Синяя песня холмов

Глава 12

- Что со связью, не работает? - Тихомиров оторвался от мельтешащих разноцветными точками локаторов и повернулся к Вайлу.

- Связь прервалась, - Вайл оставил в покое информационный обруч.

- Ничего страшного, у нас осталась радиосвязь.

- Облако экранирует шахту, мы отрезаны от штаба операции.

- Зато у нас осталась связь со всеми «Тарантулами». Мы еще повоюем.

- Посмотрим-посмотрим, - ответил Вайл с плохо скрытой неприязнью в голосе.

Сотня «Тарантулов» выбралась из шахты. Они походили на пауков, покинувших свою нору после долгой зимней спячки, их черные пятиметровые силуэты с горящими глазами прожекторов расплывались в тумане.

- Выстроиться в кольцо вокруг шахты, - дал команду Олег. Он еще раз попробовал отрегулировать прозрачность тинтония и махнул рукой, оставив все как есть, - прозрачность корпуса была выведена на максимальный уровень.

Судя по данным локации, облако покрывало весь город. Странная взвесь белковых и кремниевых соединений, словно кисель, оплывала по силовым куполам вездеходов, слоями струилась в лучах прожекторов; облако медленно вращалось вокруг центра, которым был ствол шахты. Где-то в зените должно было находиться солнце, но даже намека не было на его лучи в этом сумрачном свете.

- Видимость ухудшается, - сказал Вайл.

- Вижу.

Взвесь или туман, или черт знает что еще, сгущалась. «Тарантулы» на другом краю площади почти не просматривались, лишь желтые пятнышки прожекторов обозначали их местонахождение. Внезапно в серой вышине совершенно беззвучно полыхнула короткая вспышка, озарившая призрачным голубоватым светом все вокруг, и вновь серая стена сомкнулась над площадью.

- Что это было? Ты видел, Вайл! - воскликнул Тихомиров.

- М-м, - Вайл пожал плечами, - мне показалось - молния… Может быть, вернемся в шахту? Мне это облако не понравилось, когда мы еще поднимались на поверхность.

- Не паникуй, не паникуй. Пока, как видишь, стоим целые и невредимые. Правда, мне тоже не нравится наше стояние, стоим и ничего не делаем, не знаем, что предпринимать. И это облако мне тоже не нравится, и не нравится ухудшающаяся видимость. Ловко Единый Мозг перехватил у нас инициативу, ничего не скажешь. Мы стоим, глазеем в туман, разинув рты, а наш оппонент в это время готовит контраргументы, самые неотразимые контраргументы… Противостояние в Тумане Сомнений… - Тихомиров усмехнулся.

- И как долго мы будем стоять? Все-таки я оказался прав, когда говорил Олну, что назначение вас командиром отряда - ошибка.

- Вайл, за что ты меня невзлюбил?

- А за что я вас, Олег Павлович, должен возлюбить?

- Я не требую беззаветной любви, - Олег повернулся к координатору и посмотрел на него в упор. - Но почему именно ненависть?

- Потому, что вы привели нашу цивилизацию к катастрофе. До вашего появления какое-никакое равновесие существовало, мы жили в подземельях, но и юргами не могли к нам пробиться. Ваше появление расшатало это равновесие. Гибель нашей цивилизации приближается, и провал сегодняшней вылазки будет тому прямым подтверждением.

- Откуда такая убежденность в исходе операции?

- Вы думаете, можно обыграть противника, знающего каждый ваш шаг? Какая поразительная самоуверенность!

Тихомиров молчал. Пауза затягивалась. Вайл ждал ответа.

- Ты можешь пересесть в другой «Тарантул», - сказал Тихомиров.

- Похоже, тебе именно этого и хочется, - Вайл зло смотрел на Олега. - Я думаю, теперь-то координаторы убедятся в моей правоте.

У Тихомирова в голове мелькнула догадка.

- Вайл, скажи честно, это ты на совете настаивал на моем немедленном уничтожении?

- Это вам Лен сказала?

- Я сейчас догадался.

- Все-таки Лен сказала вам, - Вайл опустил голову, его пальцы стиснули подлокотники кресла. - И зачем только вы к нам явились…

Новая догадка поразила Тихомирова.

- Вайл, может быть, ревность, а не мои агентурные данные - основная причина подобного отношения?

Вайл поднял голову и смотрел уже спокойным, ничего не выражающим взглядом.

«Неплохо собой владеет», - подумал Тихомиров.

Вайл провел рукой по волосам.

- Мы сюда поднялись, чтобы вести этот разговор?

- Да нет, конечно. Просто сейчас, похоже, будет решаться вопрос о жизни и смерти… Не столько моей, сколько тех, кто пришел в спасательной эскадре, и тех, кто с нами здесь, на площади. Я хотел бы узнать, кто в эту минуту сидит рядом со мной.

Тихомиров отвернулся к экранам.

В серой вышине полыхнул еще один разряд, за ним еще и еще, разряды слились в одну, похожую на дерево, молнию.

- Смотри! - выдохнул за спиной Вайл.

Олег поднял взгляд от пульта и оцепенел. Молния распорола серый туман, и в образовавшемся над площадью окне возникло огромное, потрясающее своими размерами человеческое лицо.

Что-то толкнуло Тихомирова изнутри, вывело из оцепенения, и он закричал в микрофон:

- Не стрелять! Я запрещаю стрелять!

Лицо было мертвенно-неподвижным, будто глиняная маска, с непроницаемой чернотой под поднятыми веками; ветвящиеся молнии огненными трещинами, разбегались по нему. Взгляд черных глаз блуждал, как будто высматривал что-то на площади, черные глазные яблоки непередаваемо жутко двигались под веками. Черный взгляд остановился, и Олег понял, что лицо смотрит на него, именно на него. Он физически ощутил, как этот взгляд черной волной вдавливает его в ложемент… Это продолжалось секунду-две, с ужасным грохотом неимоверно мощный разряд ослепительной вспышкой перечеркнул лицо, и серый туман вновь сомкнулся над площадью. И тут же очень низко, почти над «Тарантулами», с грохотом прошел еще один разряд, теперь уже горизонтальный. Наступила тишина, сзади всхлипывал Вайл. Тихомиров даже не оглянулся на него, глядя неотрывно туда, куда ударил разряд. Там, на самом краю площади, туман расступился, и появился дом, и в доме была дверь, та самая.

«А это уже по мою душу», - подумал Олег.

- Почему вы не стреляли?! - выкрикнул сзади Вайл. - Вы, предатель, почему вы не стали стрелять и запретили стрелять другим?!

Олег оторвал взгляд от дома, нехотя повернулся к координатору. Вайл сидел с ногами в кресле, его еще трясло.

- Потому, что это был не монстр-телепат, - ответил Тихомиров, и сам удивился своей уверенности в сказанном.

- А кто же это, по-вашему, был?

Тихомиров пожал плечами:

- Не знаю. Это кто-то другой. Единый Мозг здесь ни при чем…

- Да откуда вы знаете, самоуверенный идиот?! Кто вам сказал?!

Тихомиров с трудом сдержал в себе желание поставить сидящего перед ним мужчину на место.

- Координатор… ты бы следил за лексиконом. С твоими нервишками… - Олег не договорил, посмотрел на дом. - Мне пора, - он кивнул в сторону дома, - это за мной, это, бесспорно, приглашение от Единого Мозга на аудиенцию, - он закрепил гермошлем в замках, надел бронеперчатки, выдернул из зажима бампуль.

- Ни с места! Стоять! - крикнул сзади Вайл.

Тихомиров оглянулся. Вайл, держа в руках импульсный излучатель, выбрался из кресла, мотнул головой на свое место, - садись сюда, - и отошел к пульту управления.

- Бампуль брось.

- Вайл! Ты окончательно рехнулся?!

- Брось бампуль! Я предупреждал, Олег Павлович, человек с планеты Земля: если юргами подчинят себе вашу психику, мы вас уничтожим. Момент настал…

- Кто это мы?! Ты - это еще не все лины, - Олег посмотрел на дрожащий ствол излучателя, направленный ему в живот. «Ни черта эта пукалка не сделает моему скафандру», - подумал он и повернулся к мембране шлюзовой камеры.

- Стоять!!! - закричал координатор, и Олег боковым зрением увидел, как ослепительная вспышка выстрела полыхнула у него за спиной.

«Недоумок!» - подумал Олег, поворачиваясь к Вайлу вполоборота, отставил к стене бампуль, с места выпрыгнул в высокое сальто и, приземляясь на ноги, что есть силы опустил сжатые в замок кулаки на голову координатора. Вайл всплеснул руками, выронил излучатель и, как подкошенный, рухнул на пол. Олег подобрал с пола излучатель и швырнул его в люк утилизатора вездехода. «Очнется, наделает здесь дел, сожжет, чего доброго, машину», - подумал он и сказал:

- «Тарантул», открой дверь, я выхожу наружу.

- Олег, - раздалось в шлемофоне, - это Ниер говорит. Олег, мы все слышали по внутренней связи. Олег, ты хочешь идти в дом?

- Ты правильно понял, Ниер. Я иду в дом. Появилась возможность контакта.

- А стоит ли рисковать?…

- Ниер, давай будем считать, что я принял это решение единолично. И еще, Ниер, Вайл лежит без сознания здесь, в вездеходе. Когда придет в себя, «Тарантул» его выпустит, - не дожидаясь ответа, Тихомиров отключил связь, взял бампуль и вышел из вездехода. Огляделся в туманных сумерках, увидел направленные на него лучи прожекторов и с сарказмом продекламировал:

Затем поставил бампуль на боевой взвод и сделал несколько шагов в сторону дома.

Дверь в доме раскрылась, и на пороге появился… Этого Тихомиров не ожидал. Двойник стоял, смотрел в его сторону и так же держал бампуль на изготовку. Олег поднял бампуль на уровень груди, двойник в точности повторил его движение. И сразу холодно и пусто стало в голове. «Вот и смерть моя», - пронеслась отчетливая мысль. Тихомиров прекрасно знал эту тактику, применявшуюся в некоторых видах боевых единоборств - зеркальное отражение - удар встречается с ударом, побеждает тот, чей удар сильнее. «Ну что ж, - подумал Олег, - если стрелять, то мы выстрелим одновременно, и тогда уже никакой Моас не восстановит меня из пепла». Желая подтвердить свою догадку, Олег сделал шаг. Двойник тоже шагнул. «Ладно, рискнем», - подумал Олег и разжал пальцы. Бампуль с лязгом упал к ногам. Двойник тоже уронил бампуль. Пот выступил на лице. Олег включил внутренний обдув, заметив, что двойник тоже щелкнул клавишем на поясе. «Неужели вспотел!» - усмехнулся Олег и сделал еще один шаг. Противник шагнул с ним одновременно. В голове всплыло из «Старого Шкипера»:

Олег пошел навстречу двойнику. Они сходились. Олег запел во все горло:

Лицо двойника скрывалось за щитком светофильтра.

«А вот здесь нестыковка, у меня-то щиток поднят», - подумал Олег. До противника оставалось два шага, в голове крутился «Старый Шкипер», и не осталось никаких мыслей, ни о смерти, ни о чем-либо вообще, лишь отчаянное безразличие, как перед прыжком в пропасть. И Олег прыгнул. И доля секунды, которая разделяла их, неожиданно взорвалась в мозгу тысячью синих звенящих искр, словно вольтовая дуга. Олег видел, как сливаются, проникают друг в друга выброшенные в ударе ноги, сливаются тела. Само его тело с дикой болью начало разрываться на части, грянул страшный грохот, ослепляя, ударило по глазам белое пламя взрыва… И Олег оказался во мраке. Навстречу стремительно неслись оранжевые кольца. Это был тот же, как в прошлый раз, тоннель, и мелодия звучала в голове та же. Именно ее он хотел услышать в полифонии Синей Песни Холмов, и вот теперь…

«А почему я в тоннеле?» - подумал Олег и вдруг оказался вне его, удаляясь от оранжевой, выгнувшейся дугой нити в черную бездну. Рядом с первой оранжевой ниточкой появилась вторая. «Два тоннеля!»-удивился Олег, наблюдая, как нити исчезают во тьме. Олег не мог понять, то ли он повис в пустоте, то ли продолжает лететь куда-то. Не было никаких ощущений, только мелодия становилась все тише и тише. Вдруг впереди сверкнул белый ветвистый росчерк, затем еще один, и Олег понял, что перед ним планета, и он видит вспышки молний на ее ночной стороне. Туманная серая пелена промелькнула перед глазами, появились горы. Олег летел над горами, над снеговыми вершинами где-то на уровне облаков, под ним проносился странный серо-черный мир, причем Олег отметил, что чисто белого цвета он так и не увидел.

Среди гор показалась пирамида, отдаленно напоминающая пирамиды майя. Олег начал облетать ее. Вот широкая лестница с темнеющими входами по краям поднимается к вершине, но что-то отвлекло его, и он опять оказался летящим над горами и затем неожиданно в глубине океана. Какие-то блестящие, черно-серые, похожие на застывшую пену водоросли проносились под ним.

Океан кончился, внизу было плато и что-то еще, что - Олег не смог даже осознать с высоты своего полета. Это что-то и вся планета вызвали в нем даже не мысль, просто чувство неприязни, и он опять оказался в черной, без единого огонька, бездне.

Но нет, он ошибался. Какая-то белая точка быстро приближается к нему, растет… Это оказалось лицо человека. Просто одно лицо. Лицо парня лет двадцати пяти, с правильными чертами, с четким рисунком сжатых губ; прямой нос со сдвинутым на самый кончик подобием очков с прямоугольными черными пластинами в изящной, нетрадиционно сдвоенной оправе; глаза, которые очень внимательно смотрели в глаза Олега. Олег тоже очень внимательно смотрел в это лицо. Лицо остановилось и не приближалось. Они оба словно изучали друг друга, особенно этот…

- Юргами, - возникла откуда-то невесомая мысль-шепот, - он с тобой работает…

А тот продолжал очень внимательно рассматривать Олега. Не было страха, просто было любопытство, когда встретились двое, ранее не знакомых, но немного слышавших друг о друге.

Наконец лицо во мраке стало поворачиваться. Олег увидел правильный, как у подающего надежды молодого дипкурьера, профиль, и появилось множество лиц: одни маленькие, несколько очень больших, особенно одно женское. Они, возникая, заполняли пространство перед ним, и Олег понял, что они тоже имеют к нему непосредственное отношение. Все продолжалось неуловимо короткий промежуток времени, затем вновь мрак и ощущение падения куда-то назад, в пространство. Яркие голубые лепты заструились в глазах, и вернувшаяся с ними мелодия выносила его куда-то…

Голубые ленты вытянулись в жгут, жгут вытянулся в линию. По одну ее сторону находилось угольно-черное пространство, по другую - совершенно лишенное какого-либо цвета. Линия пульсировала, а Олег не мог понять, что от него требуется, что он должен сейчас сделать. «Плоскость!»-догадался он, радуясь, как ребенок. Он двинулся в этой плоскости вперед, одновременно находясь по обе стороны голубой линии и в то же время находясь в ней.

Перед глазами возникла черная выпуклость, словно капля нефти повисла на голубом стекле. Капля вздрогнула и исчезла. Тотчас линия вскипела голубыми лентами, мелодия заполнила сознание, закружилась синим вихрем…

Глухо, как из-за стены, доносились невнятные голоса, и Тихомиров сначала не мог понять, о чем идет речь. Слабость разливалась приторно-липкими волнами во всем теле, и, чтобы открыть глаза, пришлось сделать над собой усилие.

Олег увидел, что он лежит в незнакомом павильоне с прозрачным потолком, вокруг него множество известных и неизвестных ему приборов. Сквозь купол сияло голубое солнце.

«Планета Лин», - подумал Олег и прислушался.

- …Я вам говорю, Геннадий Иванович, кризис миновал, - убеждал один голос. Олег узнал голос Моаса.

- Как же миновал? Как же?! - восклицал другой, видимо, принадлежащий Геннадию Ивановичу, голос.

«Что еще за Геннадий Иванович?!» - удивился Олег, продолжая слушать:

- …крайняя степень нервного истощения!… Его надо срочно транспортировать, срочно. Он две недели лежит в беспамятстве.

«Неужели это обо мне?» - подумал Олег.

- Нельзя его никуда транспортировать, - сказал Моас.

- Действительно, Геныч, что ты заладил - транспортировать да транспортировать? Что это тебе, сейф, что ли? - вмешался в разговор до жути знакомый голос.

Говорившие вошли в комнату, шаги их приблизились, и Олег увидел над собой человека с лицом Гриши Твердохлебова. Человек сказал:

- Геныч, он открыл глаза.

- Да ну?! - раздалось в ответ, и сбоку появилось бородатое лицо биоразведчика Гены Бабенко.

Человек с лицом Твердохлебова заговорил:

- Тихомиров. Олег Павлович. Шеф. Елки зеленые, ты меня узнаешь?! Это я, Григорий…

- Гриша, - одними губами сказал Тихомиров, еще ничего не понимая. И тут словно пелену сорвало с мозга, и он закричал, вернее, он захотел закричать, но из горла вырвался хриплый шепот:

- Мужики!!! Черт вас всех раздери на куски, прорвались?! Мужики!…

- Прекрасно, - сказал Бабенко, расплываясь в улыбке и теребя себя за бороду, - ругаться не разучился - значит, пришел в норму.

- Мужики! - Тихомиров закашлялся и, поборов волну легкого головокружения, сел. Он все еще не верил своим глазам. Рядом с подиумом стояли Твердохлебов, Бабенко, Моас, из дверей появилась улыбающаяся Лен и остановилась на пороге. - Значит победа? Прорвались-таки! Значит, юргами все-таки сняли блокаду? Григорий?…

Твердохлебов улыбнулся во весь рот.

- Командир, все в полном порядке. Обошлось без потерь, так только, семь беспилотных разведстанций сожжено конусами, но потом конусы исчезли… Теперь-то конусы многие видели, даже вон, Геныч - и тот видел… Ну ладно, Олег Павлович, в следующий раз доложу по всей форме… Мы сейчас с Герычем сгоняем на крейсер, порадуем Землю, что с тобой полная норма… Тут за тобой присмотрят, - Твердохлебов кивнул головой в сторону стоящей поодаль Лен, наклонился и громко зашептал: - Это же катастрофа, Олег Павлович! Что ты натворил? Куда нас затянул? Такие глаза!… - Твердохлебов замотал головой. - Это не женщина, командир, это катастрофа для нашего личного состава. Шеф, ты посмотри на Бабенко, он уже ненормальный… - Твердохлебов распрямился. - Ладно, Олег Павлович, мы пойдем готовить информ-импульс. Поправляйся, командир. Привет тебе от всех наших мужиков… Мы к вечеру вернемся…

- Да-да, Олег Павлович, - сияние бабенковской улыбки не могла скрыть борода, - сгоняем на орбиту и назад. Поправляйтесь, мы к вечеру вернемся… Двинулись, Григорий.

Они крепко стиснули Тихомирова в объятиях и выбежали из помещения.

- Ребята - что надо! - Моас проводил их восхищенными глазами. - Действительно, Олег Павлович, ты правильно оценивал своих ребят. Ты бы видел, как они десантировались на город!… Ах да, ты ведь ничего не знаешь. Когда вы со своим двойником сошлись, была вспышка, и вас накрыл столб света, вы в нем оба растворились… Пять минут это продолжалось, а потом световой столб погас, и ты один лежал. А юргами свернули сферу блокады и, оказывается, ушли, и Единый Мозг, оставшийся один, впал в панику. Даже не в панику, это была истерика - тут и грюзы полезли из-под земли, и монстры-телепаты, и еще какая-то нечисть. Наших-то на площади всех парализовало, а тут твои ребята с неба…

- А лицо? - перебил Тихомиров Моаса.

Моас замолчал, переглянулся с Лен.

- Я понял, что ты имеешь в виду. Этого лица больше не видели. Возможно, это был прощальный взгляд юргами.

- Нет, это не юргами, - Тихомиров опустил ноги с подиума, сел. - Я видел юргами, я видел их планету… Это не они.

Подошла Лен.

- Так значит, Олег, сработал твой вариант?… Ты все-таки вступил с ними в контакт?

Моас вытянул губы трубочкой, покачал головой:

- Психическая деятельность и резонансные явления - частота собственных колебаний системы совпадает с частотой колебания внешнего воздействия… Может быть, может быть. Чем человеческий мозг не колебательный контур? Но почему именно ты?

- Ты сам рассказывал о темной зоне в нейронной энергоструктуре моего мозга… Меня больше интересует другое, - Олег посмотрел на Лен, на Моаса, - я видел плоскость.

- Какую плоскость? - спросил Моас. Его густые брови поползли вверх.

Глаза Лен расширились:

- Олег… - она замолчала и посмотрела на Моаса.

- Не может быть! - сказал Моас. - Не может быть! - повторил он. - Ты понимаешь, что ты говоришь? Да нет, это невозможно!… Существо, проникающее за плоскость… Оно же - существо, живущее в трех мирах, оно же существо вне времени и пространства, объединяющее и разъединяющее Мироздание в своей триединой сущности…

Олег повел плечами под его взглядом:

- Я знаю, я читал в ваших древних книгах… Нет, это не про меня, не обо мне, не волнуйтесь. Я там был на правах гостя, что ли… Сколько времени я здесь лежу?

- Две недели и один день. Мы тебя после этого… ну, сразу доставили сюда, в Долину Синих Холмов. Впрочем, тебе Лен все расскажет, я отлучусь на некоторое время, - он повернулся к Лен. - Больному противопоказаны длительные прогулки, ему нельзя переутомляться, - на его лице появилась странная улыбка, и он вышел.

Тихомиров попробовал встать на ноги. Голова слабо кружилась. Подошла Лен, взяла его под руку.

Они вышли на террасу. Тихомиров оперся о парапет. Долина Синих Холмов расстилалась внизу, ее затопляли лучи голубого солнца; сверкающие пики гор, взметнувшиеся выше облаков, напоминали зубья волшебной короны. Пели птицы, шумел ветер в верхушках деревьев, раздавались людские голоса.

Олег закрыл глаза. Ему даже не понадобилось сосредотачиваться, он сразу услышал музыку, хрустальной чистоты звуковой поток затопил его сознание, подхватил и понес к бескрайнему неведомому океану. Чья ты, музыка? Чей гений создал тебя? Возбуждение переполнило его. Он мысленно пропел первую мелодическую фразу из «Старого Шкипера». Тотчас в музыкальной реке что-то изменилось, и он услышал повторение напетой им фразы, река музыки ответила ему. Теперь и его мелодия влилась тоненьким ручейком в полифонический поток Синей Песни Холмов, и он отчетливо слышал ее. Пьянящее чувство восторга охватило его - ему ответили!!! Он открыл глаза и на какой-то миг, на долю секунды, внизу, в очертаниях поросших лесом холмов ему померещилось улыбающееся лицо, померещилось и исчезло, растаяло, как наваждение. В тот же миг музыка слилась с остальными звуками, наполнявшими долину, и Олег понял, что музыка эта вечна, потому что Синяя Песня Холмов имеет и второе название - более емкое - ПЕСНЯ ЖИЗНИ - вечная полифоническая пьеса, не имеющая во вселенной ни конца, ни начала; ПЕСНЯ ЖИЗНИ принадлежит всем, в этой полифонии нет побочных голосов, все темы - главные.

Лен стояла рядом и смотрела на лес внизу.

- Ты слушал музыку? - спросила она.

Олег ничего не ответил, он просто смотрел на нее так, как смотрят в первый раз на чудо, явившееся глазам. Смотрел неотрывно, потому что у этой девушки, стоящей сейчас рядом, в глазах уже не сиреневая птица печали расправила крылья. Он вдруг ясно понял, что такие глаза могут быть… ну разве что у Весны…

- Ты знаешь, - сказала Лен, продолжая глядеть на темно-синие холмы, - по нашим обычаям, если ты находишься со мной здесь в третий раз, ты должен меня поцеловать…

Он отдавал себе отчет, что элементарно теряет голову, но волна чувства, затопившего его, вырвалась из жесткого русла здравого смысла.

- Прекрасный обычай, - сказал Олег, положил ей руки на плечи и, притянув к себе, поцеловал. Он знал, что такого обычая на планете Лин нет…