Синтез

Глава 23

— Ччто? — с трудом справившись с волнением, выдавил наконец Артем.

Но старик к тому времени уже перевел взгляд на недовольного Ли и продолжил разговор, как ни в чем ни бывало:

— Я вижу, что мне так и не удалось вас ни в чем не убедить. Что ж, в принципе, я изначально в этом не слишком сомневался. Увы, к сожалению, это все, что я могу вам предложить.

— Но как же… — вскинулся Ли, явно настроенный любой ценой дожать собеседника.

— Это все, — жестко повторил жрец, и азиат осекся, не решаясь продолжать. В голосе старика на мгновение проявилось что-то очень большое и недоброе, и желание спорить с ним моментально пропало. — Вас проводят к выходу и укажут безопасный маршрут. Постарайтесь не задерживаться, иначе возможны некоторые… проблемы.

— Нас попытаются перехватить? Кто?

— Я не знаю точно, но появление нескольких крупных групп хорошо вооруженных людей подряд… вряд ли это может быть совпадением.

— А что насчет вас? Быть может… вы отправитесь с нами?

— О, не беспокойтесь насчет меня. Меня не тронули даже тогда, в тот черный день… Видимо, сочли, что я не представляю угрозы, и, к сожалению, были правы. Возраст… Что уж говорить о нынешнем времени. Идите.

Подгоняемые словами старика и взмахом его ладони, путники покинули комнату и направились вслед за стоявшим в коридоре служителем. Был ли это тот же самый, или другой — понять было невозможно. Все серокожие и так-то были на одно лицо, а уж если это лицо вырезано на маске…

— И что? — осторожно спросила Хель у недовольного Ли, явно проклинающего про себя на все лады упертого жреца. — На этом наша миссия закончена?

— Еще нет, — буркнул тот. — Осталась самая сложная часть — выбраться отсюда живыми.

***

Оставшись в одиночестве, старик закрыл глаза и позволил себе расслабить ненадолго спину. В последнее время удерживать ее идеально прямой все время становилось невероятно мучительно, но вбитые когда-то в молодого послушника принципы не позволяли проявлять слабость при посторонних. Конечно же, если ты не хочешь специально показаться более жалким, чем есть на самом деле…

Шаги в коридоре он слышал прекрасно. Старик заслуженно гордился чуткостью своего слуха и зрения, а многолетнее проживание в храме позволило приспособится к некоторым… особенностям его внутреннего строения. И сейчас он совершенно не напрягаясь отслеживал перемещения гостей — как уходящих, успевших удалиться на несколько сотен метров, так и входящих в боковой коридорчик по указанию очередного безликого проводника.

Пара визитеров молча прошла к противоположной стене и присела на каменный уступ, терпеливо ожидая, пока он обратит на них внимание. Подождав пару минут, старый жрец решил, что этой форы вполне достаточно, и негромко произнес:

— Приветствую, уважаемый Марий. К сожалению, я не знаю имени сопровождающего вас молодого человека…

— Это Ланс, мой ученик, — отозвался старший из гостей.

— О, ему повезло с учителем… Что же привело вас ко мне, Марий? Я думал, что все вопросы между нами решены давным-давно?

— Это действительно так, и я ни в коем случае не стал бы беспокоить вас, но… К нам попала информация о желании «непримиримых» нанести вам визит в самое ближайшее время. А, как вы понимаете, мы никак не можем проигнорировать этот сигнал, каким бы ненадежным он ни был.

— Мне казалось, ваша война с непримиримыми закончилась? — удивился старик.

— К сожалению, не со всеми. Некоторые из них не прислушались к голосу разума и продолжают причинять… неудобства. Мой господин недоволен, и требует в самые кратчайшие сроки решить этот вопрос.

— Жаль, очень жаль… но, опять же, я не вижу, чем я могу помочь вам в этой ситуации? Сам я к непримиримым не отношусь — вам прекрасно известна моя позиция. Надеюсь, вы не хотите предложить мне участвовать в захвате моих бывших братьев и сестер?

— О, нет, что вы. Мы никоим образом не желаем нарушать условия нашего договора и уважаем ваш нейтралитет. Мы явились к вам лишь для того, чтобы предупредить об этой неприятной ситуации. Вмешивать вас мы не собираемся, но прореагировать на поступивший сигнал будем обязаны.

— Приятно слышать, что кто-то еще помнит о старых договорах, приятно слышать. Могу я попросить вас об одолжении? Не могли бы вы проводить меня до ближайшего выхода на террасу? В последнее время мне довольно сложно совершать такие длительные прогулки, и все реже получается взглянуть на закат… Он здесь сказочно прекрасен, знаете ли. Одна из немногих действительно красивых вещей в этом мире.

— Конечно, — Марий и несколько замешкавшийся Ланс шагнули навстречу старику и подхватили его под локти с двух сторон, помогая встать. Придерживаемый с боков, жрец довольно быстро шагал по коридорам, то и дело сворачивая в боковые проходы и поднимаясь по коротким лестницам. Его спутники моментально запутались в этом лабиринте и при всем желании не смогли бы быстро найти обратный путь.

— Меня редко навещают, — неторопливо говорил старик на ходу. — И совсем редко приходят с приятными новостями. Вот и вы явились лишь для того, чтобы нести смерть и продолжать давным-давно выигранную войну.

— Почему же вы вините нас? Обратите ваши слова к проигравшим, что не желают признавать очевидного! — горячо проговорил Ланс, не выдержав. — Наш господин простит их за участие в неправом деле, он милостив и милосерден!

— В неправом деле? То есть, вы считаете, что ваш господин был прав в той войне?

— Конечно же! А как же иначе? Достаточно изучить историю, и никаких сомнений не останется!

— Вы серьезно, молодой человек? Вы предлагаете это мне, непосредственному свидетелю тех событий? — старик с интересом взглянул на юношу. Тот смутился и не нашелся с ответом, в свою очередь уставившись на своего учителя с немой просьбой о помощи. Но Марий, казалось, вовсе ничего не слышал, глядя вперед с мрачным выражением на лице.

— Ваш господин победил — это так, — не унимался тем временем старик. — Но был ли он прав, развязывая войну? О, нет. Другое дело, что само это обсуждение бессмысленно само по себе, ведь победитель по умолчанию становится правым в момент окончания конфликта. Историю пишут победители, что мы и можем видеть на вашем примере.

— А что же террористы-непримиримые?

— То несчастные люди, что никак не могут принять для себя изменившуюся реальность. Сражаться нужно только тогда, когда есть то, ради чего это стоит делать… О, вот мы наконец и на месте.

Пройдя через узкую дверь — втроем они в дверной проем не пролезали, и старику пришлось идти самостоятельно — троица оказалась на небольшом участке одной из верхних ярусов пирамиды храма. Участок был огорожен с двух сторон и обустроен в качестве места отдыха — тут стоял стол, уставленный чашами со всевозможными фруктами, удобная лежанка, большой восьмиугольный зонт, способный защитить как от солнца, так и от дождя. Место было выбрано не случайно — именно отсюда сквозь расступившийся строй домов открывался отличный вид на огромное багровое солнце, клонящееся к закату.

— Закат обещает быть незабываемым, — с внезапной досадой проговорил старик. — Жаль только, что это дурацкое вторжение не позволит им насладиться.

— Что? Какое вторжение? — Марий недоуменно оглянулся в сторону жреца. Тот в ответ лишь указал вниз, в сторону окружающей храм площади. Присмотревшись, Марий разглядел многочисленные фигурки в золотистых доспехах, замершие по периметру плотными рядами. Два десятка фигур в сером, в которых он узнал собственную свиту, жалась к дверям храма беспорядочной толпой.

— Дьявол! Этот недоумок… Что он творит? Как он вообще узнал?!

— На вашем месте я бы больше беспокоился о будущем, нежели о прошлом, — в словах жреца явственно прозвучала издевка. — Как я вижу, старые договора все-таки никому не интересны.

— Я не знал обо всем этом безумстве, все это дело рук этого напыщенного индюка Антареса. И он наверняка действует сам по себе, без приказа свыше. Так что договор… — обернувшись, Марий обнаружил, что говорит с пустотой — старик воспользовался моментом, когда они отвлеклись на разглядывание гвардейских шеренг и благополучно скрылся. Ланс бросился было за ним, но Марий перехватил ученика.

— Не нужно. Старик нам не нужен. Да он и не будет делать глупости, это не в его характере. А вот кое-кто другой только этим и занимается… Нам нужно вниз, как можно быстрее.

— Эмм… Но я не запомнил всех тех коридоров, что мы…

— Я тоже, да это бы нам и не помогло — проходы внутри постоянно меняются. Так что придется идти другим путем. За мной! — Марий подошел к краю террасы и попросту спрыгнул вниз, на следующий ярус. Ланс хлопнул себя по лбу и последовал за ним, сокрушаясь своей удивительной способности постоянно упускать из виду очевидные вещи.

После двух десятков головокружительных прыжков они наконец-то добрались до пыльных камней площади. Мявшаяся неподалеку свита радостно бросилась к ним, заключая в кольцо. Старший попытался было что-то доложить, но Марий лишь раздраженно отмахнулся — ситуация была более чем очевидна. Ему сейчас был нужен разговор только с одним человеком, и он знал, где его искать. Конечно же в месте наибольшего скопления знамен, плюмажей и прочей торжественной мишуры.

С трудом пробравшись сквозь несколько рядов оцепления — преодолеть упорное сопротивление гвардейцев удалось лишь с помощью служебного жетона с хорошо узнаваемым символом Карающей Длани — Марий предстал перед лицом организатора и вдохновителя всего происходящего. Всех сопровождающих пришлось оставить снаружи — ничто не заставило бы Антареса подвергнуть свою драгоценную особу такому риску. Кто такие люди Мария и на что они способны, один из командиров гвардии Владыки знал прекрасно. Оставаться с ними наедине даже в окружении сотен своих гвардейцев было бы весьма небезопасно.

— Что здесь происходит? — с ходу спросил Марий, кипя от бешенства и с трудом удерживаясь от того, чтобы врезать по этой напыщенной самодовольной роже. — По какому праву вы ввели войска в нейтральный мир? Вы… Вы вообще понимаете…

— Мне кажется, это ВЫ не понимаете, — холодно прервал его Антарес. — Весь этот бред про мирные договоры, нейтральные миры, миролюбивых террористов и раскаявшихся преступников… Именно он привел вас к тому, чем вы являетесь сейчас. Вы не смогли решить проблему непримиримых, при всех силах и ресурсах, которые были у вас в руках раньше. Сейчас же вы не в состоянии обнаружить целое войско, идущее у вас по пятам, о чем тогда вообще можно говорить. Уйдите, Марий, и я постараюсь сделать вид, что не слышал ваших слов. Сегодня этот мир перестанет быть черной дырой сектора, а последние террористы будут пойманы и предстанут перед Владыкой для суда. Тогда-то господин поймет, кто на самом деле является его преданным слугой, а кто… играет на две стороны. И это в лучшем случае.

— Да как ты смеешь! — прошипел побледневший Марий, из последних сил пытаясь удержаться от прямых оскорблений. — Моя верность… никто не смеет в ней сомневаться! А вот последствия твоих действий… ты не представляешь, чем это может закончиться!

— О, я все прекрасно представляю. И знаете что… у меня создается ощущение, что вы попросту тянете время, давая своим друзьям возможность сбежать. Не выйдет! Ни у них, ни у вас. Уберите его!

Повинуясь командиру, пара дюжих гвардейцев подхватила Мария и буквально вышвырнула его за линию оцепления — ему с трудом удалось устоять на ногах. Бросившуюся к нему на помощь собственную свиту он остановил — стычка с гвардейцами уже ничем не могла помочь, лишь только усугубив положение. Увы, но в настоящий момент Марий был бессилен на что-нибудь повлиять, и все, что ему оставалось — наблюдать за ситуацией и надеяться. Надеяться, что вторжение в Святую землю пойдет не по самому худшему варианту, который он в свое время так и не включил в окончательных доклад — быть может, напрасно.

Тем временем Антарес, весьма довольный произошедшей стычкой и особенно ее окончанием, развернулся к храму, намереваясь отдать распоряжение о высылке парламентера. В глубине души он был почти уверен, что на этом операция в общих чертах завершиться — ну не полезут же местные безлицые немощи на лучших солдат сектора? Да даже если бы и полезли — это не слишком сильно затянуло бы дело. Позволить себе надолго отлучаться из столицы Антарес не мог — его недоброжелатели вполне могли воспользоваться этой возможностью, чтобы еще немного подвинуть и без того впавшего в немилость гвардейца. Поэтому на решение вопроса «на месте» было отведено от трех до шести часов — в основном это время должно было уйти на блуждание по извилистым улицам этого негостеприимного города, чьим названием Антарес даже не подумал поинтересоваться.

Неприятным открытием был густой строй одетых в дурацкие хламиды служителей, обступивших храм со все сторон. Когда они успели составить строй и откуда повылезали в таких количествах, командир вторжения не имел ни малейшего понятия, да и ему было все равно. Служители стояли плечом к плечу на верхних ступенях лестницы, ведущей к дверям храма, и сжимали в руках дурацкие обсидиановые дубинки с навершием в виде когтистой лапы, сжимавшей каменный шар. Впечатление эти нелепые фигуры вызывали скорее комичное, нежели устрашающее — разве что их количество могло вызвать некоторое беспокойство… Поколебавшись, Антарес все-таки отправил парламентера. Отказываться от оптимистического сценария не хотелось, да и почему бы ему не сработать?

Молодой гвардеец, невероятно гордый доверенной ему миссией, пересек площадь, остановился, не доходя двух десятков метров до строя служителей, развернул свиток с позолоченными навершиями и громко зачитал текст ультиматума. По нему «аборигенным жителям мира» предписывалось немедленно выдать «врагов Владыки», без учета персоналий, естественно, в руки правосудия, а самим «ожидать указаний для дальнейших действий». Аборигенные жители совершенно проигнорировали красноречие парламентера, отчего тот возвращался к товарищам покрасневшим от негодования и решительно настроенный показать этим дикарям, насколько неправильно они себя повели.

Антарес пожал плечами и взмахнул рукой, пуская в дело второй и последний вариант действий. Заранее выстроившиеся напротив входов в атакующие колонны гвардейцы бросились вперед, намереваясь сходу прорваться внутрь и прочесать здание в поисках чужаков, местных шишек и ценных вещей.

На зачарованную броню из сложного полиметаллического коктейля, облегающую могучие тела гвардейцев, обрушились удары жалких орудий аборигенов… и на ступени храма хлынула кровь — красная вперемежку с голубой. Каменные шары в оголовьях дубинок с легкостью сминали артефактную броню, будто та была сделана из картона. Защищаемую броней плоть этих странных орудий и вовсе не замечали, буквально разваливая на чисти атакующих гвардейцев.

К сожалению обороняющихся, их тряпочные балахоны, в отличие от оружия, оказались именно тем, чем выглядели, и задержать удары клинков нападавших были не способны. Вдобавок те орудовали своими мечами куда быстрее защитников храма — все-таки с увесистой каменной дубинкой в руках сложно проявить чудеса скорости. Стремительно растущие с обеих сторон потери раскладывались в пропорции один к пяти — и если отношение к таким числам оборонявшихся было неизвестно, то выпученные глаза командующего гвардией прекрасно характеризовали его шок. Это безумие совершенно не вписывалось ни в какие расчеты. Оставалось надеяться, что взбешенные гвардейцы быстро перебьют всех служителей в этом безумном открытом бою, где у обеих сторон не было по сути никакой защиты и все решала лишь скорость и точность наносимых ударов.

Повинуясь торопливым командам не менее ошарашенных офицеров, на помощь передовым колоннам бросились резервные части. Гвардейцы надавили, пытаясь побыстрее ворваться внутрь… и попятились, оттесненные плотным потоком новых фигур в деревянных масках, хлынувшим из десятков замаскированных выходов. Казалось, что храм был битком забит служителями, стоящими друг у друга на головах и сейчас с огромным напором выливающихся наружу.

По ступеням храма лились уже настоящие кровавые реки. Голубая и красная жидкости не смешивались между собой, окрашивая ступени невероятно сложным и ужасающе-красивым орнаментом.

Вдобавок к уже творящемуся безумию внешнее кольцо оцепления внезапно без всякого предупреждения атаковали обычные горожане, с самого начала стягивающиеся к храмовой площади и до того безучастно взиравшие на происходящее. У горожан не оказалось чудесных дубинок, лишь обычный домашний инвентарь — ножи, серпы, топоры. Но зато атакующих было очень, очень много. Они практически сразу смяли тонкую внешнюю цепь, валя гвардейцев на землю и разбирая их на куски — медленно, но неуклонно. Пробить броню их оружие не могло, но неспособные подняться под весом навалившихся на них тел гвардейцы с ужасом ощущали раз за разом вонзающиеся в малейшую нащупанную щель неумолимые стальные острия.

Взбешенный Антарес хотел было скомандовать общую атаку, броситься в бой лично и попросту выжечь все на несколько кварталов вокруг, но тут стоящие неподалеку от него маги, неотрывно манипулирующие десятками висящих в воздухе разноцветных кристаллов, закричали на несколько голосов:

— Они уходят на северо-запад, направление на один из скрытых проходов! Двигаются очень быстро!

— Дьявол! — проревел командир гвардии, оглядывая творящийся вокруг хаос и понимая, что даже просто быстро выйти из боя у него уже не выйдет. Кровавая мясорубка раскрутилась на полную мощь, и теперь можно было лишь вращать свое лезвие и надеяться, что вражеское мясо окончится быстрее. Если же попытаться остановиться — безжалостные ножи перемелют тебя самого.

Растерянно оглядев сомкнувшиеся вокруг него ряды личной охраны, Антарес наконец решился и ударил по плечу стоявшего рядом офицера.

— Остаешься за старшего! Подавить сопротивление, взять под контроль храм! Резервный отряд — за мной! Пробиваемся на северо-запад!