Сильная кровь

Глава 6

Ей плохо спалось. Под утро все тело ныло и не слушалось, словно стало чужим. Она ворочалась во сне и наяву, путая их, просыпаясь, снова проваливаясь и опять выныривая, чтобы почувствовать напряженность в членах. И когда, наконец, забрезжил рассвет, это принесло ей облегчение. Она встала и побрела в кусты на непослушных ногах. Присела на корточки и…

Пронзительный визг раздался над еще сонным утренним лесом.

Человек, нервно спавший крепко свернувшимся в комок, вскочил на ноги и рванул сквозь ветви деревьев.

Недалеко от одного из деревьев стоял паренек со спущенными штанами и голосил во весь голос, глядя вниз. Оглянувшись на вновь прибывшего, паренек быстро подхватил штаны и стал визгливым голосом возмущаться, скрываясь за деревьями и кустами.

Зэсс подхватил его у дерева и прижал локтем к стволу, надавив на грудь. Голос юноши, и так казавшийся резким и высоким, взвился еще сильнее.

— Что со мной? Что происходит? Я еще сплю? Я ничего не понимаю.

Зэсс отпустил юношу и сделал шаг назад, присматриваясь.

— Что происходит? Скажи! Я ничего не понимаю. — у паренька глаза наполнились слезами.

— Что ты сделала?

— Я ничего не делала! Что я могла сделать, чтобы так вышло?! — юноша задохнулся эмоциями. — Я проснулась, пошла сюда, а у меня там…

Зэсс потрогал короткие взлохмаченные волосы, прилипшие ко лбу паренька. Опустил взгляд вниз, где под рубашкой тяжело вздымалась плоская грудь.

— Скажи что-нибудь! У меня даже голос другой! — Из глаз мальчишки полились слезы.

Он отпустил его, и юноша съехал вниз по стволу, скорчившись под деревом в рыдающий комок.

— Где твой медальон? — Зэсс прошел рукой по его шее. — Слышишь? Где побрякушка?

— Не знаю, — сквозь рыдания раздался слабый голос. Юноша тоже провел рукой по груди. — Я засыпала с ним. Точно помню.

— А кровь у тебя почему на одежде? — он ткнул тонким пальцем в засохшие мелкие бурые пятна на рубашке.

— Не знаю. — Мальчишка вновь заголосил. — Что происходит?

Зэсс наклонился и легко взвалил голосящее создание на плечо. Вернулся с ним к остывшему костру и скинул свою ношу на плащ.

— Вряд ли он должен защищать таким образом, — он перепрыгнул темные угли костра и рывком поднял плащ Тайги, на котором она спала. Сверкая, медальон кувыркнулся на траву рядом. Бродяга подцепил его пальцами.

— Что-то ты все-таки намудрила ночью. — он показал зареванному пацану раскрытый медальон, бурый внутри от высохшей крови.

Зэсс взял флягу и вылил воду на побрякушку, тщательно оттирая медальон.

— Тут надпись. — мужчина повернулся к бледному юнцу. — «На долгую память. Для забавы. Ш.» — Кто такой Ш?

— Откуда я знаю? — Парень был опять на грани истерики.

— Так, ну ка успокойся. — Зэсс перемахнул обратно. — Успокойся! — он приложил палец к дрожащим губам пацана. — Поняла? Ш-ш-ш…

— Я…

— Ш-ш-ш… Да?

Паренек кивнул, завороженно глядя ему в глаза.

Зэсс убрал палец и уселся рядом с пацаном.

— Что скажешь? — мальчишка шмыгнул красным носом.

— Хороших новостей больше.

— Каких?

— Твоя безделушка работает. Она действительно что-то может. Я это вижу. Это раз. — Он загнул палец. — Теперь ты — глупый мальчишка вместо глупой девчонки. И это тоже хорошо. Ш-ш… — он опять зашипел на кривящийся рот Тайги. — Теперь тебя точно не найдет никакая стража. И тебе нечего боятся. Это хорошо, понимаешь? Это два.

— Хорошо?

— Конечно.

— Теперь ты можешь идти куда захочешь. И никто не будет видеть в тебе смазливую девочку, никто не будет лезть под юбку. Видишь плюсы?

— Не очень. Я же не парень! Я не могу быть мужчиной!

— Мужчина — это громко сказано. Очень громко. Тебе на вид лет пятнадцать-шестнадцать, не больше.

— Да? — круглые глаза парнишки, наполненные слезами, понемногу принимали нормальный цвет с красного.

— Все хорошо. Я же назвал уже тебе два плюса.

— Как мне стать обратно девушкой?

— Пока тебе это не нужно. Быть мальчишкой для тебя сейчас очень удобно, поверь мне.

— А потом? Как я вернусь?

Зэсс замолчал.

— Ты сам не знаешь?

— Я знаю только, что магия не бесконечна. И то, что сделано для забавы вряд ли имеет долгосрочный эффект. Возможно, тебе еще не раз придется уколоться, чтобы оставаться мальчиком.

— Ты меня успокаиваешь? — она пристально смотрела ему в глаза. — Ты же не знаешь на самом деле.

— Не знаю. Но это игрушка. В чем-то твоя бабушка была права. Это действительно подарок и, возможно от мага, но это игрушка. Развлечение.

Тáйга пожала ставшими вдруг чужими плечами. Может, он и прав?

— Кто таким развлекается? — Тáйга показала на себя.

— Читать надо, прежде чем использовать.

— Я не могу прочитать то, что там написано. Я не знаю этого языка. Только ты смог прочитать.

— Хорошо. А что твоя бабушка еще говорила?

— Ничего, — Тáйга села перед костром, обхватив голову руками. — Какой кошмар! Но я не хочу быть таким! Я — женщина. Я этого не хочу. Мне нравится быть женщиной. Сколько эта забава будет длиться?

— Дойдешь до города, спросишь.

— У кого?

— У магов, у кого еще есть такие безделушки.

— Ты что? — Тáйга смотрела на него, словно на сумасшедшего, — нету магов. Нету магии. Я же говорила. Были когда-то. Может, осталось от них таких вот вещиц… но сейчас нет. Давно нет. Не у кого спрашивать. Я теперь сама как диковина.

— Мне надо подумать. Ты свыкайся пока с мыслью, что придется быть мальчишкой.

— Не хочу я свыкаться!

— Тогда ложись и помирай от безысходности. Какие еще предложения?

— Тебе то о чем думать?

— Мне есть о чем, а тебе — о твоем новом теле. Привыкай.

Он уткнулся носом в колени и застыл, глядя куда-то вниз, промеж скрещенных рук.

«Не мешать… как — будто это у него проблема! Хотя…»

Ей в голову пришла мысль, что теперь они на равных. Она превратилась в юнца, а он не знает ничего о себе. Но если бы ей дали выбор, она все-таки предпочла бы забыть свое прошлое, чем путешествовать в безопасности, но с болтающимся предметом между ног.

Она взглянула на свои новые руки с грязными обкусанными ногтями. Повертела ими в воздухе. Странно. Она ведь никогда не грызла ногти.

Невольно вспомнился испуганный пухлый шестилетний мальчик рядом с няней, готовый зареветь в любую минуту от непонимания происходящего и страха.

Эйон.

Может, именно таким он стал бы, если бы был жив. Может, ей дали возможность прожить жизнь и за него тоже. Одна жизнь на двоих. Стал бы брат грызть ногти, когда вырос?

«О чем я только думаю?»

И что ей делать? Что значит «не могу жить мужчиной»? Правда, лечь и умереть?

Она вспомнила свой сон. Черный пепел. Одна жизнь на двоих — этого недостаточно. Сейчас она возмущена тем, что превратилась в юношу. А Эйон мертв. Его убийца сидит на троне и посылает за ней своих наемников. Ее семья мертва. А она вынуждена уйти из своего дома, и ее проблема только в том, что она стала мужчиной? Это же смешно!

Зэсс очнулся и словно угадал ее мысли.

— Либо ты выбираешь жизнь, либо ты выбираешь жизнь женщиной. И больше к этому не возвращаемся. — Он резко встал и полез за сумками.

Тáйга сжала кулаки так, что обкусанные ногти впились в кожу. Но ее голос был тверд.

— Совсем не возвращаться не получится.

Он кинул ей свою одежду.

— Одевайся. Мужчина должен одеваться как мужчина.

Спустя несколько минут, Тáйга выползла из-за деревьев, подтягивая сползающие штаны. Молча сняла пояс со своей одежды и нацепила сверху отцовские ножны.

— Пошли.

Было еще слишком рано, и дорога казалась вымершей и непривычно тихой. Мешались непривычно не по размеру надетые штаны, неуютная большая одежда, мешалось новое тело, не желающее признавать хозяйку. Она стискивала зубы то от обиды на несправедливость этого мира, то от злости на него. Мало ей бед на голову. Теперь остаток жизни она проведет подстригая себе бороду?

Громкий храп со стороны обочины заставил отвлечься от невеселых мыслей. Справа от дороги лежало тело, издавая гнусные звуки. Тáйга сморщилась и отвернулась, а ее спутник, наоборот, направился к этому бревну и растолкал его.

Бревно оказалось тем самым здоровенным детиной, с которым они столкнулись при выходе из таверны. Вокруг него осязаемо клубилось стойкое амбре. Он сел, неуверенно моргая и оглядывая их мутными глазами. Зэсс протянул ему флягу с водой, что возмутило Тайгу. Она не могла понять, зачем ему дался этот пьяница. Ему. Который лишний раз не обернется, если кого-то будут убивать поблизости.

— Вижу, вчерашний вечер удался, приятель? — Зэсс стоял над детиной, ожидая, когда тот промочит горло.

— Мало какой вечер не удастся, когда есть приличная выпивка, — тот переводил взгляд с Тайги на мужчину, протянувшему флягу. Взял ее. И сделал несколько больших глотков. — Хотя, надо признать, наливают там мочу старой лошади. — Он вернул флягу. — Чем обязан такому вниманию? Если хотели ограбить, лучше было не будить.

— Вряд ли у тебя есть что брать. — Бледный спутник Тайги протянул руку, помогая пропойце подняться.

— Что верно, то верно, — тот поднял свой отощавший мешок. — Может, я вчера тебе что наговорил? Или пришиб ненароком?

— Нет. Я вчера слышал, что ты направляешься к Гунхалу.

— К Гунхалу? Это где такое место, блах тебя дери? Да я сам не знаю, куда направляюсь. Лишь бы подальше из этих прогнивших земель. — Детина смачно потянулся. Так, что захрустели все кости.

— Значит, я ошибся. Но если тебе все равно, куда идти, ты можешь присоединиться к нам. Мы были бы рады кампании. И, с таким достойным мужем, дорога была бы много безопаснее.

У Тайги челюсть отвисла, как ее знакомый начал говорить.

— Красиво стелешь, — детина еще раз потянулся, поиграв мускулами на огромном теле. — Вы кто такие?

— Этот юный отрок, — в его голосе Тайге послышалась ирония, — направляется к своей матери. Мне поручено его сопровождать. Но, говорят, дороги здесь неспокойные. Так что, нам была бы весьма кстати кампания.

— Погоди, погоди, — Тáйга возмущенно задергала его руку. — Мы не договаривались, что ты будешь набирать попутчиков. Такого уговора не было!

— У нас и не было уговора, что я НЕ буду набирать попутчиков. — Он отвернулся от нее. — Так что скажешь друг? Можем мы путешествовать вместе?

— Твой юнец сейчас на пену изойдет, д-р-у-г. — детина смачно плюнул на дорогу.

— Это издержки воспитания матерью. Всю жизнь при юбке. Избалован.

— Я?! — она схватила его за руку и потащила в сторону от ухмыляющегося сцене детины.

— Ты чего делаешь? Зачем он нам нужен?

— Он от тебя внимание отвлечет, получше твоей новой внешности. Особенно, когда все вернется на свое место. И лишние кулаки нам не помешают, если что. Которыми он помахать любит.

— Ты с ума сошел? Да он ко мне под юбку лез!

— Это все твои аргументы? Сейчас ты не в юбке. И неизвестно, будешь ли в ней когда-нибудь. Ты и тогда была не в юбке. — Темные глаза издевались над ней.

— А если у меня грудь вырастет через минуту?

— То-то он удивится. Я сказал, мы идем вместе, значит, мы идем вместе. — Он развернулся и подошел к детине.

— Так принимаешь ли ты наше предложение? Наш юный друг не бедствует. И способен оплатить достойный кров и пищу попутчикам.

— По рукам, друг. — детина осклабился, обнажив крупные зубы. — Идем вместе. И в драке помогу, если что, будь уверен. Как звать то вас?

— Зэсс, — они пожали руки.

— Зэсс! — она издевательски крякнула. — Ну что же, я тогда Тáйга. Воспитан матерью. С плохими манерами. Избалован.

— И с дурацким именем. — подхватил детина. — Только женщина могла пацана так назвать. — Я — Скур. Манеры обычные.

— Тебя то нам и не хватало. — Тáйга злобно фыркнула и пошла вперед по дороге.

— Ты, малец, смотри, у меня голова хоть и трещит, но за уши я тебя оттаскать сумею. Или выпороть. А то мамка тебя сильно баловала, — донеслось ей вслед.

«Воспитателя мне только не хватало!»

Она злобно дернулась вперед, забывая, что штаны спадают и чуть не кувыркнулась новым носом в дорожную пыль.

Попутчик им попался разговорчивый. Про Тайгу все забыли, и она шла себе позади их маленького отряда. У нее закрепилась мысль, что Зэсс специально нашел кого-то, чтобы не слушать ее нытье по поводу нового облика. Скур общался с тем, который теперь охотно назывался Зэссом и, кажется, они вполне друг друга понимали. Хотя, общение больше походило на продолжительные монологи от Скура. С многочисленными деталями, смачно приукрашенными и сдобренными похабными шуточками. Найдя благодарных слушателей, к вечеру он уже еле языком ворочал. С удовольствием глядя как Зэсс достает еду из сумок, Скур наконец обратил внимание на его лицо и руки.

— Это где тебя так исполосовали, дружище?

— Драка. Пьяная драка.

— А-а, понимаю. — он пустился в пространный рассказ о том, как ему порвали ухо в одной из таверен этих поганых земель.

К тому времени, когда он, наконец, угомонился и заснул, храпя на весь лес, Тáйга была безмерно благодарна возникшей тишине. Она быстренько перебралась к ложившемуся Зэссу.

— И зачем он тебе?

— Принесу в жертву, когда наговорится.

— А серьезно? Зачем он нужен? Тебе и я в обузу была.

— Был. Воспринимай себя соответственно внешности. И ты и сейчас в обузу.

— Ты не ответил.

Бледный спутник сел, повернувшись к Тайге так близко, что огонь заплясал в его темных глазах, а тонкий шрам показался извилистой нитью, попавшей с одежды на лицо.

— В нем много жизни. Он большой и сильный. — он замолчал, подбирая слова, — в нем очень много жизни.

— В нем больше дурости, бахвальства и вина.

— Он ненадолго с нами. Потерпи.

— Тебя не волнует, нравится он мне или нет? До Гунхала далековато. И терпеть его еще долго.

— Недолго. Тебе он тоже нужен.

— Это зачем?

— Он заставляет тебя думать только о нем.

— Неправда, — она глянула на храпящее чудо рядом, — мне он не нравится, чтобы я о нем думала.

— Именно поэтому ты и думаешь о нем. Твоя злость и недовольство помогают не думать о том, что у тебя теперь между ног.

— Это ты сейчас придумал, да?

— Да, я взял его из своих соображений. Можем обсуждать или нет. Ничего от этого не изменится. Ложись спать.

Тайгу разбудил Скур, неприятно теребя своими похожими на колбаски пальцами.

— Чего? — она недовольно протерла руками глаза.

— Что это с ним? — Скур показал на скрюченного Зэсса, дрожащего во сне.

— Снится что-то. — она с надеждой оглядела свои руки и грудь. Нет, ничего не изменилось. Она все еще в обличии юнца.

— Он что, всегда так спит?

— Сколько я его знаю — всегда. — она зевнула. — Ты думаешь, ты мил во сне? Ты храпишь как сотня.

— Это потому, что я большой! — он осклабился. — Собери — ка дровишек, жрать охота.

— Конечно. — Тáйга поплелась за хворостом, махнув открывшему глаза Зэссу.

Когда она вернулась, Скур уже с аппетитом уплетал запасы еды. А ее спутник сидел на пятой точке, опустив низко голову между согнутых поднятых колен. Руки его свободно висели, опираясь на колени. Странная поза. Он не поднял головы, когда она приблизилась к костру, свалила палки. Не поднял головы и когда она заговорила с ним.

— И давно он так сидит?

— Как проснулся. Что-то с твоим дружком не в порядке.

— Все с ним в порядке, — огрызнулась Тáйга. — Ты бы на еду так не налегал. А то нам в каждой деревушке придется останавливаться.

— Тебя старших уважать учили, малец? — Скур облизал жирные пальцы. — Не болтай.

— Не всех старших есть за что уважать, — она брезгливо взяла кусок из сваленной в одну кучу еды.

— Тебе сколько лет, мальчишка? — Скур не обиделся на ее высказывание или пропустил мимо ушей. А может, и вовсе не услышал за своим чавканьем.

— Мне…

— Шестнадцать ему. Только исполнилось. — Зэсс внезапно ожил. И резко поднялся.

Тáйга удивленно раскрыла было рот, но промолчала. Уже потом, когда Скур удалился в кусты, она спросила.

— А что у тебя за поза была?

— Воспоминания нахлынули.

— Правда? — она придвинулась ближе. — И что ты вспомнил?

— Кое-что. — он так взглянул на нее, что у Тайги все внутри похолодело.

Скур так и застал их, застывших друг напротив друга.

— Что ты за тип такой? — она в сердцах махнула рукой и встала, направляясь к раскиданным сумкам.

День не задался. Зэсс был молчалив и мрачен. Даже Скур сегодня болтал меньше. А ночью ей опять снился холод погреба. И было страшно. Очень страшно. И отчего-то больно.

Днем они встретили на дороге подводу. Позади нее, груженой всяким хламом, шли двое крестьян. Зэсс привычно пошел в дальний обход, чтобы не шарахнулась лошадь. А Тáйга направилась к крестьянам, сжимая в руке пару монеток.

— Ты куда?

— Спрошу, может хлеба продадут. А то твой новый друг все съел. — она даже не посмотрела на Скура. Тот ей порядком надоел за эти два дня знакомства.

Хлеба у крестьян осталось мало. Сами возвращались домой. А на вопрос про ближайшие селения, стали пространно объяснять, что и где расположено.

— В город идите. Тута недалеко осталось. Там и хлеба купите.

— А большой город? — Скур влез в разговор.

— Большой. Большой. — они стали наперебой расписывать величину и достоинства Даревола, который Тáйга помнила по карте, но никогда не бывала, чтобы судить о его величине.

Пока Скур зачем — то стал расспрашивать про пивные и конюшни, Тáйга уставилась на Зэсса. Скур, видимо, рассчитывал на хорошую попойку с ее деньгами, но удивило ее не это.

Ее спутник недалеко ушел от подводы. И обходить ее он не стал. Пока Тáйга разговаривала позади с крестьянами, он подошел поближе и теперь стоял лицом к морде лошади.

Старенький крупный жеребец, раньше вороной масти, теперь зиял белой проседью по бокам и крупу. Ноздри его раздувались, уши легли назад. Но он стоял на месте, подавшись корпусом вперед, опустив ниже голову, словно бодаться собрался. А Зэсс подходил все ближе и ближе, пока почти что нос к носу не уперся в морду лошади. Крестьяне тоже заметили это и замолкли. Конь дышал словно меха в кузнице, но стоял на месте. Человек и старая лошадь смотрели друг другу в глаза.

— Смотри, чего Врунка творит. — один из крестьян подошел и положил руку на бок коня. — Ты смотри у нас, не околей раньше времени. А ты чего к коню полез? Видишь, не нравишься скотинке.

— Хороший конь. — Зэсс сделал шаг назад, продолжая смотреть коню в глаза.

— Был хороший. Говорят, раньше под военачальником каким-то ходил. Боевой. Ничего, зараза, не боится. Старый, а характерный и упертый, как баран. Я его впервые таким вижу. Видимо, конец уже близок.

— Походит еще. — Зэсс отошел от лошади. И пошел дальше по дороге.

— Странный какой-то. — Крестьянин недобро посмотрел вслед. — Животина, она чует нехорошее.

И пока Скур прощался с крестьянами, отсыпая горсть гнилых шуток, Тáйга быстро нагнала своего спутника.

— Значит, не все лошади от тебя бегут.

— Значит, не все. — он оглянулся к ней с кривой улыбкой. — Он знает, кто я, а я — нет.

— Конь знает? — она так и не дождалась ответа. — Да ты с ума сошел!

— Если вас вдвоем со Скуром оставить, вы друг друга не поубиваете?

— Вдвоем?

— В город придем, мне уйти надо будет. Ненадолго.

Тáйга схватила его за рукав, внезапно почувствовав страх.

— Ты сбежать собрался?

— Не бойся. Я никуда не денусь.

— Я не боюсь. — Она отпустила рукав. — Я и одна прекрасно справлюсь.

— Значит, просто побудь со Скуром. Он тебя в обиду не даст. Разве что по кабакам потащит.

— Вот еще! — Она хотела было развить мысль, но их догнал довольный Скур.

— Говорят, тут конюшни хорошие. Лошадь себе думаю прикупить. Раз на еде я экономлю. Да еще и подработаю чуток.

— Подработаешь? Я не помню, что мы обсуждали плату. — Тáйга скрестила руки, уставившись на спутников.

— Мы с твоим дядей обсудили. Не лезь, малец. — Скур потопал вперед, не желая с ней разговаривать о столь взрослых вещах.

— Дядей, значит… — она искоса глянула на безразличного Зэсса.

— Заплатишь мне меньше. — махнул он рукой.

Она вздохнула. Можно привыкнуть ко всему. За пару дней она свыклась с новым телом. За пару лет — привыкла, что у нее больше нет семьи. Может, вскоре она свыкнется с мыслью, что больше никогда не станет девушкой. Но к выходкам Зэсса привыкнуть пока не удается. Потому что не удается найти объяснений тому, что он делает. Простых объяснений.