Симеон

Глава 36

В начале июня я знакомился с отчётами Торгового дома в Лейдене. Вроде всё хорошо и русские товары выгодно меняются на товары, свойственные тем же голландцам. Да, бартер в большинстве случаев, но в итоге всё равно прибыль.

Опять же люттихское оружие, вытесняющее наше в корпусе. До конца года уже две трети будут перевооружены, а старое я по выгодным ценам сбываю европейским новобранцам и французам.

Очередные корабли от голландских мастеров по субсидному договору… И вдруг, хлоп!

— Александр Васильевич, мы идиоты!

— Ваше высочество, в чём я провинился? — усмехнулся наставник.

— Это я провинился, не проверив, что происходит, — глянул на недоумевающего Храповицкого и добавил, — цены выросли.

В одном из посланий было отмечено сколько нынче субсидные войска стоят.

— Ежели в рублях, так 9 миллионов за 67 тысяч солдат! Англичане столько пруссакам заплатили в этом году.

Получается, что мы уже много не добираем с голландцев. А что завтра будет, когда французы окончательно приберут к рукам нашего южного соседа, Австрийские Нидерланды?

— Уважаеный премьер-министр, давайте-ка отложим текущие дела в долгий ящик и займёймся одним проектом. Если голландцы согласятся…

— А куда им деваться от этого? — сокласился Александр Васильевич, когда я вкратце изложил свою новую «гениальную идею».

Через три дня мы вызвали голландского посла и на пальцах объяснили ему, что может случиться с их республикой, если… Потом всучили пухленький пакет с предложением большей дружбы и усиленного сотрудничества.

Сам я выписал себе разрешение на создание большого Русского Колониального полка особого назначения. Екатерина и Павел тут же повысили меня в чине до генерал-кригскомиссара. Такими темпами я к осени стану фельдмаршалом.

Пакет с предложениями прибыл своевременно. Генеральные Штаты как раз начинали обсуждение кандидатуры нового штатгальтера. Успехи французов совсем неподалёку пугали и лишь присутствие русского контингента вселяло уверенность в завтрашнем дне.

— Ни один из кандидатов не может защитить нашу страну…

— Если французы придут, то англичане отберут наши колонии и уничтожат наш флот…

— Может русского поставим штатгальтером?…

Свободолюбивые люди, к тому же мастера и опытные торговцы, понимали насколько шатко их положение в нынешних условиях. Так что хоть какая-то программа действий, пусть и несколько дорогостоящая, принималась на рассмотрение самым тщательным образом.

— Проект Повелителя России, Симеона Великого, даёт нам защиту…

— Но нам придётся на десять лет стать частю монархии, а это неприемлемо…

— Это всего лишь уния, мы останемся республикой…

— Но восемь процентов в год от всех доходов это дорого…

— А если нас завоюют, то мы вообще всё потеряем…

В итоге словопрений Штаты решили вынести проект на плебисцит, пока австрийцы ещё удерживают Антверпен и друтие соседские города.

— Ура, ваше высочество, более 80 процентов населения поддержало вашу идею, — радовался опекун, которому вскоре предстоит стать новым штатгальтером Голландии.

Когда жареный петух вот-вот готов клюнуть, то поневоле захочешь стать близким другом того, кто силён.

Весь июль длились обсуждения и согласования деталей и нюансов создания унии.

— Симеон, зачем нужны все эти подробности, неужели без них всё не ясно?

— Екатерина Алексеевна, раз уж мы запрягаем сию лошадку, так следует ей подробно объяснить зачем и как мы будем ей пользоваться. Иначе взбрыкнуть может из-за недоговоренностей.

— Хорошо, делай как считаешь нужным.

В конце концов, представотели Генеральных Штатов подписали договор о вхождении в унию с Россией на десять лет, что избавило Голландию от многих проблем в будущем. Тех, которые ей обязательно создали бы Франция и Англия.

— Теперь будем получать солидную сумму с них в наш вюджет — радовалась императрица, подписав соглашение.

Кроме неё проставили визы и мы с Павлом Петровичем. Новым штатгальтером стал Храповицкий сроком на десять лет. Его кандидатура устроила все стороны.

Французы, убедившись в наших мирных намерениях, сразу воспользовались моментом и усилили давление на Антверпен. Дружественный мне Люттих-Литтих-Льеж (каждый по своему называет) вскоре перестанет пахать на меня, а будет вынужден производить классное оружие для франков.

Слава богу, что успели сделать под сотню полевых пушек за всё это время. Конечно, не только они, по соседству тоже имеются оружейники. Я плачу больше, чем австро-германские интенданты, вот и превращаю голландский корпус в самый зубастый и клыкастый.

— Ваше высочество, может всё-таки соберёте для нас новый сабсидный контингент? Мы готовы очень щедро за это платить.

— Увы, сэр Витворт, пока у нас в планах реформа армии, а значит никаких лишних подразделений не предусмотрено.

Военные корабли англичанин не просит в аренду, хотя русско-мальтийско-голландский флот уже один из сильнейших в мире по количеству. Дело в том, что французское мореплавающее настолько слабо, что не может создать Англии никакой конкуренции.

За включение Голландии в состав России меня вознаградили Владимиром первой степени. Заодно позволили взять из казны 200 тысяч рублей, чтобы мог купить себе игрушек и вкусняшек.

Весь август Павел Петрович знакомился с многочисленными документами по экономике России, рисовал сам себе какие-то схемы. В общем, без дела не болтался и заговоры не строил.

Предложение Екатерины о том, что может быть Костю посадить на трон, а триумвират регентов будет им вертеть, меня слегка насторожило. Получается, что императрица восстанавливается после мощного стресса и хочет корольковать?

Проблема лично для меня в том, что ни бабушка, ни отец, ни младший брат не годятся, на мой взгляд, в правители. Не знаю в чём заключались реформы Павла, но его же за что-то грохнули.

Тот же Пётр Третий (я специально в архивах порылся) наваял с первых дней кучу указов, чем озадачил всю страну. Он столько мозолей ими собирался отдавить, что сам себя приговорил. А все объяснялки класса «любовь-морковь» созданы для последующих поколений. Братья Орловы стали инструментом, чтобы унять оголтелого царя, попытавшегося посередь феодального строя создать развитую полудемократию.

Если Павел ринется сразу всё везде переделывать, то и его ждёт подобная участь. Тем более, что могут и меня самого грохнуть, как подельника. А я спешку, между прочим, и сам не поощряю.

4 сентября 1794 года состоялась торжественная церемония передачи власти. Новый русский император Павел Первый торжественно поклялся вести страну к ещё большему расцвету, заботиться о народе и провести необходимые для этого реформы.

— Вот это-то меня и смущает, — шепнул я присутствующему на церемонии Кириллу Григорьевичу Разумовскому.

— Думаешь, что он развалит всё то, что ты создал?

— Нет, боюсь, что он поверх этого навалит в спешке столько, что фундамент не выдержит.

Ближники (на этот раз павловские, а не зубовские или александривские) уже потирали свои липкие ручонки. Их не волновало то, что доходы в казну меньше, чем предыдущие, из-за ошибок Александра. И это несмотря на всплеск, пока маленький, в производстве сахара и первый чугун, полученный в донецких землях.

— Ох, Семён, дорвутся они до казны. Вон, стоят и радуются, что диктатор отдал власть.

— Ничего не поделать, Кирилл Григорьевич, такие привычки у ближнего окружения, когда никто по рукам не бьёт. Небось займут места бывших казнокрадов.

Разумовский наверняка вспомнил себя с братом. Это теперь он созидатель, а не хапуга, а когда-то…

Впрочем новое правление началось не с раздач подарков и не с реформ, льющихся потоком. Павел Первый решил в первую очередь укрепить свои личные владения в Калифорнии и в Африке. Попутно, он начал встречи с заморскими послами, чтобы выявить, как те относятся к новинкам нынешних русских реалий.

А я вернулся к своим делам уже, как частное лицо. Правда обязан иногда являться на заседания Совета Романовых, но это редкое явление.

Из Калифорнии вернулся Чичагов-младший, которому дали месячишко передохнуть и отправили командовать эскадрой на Мальте. Пусть сменит отца, ибо тому надлежит занять высокий пост в Адмиралтействе.

— Симеон, жаль, что ты отказываешься, — переживал отец, — всё-таки столько сделал для Русского Флота, что получил право командовать им.

— Павел Петрович, честно признаюсь, что устал от руководящей деятельности.

Мой канцелярит, перебравшийся в русский язык конца 18 века, уже никого не напрягает. Наоборот, слова-паразиты с лёгкостью усваиваются и применяются другими. Сам Гавриил Державин легонько критикует новообразования.

— Ну не все же способны изъясняться изящной словесностью, Гавриил Романович. Мне, например, ни в жизнь не выговорить фразу вроде такой. «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала…»

Великий пиит подозрительно посмотрел на меня, не понимая: то ли я издеваюсь над ним, то ли действительно малокультурный человек. Впрочем, как и положено лизоблюду, он тактично промолчал.

Пока не видно желающих связываться с бывшим диктатором. Видимо серия казней на многих повлияла. Всё-таки отправление в имение лучше отрубания головы или повешения за серьёзные преступления. Павел в этом плане более мягок и гуманен. Он одним из первых указов просто отменил смертную казнь, как средство наказания.

Из Европы начали доносится вопли о помощи. Французы унудрились на всех фронтах отбиться от коалиционных войск, а кое-где и продвинулись даже.

— Сэр Витворт, я же предупреждал вас несколько лет назад, что так и произойдёт, а вы отказывались верить.

— Но кто же знал, ваше высочество? Все отвергали ваш анализ и не хотели верить.

Посла, как и положено по статусу, уже послал император. Не в смысле, что отправил на родину, а просто отказал в военной помощи. Вот умник и пытается на меня воздействовать.

— Вам не следовало отказываться от субсидного договора и сейчас имели бы наш стотысячный корпус в Ганновере.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Можете начать мобилизацию в Англии. Людей-то у вас хватает для этого. Или боитесь, что рабочие руки придётся выводить из промышленности?

— Не хотелось бы, мы готовы хорошо заплатить.

Англичанин затеял безнадёгу, так как по-прежнему старается сэкономить и перехитрить меня…