Симеон

Глава 14

В начале марта я осиротел, попрощавшись с Софьей Степановной и Петром Кирилловичем Разумовскими, отправившимися в очередное многомесячное турне в Европу. Ещё через неделю отбыла моя первая экспедиция, увезя с собой часть души, надежды на нечто необычное и три десятка «фергюсонок» и «кузьмичёвок». Заодно в дальнее плавание я отправил десять спешенных драгун вместе с другими эспедиционерами. Пусть проверят свои новые кондиции в реальных боевых условиях, если таковые случатся. Для персонального бронирования им изготовили кирасы из твёрдой седельной кожи с набитыми металлическими пластинами. Какая-никакая, но защита от стрел и иных наконечников туземцев и прочих аборигенов.

Ещё пять гвардейцев отбыли в Симеоновку, в качестве инструкторов для тридцати новых драгун, отобранных за зиму. Пусть пройдут КМБ, коли мне так хочется. Ещё 15 новичков остались со мной в Петербурге для регулярной атлетической подготовки, откармливания и на прочий убой.

Иноземным купцам я устроил подляну, скупив за зиму почти всех крупных соболей и чёрных лис. Пусть евроматрёны ходят в этом году в беличьих шубках и манто из рыбьего меха. А боа им сделают из… боа. Сами виноваты в моей глупости.

С двумя португальскими трейдерами я договорился о том, что они купят у меня всё это добро по двойний цене, о чём и «проговорятся» ненароком где-нибудь в Европе. Хотя разницу в 50 тысяч рублей я им здесь тайком верну, как ещё зимой по переписке сговорились.

Сделку обтяпали и я успеваю скупить классные меха самых крупных размеров, которые только что начали поступать из дальних регионов. К афере подключился и Храповицкий, рискнувший тридцатью тысячами. Царицу мы в курс дела не стали вводить, дабы не отвлекать её от государственных забот и столь же великих развлечений.

Достаточно с неё того, что я расписал подробный план «объединения с Мальтой» со всеми заманухами и даже образцом письма к Великому Магистру Ордена иоаннитов. Прикольно, если она именно это письмо, написанное от моего имени (образец же!) руками Храповицкого, засунет в конверт, наклеит марку и опустит в ближайший почтовый ящик.

Событием века стали финальные испытания ракетной обороны. Четыре десятка старых кораблей были подожжены серией залпов ракет самых последних модификаций. Представитель Адмиралтейств-коллегии даже был обнят Павлом на радостях от того, что отныне Петербург будет неприступен, благодаря созданию «абсолютного» оружия. Екатерина, практически без сопровождения (потому что инкогнито и всё секретно насколько возможно), тоже восхитилась зрелищем, покруче фейерверков.

— Павел, вознагради всех причастных орденами, чинами и денежными наградами. Прохора Кузьмича возведи в дворяне, он это заслужил.

Так что мне обломилось ещё 50 тысяч рублей, орден Владимира и чин капитана первого ранга (это в девятнадцать-то лет). Учитывая, что во главе Русского Флота фактически стоит Павел, у меня появился хороший союзник. Дело в том, что наш флот способен расхерачить Петербург, если тот вдруг придёт к неповиновению по какой-либо причине. Будет выглядеть наподобие того, как Ельцин расстреливал танками российский парламент, но гораздо эффективнее. И никакой гвардейский полк никакому Зубову не поможет в деле свержения монарха.

Встречи с Елагиным, как и беседы «старого с малым», постепенно подошли к кое-какой конкретике.

— Иван Перфильевич, ныне можно не только предположить, но и рассчитать нахождение регионов, где имеются месторождения золота и драгоценных камней. Но там практически везде необустроенные территории, которые нужно освоить. Если этого не сделает сейчас Россия, то завтра там будут англичане, французы или голландцы.

— Видимо расходы будут большие?

— Всё относительно. Я уже отправил самую дешёвую и начал подготовку к ещё одной, которую могу организовать за свой счёт. Но более дорогостоящие мне не по карману.

— Наши ложи могли бы предоставить финансы, но как проверить имеется ли в том месте золото?

Тут-то я и «объяснил», что проверка связана с риском для кошелька.

— Вот, например, программа действий в Альта Калифорния, — сразу разворачиваю примерную карту, — Здесь есть хороший залив, полный удобных бухт. Испанцы пока не имеют ни сил, ни возможностей для его освоения. И ещё лет 30–40 им будет не до него. Максимум, так это доминиканцы построят там парочку небольших миссий.

— И много ли там золота?

— В этом и интерес к региону. Золото имеется, но он важен так же для другого.

Храповицкий тоже внимательно вслушивается и вглядывается, видимо почуял нечто важное для государства.

— Здесь, внутри, имеется прекрасная плодородная долина по которой протекают две крупные встречные реки, тут и тут, — показываю пальцем, чтобы нагляднее было, — если эти места освоить, то можно организовать снабжение продовольствием и товарами всего тихоокеанского побережья России.

— Семён Афанасьевич, так у нас же нет особого выхода к Тихому Океану, да и далеко это.

— Иван Перфильевич, я молод настолько, что доживу до того времени, когда наша экспансия на востоке обеспечит владение тихоокеанским побережьем отсюда и до сюда, — шубуршу, разворачивая ещё одну карту.

Собеседники почёсывают репы, так как о таких глобалях не задумывались никогда. Юношеские мечты и детский лепет, а им хочется чего-нибудь попроще и поближе.

— Понимаю, господа, поэтому придётся продать калифорнийский проект более состоятельным и обстоятельным англичанам, французам или голландцам. Ничего страшного, не берите в голову.

Поступило предложение подождать и не спешить. Вдруг когда-нибудь кто-нибудь проведёт первичные исследования, и тогда по-готовому… Я специально промолчал, чтобы оппонент мог закончить фразу, но Елагин заткнулся. Сообразил, что получив результат после исследования, те же англичане сами добудут всё золото Калифорнии, если оно там есть.

— А попроще, господа, у меня проектов нет. Впрочем мы и в России неплохо живём, вон какую хорошую репу в имениях выращиваем, прямо загляденье.

Уважаемые ждуны почему-то притихли, наверное о любимой брюкве вспомнили.

Чую, что перегнул палку и потерял Елагина. Он уехал не только задумчивый, но и расстроенный. Видимо недоволен моим мальчишеством и благоглупостью, так как держал меня за серьёзного человека до этого.

Наставник тоже: то ли расстроен, то ли разочарован. Выпросил у меня калифорнийские карты, чтобы показать всю мою тупость императрице, выпросить у неё разрешение отказаться от меня, с чем и отбыл в Зимний на доклад. Вот и закончилось моё прогрессорство, не дождавшись какого-нибудь 1794 года. Или иного другого, роли не влияет…

— Храповицкий, что происходит? Почему я столь поздно об этом узнаю? — рассерженная Екатерина даже встала с кресла и ходила туда-сюда перед носом у вытянувшегося в струнку Александра Васильевича.

— Ты же не хочешь сказать, что карты лишь вчера подготовлены?

— Ваше величество, но я о них узнал только сегодня на встрече с Елагиным. Хотя они явно приготовлены давно, Симеон меня не во все планы посвящает сразу.

— В этом-то и дело! Пойми, я ничего плохого о Симеоне не думаю. Даже рада, что он столь разумен. Но как бы его не вовлекли в масонские игрища и интриги.

— Государыня, поверьте, скорее Семён вовлечёт в свои проекты масонов, убедив их оплатить и организовать какую-нибудь полезную для России экспедицию.

— Это тоже вводит в сомнения. Вчера он приручил Разумовского, сегодня Елагина, а завтра?…

Храповицкий поёжился, поминжевался, а потом честно признался.

— Виноват, но у нас запланирована встреча с князем Таврическим.

— Вот даже как, Симеон выпросил у тебя возможность и с ним пообщаться?

— Извините, ваше величество, но всё наоборот. Это Григорий Иванович попросил организовать встречу с Семёном и хочет нанести нам визит.

Императрица бесилась оттого, что хотелось, чтобы шаги, которые делал Симеон, принадлежали бы Александру. Все эти проекты, связи, разработки. Проблема в том, что их не удастся привязать к Саша, настолько они не соответствуют мышлению будущего императора. Хоть самого Симеона сажай после себя на трон…

— Нет, это глупость несусветная!

— Вы о чём, государыня?

— Не обращай внимания, слегка призадумалась.

Вернувшись, Александр Васильевич пригласил меня потетатетничать в свой кабинет.

— Семён Афанасьевич, ваши карты скопируют и вернут. Государыня попросила в ближайшие две недели ни с кем не договариваться по поводу Калифорнии.

Меня, честно говоря, смутило слово «попросила», но я не стал акцентировать на этом внимание.

— Ещё её заинтересовал проект о должности «Правителя России». Примеряет её к Платону Зубову, как верному помощнику ей самой и Александру.

— Им, наверху, виднее как и что делать. Моё дело лишь идеи перерабатывать в проекты и подавать на рассмотрение.

— Эдак вы раньше меня сенатором станете, — рассмеялся опекун — уж очень проекты необычные. Русский кофе, русский сахар, русские винтовки, русские ракеты, а завтра вам из-за моря ещё и русские алмазы привезут.

Теперь мы уже вдвоём расхихикались, почувствовав облегчение. Всё-таки после встречи с Елагиным возникла какая-то непонятная напряжённость. Впрочем и она развеялась, когда тот через несколько дней снова нанёс визит.

— Семён Афанасьевич, я много думал эти дни и пришёл к неожиданному выводу. Посвящать масонство, как и привлекать его к вашим проектом я почему-то не хочу. Эдакое внутреннее противоречие возникло, не могу даже себе объяснить отчего. Я стар и не знаю сколько мне ещё лет отпущено.

Не такой уж старый, хотя и солидный влиятельный человек мялся, явно стесняясь что-то необычное высказать.

— Ладно, была не была, но пусть это останется в секрете между нами троими. Я почему-то имею внутреннее чувство, что вместе с вами можно что-нибудь великое совершить. Я всю жизнь жил для общества, хочется и о себе память оставить, а её за деньги не купишь.

Возрастной масон опять замялся, видимо трудно перед юнцом откровенничать, но посмертной славы тоже хочется.

— Нет ли у вас какого-нибудь проекта века? Я очень богат и могу не только его проплатить, но и любой другой, даже очень дорогой, из ваших собственных. Лишь бы моё имя было упомянуто.

Вот так «блямс», шайтан раздери! Шутки шутками, но есть у меня такой проект, как раз можно привязать к ситуации. Идеально подходит для этого века и его нравов, взглядов и обычаев.