— Рита! Ри — ита!
— Ма — а! Ма — ма! Да просыпайся ты!
Беспощадно трясли меня с двух сторон.
— Какого…, — сердито рыкнула я, но сквозь частично склеенные сном веки разглядела встревоженные лица Алекса и Уллы, и проглотила грубое выражение, проворчав: — Вот же! Поспать спокойно не дают.
— Спокойно? Ма, да тебя вырубило, как компьютер от скачка электричества!
Сон слетел с меня в мгновение ока.
— Кто?
— Нырок заходил, — успокоил Алекс, — Из любопытства заглянул и услышал, как ты сама с собой разговариваешь, подумал, что ты "того", ну, сама понимаешь, но все равно решил подслушать, а потом тебя вырубило, он за нами и побежал.
— А — а?
— Йохан с Ироном были в архиве, а Дилан только — только вернулся.
Я расслабилась. Взглянула на Уллу, потом на Алекса, который протянул мне чашку с горячим кофе — приятно, когда тебя понимают без слов. Эх, я буду скучать по этому оболтусу. И пусть он больше не часть меня, я все еще чувствую его, как Тень, и сейчас он очень тревожился за меня.
— Что случилось?
— Роди решил, что мне нужен сон.
— Он усыпил тебя? Но как? — удивленно приподнял брови Алекс.
— Сама виновата. Ты помнишь его фамилию?
— Нет, — замотал он головой.
— Вот, и я нет, — осторожно развела руками, чтобы не дай бог, не пролить кофе на ковер, — Так, что использовала печать. Поцарапал ладонь, и приложила ее к листку.
— Ма — а! — полу — воскликнул полу — простонал сын.
— Рита! — вцепилась в подлокотник Улла, покрыв деревянный вензель ледяной коркой.
— Да — да, сглупила, — отдернула я правый локоть, чтобы Улла не заморозила и его, — Не смотрите на меня жуткими глазами, мне Роди хватило. Успокойтесь, ничего страшного не произошло, — а подумав, сморщилась, — Почти.
— Ма!!
— Мы теперь связаны, — обреченно подняла глаза к потолку, — Сильнее, чем раньше.
— Ма!!
— Не мамкай, — рассердилась я, — Что сделано, то сделано. Роди тоже не в восторге. Он, видимо, хотел обойтись без активации печати, так, легкий контроль, не больше, а теперь, даже не знаю. Когда мы с ним разговаривали через артефакт, я его видела, а он меня чувствовал, прямо как я тебе сейчас.
— Дело дрянь, — Алекс потер подбородок, — Ма, ты о чем думала?
Я поставила чашку на стол и сложила руки под грудью.
— Это не я — это тьма. Ее проделки.
— Но зачем?! — взглядом сын попытался пробуравить во мне дырку.
— Тьма ее знает.
— Очень смешно.
— Не смешно, но могло быть и хуже.
Сын начал сердиться.
— Куда хуже, ма? Ты в чужом мире, в чужом теле, ты связана пентаграммой с одним алхимиком, крупно задолжала другому, зеркало, как призрак в тумане, тьма в тебе обрела форму, ты не знаешь, ни зачем тебя призвали, ни кто тебе призвал — куда хуже, ма?!
— Ну — у, — смущенно поступилась я, признавая верность всего сказанного и от того теряя боевой настрой, — если рассматривать всё с этой точки зрения…
— Алекс, прекрати, — прервала парня Улла, прежде чем тот успел сказать что‑нибудь еще сильно меня расстраивающее, — Мы ведь поможем маме?! — сделала она сердитое лицо, смотря на Алекса, и ободряюще улыбнулась мне: — Рита, не переживай, мы обязательно тебе поможем.
— Спасибо, — я тяжело вздохнула и похлопала Уллу по руке, — Серьезно.
— И? — глянул на меня исподлобья бывший Тень, — Как спалось?
На мгновение задумалась, после чего расплылась в довольной улыбке:
— Хорошо. Очень хорошо поспала. Без сновидений.
— Хоть это радует.
Молодые люди переглянулись и Улла сообщила:
— Вигго настоял, чтобы мы тебя разбудили. Он внизу с дедом и Диланом.
— Что ж, вы меня разбудили. — кивнула я, и завертела головой в поисках часов, — Кстати, сколько время?
— Шесть, — подсказали мне.
— Вечера?
— Шесть утра, ма.
— Что?? — подскочила я. Жалобно звякнула чашка на столе, — Шесть утра!! Дети, почему вы не разбудили меня раньше?!
— Ну, ты так сладко спала, — замямлила Улла, — и нам стало жалко тебя будить. Я сказала Вигго, чтобы он пришел утром. К тому же Дилан вернулся всего несколько часов назад.
— Да, при чем тут Дилан?! — несдержанно рявкнула я, о чем сразу пожалела, поймав укоризненный взгляд сына.
— Ну, как же, — еще больше стушевалась Улла, — твоя инструкция.
— Какая инструкция?
— Эта, ма, — Алекс указал на, лежащий на столе исписанный аккуратным мужским почерком, серый листок.
— Ну, Роди, — заскрипела я зубами, читая по пунктам, что, и в какой последовательности, я должна сделать, чтобы разбудить Кая и не получить смертельным заклинанием в лоб, — когда он успел это написать?! Я точно помню — лист был чистым.
"Времени не хватило, — проступили корявые строчки под текстом, — Но очень хотелось. Желание кормильца — закон".
— Ма, ты это видишь? — прошипел на ухо Алекс.
— Вижу, — буркнула я.
"Переверни", — потребовал вредный артефакт. Я перевернула, и мы с ребятами разноголосо прочли:
— Кормить не надо. Приложи листы. Понадобится срочно связаться — царапни печать, но не до крови. О Его Величестве и Лейкоте не беспокойся — эти двое попытались пройти в Лиен, и их приложило магическим ударом, включая портальщика. Они живы, но обессилены. С перевертышем без результатов. Я разобрал свою часть заклинания — осталась светлая. Нашел в священном писании спрятанные там записи о матушке Николаса — тебе должно понравиться. P. S. Подруга, очень прошу тебя, береги себя.
— Э — э, — протянула я, — это тоже Роди хотел написать?
"Да, но не успел".
— Откуда ты это знаешь? — фыркнул над ухом Алекс, — Догадался что ли?
"Я магический артефакт, а не гадалка, — зашипел лист, — Он меня кровью своей накормил, а вместе с ней и сообщение передал. Ты, хозяйка, кстати, тоже так можешь".
— Ага, — саркастически усмехнулась серому листку, — Я заметила.
"Ой, да ладно, — зашуршал лист, — что ты хотела, то я и передавал. Кто ж виноват, что ты такая эмоциональная особа и одних слов тебе недостаточно".
— Что — о? — мгновенно взвилась я, от чего Улла с Алексом даже шарахнулись в стороны, а на меня прямо накатило: — Скажи мне еще, что это я тебя хрен рисовать заставляла!
— Хрен? — удивленно произнес Алекс, — Какой хрен?
"Что ты вредничаешь, — свернул и снова развернул свои уголки артефакт, — я честно передал хозяину всю глубину твоих чувств, посредством изображение упомянутого тобой овоща. Могу сообщить, что он прекрасно о нем знает, более того, он был несколько удивлен тем, что о нем знаешь ты".
— Конечно, я о нем знаю! Я много о чем знаю!
"Даже не сомневаюсь. Только не вини меня потом, когда однажды я нарисую что‑нибудь посущественнее овоща в разрезе".
— Эй! — ткнула я пальцем в строчки, — Я же стараюсь не выражаться. И "хрен" я произнесла очень тихо.
"А мне без разницы: хоть шепотом, хоть про себя".
— Черт! — раздраженно швырнула листок на стол.
Тот недовольно зашипел, спланировал на столешницу, согнул уголки и целенаправленно потопал в сторону страниц дневника. На его поверхности начали проступать ворчливые строчки: "Истеричка! Сначала разум дает, потом отправляет к чертям на кулички. Доставь, мол, в кротчайшие сроки да прямо в руки. Ага, как же! Сама бы попробовала сразу через два барьера просочиться. Ох, думал, порвет на клочки, хорошо, хоть связь у них стабильная — быстро нашел. Ну, вот, что ее не устроило? Хрен?! — артефакт добрался до цели и крупно написал: — ВСЁ — всё самому приходится делать, — сгреб под себя листки, лег, и продолжил ворчать: — Не справедливо. Я, можно сказать, только родился, откуда мне знать, что передавать, а что не надо — я, между прочим, без задней мысли. Сама ведь врать не любит. Вот, пойми этих женщин. Хоть с хозяином повезло — вкусно кормит".
— Ма, — окликнул меня Алекс, так как я завороженно вчитывалась в проступающие на листке строчки, и всё больше убеждалась, что артефакты мне создавать нельзя — характеры у них будут мерзкие.
— Что? — поджав губы, глянула я на сына.
— Что ты сделала с артефактом?
— Понятия не имею!
— А как вы понимаете, что на нем написано? — заговорщически зашептала Улла, — Я ни слова не понимаю.
"Ха, поняла бы она, — тряхнул "передними" уголками листок, — Нашла простофилю. Меня только хозяева прочитать могут, ну, и этот, — ткнул уголком в Алекса, — тоже. Родная кровь, как‑никак".
— Что он пишет? — Улла от любопытства вытянула шею, чтобы видеть проступающие слова.
— Что прочитать его можем только я, Роди и Алекс.
— А — а! — сообразила девочка и чуть расстроилась, — Жаль. Я бы тоже хотела прочитать, что он написал о хрене.
— Нарисовал, — скривила я рот, — когда мы с Роди разговаривали. Выразил, так сказать, мое отношение по одному неоднозначному вопросу.
— Какому? — заинтересовался Алекс.
— Хочу ли я замуж за принца?
Сын хрюкнул:
— Ты? За принца? — и давясь саркастическим смехом, уточнил, — Кхм — м. И за это ты его послала?
— Кого?
— Роди.
— Нет, Алекс, — покачала я головой, — хрен фигурировал в ином контексте, и Роди я не посылала. Но ты прав, разговор на тему моей встречи с гипотетическим принцем, благодаря мне, превратился в сплошной фарс, — я нахмурилась, и слегка потерла переносицу: — Знаешь, сейчас я думаю, стоило просто ответить ему, что я не хочу замуж. В смысле за принца. Но, по правде говоря, это сложный вопрос: что было бы, если бы я попала в сказку в своем собственном виде и встретила принца? — я с подозрением покосилась на артефакт, который давно перестал копировать листы и теперь делал вид, что занят, а на самом деле, усердно подслушивал наш с Алексом разговор: — Даже не знаю.
— А он точно принц? — сдвинул брови Алекс.
— В каком смысле? — сделала я большие глаза, хотя прекрасно поняла, какое направление избрали его мысли. Эта похожесть меня умилила, в то же время заставила испытать щемящую грусть — Тень больше не часть меня — он самостоятельная личность. Н — да, начала повторяться. Чувствую, расставание наше будет горьким.
— Да, Алекс, ты о чем? — вздернула свои светлые брови Улла, от чего возникла забавная ассоциация, как будто нахожусь между двух масок: одна хмурится, другая удивляется, к тому же Тень тёмненький, а Улла светлая. Красивая из них пара получилась.
А парень уже набрал воздуха в грудь, чтобы первым же вопросом отмести все сомнения на тему, кто является его создательницей, а по совместительству "мамой".
— Ну, Ул, откуда маме знать, что он настоящий? В смысле принц. Не справку же у него спрашивать?
— Действительно, — согласилась дочь снежной королевы, а подумав, дополнила картинку копытным атрибутом: — А если он на коне?
— На белом? — тут же уточнил Алекс.
— Почему на белом? — точь в точь, как Роди, опешила Улла.
— Принц же! — развеселился парень.
Живой, забавной мимикой Улла попыталась выразить свое недоумение:
— Но… а если… то не принц?
— Всё, всё, хватит, — засмеялась я и приобняла Алекса, — Ты точно мой сын.
"Подтверждаю, — крупно напечатал артефакт, — Ты такая же язва, как и твоя мамочка".
Алекс пригрозил артефакту кулаком.
— На себя посмотри.
"Я не язва", — вывел артефакт.
— Еще какая! — хором выдали мы.
Увы, из‑за невозможности прочесть текст, Улла осталась в стороне от наших разборок, тем не менее, эмоциональные реплики ее рассмешили. Звонкий смех отвлек Алекса на себя, превратив мальчика в счастливого идиота. Я же постаралась схватить артефакт, который, только протянула к нему руку, выпрямился и начал бегать от меня по всему столу.
— Стой. Стой, я сказала! — хватая руками воздух.
Но только удалось загнать артефакт между чернильницей и ночником, как лист превратился в серую длиннохвостую крысу, и вцепилась мне в палец.
— Ай — й! — взвизгнула я, отдернув руку, и, прижав палец к себе, зло прошипела: — Зараза кровососущая!
"Я передам", — мелькнула чужая мысль и крыс испарился.
Улла расстроенно посмотрела на место, где исчез крыс, там еще оставалась серая дымка с запахом золы и мороза.
— Я тоже такой хочу, — сделала она несчастную моську.
— Серьезно? — глянула я на свой палец, где быстро набухала кровавая капля, — Это больно.
— Очень? — нахмурилось белокурое чудо.
— Ага, — подождала, пока капля напитается и скатится вниз, после чего сунула под нос Улле, скрывавшиеся под ней крохотные, но болезненные ранки от зубов крыса, — Бинты есть?
— Это что? — хмыкнул вор, когда увидел мой забинтованный палец.
— Производственная травма, — буркнула я, покладисто принимая помощь Алекса.
Пожалуй, я сама бы могла надеть шубу, но сын так упорствовал, что я решила еще немного побыть раненым лебедем, и позволить ему за мной поухаживать, тем более, на роль няньки снова рвался Дилан, а в его помощи я не нуждалась. После очередного прокола, я старалась держаться от него подальше, чувствуя рядом с братом Ринари дискомфорт и напряженность, тем не менее, меня интересовали результаты его поисков, поэтому я давилась гневными эмоциями и даже делала попытки улыбнуться.
— Какая травма? — переспросил Вигго, перестав скалиться.
— Производственная, — повторила я, пояснив, — Порезала об писчий артефакт.
Бывший вор облегченно выдохнул:
— Ну ты…, — вспомнил, что на службе и проворчал, — Так бы и сказала.
— Я и говорю, — хмыкнула в его сторону, — Привыкай, Вигго, ты теперь часто с ней будешь сталкиваться.
— Я??
Лицо мужчины обескураженно вытянулось.
— Ну, даст Светлый, не лично, — смотря в зеркало и поправляя воротник, — но по делу точно. Я готова. Где Ирон?
— Я здесь, — вынырнул из дверного проема архива наш маг с очередной стопкой книг, поверх которой лежали два ну очень пыльных свитка.
— Ирон!! — воскликнула я, — Мы же договорились!
— Сейчас — сейчас, — заторопился тот, — только отнесу наверх.
— Давай быстрее! — крикнула ему в спину и себе под нос, — Вот же капуша.
— Объясни мне, зачем мы берем с собой Ирона? — подошел Дилан и попытался поправить завернувшийся сзади воротник, но я непроизвольно дернулась, и следопыт опустил руку.
По его лицу пробежала тень, но я больше не желала быть безмолвной заменой его сестры, и сердито буркнула:
— Надо.
— Объяснить не хочешь? — поджал губы Дилан.
Я глянула в отражение и тяжело вздохнула:
— Кай, бывший теневой, когда я разбужу его, не факт, что он обрадуется.
— Естественно он не обрадуется, — фыркнул следопыт, — Но при чем тут, Ирон?
— Я хочу, чтобы он был рядом, если что‑нибудь пойдет не так.
— И, что может пойти не так? — передразнил Дилан, при этом лицо его приняло столь неприятно пренебрежительное выражение, что у меня зачесались руки отвесить ему пощечину, но я сдержалась, точнее не рискнула без магии.
— Не знаю, — пожала я плечами, показательно обойдя его кругом и встав рядом с Вигго, который с неприкрытым интересом слушал наш разговор, — поэтому и беру с собой.
Но Дилан не унимался.
— Ри, послушай, Ирон не переносит вида мертвых тел — ты и сама это знаешь…
— Кай жив, — зло глянула я на следопыта, — Он просто спит.
— Это тебе трупорез написал?
— Да. И не называй его трупорезом.
Мужчина криво усмехнулся и уже назло мне:
— Он трупорез.
— Ты сейчас ведешь себя, как Снежка, — понизив голос, зашипела я на брата Ринари, — но она ребенок и ей позволительно. Не называй Роди трупорезом.
— Трупорез? — приподнял здоровую бровь Вигго.
— Да, алхимик, которого Римма привела в замок, любит резать мертвые тела, — скорчил глумливую рожу следопыт, — Видел бы ты его коллекцию.
— Не слушай его Вигго, — для привлечения в себе полного внимания, коснулась руки вора, — Роди занимается изысканиями в плане анатомии живых существ. Это ради научного интереса.
— Ха, пересекался я с такими, — оскалился Вигго, словно вспомнил что‑то веселое — Даже тела подкатывал по сходной цене. Сначала думал чернокнижники, оказалось, э — э, как там его…, — Вигго нахмурился, а вспомнив, хлопнул себя по лбу, — Точно! Научное сообщество. К одному искуснику до сих пор ребят отправляю, чтобы заштопал или кости там собрал. Мертвые тела его уже не интересуют, говорит, не тянет. У него, кстати, тоже коллекция. Пальцы. Уши. Глаза. Опухоли всякие.
Соблаговоливший спуститься к нам Ирон мертвенно побледнел.
— Ри, — заговорщически, но громко зашептал Алекс, — походу здесь есть хирург. Круть.
— Надеюсь, он мне не понадобится, — пробормотала я.
Но сын услышал, и очень серьезно потребовал:
— Сплюнь три раза!
Я не без удовольствия поплевала, тем более что слева стоял Дилан. Грех не воспользоваться. И хотя прицельно я не целилась, следопыт отступил — во избежание, так сказать. Признаю, выходка детская, но, увы, я не смогла простить ему то чувство обреченной беспомощности, которое следопыт заставил испытать меня у башни. Воспоминания о том, что он намеренно лишил меня возможности говорить и двигаться, черной тенью угнездилась в моем сердце.
— Если все в сборе, — Вигго окинул он нас насмешливым взглядом, — то двинули.
— Пошли, — поправила я его, — или идем.
На лице бывшего вора проступил вопрос.
— Приличные люди идут, а не двигают, — с улыбкой, надеюсь, не слишком жуткой, объяснила я, — Привыкай.
— Эх — х, — тоскливо выдохнул Вигго и по привычке выдал, — Твою медвежью задницу.
— Ага, — не удержалась я от подколки, — ты еще при Хранителе такое скажи.
Лицо Вигго приобрело пепельный оттенок, и он громко проглотил слюну.
— Я понял. Идем.
У дома мэра Вигго попросил встать меня за спину Ирона и не высовываться пока он и Дилан не войдут в дом. Свое решение вор аргументировал тем, что Герда всем твердит, что в недуге мужа виновата недавняя гостья, и хотя прямых доказательств у нее нет, женщина уверена, что я — ведьма и меня нужно арестовать, допросить, а потом обязательно сжечь, потому что в живых ведьму оставлять нельзя. Н — да, вот тебе и добрая женщина, мать троих детей.
Дверь открыла Герда. Она выглядела так, словно готовилась к нашему приходу с особой тщательностью. На ней было роскошное синее шелковое платье с белыми кружевами, которое делало ее похожей на Снегурочку, высокая прическа, дневной макияж, фамильные драгоценности украшали ее тонкую шею, запястья и уши. Увидев Вигго, женщина просияла так, что мы с мужчинами почувствовали себя лишними, но только шок прошел я начала замечать, как напрягается бывший вор, понимающе — презрительно усмехается Дилан, и сокрушенно качает головой светлый маг. Вот — те нате! Я чего‑то не знаю?!
Дилан воспользовался гипнозом, и я вошла в дом незамеченной. Судя по тому, что детей не было ни слышно, ни видно, их либо закрыли в комнате, либо отправили к бабушке с дедушкой, что вероятнее. Поднявшись на второй этаж и проследовав до покоев Кая, я задержалась у приоткрытой двери в комнату хозяйки, отмечая непривычный беспорядок. Одежда была раскидана, пустые коробки валялись на полу, а цветные шелковые ленты пунктирными линиями пересекали комнату до самых дверей. Темное кошачье любопытство потянуло заглянуть меня внутрь, но Дилан весьма грубо захлопнул дверь прямо перед моим носом, и указал на дверь в комнату Кая, где стоял Вигго и хмурился.
— Иду, — буркнула я и протиснулась между мужчиной и дверным косяком, без злого умысла оттоптав тому обе ноги, так как Вигго не сразу сообразил, что меня, из‑за моих габаритов, разумнее было пропустить первой или хотя бы не стоять в дверях.
Выражение лица его сразу стало мученическим, хотя и жутковатым из‑за побагровевшего шрама.
— Извини, — обронила я и подошла к постели.
Кай спал. Переодетый в пижаму в бледную синюю полоску, нелепый ночной колпак, заботливо укрытый одеялом, он, тем не менее, не выглядел безмятежным: веки подрагивали, глазные яблоки метались из стороны в сторону, а на висках проступили крупные бисерины пота. К тому же бледные пальцы сжимали край одеяла, а в теле чувствовалось напряжение.
— Кошмар, — определил Ирон, встав у меня за спиной.
Вигго обошел хозяйскую кровать с другой стороны и встал напротив.
— Раньше он спал спокойно.
Я попробовала отцепить правую руку Кая, но мне это оказалось не под силу.
— Помогите, — попросила я, пояснив: — мне нужна его правая рука. На ней печать.
— Сейчас, — кивнул Вигго, и с усилием отогнул скрюченные пальцы Кая.
Не мешкая, я провела ладонью по ладони Кая. Место печати болезненно заломило, а затем резкая боль острым штырем проткнула руку до самого локтя. Я вскрикнула и отдернула конечность. Не везет ей сегодня.
Но на этом мои злоключения не закончились. Только я начала вставать с постели, чтобы покинуть комнату, веки Кая затрепетали. Мужчина открыл глаза и первое, кого он увидел, была я, и столько ненависти всколыхнулось в его глазах, что я почти захлебнулась в ней. Дальше последовала молниеносная реакция Дилана, который, оттолкнув приятеля, перехватил меня за талию, и, сдернув с постели, стремительно развернул лицом к двери, таким образом, заслонив собой от смертельного заклинания, которое, как и предупреждал Роди, высвободил в себе Кай, чтобы убить меня.
На несколько секунд я была полностью дезориентирована, только молча стояла в объятьях брата Ринари и недоуменно пыталась разобраться, как это произошло, а когда разобралась, чуть успокоилась и начла прислушиваться к тому, что происходит за нашими спинами. Бывший вор громко и образно матерился, Ирон же, наоборот, молчал, хотя, как мне показалось, в момент разворота я слышала слова заклинания.
— Всё? — повернув голову, поинтересовался Дилан.
— Да, — ответил маг.
Меня нехотя отпустили и позволили повернуться. Но прежде чем сделать это, я дождалась мелькания голубой ткани в щели приоткрытой двери. Предсказуемо. На ее месте я поступила бы так же.
Выглянув из‑за спины Дилана, удивленно приподняла брови. Н — да, не только у Дилана хорошая реакция. Кай сидел на постели, зажимая обильно кровоточащий нос, а вокруг него сиял плотный золотистый купол, в котором метался черный сгусток непонятно чего.
— Это то, что я думаю? — указав на сгусток, спросила я Ирона.
— Это, — маг свирепо сверкнул очами в сторону мэра, — должно было тебя убить.
— Оно опасно?
— Оно смертельно, — помрачнел приятель.
— В смысле, сейчас, — пояснила я, — сейчас оно опасно?
— Нет, — покачал головой Ирон, — сейчас оно не опасно.
— Хорошо, — чуть веселее улыбнулась я, и сделала шаг к постели, но путь преградила рука следопыта.
— Ты знала, — прошипел он сквозь зубы, сверля меня тяжелым взглядом.
Я неуверенно подняла на него глаза, стараясь не фокусировать зрение, чтобы не попасть под гипноз, невнятно кивнула и сразу отвернулась, ловя обеспокоенный взгляд мага и заинтригованный, но всё такой же злой, мэра Кая.
— Тьма, Ри! — рявкнул следопыт, от чего я вздрогнула — Ты могла предупредить нас!
— Могла, — вздох вырвался из моей груди.
— И?
— Убери руку, — попросила я.
— Ринари! — прикрикнул следопыт, требуя ответа.
Мое лицо закаменело. Я отступила, но лишь для того, чтобы обойти Дилана с другой стороны. Не дал.
— Дилан хватит, — попросил маг, — Пропусти ее.
— Ты ей во всем потакаешь! — не на шутку разозлился следопыт, — Она могла предупредить нас! Могла сказать, что Кай опасен. Но, нет, она предпочла промолчать и рискнуть жизнью!
— Не сказала, значит были причины, — не поддался панике Ирон, — Хватит, Дилан, мы оба здесь, значит Ри нам доверяет. Пропусти ее.
Желваки на скулах Дилана заходили ходуном. Он долго молчал, затем с недовольной миной отступил в сторону. Не уверена, что, на самом деле, охладило пыл Дилана: речь Ирона или смешок Вигго, но на время конфликт был исчерпан.
— Ты, — выплюнул Кай и дернулся вперед, когда я подошла к его изголовью.
Ирон был наготове и золотистый купол облепил мужчину, как пластиковый мешок, с той разницей, что Кай в нем дышал свободно.
— Я.
— Ведьма, — зло сощурился мэр.
— Мне говорили, — качнула головой и нагло уселась на край постели.
Кай отшатнулся.
— Чего ты хочешь?
— Правды, — ответила я, — Я хочу знать, зачем ты хотел убить меня?
Прекрасно зная, что травил меня не он, я все же решила вывести Кая на чистую воду, так как с его заданиями тоже было что‑то не то, только я не поняла, что именно, точнее у меня не было на это времени — так быстро всё завертелось
— Сейчас? — криво усмехнулся Кай.
— Нет. Раньше. Меня отравили. Это ты?
— Я? — вытаращился на меня Кай, — Я, что, по — твоему, похож на сумасшедшего? Покушение на членов правящей семьи карается смертью? Пусть даже ты не та, за кого себя выдаешь, Натан лично отрубил бы мне голову, если бы узнал, что я пытался убить тебя, так что, Ваше Величество…
Кай не успел договорить, как в коридоре раздался громкий вскрик и глухой удар упавшего на пол тела. Мы с Вигго недоуменно переглянулись, после чего, не сговариваясь, направились к двери.
В коридоре мы нашли лежащую на полу Герду, и, сидящего рядом с ней на корточках, незнакомого блондина в белой свободной рубахе, синем жилете и шерстяных брюках. Когда он поднял голову, я узнала в нем отца Уллы. От неожиданности рванула назад. Больно стукнулась об ребро открытой двери. Нелепо взмахнула руками, и, было начала звать на помощь, как блондин весело расхохотался, а отсмеявшись, ехидно заметил:
— Испугалась? Выдохни, это я — Валекеа.
— Храни — итель, — простонала я, прикрыв глаза.
— Хранитель, — уважительно склонил голову Вигго.
— И тебе здоров, — кивнул в его сторону блондин, — К Каю?
— К нему, — подтвердил Вигго.
Хранитель перевел взгляд на меня.
— Разбудила?
— Угу, — кивнула я, прижимаю руку с вздымающейся груди.
— Убить пытался?
От такой осведомленности я, честно сказать, опешила, но прежде чем вспомнила, кто он, за меня ответил Вигго:
— Пытался. Без Бороды я бы не справился.
Я озадаченно покосилась на вора, не сразу сообразив, что Бородой он обозвал нашего мага.
— Жив? — сощурил почерневшие глаза Валекеа.
— Конечно! — возмутилась я.
Блондин сокрушенно покачал головой.
— Сарин права, ты слишком добра.
И прозвучало это совсем не как комплимент. Я замялась, поглядывая то на Валко, то на Вигго, пока не заметила на лице вора чуть грустную понимающую улыбку.
— Ты, — совсем, как Кай только что, но не зло, произнесла я.
— Ага, — оскалился Вигго, — Я знаю.
— И как давно?
— Были у меня подозрения, но сегодня Ее Снежное Величество рассказала мне, кто ты и чем мы все тебе обязаны. Попросила присмотреть, сказала, что лично мне ледяной кол в зад вставит, если с тобой что‑нибудь случится.
— Прямо так и сказала? — озадачилась я, плохо представляя величественную Сарин, грозящую Вигго ледяным колом. Обморожением, превращением в ледяную статую, еще чем‑нибудь, но не ледяным колом — это как‑то не вписывалось у меня в ее образ.
— Слов было больше, — поморщился вор, — но, да, так и сказала.
Я перевела круглые глаза на Валекеа, тот хмыкнул:
— Сказала, значит сделает.
Он подхватил бесчувственное тело Герды на руки и сурово глянул на Вигго:
— Королевский указ?
— Обижаешь, — бывший вор достал из внутреннего кармана свернутый в трубочку лист белоснежной бумаги, от которой по руке Вигго потек густой ледяной пар.
— Хорошо, — коротко кивнул Хранитель Лиена, — Займись им. Разрешаю воспользоваться силой, но не переусердствуй, позже Сарин сама захочет с ним поговорить.
— Могу я оставить мага?
Спрашивая, Вигго смотрел на меня, но вопрос предназначался и Валекеа. Блондин не задумываясь, дал согласие.
— Оставь.
Я же, считая, что не имею права решать за приятеля, ответила:
— Если он согласится…
— Я остаюсь, — громко крикнул Ирон из комнаты.
— Я тоже, — выглянул из‑за двери Дилан.
Конечно же, он слышал наш разговор с Вигго и Валакеа, и я напряглась, ожидая очередной вспышки гнева, но Дилан меня удивил: он не сказал ни слова, только стрельнул глазами на Хранителя и поспешно скрылся за дверью.
— Идем вниз, — качнул головой Валекеа.
Я в нерешительности посмотрела сначала на дверь, потом на Вигго. Вор ободряюще похлопал меня по плечу и попросил Хранителя:
— Прикрой нас.
Хранитель, который уже начал спуск с бесчувственным телом на руках, рыкнул себе под нос, что‑то похожее на: "Естественно".
— Шевелись, "не красавица", — подтолкнул Вигго, — Этот ждать не любит.
С его утверждением я была полностью согласна, поэтому поспешила за Хранителем, который уже спустился, дошел до гостиной и начал в ней чем‑то грохотать. Когда я вошла, я даже споткнулась от удивления. Ковер был перекошен, мебель передвинута, а сам виновник беспорядка в облике белого медведя восседал на диване у самого камина. Зверь дышал настолько хрипло и часто, что у меня возникло подозрение, что Валко болен.
— Валко? Тебе плохо? — подошла я к Хранителю, стараясь не шуметь и не делать резких движений.
Тело медведя подернулось дымкой, и снова передо мной был симпатичный блондин с грустными серыми глазами.
— Напугал? — спросил он без издевки.
— Ты болен? — склонила я голову к плечу, — Я могу тебе чем‑нибудь помочь?
— С этим ты ничем не можешь мне помочь — я не болен, — тяжело вздохнул Валко, — я умираю.
На это не знала, что сказать, хотя Валекеа я почти не знала, новость оказалась неожиданной и неприятной. Я обошла диван и села рядом с блондином.
— А — а…? — выдавила я из себя.
— Я готов, — слабая улыбка коснулась его поджатых губ, — я прожил долгую жизнь. Гораздо дольше, чем мне было отмерено.
— Твоя сила…, — промямлила, пытаясь поддержать разговор.
— Знаю, — вздохнул блондин, — Ты не смогла ей воспользоваться. Я стар, Рита. Я очень — очень стар.
— Я думала, Хранители не стареют.
— Медленно, — вымучено улыбнулся блондин, — почти незаметно. Внешне мы не меняемся, но наша сила — она становится неподъёмной, и она разрушает нас.
— Но ты же, вроде, разделил ее с отцом Уллы?
— Не разделил, нет, — мотнул головой Валекеа, — Я поделился с ним крохотной ее частью, но, увы, даже она оказалась для него непосильной.
— Но…подо…, — запинаясь, заговорила я, переварив услышанное: — Подожди. Тогда зачем ты дал мне ее?! Если ты знал, что я не смогу ей воспользоваться, зачем повесил на меня этот груз?
Глаза блондина превратились в два черных омута.
— Я дал ее тебе, чтобы ты научилась, чтобы ты почувствовала в себе Силу Хранителя Ристана, чтобы ты поняла, как много её в тебе.
— Я бы не сказала, — сморщила я нос, — может в Ристане, но не здесь.
— Тут ты права, на территории других королевств сила Хранителя иссякает, но поверь мне, когда ты появилась в Лиене в тебе ее много, гораздо больше, чем я когда‑то передал Эмилю, и это поразило меня.
— Что он дал мне ее?
— Нет, с какой легкостью ты ей управляла.
Я нахмурилась, припоминая, что действительно пользовалась силой Дыма с необычайной легкостью, даже, когда не знала, что это именно его сила позволяет мне совершать все те волшебные шалости, благодаря которым я до сих пор жива и ни разу не поймана с поличным.
— Это странно.
— Еще как. Такое я видел лишь единожды. Давно это было, — глаза Валекея потускнели, — Сазанна была еще жива. Помню, она похвасталась, что в ее королевстве родился уникальный ребенок — мальчик способный пользоваться ее силой, как своей собственной. Мы не поверили, но когда мальчику исполнилось четыре года, Сазанна привела его на совет.
— И? Он, правда, мог пользоваться ее силой?
— Как своей, — утвердительно кивнул Валекеа.
Словно школьница я подняла руку.
— Можно вопрос?
— Конечно, — моргнул блондин.
— Кто такая Сазанна?
— Черная драконница — Хранитель Сумрачного королевства.
— Оу — у.
Что ж, теперь понятно, почему в замке было так много изображений этого удивительного и грозного существа. Мне взгрустнулось. Жаль, что Сумрачного нет теперь даже на картах, я бы не отказалась взглянуть на сказочного монстра — не вблизи, так хоть издалека.
— А, что случилось? — решила спросить я у Валекеа. Раз он такой старый, к тому же Хранитель, он должен знать, что случилось с королевством, — Что произошло в Сумрачном?
— Тебе зачем? — нахмурился блондин.
— В смысле? — напряглась я, ловя на себе его тяжелый, настороженный взгляд.
— Сумрачного больше нет.
— Я знаю, но…
— Вот и не суй нос, куда не просят, — рыкнул Валекеа, и я поняла, что ловить здесь нечего — Хранитель ушел в глубокую оборону.
"Нет, так нет", — подумала я, хотя и не поняла причин вспыхнувшей неприязни, но то, что она направлена не на меня, я поняла, когда Валекеа, взяв себя в лапы, проворчал:
— Запомни, призванная, будешь пытаться узнать о Сумрачном, попадешь в беду. То, что ты о нем заешь — уже плохо.
— Но это не тайна! — возмутилась я, — Ирон тоже знает о Сумрачном.
— Он маг.
— И что?
— Я не стану об этом говорить, — раздражённо по — медвежьи фыркнул блондин, — Забудь о нем.
Ага, как же, Валекеа определенно плохо знает человеческую психологию, точнее прекрасной ее половины, а в моем случае еще и темной кошачьей. К тому же, как забыть, если я заочно там уже побывала, правда в замке, но это не принципиально. Из задумчивости меня вывел вопрос Валкеа:
— Что будешь с ней делать? — махнул он на небрежно брошенную в кресло женщину.
Хозяйка дома, словно забытая кем‑то кукла полу — седела, раскинув руки в стороны. Голова ее свисала с края спинки, и, судя по слабо вздымающейся груди, приходить в себя не спешила.
— С Гердой? — приподняла я брови, — А, что мне с ней делать?
Я еще раз взглянула на обморочную. Крепко ее проняло, но самой проводить ее в чувство, по правде говоря, не хотелось.
— Ох, дитя, ты так и не поняла, — сокрушенно покачал головой Валкеа, — Ты подумала, что она так сильно расстроилась из‑за мужа?
Я неуверенно кивнула. Именно так я и подумала.
— Это Герда тебя отравила.
Если бы я не сидела, одной этой фразой Хранитель выбил бы пол у меня из пол ног.
— Что? — вытаращилась я на блондина, затем перевела крайне шокированный взгляд на Герду, и снова на Хранителя: — Она?
Секунд пять я пыталась поймать хоть одну связанную мысль у себя в голове. Я ждала чего угодно: что Николас, в обход Натана, подослал теневого, чтобы избавиться от жены — ведьмы; что братья Сангроны выяснили, кто была виновницей их травли в Волчьей насыпи и каким‑то неведомым способом добрались до меня; что это все же Кай, хотя Роди и сказал, что это не он; что это шаманка или Сейда,… Но Герда?!!!
— За что? — наконец жалобно выдохнула я.
— Ревность, — коротко ответил Хранитель.
Решила уточнить:
— К кому?
— К мужу, — пожал плечами блондин.
— Бред, — мотнула головой и еще раз, — Полный бред.
Валекеа наклонил голову, к чему‑то прислушиваясь, встал с дивана, и, не успела я понять, что происходит, встал и стремительно направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
— Посиди пока, — громко сказал он, начав подъем, — подумай.
Я торопливо повернулась, ухватилась за спинку дивана, и, сделав упор на правое колено тревожно спросила:
— Куда?
— У них там спорный вопрос, — поморщился блондин, — нужно мое присутствие. Я быстро, — глаза Хранителя сурово блеснули: — А ты думай, Рита, Герда хотела тебя убить — ее судьба в твоих руках, — как скажешь, так и будет, — Валекея поднялся на несколько ступенек вверх, но вспомнил что‑то еще и остановился: — Чтобы ты ее не слишком жалела, подумай, это ведь могла быть и не ты — другая девушка, и, в отличие от тебя, ее не кому было бы спасти.
— Я понимаю, — со вздохом сползая вниз.
Громкие шаги Валекеа стихли подозрительно четко — был звук, и вдруг его не стало, словно оборвали. Это обстоятельство навело на мысль, что вокруг комнаты Кая возвели глушащий звуки барьер. Возник вопрос: что там происходит?
Я встала, и хотела было подняться наверх, но появившийся в воздухе серый зверек, мгновенно превратившийся лист писчего артефакта, остановил меня, напугав чуть ли не до икоты. Я присмотрелась к горящей красной надписи и замерла, как пойманная на шкоде кошка.
— Куда собралась? — прочитала я.
Возникло ощущение, что в правый глаз попала соринка, и я потерла его, и, когда открыла, увидела, что близко от меня стоит мужчина и хмурится.
— Роди? — дернулась я, не сразу признав алхимика в сером, подогнанном по нему, дуплете, болотного цвета штанах, и в коротких мягких сапожках, которые в замке Ристана носили почти все без исключения.
— Кто же еще?! — фыркнул алхимик.
Хотя голос его я не слышала, а ответ прочла на листе, я все же удивилась:
— А я тебя вижу, — немного подумав, добавила, — но не слышу.
Роди тяжело вздохнул, но чтобы понять, что он сказал после этого, пришлось скосить взгляд на листок:
— Я тебя вижу и слышу. Что случилось?
— Вроде ничего, — неуверенно пожала плечами.
— Неужели? — ехидство проступило на его лице, — Тогда почему у тебя такой потерянный вид?
Я взглянула в его глаза и провалилась в холодную клубящуюся тьму и мне стало страшно. Не за себя — за Герду, за ее двух очаровательных ребятишек, за того или ту — еще не родившуюся, и лихорадочно начала придумывать, как убедить Роди, что ему показалось, что все хорошо, что я сама со всем справлюсь. И уже открыла рот, чтобы заговорить, но мужчина поднял руку, призывая послушать его, и поверг меня в отчаяние своим:
— Подумай еще раз, прежде чем начать лгать.
Мои плечи обряжено опустились. Я с горечью поняла, что бессмысленно обманывать того, кто читает тебя словно книгу. Вот о чем говорили Ирон, Валекеа и Вигго, о чем предупреждали, а я упорно не хотела слушать. Я на секунду прикрыла глаза. Неужели Герду нельзя спасти? Пусть она дура, пусть она отравила, но у них с Каем дети, а детям нужны родители — какие бы они ни были. Вот только, что прикажите делать? Я открыла глаза и увереннее взглянула на алхимика. Он ждал, восхищая своей выдержкой. Хорошо, если нельзя обмануть, попробую переубедить.
— Роди, пожалуйста, — заговорила я, осторожно подбирая слова, — я понимаю, что ситуация серьезная, но прошу тебя, как друга, когда я расскажу тебе причину моего состояния, не предпринимай ничего, что нельзя было бы исправить. Хорошо? Очень тебя прошу.
Темные брови слегка приподнялись, Роди сощурился, разглядывая меня с подозрением, но убедившись, что юлить я не намерена, кивнул.
— Это Герда, — кивком головы указала я на, все еще находящуюся без сознания, хозяйку дома, — Она жена Кая. Да, да, того самого, — затараторила, замечая хищный блеск в глазах алхимика, — Но мы сейчас не о нем. У этих двоих трое детей: две девочки — одна того же возраста, что и Снежка, а вторая на год младше, третьим Герда беременна. И…, — я запнулась, не зная, как подойти к самому важному.
— И? — крупно вывел артефакт.
Я опустила голову, пряча взгляд.
— …я не знаю, что на нее нашло. Может, повлияла беременность, может, Кай… Ему стоило все рассказать жене — она не знала, кого он привел в дом. Так глупо всё получилось.
— Это она тебя отравила? — догадался Роди.
Я коротко кивнула, но когда подняла голову, поняла, что с самого начала Роди знал, что это Герда.
— Не убивай ее, — попросила я.
Роди посмотрел на меня холодным оценивающим взглядом, став на мгновение тем самым пугающим черным алхимиком, продавшим душу демону, ради тайных знаний и силы.
— Хорошо, что ты понимаешь, почему я здесь.
— Роди, — умоляюще взглянула я на него.
Ни один мускул не дрогнул на худом хищном лице.
— Пожалуйста, — сцепила я руки над пышной грудью Ринари.
— В следующий раз, — просверлил он холодным взглядом, — проси клясться Тьмой — иных клятв для меня не существует.
В груди похолодело. "Не получилось, — как раскалённым железом пронзило мой мозг, — У меня не получилось. Роди убьет Герду и в этом будет его справедливость". От осязания того, что битву за жизнь я проиграла — в глазах потемнело. Меня начало мутить, и я поспешила сесть на диван, пока не составила компанию хозяйке дома.
К действительности вернуло едва ощутимое прикосновение к руке. Я открыла глаза и тут же распахнула их. Роди сидел совсем близко, на корточках, и поглаживал мою, до белых костяшек вцепившуюся в обивку дивана, руку. Увидев, что я пришла в себя, Роди накрыл мою ладонь своей, и я почувствовала ее, как если бы он действительно был здесь, хотя, чтобы видеть алхимика я то и дело закрывала левый глаз.
— Успокоилась? — спросил он.
Для понимания не понадобился даже летающий рядом артефакт, на котором проступали строчки явно личных за меня переживаний: "Хозяйка! Ну, что ты?! Хозяйка! Успокойся. Успокойся, хозяюшка. Не стоит эта лахудра твоих переживаний! Ну, что ты? Что ты так за нее переживаешь? Она убить тебя хотела!! Гадкая баба! Гадкая! Ты хоть и вредная, но хорошая. Хозяйка, я с тобой! Мы с тобой! Хозяин прав! Смерть за смерть!.. Хотя нет!! Так она легко отделается! Пусть боится, мымра белобрысая! Вечно боится! Хозяйка, ты меня слышишь?"
— Слышу, — отмахнулась я от надоедливо лезущего в лицо артефакта, — Роди, это несносное создание предлагает не убивать ее, а заставить ее бояться — как думаешь?
Взгляд алхимика обогрел тихой нежностью, с которой смотрят родители на подрастающих детей:
— С подсказкой, но вывернулась, — мгновенно сменился почерк на листке, — Хорошо, страх так страх. Но, объясни, мне кое‑что. Когда ты на нее смотришь, я чувствую твое недоумение, граничащее с мрачным весельем, но не понимаю, что веселого в том, что по ее вине ты едва не умерла?
— Она не видела меня настоящую, — развела я руками, — только такую. К чему здесь ревновать? Хоть убей, не понимаю.
Роди свел брови на переносице.
— Не видела, говоришь, — поднялся он и подошел к креслу, после чего поманил меня, — Это может быть интересно. Давай проверим. Положи руку ей на живот.
— М — м, — заупрямилась я.
Алхимик коротко взглянул, закатил глаза, вздохнул, но поняв, что сейчас меня не переубедить, поклялся:
— Клянусь Тьмой, это только для того, чтобы выяснить, что с ней не так.
Беспокойство меня не отпустило, но я все же встала, подошла к Герде и положила руку ей на живот. Женщина зашевелилась, хотя и не очнулась, а над моей ладонью начала закручиваться золотисто — желтая спираль. Я хотела убрать руку, но остановилась, когда прочла на подлетевшем листке: "Рано. Еще не всё". К центру спираль начала изгибаться в разные стороны, превращаясь в знак Светлого, что‑то вроде буквы G, но с несколькими завитками в центре. Печать на руке начало жечь.
— Больно, — поморщилась я.
— Потерпи, уже скоро, — вывел артефакт.
Я сердито покосилась на Роди, который смотрел на светлую печать с явным отвращением. "Странно, — подумала я, — раньше не замечала за ним неприязни к знакам Светлого". Только об этом подумала, как под светлой печатью появилась черная смолянистая спираль. Она точь в точь повторила путь светлой печати, но в конце превратилась в тройную петлю — знак Тьмы. Спирали слились, перекрыв друг друга, жечь перестало, но возникло чувство чего‑то неправильного или даже отвратительного. Захотелось срочно пойти и помыть руки.
— Что это? — убрала я руку и повернула голову, чтобы увидеть жутковато торжественную улыбку Роди.
— Это, Рита, старый договор с Тьмой, который жрец почти успешно перекрыл светлым благословением, — алхимик мрачно усмехнулся, — Милая семейка. Один, чтобы пробиться по карьерной лестнице заключает сделку на своего первенца мужского пола, свято веря, что никогда не женится и не заведет детей, другая, из упрямства, привораживает его с помощью темного договора, и рожает ему двух дочерей. На этом бы ей остановиться, но глупой бабе показалось мало и ей захотелось порадовать мужа еще и сыном.
— Но…, — нахмурилась я.
— Именно, — кивнул Роди, — парень получил свое — выше крыши не прыгнешь. Кай вспомнил о договоре и попытался переубедить жену, но та уперлась и пошла в храм. В отличие от Тьмы, Рита, Светлый и его жрецы работают топорно, не разбираясь в ситуации, и не думая о последствиях, благословили ее на зачатие сына. А последствия, лягушечка моя, тебе пришлось испытать на себе. Герда, в отличие от тебя, не боец, хватило дыма без огня, чтобы Тьма поглотила ее разум и выдала потаенные страхи за действительность. Внешность тут в расчет не бралась, будь на твоем месте хоть древняя старуха, Герда поступила бы с ней так же. Она ведь еще не до конца осознала, что натворила, — на секунду я оторвалась от увлекательного чтения, чтобы увидеть, как глаза алхимика стали жуткими — абсолютно черными, а Тьма в них словно вспенилась, как чернильное море, — но я это исправлю. Она сама ему всё расскажет и во всем признается.
— Кому? — непонимающе воззрилась я на Роди, — Жрецу?
Мужчина медленно покачал головой и на листке проступило:
— Мужу. Его порицания она боится больше всего. Это то, что для нее страшнее, чем смерть.
Я поежилась, но воспоминания о том, что произошло в зеркале и после него были еще свежи, да и слова Валко, что на моем месте могла быть любая другая, которые алхимик только подтвердил, все еще звучали в ушах, поэтому я кивком дала Роди согласие — действуй. Это не месть — это наказание. Наказание, которое, она действительно заслужила.
— Положи руку на ее живот.
Прежде чем сделать это, я уточнила:
— А что будет с ребенком?
Роди мягко мне улыбнулся:
— У него все будет хорошо. Мы сейчас снимем с нее благословение, потом запечатаем в нем Тьму. Он уже принадлежит Тьме, но так еще какое‑то время поживет, как обычный ребенок.
Тот факт, что наши с Роди манипуляции никак не скажутся на здоровье малыша, меня обрадовали, но я все же спросила:
— Что значит, принадлежит Тьме?
— Он темный. Вырастет, сможет стать темным магом или ведьмаком.
— Разве ведьмаки темные? — удивилась я, — Дилан, он же…
Не успела договорить, Роди резко взмахнул рукой, заставив меня замолчать.
— Все ведьмаки — темные, — как отрезал Роди и взглядом показал на Герду.
Верно, надо побыстрее с этим закончить, а то я уже ищу повод, чтобы только не прикасаться к ней и не сходить с ума от мысли, что будет с этой семьей после того, как я покину Лиен. Какое мне до них дело?! Кай только и делал, что запугивал меня, а когда пришла разбудить, попытался швырнуть какой‑то гадостью. Герда, она и вовсе отравила. Но дети, они‑то ни в чем не виноваты.
— Рита — а, прекрати, — прочла я на листке, когда Роди подул мне в ухо, от чего я вздрогнула всем телом, а мужчина взял мою руку и положил на живот Герде: — Вот так.
Все прошло очень быстро и легко, но сразу после того, как Роди снял благословение и запечатал Тьму, я почувствовала себя так, словно таскала мешки с картошкой или вскапывала чей‑то огород. Когда Валекеа спустился вниз, я отмахнулась от него, и, пошатываясь, направилась к входной двери. Мне нужен был воздух, пусть даже холодный и зимний, но это даже лучше. Только я вышла на улицу, как увидела, что ко мне на встречу спешит крайне встрепанный и встревоженный Алекс, а за ним, с трудом поспевая за широким шагом парня, бежит Улла.
— Ма? — выдохнул он и тут же оказался рядом.
— Всё, — произнесла тихим, слабым голосом, — Больше не могу здесь находиться. Уведи меня отсюда.
Получилось жалко и жалобно, но, увы, все силы ушли на то, чтобы не заплакать. Это от усталости, уходя, успокаивал Роди, но я‑то понимала, что не из‑за усталости я чувствую себя настолько паршиво.
— Ма, что случилось? — обнял меня Алекс, — Тебя трясет.
— Наказывала Герду, — замолчала, — и Кая.
На удивленный взгляд Уллы пояснила:
— За дело. Понимаешь, это Герда меня отравила, — девочка ахнула, сын сжал сильнее, а я продолжила: — Кай, он только очнулся, сразу чем‑то смертельным швырнул, но знаешь…
Алекс громко заскрипел зубами у меня над ухом. Он продолжал обнимать и легонько поддерживать, и это вселяло надежду, что до библиотеки мы все‑таки доберемся, так как ноги у меня начали стремительно слабеть.
— …чувствую себя, словно не их, а себя наказала. Гадко мне.
— Ма, пойдем, а? В библиотеку. Я кофе сварю. Улла яблочный пирог спечёт. С корицей, как ты любишь. Она умеет.
— Правда, правда, — закивала та, — Я умею. Пойдем?
— Медленно, — и созналась, — меня ноги не держат.
Мы доползли до библиотеки. Случайные прохожие иногда поглядывали с интересом, но, честно говоря, они сами выглядели не многим лучше меня. Опьянённые солнечным светом, солнцем и концом зимы, от того слегка осоловевшие, пришибленные, а порой и напуганные, граждане Лиена бесцельно бродили по улицам города, пытаясь выяснить, как такое могло произойти, и как им теперь жить дальше. Легче всего, появление в просветах сплошных серых облаков голубого неба и пока еще холодного солнца, восприняли, конечно же, дети — они спелым горохом высыпались из домов, искренне радуясь чуду, о котором только мечтали. Смотря в их счастливые лица, я тоже начала улыбаться, сердце мое успокаивалось — всё правильно — это все для них.
— Ма?
— Рит?
Удивленно позвали меня мои беспокойные сопровождающие, когда я, засмотревшись на детей, весело играющих в снежки, а потом на небо в рваных облаках, замерла, наслаждаясь снизошедшим на меня покоем.
— Ма, с тобой все хорошо?
— Нормально, — усмехнулась я в ответ.
— Тогда чего мы встали? — нахмурился бывший Тень.
Я смущенно улыбнулась и пожала плечами:
— Задумалась.
Алекс сильнее обнял меня за плечи, наклонил голову и, ребячась, боднул лбом мой висок:
— Судя по твоей улыбке, тебя отпустило. Я рад. Ма, поверь, ты все сделала правильно.
Улла, стушевавшись, не решилась повторить подвиг Алекса — ни рук, ни роста у нее все равно бы не хватило, — а только подергала меня за рукав шубы.
— Знаешь, Рит, я давно тебе хотела сказать…
Я удивленно приподняла брови. Что еще она хочет мне сказать?
— Спасибо, — тихо, но уверенно произнесла Улла, — Спасибо тебе за все. За меня, за дедушку, за Вигго, за всех. За весь Лиен. Мы перед тобой в неоплатном долгу. Спасибо тебе, Рита.
— Не за что, — хмыкнула я, и уже сама потянула их в библиотеку, где мы, едва раздевшись, втроем оккупировали библиотекарскую кухню, стремясь наготовить кучу разных вкусных блюд от супов до десертов. Что поделать, после всего случившегося у меня разыгрался зверский аппетит, к тому же возникло колющее чувство тревоги, что новости о зеркале меня не порадуют, поэтому решила наесться до отвала, чтобы смягчить удар. Давно заметила, что на сытый желудок плохие новости воспринимаются философски.
Через несколько минут к процессу готовки присоединилась наша принцесса, заглянувшая спросить, куда мы ходили и почему не взяли ее, но услышав ответ, скуксилась — она то надеялась узнать, как дела у Риты, то есть у меня. Пришлось заверить, что всё у "Риты" хорошо — она тоже, как и я — Ринари болела и сейчас отдыхает. Улла увидев, кто к нам пришел, предложила принцессе присоединиться к общему веселью. Снежка с радостью согласилась, примкнув к ней в вырезании фигурных печенюшек, оставив меня с моими булочками в гордом одиночестве.
Вечером меня ожидали странные и тревожные новости. Дилан долго не решался подойти ко мне, но когда сам предложил поговорить мы поднялись наверх и закрылись вместе с развлекающимся с новой игрушкой магом, поэтому Ирон не сразу нас заметил. Дилан рассказал, что благодаря приятелям Вигго, ему удалось вычислить антиквара, который за хорошую плату согласился на неопределенный срок подержать у себя волшебное зеркало. Нагрянув к нему, Дилан и завсегдатаи Медвежьей лапы, перерыли весь склад, но нашли только створки. Дело в том, что ушлый антиквар, принимая зеркало на хранение, заметил, что его неприметные "владельцы" не особенно‑то церемонятся с волшебным артефактом, и решил подзаработать. Снял створки, и прикрутил их к не волшебной копии, коими промышлял уже не первый год, а зеркало тщательно упаковал в несколько слоев плотной ткани, для создания иллюзии, что все на месте. Хорошенько тряхнув престарелого жулика, Дилан выяснил, что зеркало забрали все те же люди и разминулись мы с ними на целую неделю, на ту самую болезную неделю. Случайность? Очень в этом сомневаюсь.
Что делать дальше Дилан не знал. Ирон тоже идеями не фонтанировал, поэтому я предложила всем нам лечь спать и подумать об этом завтра на свежую голову. День был тяжелым, а нам, как ни крути, пора бы уже возвращаться в Ристан.
Ночью мне снилось, что я лежу в своей королевской постели под балдахином и вроде бы сплю, а у окна, — я этого не вижу, но знаю, — стоит Безликий и смотрит в ночь.
— Лик? — позвала я.
— Спи, девочка, спи, — повернул он голову, — Сегодня вся постель твоя.
— Но…
Безликий подошел к постели, протянул руку и коснулся моей щеки.
— Сладких снов, — прошептал он.
Я слабо улыбнулась, и закрыть глаза.
— И тебе, Лик… Спокойной ночи.
В ответ мужчина усмехнулся:
— Это уж как получится.