Сказочница

Ли Марина

Сказочница

Часть первая. Сказочница

Глава первая, в которой появляется невероятный красавец

— Тебе хорошо живётся — у тебя всё есть!

— Да-а… — я не жалуюсь!

«Бобик в гостях у Барбоса»

Сидеть в темноте и смотреть на падающий за окном снег, что может лучше? Что может быть прекраснее медленного кружения снежинок? Почему так, почему от холодного снега за окном становится тепло на душе? Как правило. Обычно. У нормальных людей, не у меня, нет.

Я сидела в пустом кабинете у потухшего монитора, таращилась на белых мух за окном и с трудом сдерживала слезы. Хотелось плакать. Выть, зажмурив глаза и сжав зубы. И самое ужасное, что все это без какой-либо на то причины. А просто по совокупности жизни.

Еще сегодня утром я думала о том, что, в принципе, не все так и плохо. Я совершенно одинока, но зато молода и красива… пока еще молода, пока еще красива… У меня хорошая работа, я живу в центре Европы, я успешна, я много путешествую, я говорю на четырех языках и понимаю еще восемь… Вероятно, мне многие завидуют. И если все это повторять довольно часто, то рано или поздно в это даже можно поверить.

Этим утром мне совершенно неожиданно написала Ирка Киселева. Мы учились вместе в школе, и об этом не очень хотелось вспоминать. Мне. Потому что ничего хорошего со мной в школе не происходило. А Ирке вспоминать хотелось очень. Поэтому она сообщила мне, что она в Праге, что вместе с ней тут еще Светка Мирончик и Аня Сашенько, и что нам всем нужно обязательно где-то собраться немедленно и лучше прямо сегодня вечером, чтобы вспомнить прекрасные школьные годы.

И я почему-то согласилась. Я могла соврать что угодно, и мне бы поверили. По какой-то совершенно невероятной причине мне верили всегда, сколько себя помню, какую бы чушь я ни несла, какую бы ерунду ни выдавала за правду. Именно поэтому все мои одноклассники были уверены в том, что я дочь японского императора, который вынужден был бежать от заговорщиков в наш забытый всеми богами городишко. И уже тут, на родине Франциска Скарыны, жестокие ассасины настигли его и маму, а мы с братом оказались в детском доме. Таких историй за все свое детство я слышала миллиард, и веры этим историям, как правило, не было никакой, но мне почему-то верили. Я самозабвенно вещала об алмазных залежах, летающих слонах и розовых пингвинах. Я сочиняла такое, что от собственного вранья уши сворачивались в трубочку. А окружающие слушали, кивали с заинтересованным видом и задавали уточняющие вопросы.

И только один человек всегда знал, когда я говорю неправду. Кай… боль моя. Нет, о Кае точно нельзя думать, не сегодня, когда за окном идет снег и так хочется плакать, а надо держаться и не раскисать, потому что встретиться с тремя одноклассницами — это… это как войти в клетку к тигру. Нет, к тигру, льву и крокодилу. И при этом надо улыбаться и выглядеть хорошо и счастливо, потому что в противном случае тебя сожрут.

И я улыбалась. У зеркала в холле я долго примеряла маски радости, восторга и хорошего настроения, а потом запахнула пальто, замоталась до глаз снудом и вышла в снег.

Все три мои одноклассницы были в дубленках, юбках и на высоченных каблуках. Переминаясь с ноги на ногу, они ждали меня у метро и с некоторым превосходством на лицах рассматривали проходящих мимо чешек. Такого же снисходительного взгляда поначалу удостоились и мои зимние кеды с видавшим виды рюкзаком. А потом Сашенько меня узнала и закричала на всю улицу:

— Кацура!!!

Раскинула руки и полетела ко мне. И в тот же миг мне стало стыдно за то, что я не умею забывать и прощать. Потому что школу мы закончили 10 лет назад, а школьные обиды все еще были живы в моем сердце, а радость моя от встречи с дорогими одноклассницами была совершенно неискренней.

— Сколько лет, сколько зим!

— Отлично выглядишь! Мирка, я тебя чуть узнала!..

По дороге в ресторан девчата щебетали, рассказывали о себе, вспоминали школу и одновременно засыпали меня вопросами. И даже еще до того, как мы дошли до места назначения, я поняла, что сегодня опять буду вдохновенно врать, потому что мысль о том, что придется говорить правду о своем беспросветном одиночестве и ловить на себе сочувственные взгляды, была болезненно невыносима.

Ресторан обдал парафиновым теплом и Новым годом. Полумрак, мягкий свет от свечей на столиках, резные стулья и грубо сколоченные столы в средневековом стиле…

— Миииир! Тут та-ак классно! — пропищала Ирка еще даже до того, как заглянула в меню.

— Слушай, а это точно нормальный ресторан? — уточнила Аня, подозрительно разглядывая это самое меню. — Что-то очень дешево… Мне говорили, что, если в Праге пиво дешевле 50 крон, то это не пиво, а моча…

— Аня, можешь мне поверить, — я с трудом сдерживала раздражение. — Найти в пражском ресторане мочу вместо пива довольно сложно. И даже если бы это кому-то все-таки удалось, думаю, владелец ресторана был бы распят, затем четвертован, затем посажен на кол, его тело повесили бы в назидание остальным на Староместской площади, а его дети были бы прокляты и преданы анафеме…

Одноклассницы захихикали, но пиво все-таки решили не брать. Впрочем, в хороший снежный вечер горячий сваржак пьется намного вкуснее. Может, из-за вина, а может из-за чего другого, но раздражение мое как-то неожиданно улеглось, воспоминания не были болезненными, беседа плыла размеренно сквозь вечер и снегопад. И мне даже было почти хорошо. До тех пор, пока Светка Мирончик вдруг не сказала:

— Ну, ладно, мы. А ты, Мирка, чего молчишь? Давай, колись, как ты тут живешь? Нашла себе, наконец, кого-то или все ждешь своего принца?

И настроение сразу испортилось. Потому что, во-первых, принца я давно уже не искала. А во-вторых, потому что невыносимое одиночество холодными вечерами и серыми пражскими утрами скручивало в спираль все мои внутренности и заставляло скрежетать зубами в попытке сдержать отчаянный вой. Я посмотрела на Светку с нежностью и мысленно пожелала ей… в общем, нехорошее пожелала. Потом потупила глазки, скромно улыбнулась, кокетливо наклонила головку к левому плечику и заговорщицким полушепотом произнесла:

— Нашла…

Девки ахнули.

— Что, правда, принца?

Скажу честно, соврать про принца хотелось очень сильно. Но почему-то не позволила совесть. Поэтому я надула губки и недовольно пробормотала:

— Ну, почему обязательно принца. Не принца. Но зато у него свой замок.

Девки снова ахнули, а я подумала: "Наивные, знали бы вы, сколько в Чехии этих замков…"

— Рассказывай, рассказывай, не томи!.. — поторопили меня и тут… Ну, да, и тут совесть замолчала и Остапа понесло:

— Ой, даже не знаю, что рассказывать. Он дипломат… Мы познакомились на одном из раутов при посольстве, я там от нашей переводческой конторы была. Народу — тьма, послы, консулы, все с женами, музыка, шампанское… Наши общие друзья слегка перебрали и решили над нами подшутить, заперев нас в каморке для охраны. И вы понимаете, что здание-то офисное на выходные закрывается. Дело было в пятницу вечером, а эти нехорошие человеки про нас просто забыли. Нажрались, свиньи, и по домам разъехались. А мы остались там вдвоем почти на трое суток. Хорошо еще, что там вода была и автомат с шоколадными батончиками. Я сразу так злилась, просто слов нет, чтобы… ух, как… А потом как-то, в общем… Я и он… Кхм… ну, и как бы больше не расставались.

— Ой, — пискнула Сашенько. — Как романтичненько! А как его зовут?

— Кир…

Я когда вру, имена и события сыплются из меня как горох из порванного мешка. Остановиться невозможно, проанализировать — немыслимо. И я тогда, в тот момент, даже не задумалась, откуда взялся этот "Кир". Почему не Макс, или Роман, или не знаю, кто там еще. Логичнее всего было бы, конечно, если бы я своего вымышленного героя-любовника назвала Каем. Потому что Кай, если честно, был реально единственный мужчина в моей жизни, заставляющий мое сердце биться неровно. Но я произнесла имя Кир и одноклассницы мои слаженно вздохнули.

— Старый? — с надеждой спросила язвительная Ирка, и я злорадно ответила:

— Молодой! Красивый… — я покачала головой, словно в поисках подходящего эпитета, — Нет слов. У меня оборвалось все внутри, когда я его в первый раз увидела, задрожали коленки, и я вообще разучилась дышать и говорить на какое-то время. Потому что Кир… он совершенно обалденный… Да у меня же фотка его есть! — хлопнула себя по лбу коварная я и принялась рыться в сумочке.

— Сейчас-сейчас, я его только вчера на телефон щелкала… — три шеи любопытно вытянулись в мою сторону, я повыделывалась еще минуты две, а потом грустно произнесла:

— Ой, девочки, я, кажется, телефон на работе забыла…

Произнесла и замерла на миг. Ну, ну засмейтесь же, наконец! Не поверьте мне, потому что все это же чистой воды вранье, такое наглое, что даже краснеть стыдно! Но они поверили. И я долго, минут тридцать, наверное, сочиняла пикантные подробности и романтические бредни.

А потом вечер закончился, и мои одноклассницы, у которых жизнь, ссоры и примирения, совершенно точно, были настоящими, а не придуманными, как у меня, отправились в отель, а я ехала в такси на заднем сиденье и глотала злые обидные слезы. Потому что в реальности все было совсем не так, как в моем вранье. И со мной ничего и никогда не случалось. Вообще ничего и вообще никогда. Жизнь моя была занудна и до омерзения сера и предсказуема. Почти как пражские зимние утра.

Дома я забралась под одеяло с головой, поплакала еще немного над своею тоскливою долей, слушая снежную тишину за окном, и наконец, заснула. А снились мне высокие каменные башни с цветными витражами и старинным барельефом, и причудливые флюгера, и разноцветные флаги, и по-летнему синее небо, и совершенно сказочные драконы, и мой вымышленный Кир. Точно такой, каким я его описывала: зеленоглазый, темноволосый и загорелый. Он укоризненно качал головой, грозил мне пальцем и улыбался. И от этой улыбки мое сердце плавилось в груди.

Проснулась я с ощущением абсолютного счастья. Во-первых, потому что выспалась. Во-вторых, потому что, не смотря на ночную истерику, голова не болела, а нос дышал свободно. Ну, и главное: сквозь зажмуренные глаза совершенно точно ощущалось солнце! Солнце! Я представила себе искрящийся снег, голубое зимнее небо, попыталась вспомнить, куда засунула фотоаппарат, прикинула, сколько времени потрачу на завтрак и сборы, довольно потянулась и открыла глаза.

Первой мыслью было следующее: "Я все еще сплю!" Потому что комната была не моя. Эту комнату вообще сложно было комнатой назвать! Это было… в голову не лезло ничего, кроме слова "покои". Огромные солнечные окна в пол, каменные стены, камин, кровать с тяжелым бархатным балдахином, а в кровати я на мягких простынях и под невесомым одеялом. Я слегка повернула голову влево и встретилась взглядом с… Боже! Вот она расплата за мое вранье! Я в ужасе зажмурилась и даже на секунду закрыла лицо руками. Почти сразу же резко выдохнула и открыла глаза.

Мой вымышленный Кир сидел рядом со мной и, удивленно выгнув бровь, меня рассматривал. Он был божественно красив, даже еще лучше, чем я его себе придумала. И он был совершенно обнажен! Я ойкнула и опустила взгляд. И первым же делом заметила свою голую грудь, взвизгнула и натянула одеяло почти до глаз, а потом все-таки прошептала:

— Что происходит? — и тихонечко ущипнула себя за руку.

— Ты откуда взялась? — шепотом же поинтересовалась моя фантазия, а я вдруг неожиданно осознала, что грядет неминуемая истерика и задышала быстро, громко и глубоко, мысленно уговаривая себя успокоиться.

— Эй! — возмутился красавец и скомандовал. — Только не реветь, отвечать на вопрос четко!

— Я… я не знаю… Господи, что происходит? Как я сюда попала?

Кир окинул меня задумчивым взглядом, почесал переносицу и произнес:

— Я совершенно точно помню, что вчера ложился спать один. В этой самой комнате.

— Голый? — недоверчиво прошептала я и тут же прикусила язык.

"Черт, черт! Молчи уже, дура!"

Он развеселился:

— Абсолютно. А ты?

А я почувствовала, как полыхнули щеки злым румянцем, гордо вздернула нос и произнесла:

— А я нет, я была в пижаме. Где моя пижама, черт возьми! Я вчера с одноклассницами встречалась. И домой пришла, пусть не вполне трезвая, но совершенно точно в своем уме… К себе домой, блин! Одна! Я легла спать в своей собственной спальне, в своей собственной пижаме! Что за фигня! Что происходит вообще?! Это что, программа "Розыгрыш"? Мне что вчера что-то подсыпали в чай? Или, может, я нанюхалась чего-то в такси?..

— Я ничего не знаю об этой твоей Программе, — пожал голыми плечами Кир. И непонятно добавил:

— Но когда я ее поймаю, мало ей не покажется!!!

Затем он быстро поднялся, ни на секунду не озаботившись своей обнаженной натурой, чем, кажется, заставил меня покраснеть еще больше, прошел через всю спальню, решительно открыл дверь и замер.

— Ты тут?

— Конечно, я тут, — ответили из-за двери. — Что там у вас за крики?

— Неважно… Крис приходила?

— Нет… А что такое?

— А кто приходил?

— Никто.

— Что, вообще никто? — удивилась обнаженная натура и через плечо посмотрела на меня.

— Вообще никто, — ответил невидимка.

Кир взлохматил темную голову и нерешительно спросил:

— Слушай, а ты никуда не…

— Кир!!! — возмутились за дверью, и голый человек поднял руки вверх, сдаваясь:

— Да — да, я знаю! Конечно же, ты никуда не уходил… Это я так, на всякий случай просто…

— А что случилось-то?

— Пока не знаю…

И он закрыл дверь, а потом повернулся к недовольной, испуганной и розовой мне. Я воровато отвела глаза от восхитительного голого тела и пробормотала себе под нос:

— Я сплю. Это просто сон. Ну, правда, не может же это происходить со мной на самом деле… Пусть я сейчас проснусь. Господи, пожалуйста, пусть я сейчас проснусь… И я клянусь, что больше никогда в жизни не буду врать.

Моя фантазия весело рассмеялась.

— Лапочка, это совершенно точно не сон… хотя… Должен признаться, что ты могла бы быть героиней одного из моих снов…

Он плотоядно улыбнулся и сделал шаг в мою сторону.

— Эй! — я выставила вперед правую руку, а левой вцепилась в одеяло на груди. — Стой на месте! — и добавила, когда он остановился:

— И это… Прикройся чем-нибудь, а?

Обнаженное божество улыбнулось понимающе, прошествовало до шкафа, открыло дверцу, достало халат и, обернувшись ко мне, произнесло:

— Халат дать, или тебе так удобно?

Я молча протянула руку за халатом. Одевались в тишине.

— Так как тебя зовут? — спросил уже одетый — но не менее прекрасный — мой придуманный герой-любовник. Любовник? Господи, я что, опять краснею?

— Мира.

— Кир.

— Очень приятно… — совсем уже тупо брякнула я, а он снова засмеялся:

— Вот уж ни за что не поверю!

Он смеялся, а я смотрела на его красивое лицо и, кажется, даже рот открыла от восхищения. Кир вдруг подмигнул мне и весело спросил:

— Нравлюсь?

Сначала я кивнула, потом отрицательно покачала головой, а потом честно призналась:

— Очень!

Он окинул меня оценивающим взглядом и немного наклонился вперед, собираясь что-то сказать, но тут за окном невидимый колокол ударил девять раз. Кир громко выдохнул и недовольно пробормотал:

— Так откуда же ты взялась? И что мне с тобой теперь делать?

— Не надо со мной ничего делать. Меня надо домой отпустить.

Я привычно потупила глазки, скромно улыбнулась, кокетливо наклонила головку к левому плечику и полушепотом произнесла:

— Мне домой очень надо… Я на работу опаздываю… У меня кошка некормленая и вообще…

— Сказочница! — Кир фыркнул. — Нет у тебя никакой кошки.

Что, простите? Он мне что, не верит? Я даже икнула от удивления и неожиданности, и только потом уже спросила:

— А?

— Бэ!.. Врешь-то зачем? Тебе разве не сказали, что на меня это все не действует?

— А? — как-то, чувствую, резко уменьшился мой словарный запас.

— Не знаю, кто тебя подбил на эту идиотскую шутку, и даже не представляю, как ты сюда пробралась, но у тебя совершенно точно неприятности. Потому что мне не нравится, когда из меня пытаются сделать дурака. Я этого не прощаю никому.

Он внимательно посмотрел на меня и продолжил:

— Даже таким симпатичным сказочницам, — блин, я что опять краснею? — И я очень скоро узнаю, что здесь происходит, можешь мне поверить.

Я кивнула, все еще думая над тем, что он мне не поверил.

— Ты… как, ты сказала, тебя зовут?

— Мира…

— Это полное имя?

— Полное… Мира… — я на секунду задумалась и зачем-то добавила:

— Иванова.

Он только поморщился и покачал головой.

— Петрова?

Он улыбнулся.

— Мирончик!

— Вот мне интересно, зачем ты это делаешь?

— Я и вправду Мира Мирончик, — раздраженно закричала я. — Почему ты мне не веришь?

— Я же сказал тебе, — улыбнулся Кир. — Я просто слышу ложь.

Я надулась и подумала, что он в точности как Кай. Того тоже никогда не удавалось обмануть, даже по мелочи. Мне стало как-то неожиданно стыдно из-за своего беспричинного вранья. С чего бы это? Какой-то пугающий симптом… А Кир выжидающе молчал и смотрел на меня, удивленно изогнув идеальную бровь.

— Кацура… — в конце концов призналась я и вздохнула.

Он кивнул, погрозил мне пальцем и произнес:

— Значит так, Мира Кацура, ты сидишь здесь тихонечко, никуда не выходишь, ни с кем не разговариваешь. Я скоро вернусь, и мы все обсудим.

После чего подмигнул мне и вышел. И как только за ним закрылась дверь, ко мне вернулось умение думать. Что-то я раньше не замечала за собой привычки выключать мозг в присутствии красивых мужчин. Впрочем, думать сейчас надо было не о красивых мужчинах, хотя о некоторых, очень хотелось подумать и даже помечтать. Думать сейчас надо о насущных проблемах, а в голове внушающая страх тишина вместо дельных идей. Я действительно была напугана. А кто бы не был на моем месте? Я проснулась в доме незнакомого человека. В кровати незнакомого человека. Мало того, этого незнакомого человека я… придумала? Боги, в это уж совершенно определенно никто никогда не поверит.

Так, думай, Мира, что нам надо сделать? Правильно, для начала надо оглядеться. Спальня как спальня. На стене большое зеркало. Я полюбовалась на свое лохматое отражение, показала ему язык и доверительно сообщила:

— Ах, я сошла с ума, я сошла с ума… Какая досада…

От того, что я произнесла это вслух, легче не стало. Зато и хуже не стало тоже, что немного успокаивало.

Помимо зеркала и королевской кровати, на которую я вообще старалась не смотреть, в комнате был платяной шкаф, где находилась, собственно, одежда владельца спальни. Я всунула за распахнутые дверцы свой любопытный нос, провела рукой по шелку рубашек и определенно оценила их количество, качество и, вероятнее всего, дороговизну. Немного удивлял стиль, обнаруженных мною вещей, но я, откровенно говоря, никогда не разбиралась в мужской моде. Тем более что Кай вообще не носил ничего, кроме футболок и джинсов.

Изучив шкаф, я двинулась к письменному столу в надежде отыскать там, если не компромат, то хотя бы какую-нибудь минимальную информацию о Кире и о том месте, где я находилась. Но до стола я не дошла, остановленная видом из окна.

За стеклом бушевало яростное лето. Изумрудная зелень радовала глаз, небо сияло нереальной синевой, а солнце было обжигающе-ярким. Но поразило меня не лето. Хотя, как не лето? Нет, неожиданное лето в середине января, конечно, тоже очень сильно ударило по мозгам. Потому что еще вчера я гуляла в морозном пражском десятом января. И там не было изумруда и лазури. Там был белый снег, голубоватый свет фонарей и холодные звезды. Бесспорно, лето за окном меня впечатлило и заставило сердце пропустить пару ударов. Но добило меня не лето: по синему-синему небу, заслонив от меня солнце, летел огромный черно-золотой и совершенно сказочный…

— Это что? — собственный голос показался мне жутким хрипом, и я схватилась рукой за горло. — Дракон?

И именно в этот момент огромный ящер повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. И я разучилась дышать под его взглядом. Я шагнула назад от окна и услышала, как где-то далеко оглушительно закричала женщина, голова стала невыносимо тяжелой, а ноги абсолютно ватными, и я увидела, как откуда-то справа и сзади на меня наползает мрачная темная туча. Я испуганно всхлипнула, попыталась вздохнуть, кажется, взмахнула рукой в поисках опоры и тихо простонала:

— Ой… что-то мне плохо…

А потом провалилась в липкий, отвратительный, свой первый в жизни обморок.

***

Это только в кино и бульварных романах героини после обморока приходят в себя легко и красиво. Меня лично мутило и рвало, между прочим, долго и мучительно. Видимо поэтому, я не сразу сообразила, что стою на четвереньках, посреди своей собственной спальни, где нет никаких придуманных красавцев, летнего солнца и драконов. Когда же сей факт был мною обнаружен, то я чуть повторно не хлопнулась в обморок, на этот раз от облегчения. Господи! Какой же бред все-таки мне временами снится!

Я направилась в ванную, планируя умыться и привести в порядок себя, а заодно и комнату, испорченную моим желудком. И уже в коридоре, прямо у зеркала повстречалась со своим, сбежавшим было, плохим настроением. Причиной тому стало мое собственное отражение, а точнее, халат, которым Кир поделился со мной во сне. Халат этот никуда не исчез, как исчезают в действительности все атрибуты качественного кошмара. Нет, он не исчез, он по-прежнему был на мне. Недолго, правда, потому что я почти сразу избавилась от него.

— Вот же черт!.. — я запихнула халат в корзину с грязным бельем и испуганно зажала рот руками. Почему-то снова стало подташнивать. И захотелось плакать.

Вторым сюрпризом оказалось отсутствие пижамы. Ну, той самой, в которой я вчера легла спать. И легкая уборка плавно переросла в генеральную. Потому что в поисках я перевернула вверх дном весь дом, но спальных принадлежностей нигде не было. Халат же, к моему несчастью, отказывался исчезать. Более того, он был извлечен мною из корзины для белья и аккуратно разложен на полу в спальне. Почему-то его присутствие помогало мне убедиться в том, что я не сошла с ума. И одновременно пугало до дрожи, ибо, если я не сошла с ума, и халат реален, а он был реален, я периодически его щупала, проверяя, на месте ли он, то получается, что все, что случилось со мной утром, было взаправду, что ли?! В это категорически не хотелось верить. Об этом никак не хотелось думать. Поэтому я сбежала из квартиры. Оделась, схватила рюкзак и фотоаппарат, погрозила халату кулаком и захлопнула дверь.

Если честно, то я трусливо надеялась на то, что за время моей прогулки и похода по магазинам все как-то само по себе утрясется. Не знаю, халат растает в воздухе, а утренние события останутся всего лишь странным сном.

Однако надежды мои не оправдались. Халат не исчез, а настроение не улучшилось. И потому спать я ложилась в расстроенных чувствах и в новой пижаме, проклиная мысленно и вслух свое невезенье, вранье, одиночество, которое кажется все-таки свело меня с ума, и заодно Кира.

Глава вторая, в которой я знакомлюсь с королем

«Я в реке. Пусть река сама несёт меня,»

— решил Ёжик, как мог глубоко вздохнул,

и его понесло вниз по течению.

Ёжик в тумане.

А разбудил меня не будильник и не солнце, как в прошлый раз. Разбудили меня слова, произнесенные громким, злым, мужским голосом:

— Нет, это уже становится интересно!

Я распахнула глаза и увидела Кира. Ну да, его. Он снова был обнажен, в своей спальне, в своей кровати и рядом со мной. И он был в ярости. Дежавю…

— Я тебе вчера что сказал?

— Что? — я заглянула под одеяло, обнаружила отсутствие пижамы на себе и страдальчески сморщила нос.

— Я велел тебе сидеть на месте и никуда не ходить! — рявкнул он.

— Я и не ходила никуда, — проворчала я, отодвигаясь от него подальше. — Меня дракон напугал. И я в обморок упала.

Кир моргнул.

— Какой дракон?

— Большой и черный, — я в ужасе передернула плечами и ткнула пальцем в сторону окна. — Там.

Кир, кажется, завис на несколько секунд. Потому что он ничего не говорил, не двигался и просто смотрел на меня, что-то соображая. А я начинала злиться. Что за наезды вообще? Допрос какой-то дикий… Я, между прочим, пострадавшая сторона, у меня вторая подряд пижама пропала!

— Хорошо, — наконец кивнул Кир, а я мысленно возмутилась, потому что в сложившейся ситуации ровным счетом ничего хорошего не было. — Про дракона потом. А сейчас ты мне расскажешь, как ты вышла отсюда вчера. И главное, как вернулась!?

Затем он коварно заглянул под мое одеяло, похабно улыбнулся и добавил:

— И где мой халат?

Я хлопнула наглеца по рукам и злобно зашипела:

— Отвали!

— Это вообще-то, моя кровать, — возмутился Кир, а я только плечами пожала.

— А мне плевать! — я просто взбесилась. — Я к тебе в кровать не забиралась! Я вообще не понимаю, как я здесь оказалась вчера и почему я снова проснулась сегодня рядом с тобой! Я вчера в обморок упала, очнулась дома… Знаешь, как меня тошнило? И так хотелось поверить, что вся эта бредовая ситуация только дурной сон?!.. Провались ты, со своим халатом! — я зло посмотрела на Кира и продолжила:

— И спать я легла дома! Слушай, я же пижаму себе новую купила, блин… Дорогую! Где моя пижама опять? Достало всё!

Кир оторопело молчал, а я чуть не плакала от обиды. Пижамку было очень жалко. Новую, атласную, зеленую и с черными бретельками. А все из-за фантазий моих дурацких и вранья.

— Я знаю только одно! — я ткнула в красавчика пальцем и произнесла по слогам:

— Я. Тебя. Придумала.

— В смысле?

Смотрите-ка! Он все-таки умеет разговаривать! Я открыла было рот, чтобы рассказать про трепетную встречу одноклассников и про свое вранье. Потом подумала о том, что придется поведать не только о вранье, но и обо всех пикантных и унизительных подробностях и причинах, и почувствовала, как огнем полыхнули уши и шея. А у Кира бровь удивленно поднята и взгляд внимательный.

— Я… у меня… мне… — мучительно соображаю, что бы такого правдоподобного соврать, чтобы этот детектор лжи не заметил, скольжу по красавчику взглядом, а он вдруг широко улыбнулся, подался ко мне всем телом и доверительно шепнул:

— Не хочу тебя расстраивать, но ты совершенно не умеешь врать!

Я. Просто. Обалдела. Подавилась словом и закашлялась. «Я не умею врать? Держите меня семеро! А кто тогда, если не я? То есть я, конечно, не это хотела… Тьфу!»

— Я вообще никогда не вру! — искренне возмутилась я, а он просто ухмыльнулся, согласно кивнул и жизнерадостно заявил:

— Ладно, сказочница, живи пока… И давай договоримся уже: не надо мне врать. Даже не пытайся. Не хочешь говорить правду — молчи.

Я с трудом сдержала облегченный выдох и только презрительно фыркнула. Кир на моё фырканье вообще никак не отреагировал и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Ты мне потом все расскажешь об этом подробно. А сейчас сделаем так… — он встал с кровати, а я поспешно отвернулась. Вот ведь, ни стыда ни совести. Черт! Все-таки хорош, подлец! — Мы с тобой сейчас оденемся… Тебе что дать, мой халат или что-то женское?

— У тебя там нет ничего женского, — брякнула я и тут же прикусила язык.

— Слушай, сказочница, да ты еще и шпионка!.. Твоим талантам просто нет числа! Ладно, не красней…

— Я вообще никогда не краснею.

— Ага, я вижу… — Кир достал из шкафа миленький сарафанчик в стиле Алёнушки из «Морозко». — Не знаю, угадал ли с размером…

— С фасоном точно не угадал, — проворчала я, одной рукой придерживая одеяло на груди, а второй отодвигая Кира от шкафа.

— А нельзя ли мне вот эту синенькую рубашечку и джинсы какие-нибудь примерно моего размерчика?

— А ты не обнаглела, часом? Во-первых, у нас так не одеваются. А во-вторых, это тебе не магазин готового платья.

Кир потянул на себя свою рубашку, одновременно пытаясь всучить мне сарафан. Но из моих цепких лапок еще никто так просто не вырывался.

— Ой, я тебя умоляю! — рубашка была гладкая, шелковая и просто просилась мне на плечи. — У тебя есть целый большой замок и нет одних маленьких джинсов? Тебе жалко, что ли?

От удивления красавчик выпустил предмет нашего спора из рук и растерянно спросил:

— Откуда ты знаешь про замок?

— Ну, я же тебя все-таки придумала… Кому же еще другому знать про замок, если не автору произведения?..

Кир от моей наглости сначала остолбенел слегка, а потом недовольно нахмурился:

— Мне совсем не нравится, что ты не хочешь мне рассказать про это твое «Я же тебя придумала»… Может, все-таки озвучишь сразу все, что ты обо мне знаешь?

— Помимо «красив, богат и не женат»?

— Помимо.

— Тут я не совсем определилась, — я вытащила из шкафа смешные панталоны, больше всего похожие на простые велосипедки с китайского базара, и задумчиво посмотрела на Кира, прикидывая, как бы он в этом смотрелся, если бы решился надеть.

— Это для спортзала, — проворчал он и отобрал у меня лосины. — Что значит, не определилась?

— Ну, я как бы немного сомневалась между дипломатом, послом и секретным агентом…

Кир выжидающе смотрел на меня и недовольно молчал.

— Больше ничего! — честно призналась я и попыталась стащить приглянувшиеся лосины. Но лимит моего везения на сегодня, видимо, был исчерпан, потому что спереть штаны мне не позволили. Мало того, окинули обнаглевшую меня неласковым взглядом и хмуро произнесли:

— Хватит. Бери сарафан. Ванная там, — жест в сторону небольшой двери. — Иди, переодевайся.

— А то что?

— А то я сейчас отберу и сарафан, и рубашку, и это смешное одеялко, в которое ты так наивно кутаешься, разложу тебя на своей кровати и покажу, что я там обычно делаю с разными голыми обнаглевшими сказочницами!

Я молча схватила сарафан и даже не бегом, я пулей бросилась в указанном направлении, ни на секунду не устыдившись своего малодушного побега. И уже в ванной облегченно выдохнула, погрозила закрытой двери кулаком и недовольно уставилась на предоставленную одежду.

— И нижнего белья никакого, — пробурчала я. — Как-то это не комильфо без трусов по замкам шастать…

С размерчиком Кир точно не угадал. Я убедилась в этом, когда закончила умываться, и таки примерила сарафан. Он обтягивал всё… ну, все, что можно было обтянуть так плотно, что мои довольно средние формы в этом в высшей степени скромном наряде выглядели просто неприлично.

Я снова завернулась в одеяло, на этот раз поверх сарафана, и вышла из ванной.

В замке довольно тепло, — ехидно заметил Кир. — Ты легко можешь обойтись и без… плаща… Или у вас так модно?

— Я в ЭТОМ без одеяла никуда не пойду!

— Поспорим? — Кир выгнул бровь.

— Я серьезно, — я двумя руками вцепилась в одеяло. — Этот сарафан… он неприличный!!!

— Что ты сочиняешь?! Нормальный сарафан. Я вчера у сестры взял. Моя сестра не носит неприличных вещей…

Кир все-таки отобрал у меня одеяло и молча уставился на мои… короче, чуть ниже шеи уставился, наглец.

— … но, да… — немного осипшим голосом продолжил он. — Пожалуй, ты в этом никуда не пойдешь.

Он достал из шкафа ту самую синюю шелковую рубашку, натянул мне на плечи и нагло разгладил складки на груди, за что немедленно получил по рукам.

Я подошла к зеркалу и чуть не заплакала. Большая мужская рубашка поверх классического народного сарафана смотрелась ужасающе.

— Я теперь на пугало похожа!.. Давай я, может, лучше халат твой одену, а?

— Ну, не расстраивайся… — в зеркале отражение Кира заинтересованно пялилось на мою пятую точку, и я, щелкнув перед носом красавчика пальцами, демонстративно одернула рубашку. — По-моему, все очень… интересно…

— Интересно?!

— Ну, в одной цветовой гамме…

Мой бешеный взгляд.

— Ладно, — он все-таки сдался. — Я сейчас распоряжусь насчет чего-нибудь менее… хм… насчет чего-нибудь более… другого. А ты пока сядешь вот сюда на кроватку и будешь хорошей девочкой. А это значит: не вставать, не шпионить, к окну не подходить. Ни в коем случае!

Вот ведь! Стоит тут, тирана из себя изображает!

— А дышать мне можно?

На мое язвительное замечание Кир с готовностью ответил:

— Дышать можно. А вот злить меня не рекомендуется!.. — мое фырканье снова было оставлено без внимания. — И я тебя одну больше не оставлю, не надейся, мало ли, какой тебе дракон снова привидится…

Кир открыл дверь и впустил в спальню огромного, нет, реально огромного тигра. Я завизжала и с ногами взлетела на кровать.

— Ты просто радуешь меня своей исполнительностью, — нахал ухмыльнулся, а тигр оскалился.

— Он не кусается? — опасливо спросила я, и они реально заржали. Оба. И смеющийся тигр — это, я вам скажу, пугающее зрелище. Я, наверное, побледнела, потому что Кир бросился ко мне, схватил за руки и, пристально глядя в глаза, сообщил:

— И в обморок падать я тебе тоже не разрешаю… Он не кусается, не бойся, — тигр недовольно заворчал за спиной Кира, но тот на него даже не глянул и продолжил, по-прежнему глядя на меня:

— Его зовут Слай… Он ничего тебе не сделает. Он просто посидит возле кровати.

— Он у тебя что, вместо домашнего котика?

Кир хмыкнул, а Слай презрительно оскалился.

— Типа того…

— Фуууу… — я тяжело выдохнула и села на кровати подальше от хищника. — Тогда ладно…

Я сняла рубашку красавчика и осталась в одном сарафане — ну, что делать, моё чувство прекрасного просто вопило от возмущения из — за смешения стилей — а Кир проворчал что-то недовольно и повторил зачем-то еще раз:

— Значит так, он не кусается, не пялится на тебя и просто сидит тихонечко возле кровати, — и на тигра злобно так посмотрел… а тигр зевнул и разлегся на полу.

— Я и с первого раза все прекрасно поняла, — я нервно повела плечом, а Кир сердито поджал губы и, наконец, вышел.

Тигр Слай меня почему-то совершенно не пугал. Нет, он, конечно, был ужасный, как и положено настоящему тигру, но я вопреки всему была совершенно уверена, что он не сделает мне ничего плохого. Я разлеглась на кровати, подперла рукой голову и задумалась. Ситуация, в которой я оказалась, скажем прямо, нестандартная. И думать, в первую очередь, надо о том, как я тут оказалась. Моё разбушевавшееся воображение предлагало два варианта. Это если, конечно, отбросить вариант с вероятным моим сумасшествием. Уж его-то признавать мне хотелось в последнюю очередь.

Первый. Банда работорговцев пустила в мою квартиру усыпляющий газ. И пока я была без сознания, они пробрались в мою спальню и похитили меня. Потом украли мою пижаму и продали меня Киру. Или Кир сам украл мою пижаму. Извращенец несчастный! Или Кир тут вообще главный мафиози… Или он тут, что даже еще интереснее, не при чем, а злобные якудза хотели его подставить, подбросив ему мое бездыханное… ну, не совсем бездыханное, но зато точно бесчувственное тело… Правда под любой из вариантов этой версии никак не подходила моя беготня туда-сюда из моей спальни в кровать придуманного мною красавчика. Но я ведь упрямая, и придумать всему реальное объяснение — это дело нескольких минут.

Второй вариант — это телепортация и попаданство. Про попаданство мною было тайно перечитано сто миллиардов книжек. Почему тайно? Да потому что такой солидный переводчик как я читает только серьезную литературу. Такому важному переводчику, по статусу не положено читать бульварные романы и женское чтиво. Так что о попаданстве я знала все. Особенно хорошо тот пункт, в котором говорится о нереальности всех этих историй. И все равно фантастическая версия моего непонятного положения казалось какой-то более реальной что ли… Ну, это если откинуть вариант с сумасшествием, опять-таки. Потому что голый красавчик, сказочный замок, огромный дракон и улыбающийся тигр лучше всего укладывались именно в тот вариант действительности, где не было разных работорговцев и попаданок с прекрасными принцами, а была одна банальная шизофрения.

Кир вернулся подозрительно быстро. И первым делом выгнал Слая из спальни. Эх, а я как раз уже почти набралась храбрости погладить прекрасного хищника. Когда еще случай подвернется? Ручные тигры, знаете ли, на дороге не валяются. Но спросить у красавчика о том, буду ли я удостоена счастья лицезреть его опасного питомца в будущем, я не успела, потому что после короткого стука дверь в спальню распахнулась, и в комнату вошло, я бы даже сказала, вплыло… странное существо. Метра два ростом, с широкими плечами, с необъятным животом, с высоченной прической, вместе с которой сия тварь божья достигала, пожалуй, двух с половиной метров. Одета вся эта красота была в бирюзовое платье, густо усеянное серебряными звездами, с лифа же, за которым скрывалась грудь невиданных размеров, щербато ухмылялась золотая луна. Я пискнула, попятилась и чуть не упала, споткнувшись о ковер, но красавчик успел прийти на помощь, подхватив меня под локоть.

— Не бледнеть и в обморок не падать, — Кир раздраженно дернул бровью. — Что ты нервная-то такая!?

— Я нет… Я ничего… Слушай, — я встала на цыпочки и чуть слышно прошептала ему прямо в ухо. — Это мальчик или девочка?..

Кир хрюкнул и, с трудом сдерживая смех, представил мне вошедшего. Вошедшую?

— Это Тамма. ОНА, — бессовестный выделил местоимение интонацией и весело посмотрел на меня, — самая близкая подруга, наперсница, швея и стилист моей сестры.

— Стилист? — я с опаской рассматривала подмигивающие звезды и луну.

— А это Мира, — Кир сделал вид, что не услышал моего испуга, — она моя… гостья.

Я почти не заметила паузы, которую он сделал, представляя меня, потому что в этот момент пыталась бороться с паникой. Боги, мне категорически не идет люрекс и парча! Я повешусь, если она оденет меня во что-то блестящее…

Тамма, к счастью, моих мыслей не слышала. Она искренне улыбнулась мне, а я еле выдавила в ответ жалкую ухмылку, завороженная блеском ее золотых зубов.

— Я счастлива, моя милая, — вежливым басом сообщила женщина, и я заметила, что рот моей новой знакомой изобилует не только золотом, но и стразами. — Мы сейчас выгоним этого нехорошего мальчишку вон и быстро подберем тебе что-то подходящее… Это же надо было додуматься предложить такой славной деточке этот отвратительный сарафан!

— Кристине ты говорила, что это прекрасный сарафан! — искренне возмутился Кир.

Тамма на это закатила глаза и жестом велела ему убираться.

— Я буду за дверью, — проворчал он, хмуро глядя на наперсницу своей сестры. — К окну не подходить! — это уже мне.

И я не выдержала и показала ему язык, чем страшно развеселила своего удивительного стилиста. Она вообще оказалась очень смешливой и чудовищно милой болтушкой. И весьма настойчивой. И исполнительной. Потому что к приказу Кира одеть меня прилично, она отнеслась со всей серьёзностью. И уже через двадцать минут я с удовольствием рассматривала себя в высоком, в человеческий рост, зеркале.

Тамма для меня выбрала темно-синюю рубашку и в тон ей длинную юбку в пол с двумя разрезами спереди, которые весьма интригующе разлетались при ходьбе, открывая взору мои обтянутые серебряными чулками ножки, обутые, кстати, в туфли, совершенно хрустальные по виду. Ну, и мои волосы она оперативно собрала в высокий хвост, перехватив его синей и серебряной лентой. Увы, уговорить Тамму отказаться от блестящего мотива в моей одежде полностью не удалось. Но, не смотря на это, я была страшно довольна своим видом и чудовищно признательна этой удивительной женщине. Я прямо путешествую по сказкам сегодня: от Алёнушки до Золушки, как оказалось, всего один шаг.

Тамма довольно прищелкнула языком, блеснула своими невероятными зубами и позвала Кира. Тот одобряюще на меня глянул, затем, даже не поблагодарив, выпроводил мою помощницу вон.

— А «спасибо» сказать не надо? — я бросила на мужчину недовольный взгляд, а он нагло улыбнулся:

— Ой, мне не трудно было… Расти большая…

— Я про Тамму вообще-то.

— Я догадался… Не волнуйся по этому поводу. Как она тебе вообще?

— Тамма? — я внимательно посмотрела на Кира, размышляя, насколько искренней можно быть в своем ответе. — Если честно, то она меня пугает.

— Это из-за ее необычных размеров? — он улыбнулся.

— И это тоже, — согласилась я, — но гораздо больше меня смущает тот факт, что у нее во рту размещается целый золотовалютный резерв одной маленькой страны… Не смейся! Это золото и стразы нагоняют на меня ужас.

— Только Тамме про стразы не говори ни слова! Она сочтет это оскорблением! — смеясь, заявил красавчик. — Это самые настоящие бриллианты, можешь мне верить, я их ей лично вручал.

— Ох, ты ж… Теперь я просто боюсь находиться с ней в одной комнате…

Кир только хмыкнул, посмотрел на меня задумчиво и сообщил:

— Не хочется вот так обрывать твое веселье, но я должен проводить тебя к королю.

Я внутренне похолодела. К королю? Боги! Только короля мне не хватало!

— К королю? А почему вдруг к королю? Зачем нам король? То есть…

— Так надо. Я не мог не сказать ему о тебе. И теперь он хочет тебя видеть. Не бойся. Там ты правдиво отвечаешь на вопросы. Правдиво. Это понятно? Пожалуйста, не пытайся врать…

Я кивнула. Конечно, понятно. Что мне, жить надоело, что ли, чтобы королю врать?

— И ни слова не говоришь о том, что ты… хм… меня придумала.

— А если спросят?

Кир улыбнулся:

— Как ты себе это представляешь?.. Думаешь, кому — то в голову может прийти такая ерунда?

Я только пожала плечами.

— Не знаю… Мало ли что… Боязно…

— Не бойся, — Кир взял меня за руку и повел к выходу.

— Подожди… Я не поняла… Ты что, разобрался в том, что происходит? У меня неприятности?

— Да и нет… Почти разобрался, и нет у тебя никаких неприятностей, кажется… Слушай, к королю как-то не принято опаздывать. Давай, я потом тебе все расскажу.

— Свинство какое, — надулась я. — Я тут выискиваю в себе симптомы шизофрении, голову всю сломала в поисках ответа, а ты…

— Мира, опаздываем… — перебил меня Кир и распахнул и передо мной двери.

Не скажу, что обещание Кира объяснить мне все позже, каким-то образом упорядочило мои мысли. Откровенно говоря, хаос в моей голове теперь был просто невообразимым. Мысли складывались в догадки, множились на странности и делились на ужас перед предстоящим визитом к королю. А в сумме получалась совершенно неадекватная я. Мира Кацура собственной персоной.

— Кир, а вот…

Он заставил меня замолчать, прижав указательный палец к своим губам. Я вопросительно подняла брови.

— Все разговоры только в моей спальне, — едва слышным шепотом пояснил мужчина, а я рассерженно потерла уши, которые просто полыхнули огнем после его слов. Досада! Что ж я краснею все время рядом с ним!

Мысли о невозможном красавце были назойливы как сентябрьская муха ранним деревенским утром, и я прихлопнула их одним гневным ударом, сосредоточившись на интерьере замка. Ну, как на интерьере? Правильнее будет сказать на особенностях кладки и фресках. Потому что кроме них в коридорах, по которым вел меня Кир, не было больше ничего. Стены замка поражали мое воображение своей мрачностью и пустотой. Каменные и холодные. И еще тут жили ледяные сквозняки.

А ведь снаружи, кажется, было солнечное лето. Почему же здесь так невыносимо холодно? Мой костюм Золушки совершенно не рассчитан на этот климат! И пальцы на ногах мерзнут, и зубы выбивают похоронный марш. Я так воспаление легких заработаю. Когда я, наконец, чихнула, и моё оглушительное в пустых коридорах 'апчхи' вернулось ко мне, отразившись сто раз от холодных стен, Кир, наконец, соизволил выйти из состояния сосредоточенной хмурости и удивленно посмотрел на меня.

— Замерзла?

Я хотела съязвить что-то в стиле «тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная», или, может, «про однажды в студеную зимнюю пору», или про что-то другое, но вместо этого еще раз чихнула.

— Замерзла, — констатировал факт Кир. А потом положил свои руки мне на плечи и, прикрыв глаза, медленно погладил темно-синий шелк моей рубашки. Ну, и меня вместе с ним, конечно. Его ладони пылали. Я даже сквозь одежду ощущала, что он невероятно горячий.

— Ты здоров? — прошептала я спустя секунду, когда мои голосовые связки вспомнили, что они умеют разговаривать.

— Ммм, да.

— А, по-моему, у тебя температура… Все-таки в ваших замках жутко холодно и…

И я забыла, что хотела сказать, потому что он взглянул на меня, и я поняла: иногда зелень может обжигать. И мысль о его невероятных изумрудных глазах бильярдным шаром гулко прокатилась по моим стремительно тупеющим мозгам. Я чувствовала его горячие руки на своей талии, а от взгляда губам стало щекотно. Кир наклонился ко мне медленно, и мое сердце сладко и недоверчиво ёкнуло и громко застучало прямо в ямочке между ключицами, а он, почти прижавшись ртом к моему уху, спросил:

— Согрелась немножко?

— А? — я ошарашенно уставилась на него, а он расплылся в медленной довольной улыбке и снова скользнул ладонями с моей талии по рукам и на плечи, указательным пальцем нарисовал черту от ключицы до пылающего уха и отступил на шаг. А я, как сомнамбула, едва не шагнула следом за ним на дрожащих ногах.

Но не шагнула, а только простонала мысленно и скрипнула зубами.

— Согрелась, — голос был хриплый и совершенно точно не мой.

Кир кивнул и пропустил меня вперед, открыв не замеченную мною ранее дверь.

Маленькая комната за дверью была залита солнечным светом и совершенно утопала в цветах. Хризантемы, розы, герберы, лилии, подсолнухи и ромашки — у меня даже в глазах зарябило. И приторно-сладкий цветочный аромат… Мне сразу стало дурно, потому что вспомнились голодные студенческие годы, когда я между парами и редкими переводами подрабатывала в цветочном магазине на Немиге. Старой зарплате моей и хозяйке магазина вместе с ней сейчас где-то хорошо икнулось а, мои глаза заслезились, сработало подсознание и зверски захотелось есть…

Тем более что прямо по курсу был немаленький такой столик, густо заставленный тарелками со всевозможными сладостями. Я успела заметить эклеры, буше, картошку — ммм, сто лет картошку не ела — один среднего размера тортик с орехами, а потом голодным взглядом наткнулась на грузного мужчину, восседающего во главе стола.

Если бы драматург Островский искал актера для любой из своих пьес, то он заангажировал бы этого колоритного типа в ту же секунду, как увидел, зуб даю! Ибо он был солиден и толст, в оранжевой атласной рубашке навыпуск и черной кожаной жилетке. Волосы подстрижены в кружок и гладко причесаны. И бакенбарды густые и пышные. Я от них глаз оторвать не могла и, кажется, даже рот открыла от восторга, но Кир весьма неделикатно ткнул меня пальцем в бок и поклонился.

Ого! Этот живописный дядька, что, получается, и есть их королевское величество. А я тут на него глазею, как баран на новые ворота… Я торопливо изобразила реверанс, и венценосный толстяк растянул блестящие жирные губы в благожелательной улыбке.

— Так это и есть твоя таинственная гостья?

— Да, ваше величество, — Кир кивнул, а я еще раз присела.

— Ну, рассказывай, — и он уставился на меня.

Я слегка струхнула, потому что глаза у него были, мягко говоря, пугающие: черные, холодные и мертвые, как у жуткого японского мальчика из какого-то давнего ужастика.

— Я на самом деле не совсем понимаю, что произошло, ваше величество… Я вечером заснула у себя дома, а утром проснулась вот у него, — кивок на Кира.

— А потом куда пропала?

— Да я в обморок упала, а не пропала, — пробормотала я, а Кир что-то промычал сдавленно за моей спиной, и я удивленно на него посмотрела.

— Она мышки испугалась, ваше величество, — совершенно неожиданно соврал мой вымышленный персонаж и попытался взглядом послать мне какую-то мысль.

Король кивнул, а я решила продолжить, но Кир меня еще раз перебил и закончил вместо меня и совершенно не то, что я собиралась произнести:

— Я потом нашел ее по зеркальному отражению. И уже утром вернул назад.

Все интереснее и интереснее. А вот пятнадцать минут назад у себя в спальне, про правду и только правду, кто говорил? Молчу и только глазами хлопаю, а Кир шлет яростные флюиды. Тяжело вздыхаю и перевожу взгляд с короля на окно за его спиной.

Перевожу взгляд и каменею, застываю молчаливым изваянием и, кажется, даже забываю вдохнуть. Потому что в окно снаружи смотрит черный дракон. На его морде широкая золотая полоса, шипы и глаза. Не черные, как мне вчера — вчера? Это только вчера было? — показалось, а изумрудные, точно такие же, как у…

Не успеваю додумать, потому что король тянется за какой-то пироженкой, я бросаю на Кира испуганный взгляд, а тот только палец к губам прижимает. И взгляд бешеный. И кулаком дракону грозит. Кулаком. ДРАКОНУ!! У меня от удивления, наверное, глаза в два раза увеличились, потому что их величество, отведав сладенького, поймали мой безумный взгляд, уставились на искрящегося весельем ящера и поинтересовались:

— Куда ты смотришь?

Он издевается? Не похоже…

— В окно.

— И что там?

Не издевается. Неужели не видит? Все-таки шизофрения?

— Лето, — я пожала плечами, — птички летают.

Король встал и, не отрывая от меня подозрительного взгляда, прошел к окну.

— Птички?

Он сейчас стоял прямо напротив дракона. И он его не видел.

— Ну, ладно, пусть… — их величество отвернулись от окна и обратили свое внимание на мою скромную персону, а я услышала, как Кир за моей спиной шумно вздохнул. Убью его! Что здесь происходит?

— Ну, что же, раз Кир тебе уже все объяснил, — я возмущенно открыла рот, и сразу получила еще один толчок в спину, — можешь приступать к свои обязанностям…

Обязанностям?

— От своего права, как я понимаю, ты не собираешься отказываться? — это уже Киру.

— Я пока еще в своем уме.

— И даже в пользу короля?

О чем они говорят? Чувствую, что левый глаз начинает нервно дергаться. А их величество липко посмотрели на мою шелковую рубашечку, и я трусливо подумала об оставленном в спальне Кира одеяле. Хотя от такого взгляда за одеялком-то не спрячешься…

Кир ничего не ответил и только голову упрямо наклонил и добавил:

— Полагаю, уже поздно что-то менять.

— Даже так? — король заложил руки за спину, отчего его живот основательно выдвинулся вперед. — Ну, что ж, кто я такой, чтобы спорить с традициями. Договор предков — это мило, но озаботься, прошу, соблюдением всех обычаев. И про браслеты не забудь. — В первую очередь.

— И вопрос проживания…

— Я уже распорядился перенести мои вещи в семейное крыло замка. Кристина в совершеннейшем восторге.

Король жевал губы и смотрел на нас недовольно. А мне, откровенно говоря, было плевать на его недовольство. Я просто кипела от негодования. Что здесь происходит?! Чувствую себя трехлеткой, присутствующей на семейном совете.

— Свободны! — король неожиданно махнул рукой и отвернулся. А Кир схватил меня в охапку и едва ли не бегом выскочил из цветочно-кондитерской комнаты.

Глава третья, в которой находятся ответы

То-то, у меня такое ощущение, что мы больше не в Канзасе…

Дороти «Волшебник страны Оз»

Библиотека выглядела как воплощение всех моих мечтаний и даже больше. Светлая, огромная, с широкими подоконниками, мягкими креслами и камином. И стеллажами, уходящими бесконечными лестницами к потолку, бездонному, как небо. И полками, плотно уставленными пузатыми томиками. И пахло типографской краской, бумагой и пылью — библиотекой.

Я пряталась за тяжелой шторой на одном из подоконников. В теории, я скрывалась от Кира, потому что злость на него была сильнее меня. Потому что очень хотелось его ударить. И заплакать яростными и безысходными слезами. В теории вина Кира передо мной была бесспорной и очевидной. На практике же получалось, что спрятаться от себя невозможно, а злиться на него у меня нет причин. И все случившееся произошло вообще без чьего-либо вмешательства. Стечение обстоятельств. Судьба.

Кир пытался убедить меня в том, что все замечательно, что мне невероятно повезло, а я чувствовала, что попала в ловушку.

Он стоял за шторой и молчал. И я слышала, как он переминается с ноги на ногу, но выбираться не собиралась.

— Мира… — в сотый, наверное, раз позвал он, а я в сотый же раз промолчала.

— Ну, правда, сказочница, хватит прятаться. Я виноват только в том, что забыл предупредить тебя про дракона. Я извинился же…

Извинился он.

— Прости, сказочница, но ты была вся розовая, и голая, и в моей постели, и так забавно смущалась, и у меня отказали мозги…

Возможно, он считает это извинением, я — нет. Молчу, потому что не знаю, что на это ответить.

— Меня можно понять, — объясняет Кир, не замечая моего недовольства, — я настолько привык к тому, что кроме меня дракона почти никто не видит, что уже и забыл о том, что существуют люди, подобные тебе.

Даже не верится, что всего несколько часов назад я жила обычной жизнью примитивной переводчицы в одном из бесконечного множества миров. То есть вчера я об этом бесконечном множестве знала только в теории фэнтезийной литературы. То, что было сказкой вчера, сегодня оказалось реальностью. И все мои фантазии, вранье мое бесконечное, как выяснилось, не от богатого воображения и плохого воспитания, а в силу моих природных особенностей. Потому что я сказочница, блин.

— Мира…

— Уйди.

После аудиенции у короля Кир-таки снизошел до объяснений и ответов на мои вопросы. Он снисходительно улыбался и пожимал плечами:

— Ну, конечно, ты меня не выдумала, — вещал он. — Просто ты меня увидела. Это одна из уникальных способностей сказочниц. Вы умеете видеть сквозь границы миров, все, что вы рассказываете — не вымысел, а другая правда, поэтому вам и верят всегда… почти всегда, — и улыбнулся нагло. — А еще вы умеете открывать двери между реальностями. Не всегда. Изредка, когда миры оказываются соседними, или стены между ними слишком тонки, или вам удается проникнуть в мир не через дверь, а через окно, через каминную трубу или черный ход… Ты увидела меня и попала в мой мир. Я не знаю, как это происходит, почему из всего множества миров твое подсознание выбрало этот. Ты могла увидеть эльфов, гномов, орков или вампиров… Или мир, где сказочниц сжигают на костре. Или мир, где и в помине никто не слышал о других реальностях. Понимаешь, путешествовать между мирами — это просто, как выйти на прогулку перед обедом. Просто открываешь дверь, делаешь шаг — и все. Но это возможно только при наличии этой самой двери. Когда же ее нет, остается только биться головой о стену. Стен нет только для драконов. Для них, на самом деле, и множества миров тоже нет, а есть один, но бесконечно множественный, они живут во всех мирах одновременно и сразу. Ты поймешь. Ты научишься. Просто твой мир оказался одним из не открытых, — утешал меня Кир. — Ты первооткрыватель. Первооткрывателям всегда и во все времена приходилось несладко. Я понимаю, это сложно, тебе теперь заново надо переписывать свои мироощущения. Просто прими на веру. Это случилось.

Кир уговаривал меня вылезти из-за шторы, а я думала не о том, что он рассказывал о других мирах, не о реальностях гномов, эльфов и оборотней. И не о том, что он обещал мне путешествие в сказку и миллиард захватывающих открытий.

— Как я вернусь домой? — спросила я, остановив его поток совсем уж нереальных обещаний.

И Кир поджал губы и отвел глаза.

— Никак.

— В смысле? Ты же сказал, что я сделала дверь между моим и твоим миром. И что теперь мне просто надо научиться эти двери открывать.

— Понимаешь, миров такое множество, а сказочниц, которые умеют создавать двери так мало… Я могу пройти в любую дверь, если она есть в любом из миров… Но я не смогу сделать ничего. Если окажусь в тупике… Некоторые двери ломаются и закрываются навсегда… Мира, я не могу отпустить тебя домой. Не сейчас, когда… — он тряхнул головой и тяжело вздохнул. — Сейчас у тебя бы и не вышло… Я мог бы сказать, что отпущу тебя потом, когда ты всему научишься, но это было бы неправдой…

На его лице была бесконечная грусть. И сочувствие. И понимание. А мне казалось, что все это ерунда какая-то. Что значит, никогда? Никогда — это сколько? День, три, неделя? Месяц? Никогда — это значит навеки? Мне не нравится это слово, я хочу вычеркнуть его из своего лексикона.

— И никто не должен знать о том, что ты это умеешь делать. Ты даже не представляешь себе, как это опасно… Это… Поэтому нельзя было говорить королю про дракона. Особенно королю.

Он говорил что-то еще об опасностях и множестве миров, а я смотрела в его красивое лицо и думала про Ирку Киселеву, про то, что мне к понедельнику перевод надо доделать, что дома на столе лежит вызов на почту за посылкой с новыми словарями. И про Кая, конечно, подумалось тоже, уже совсем безнадежно. А потом глаза стали жечь несчастные слезы, и я спряталась от Кира на подоконнике.

— Мира…

— Уйди.

— Ты не можешь сидеть здесь все время.

— А ты не можешь указывать мне, что я могу… — плотину прорвало. Текло из глаз и из носа, и дышать тихо уже не получалось, а только всхлипывать, поскуливая слегка. И сама себе я казалась ужасно жалкой, и невезучей, и одинокой…

— Пожалуйста!

Кир отдернул штору. Я отворачивалась от него, от рук его отбивалась, я спрятала лицо в ладонях и мелко-мелко дрожала.

— Не плачь, ну пожалуйста… Ну, я не знаю… Смотри, у тебя нос совсем красный стал. Черт! Не плачь так… Неужели все так… ужасно?

Я всхлипнула и зловредно вытерла нос о его белую рубашку.

— Я просто хочу, чтобы этого не было. И домой хочу.

— Я понимаю, — Кир гладил меня по волосам, смотрел сочувственно и беспомощно, и чудовищно злил меня этим своим взглядом. — Однако сейчас все равно ничего не получится… В любом случае, ты просто не умеешь открывать двери. Пока.

— Пока не умею, — согласилась я. — Но ведь как-то я вернулась домой в прошлый раз.

— У меня нет этому объяснения, — насупился Кир.

— И потом, когда я научусь…

— Когда ты научишься, — он перебил, зажав мне рот рукой, — у тебя, возможно, появится повод для слез, потому что я не собираюсь тебя отпускать. А возможно — нет. Может быть, ты не захочешь уходить. Может, мой мир сможет стать для тебя домом. Но сейчас у тебя совершенно точно нет никаких причин так убиваться!

Я посмотрела на него зло и дернула головой, вырываясь.

— Отпусти, рабовладелец!

Лапает еще меня! Узурпатор!

— Мира!

— Допустим, ты прав. Допустим, я не смогу вернуться домой сегодня. Но я клянусь тебе, — я воинственно потрясла указательным пальцем перед идеальным носом, — когда я научусь, ни ты, ни твой дракон идиотский, ни кто-либо другой не сможет меня удержать! Я просто открою дверь и уйду!

— Договорились, — он довольно кивнул и улыбнулся. Не поверил мне ни на секунду, сволочь. — Теперь мы можем идти знакомиться с моей сестрой?

— Нет. Теперь ты расскажешь мне про этот… как его? Черт! Про договор предков.

— О, тут-то совершенно нечего рассказывать, — он подталкивал меня в сторону выхода и отводил глаза. — Так, всякая официальная ерунда… Мы же не сказали королю о том, что ты создала дверь между своей реальностью и нашей. Поэтому он думает, что ты провалилась в одну из уже существующих. Так случается иногда с людьми, обладающими потенциальным запасом энергии… Ну, и ты теперь мой штатный поисковик… Тебе, кстати, и зарплата причитается…

Я смотрела на него, подозрительно прищурившись:

— А браслеты?

— Это… это как пропуск, чтобы ты могла свободно ходить по замку.

— А моя пижама?

Кир остановился и недоуменно посмотрел на меня.

— Какая пижама?

— Даже две. Старая — голубая и новая — зеленая с черными бретельками. Куда они пропали?

— Ты серьезно? — Кир двумя пальцами сжал переносицу. — Сейчас ты хочешь узнать про пижаму?

Выразительно двигаю бровями, смотрю на него и молчу. Вздыхает.

— Это логично. Пока ты можешь пронести сквозь двери только себя. Все остальное потерялось где-то по дороге.

— Потерялось по дороге!? То есть где-то есть страна потерянных пижам, что ли?

— Тебе виднее, — рассмеялся он, — ты же у нас сказочница.

Тоже мне, шутник… Веселится, а я не понимаю ничего, между прочим. Это ему все знакомо и понятно, как таблица умножения, а для меня все эти азы и аксиомы — темный лес.

— Ладно, — смотрю на него хмуро и требую конкретности, — а почему тогда халат твой не пропал, когда я домой вернулась?

— Просто энергии на возвращение тратится в разы меньше. Вот одежда и осталась.

Я сделала вид, что все поняла, хотя, на самом-то деле, ничего не ясно. И обидно даже. Вот он вздыхает, раздражается, за переносицу хватается, очи свои ясные закатывает. И терпения никакого. А у меня, между прочим, только что вся жизнь к чертям полетела.

— А вот…

— Мира! — Кир картинно закатил глаза, чем заставил меня грустно улыбнуться. — Ты всему научишься, обещаю, но не сразу же, не в один день! Пойдем уже, а? Я хочу тебя с сестрой познакомить, Тамма тебя ждет, опять-таки…

И я послушно двинулась за ним следом, мысленно сравнивая список полученных ответов с изначальным перечнем вопросов. И уже когда Кир открывал передо мной двери в покои своей сестры, я вдруг вспомнила:

— Стой!

Кир обреченно вздохнул, невыносимый человек…

— Ну, что опять?

— А что вы там про переезд в семейное крыло вещали?

— Нет, тебе все-таки надо знать все и немедленно… — проворчал он недовольно. — Это… Ты теперь работаешь на меня, так?

Киваю.

— Я тебя должен жильем обеспечить?

— Ну…

— Здесь живет Кристина, и мне будет удобнее, если ты тоже будешь жить тут.

— Ладно, — я отказывалась сдаваться. — А ты-то сюда зачем переезжаешь. Знаешь, если это из-за меня, то я категорически отказываюсь от всего… И, слушай, давай ты не будешь ничего менять, а просто вернешь меня домой, а? Ты же умеешь открывать двери, ведь так.

Кир криво ухмыльнулся и беспардонно втолкнул меня в комнату:

— Хорошая попытка, но нет. Я не стану возвращать тебя домой… И я даже рад, что приходится все менять. Моя сестра несовершеннолетняя, ей, по нашим законам, позволительно жить с гувернанткой, чем я без зазрения совести пользовался. Она, конечно, давно просит, чтобы я переехал сюда, но мне не очень хотелось жить с ребенком под одной крышей… Мира, женщина в нашем мире не может жить одна, если она не гулящая. Только в доме отца, брата или мужа, понимаешь?.. Ну, или еще она может жить в доме человека, который дает ей работу. И было бы абсолютно неприлично, если бы ты жила в той части замка, где обитают одинокие мужчины…

— Шовинисты! — я широко шагнула в комнату. Так устала, что даже возмущаться и злиться на него нет сил.

— Давай, знакомь меня с сестрой и убирайся. Как-то мне совсем не хочется тебя видеть после всего.

— Опять злишься… И абсолютно зря.

— Да я с четырнадцати лет одна живу! Я взрослая, самодостаточная, успешная, уверенная в себе женщина! Я привыкла жить по другим правилам и законам. Я все всегда решаю сама. Я знаю, как для меня лучше! А ты на меня сейчас чадру оденешь и на цепь посадишь?

— Ну, почему ты так утрируешь? Никто не станет тебя на цепь сажать…

— Ага, только вместо кандалов браслетики нацепят…

Он только зубами скрипнул и вздохнул. Помолчал секунду и примирительным тоном произнес:

— Но ведь проще, когда не надо все решать самой…

— Мне не надо как проще! — он на самом деле не понимает меня или не слышит просто? — Ты… ты, знаешь кто? Рабовладелец! Вот.

И отвернулась. И не сказала ему больше ни слова. И даже не смотрела в его сторону, когда он меня с сестрой знакомил. А потом пришла Тамма и выгнала его вон, к моей великой радости.

Кристина оказалась милой девочкой семнадцати лет. Подвижная, улыбчивая, зеленоглазая и совершенно очаровательная. Мы с ней подружились как-то сразу. Она-то не вздыхала тяжело и не закатывала глаза, когда я о чем — то спрашивала. Она отвечала радостно, дополняя информацию о своем мире забавными подробностями. Ну, и Тамма, конечно, тоже внесла несколько штрихов, помогая мне нарисовать общую картину мироздания.

— Кир — бестолочь, — вещала она, подбивая подол моей юбки. — Намудрит, запутает… И терпения у него нет никакого. И такта… А вообще, он хороший мальчик, ты меня не слушай. Они с Крис после войны вдвоем остались. И ничего, смотри, большим человеком стал, Главный Королевский Артефактор…

— А Артефактор — это кто? Тот, кто артефакты делает? — перебила я.

— Не делает, — Тамма покачала головой. — Ищет. Кир маг неслабый, но на то, чтобы сделать артефакт, силенок у него, пожалуй, не хватит.

— Он маг?! — я аж за сердце схватилась.

— А то! — Крис довольно выпятила подбородок и с гордым видом добавила:

— И я тоже! Смотри, как умею! — она подняла руку, двумя пальцами выхватила из воздуха невидимую нить, а затем дернула на себя. И в то же мгновение произошло два события: распахнулись окна, и Тамма грозно зашипела, награждая Кристину затрещиной.

— Ты что творишь! Вот я брату скажу!

— Прости, — девочка обиженно потирала затылок. — Никто же не видел. А Мире интересно…

— Интересно будет, когда вы в королевские темницы попадете, — недовольно пробурчала Тамма, бросила на меня суровый взгляд и погрозила пальцем:

— И ты у меня смотри, не чуди! Никому не говори о том, что умеешь!

Ой, что я там умею! Наврать с три короба? А тут самый настоящий телекинез! Я завистливо посмотрела на Крис и подумала, что надо обязательно у Кира спросить, что он может делать такого магического.

— Это не шутки, милые мои! И ты, Крис, об этом прекрасно знаешь!

Крис обреченно кивнула и шмыгнула носом.

— Никому не верить, прятаться и молчать! — проговорила Тамма и совершенно нелогично добавила:

— А вообще, Мира, ты не бойся. Кир тебя в обиду не даст, он хороший, хоть и озорник, Крис вырастил. Меня к себе взял. Зубы мне вона какие шикарные купил! — она широко улыбнулась, демонстрируя мне свое богатство, и повторила:

— В обиду не даст и похлопочет.

Я не возражала и только слушала. Кто спорит, приятно, наверное, когда о тебе заботятся. Вот мы с Каем всегда друг за другом приглядывали… Так то Кай, а то чужой человек. Да и не хочу я, чтобы обо мне кто-то хлопотал. Мы и сами с усами. Обойдемся как-нибудь…

Мы перебирали ткани и готовые платья, перекусывали орехами и фруктами, составляли мне гардероб и болтали обо всем. Я даже на некоторое время забыла о своих проблемах и, наверное, была счастлива.

***

А назавтра, прямо с утра мы поссорились с Киром.

Он явился к завтраку, элегантный и безупречный, кивнул Тамме, поцеловал Кристину и улыбнулся мне.

— Ты хорошо отдохнула?

Я все еще немного дулась, но ночь расставила акценты на действительности. И злилась я, конечно, не столько на Кира, сколько на ситуацию в целом. Красавчик, бесспорно, свин и рабовладелец, но ведь я сама свалилась ему на голову, странно было бы, если бы он не воспользовался ситуацией.

Поэтому я просто кивнула и потянулась за булочкой с кунжутом.

— Отлично! — он довольно потер руками и заявил:

— Тогда мы после завтрака идем устраиваться в школу.

— Прости? — мне показалось, или он действительно произнес это ужасное слово на букву «ша»? Боги! Я школу закончила десять лет назад, а она мне до сих пор в кошмарных снах снится. Словно прихожу я на урок физики, а у нас контрольная, а я, само собой, совершенно не готова и вообще уже забыла, что такое эта физика, по сути своей, есть. А Жанна Федоровна смотрит на меня укоризненно и за журналом тянется, чтобы «двойку» поставить, сокрушенно головой кивает и говорит:

— Ай — ай — ай, Кацура, как не стыдно!? «…тела сохраняют состояние покоя или равномерного прямолинейного движения при отсутствии действий на них со стороны…»

После этого я, обычно просыпаюсь в холодном поту и с колотящимся в горле сердцем.

— Ну, ты же хотела всему научиться? — Кир моего непритворного ужаса не замечает и радостно жует. — Там и научишься.

Аппетит пропал. Я оторвала взгляд от булочки и глянула на Крис. А она на брата смотрит ужасными глазами и пальцем у виска крутит.

— Я поговорил с директрисой, — по-прежнему не обращая внимания на всеобщее ледяное безмолвие, — продолжает Кир. — Она согласна. Это самая лучшая школа. Там… А что случилось?

Он, наконец, почувствовал, что происходит что-то странное.

— И в какой ты класс меня определил? — беру нож для масла и устремляю на красавчика хищный взгляд.

— Эээ… Но ты же ничего не умеешь…

— Значит, в первый… А во сколько лет в вашем мире дети в школу идут?

— Мира, не все так ужасно!

— С десяти. И только те, у кого магический потенциал есть, — это Крис подсказывает, лапочка.

— Ну, да, — киваю я. — Все могло бы быть гораздо хуже…

— Мира…

— Я двадцать шесть лет уже Мира, — сорвалась я. — И ты хочешь меня за школьную парту посадить? Рядом с детьми, которые уже в 10 лет больше меня о мире знают? Да, я удавлюсь лучше! Я отравлюсь и вскрою себе вены, но я ни за что не вернусь в школу! Господи, неужели все это мне в наказание всего лишь за вранье? Не так уж много я и врала, чтобы вот так вот со мной…

— Мира, я…

— Я хочу домой, правда. Здесь просто ужасно.

И снова так себя жалко стало. И плакать опять захотелось. Что-то, мне кажется, я окончательно в плаксу превращаюсь. Резво встаю из-за стола и быстрым шагом выхожу из столовой. Что за жизнь?

Кир догнал меня почти сразу и сразу же сообщил:

— Я идиот.

— Спасибо, я догадалась.

— Я не сообразил сразу.

— За идиотами это водится, как правило.

— Прости.

Конечно, ни в какую школу я не пошла. Школа пришла ко мне.

Глава четвертая, в которой я открываю двери

— К чёрту дверь!

— Есть, сэр!

«Остров сокровищ»

В прошлой жизни, наверное, я сделала что-то действительно плохое, на самом деле ужасное. И за это меня боги покарали моим нынешним существованием. Ну, кто бы мог подумать, что в 26 лет я буду вынуждена снова сесть за школьную парту! Нет, конечно, работа переводчика — это одна сплошная учеба изо дня в день, с этим никто не спорит, но, во-первых, это мой выбор. А во-вторых, одно дело — учить и совершенствовать иностранные языки. И совсем другое — история с географией нового мира.

Я. Ненавижу. Историю.

Короли, герцоги, революции, войны, континенты, черепахи, киты, мыльные пузыри и сферы миров. И множество религий. И мифические существа, и просто невероятное количество богов, богинь, демонов и героев. И за каждым из них числилось какое-то чудо, артефакт или … золотое руно, блин! Все смешивалось в моей голове и отказывалось укладываться в систему. И все это мне обязательно нужно было выучить.

— Эти знания помогут тебе выжить, — высокопарно заявлял Кир. Вот никогда не думала, что красивые мужики бывают такими занудами. Почему — то мне всегда казалось, что красавцы должны быть легкими, озорными и хулиганистыми. Но все это не про Кира, нет.

— Все это поможет тебе искать артефакты в бесконечном множестве миров.

— Господи, нельзя хотя бы не повторять это все время!? — я иногда злилась и срывалась на Кире, который устраивал мне каждодневный экзамен по пройденному материалу.

— Что именно?

— Вот это вот твое постоянное «бесконечное множество миров». Бесит!

— А как ты хочешь, чтобы я говорил?

— Никак!

Все смешалось в моей голове. А ведь надо было еще находить силы на занятия магией, как бы глупо это ни звучало. Нет, ну правда, сколько бы раз я не повторила слово «магия» вслух, она все равно оставалось для меня только словом. Фокусом, не более того. Причем фокусом со вкусом зевоты, потому что магии их занудство Кир Первый учили меня самолично. Злились и раздражались при этом, что меня совершенно не трогало.

Ругались мы ежедневно и многократно.

— Ты говорила мне, что ты умная женщина, а ведешь себя, как дура! — орал Кир, когда я абсолютно логично не понимала, чего он от меня хочет.

— Не кричи! — возмущалась я. — Тебе только кажется, что все так просто: «Закрой глаза, расслабься, протяни руку и нащупай край мира!» — передразнивала я, брезгливо скривив губы. — А для меня это предложение не насыщено смыслом!

— Боги! — рычал он, протягивал руку и моментально растворялся в воздухе, возвращаясь через минуту с цветком или яблоком. — Что здесь сложного!? Я даже не прошу тебя найти чертову дверь! Я просто прошу протянуть руку и открыть ее.

И я послушно закрывала глаза, расслаблялась и по-дурацки щупала воздух перед собой. И длилось это занудство часами.

На пятый день у Кира сдали нервы.

— Я уже начинаю думать, что переоценивал твои способности… — проворчал он, когда у меня снова ничего не получилось. — Сделаем по-другому.

Он встал за моей спиной, прижавшись ко мне грудью, вытянул правую руку вперед и проговорил возле моего уха:

— Положи свою руку на мою… Я дотронусь твоими пальцами до края мира, хорошо? — его левая рука обняла меня за талию, и я не нашла в себе сил что-то ответить, а просто кивнула.

— Расслабься…

Легко ему говорить. Попробовал бы он расслабиться, если бы его вот так обнимал симпатичный мужик. Тут же пытаюсь представить себе картину «Кир в объятиях эффектного незнакомца» и начинаю мелко дрожать от еле сдерживаемого смеха.

— Что тебя насмешило?

Движение его губ у моего уха как-то сразу заставило забыть о причинах неуместного веселья.

— Я просто представила себе, что…

— Что? — он подул мне на шею и совершенно неожиданно легонько укусил меня за правую мочку. Из головы в тот же миг вылетели все мысли, а кончики пальцев вдруг задрожали и похолодели.

— Чувствуешь?

Это он сейчас про что? Про то, что у меня коленки подкашиваются или про то, что мои пальцы, кажется, схватилась за дверную ручку? Все-таки про второе, видимо. Не открывая глаз, толкаю невидимую дверь и делаю шаг вперед.

— Умница…

Движение воздуха, разворот и поцелуй. Щекотно нёбу и не хватает воздуха. И сердце оглушительно грохочет. А от губ в разные стороны убегают восторженные мурашки: по шее, на плечи, по рукам до кончиков пальцев. И невыносимо терпеть. Хватаюсь за плечи Кира, пытаясь вырваться из этого сумасшествия, и все-таки тону. Открываю рот в попытке вдохнуть отрезвляющего воздуха, а вместо этого ловлю еще один поцелуй. Жаркий, глубокий, хмельной.

— Мира…

И череда мелких поцелуев: щеки, подбородок, шея…

— Да…

— Ты… невероятная…

Голова кругом, мир кругом… Нет, это не кругом, это мы, кажется, падаем. И я, наконец, открываю глаза. Кир смотрит на меня странно. И глаза совершенно черные из-за расширенных зрачков. Понимаю, что мы не в библиотеке, а посреди солнечного луга. Валяемся в траве. То есть, валяюсь только я, а Кир коварно нависает надо мной. Коварно, интимно. Черт! Чувствую дуновение ветерка. Очень вовремя, потому что щеки как раз нуждаются в том, чтобы их что-то охладило. Трусливо отвожу глаза и хрипло спрашиваю:

— Это я сделала? — и еле сдерживаю досадный стыдный стон, когда Кир лениво улыбается и отвечает:

— Думаю, мы сделали это вместе…

— Я про двери…

Он все еще улыбается и смотрит на мои губы.

— Двери?.. Да.

И неожиданно добавляет:

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Мое сердце совершает стремительный кульбит из горла прямо в пятки, минуя положенное ему место, я обнимаю Кира за шею и притягиваю его к себе. Горячо. Сладко. Недостаточно.

Поднимаю за спиной у красавчика руку, чувствую легкое покалывание в пальцах, нащупываю невидимую ручку, открываю дверь, и мы проваливаемся в библиотеку. Некоторое время лежим на паркете и молча смотрим друг на друга.

— Мира…

Я резко поднимаюсь и отряхиваю платье.

— Думаю, я все-таки поняла, как это делается, — старательно прячу глаза. — Что там у нас дальше по плану?

О невероятном поцелуе совершенно не хочется говорить. Проще представить себе, что ничего не было. А если что-то и было, то не со мной и не в этом мире. Грустно усмехаюсь, а Кир недовольно хмурится и не спешит подниматься на ноги.

— Ты собираешься оставить все, как было?

Ну, не понимает этот мужчина намеков. Я хочу все оставить за закрытой дверью, притвориться, что нам все привиделось.

Трясу головой и отворачиваюсь от него.

— Мира!

Настырный какой!

— Я не хочу об этом говорить. Я не хочу все усложнять.

Молчит, и чувствую, злится. Пусть злится, ему полезно. Слышу за спиной движение и шорох. И сжимаюсь вся, если он меня снова поцелует…

— Хорошо, — Кир вздохнул. — Пусть будет по-твоему.

Смотрю на него искоса.

— Потренируйся с дверью пока, ладно?

Он направился к выходу, а я немного обиделась. И все? Что, даже уговаривать не будет? Проклятье, я временами бываю такой невыносимой дурой!

— Подожди, а где эта чертова дверь? Покажешь?

Ну, как бы обычно Кир подводил меня к двери вплотную и просто предлагал открыть.

— Сама ищи, — бросил он, не оборачиваясь, и вышел.

Обижается еще, невозможный человек! Если он думал, что я побегу за ним и, поджав хвостик, буду умолять о помощи, то он плохо меня знает. Я теперь, в силу своей природной вредности, тресну, но найду эту дверь, будь она неладна.

Сначала я медленно брела по библиотеке, закрыв глаза и вытянув вперед руку. Мне казалось, что наткнуться на дверь будет несложно, тем более, что я знаю, где она примерно находится. Минут через тридцать я поняла, что ошиблась. Потому что либо дверь умела двигаться — кстати, надо спросить у Кира, могут ли двери перемещаться, — либо я все-таки бездарь и ни на что не способна.

Так, успокоиться и расслабиться. Давно, еще в голодные студенческие годы, когда я подрабатывала тренером по аэробике в ФОКе на проспекте Строителей, я дружила с инструктором по йоге. Забавный был дядька. Учил меня правильно дышать и расслабляться. Хорошо, вспомним пройденное. Я села на пол в позу сукхасана, если по-умному, а если по-простому, то просто ноги скрестила. Руки замком сцепила перед собой. Ой, оторвал бы мне мой мастер релаксации эти самые руки по самые плечи за такое вопиющее нарушение правил… Ну, и черт с ним. Мне так удобнее!

Итак, сижу на полу, глаза закрыты, умиротворяюсь, если откровенно, то засыпаю почти, вдруг чувствую какое-то постороннее движение. Открываю глаза и сама себе не верю: вижу дверь! Ее даже нащупывать не надо! Вот она сияет голубым в полутора шагах от меня.

— С ума сойти! — шепчу я, полностью очарованная приятным светом.

Поднимаюсь на ноги и просто вхожу в другой мир.

— Обалдеть!

Все та же поляна солнечная, бабочки и ромашки. Падаю в траву и улыбаюсь солнцу. Оказывается, все так просто! Если так пойдет дальше, то совсем скоро я смогу вернуться домой! Не буду сейчас думать о проблемах, которые возникнут после возвращения… Кир, наивный человек, конечно, полагает, что сможет удержать меня здесь. Смешной, честное слово! Какое мне вообще дело до его артефактов и короля?

Некоторое время просто загораю и ни о чем не думаю. Я так устала за прошедшую неделю. Хочется просто отдохнуть. А кто я такая, чтобы в чем-то себе отказывать!

Спала я, видимо, долго. И чем только думала? Вредно же спать на солнце! Теперь голова болит. И нос сгорел.

В библиотеку я возвращалась с тайной надеждой обнаружить там Кира, разыскивающего меня. Не обнаружила. Впрочем, и не расстроилась. В конце концов, я же знала, где его найти, чтобы похвастаться перед ним своим невероятным успехом. Ну, и букет ромашек очень хотелось ему отдать, для него, между прочим, собранный.

Кира я обнаружила в маленьком кабинете в компании рыжего незнакомца и бутылки виски.

— Пьянствуете? — нюхаю бокал и вручаю Киру букетик. — А я вот ромашек насобирала.

— У тебя нос сгорел, — сообщает мне он и ловит меня за руку.

Сокрушенно вздыхаю:

— Заснула на солнце…

— Ясно… Нашла, значит, дверь, — киваю и улыбаюсь. — Потом расскажешь.

Кир целует мою ладонь и хмурится недовольно, когда я вырываюсь. Говорила же, что не хочу что-то менять… Сердито щурюсь в ответ и выразительно двигаю бровями, а у красавчика глаза чернеют. Не знаю, сколько бы мы так в гляделки играли и чем бы они закончились, если бы присутствующий при нашем безмолвном противоборстве посторонний человек не подал признаков жизни в виде деликатного покашливания. Красавчик отмер и нелюбезно буркнул:

— Мира, познакомься, это Тайгер.

— Очень приятно, — протягиваю руку поднявшемуся из кресла мужчине. — Я уже тут знакомилась с одним тигром. Вы на него очень похожи.

— И мне приятно, Мира! — рассмеялся рыжий и глазом мне желтым подмигнул

— А мы тут как раз тебя вспоминали! — Кир натянуто улыбнулся, и я почувствовала, что грядет неприятность. — Он по моему поручению ездил… Вот, привез… это тебе…

Кир протянул мне небольшую черную коробочку с изображением золотого дракона на крышке.

— И что это? — опасливо поглядываю на нечаянный подарок, а нехорошее предчувствие все ярче.

— Открой.

Открывать не хотелось, но спорить с красавчиком бесполезно, это я себе за истекшую неделю хорошо уяснила, поэтому крышку я сняла, а под крышкой на черном бархате обнаружился синий браслет с серебряной змейкой. Так я и знала! Почему я, собственно, решила, что Кир прислушается к моим словам о нежелании носить эти чертовы браслеты. Аккуратно ставлю коробочку на край стола и руки за спину прячу.

— Мне кажется, мы уже говорили с тобой об этом, — напоминаю Киру и делаю осторожный шаг в сторону двери.

— Я тут неожиданно вспомнил о важных делах! — спохватился рыжий Тайгер и двинулся в том же направлении. — Мне же еще к Кристине надо обязательно наведаться.

— И я с вами! — я заговорщицки ему подмигиваю и пытаюсь взять его под локоток.

— Мира, ты остаешься!

Вижу, что Кир просто кипит. Эко его пробрало!

— Слушай? А давай без этого, а? Зачем нам браслеты?

Реакция на мои простые слова была феерической: Кир болезненно поморщился и прикрыл рукой глаза, а Тайгер оглушительно захохотал:

— Нет, я… я пойду… — выдавил он из себя и скрылся за дверью.

А Кир взял браслетик из коробочки и направился в мою сторону. А я — от него вокруг стола. Детский сад!

— Кир! — пытаюсь воззвать к благоразумию. — Я думала, мы договорились…

— Тебе показалось, — он делает обманное движение, но я не попадаюсь на уловку, и стол по-прежнему между нами. Ненадежная преграда…

— Я же тебе все объяснил, — уговаривает меня Кир.

Он-то объяснил…

Первый раз мы из-за браслетов этих поссорились сразу после визита к королю. Кир убеждал, что они нужны мне как пропуск. Я возражала, что все равно я по дворцу без него не хожу, а он предполагал, что всякое может случиться. Короче, не знаю, чем бы закончился этот спор, думаю, что, скорее всего, красавчик бы просто меня уговорил — и все на этом. Но в какой-то момент наших пререкательств Кир вспомнил о еще одном из неоспоримых, с его точки зрения, плюсов браслетов:

— Это же не просто украшение, Мира! И не только пропуск. Это все для твоей безопасности! Это знак моего дома. Вот увидит кто-то на тебе этот браслет и сразу поймет, что ты принадлежишь мне. А со мной редко у кого возникает желание связываться.

Я задохнулась от возмущения:

— Принадлежу? Ты…

— Я просто неправильно выразился! — Кир запоздало сообразил, что свалял дурака и попытался отыграть все назад.

— Это что, типа клейма? Вы тут с ума все сошли! — меня даже потрясывать начало от ярости. — Да я вообще ни за что это не надену! Рабство запрещено законом!

В общем, в тот раз мы ни до чего не договорились. Кир просто махнул рукой, а я опрометчиво решила, что мои слова были приняты к сведению, взвешены и осознаны. Ошиблась.

И теперь Кир ходит вокруг стола, хищно на меня посматривая.

— Все равно же поймаю…

— Скорее всего, — не свожу с него внимательного взгляда. — Но я без боя не сдамся. Как минимум подпорчу тебе фасад. Если повезет, может, даже выбью глаз.

— Хорошо, пусть, — он коварно улыбается. — Так даже интереснее.

Совершенно ясно, он надо мной издевается.

— А хочешь пари?

Издевается и зубы заговаривает, не иначе.

— Какое пари?

— Если через десять минут браслета на твоей руке не будет, то я так и быть, пойду тебе навстречу.

— А если будет?

— Ну, думаю, мы что-нибудь придумаем, — и улыбочка такая хитрая-хитрая.

Опасно, конечно…

— Пять минут, — решительно предлагаю я. — И я согласна.

Он даже не думал ни секунды, а просто кивнул и легким движением оттолкнул в сторону огромный, неподъемный, дубовый письменный стол. Я взвизгнула и бросилась к дверям. Наивная! Пять минут? Надо было пять секунд просить! Тогда, хотя бы был шанс… А в реальности я стою, прижатая к стене, а руки мои Кир с легкостью удерживает над головой и с важным и невыносимо довольным видом защелкивает на моем левом запястье ненавистное украшение.

— Я тебя убью! — рычу и злобно пинаюсь. Из ответной реакции только веселый смех и шепот:

— Ты меня безумно заводишь…

И сердце предательски замирает. А Кир наклоняется к самому лицу и еле слышно спрашивает:

— Скажешь «да»?

— Нет…

И всхлипываю судорожно, и не могу больше ждать, и сама к нему тянусь. Знаю, что пожалею об этом позже. Я… кажется, в нем растворяюсь.

Кир целует яростно, жестко даже, словно метку ставит, клеймо с бесхитростным «Моя». Твоя? Я не уверена уже ни в чем. Я сама не знаю, чего хочу. Пусть только целует… ключицу и плечо, и руку мелкими поцелуями до локтевого сгиба и запястье, овитое синим браслетом… И шепот:

— Невозможная моя… врушка… упрямая моя… хочу тебя.

Сопротивление бесполезно. Зачем? Капитуляция безоговорочна. И руки сами обнимают сильную шею, а пальцы путаются в волосах, и дыханье одно на двоих, как в песне Наутилуса…

Задыхаюсь и пытаюсь увернуться от жадных губ.

— Нет? — Кир понимает все без слов. Догадливый. Отпустит?

Отворачиваюсь в сторону. Прижался лбом к моему виску и шепчет возле уха ласковую чепуху, от чего пальчики поджимаются на ногах. И хочется плюнуть на принципы и сказать: «Еще!» Но мозг уже включился, безумие закончилось, я почти справилась с собой, и только охрипший голос пока выдает меня:

— Пожалуйста.

И еле удерживаюсь от разочарованного стона, когда он отступает на шаг. Что со мной происходит?

Кир молчит, отвернувшись к окну, и я понимаю, что должна что-то сказать. Я даже, кажется, знаю, что, но слова отказываются складываться в предложения. И я молчу. И с каждой секундой все больше чувствую себя дурой.

— Почему «нет»?

Кир все-таки не выдержал первым. Что он хочет услышать в ответ? Кто учит мужчин задавать эти вопросы вообще? Что бы я ни ответила, он все равно будет недоволен. Как все вдруг стало сложно, черт!

— Не надо…

— Скажи.

— Я знаю, как все бывает. Сначала ты говоришь мне волшебные слова. «Ты самая лучшая девушка в мире!» Или: «Не представляю, как я жил без тебя!». Еще, может: «Где ты была все это время, Мира?»

Я стараюсь говорить ровно, но ничего не получается, конечно. Я так и не научилась произносить эти слова с видимым равнодушием. Столько лет прошло, а сердце все еще кровоточит.

— Пока я не влюблюсь в тебя! — крик удается сдержать, слезы — нет, — И бесконечное счастье, улыбка дурацкая и несвоевременная, бессонные ночи, короткие утра… А потом наступит время равнодушного молчания, пропущенных звонков, отмененных свиданий, забывчивости и тишины. И однажды вечером я пойму, что нас больше нет, есть только я. И я одна. И я не хочу… Это все слова, много слов, и они ничего не значат… И я знаю, тебя было бы легко любить, но, пожалуйста, не надо. И не спрашивай меня, почему.

— Не я тебя обидел, — я даже не надеялась, что Кир поймет и промолчит.

— Не ты, — с правдой легко соглашаться.

— Ты мне нравишься, — он смотрит хмуро и решительно. — И, да, я хочу, чтобы ты меня любила. Я найду другие слова и не буду говорить тебе о том, что ты самая лучшая девушка в мире, если тебе это неприятно… Мира, у нас еще ничего не началось, а ты думаешь о том, как все закончится.

Все-таки мужчины существа с другой планеты. И вроде говорим на одном языке, а не слышим друг друга.

— Кир, мне сейчас учиться надо, а не думать о том, как все будет…

Он обнимает меня, не замечая моего недовольного сопения.

— Ты права. Не думай о том, как все будет. Я знаю, что все будет замечательно. Но если тебе так проще, то пусть это будет замечательно, но немного позже, — вздыхает тяжело и носом в шею мою уткнулся, — хоть я и против, — и кожу зубами царапнул, — и мне ужасно жаль… — непроизвольно откидываю голову назад, чтобы ему было удобнее целовать. — Ты… ты … чудовище ты равнодушное!

И поцелуй обжигающий, последний, и Кир недовольно ворчит и отступает. А я стою и не могу избавиться от идиотской улыбки. Красавчик двигает стол на место, садится в кресло и взгляд тяжелый на меня бросает.

— Не смотри на меня так, — голос ворчливый, а глаза довольно блестят. — Рассказывай лучше, как ты дверь нашла.

Я устроилась с другой стороны стола и, откинувшись на спинку стула, спросила:

— Скажи, а бывают двигающиеся двери?

— Иногда бывают, а что?

— Да, я просто сначала по библиотеке бродила с протянутой рукой, надеялась, что получится наткнуться на проход. Вот и подумала, что, а вдруг я зря тут ползаю, может дверь уже в другое место переместилась…

— Эта дверь константна, она не переместилась бы, но ты молодец, что спросила, я тебе потом про двигающиеся и исчезающие двери расскажу.

— С этими дверями вообще кошмар какой-то, — я скривила губы и передернула плечами. — Это что же получается, их повсюду натыкано столько, что теперь и ходить спокойно нельзя? Того и гляди провалишься куда-нибудь?

— Нет, конечно! — Кир рассмеялся и наклонился вперед. — Включи логику. Понятно же, если кто-то умеет создавать новые двери, как ты, например, значит есть и тот, кто умеет их разрушать. Кстати, наш король как раз из закрывающих миры.

— Понятно… А сияние у дверей тоже у всех разное?

— Сияние?

— Ну, да… Я, когда дверь искала, психовать начала из-за того, что не получается найти. Решила устроить пять минут релаксации, устроилась на полу в позе полулотоса, подышала немного, ну и увидела ее, голубую… А что ты так смотришь?

— Мира, — Кир почему-то понизил голос до шепота. — Вообще-то, двери невидимые. Их по излучаемому холоду находят.

— А я тогда, что видела?

— Не знаю…

— Да, ладно, — я даже рукой махнула. — Дверь это была, я же в нее вошла… ромашек вон тебе нарвала, а ты потом со своим браслетом все настроение мне испортил…

Вспомнила про проклятое украшение и надулась.

— Тема браслета закрыта, — Кир, смотрю, тоже вспомнил и тоже злиться начинает.

Яростно кидаю в него невидимые молнии, но молчу. Это он только так думает. Закрыта, видите ли тема. Диктатор чертов!

— А в этой комнате есть дверь? — неожиданно спрашивает Кир и смотрит на меня заинтересованно. Не верит он мне, что ли? Ладно.

Сажусь на пол, закрываю глаза и начинаю правильно дышать. Как там у меня в прошлый раз получилось? Я о чем-то думала? Вроде бы, нет… Я там заснула почти, кажется… Открываю один глаз и даже не пытаюсь сдержать вздох облегчения.

— Что? — пока я расслаблялась, Кир поднялся из-за стола и теперь на этом самом столе восседал, наблюдал за мной и нетерпеливо пальцами по столешнице барабанил..

— Ну, вон же она, в углу, золотистая такая… Очень симпатичная… А ты говоришь, что невидимые.

Лицо у красавчика вытянулось.

— Ты ее в самом деле видишь…

— Ну, говорю же тебе…

— А открыть можешь?

Начинаю злиться.

— Мы же, кажется выяснили с тобой уже, что открывать двери у меня получается без проблем…

— Я помню, — он нетерпеливо махнул рукой. — Именно эту можешь открыть?

— Я вообще-то есть хочу… Я с сутра ничего не ела, между прочим.

— Там и поедим, если откроешь.

— Ладно.

Поднимаюсь и без охоты подхожу к золотому сиянию. А Кир почему-то молчаливый и злой. Я только плечами пожимаю, беру его за руку и просто шагаю в другой мир.

Оказываемся мы в огромном средневековом зале, холодном и мрачном. Но я толком не успеваю ничего рассмотреть, потому что Кир хватает меня в охапку, радостно смеется, кружит меня и кричит:

— Я дома!!!

А я совсем ничего не понимаю.

Красавчик объяснять ничего не стал, покружил меня по залу, поорал радостно, почти полез целоваться даже.

Так что всем его обещаниям грош цена, ага. Впрочем, целовать меня ему помешала не я, к моему стыду, а абсолютно посторонний дедушка, явившийся на шум, устроенный Киром.

У дедушки была седая голова, скрюченная спина, клюка огромная и вообще, ему было, наверное лет двести. Когда же старичок увидел красавчика, я на секунду подумала, что все, фенита ля комедия. В смысле, конец старичку. Ибо он побледнел, схватился за сердце, покраснел, попытался вырвать клок седых волос из и без того жиденькой бороденки, схватился руками за голову, снова побледнел, а потом с неприличной для его лет резвостью бросился обнимать Кира. И меня вместе с ним. Ну, просто же Кир в тот момент замышлял коварные и не вполне приличные действия в отношении меня, поэтому руки его покоились на моей талии, а мои, срам какой, на его шее, когда успели только, предатели, — непонятно!..

Активный же старичок моего красавчика узурпировал в один момент. Тот еле успел отдать приказание, чтобы меня покормили. И вообще, обращались со мной, как с королевой. Он прямо так и сказал, «как с королевой». Приятно до ужаса!

Было. Пока Кир не вышел из зала. Потому что потом началась суета и паника. Все бегают, орут, незнакомые старушки обнимают и гладят по голове, разнокалиберные женщины вздыхают и лезут целоваться, мужики, кстати, тоже лезут, но, слава Богу, только к рукам. Дети верещат и виснут, теребят, требуют и кричат… И от всей этой толпы не отобьешься, как ни старайся.

А потом принесли еду, и настроение как-то улучшилось сразу. Потому что, во-первых, вкусно, а во-вторых, меня, наконец-то, оставили в покое. Сижу в углу и радуюсь желудком. Нет, я конечно понимаю, что не хлебом единым… Хотя хлеб тут сказочный просто, горячий, ароматный, с орехами и семенами какими-то. И вообще, кормят тут, надо сказать, знатно. Гораздо лучше, чем в королевском замке. И еще носятся все вокруг меня, счастливые до невозможности. И меду мне, и молочка, и клубники, сочной и красной, и гигантской, как яблоки.

И вот уже все вкусности съедены, и в сон клонит. Сижу себе в уголочке тихонечко и интерьер оцениваю. Хороший такой интерьер колоритный. Стены каменные, камины… я таких каминов огромных не видела никогда, хотя средневековых замков мною было объезжено порядочно. Гигантский просто-таки очаг. Метра в два высотой и шириной в четыре-пять метров. А в очаге огонь пылает, яркий, но усыпляющий. Зеваю яростно. Спать хочется, хоть спички в глаза вставляй. А спать нельзя. Несолидно как-то в гостях дрыхнуть.

А Кира все нет… Не пора ли нам возвращаться вообще? Поднимаюсь с целью побродить по залу. И немедленно возле меня выстраивается шеренга услужливых женщин и череда галантных мужчин… Тоска. Ну, не оставляют меня в покое ни на секунду. Устала чудовищно от этого навязчивого сервиса. Короче, не дала мне эта толпа погулять, оценить архитектуру и насладиться оригинальностью интерьера.

Снова в углу сижу засыпаю почти и на красавчика уже злиться начинаю. Бросил меня здесь одну… А Кир словно мысли мои услышал. Вошел в зал стремительно и сразу ко мне:

— Засыпаешь, хорошая моя?

— Не твоя… — зеваю, наплевав на приличия, и глаза тру.

— Не моя… — соглашается он и улыбается счастливо. — Пока. Но очень хорошая.

Даже спорить с ним не буду. Сил нет.

— Устала ждать? Скучно тебе было?

Заботливый такой, что даже неловко.

— Скучать не давали, — ябедничаю я и кошусь на толпу женщин, стоящих в сторонке. — Поэтому и устала. И еще кормили насильно. Мед с клубникой принесли. Замучили до полусмерти…

Смеется только и ладошку мою целует.

— Я бы лучше тут остался. Сегодня и … и навсегда вообще, но мы не можем. Надо возвращаться. Ты как? Дверь открыть сил хватит?

— Не знаю… А что, может не хватить? — он качает головой, а я только плечами пожимаю. — Но как только вернемся, сражу мне все объяснишь. У меня в голове уже идеям тесно. Скоро через уши наружу полезут…

Снова руки мои целует и бормочет:

— Обязательно, пока не моя хорошая…

— И к проходу подведи меня, да? Совсем нет сил его еще и искать.

— Конечно! — он легко подхватывает меня на руки и несет к середине зала. И со всех сторон только мужские смешки и женские вздохи слышны. Цирк, честное слово! Чувствую, что краснеть начинаю. Кир широко улыбается и, глядя мимо меня, спрашивает:

— Смущаешься?

— Злюсь, если честно.

Он снова смеется и довольно бормочет:

— Упрямая…

А щеки еще жарче пылают. Проклятье! Я за последнюю неделю краснею, кажется, больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Пришли уже… — остановился под огромной люстрой, от которой глаз совершенно невозможно оторвать. Ох, где же мой любимый фотоаппарат?

Зажмуриваюсь и протягиваю руку в поисках холода и легкого покалывания, а Кир носом сладко на шее чертит узоры.

— Прекрати… Мешаешь!

— Совсем не умеешь врать! — радостно сообщает он, а я, наконец открываю проход и мы шагаем в королевский замок.

Все на месте. Стол дубовый, летний вечер за окном и пустой камин. И Тайгер вернулся. Сидит в кресле Кира и таращится на нас в священном ужасе.

— Вы откуда взялись? — спрашивает недоверчиво.

А Кир бодро отвечает:

— Оттуда, — брови поднял и кивает довольно.

— О Боги! — рыжий в священном ужасе, кажется. — Но как?

— Не понимаю сам! — красавчик недоуменно головой качает и целует меня в плечо. — Мира просто открыла дверь.

— Но как? — и взгляд недоверчивый в мою сторону, не Кира взгляд, рыжего.

— Кверху каком! — бормочу злобно и отдираю от себя наглые руки кое-кого, а потом угрюмо заявляю

— Ужасный день! Просто кошмарный! Устала, как собака! Хочу знать, что здесь происходит, в ванну и спать. Именно в таком порядке.

Глава пятая, в которой Кир рассказывает сказки

Когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая…

«Тариф на лунный свет».

Рассказчик из Кира получился не лучше учителя. Занудный, в общем-то, рассказчик. Но, как говорится, за неимением лучшего:

— In principio erat Verbum. В начале было Слово. И Жизнь была Словом как Слово было Жизнью. И Слово было глухим, потому что никто его не слышал. И Слово было немым, потому что никто не умел его произносить. И Слово было миром, одним и множественным одновременно. Изначальный мир был прекрасен и бесконечен, он вмещал в себя холодные горы, бездонные океаны, небеса безграничные и бесчисленные звезды. Изначальный мир был велик и мал, как велика и мала одна песчинка, которая не знает о своем существовании и о существовании других песчинок. И Слово было Тайной, пока однажды не родился человек, который его услышал, а услышав, научился словом созидать. Так возникло бесконечное множество миров…

После последних слов он улыбнулся и виновато посмотрел на меня.

— Не злись, моя хорошая, я знаю, тебя это раздражает, но это из Книги. Это привычка. Понимаешь?

Я кивнула и велела не отвлекаться.

— Никто не знает, были ли миры созданы человеком, который услышал Слово. Или Слово открыло ему тайну существования этих миров. Но он был первым, кто научился путешествовать в реальностях, открывая двери. И это умение он передал своим детям. Одни из них могли только открывать двери, другие создавать их, третьи закрывать и разрушать.

В некоторых мирах человека и его потомков считают Богами, создавшими Вселенную. В других — демонами, которые нарушили границы мира. В Изначальном мире их считали разрушителями и чудовищами. И потомки Человека были вынуждены покинуть родину навсегда. Они обустроились в этом мире и, говорят, в этом самом Замке, где мы сейчас находимся. Говорят даже, что Замок возник вообще раньше этого мира.

Кир замолчал, сделал круг по комнате, заложив руки за спину и раздумывая над тем, что уже рассказал. Либо, возможно, над тем, что еще стоит произнести.

— Уже отсюда, спустя столетия, а может и больше, люди разбрелись по всему бесконечному множеству… то есть, я хотел сказать, повсюду расселились…

Он бросил на меня зевающую виноватый взгляд и пробормотал:

— Прости, хреновый из меня рассказчик… — присел на корточки возле моего кресла и руки мне на колени положил.

— Да уж, из меня получше будет, — согласилась я, пожала плечами и осторожно освободила свои ноги от его рук. — Но этой сказки я пока не знаю, так что придется тебе самому…

Кир вздохнул, бросил на меня недовольный взгляд и устроился на диванчике у холодного камина.

— Магия в мирах появилась с приходом Слова и людей. Ее было много. И люди поначалу играли с ней, запирая ее в различных формах, вплетали нити волшебства в бытовые предметы. Создавали существ магических и разумных. В Богов играли долго, растрачивая магический дар на всякую ерунду… Впрочем, сейчас это неважно… Спустя столетия или больше после переселения из Изначального мира люди научились при помощи магии продлевать свои жизни. А чем больше магии, тем больше жизни, естественно. И больше всего магии было, конечно, тут. В этом мире, ставшем второй родиной сбежавшим из Изначального. Поэтому и Замок давно уже не просто груда камней, а огромный сгусток магической энергии. Поэтому из-за Замка, вполне объяснимо и ожидаемо, начались бесконечные войны. После последней не осталось почти никого, кто умеет путешествовать между мирами… Таких, как ты, в общем. Как Тайгер. Как я. Таких, как я, если честно, пока еще много. Открывать двери — дело нехитрое, а ничего другого мы, как правило, не умеем. Ты двери создаешь — и это чудовищно ценный дар. И тайна.

Ворчу недовольно и на Тайгера кошусь.

— Он знает, — отмахивается от моего трусоватого возмущения Кир. — Он свой. Не отвлекайся, ладно? Твое умение настолько важно, что… ты даже представить себе не можешь! Как же объяснить-то? Миров миллионы, а ты знаешь только три: свой, этот и тот, с ромашками. Других ты не видела пока. Не знаешь, что это такое, что там есть, как там пахнет, кто там живет… А без этого сделать новую дверь невозможно, ты просто не сможешь задать направление. Я понятно объясняю?

Я только носик сморщила недовольно. Понятно… Непонятно ни черта, конечно, а правильнее будет сказать, что запутанно. И еще не верится во всю эту ерунду…

— И вот представь себе мое удивление, когда ты, мало того, что видишь дверь, которая по определению невидима, ты еще и открываешь ее. А дверь была заперта Королем. Фактически, уничтожена. И шансов на то, что найдется кто-то, кто сможет эту дверь открыть было ничтожно мало. Но ты, Мира, я… я, наверное…

— Ты не отвлекайся и по порядку рассказывай, — лениво перебил Тайгер и потянулся упруго.

— Да. По порядку. В общем было много войн. Но потомки первого Услышавшего Слово как-то держались в Замке. До последней войны. Последняя убила многих. И их в том числе.

— Всех? — мне стало ужасно грустно и нечеловечески больно за этих неизвестных мне людей.

— Всех. По крайней мере, мы так думали до недавнего времени. А потом нашелся Наследник.

— Король? — неприятно стало от мысли, что вот этот вот карикатурный купчишка может быть последним из такого легендарного рода.

— Тьфу на тебя! — обиделся Тайгер, а Кир только головой покачал:

— Нет, конечно. Король про Наследника, к счастью, пока не знает. И не надо, чтобы знал. Из этого мира их величество выйти не могут, но без труда, думаю, найдутся охотники убить Наследника, если о его существовании станет известно.

— А почему король не может выйти из этого мира? Он что, совсем бездарный, — не поняла я. — Даже хуже, чем ты?

Тайгер засмеялся ехидно, но Кир даже не обиделся:

— Хуже, чем я?.. Слушай, сказочница, ты все-таки обнаглела. Ну, совсем никакого уважения…

— Я не в том смысле, — уши стыдно запылали, и я прикрыла их руками. — я просто …

— Да, понял я, что не обнаглела, а просто… Нет, король не хуже, чем я. И не лучше, наверное. Я же говорил тебе, что он — закрывающий двери. У его дара есть один не очень приятный момент. Он не может путешествовать между мирами, потому что он разрушает двери. То есть, если Король входит в какую-то дверь, она уже больше не откроется. То есть вернуться он не сможет. А тут Замок, магия, бессмертие. Понимаешь?

Киваю.

— Поэтому ему нужны такие люди, как я и Тайгер. Чтобы мы могли носить ему артефакты из других миров, чтобы он мог вытаскивать из них магию и продлевать себе жизнь. Поэтому он не стал вытягивать из тебя твою энергию, а сделал вид, что его волнуют такие вещи, как Договор Предков. Поэтому он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить тебя, если узнает о твоем даре.

Как-то мне вдруг стало страшновато…

— Он запер от меня мой мир, чтобы я не мог уйти домой, — продолжал Кир. — И взял в заложники мою сестру, чтобы я всегда возвращался сюда и приносил ему его артефакты, — красавчик скрипнул зубами, а мне его так захотелось погладить по щеке тихонько, волосы растрепать, пожалеть, в общем, очень сильно захотелось. — И Тайгера запер… И других… И ты еще не видела королевских темниц, где находятся люди, которые не умеют двери открывать, но зато обладают магией. И что с ними случается, когда из них эту магию вытягивают… И не надо, чтобы ты их видела…

Кир зло потер лицо руками и продолжил:

— Я пять лет дома не был… Я думал, что никогда уже туда не попаду. Я за эти пять лет о Наследнике не слышал ни слова…

— А он, что, там? — киваю в сторону золотистой двери, которой сейчас не видно, конечно, но я-то знаю, что она на месте.

— Там, — соглашается Кир. — Свалился мне на голову, как ты примерно.

Чувствую, что к щекам кровь приливает.

— Прямо, как я?

— Ну, как сказать… В тот раз я был одет и не в постели… — смеется, зараза такая!

— А теперь что?

— И теперь тоже, как видишь!..

— Кир! — возмущаюсь совершенно искренне. Ему, может, и весело, а воспоминания о том, как я проснулась голой в его кровати, если честно, не самые лучшие воспоминания в моей жизни.

— Жив он, здоров, учится… — красавчик все-таки решил вернуться к рассказу, — Только пока тоже не может сюда прийти. Потому что по невероятному стечению обстоятельств, либо в силу небывалого нашего невезения он тоже из Закрывающих двери. Так что Наследник заперт в моем мире, а я в его. Такая вот карусель.

— Грустно, — соглашаюсь я. — И что делать?

— Пока ничего. Тебе учиться. А нам работать над тем, над чем мы работали все эти годы.

— И что это? — почему мне все приходится из него клещами вытягивать?

— Это поиски артефакта, который лишит короля бессмертия, конечно.

— А есть и такой?

— Есть любой, сказочница. Любой, какой тебе только вздумается… — Тайгер прошелся по комнате, остановился у окна и произнес с непонятной яростью:

— Луна поднимается. Пора… — проворчал неслышно что-то и быстро вышел.

— Что с ним? — смотрю на красавчика, а тот бледный, кулаки сжал и тоже злой.

— Просто каждого запирают по-своему… Наш король умеет заставлять и подчинять…

— Не хочешь рассказывать?

— Не хочу… хочу чтобы ты села рядом и не дергалась, когда я тебя за руку беру… Постараюсь не приставать. Посидишь?

Вздыхаю и перебираюсь к нему на диванчик. Он устраивает голову на моих коленях и, закрыв глаза, произносит:

— Артефактов ужасно много. Гораздо больше, чем миров. И даже если именно этого артефакта не было раньше, то теперь он точно найдется.

— Почему? — лохмачу ему волосы пальцами.

— Потому что ты теперь его придумаешь.

Открывает глаза и смотрит на меня внимательно.

— Это как?

— Когда научишься создавать двери, ты просто подумаешь про него и найдешь. Примерно, как меня нашла.

— Но ведь ты говорил, что я не придумывала тебя, — напоминаю и не возражаю даже, когда он пальцы мои ловит и к губам своим прижимает. — Ты объяснял, что я тебя услышала, потому что ты уже был…

— И артефакт услышишь…

— А если…

Вот я не знаю, откуда у этого человека такая скорость. Потому что только что он весь расслабленный, а его голова лежит на моих коленях, а в следующую секунду меня опрокидывают на диванчик, а Кир нависает надо мной и намерения у него весьма прозрачные…

— Ты опять торопишь события, — зеленые глаза стремительно чернеют. — Сначала научись создавать двери, а там решим все остальное.

— Это ты торопишь… Ты обещал не приставать.

— Во-первых, может, я наврал, — и в нос меня целует. — А во-вторых, спать пора. Нам завтра Кристину надо будет домой отвести на часок… отведешь?

Киваю и глаз от его рта оторвать не могу, бессовестная! Он делает вид, что не замечает моего взгляда и вздоха разочарованного не слышит, когда поднимается сам и мне помогает подняться. И уже возле двери в мою спальню нетерпеливый жаркий поцелуй и срывающимся голосом:

— Спокойной ночи, врушка упрямая…

Я вся взъерошенная внешне и внутренне. И уже не помню, что мною двигало, когда я решила держать Кира на расстоянии…

Уже под одеялом я обнаружила, что сон пропал, а мысли наоборот появились. И мыслей этих полная голова. Такая злость на саму себя появилась! Совсем же недавно так хотела спать! И что теперь? Куда, спрашивается, пропал мой сон? Потерялся где-то между рассказом Кира и его поцелуем. В голове каша кипит, и бульканье мыслей не дает уснуть. Проклятье! Рассвело давно, а я совсем не отдохнула, всю ночь считая овец…

То, что я время потратила втройне бездарно, я уже в ванной поняла. Заодно отражению своему в зеркале сообщила, что я идиотка. Целую ночь бессмысленно боролась с бессонницей вместо того, чтобы пустить свою энергию в плодотворное русло и попробовать снять ненавистный браслет. Между умыванием, расчесыванием и одеванием мною были предприняты следующие шаги: пытаюсь стянуть украшение застегнутым, просто намылив руку, стараюсь расстегнуть замочек нормальным способом и ненормальным при помощи ножа, ножом же пробую дурацкий браслет перепилить. И ни в какую! Черт! Черт! Он даже не поцарапался!

Спустя какое-то время я была вынуждена признать, что браслет, блин, хитрый, и снять его не получится. Ну, что ж… Признать свое поражение? Да ни за что в жизни! Поэтому после долгих метаний и беготни я решила запястье с непослушным браслетом забинтовать шелковой лентой, благо их теперь, стараниями Таммы, целый сундук. Проклятье! Демарш с маскировкой браслета точно не останется незамеченным. И с Кира станется устроить прилюдный скандал и все испортить. Поэтому я решила на всякий случай одеть жемчужно-белое платье с длиннющими рукавами, открывающими только кончики пальцев.