря, и невольно залюбовался своим конем. Пятнадцать ладоней, может быть пятнадцать с половиной в холке, черная грива и черная шкура с серыми и белыми пятнами – такой окраски прежде Данн никогда не видел. Друнир был быстрым и сильным, и даже сейчас, на берегу ручья в сердце Темнолесья, Дейн не видел страха в его глазах и в языке тела. Легкая тревога, да, но не страх. Лошади Тэрина и Эйсона нервно поводили ушами и переступали с ноги на ногу, изредка пофыркивая. Впрочем, у них имелись все основания для страха. Здесь даже кости Данна испытывали тревогу.

В нескольких футах от него, у маленькой поляны возле основания дерева, сидел, скрестив заросшие мехом ноги, Балдон, его руки лежали на коленях; он так сидел с того самого момента, как они разбили лагерь.

Из того, что Тэрин и Эйсон рассказали Данну, он знал, что анганы способны входить в контакт со своими соплеменниками на расстоянии в сотню миль или даже больше, и, если их достаточно много, чтобы образовать цепочку, могли бесконечно увеличивать ее протяженность. Данн не понимал, как такое вообще возможно, но, впрочем, он не понимал почти ничего из того, что произошло за последний год его жизни.

О боги, как я сюда попал? Данн отвел взгляд от Балдона и провел пальцами по пропитанным потом волосам на затылке. Если бы кто-то спросил у него год назад, что, по его мнению, будет с ним происходить дальше – а потом сказал, что его ждет путешествие с тремя эльфами, бывшим дралейдом и получеловеком-полуволком в поисках Кейлена, который сам стал дралейдом, он бы даже не стал его слушать. Это звучало просто нелепо. Никто тогда ему не поверил, что он видел лошадь с рогом на голове или уронил кружку, но успел ее поймать ногой, не пролив ни капли, так что, во имя богов, как кто-то мог поверить и в эту историю?

Данн резко дернулся назад, когда перед ним загорелся огонь, отбросив теплое сияние на землю.

– А можно в следующий раз предупреждать?

Тэрин сидел на земле рядом с огнем, справа от Данна.

На лице эльфа, как обычно, появилось самодовольное выражение. Когда Данн впервые увидел Тэрина после того, как они вернулись в Прогалину, эльф вел себе холоднее, чем покрытая снегом земля зимним ранним утром. Данн мог сосчитать на одном пальце количество раз, когда эльф улыбался. Но после сражения у Белдуара эльф… стал теплее. Он даже шутил. Не очень часто, но все же.

Данн не мог не заметить прогресс.

– А мы уверены, что Кейлен направляется в Берону? – Данн посмотрел в только что загоревшийся огонь, а потом перевел взгляд на Тэрина.

Он уже задавал этот вопрос четыре или пять раз, но решил, что вреда не будет, если спросит еще раз. Они носились по Илльянаре, точно безголовые курицы, с тех пор как покинули Лоддарские горы, а Балдон мог сообщить им только общее направление движения Кейлена, после того как тот покинул Дрифейн.

Тэрин посмотрел в сторону Эйсона, который сидел у огня, подобрав под себя ноги. Алеа и Лирей ушли собирать фрукты и ягоды – они лучше других знали, что растет в лесу.

– Мы уверены, насколько такое вообще возможно. – Эйсон рассеянно рассматривал что-то на земле. Потом поднял голову. – Балдон говорит, что Азиус и Аниира помогли Кейлену и остальным – в том числе и Эрику – бежать из Дрифейна. Затем они сели на корабль, плывущий на север, вдоль Побережья Аркален. Мои контакты в Дрифейне сообщили Анире, что Кейлен намерен кого-то спасти.

– Риста.

Эйсон кивнул.

– Когда Риста схватили, мы подозревали, что его отправят в Берону, в Высокую башню, чтобы обучать в Круге. Если бы мне предложили сделать ставку, я бы сказал, что Кейлен направляется именно туда.

– Значит, наш путь лежит в Берону, – сказал Данн.

– Верно. Если мы сумеем пройти через Аравелл, то окажемся там до того, как они доберутся до Выжженных земель. – Эйсон вздохнул, и Данн увидел, как он стиснул челюсти. – Я не понимаю, как Эрик может быть таким беспечным. На кону стоит больше, чем жизнь одного человека. Если с Кейленом что-то случится, все, ради чего мы трудились, будет уничтожено.

В груди у Данна все сжалось. Он хотел лишь найти Кейлена и Риста. Если Кейлен сумеет добраться до Риста, то, отыскав Кейлена, они решат сразу две задачи. Данна тревожило лишь одно: что станет делать Эйсон, когда они встретятся с Кейленом. Данн ни секунды не сомневался, что он не позволит им отправиться дальше на север в поисках Риста, не говоря уже о путешествии по Выжженным землям. Это будет тот самый мост, который потребуется пересечь не раньше, чем они к нему подойдут. А сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы не умереть, что, как он уже начинал понимать, будет совсем не просто.

Услышав шелест листвы, Данн поднял голову и увидел, как Алеа и Лирей выходят в свет костра. В руках они держали диковинные фрукты и ягоды, а на плече Алеи висел объемистый мешок.

Алеа приветствовала всех и села рядом с Данном. Но Лирей молчала, не поднимая глаз от земли.

Они ели молча, мерцавший свет костра отбрасывал жуткие тени на лагерь, и Данн сомневался, что ночью ему удастся заснуть. Звуки леса, вой, рычание и шепот, которые приносил ветер, лишь подбрасывали топливо в огонь его тревожных мыслей.

Стряхнув воображаемую грязь со штанов, Данн поднялся на ноги.

– Я возьму первую стражу.