Глава 4

Дверь внезапно приоткрылась и в кабинет заглянула горничная — молодая курносая женщина с пухлыми румяными щеками и не менее пухлыми округлостями тела.

— Прошу прощения, сэр, — сказала она, поправляя белый накрахмаленный чепчик, — к вам посетитель. Какой-то незнакомый джентльмен.

Представился мистером Уильямсом. Говорит, что по очень важному делу.

Задумчиво поджав губы, Теодор Кэмпбел снял с переносицы пенсне и аккуратно разгладил им свои пышные усы, которые плавно соединялись с убелёнными сединой бакенбардами. Потом закрыл колпачком золотое перо и медленно ответил:

— Хорошо, Полли, пригласите ко мне мистера Уильямса.

— Да, сэр, — кивнула горничная и торопливо выскользнула за дверь.

Кэмпбел запустил пальцы в нагрудный карман клетчатого жилета, извлёк оттуда луковицу золотых часов на цепочке и открыл крышку. Стрелки на циферблате показывали без четверти семь вечера.

Ну, что ж, сегодня он поработал достаточно плодотворно, а значит, можно немного отдохнуть и поинтересоваться, что нужно этому нежданному посетителю мистеру Уильямсу. Ни одного человека с такой фамилией Теодор лично не знал. Зато его самого знали многие.

Несколько секунд спустя дверь вновь распахнулась, и в комнату буквально ворвался молодой джентльмен с тёмными курчавыми волосами и бледно-голубыми глазами, одетый в дорогой чёрный сюртук, сшитый по последней моде. В руках он держал зонт-трость и цилиндр. Вид у него был чуть смущённый и в то же время решительный.

— Здравствуйте, мистер Кэмпбел, — произнёс он высоким нервным голосом. — Сразу хочу извиниться за столь неожиданное вторжение и беспокойство, но причина, по которой я к вам явился, носит экстраординарный характер.

— Хорошо, мистер Уильямс, присаживайтесь, — ответил Теодор, выходя из-за письменного стола. — Что вы предпочитаете: джин, виски, бурбон?

— Нет, сэр, благодарю. Сейчас я предпочёл бы выпить чашечку крепкого кофе. Последние две ночи я почти не спал, так что мне необходимо взбодриться и собраться с мыслями.

Когда посетитель сел в одно из глубоких викторианских кресел, обитых красным бархатом, Кэмпбел позвонил в серебряный колокольчик, и через несколько мгновений на пороге вновь появилась горничная. Попросив её принести кофе, он снова повернулся к загадочному гостю.

— Может быть сигару, мистер Уильямс?

— Да, с удовольствием, — кивнул тот и взял из предложенной коробки толстую гаванскую сигару, которая могла придать любому джентльмену ещё более респектабельный вид.

Закурив, Теодор откинулся в кресле и произнёс:

— Итак, сэр, что же вас ко мне привело? Я весь внимание…

Молодой человек выпустил кольцо табачного дыма и после секундной паузы, решительно ответил:

— Моё имя Джеймс. Я художник-спиритист. Иными словами, я медиум, пишущий картины потустороннего мира в состоянии лёгкого транса.

— Ага, так вот почему меня заинтересовала ваша фамилия! — тут же воскликнул Кэмпбел. — Пару месяцев назад мне говорил о вас наш общий знакомый мистер Дойль.

— Да-да, разумеется, я хорошо его знаю. Мы познакомились с ним осенью прошлого года в салоне миссис Элеоноры Грант. Он ведь тоже большой поклонник всяческого мистицизма или, так сказать, spiritus experimentum, хотя в книгах предпочитает писать совсем о других вещах.

Тем не менее, со своей проблемой я пришёл именно к вам, потому что вы настоящий писатель-мистик и известны тем, что отлично разбираетесь во всём сверхъестественном. Я рассчитываю на ваши знания и вашу помощь.

— О нет, мистер Уильямс, боюсь вас разочаровать. Мои знания в области эзотерики не столь обширны, как вы думаете, и вряд ли я смогу оказать вам существенную помощь. Но, всё же, скажите мне, в чём ваша проблема.

— Дело в том, сэр… — неуверенно промолвил Джеймс и, сделав глубокий вдох, выпалил, — дело в том, что в моей квартире появились призраки, и уже две ночи подряд они не дают мне спать.

Он резко замолчал и настороженно взглянул на писателя, ожидая его реакции.

— Значит, призраки?.. — спокойно переспросил Теодор, ничуть не удивившись.

— Да, именно так. Призраки умерших людей или привидения, как пожелаете. Причём не какие-нибудь случайные, а только те, которых я видел в потустороннем мире и писал на своих картинах.

— И что же им от вас нужно?

— О-о, если бы мне это было известно, я сделал бы всё возможное, чтобы они поскорее от меня отстали, — запальчиво ответил Джеймс и крепко сжал пальцами деревянный подлокотник кресла. — Они просто появляются из темноты, пристально смотрят на меня с каким-то упрёком, а затем перемещаются в мою художественную мастерскую и исчезают там в своих портретах. Вот и всё, что я могу сказать вам по этому поводу.

Он тяжело вздохнул, и на его осунувшемся лице отразилось всё то нервное напряжение, которое скопилось за две бессонные ночи.

— Хм-м, это довольно интересно, — тихо пробормотал Кэмпбел, глядя куда-то в пустоту.

В правдивости слов молодого джентльмена он почти не сомневался, так как ни один здравомыслящий человек не станет лгать подобным образом, выставляя себя на посмешище. Уильямс не производил впечатления сумасшедшего, а всё, что он сообщил, можно легко проверить. К тому же, встречи с привидениями для Англии, Шотландии и Ирландии не были такой уж большой редкостью, и об этом знали все, кто хоть немного интересуется сверхъестественными явлениями. Для Объединённого Королевства, призраки были, скорее, национальным достоянием или даже фамильными ценностями, передававшимися по наследству вместе со старинными замками. В данном случае, вопрос состоял лишь в том, как помочь бедолаге избавиться от потусторонних гостей, запечатлённых на холсте его собственной рукой.

Тягостные раздумья Теодора прервала горничная, как всегда без стука вошедшая в комнату.

— Кофе, сэр, — широко улыбаясь, сказала она и опустила на стол серебряный поднос с двумя чашками и кофейником.

— Спасибо, Полли, вы свободны. И прошу вас, не забывайте стучать в дверь, когда заходите в мой кабинет.

— Да, сэр, конечно, сэр… Извините, я буду помнить, — залившись густым румянцем, в очередной раз пообещала горничная и поспешила к выходу, искоса поглядывая на привлекательного гостя.

Он слегка улыбнулся, и его лицо стало ещё симпатичнее. Несомненно, такой представительный мужчина, как Джеймс Уильямс должен был пользоваться у женщин большим успехом.

Пригубив горячий чёрный кофе из китайских фарфоровых чашек, джентльмены продолжили прерванную беседу.

— А, как вы думаете, сэр, что вынуждает этих призраков являться к вам по ночам? — спросил Теодор. — И почему их не было раньше, когда вы только начинали заниматься спиритизмом такого рода? Ведь, если я вас правильно понял, вы пишете портреты потусторонних личностей уже не один месяц, а за это время с вами могло случиться всё, что угодно.

— Да, мистер Кэмпбел, вы правы, — подтвердил Джеймс. — Я научился рисовать ещё в детские годы, но талант медиума открылся у меня совсем недавно. Около трёх лет назад, когда я ещё жил и учился в Оксфорде.

Лишь после того, как я переехал в Лондон и познакомился с миссис Грант, она предложила мне объединить оба таланта. Таким образом, я смог стать художником-спиритистом. Это новое слово в живописи, и я могу гордиться своими способностями. Однако, ума не приложу, почему призраки стали являться ко мне именно в эти последние дни, то есть ночи.

Хорошо ещё, что я в какой-то мере был готов к подобным проявлениям сверхъестественного. В противном случае я мог бы поседеть раньше срока от одного вида потусторонних сущностей.

Теодор сдержанно усмехнулся.

— Я вас прекрасно понимаю, мистер Уильямс. Но какой помощи вы ждёте лично от меня, ведь я не смогу прогнать ваших призраков одним писательским авторитетом.

На мой взгляд, было бы гораздо правильнее и логичнее обратиться за помощью к какому-нибудь медиуму, обладающему способностью автоматического письма, чтобы узнать, чего хотят от вас привидения. Я уверен, что среди ваших новых знакомых есть такой человек.

— Да, есть. Но в данное время он находится в Соединённых Штатах Америки и вернётся оттуда ещё очень не скоро. А я не могу ждать, — Уильямс на мгновение смолк, а потом извиняющимся тоном добавил, — честно говоря, сэр, будучи поклонником вашего творчества, я давно хотел с вами познакомиться. Но с тех пор, как я обосновался в Лондоне и вышел в свет, мне ни разу не удавалось с вами встретиться.

Я слышал, что вы большой затворник, и поэтому крайне редко посещаете светские вечера, где нас могли бы представить друг другу. А тут мне подвернулся удобный случай, чтобы нанести вам неожиданный визит. Понимаете?

— О, да, конечно… — рассмеялся Теодор, — ну вы и хитрец, сэр. А я-то думал, что вас привело ко мне беспокойство, связанное с докучливыми фантомами. Но оказывается, это не самое главное. Что ж, благодарю, мистер Уильямс. Вам удалось польстить моему старческому самолюбию.

— Всегда к вашим услугам, сэр, — усмехнулся в ответ Джеймс, — но я надеюсь, что сегодня ночью вы соблаговолите быть гостем моей скромной квартиры, чтобы лично убедиться в существовании привидений. И после этого дадите мне какой-нибудь дельный совет.

— Я и сейчас могу дать вам такой совет, но он вам наверняка не понравится.

— Вы так полагаете?.. Но почему?

— Да потому что нечто подобное случилось со мной семь лет назад, и я до сих пор горько жалею о своей неосмотрительности. Игры с потусторонними силами вообще довольно опасны, но я осознал это слишком поздно, — лицо писателя исказила гримаса тяжкой скорби, — слишком поздно, чтобы я смог уберечь от смерти мою любимую жену Викторию.

— Простите, сэр. Я не знал.

— Разумеется, мистер Уильямс, вы и не могли ничего знать, поскольку это старая и забытая всеми история. К тому же, никто кроме меня не знает о её истинных фактах. Однако, если понадобится, чуть позже я смогу рассказать вам правду о том, что же на самом деле произошло в моём доме семь лет назад.

А сейчас я полагаю должным сообщить лишь одно. В те годы я так же, как и вы, очень увлекался спиритическими сеансами, и даже неоднократно бывал в известном вам салоне Элеоноры Грант. Но, после неожиданной смерти моей жены, я наотрез отказался заниматься всякого рода мистицизмом и проводить какие-либо эзотерические эксперименты. Вместо этого я с головой ушёл в творчество, в свои фантазии, где я чувствую себя в большей безопасности, чем в реальной жизни.

— А, позвольте узнать, над чем вы теперь трудитесь? — ненавязчиво поинтересовался Джеймс, заметив лежащую на столе стопку исписанной бумаги.

Теодор допил полуостывший кофе и нехотя ответил:

— На прошлой неделе я начал писать новый роман, который будет называться «Оборотни». Задуманные мной события происходят в средневековой Франции, а речь идёт о таких фантастических существах, как волколаки. Но, как вы сами понимаете, почти все географические названия и герои моего произведения вымышлены.

— Вы меня заинтриговали, мистер Кэмпбел. Оборотни — это весьма любопытная тема для сюжета мистического романа. Но когда выйдет ваша книга? Честно говоря, мне уже не терпится её прочесть.

— Надеюсь, это произойдёт в следующем году. Если, конечно, со мной ничего не случится в ближайшие месяцы, пока я буду её дописывать.

Наступила неловкая пауза, затянувшаяся на целую минуту.

Окинув взглядом скромную обстановку рабочего кабинета и висевшие на стенах картины известных художников, Джеймс учтиво кашлянул и тихо спросил:

— Ну так что, сэр, вы поедете сегодня в мою квартиру?

— Как вам будет угодно, — хладнокровно ответил Теодор и снова вытащил из кармана часы. — Ваша проблема меня по-настоящему взволновала, и я искренне хочу вам помочь.

Сейчас пять минут девятого, так что я предлагаю отправиться в какой-нибудь хороший ресторан и как следует подкрепиться перед встречей с вашими призраками. Вы согласны, сэр?

— Ну, разумеется. Тем более, что сегодня я почти ничего не ел. Не было аппетита. А виновата во всём эта проклятая нервозность и впечатлительность. Такой уж я уродился.

Уильямс встал с кресла, отряхнул с лацканов сюртука несколько крупинок табачного пепла и вместе с писателем вышел из кабинета.

Ресторан «Елизавета», знаменитый рыбными блюдами, находился на соседней улице в десяти минутах ходьбы от дома Теодора Кэмпбела. Поэтому джентльмены решили не останавливать экипаж и двинулись по дороге пешком. Тёплая апрельская погода и ясное небо над головой наилучшим образом располагали к такой неспешной прогулке.

Вышколенный метрдотель поприветствовал вновь прибывших господ коротким, полным достоинства кивком головы с лёгким поклоном, и перепоручил их подоспевшему официанту. Тот с ловкостью угря заскользил по залу, указывая путь гостям, и посадил их за свободный столик в дальнем углу.

Уильямс и Кэмпбел заказали сытный ужин и бутылку первоклассного бурбона на двоих. Людей в помещении было много, но их шумные разговоры и звуки механического пианино, лившиеся с маленькой эстрады, не могли помешать увлечённой беседе двух джентльменов.

Сначала Теодор и Джеймс обсудили новинки современной европейской литературы и живописи, а затем — последние научные открытия и технические изобретения.

— Всё это конечно хорошо, — многозначительно заявил Уильямс, отправляя в рот кусочек жареной осетрины, — но не кажется ли вам, что развитие научно-технического прогресса в скором времени застопорится?

Лично я даже не представляю, что ещё нового можно открыть в таких областях науки, как физика и химия или, что нового можно изобрести в той же пресловутой электромеханике.

— Вот тут сэр, позвольте мне с вами не согласиться, — настойчиво возразил Кэмпбел. — В отличие от вас я абсолютно уверен, что в следующем веке на Земле произойдут такие колоссальные перемены во всех сферах человеческой жизни, о которых большинство людей не могут и помыслить. В том числе и вы, сэр, хотя подобные вам молодые люди, напротив, должны обладать более прогрессивными взглядами, нежели мы, старики.

— Я вас не очень понимаю, сэр. Что вы имеете в виду, говоря о колоссальных переменах? Неужто мир сойдёт с ума и встанет с ног на голову? Или, быть может, небо упадёт на землю от взрыва какой-нибудь новой сверхмощной взрывчатки вроде динамита?..

— Вы зря иронизируете по этому поводу, мистер Уильямс. Я мог бы рассказать вам много интересного о том, что ожидает человечество в двадцатом веке, если бы вы поверили мне так же, как я верю собственным снам. Уж не знаю, вещие эти сновидения или нет, но они всегда настолько реалистичны, что мне трудно сомневаться в их провидческом содержании.

Вероятно, я бы не смог стать настоящим писателем, если бы не видел по ночам этих страшных и чудесных снов на протяжении всей своей жизни.

— И что же вам снится, мистер Кэмпбел? Расскажите мне. Я сгораю от любопытства.

Прежде чем ответить, Теодор сделал глоток вина и по привычке задумчиво поджал губы.

— Начну, пожалуй, с воздухоплавательных аппаратов по своим очертаниям схожих с большими металлическими птицами, которые смогут летать с огромной скоростью на тысячи миль. Называть их станут самолётами, хотя управлять ими будут специально обученные люди — пилоты. Эти крылатые машины будут разных видов и размеров, а также различного назначения: военные, гражданские, грузовые. И в процессе усовершенствования они смогут брать на борт от одного до нескольких сотен человек. А расстояние между Англией и, например, Австралией они будут преодолевать всего за одни сутки, и даже быстрее. Представляете?

— Нет, этого просто не может быть! — с недоверчивым изумлением воскликнул Джеймс, — я не верю, что какие-то металлические аппараты с крыльями смогут развивать такую фантастическую скорость. Они ведь будут тяжелее воздуха, а значит…

— Я и не надеялся, что вы мне поверите, — прервал его писатель. — Это и впрямь звучит слишком утопично. Однако, мистер Уильямс, если вы хотите, чтобы я продолжал рассказ, то будьте любезны, воздержитесь пока от всяких комментариев по этому поводу. Хорошо?

— Да-да, конечно, сэр. Пожалуйста, продолжайте.

— Ну так вот, хочу сказать, что в будущем столетии в мире появится множество новых автомашин, которые будут гораздо красивее, удобнее и быстроходнее нынешних самодвижущихся экипажей, о которых мы с вами уже говорили.

Паровозы и корабли претерпят значительные усовершенствования, и во второй половине двадцатого века начнут двигаться за счёт электрической энергии. Впрочем, не везде и не всегда. Основным топливом для различных видов транспортных средств будет являться бензин и другие продукты нефтепереработки. А сама нефть станет цениться чуть ли не на вес золота.

Синематограф по всему свету будет считаться самым любимым и популярным видом искусства. А благодаря изобретению телевизора, маленького стеклянного экрана в квадратном ящике, люди смогут, не выходя из дома, смотреть интересное кино и разные новости из жизни общества. Причём всё это будет в звуке и даже в цвете. А ещё появится беспроводной телефон и радио, действующие по одному принципу. Наряду с газетами и телевидением, радиоприёмник будет сообщать последнюю информацию о наиболее важных мировых событиях, а также передавать современную музыку, которая за один век очень сильно изменится.

Кроме того, в середине будущего столетия появятся, так называемые, электронно-вычислительные машины, способные производить математические расчёты и обрабатывать различную информацию в миллионы раз быстрее человека. Впрочем, я слышал, что в нашем веке уже проводились довольно успешные попытки создания схожих многофункциональных агрегатов, которые работали на электромеханическом принципе. К сожалению, эти сложные машины не смогли найти своего практического применения в современном мире. Но я полностью уверен, что именно они станут прототипами будущих ЭВМ.

Что же касается упомянутого динамита, то я могу сказать, что в двадцатом веке будет изобретена такая мощная взрывчатка, по сравнению с которой динамит Нобеля всего лишь детская хлопушка. Вдобавок к этому учёные создадут по-настоящему адское оружие, огромные бомбы и ракеты, начинённые особым атомным веществом, которые будут способны одним-единственным взрывом испепелять целые города. Я видел это в своих (профетических?) снах, и от такого кошмарного зрелища просыпался в холодном поту.

Думаю, если бы по всему миру взорвались хотя бы сто таких чудовищных бомб, то небо действительно упало бы на землю. И тогда наступил бы конец света, апокалипсис.

Загрузка...