Сиэль. Следы на снегу (СИ)

1

В первый раз я увидела лорда Эттрейо, когда он пришел забирать меня из сиротского приюта. Точнее, это был скорее аналог детской тюрьмы, но официально он назывался «Дом беспризорников Тимбрандского округа».

— Вот все наши лучшие кандидатки, — угодливо сгибаясь, произнесла госпожа Иман, распахивая дверь перед высоким господином в роскошных одеждах. Я недоверчиво прищурилась: неужели тиланский шелк?

Конечно же, госпожа Иман врала, как всегда. Тут, в зале для работы, собрались не «лучшие кандидатки», а просто все подряд девочки, которые были сейчас в ее распоряжении. Надолго в приюте не задерживались: госпожа Иман поставляла «товар» в десятки борделей по всей Драконьей империи. Я пробыла тут целых три месяца лишь из-за безмерной жадности женщины: она все надеялась сбыть меня подороже.

Мы дружно встали и склонились в неуклюжих поклонах: девочки тут были в основном из деревень, незнакомые с этикетом. Звук шагов — похоже, господин посетитель медленно шел вдоль нестройного ряда воспитанниц. Вот край его расшитых светлых одежд проплыл мимо меня. Интересно, зачем ему понадобилась беспризорная сирота? Не хватает работников на кухне? Но за новыми работниками обычно приходят управляющие, а не господа лично.

Вообще-то, работорговля была официально запрещена в Арданфоле, или Драконьей империи. Но, как и многим запрещенным вещам, это ничуть не мешало ей процветать. Раскошелиться на раба один раз было дешевле, чем платить зарплату слуге, и поэтому многие скупали невольников на торгах либо выкупали должников из тюрьмы. Ну или забирали себе осиротевших детей, как сейчас.

Шаги уже было удалились, как вдруг снова зазвучали громче, и через пару мгновений я осознала, что незнакомец остановился напротив меня.

— Прекрасный выбор, мой господин, — госпожа Иман тут же поспешила к нему, — вы не пожалеете! Она очень работящая, и… эээ… послушная, — госпожа, вероятно, попыталась вспомнить еще какое-нибудь хорошее качество, но не смогла, и поэтому еще раз восхитилась: — очень хороший тов…кхе-кхе… очень хорошая девочка.

Да, товаром мы и были.

— Сколько ей лет? — спросил мужчина. До меня доносился легкий запах мороза.

— Отвечай господину, — потребовала госпожа Иман, и я наконец осмелилась выпрямиться. Мой взгляд встретился с серыми глазами стоящего прямо напротив мужчины, внимательными и спокойными.

— Пятнадцать, господин, — отозвалась я.

— Многовато, — отозвался мужчина, впрочем, не отводя от меня взгляда. — Мне нужен кто-то помладше, чье сознание было бы, как податливая глина, чтобы я смог воспитать его в традициях нашей семьи.

А, так он, получается, из извращенцев? Определив посетителя в какую-то понятную мне категорию, я даже слегка расслабилась. Теперь ясно, чего он ищет. К счастью, я ему не подхожу.

— У меня есть тов… девушки на любой вкус, — всполошилась госпожа Иман, — вот Инита, ей двенадцать, очень…работящая девочка!

Работоспособность, по мнению госпожи Иман, была главным достоинством, и поэтому она так часто упоминала это качество.

— Нет, беру эту, — медленно отозвался мужчина и наконец отвернулся от меня. Я незаметно выдохнула. Попасть в дом к состоятельному человеку, с одной стороны, было лучше, чем оказаться в борделе… Но вот достаться извращенцу, конечно, не хотелось. Не повезло мне.

Однако моего мнения, конечно же, никто не спросил, и уже через несколько минут я вышла из дверей приюта.

— Приходите еще, господин, мы всегда будем вам рады, — госпожа Иман, не переставая, кланялась и счастливо улыбалась. При каждом поклоне в ее кармане звенел мешочек с монетами, перекочевавший к ней из рук моего нового хозяина. — У нас как раз планируется новый привоз… то есть, кхе-кхе, мы постоянно предоставляем кров новым сироткам, которые, бедняжки, ищут новый дом!

— Ваша забота об обездоленных достойна всяческих похвал, — сдержанно отозвался посетитель, и я метнула на него быстрый взгляд. Мне послышалось, или в его словах прозвучала едва заметная ирония?

— Ну что вы, я всего лишь исполняю свой долг перед императором, — скромно отозвалась женщина, замирая в реверансе. Мужчина легко запрыгнул в повозку, ждущую его у ворот, и, заметив, что я нерешительно мнусь перед ней, сделал мне знак забираться внутрь. Я неохотно залезла и села на обитую бархатом скамью.

— Поехали, — мой новый хозяин стукнул в стену кареты костяшками пальцев, и она тут же понеслась по дороге. Я бросила прощальный взгляд на госпожу Иман и серые стены приюта, до сих пор не веря, что я вырвалась на свободу. Ну как на свободу… Скорее, из одной тюрьмы в другую.

Забившись в угол кареты, я украдкой изучала мужчину. Он был брюнетом с серыми, как облачное небо, глазами, и светлый шелк его одежд украшала изящная вышивка. Страшно даже предположить, сколько такое стоит — наверное, можно еще парочку рабынь прикупить. От моей прежней жизни мне достался навык разбираться в изящных вещах, и сейчас я смогла оценить и искусную работу вышивальщиц, и ненавязчивый, благородный блеск ткани. Навык, который теперь, когда я стала рабыней, мне вряд ли пригодится.

— Как тебя зовут? — спросил вдруг мужчина, и я, неловко поклонившись, отозвалась:

— Эйвэн, господин.

Тут повозка покачнулась, и я чуть не влетела головой в его живот — он поймал меня за плечи в последний момент.

— Хватит постоянно кланяться, людей приветствуют только при встрече и прощании, — произнес он, и я тут же испуганно отпрянула. Впрочем, вид у мужчины был не рассерженный, скорее… изучающий. Он словно бы пытался измерить меня и определить, что же со мной можно сделать. — Меня зовут лорд Эттрейо.

То, что он оказался не просто состоятельным человеком, а аристократом, не сильно меня успокоило. Происхождение не делало человека благороднее и добрее к окружающим, это я, прожив бедной приживалкой у родственников-аристократов, знала не понаслышке. Можно сказать, прочувствовала на собственной шкуре.

— Ты знаешь, зачем я выкупил тебя? — продолжил меж тем мужчина.

— Нет, — сглотнув, отозвалась я. То есть, я подозревала, но говорить про это вслух не собиралась.

В ответ на это он смерил меня еще одним испытующим взглядом, но больше ничего не сказал. Вскоре мы остановились перед гостиницей, и я следом за господином Эттрейо прошла по деревянной лестнице на второй этаж.

— Вот твоя комната, — распахнув дверь, он первым шагнул внутрь. Я зашла следом, не веря своим ушам. У меня будет своя комната? Я не буду спать в амбаре, на каком-нибудь коврике или… с ним? — Я приказал хозяйке организовать тебе горячую ванну, а вот тут, — мужчина зашел за ширму и показал на квадратный розовый брусок, — мыло и одежда, — его рука с длинными пальцами изящными сдвинулась, указывая на стопку ткани на лавке. — Если мы одарим эту гостиницу клопами госпожи Иман, хозяйке это не понравится, — тут он вдруг мягко улыбнулся, отчего я еще больше насторожилась: чего это он строит из себя добренького? Усыпляет бдительность? Наверное, все это очень ясно отразилось на моем лице, потому что господин Эттрейо еле слышно вздохнул и вышел из комнаты.

— Не вздумай сбежать, — донесся его голос, — тут заклинание. Все равно не получится.

И дверь хлопнула, закрываясь. Я, на цыпочках подбежав к ней, подергала, только чтобы убедиться, что она действительно заперта, и, прикусив губу, пошла за ширму. Так, нужно сначала помыться, а потом уже думать, что делать.

В принципе, выбора у меня особого не было. Не бежать же сломя голову, прямо в руки очередным работорговцам? Вот госпожа Иман повеселится, если я так сглуплю и снова попаду к ней в руки! Сначала нужно выяснить, чего этот… господин Эттрейо от меня хочет. Кто ему нужен? Служанка, наложница?

«Он же маг, — шепнул противный внутренний голос, — может, ты нужна ему на эликсиры. А ванная — потому что он брезгует тебя, грязную, разделывать на части. Огурец тоже моют, прежде чем съесть».

2

Отмахнувшись от этих мыслей, я взяла в руки мыло и тщательно, чуть ли не постанывая от удовольствия, отмылась и два раза намылила голову. В приюте у нас, конечно же, была купальня, и туда нас временами даже пускали, потому что госпожа Иман понимала, что товар нужно показывать лицом. Однако помыться вот так, в горячей воде, в одиночестве и настоящим ароматным мылом, а не вонючим самодельным, мне не удавалось уже много месяцев. Но я все же не стала слишком разлеживаться и выбралась из воды, лишь отмывшись, потому что все время подспудно боялась, что господин Эттрейо вернется. Он меня запер, значит, он сможет и открыть дверь. Встретить его голой в ванне мне совсем не хотелось. То есть, я вполне догадывалась, зачем он меня приобрел, но все же мне хотелось как-то оттянуть этот момент.

Сложенная стопка чистой одежды была чистой, новой, и — я даже не поверила своим глазам, — из плотного шелка! Только немного странного вида — рукава не такие широкие, как должны быть, и крой какой-то… квадратный. Впрочем, встряхнув одеяние, я сразу поняла, в чем дело, потому что из сложенной ткани выпали штаны. Одежда была мужская.

Странно. Это точно не вещи этого… лорда Эттрейо — он намного выше меня. В его одежде я бы утонула. Но зачем он тогда прихватил с собой мужскую одежду, отправляясь в дом беспризорников? Может, вначале хотел выкупить мальчика?

Точно извращенец. Эх, что же меня ждет в его доме… По-видимому, ничего хорошего.

Вздохнув, я попыталась успокоиться. После всех злоключений последних месяцев я уже не ждала от судьбы ничего хорошего и просто пыталась, как говорится, делать из лимонов лимонад. Искать что-то хорошее даже в плохой ситуации. Подумаешь, меня, как вещь, купил какой-то извращенец. Зато он нестарый. И я не попала в бордель.

Однако почему-то меня это слабо утешило. Еще раз тяжко вздохнув, я села перед зеркалом и принялась расчесываться обнаруженным на туалетном столике гребешком.

— Эйвэн? — легкий стук в дверь предварил голос мужчины. К моему удивлению, он не спешил вламываться и зашел в дверь лишь после того, как я, нервно вскочив со стула, торопливо отозвалась:

— Да, господин Эттрейо.

— Так-то лучше, — пробормотал он, увидев меня в новой одежде, чистую и с расчесанными волосами. Правда, пока мокрыми. — Где твоя одежда? — спросил он, и я, немного смущаясь, указала на корзину в углу. Зрачки мужчины на миг полыхнули алым, и ворох грязных тряпок, в котором я прибыла из приюта, мигом сгорел, оставив лишь горку пепла. Вздрогнув, я осталась на месте лишь потому, что буквально приросла ногами к полу от страха. Не человек. Дракон.

То есть, я, конечно, и сама не была человеком — я происходила из когда-то влиятельного, но потом полностью разорившегося и захиревшего рода фениксов. Разорившегося настолько, что мне пришлось расти приживалкой у богатых родственников, потому что мои родители не были в состоянии даже прокормить меня. Поэтому, даже определи меня новый хозяин в служанки, я не слишком расстроюсь. Я и так всю жизнь была компаньонкой, а по сути, служанкой у дочери приютившего меня рода. Работы я не боялась — а вот драконов… да.

В землях фениксов драконы были редкими гостями. Зато страшилки про них рассказывали с удовольствием: они, мол, и младенцев едят, и черной магией на досуге балуются. А убить ни за что, для забавы, для них ничего не стоит. Как же страшно…

Обернувшись ко мне, господин Эттрейо вдруг сделал шаг, другой — не удержавшись, я попятилась, однако, тут же упершись в стену. Не обращая внимания на мои маневры, мужчина протянул руку, чтоб коснуться моих волос — и они тут же рассыпались по плечам платиновой волной. Совершенно сухие.

— Ты можешь делать что угодно, Эйвэн, но я не потерплю двух вещей, — тихо произнес он. — Не смей врать мне и не смей не слушаться. А теперь скажи мне еще раз, как ты думаешь, зачем я выкупил тебя?

«Потому что вы богатый извращенец», — подумала я и, сглотнув, еле слышно произнесла:

— Вам нужна служанка или… эээ… наложница?

— Нет, — он вдруг отошел и, сев в низкое кресло в центре комнаты, приглашающим жестом указал на место напротив. Неловко устроившись, я послушно сложила руки на коленях. — Ты не нужна мне, как женщина. Если честно, ты нужна мне, как мужчина.

— А? — я подумала, что ослышалась. Может, мне в ухо в ванне вода залилась? — Вам был нужен мужчина… младше, чем я, и поэтому вы купили… меня? Почему?

Он, оказывается, еще больший извращенец, чем я думала. Но зачем он тогда выбрал не то, что ему было нужно? А сейчас еще почему-то обо всем мне рассказывает.

— Потому что ты красивая, — он еле заметно кивнул на мои волосы. — И я вижу в тебе потенциал. Мне нужен человек, которого я воспитаю в духе семьи Эттрейо, помощник, который впитает все наши ценности и поможет мне возродить величие нашей семьи. И ты мне в этом поможешь, Эйвэн. Только вот с этой минуты ты больше не девушка Эйвэн, а мой новый воспитанник… — его взгляд на миг встретился с моим, и он продолжил: — Сиэль. Сиэль Эттрейо.

«Небо», — поняла я. «Сиэль» — по-драконьи «небо». Мое собственное имя Эйвэн, означающее «снег», видимо, чем-то ему не понравилось. Может, оно просто слишком девчачье и не подходит для мальчика?

Мои догадки насчет мужской одежды подтвердились. Но не проще ли было найти мальчишку, если уж ему нужен помощник, а не помощница?

— Я сказал, что мне нельзя врать, но про то, что нельзя задавать вопросы, речи не было, — подбодрил меня господин Эттрейо.

— Разве я смогу притворяться мальчиком? — спросила я. — Да и зачем вам девочка, переодетая мальчиком, когда вы можете найти обычного мальчика?

— Мне нужен не абы кто, а именно ты, — слегка склонив голову набок, произнес дракон. — Потому что ты, если я не ошибся, маг. С тобой когда-нибудь происходило что-то необычное?

— Нет, — привычно соврала я, и он тут же буднично скомандовал:

— Руку.

«Зачем? Может, по моей руке видно, что я маг? По линиям жизни? Я слышала, что по ладони можно гадать», — думала я, протягивая руку, как ее вдруг обожгло болью.

— Ау! — возмущенно сказала я, потрясая поврежденной конечностью.

— А теперь спрошу еще раз: с тобой когда-нибудь происходило что-то странное, Сиэль? — произнес мужчина, убирая линейку в карман. Я с опаской покосилась на этот карман: вдруг там еще что-то лежит… Похуже линейки.

— Когда на наш караван напали разбойники, то… появился огонь, и он горел вокруг меня, как стена, несколько часов подряд, — помедлив, отозвалась я. В голове всплыли воспоминания: вопящие разбойники, добивающие последних охранников, ржущие лошади, и я, сидящая в огненном круге и с рыданиями размазывающая по лицу слезы. Они попытались добраться до меня, но не смогли и уехали, увозя все, что было в обозе. А меня через несколько часов, когда огонь уже пропал, нашли императорские стражники и привезли в дом беспризорников.

До этого кровь феникса, текущая в моих жилах, никак себя не проявляла. Я уже было решила, что слишком слаба и неспособна ни на какую магию. Но, как оказалось, магия дремала глубоко внутри, ожидая своего часа.

Вспомнив залитый кровью песок и измазанные пеплом руки, я прерывисто вздохнула. До этого я ни разу не видела смерти. Не видела, как умирает настоящий феникс — сгорая. После смерти от нас остается лишь горстка пыли.

— Караван? — поощряющее спросил мужчина, и я, помедлив, ответила:

— Я следовала вместе со своей родственницей к ее жениху. Разбойники, наверное, позарились на ее приданное и напали. Кроме меня, никто не выжил.

Наоми, капризной младшей госпоже, не повезло. Вряд ли разбойники выстрелили специально — скорее, в нее просто попала шальная стрела, предназначенная охранникам. Там она и погибла — на песке, у меня на руках, до последнего пытаясь что-то сказать мне.

Лорд Эттрейо лишь молча кивнул, пока я, вперив взгляд в пол, пыталась отогнать набежавшие на глаза слезы. Все же Наоми была по-своему добра. Мне, конечно, иногда прилетало от нее, когда она была не в настроении — а рука у девушки была тяжелой. Но она, тем не менее, настояла на том, чтобы я училась вместе с ней. Может, если бы на нас не напали, то со временем я бы вышла замуж и смогла жить собственным домом, а не на побегушках у других. И у нее был бы муж и дети. И она не превратилась бы в горстку пепла, у повозки, под стихающие звуки сражения.

Тут дракон напротив слегка шевельнулся. Моргнув, я попыталась вернуться в настоящее. Не время предаваться воспоминаниям.

— От кого ты унаследовала дар? — прозвучал новый вопрос, и я безучастно отозвалась:

— Мои родители были из знатного рода. Знатного, но обедневшего. Поэтому меня воспитывали родственники.

— Родственники? — тут мужчина слегка нахмурился. В его удлинённых к виску, холодных глазах промелькнуло еле заметное облачко. — Тебя ищут?

Наверное, на моем лице отразился ужас, потому что я представила, что со мной сделает дядя Джоран, если узнает, что я не уберегла Наоми. Лучше пусть он думает, что я погибла там, вместе с ней… Ну а родители — я не видела их с пяти лет. Да я даже не знаю, где они живут.

Поэтому, с трудом уняв дрожь в коленях, я отрицательно мотнула головой. Я совершенная одна, господин Эттрейо. К сожалению, вы можете сделать со мной что угодно, и никто даже пальцем не пошевельнёт, чтобы остановить вас.

— Сиэль, — мою руку вдруг накрыла теплая ладонь, и, вздрогнув, я подняла неверящий взгляд на стол. Господин Эттрейо чуть сжал мои пальцы. — У тебя теперь есть семья. О тебе есть, кому позаботиться.

От его заявления мне почему-то стало только страшно, и я настороженно кивнула, готовясь забрать свою руку, лишь только он меня отпустит. Мужчина действительно убрал ладонь со стола, и моя собственная ладонь молниеносно исчезла в складках рукава. Вздохнув, дракон вытащил из стопки чашек на столе две маленькие пиалки и, разогрев чайник одним щелчком, разлил чай. Я сообразила, что это, по идее, моя обязанность, лишь тогда, когда он уже подвинул ко мне чашечку.

— Тебя били в приюте? — спросил он, не глядя на меня. — Шрамы остались?

— Д-да, — с запинкой отозвалась я, беря чашечку в руки. От нее поднимался сладкий аромат, и я просто вдыхала его, не решаясь пить.

— Где? — спросил он, и я, помедлив, дотронулась рукой до плеча:

— Тут. И тут, — моя ладонь сползла на предплечье. После единственной попытки побега мне влетело так, что на коже остались две тонкие длинные отметины. Госпожа Иман, конечно, понимала, что это снизит мою стоимость на рабском рынке, но спустить такую провинность не могла. Чтобы другим, да и мне, неповадно было.

— Уберем, — пообещал он, — когда вернемся в поместье. События, которые произошли с нами, оставляют след в душе, но вот с тела их убрать вполне возможно, — сказал он, и я невольно улыбнулась. Может, если у меня на теле не останется шрамов, то можно будет думать, что приюта и вовсе не было в моей жизни. Это был сон, просто сон… — Ты еще девственница? — вдруг спросил он, и я, поперхнувшись чаем, закашлялась.

— Что? — спросила я, но мужчина лишь поднял бровь, прекрасно зная, что я слышала вопрос. И поэтому мне не оставалось ничего другого, как молча кивнуть, чувствуя, что мое лицо вспыхивает жаром. Зачем ему это знать, мне интересно?

Чай, наверное, попал не в то горло, потому что я никак не могла откашляться. Тут господин Эттрейо, потеряв терпение, протянул руку, чтобы хорошенько хлопнуть меня по спине, но я, не поняв, шарахнулась от него, по пути врезавшись головой в полку.

— Ай, — беззвучно произнесла я, морщась и потирая макушку.

— Тебя никто не тронет, — вдруг произнес за моей спиной мужчина, и, обернувшись, я обнаружила, что он уже поднялся. — Ни я, ни кто-то другой. Можешь не опасаться. — И с этими словами он вышел, не забыв запереть дверь заклинанием.

3

Я поверила ему только через год. За все это время меня потрогал лишь лекарь, к тому же женщина, когда, как и было обещано, мне сводили шрамы с плеча и предплечья.

После того, как мы прибыли в поместье — огромное, с настоящим садом и прудом в нем, — я постоянно ожидала подвоха. Все казалось мне подозрительным: и то, что мне выделили собственную комнату с картинами и расшитым шелком покрывалом на кровати. И то, что меня не заставляли работать, а только учили. Может, господин Эттрейо поселил меня одну, а не со служанками, чтобы ему было проще ко мне приходить? Да и где это видано, чтобы выкупленный за деньги невольник не драил котлы на кухне, отрабатывая свою стоимость?

Ложась вечером спать, я опасалась, что меня разбудит неожиданный визит господина Эттрейо. Когда мне доставляли новую одежду, я боялась ее носить, потому что мне казалось, что мне придется расплачиваться за нее собой. Даже за столом я старалась есть поменьше — потому что думала, что, может, я для него еще маловата, и он ждет, когда я подрасту. Поэтому нужно есть поменьше и расти помедленнее.

Вскоре, однако, мою хитрость раскрыли, и мужчина пригрозил, что если я не буду нормально есть, он прикажет закрыть меня в комнате и кормить, пока не потолстею. Эта угроза возымела действие, но, скорее, мне стало невыносимо страшно, что он догадается, какие темные мысли на самом деле бродят в моей голове, и в чем я его подозреваю. Я же тогда просто сгорю на месте от стыда… Лучше буду питаться нормально.

К тому же, меня несколько успокаивало присутствие в поместье Эттрейо госпожи Илман — редкой, экзотичной красавицы с длинными темными волосами и ярко-синими глазами. Она проживала тут на положении гостьи, но даже мне было понятно, что она, как бы это сказать… возлюбленная лорда Эттрейо. Пока она тут, разве он позарится на тощую неуклюжую девчонку? Которая, к тому же, разгуливает в мужской одежде. Поэтому, хотя госпожа Илмон и сразу меня невзлюбила, я лично была рада, что она, так сказать, спасает меня от ненужного внимания.

Единственное, что теперь действительно меня тревожило — это полное непонимание, зачем я нужна лорду Эттрейо. Если он не собирается затаскивать свое «приобретение» в постель, то зачем он вообще купил меня? Благотворительность? Что-то слабо верится. Тем не менее, именно на благотворительность это и походило.

Весь первый год специально приглашенные учителя обучали меня письму, счету, литературе и даже владению мечом. Впрочем, последнее у меня получалось плоховато. Сам же господин Эттрейо учил меня успокаивать ум и контролировать свои способности. Как он объяснил, это — необходимый этап перед изучением магии.

И да, я все так же продолжала носить мужскую одежду и притворяться парнем. На мои осторожные вопросы, как конкретно я смогу помочь роду Эттрейо, будучи мальчиком, господин Эттрейо отвечал уклончиво, а потом и вовсе запретил спрашивать.

Впрочем, у меня были свои догадки. Если я получала настоящее мужское образование, то, возможно, лорд Эттрейо собирается устроить меня на государственную службу? Чтобы там я прославила род. «Наверное, через пару лет мне действительно станет все понятно», — успокаивала я саму себя.

Все это время я наблюдала за господином Эттрейо, пытаясь разгадать его мотивы. Я видела, как он разговаривает с людьми, с каким уважением они к нему относятся, и, наоборот, не видела от него ни злого поступка, ни гневного слова. Под конец года я вдруг поняла, что он — действительно хороший человек. Во время второго года в его поместье я уже перестала подпрыгивать, когда он заходил в комнату, и напрягаться, если мужчина подходил близко. А под конец третьего я уже была готова расшибиться в лепешку, только чтобы порадовать его.

Даже то, что лорд Эттрейо — настоящий дракон, меня больше не пугало. За три года жизни в поместье он не употребил на ужин ни одного младенца. Да и следов черной магии я нигде не обнаружила. Наверное, все рассказы о коварстве и безжалостности драконов — придумки. Как и те, что ходили в драконьей империи насчет фениксов: что мы сжигаем людей живьем и пируем на их останках.

Кроме этого, я смотрела не только на действия лорда Эттрейо, но и на то, чему он обучал меня. Мужчина вбивал мне в голову сочинения мудрецов и философов и повторял, что благородный человек должен быть добродетельным и честным.

— Величайшая честь, которой человек может удостоиться, — сказал мужчина однажды утром, когда я под его руководством разбирала главу в «Сочинении о смысле жизни», — это служение стране и императору.

Мы сидели в его кабинете. Утреннее солнце квадратами падало из окон, и лицо мужчины, как обычно, строгое и замкнутое, в его лучах выглядело особенно благородно. Я украдкой вздохнула. Разве человек, то есть, дракон, который верил в такие высокие идеалы, может быть извращенцем, каким я посчитала его при первой встрече?

Мне вдруг стало невыносимо стыдно за свое поведение в первые месяцы. Подумать только, я решила, что он привез меня сюда, чтобы надругаться! Над несовершеннолетним подростком, каким я тогда была. Такой благородный человек, как господин Эттрейо, ни за что бы не сделал чего-то такого, и подобные мысли лишь указывают на мою испорченность. Впрочем, светлый облик мужчины они нисколько не замарали, и я продолжала украдкой любоваться его высокой фигурой, когда он не смотрел на меня.

Иногда я даже пробиралась в сад и наблюдала за его тренировками с мечом. Чтобы повысить свой уровень, как мечника, конечно же. Совсем не потому, что дракон тренировался в тонком льняном одеянии, при каждом движении обрисовывающем четкую линию плеч, узкую талию и бедра и крепкие мышцы спины.

В один из таких вечеров меня поразила ужасная мысль. Я, прислонившись к толстому стволу платана, читала книгу и изредка бросала долгие взгляды на мужчину на тренировочной площадке. Свист меча, легкий шорох белых камешков, которыми была усыпана площадка. Тут господин Эттрейо повернулся, и закатные лучи упали на его лицо, высветив удлиненные к вискам глаза и четко очерченные губы.

Мое сердце вдруг на миг замерло, а потом понеслось вскачь. А что бы я почувствовала, если бы он вдруг поцеловал меня? Замерев, я невидяще уставилась перед собой. Лицо мужчины было серьезно и сосредоточенно. В моем воображении он вдруг бросил меч, и, подойдя, одним рывком поднял меня на ноги.

— Сиэль, — сказал он, наклоняясь ко мне, и его проникновенный голос прогнал по моей коже табун мурашек. — Сиэль!

— А? — вздрогнув, я сообразила, что мужчина действительно зовет меня. Держа меч в вытянутой руке, он смотрел в мою сторону. Я сглотнула.

— Я говорю, бери меч и становись напротив, — терпеливо повторил он. — Посмотрим, чему ты научилась.

— Да! — с запинкой отозвалась я и, отложив книгу, понеслась за мечом. У меня был собственный меч, короткий и легкий, и в последние месяцы преподаватели даже хвалили меня. Один или два раза.

Однако, когда я встала напротив господина Эттрейо, то все заученные приемы мигом вылетели из головы.

— Защищайся, — коротко скомандовал он. Ветер раздул его волосы, шевельнув тонкие темные пряди у лица, и мужчина одним слитным движением шагнул ко мне. Его меч описал сверкающую окружность, а я все стояла и пялилась, не в силах пошевелиться.

— Сиэль! — в последний момент я все же встрепенулась и приняла удар на лезвие меча, а не на свою шею. Однако так неуклюже, что тут же пошатнулась и упала бы, если бы дракон не протянул руку и не удержал меня. За талию. Я замерла, прерывисто дыша и всем телом ощущая, что он прижимает меня к себе. Его рука на моей спине обжигала, а взгляд серых глаз гипнотизировал. Да что со мной такое?

Лорд Эттрейо всегда соблюдал дистанцию. За эти три года — это чуть ли не первый раз, когда он притронулся ко мне. Даже за обедом или завтраком, передавая мне хлеб или масленку, мужчина держал их так, чтобы наши пальцы не коснулись. Мы всегда ели втроем: я, он и госпожа Илмон. Словно некая странноватая семья.

Ох, госпожа Илмон… У лорда Эттрейо уже есть любимая женщина. Нечего пускать слюни.

— Простите, — пролепетала я, высвобождаясь. Его рука на моей спине на миг напряглась — но тут же исчезла, и я поспешно отступила. Впрочем, лицо мужчины не выражало никаких эмоций. — Я… немного задумалась.

— Не стоило, — отозвался он, и его голос прозвучал, как всегда, сдержанно. — Нужно быть внимательнее.

— Да, господин Эттрейо, я буду стараться, господин Эттрейо, — послушно пробормотала я, и, дождавшись разрешающего кивка, сбежала к себе.

К голове был полный сумбур. Неужели… неужели лорд Эттрейо мне нравится? Конечно, это неудивительно, учитывая, что, кроме него, я почти ни с кем не общаюсь. Не считая учителей, самому молодому из которых было под шестьдесят, и рослой преподавательницы фехтования, которая и вовсе уехала в прошлом месяце. Как тут не влюбиться в единственного привлекательного…

Влюбиться. Я остановилась на месте, даже не додумав мысль. Разве я влюбилась? Да не может быть, я просто… испытываю признательность. Признательность за хорошее отношение. Разве я посмела бы влюбиться в того, кого я совершенно не прельщаю в этом смысле? И у кого уже есть, так сказать, фаворитка. Я же не какая-то там..

— Продажная девка, — вдруг раздалось в темноте коридора, и меня резко толкнули. Ойкнув, я успела выставить перед собой меч — к счастью, в ножнах — и оплеуха госпожи Илман пришлась на него. Зашипев, она потрясла ладонью в воздухе и, вдруг схватив меня за горло, снова прижала к стене.

— Не вздумай прижиматься к нему, маленькая дрянь, — срывающимся от ярости голосом произнесла она. Я лишь недоуменно моргнула — конечно, женщина всегда меня недолюбливала, но угрожать никогда не решалась. Да я и не давала никакого повода! Мы же, конце-концов, тренировались! — Понятно?

Ее пальцы на моем горле сжались, а лицо, обычно надменно-спокойное, было перекошено от гнева. Я могла бы одним движением, вынув меч, заставить ее разжать руки или даже порезать — но… она гостья лорда Эттрейо. А я, по сути, никто. Точнее, фактически я была его собственностью, рабыней, хотя ко мне относились со всем уважением.

— Понятно, — ровно отозвалась я. Госпожа Илмон тут же, резко успокоившись, отпустила меня и даже потрепала по щеке. Вторая ее рука легла мне на талию и медленно двинулась вверх. Нащупав под плотным бельем вполне женские округлости, она удовлетворенно улыбнулась.

— Не думай, что твой маскарад обманул меня, — прошипела она мне в ухо. — Встанешь на моем пути — и я уничтожу тебя. А если Каэл и решит затащить тебя в постель, то я настою на своем присутствии, и тебе вряд ли понравится.

Тут мне уже стало страшно по-настоящему. Передернувшись, я дождалась, пока женщина, рассмеявшись, не оттолкнула меня и не удалилась с улыбкой победительницы, и только тогда бросилась в свою комнату.

Значит, то, что я носила мужские вещи и коротко, до плеч, стриглась, не обмануло… эту змею. Вспомнив, как она лапала меня в коридоре, я скривилась. Какая гадость! Пусть лучше угрожает. По крайней мере, мне нечего опасаться, что она действительно мне навредит — потому что господин Эттрейо совсем, ни сколечко не обращал на меня внимания в этом плане. От этого мне почему-то стало грустно. Упав на постель, я невидящим взглядом уставилась в потолок.

Если я и нужна ему, то не для постельных утех. Госпожа Илмон опасается зря. Но тогда для чего я тут?

И, только когда руки перестали трястись, и я смогла отрешиться от зрелища злобного женского лица, глядящего на меня с явной жаждой крови, я поняла, что сегодня впервые узнала имя лорда Эттрейо. Каэл.

О небеса… даже его имя было красивым. Ну почему его не звали каким-нибудь… Цицикуном? Будь у него смешное имя, мне было бы проще не влюбиться в него. Помнить о своем месте.

Еще бы кто-нибудь сказал мне, где оно, это место, было.

4

На следующее утро госпожа Илмон, видимо, решила утвердить свое превосходство. Иначе как объяснить то, что на завтрак она явилась в полупрозрачном пеньюаре, который скрывал меньше, чем показывал?

Мои глаза на миг округлились, но, разгадав ее план, я тут же вернулась к намазыванию масла на булочку. А вот дракон, вздернувший бровь при появлении женщины, видимо, ожидал объяснений, потому что продолжал смотреть на нее вопрошающим взглядом. В доме господина Эттрейо, как и всякого аристократа, строго соблюдали внешний декорум. Госпожа Илмон могла являться кем угодно, но она должна была вести себя, как воспитанная гостья.

— Ах, Каэл, Сиэль уже и так обо всем догадалась, к чему такие условности, — проворковала она, изящно опускаясь на стул и поворачиваясь так, чтобы декольте было видно в наиболее выгодном ракурсе, — зачем нам скрываться?

Многообещающе улыбнувшись, она положила тонкие пальчики на руку мужчины и провела по ней. Я, внутренне холодея, поспешно перевела глаза на блестящий кофейник. Неужели мне придется стать свидетелем их флирта? В душе при виде того, как уверенно рука госпожи Илмон лежала на запястье лорда Эттрейо, взвыло и заскреблось когтями какое-то темное чувство, отчего стало почти физически больно. О Боги…

Так, нужно быстрее доесть. И уйти. Достаточно быстро, чтобы не стать свидетелем чего-то слишком уж личного, но недостаточно, чтобы меня заподозрили в бегстве.

— Госпожа Илмон, вы, кажется, утром прошли мимо шкафа, — обманчиво мягко произнес вдруг дракон, и я, вопреки своему намерению не отрывать глаза от кофейника до конца трапезы, вскинула взгляд на его лицо. Он уже вернул бровь в нормальное положение, и сейчас смотрел на женщину достаточно холодно. — Иначе как объяснить вашу крайнюю степень неодетости? Мне купить вам платьев или поменять служанку? Ступайте и оденьтесь.

Госпожа Илмон тут же одернула руку, словно обжёгшись, а я облегченно выдохнула и даже позволила себе еле заметную улыбку. Слава небесам, мне не придется наблюдать за соблазнением и слушать двусмысленности вместо нормального завтрака!

И это было моей ошибкой. Заметив мою улыбку, женщина побелела от злости, приняв ее на свой счет. Впрочем, она была слишком умна для того, чтобы устроить скандал — и поэтому, поднявшись, степенно поклонилась.

— Прошу извинить меня, — проворковала она, сделав жалобный вид, и тут же удалилась. Успев, однако, у самого выхода обернуться и окинуть меня испепеляющим взглядом. Я неуютно повела плечами — ох, чувствую, что она не успокоится, пока не устроит какую-нибудь гадость.

— А теперь к тебе, Сиэль, — вырвал из раздумий голос господина Эттрейо, и я с готовностью повернулась к нему. Дверь за фавориткой уже успела закрыться, и мы остались одни в столовой. — Как она узнала, что ты — девушка?

Я виновато вздохнула. Точно, госпожа Илмон сказала, что «Сиэль обо всем догадалась». Догадалась, а не догадался. Получается, она не только узнала правду, но и решила поставить об этом в известность.

Я приехала в поместье уже в мужских вещах и с короткой стрижкой с челкой. Но, наверное, для наблюдательной женщины мой маскарад оказался неубедительным. А вчера она и вовсе проверила свою догадку, так сказать, наощупь.

— Она меня облапала, — созналась я. — Вчера. И угрожала.

— Воспитанные люди не говорят «облапала», они говорят «любезно предложила свое назойливое внимание», — привычно поправил меня дракон и нахмурился: — Вчера вечером? Почему она смогла прикоснуться к тебе, Сиэль, если у тебя был с собой меч?

Я вскинула на него неверящий взгляд. Его глаза, серые, как осеннее небо, смотрели на меня с ожиданием.

— А что, можно было обнажить меч? — уточнила я. — Она же ваша… гостья.

Дракон выпрямился, не спеша исправлять мое определение статуса госпожи Илмон.

— Я учил тебя защищаться не для того, чтобы любой мог узнать твой секрет, — холодно отозвался он. — Надеюсь, больше такая ситуация не повторится.

— Да, — обескураженно пробормотала я. — Простите, больше не повторится.

Выходила из столовой я со смешанными чувствами. С одной стороны, меня отчитали. С другой — дали понять, что я могу и ответить госпоже Илмон, если она снова решит подстеречь меня в коридоре.

На миг остановившись, я вдруг улыбнулась. Ох, да пусть отчитали! Самое главное — что женщина теперь должна будет вести себя прилично за столом. И я смогу есть, а не бороться с тем жутким монстром, с той разъедающей внутренности ревностью…

Ревностью? Перед глазами, словно наяву, появилась тонкая рука на широком мужском запястье, многообещающе поглаживающая кожу. Чувствуя себя так, словно вместо кофе хлебнула кислоты, я резко выдохнула и решительно направилась за мечом. Пойду лучше потренируюсь, чтобы выбить дурные мысли. Лорд Каэл никогда не давал мне повода думать, что у него есть ко мне хоть какой-то амурный интерес. У меня нет права ревновать его. Нет права злиться.

Но почему тогда я так зла? И почему, размахивая мечом сегодня утром, мне так хотелось представить перед собой уточенную господу Илмон в розовом пеньюаре?

К обеду я слегка успокоилась, а к вечеру, вымотанная уроками по чистописанию и разбору зубодробильного закона, и вовсе забыла думать об утреннем происшествии. Госпожа Илмон тоже вела себя в рамках приличий, и я уже было подумала, что она решила послушать голос разума и не трогать меня.

Как оказалось, мои надежды были напрасны. Но прежде, чем госпожа Илмон решилась на попытку устранить меня, произошло еще одно значительное событие.

5

Один день среди череды одинаковых и спокойных дней в поместье был особенным. В этот день я встала чуть свет, и, нетерпеливо подпрыгивая, пошла на кухню. Кухарка оставила все, что было нужно, с вечера, так что яйца, масло и муку не пришлось долго искать. Через пару часов я уже вытаскивала из печки торт, немного кривоватый, но ведь главное же не форма, а смысл, облаченный в эту форму, так? Честно говоря, форма тоже важна… Но в этот год она не получилась. Поправив просевший край кремом, я поставила тарелку с тортом на поднос, и, осторожно ухватив тот двумя руками, направилась к столовой.

Этот торт я пекла всего один раз в год — на день рождения господина Эттрейо. В Драконьей империи не было традиции отмечать дни рождения поеданием торта, и мне хотелось исправить это упущение. Какой же праздник без торта!

Сев за стол, я нетерпеливо барабанила пальцами по столешнице, ожидая, когда лорд Эттрейо появится. Наконец он зашел в комнату, и я тут же встала.

— Лорд Эттрейо, поздравляю вас с днем рождения! — радостно выпалила я, хватая со стола тяжелый кофейник и наливая ароматный напиток в чашки. — Садитесь, я испекла вам свой фирменный торт!

Признаться, я сомневалась, стоит ли печь что-то в этом году в свете недавнего инцидента с госпожой Илмон. Но, во-первых, я делала торт уже два года подряд. Если бы в этом году я отступила от правил, это выглядело бы подозрительно. А во-вторых, она не каждый раз являлась к завтраку, предпочитая понежиться в кровати до обеда. Надеюсь, сегодня женщина тоже решит проспать и про мою инициативу, соответственно, ничего не узнает.

— Благодарю за заботу, Сиэль, — губы лорда Каэла тронула чуть заметная улыбка.

Стоило мужчине сесть, я тут же пододвинула к нему чашку и тарелку с тортом. Он одобрительно посмотрел на кусок, украшенный пышной шапкой крема, и, отломив кусочек вилкой, отправил в рот.

— Ммм, как вкусно, — тут же сказал он. Его выражение лицо тоже говорило о том, что ему нравится, но я, уже почуяв что-то не то, спешно отрезала кусочек себе и успела укусить, прежде чем мужчина остановил меня.

— Как вы это ели? — с ужасом спросила я, забирая у него тарелку. Торт был невкусный. Нет, он был ужасно, отвратительно невкусный! Я вдруг запоздало осознала, что в кухне спозаранку было совсем темно, и, похоже, я перепутала соль с сахаром и вбухала в тесто соль. Целых два стакана! И господин Эттрейо это ел! — Простите! — я тут же молитвенно сложила руки. — Простите, что вам пришлось это пробовать!

Наверное, голос у меня был совсем несчастный, потому что мужчина, вздохнув, вдруг взял мою руку и легонько сжал:

— Главное — то, что ты хотела обрадовать меня, Сиэль. Спасибо, я очень тронут. Ты же, наверное, встала еще до рассвета, чтобы испечь это.

Дракон был совсем близко, и мое сердце вдруг застучало так, что я испугалась, что оно вырвется из груди. Я могла видеть свое отражение в его серых, туманных глазах. Его прикосновение жгло огнем, хотя, по сути, из нас двоих именно я была огненным существом, и я никак не могла придумать, что бы мне такое ответить. Нужно что-то срочно сказать. Что-то умное. Даже не умное, а что угодно, лишь бы перестать молча пялиться на него!

— Пойдем, впереди еще много работы, — внезапно резко отстранившись, дракон встал, и я выдохнула. Голова шла кругом.

— Но… как же завтрак? — растерянно спросила я. Он же ничего не съел!

— Позавтракай сама и приходи в кабинет, — распорядился мужчина на ходу и скрылся из виду, а я тут же стукнула себя по лбу. Вышло звонко, наверное, потому что мозга там было не сильно много. Вот же… глупая девчонка! Теперь он из-за меня останется голодным…

В голову закрались страшные сомнения. Госпожа Илмон знала, что я буду готовить торт. А не она ли подменила сахар на соль? Чтобы выставить меня криворукой дурочкой, которая даже не может освоить выпечку? Что ж, у нее получилось.

Расстроенно вздохнув, я наскоро перекусила булочкой. Затем сбегала на кухню и отдала торт дворовой собаке. Та не стала его есть и лишь, понюхав, грустно посмотрела на меня. Извинительно пожав плечами, я нагрузила поднос нормальный завтраком — кофе, беконом и яичницей — и пошла в кабинет. Перед дверьми я с минуту помедлила, решаясь — ведь лорд Эттрейо сказал мне, что не будет завтракать, а я тут самовольничаю — но все же, локтем открыв дверь, прошла внутрь.

— Господин Эттрейо, — опасливо приблизившись к столу, я водрузила перед ним поднос. — Простите, из-за меня вы остались без завтрака. Прошу, съешьте что-нибудь.

Он убрал от лица письмо, которое читал, и посмотрел на поднос перед собой. Я замерла в ожидании бури, вжав голову в плечи. И она не заставила себя ждать.

— Я же сказал, что пропущу завтрак, — медленно произнес он, откладывая лист и поднимаясь с места. — Зачем ты это принесла?

— Я принесла вам завтрак, потому что заботится о господине — моя обязанность, — отозвалась я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Даже если вы приказали этого не делать, — и я протянула руку, ожидая, когда он стукнет по ладони линейкой. Однако он не сделал этого, а лишь наклонился ко мне. Я замерла под его взглядом, как кролик.

— А кто наделил тебя такими обязанностями? — спросил он, и я дернулась, как от удара. Это было жестоко. Действительно, я не жена, не наложница и даже не слуга. Я… собственно, непонятно кто. И обязанности у меня непонятно какие.

— Никто, — отозвалась я. — Может, тогда вы скажете мне, какие у меня обязанности? Для чего я вам нужна?

Больше всего на свете я боялась, что он скажет, что я ему не нужна и что могу уходить. Что мне тогда делать? Куда идти, как жить? Без него.

Однако дракон не сказал ничего такого. Вместо этого, вздохнув, он окинул меня взглядом и произнес:

— Ты права. Ты уже достаточно выросла. Готовься к церемонии. Пора сделать тебя Эттрейо.

Мне показалось, что я ослышалась. Он хочет… сделать меня Эттрейо? То есть… взять в жены?

Подняв на мужчину пораженный взгляд, я переспросила внезапно пересохшими губами:

— Что вы имеете ввиду?

Все-таки он не похож на внезапно потерявшего голову от любви. И госпожа Илмон до сих пор тут. Но он же сам сказал! На моем лице начала медленно расползаться улыбка, а в сердце затеплилась надежда. Неужели я все же не безразлична ему? Тому человеку, которому принадлежит мое сердце? Мы поженимся, и будем вместе, и…

— Пора принять тебя в род, — объяснил господи Каэл, и птички, уже было запевшие в моей душе, разом умолкли. — Мой поверенный уже подготовил документы. Ты уже слишком взрослая, и удочерить я тебя не могу. Поэтому просто станешь моей официальной воспитанницей, полноправной Эттрейо.

Удочерить… Я пошатнулась, старательно удерживая на лице улыбку. Получается, он и не думает обо мне, как о привлекательной девушке. Для него я — мелкая воспитанница. Какой кошмар…

— Спасибо, господин Эттрейо, это огромная честь, — произнесла я, продолжая улыбаться. — Я могу идти? Готовиться.

— Да, иди. Описание ритуала найдешь в библиотеке, — распорядился дракон и снова уткнулся в свое письмо.

Я же, чувствуя, что мышцы на лице уже сводит от улыбки, вышла из кабинета и, привалившись к коридорной стене, сползла на пол.

Кошмар. Я решила, что он хочет взять меня в жены. А он просто имел ввиду, что хочет официально принять меня в род.

И, что еще хуже, он использовал слово «удочерить». А люди не говорят такого о ком-то, к кому испытывают влечение.

Госпожа Илмон зря суетилась, меняя сахар и соль местами на кухне. Ей явно нечего опасаться.

6

Драконья империя — страна, в которой уважали традиции и соблюдали зуболомный этикет. За годы жизни в поместье Эттрейо я успела изучить и придворный этикет, и тот, что требовался для обычной жизни, но теперь мне пришлось идти в библиотеку и искать книги, потому что я не представляла себе, как нужно готовиться к ритуалу.

Найденная книга порадовала меня знанием о том, что принятие в семью — это ритуал, по значимости сравнимый со свадьбой. Посторонний человек входит в дом и становится семьей, и эта связь продлится всю жизнь. Если, конечно, приемыш не разочарует новых родственников, и его не изгонят.

«Ну, меня точно будет не за что изгонять», — подумала я, перелистывая страницу и переходя, собственно, к ритуалу. И тут же книга чуть не вывалилась из моих рук, потому что в ней говорилось, что ритуал проходил в воде — открытом водоеме или купальне — и участники при этом, как бы, малоодеты. Точнее, совсем не одеты.

Дальше шло длинное описание того, как разные материалы, такие, как ткань и металл, мешают магии ритуала и философское рассуждение о том, что именно этот ритуал символизирует. А именно, то, что человек как бы рождался заново в новую семью, и поэтому, как новорожденный, должен предстать перед духами-покровителями рода в чем мать родила.

Но я прочитала все, не запомнив ни слова, потому что в моей голове все крутилась эта фраза. Без одежды. Мы будем с господином Эттрейо в одном водоеме и без одежды.

Щеки у меня уже пылали так жарко, что на них можно было что-то приготовить. Мысль о том, что господин Эттрейо задумал что-то недостойное благородного человека, мелькнула на краю сознания и тут же пропала, стоило мне вспомнить его строгое лицо.

Во-первых, он сделает только то, что действительно необходимо для ритуала. А во-вторых, хватит уже подозревать людей, лучше пойти и поискать подходящую для первой части ритуала одежду. «Лен, и никакого металла, дерева и вышивки», — прошептала я себе под нос, и, поставив книгу на место, пошла в свою комнату.

— Сиэль! — окликнули меня, и я тут же, изменив траекторию движения, я зашла в кабинет господина Эттрейо. — Тебе удалось найти информацию по ритуалу?

— Да, — отозвалась я, чувствуя, как лицо снова краснеет.

— И? — бровь мужчины взлетела, и он замер, держа перо на весу. На нем уже набухала чернильная капля.

— Я как раз иду искать подходящую одежду. Лен и никакого металла и дерева, — отозвалась я, и, не выдержав, наклонилась над столом, успев поймать каплю обрывком бумаги в самый последний момент.

— Хорошо, — господин Эттрейо, казалось, отмер и опустил перо на подставку. — Одежду уже доставили в твою комнату, не нужно ничего искать. Будь готова на закате.

На закате? Так скоро? Я на деревянных ногах покинула кабинет. Что же будет сегодня вечером?

На моей кровати действительно обнаружился новый комплект одежды — простое однослойное одеяние из некрашеного льна. Оно завязывалось на обычный пояс, и, тщательно осмотрев его, я убедилась, что на нем нет ни заклепок, ни пуговиц. И что оно такое тонкое, что облепит меня, словно вторая кожа. Позорище, господин Эттрейо увидит меня в таком виде… А потом еще хуже — даже без этой жалкой тряпки. Застонав, я повалилась на кровать.

«Однако, — я открыла глаза, не торопясь подниматься. — Если я могу верить кому-то в этом мире, то это — господин Эттрейо. Если нужно лезть в эту воду и раздеваться, чтобы стать Эттрейо, я это сделаю. Если я могу быть полезна ему, как часть рода, то я должна отплатить ему за его доброту».

Мысль, что мужчина собирается сделать со мной что-то недостойное, мелькнула и пропала. Ему нет нужды идти на такие ухищрения ради такого сомнительного приза. А вот если госпожа Илмон узнает о совместном купании в компрометирующем виде, то выцарапает мне глаза… Хотя откуда ей об этом узнать? Она не Эттрейо, и на ритуал ее не позовут.

До самого вечера меня то трясло, то отпускало. Когда солнце село за горизонт, я вышла из своей комнаты, обрадованная уже тем, что скоро все закончится, и я не буду так нервничать. Я успела принять ванну, расчесаться, а потом мерила комнату шагами, не в силах остановиться и посидеть спокойно.

Сейчас мои руки мелко тряслись, пока я шла по коридору в том самом льняном одеянии и легкой обуви. Сверху я набросила плащ. Чтобы никто не увидел, во что я действительно одета. И чтобы не простыть. Хотя сейчас июнь, вряд ли я простыну, ночи, конечно, достаточно прохладные, но днем все же достаточно тепло, и…

Поняв, что стою перед дверью кабинета с занесенной рукой и тяну время, я коротко выдохнула и постучала.

— Сиэль, — дверь тут же распахнулась, и господин Эттрейо вышел ко мне. Он был одет так же, как и я — в плотный плащ, и я поздравила себя с верным выбором. — Пойдем.

7

В книге было достаточно расплывчато написано о том, какой же должен быть водоем, и сейчас я гадала, куда мы идем. В купальню? Вроде бы нет, она в другой стороне. К выходу из поместья, чтобы поехать в специальное место для ритуалов? Тоже нет. Наоборот, мы забирались все дальше вглубь сада по извилистым дорожкам, пока не пришли к запертым, как обычно, воротам в стене.

Запертым, пока господин Эттрейо не повел рукой, и они не растаяли, явив нам проход. Я совершенно невоспитанно открыла рот — откуда в поместье это? Я же жила тут три года! Никто никогда не говорил мне, что у нас есть секретный проход… куда-то.

— Это зал для ритуалов, — пояснил господин Эттрейо, и фонари по обе стороны от прохода таинственно замерцали. — Плащ! — Я дрожащими руками расстегнула застежку и отдала плащ ему. Он отбросил его куда-то в сторону. Его собственный плащ полетел туда же.

Озираясь, я прошла за ним по проходу, за которым оказался мраморный зал с разлинованным полом. Там мужчина не остановился — уверенно пройдя зал насквозь, он провел меня через заднюю дверь и вывел в небольшой, огороженный высокими стенами двор, засыпанный белым песком. Впереди, в небольшом квадратном бассейне, плескалась вода. Фонари загорались при нашем приближении и гасли за спинами, и я думала о том, что все это похоже на волшебство. Точнее, это определенно было волшебство, и я усиленно пыталась понять, что это за заклинание и как его повторить. Я была готова думать о чем угодно, лишь бы не о том, что сейчас мне придется раздеваться.

Остановившись прямо перед кромкой воды, мужчина задумчиво посмотрел в ее глубины, и, чему-то кивнув, обернулся ко мне.

— Как тебя зовут? — спросил он, и я недоумевающе моргнула. — Я имею ввиду твое настоящее полное имя, — пояснил он.

— Эйвэн Тейи, — отозвалась я и кашлянула, потому что мой голос звучал как-то слишком уж испуганно.

— Хорошо, — кивнул дракон и протянул руку, — иди сюда, Эйвэн Тейи.

Я неслышно подошла и, поколебавшись, вложила свою руку в его. Он на миг сжал мои пальцы и, махнув ладонью, погасил все фонари. Теперь бассейн освещался лишь луной и звездами, тонущими в чернильном сумраке. Ночи в Драконьей империи наступали резко — вот еще недавно было светло, а через миг на небо словно бы уже набросили черное одеяло.

Пальцы мужчины вдруг разжались, я почувствовала его ладони на своем поясе и безотчетно ухватилась за его запястья.

— Сиэль, — предупреждающе произнес он, — отпусти.

Если бы я висела над пропастью, держась за веревку, то мне легче было бы отпустить ее, чем его руки. Однако, сглотнув, я все же разжала пальцы, и мои собственные руки безвольно повисли вдоль тела.

Пояс развязался слишком легко и улетел на землю. Одеяние, сшитое на манер халата, все еще закрывало меня достаточно хорошо.

— Посмотри мне в глаза, — скомандовал мужчина, и я подчинилась, хотя сейчас мне хотелось смотреть в пол. Или вовсе зажмуриться. — Не опускай взгляд.

Пальцы дракона легко скользнули по моим плечам, их захолодил ночной воздух, и одежда свалилась к ногам. Я все еще продолжала смотреть в глаза господину Эттрейо, диким усилием воли не отводя взгляд. Тут он повел плечами, и его собственная одежда тоже свалилась вниз.

Теперь указание смотреть ему в лицо стало понятнее — он же тоже без одежды. Но выдерживать его взгляд было сложно, ужасно сложно. Я прямо-таки физически чувствовала разлившееся в воздухе напряжение. И еще мне почему-то казалось, что сейчас он меня поцелует, и от страха и предвкушения у меня кружилась голова.

— Теперь, — его руки легли мне на плечи, и я слабо дернулась. Ладони были горячие, так, что мне было сложно выносить этот жар, — пожалуй, сделаем вот так, — тут он потянул меня на себя, и, вдруг нагнувшись, поднял на руки. Я ойкнула от неожиданности, спешно прикрывая руками стратегические места, и зажмурилась.

— Если бы можно было закрыть глаза, я бы сказал, — отстраненно произнес мужчина. Судорожно вздохнув, я открыла глаза. Наверное, сейчас, закаменевшая от ужаса, с дрожащими губами, я выглядела по-настоящему жалко, но собраться и вести себя достойнее я никак не могла. Да и кто бы смог на моем месте? — Ты должна видеть, в какой род вступаешь, а я — кого принимаю, это важно. Поэтому можешь смотреть на луну, на комаров, куда угодно, но не закрывай глаза.

— Тут нет комаров, — еле слышно отозвалась я.

— Да? Странно, возле воды их обычно много, — делано удивился господин Эттрейо. Он уже зашел в воду и сейчас спускался по лестнице, а я поняла, что он меня забалтывает. Несмотря на все усилия, я все равно очень четко осознавала, что мужчина прижимает меня к своей обнаженной груди.

Добравшись до какого-то определенного места в бассейне, дракон наконец опустил меня в воду, и я замерла. Теперь, наверное, уже можно было опустить взгляд, и я уставилась в воду, молочно-белую от каких-то примесей. В поле моего зрения попадали лишь плечи мужчины, на которых жемчужинами блестели несколько капелек воды.

— Эйвэн Тейи, я принимаю тебя в род и даю тебе имя Сиэль Эттрейо, — тихо произнес мужчина, и от его слов что-то во мне дрогнуло. Не на физическом плане, а на магическом. Я почти почувствовала, как между нами образовывались новые связи.

Подняв глаза на лицо стоящего рядом лорда Эттрейо, я увидела, то он серьезен и спокоен. Протянув руки, мужчина вдруг обхватил меня за плечи и развернул к себе спиной.

— Ты согласна?

— Да, — отозвалась я, всей кожей чувствуя на голой спине его взгляд. За спиной раздался легкий плеск — и мне на голову тут же вылили полную пригоршню воды. Я все ждала продолжения ритуала, но вместо этого моего плеча вдруг коснулась горячая рука.

— Тут? Шрам был тут? — пояснил он, потому что я не сразу поняла, о чем он.

— Д-да, — с запинкой ответила я. Сейчас я меньше всего способна была думать о шрамах, которых, к тому же, уже не было.

— Целительница проделала хорошую работу, ничего не заметно, — похвалил он, и я, как заведенная, снова повторила:

— Да.

— Да, господин Каэл, — поправил меня он. — На правах родственницы можешь называть меня по имени, — дождавшись, когда я послушно повторила, повел меня к берегу. — Глаза закрыть, сейчас можно, и стоять тут, — скомандовал мужчина, когда бассейн начал мелеть, а я стала намеренно отставать.

На правах родственницы. От этой фразы я почувствовала себя так, словно меня окатили ведром ледяной воды. Конечно, я не знала брачного законодательства империи, но догадывалась, что вряд ли родственники могут вступить в брак. Что бы господин Эттрейо не задумал, матримониальные планы явно не входят в его список. А если бы он собирался просто затащить меня в свою постель, то не стал бы возвышать меня, сделав Эттрейо.

Кстати, я теперь свободна или все еще рабыня? Надо бы спросить.

Я подождала, пока шорох одежд не смолк, и мужчина не сказал, что подождет меня у входа. И, лишь оставшись одна, я наконец выбралась из бассейна и оделась. Меня переполняли противоречивые чувства. Вроде бы теперь, когда я ношу такую же фамилию, я должна бы стать ближе к господину… Каэлу. Но почему я чувствую, что он словно бы возвел между нами стену?

Еще одну. Госпожа Имлон была первой. Его постоянная холодность и безразличие — второй. А теперь еще и новообразовавшиеся родственные связи…

8

После ритуала, когда я, напялив вещи на все еще мокрое тело, вышла из прохода, господин Каэл ждал меня у ворот. Как и обещал. Фонари не горели. Едва я подошла к нему, как мужчина уронил на мои плечи тяжелый плащ. Я спешно закуталась в него, потому что мокрая ткань облепила тело, не оставляя простора воображению. Хорошо хоть, сейчас темно.

«И вообще, чего стесняться, раз он все уже видел», — шепнул внутренний голос. Я тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Так, надо вести себя натурально. Надо что-то сказать… Или лучше промолчать?

— Руку, — скомандовал господин Эттрейо. Пока я мучилась, что бы сказать, он сам решил нарушить напряженное молчание.

— А? — я послушно протянула руку вперед. Разве я что-то не то сделала?

Однако мужчина не стал стукать меня линейкой по ладони. Вместо это мне в руку упало что-то холодное и тяжелое. Поднеся ладонь к глазам, я разглядела в неверном свете луны слабый блеск металла и впаянных в него светлых камней.

— Родовой браслет Эттрейо, — пояснил мужчина. Не дожидаясь, пока я попрошу, он взял украшение и надел на мое запястье. — У меня такой же, — не дожидаясь вопроса, он закатал собственный рукав, чтобы я увидела на его смуглой коже светлую полоску металла.

Кроме браслета, у дракона имелся еще и перстень, выполненный в том же стиле, потому что он являлся главой рода. Его я уже видела, а вот браслет, скрытый рукавом, раньше не замечала.

— Спасибо, — неуверенно отозвалась я. Может, я тоже должна была что-то приготовить? Хотя я уже сегодня приготовила, да такой, что лучше бы не дарила — торт.

— И еще, — продолжил он, — все забываю сказать тебе…Начальница твоего старого приюта, госпожа Иман, в тюрьме за свои преступления. Сейчас там новая управляющая, и теперь там все…нормально. Как и должно быть.

Я неверяще вскинула на него глаза. Мужчина стоял совсем рядом со мной, его темные волосы рассыпались по плечам, и легкий ночной ветерок играл прядями. Я отчего-то почувствовала, что горло сдавило. Неужели он это устроил? Отправил за решетку жадную и жестокую торговку человеческим товаром?

В голове всплыл ее противный голос и свистящие удары палки, после которых у меня на плече и остались шрамы. Те, что свела целительница.

— Спасибо, — еле слышно выдавила я. Я чувствовала, что если скажу хоть на слово больше, то разрыдаюсь — в горле почему-то стоял комок.

К счастью, господину Каэлу не потребовалось от меня дальнейших расшаркиваний. Коротко кивнув, он резко развернулся и ушел.

После его ухода ворота в зал ритуалов сами собой захлопнулись, и я обессилено привалилась к холодному дереву. Теперь я Эттрейо. Ради меня лорд Каэл упек в тюрьму госпожу Иман, когда-то причинившую мне вред. Конечно, скорее всего, он организовал это, потому что его благородная натура не могла смириться с ее преступлениями, но… вдруг все-таки капельку, самую капельку… он сделал это для меня?

Отлепившись от ворот, я пошла к себе. На моей руке смутно белел браслет, и я каждую секунду могла ощущать его прохладную тяжесть. Сам того не зная, господин Эттрейо сегодня приобрел мою беззаветную преданность. То есть, я выполнила бы его приказания и раньше, но теперь я готова была идти за драконом в огонь и воду.

Ну и пусть я и не интересую его, как женщина. Я все же нужна ему для чего-то. Мне достаточно просто быть рядом, выполнять его поручения. Сидеть за маленьким столиков в его кабинете, заучивая научные труды. Переписывать одно и то же, пока мужчина не останется довольным подчерком. Мне и так хорошо.

Этим вечером, перед сном, я лежала в постели, разглядывая браслет на своей руке. Он слабо белел в темноте комнаты. Я провела пальцами по холодным свелым самоцветам и мечтательно улыбнулась. Наверное, это родовой камень Эттрейо? Надо бы узнать название.

Да, это не бриллианты и сапфиры, но этот браслет для меня дороже всех драгоценностей. Потому что его подарил человек, то есть, дракон, которого я безмерно уважаю. И потому что он обозначает, что я — Эттрейо.

9

— Эттрейо, значит! — голос над ухом походил на шипение змеи. — Ну я сейчас покажу тебе Эттрейо! Я живу в этом поместье уже пять лет, трачу свои годы, а он возвышает тебя!

Госпожа Илмон, конечно же, узнала о вчерашнем ритуале и подстерегла меня в коридоре сразу после обеда. Безошибочно схватившись за мое запястье, она нащупала под тонкой тканью рукава браслет и взбесилась так, словно я украла украшение у нее лично.

Памятуя о том, что мне вроде как разрешили давать отпор, я оттолкнула женщину.

— Отойдите, — я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. Потому что тренировки тренировками, а безразлично реагировать на столь неприкрытую ненависть я так и не научилась, и сейчас голос еле заметно дрожал.

Госпожа Илмон, яростно сверкнув глазами, сделала вид, что подчинилась — но, едва мне стоило отвернуться от нее, тут же набросилась со спины и затолкала меня в свою комнату. Я едва успела выставить руки вперед, чтобы не врезаться лицом в дверь.

— Мерзкая девка, — заявила она срывающимся от злости голосом, едва я стряхнула ее и отскочила. — Думаешь, он посмотрит на тебя? Да ты видела себя в зеркале? — и тут она расхохоталась, как сумасшедшая, проворачивая в замочной скважине ключ.

Я быстро огляделась по сторонам, оценивая ситуацию. Да уж, если из нас двоих кто-то и гляделся в зеркала днями напролет, то это явно госпожа Илмон, потому что покои у брюнетки были просто-таки заставлены ими. Кроме зеркал, в глубине комнаты виднелась исполинских размеров кровать под балдахином, от вида которой мне поплохело — знаю же, с кем она ее делит — и переносная печь посредине, жарко растопленная.

Печь. В июне.

Я бросила на женщину подозрительный взгляд, и она медленно растянула губы в улыбке.

— С ожогами на пол-лица ты уже не будешь ему интересна, — пропела она, и в ее глазах мелькнул маниакальный огонек.

— Чокнутая! — выкрикнула я, отскакивая, когда она бросилась на меня. Неужели она и вправду собралась меня изуродовать?

Дальнейшее напоминало бы балаган, если бы мне не было так мерзко. И страшно. Госпожа Илмон гонялась за мной по всем покоям, вопя оскорбления, я улепетывала, роняя за собой зеркала, чтобы задержать преследовательницу. В воздухе стояли вопли и звон стекла, и неудивительно, что вскоре это привлекло внимание.

— Фелиция? — раздалось в коридоре. Лорд Каэл! — Что у тебя там происходит?

— Господин Каэл! — крикнула я. Я как раз, схватив длинный осколок, держала его перед собой, чтобы не позволить его спятившей любовнице приблизиться. — Помогите! Откройте дверь!

У него же должен быть второй ключ? Или, может, дракон сможет открыть дверь магией?

Видимо, второе, потому что через секунду от двери повалил плотный дым. Я с облегчением выдохнула — я все же ни разу не протыкала никого осколком стекла, и начинать не хотелось. Как и пострадать самой.

Тут, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, госпожа Илмон вдруг напрыгнула на меня сбоку и повалила на пол. Мы с ней свалились прямо на решетчатую печь, отчего та тут же развалилась. Я угодила ладонью в ворох горящих углей, а обрадованная фаворитка, чьи силы удесятерились от успеха, схватила меня за волосы и вдавила лицом в еще раскаленную решетку.

— Фелиция! — рявкнули где-то сверху.

Ее вес тут же исчез с моей спины, и через миг и меня вздернули за шкирку, как котенка.

— Она на меня напала! — запричитала госпожа Илмон. — Хотела порезать, чтобы остались шрамы…

Я судорожно вздохнула, не решаясь поднять глаза. В голову пришли все бесчисленные случаи, когда мне влетало за то, что делала Наоми — верили всегда ей. Сейчас лорд Каэл разозлится на меня и вышвырнет из поместья. Конечно, он поверит не мне, а собственной возлюбленной… На глаза заранее навернулись слезы, и я яростно сморгнула их. Даже если выгонят, не пророню ни слезинки, не дам этой гадине такого удовольствия.

— Сиэль, — пальцы, показавшиеся мне ледяными, обхватили подбородок, заставляя поднять лицо. — Что произошло? С тобой все в порядке?

Его лицо было абсолютно белым. Глаза обежали меня, и, не удовлетворившись осмотром, он принялся вертеть меня, как куклу, ища повреждения.

— Я в порядке, — наконец разлепив губы, отозвалась я. — Она хотела обжечь меня, чтобы… эээ… из ревности.

Чтобы он не обращал на меня, изуродованную, внимания.

Взгляд дракона метнулся к разломанной печке на полу, а рука вдруг осторожно отвела волосы с моего лица. Облегченно выдохнув, он на миг прикрыл глаза, а когда открыл, привычная туманная серость в них сменилась такой тьмой, что мне стало страшно.

— Огонь не может навредить мне, — зачем-то торопливо пояснила я, — видите?

И, подхватив тлеющий оранжевый уголек, я сжала его в ладони — чтобы тут же уронить, когда мою руку ударили снизу. Вполголоса выругавшись, лорд Каэл прижал к моей ладони, совершенно невредимой, белоснежный платок.

— Что ты творишь? — риторически вопросил он.

Я растерянно сжала платок, не зная, что ответить. К счастью, ответа от меня и не требовалось — мужчина уже отвернулся от меня.

— Она все врет! — почуяв неладное, госпожа Илмон взвизгнула и поползла по полу. Она намеренно не вставала, чтобы изобразить, как сильно я ей якобы навредила, и к тому моменту, как женщина добралась до господина Каэла, ее руки были все изрезаны мелким зеркальным крошевом. — Это она все начала, я только защищалась!

— Фелиция, — что-то в голосе лорда Каэла заставило ее, уже схватившуюся за полы его одежды, замереть, — я говорил тебе не трогать Сиэль?

— Но она… — начала было женщина, но дракон перебил ее:

— Собирай свои вещи. Ты покинешь поместье сегодня же, — добавил он, и он его тона даже мне стало холодно.

— Что? — потерянно спросила женщина, поднимая на лорда Каэла пораженный взгляд. Я уставилась ему в спину таким же. Он выгоняет ее? Из-за меня?

Он не удостоил любовницу ответа. Вместо этого мужчина, не глядя, протянул руку и, схватив мою ладонь, поволок меня из комнаты. Я оглянулась — и поймала все еще непонимающий взгляд госпожи Илмон, сидящей на полу с израненными руками — и тут коридорные двери замелькали перед глазами, так быстро дракон тащил меня.

Наконец мы добрались до кабинета, и лорд Каэл разжал пальцы. Я подняла на него взгляд, ожидая чего угодно — и, к счастью, увидела, что он уже немного успокоился, а его глаза были обычного, серого цвета, без испугавшей меня до чертиков темноты.

— Что это было? — строго спросил он, и я непонимающе вздернула брови:

— Что?

— Почему ты не защищалась? Почему позволила напасть на себя?

— Я… — я растерянно потерла ладонью лоб. Почему-то вдруг закружилась голова. — Она неожиданно толкнула меня в комнату, а потом… я опасалась навредить ей или убить.

— Понятно, тогда начинаем изучать защитные заклинания, раз уж ты не можешь защищать себя оружием, — сделал непонятный вывод мужчина. Пройдя на свое место, он сел за стол, как обычно, заваленный грудой писем. — Иди, отдыхай.

— Господин Каэл, — нерешительно произнесла я. Он вскинул на меня вопросительный взгляд. — Почему вы поверили мне, а не ей? Не госпоже Илмон?

Он молчал так долго, что я уже подумала, что мужчина не ответит. Его взгляд не отрывался от края стола.

— Потому что ты Эттрейо, — наконец отозвался он и перевел глаза на меня. Его взгляд был серьезен. — А значит, для меня ты важнее любого другого человека. Я всегда поверю тебе, а не кому-то другому.

Вот как… Не уверенная, как нужно реагировать, я растерянно кивнула на прощанье и вышла, осторожно затворив дверь.

Я думала, что госпожа Илмон будет вопить на весь особняк, когда служанки укладывали ее вещи, но в коридоре жилого этажа царила мертвая тишина. Тем не менее, я все равно предпочла сбежать в сад, где устроилась в своей любимой беседке у пруда.

Нервозность медленно уходила, уступая место снова запорхавшим в животе бабочкам. Он сказал, что я для него важнее всех остальных! Он поверил мне и выгнал госпожу Илмон! Она больше не будет подстерегать меня в коридорах и бросать злобные взоры поверх кофейника за столом!

Выдохнув, я привалилась к стене беседки и сползла на пол. Руки запоздало затряслись, когда я провели ими по лицу. Да, если бы я не была фениксом, то сегодня обзавелась бы жуткими ожогами на лице.

Я так и сидела в беседке, медленно приходя в себя, пока пробегающая мимо служанка не шепнула, округлив глаза:

— Госпожа Илмон уезжает!

Медленно поднявшись, я пошла к воротам — не для того, чтобы позлорадствовать, а просто чтобы убедиться, что женщина действительно покинула поместье. Спрятавшись за деревом, я наблюдала, как тяжело груженная сундуками повозка скрывается за воротами. Взгляд у сидящей в ней женщины был абсолютно безучастный и потерянный, так, что мне даже на миг стало ее жалко.

Господин Каэл не передумал. И не вышел провожать ее — женщину, которая была с ним пять лет. От этого мне почему-то стало неуютно, и, передернув плечами, я поспешила вернуться в комнату.

Только чтобы обнаружить записку, небрежно брошенную на покрывало.

«Когда ты станешь не нужна ему, он выбросит тебя так же, как меня», — прочитала я и, смяв записку, запулила в мусорную корзину. Отчего-то на миг стало холодно, и я поспешила выбросить содержимое послания из головы. Пора переодеваться к ужину.

10

Я думала, что за ужином лорд Каэл будем мрачен и зол на меня — потому что из-за меня ему пришлось выгнать госпожу Илмон. Но, когда я появилась в столовой, он выглядел и вел себя, как обычно. Из комнаты уже унесли лишний стул, и теперь ничего не напоминало того, что еще утром за столом нас было трое.

Я тоже не решалась поднять тему, и начало ужина прошло в неуютном молчании. Затем, однако, мужчина задал какой-то пустяковый вопрос об учебе, я ответила — и неловкость пропала, словно ее и не было. Дальнейшее молчание было уже уютным и спокойным.

Вечером, засыпая, я все крутила в голове слова дракона — о том, что для него я важнее всех остальных. Как это романтично! Никто никогда не ставил меня на первое место… Может, я действительно что-то для него значу?

Я попыталась отогнать недостойные мысли о том, что теперь, когда госпожа Илмон уехала, некому будет стоять между нами и, может быть… Может, господин Каэл обратит на меня внимание? Не как на воспитанницу, которую нужно учить защитным заклинаниям, а как на девушку? Эх, если бы я не была вынуждена все время ходить в мужской одежде!

Я представила себе, как вдруг появилась бы перед мужчиной в красивом платье. Нежно-голубом, в кружеве пены… И с длинными волосами! В моем воображении он, пораженно моргнув, поднимался со своего места, порывисто подходил ко мне и впивался в губы поцелуем, не в силах устоять. Вот бы мне разрешили носить платье!

Так я и уснула, мечтая. Не знаю, какие боги услышали мои молитвы в тот вечер, но вскоре мои надежды внезапно воплотились в жизнь. Ну, частично.

Все началось с цитры.

Господин Эттрейо решил завершить мое обучение самостоятельно, и я переписывала тексты, учила стихи и заклинания под его присмотром, а также упражнялась в игре на цитре.

Цитра стал моим личным пыточным инструментом, потому что я никак не могла извлечь из нее красивую мелодию, как господин Эттрейо. Все, что у меня получалось, было похоже на мяуканье голодной кошки. Это было плохо, потому что игра на музыкальных инструментах входила в перечень классического образования в Драконьей империи.

— Безнадежно, — наконец признал мужчина и, отобрав у меня музыкальный инструмент, закинул его на шкаф. Повыше, чтобы я не достала и не попыталась снова что-то сыграть. — Лучше мы обучим тебя чему-нибудь другому. Кроме музыки есть еще и рисование, и вышивка…

Сложив пальцы домиком и подперев ими подбородок, господин Эттрейо уставился на меня. Я покаянно вздохнула. Обладание какими-то талантами было необходимым для образованного человека, и мне было жаль, что я раз за разом разочаровываю мужчину.

— А собственно, зачем я пытаюсь сделать из тебя того, кем ты не являешься? — вдруг спросил дракон сам себя. Решительно поднявшись, он подошел ко мне, и я тут же вскочила, преданно таращась на лорда Эттрейо. — Ты же из земель феникса. Твоя суть — бушующий огонь, а не терпеливая вода. Поэтому… — тут взгляд лорда Эттрейо окинул меня с ног до головы, и я нервно переступила с ноги на ногу, — я найду тебе преподавателя танцев.

— Танцев? — недоуменно переспросила я. Все эти годы меня воспитывали, как мальчика — в драконьей империи женщинам не нужно было изучать ни классические сочинения, ни магию. Многие даже читали с трудом, поэтому мое образование было явно мужским. Но танцы, тем более эттероунские — это женское умение, и выдадут меня с головой. Зачем мне это?

Однако лорд Эттрейо не стал объяснять мне причины, и уже через несколько дней в поместье появилась преподавательница танцев, худощавая молодая женщина. Местная имперка, она, тем не менее, прекрасно знала национальные танцы земель фениксов, и принялась обучать меня с присущим драконам дотошностью. Многое я помнила с детства — вместе с Наоми я уже когда-то изучала танцы, так что теперь просто нужно было все вспомнить.

— Шевели бедрами, — командовала она и звонко щелкала пальцами, — и теперь ручки так, и вот так…

Да, для занятий танцами мне пришлось переодеться в национальные одежды Эттероуна, а лорду Эттрейо — окружить нас невидимостью. Мы занимались в танцевальном зале поместья, но все равно, кто-то мог ненароком увидеть в окна, как воспитанник лорда скачет в полупрозрачной юбке и расшитом звенящими монетами топе. Было бы сложно придумать правдоподобное объяснение.

— Надо же, у тебя отлично получается, — произнесла преподавательница в конце первого дня. В ее голосе звучало немалое удивление — наверное, потому что первые пару часов я двигалась, как деревянная.

Я и сама удивилась, что у меня получается, не меньше ее. Уже привыкнув к неудачам с цитрой, я думала, что просто невосприимчива к изящным искусствам. Однако с танцами все оказалось легче.

Если честно после того, как я разучила движения, мне лишь пришлось представить, что я танцую для него. Для человека, мнение которого было мне важнее всех на свете — лорда Каэла Эттрейо. И необходимая пластика и мягкость сама собой появились в движениях, руки зажили своей жизнью, а ритм словно бы самостоятельно повел меня в танце. Улыбнувшись, я напоследок прогнулась в талии, представляя, что мужчина стоит передо мной, и его взгляд наполнен восхищением.

— Милорд, — вдруг манерно пискнула преподавательница и присела в вежливом книксене. Я, развернувшись, повторила за ней — потому что господин Эттрейо собственной персоной действительно стоял у входа в зал. Его взгляд, пристальный, внимательный, был прикован ко мне. Я несмело улыбнулась, выныривая из книксена.

— У вашей воспитанницы отлично получается, — затараторила рядом со мной преподавательница. — Конечно, у нее недостает опыта, и движения немного сыроватые, но если она будет регулярно тренироваться под моим руководством, то…

Я едва слышала ее, потому что мужчина все еще не отрывал от меня взгляда. Все вокруг словно плыло, и писклявый женский голос доносился будто бы издалека.

Тут лорд Эттрейо шагнул вперед и, остановившись всего в шаге от меня, вдруг произнес:

— Я в тебе не ошибся, Сиэль.

Преподавательница захлебнулась воздухом и замолкла на полуслове, сообразив, что ее никто не слушал. А я вдруг подумала, что мужчина сейчас возьмет меня за руку и ободряюще сожмет пальцы — но нет. Он так же резко развернулся и вышел, а я выдохнула, сообразив, что почти не дышала.

— Продолжим занятие, — недовольно произнесла преподавательница. — Вам еще нужно многому научиться. Самонадеянность — пусть к провалу.

Так мы занимались еще несколько дней. И с каждым днем настроение преподавательница портилось, и критика в мою сторону усиливалась. Если в первый день она считала, что у меня все получится, то во второй уже ругалась на мои «неуклюжие» руки и ноги, а в третий — стенала, что такой необучаемой ученицы у нее еще не было.

Я смутно подозревала, что это как-то связанно с тем, что лорд Эттрейо успешно избегал ее общества все эти дни. Слуги говорили, что женщина все пыталась подстеречь его, а когда у нее это получалось, визгливо хихикала и что-то говорила, принимая выигрышные, по ее мнению, позы. Мужчина игнорировал ее попытки флирта со свойственным ему холодным равнодушием, а через неделю я и вовсе увидела, что ее вещи спешно закидывают в повозку.

— Что случилось? — потрясенно спросила я пробегающую мимо служанку.

— Ой, тут такое дело, — оглядевшись по сторонам, девушка приблизилась и громко прошептала мне на ухо, — госпожа преподавательница вчера выпила бутылку вина и залезла в комнату господина. Через окно, — добавила она, округляя глаза, и я почувствовала, как изумление внутри переплетается с затихшим было в последнее время жгучим и темным чувством. — Господин выставил ее прочь, но она так верещала! А сегодня с утра заявила, что уезжает.

«Скатертью дорожка», — с мрачным удовлетворением подумала я, но тут же осуждающе качнула головой. Мне преподавательница не сделала ничего плохого, поэтому такие мысли в ее сторону были не совсем оправданы. Но с другой стороны… она доставила неудобства господину Эттрейо! Пусть уезжает.

Однако вечером, лежа в кровати, я все же заставила себя взглянуть правде в глаза. Я влюбилась в лорда Каэла, и с каждым днем это чувство только усиливалось. Пока я еще могла держаться, но… что, если однажды я настолько вымотаюсь от неизвестности, что, как и госпожа преподавательница танцев, залезу к дракону в окно?

Я представила как, обнаружив меня в своей постели, мужчина свирепеет и с позором выгоняет меня прочь, и ощутила, что кожа покрылась противным липким потом. Какой позор… Лучше умру, но не дам ему понять, что он мне нравится.

Однако я не могла перестать думать о лорде Эттрейо. И, засыпая, я часто мечтала, что однажды дракон заметит меня, и возможно, возможно… я ему понравлюсь. Может, для этого он и учит меня со всем тщанием — чтобы у него была образованная спутница жизни?

Образованная жена.

Застонав, я стукнула себя подушкой. Нужно выкинуть из головы подобные мысли! Я не ровня настоящему дракону-аристократу.

Но все-таки…

11

Дни в поместье, одинаковые, как бусины в ожерелье, текли размеренно и спокойно. Наверное, если бы не моя внезапно проснувшаяся влюбленность в господина Эттрейо, которая вымотала мне все нервы, я была бы абсолютно счастлива: никто не фыркал на меня, никто не ругался. Наоборот, в последнее время дракон все чаще хвалил мои сочинения и даже доверял отвечать вместо него на некоторые письма.

Собственно, когда однажды утром я зашла в его кабинет и застала мужчину стоящим у стола с конвертом в руках, то уже привычно подошла и протянула руку, ожидая, что сейчас мне отдадут письмо, чтобы я написала ответ.

Однако, встрепенувшись при моем появлении, дракон сложил послание и убрал в карман. Его взгляд обратился на меня, внимательно окинул, словно бы он видел меня в первый раз. Я даже занервничала: неужели у меня что-то с прической? Грязное лицо?

— Пойдем, Сиэль, — внезапно произнес он. — Сегодня занятий не будет.

— А что будет? — не удержавшись, любопытно спросила я, но мужчина лишь еле заметно улыбнулся.

Заинтригованная, я прошла за драконом, но все же остановилась на пороге в его личную спальню, не решаясь переступить порог. Со своего места мне был виден тонкий кисейный полог кровати, ширмы и шкафы. К шкафу-то мужчина и направился, и, достав коробку, подошел ко мне.

— Надевай, — скомандовал он, вручая мне коробку. — Можешь переодеться вот там, я подожду в другой комнате.

Неуверенно сомкнув пальцы на подарке, я двинулась за ширму, и, помедлив, открыла коробку. Так было… платье. Женское. Бледного аквамаринового цвета, оно было похоже на кусочек моря, воплощенный в ткани. Разве… я могу носить такое вещи?

Однако искушение было слишком сильным, да и перечить я за несколько лет уже отучилась, поэтому, быстро сбросив свои вещи, я облачилась в новый наряд. Мягкие складки окутали мою фигуру, и я неверяще подошла к зеркалу. Теперь меня мог принять за мужчину только слепой. Цвет наряда удачно подчеркивал глаза, и я была похожа на принцессу водного царства. К платью полагался веер того же цвета, и я повесила его на запястье за специальную петлю.

— Неплохо, — раздалось за моей спиной. Я перевела взгляд и увидела, что глаза лорда Эттрейо прикованы к моему отражению. Его лицо было серьезно, а голос — слегка хриплым. Неужели простыл? — Хоть ты и притворяешься парнем, но ты — все еще девушка. Пойдем, попробуешь разлить чай в этом наряде. Хотя стой, — тут он приблизился и, протянув руки, заколол мои волосы красивой заколкой, вытащенной из другой коробки. — Теперь все правильно, пойдем.

Я молча прошла за ним обратно в гостиную. Мои юбки шуршали при каждом шаге, и я украдкой улыбалась от этого звука. Надо же, я и не думала, что так соскучилась по красивым нарядам.

Однако, двигаться в этом платье было гораздо сложнее. Рукава мешались и когда я разливала чай, и когда мужчина попросил написать письмо под его диктовку. В конце-концов я приноровилась придерживать рукав другой рукой, когда пишу. Когда же я разливала чай, руки нужно было поднять повыше, чтобы рукава свалились к локтям.

— А когда улыбаешься, лицо нужно прикрыть веером, — подсказал мужчина. — Во дворце нам придется соблюдать строгий этикет.

— Во дворце? Разве мы поедем во дворец, господин Каэл? — спросила я и, как он сказал, улыбнулась, прикрыв лицо веером.

— Да, — отозвался мужчина. — Мы поедем на праздник урожая поприветствовать императора. Приглашение доставили сегодня, собирайся. И, — тут он помедлил, но все же продолжил: — во дворце мы будем окружены соглядатаями. Помни, что никто не должен узнать твой секрет раньше времени. Веди себя, как мужчина, говори о себе в мужском роде, и… все такое.

— Я вас не подведу, — клятвенно пообещала я, и лорд Каэл кивнул в ответ.

12

Путь до дворца был неблизок. Мы тряслись в повозке чуть ли ни целую неделю, пока не доехали до столицы Драконьей империи. Дворец, сердце империи, находился, как и положено, в самом центре столицы. Лорд Каэл сказал, что сначала на этом месте выстроили дворец, а уж потом вокруг него вырос город.

— Завтра мы встретим императора, — произнес мужчина вечером, когда мы уже поужинали и сидели наверху, в гостиничных комнатах. — Ты не нервничаешь?

— Я? — я задумалась. — Наверное, нет. Кроме нас, на приеме, наверное, будет огромное количество людей. Он и не взглянет на нас.

— Возможно, — в голосе дракона послышалась задумчивость, — а возможно, и взглянет. Я учил тебя не врать мне, но это касается только меня, — тут лорд Эттрейо вперил в меня такой интенсивный взгляд, словно хотел, чтобы его слова отпечатались у меня в душе. — Когда мы будем во дворце, если тебя о чем-то спросят, отвечай сообразно обстоятельствам. И лучше поменьше рассказывать о себе: то, что происходит в нашей семье, наше личное дело.

— Да, лорд Каэл, хорошо, лорд Каэл, — отозвалась я, улыбаясь оттого, что своими словами он словно бы объединил нас в одно целое и противопоставил всему миру. Как романтично!

— А теперь спать, — скомандовал мужчина. Пожелав ему спокойной ночи, я тут же удалилась.

Несмотря на завтрашнее посещение дворца и возможную встречу с самим императором, я спала, как убитая, и ничто не тревожило мой сон. Я же буду не одна — со мной будет лорд Каэл. Я просто постою на приеме за его спиной, и все.

И, как это обычно случается, в итоге все пошло наперекосяк и привело к самым странным результатам.

Следующим утром мы тщательно собрались и отправились во дворец сразу после завтрака, хотя прием был назначен чуть ли не на вечер. Я убедилась, что новая одежда, сшитая специально к случаю, мне идеально подходит. Аквамариновый шелк подчеркивал мои глаза, и, хоть я и притворялась парнем, но те, кто знают, что я — девушка, точно оценят, как мне идет такой цвет. Тот, кто знает, такой человек тут всего один.

Оказалось, что поехать пораньше было хорошей идеей — пока мы прошли несколько проверок безопасности с участием магии и рассмотрением наших документов, прошло полдня. Наконец нас запустили внутрь.

— Сюда, — когда провожатый, оставив нас во дворе с прохладительными напитками, ушел за следующими гостями, лорд Эттрейо внезапно повернул в какую-то дверь. Я поспешила следом по длинной веренице коридоров. По пути нас все же остановили стражники, но мужчина показал им какую-то бирку, и они с почтением пропустили нас дальше.

Через несколько минут мы, свернув, оказались перед величественным зданием. Не колеблясь ни секунды, господин Эттрейо зашел внутрь. Я ужом заскочила следом, но, оказавшись в помещении, заморгала, пытаясь привыкнуть к рассеянному свету после яркого дня. Все, что я могла разглядеть — это возвышение впереди, на котором стоял огромный стул и, кажется, сидел какой-то человек.

— Приветствую ваше императорское величество, — тем временем произнес лорд Эттрейо, отвешивая почтительный придворный поклон. Вдруг сообразив, к кому мы вломились, я буквально согнулась пополам. Господин Каэл, что же вы задумали! За такую дерзость нас лишат головы…

— Вижу, ты решил появиться в столице, — мужчина на огромном стуле, то есть, троне, встал и подошел к нам. — И как тебя только пустили сюда?

— Ваше величество не забрал у меня пропуск, — бесстрастно отозвался лорд Каэл, поднимая голову. Я разогнулась следом за ним.

— Что ж, как мы и договаривались, выдам тебе бочонок своего лучшего вина в честь нежданной встречи, а потом… возвращайся, откуда приехал, — буднично произнес император. Я осмелилась украдкой поднять на правителя взгляд. Он был еще молод, наверное, одного возраста с лордом Каэлом, и у него было решительное лицо и большие темные глаза. На черном императорском наряде был вышит серебряный дракон, чтобы никто не помел запамятовать, кто сидит на троне. Дракон, властелин небесных бурь и всех земель до горизонта.

Раздраженно отбросив полу одеяния, император сел на свой трон и принялся диктовать:

— Фуширо, пиши: приказываю выдать бочонок лучшего императорского вина из… — тут император бросил взгляд на пустующий столик подле себя и нахмурился. — Фуширо! — крикнул он в пустоту, а лорд Каэл вдруг вытолкнул меня вперед.

— Запиши, Сиэль, — ровно подсказал он, и я, покачнувшись от толчка, неуверенно пошла вперед. Мамочки… А вдруг император рассердится, что я самовольно приблизилась к его особе?

Он, однако, уставился на меня немигающим взглядом и не сказал ни слова ни когда я ступила на его возвышение, ни когда заняла место пропавшего Фуширо. Взяв кисть, я достала чистый свиток из стопки таких же и подняла глаза на императора. Как оказалось, он тоже смотрел на меня, изучающее, и я вдруг почувствовала себя жутко неудобно — словно его взгляд просветил мое сердце до самого донышка.

— Откуда ты? — вдруг спросил он, и я отложила кисть, чтобы слегка поклониться, как полагалось при вежливом ответе.

— Из Эттероуна, ваше величество, — отозвалась я. Голос почти не дрожал — я могла собой гордиться.

— Хм… — отозвался император и вдруг начал диктовать: — «Приказываю наградить Эттрейо бочонком лучшего императорского вина…» — он явно помедлил, а потом, переведя взгляд на лорда Каэла, спросил: — Кого ты с собой привел?

— Это мой воспитанник, Сиэль Эттрейо, — ответил тот. — Весьма талантливый молодой человек. Он как раз ищет себе работу в столице, я прибыл, чтобы устроить его.

— Вот как? — императорский взгляд снова скользнул по мне, и он вдруг спросил: — И где же ты хочешь работать, ученик?

— Мое единственное желание — это служить вам и стране, — добавила я, и, поколебавшись, все же уточнила: — и своему роду.

— Хм, — мужчина, вдруг поднявшись, обошел меня и заглянул в написанный моей рукой приказ. — Почерк у тебя красивый. Ладно, можешь оставаться со мной, пока Фуширо не вернется, — решил император.

Остаться с ним? Я поклонилась в знак благодарности, стараясь не выдать своего изумления. Императора всегда принято благодарить, даже если он прикажет прыгнуть в бассейн с акулами. У него что, не хватает слуг? Зачем ему я?

— Возвращайся на прием, я сейчас подойду, — это уже было обращено к господину Эттрейо, — и… можешь задержаться в столице. Поселишься во дворце, в своих старых покоях. Если ты опять меня расстроишь, выгнать тебя я всегда успею.

— Благодарю, ваше величество, — с достоинством отозвался дракон и вышел из зала. Я нервно стиснула кисть, поняв, что мы остались вдвоем. Лорд Каэл как в воду глядел, когда спрашивал меня вчера, не волнуюсь ли я. Если бы я знала, что меня оставят с императором, то, конечно, волновалась бы! Однако теперь бояться было уже поздно, и я прилежно записала под его диктовку пару приказов и какие-то личные заметки, касающиеся планов на следующий день. Хорошо хоть, это ненадолго — когда-нибудь этот Фуширо, наверное, вспомнит о своих обязанностях!

13

— Все, отдашь это евнухам на входе, они знают, что делать дальше, — наконец распорядился император. Я снова поклонилась, чувствуя, что от нервного напряжения у меня уже трясутся руки. — Пойдем, — вместо того, чтобы выйти, он почему-то дождался, пока я догоню его и окинул меня тяжелым взглядом — с ног до головы, как будто окатил ведром холодной воды.

— Ходи сзади, — распорядился он. — Если справишься, будешь моим временным секретарем. Ты эффектно смотришься, прямо как… белый павлин в императорском заповеднике. У императора должно быть все самое лучшее.

Отлично, меня сравнили с курицей-альбиносом…

— Да, ваше императорское величество, — отозвалась я, кланяясь.

К счастью, больше правитель не обращал на меня никакого внимания, но мне хватило и внимания всех остальных. Когда я зашла в зал приемов следом за императором, старательно пытаясь спрятаться за его широкой спиной, на мне тут же скрестились взгляды по меньшей меры сотни придворных. Изучающие, ненавидящие, любопытные — они чуть не просверлили во мне дыру, и мне стоило большого труда сохранить на лице равнодушное выражение.

Еще я поздравила себя с тем, что догадалась захватить в кабинете чистый лист и карандаш, потому что во время приема император надиктовал мне еще два приказа и дал какие-то распоряжения. Я торопливо записала все на лист. После приема придется вернуться в кабинет и записать, как следует.

За весь вечер я увидела лорд Эттрейо лишь пару раз — он сидел за столом, и вокруг него было словно бы заколдованное пустое место, куда никто не решался ступать. Я, нахмурившись, попыталась вспомнить, что мужчина говорил о своем прошлом. Да почти ничего… я только сегодня узнала, что он, оказывается, раньше жил во дворце и у него тут даже остались собственные покои. Интересно, почему он уехал?

Точнее, почему его изгнали?

«Все равно он выглядит гораздо величественнее всех этих разряженных придворных», — с гордостью подумала я, — и император не может не осознавать этого.

— Ты, как там тебя, Сиэль, — вдруг окликнул меня император, и я повернулась к нему, все еще продолжая мечтательно улыбаться. — О, как у тебя глаза заблестели! — вдруг, усмехнувшись, он придвинулся ко мне и спросил: — Засмотрелся на какую-то придворную даму?

— Нет, ваше величество, я бы не осмелился, — я тут же перепугано замотала головой. — Я засмотрелся на… курицу. На вон том столе, очень аппетитно зажарена.

— А, точно, мы же еще не ели, пойдем сядем, — вспомнил император и направился к своему столу. Я, не осмеливаясь ослушаться, побрела за ним, и дальше мне пришлось сидеть и давится курицей под все теми же ненавидящими взглядами. Не признаваться же, что засмотрелась на лорда Эттрейо?

— Все, недоело, пойдем отсюда, — внезапно скомандовал император, когда я уже была готова клевать носом над своей тарелкой. Подскочив, я понеслась за ним. Интересно, а когда мне можно будет уйти? Он же не будет раздавать мне поручения всю ночь, наверное, императоры тоже спят?

Когда мы выходили из зала, придворные слаженно согнулись в поклоне, и вслед нам понеслись нестройные пожелания спокойной ночи. Никак на них не отреагировав, император размашистым шагом пошел по крытой галерее. Мне приходилось почти бежать за ним.

— Что ж, — правитель остановился и развернулся так резко, что полы его одежды хлестнули мне по ногам. Вдруг сделав шаг вперед, отчего я спешно отступила, упершись спиной в колонну, он обхватил мой подбородок пальцами и покрутил лицо вправо-влево, разглядывая на свету фонаря, под которым мы остановились. Я испуганно замерла, не решаясь даже пошевелиться.

— Что вы задумали, Сиэль? — спросил он. Его зрачки на миг вытянулись, став вертикальными, и тут же приняли свою человеческую, круглую форму. — Зачем твой… ээ… опекун вдруг вернулся ко двору?

— Чтобы служить вам, ваше величество, — сглотнув, отозвалась я. Я была совершенно честна — разве не за этим мы приехали? Но такое близкое соседство правителя нервировало, как и его жесткие пальцы, все еще удерживающие мой подбородок.

— И что, ты так хочешь служить мне? — император недоверчиво хмыкнул.

Я поискала внутри себя верный ответ. Мне вдруг показалось, что он почует ложь, если я совру, примерно, как акула чует кровь. Темные глаза правителя гипнотизировали, и я почему-то не могла оторвать взгляда от его зрачков. Все вокруг плыло, и лицо императора — единственное, что я могла четко разглядеть.

— Я хочу служить лорду Эттрейо, это мое единственное желание, — наконец, ответила я, — а его желание — служить вам и стране. Поэтому я тут, ваше величество.

— Хорошо, — он вдруг провел пальцем по моей щеке, и, резко бросив мое лицо, отошел на пару шагов назад. — Иди к себе, ты мне больше не нужен. Можешь прийти завтра, Фуширо будет урок — не будет пропадать где-то целый день. — С этими словами император развернулся и зашагал по коридору, а я буквально сползла спиной по колонне, медленно выдыхая. Сердце стучало, словно я только что убегала от целой толпы монстров. Фу, ну и денек…

Мне пришлось приходить в себя добрых несколько минут, пока ноги перестали трястись, как желе, а дыхание успокоилось. Что-то с императором не то… В голове всплыли его темные, гипнотизирующие глаза, плывущее вокруг марево, полная невозможность соврать — сначала я ведь хотела сказать, что тоже хочу служить императору, а вместо этого выпалила правду. Не менталист ли его величество? Ну, в этом случае мне опасаться нечего — я здесь исключительно с добрыми намерениями.

Если честно, я вообще не хочу находится во дворце, но, как я уже сказала, если это может помочь роду Эттрейо и лично господину Каэлу, то я готова служить императору.

Конечно, сразу вернуться к господину Эттрейо я не могла — мне пришлось сначала идти в кабинет, записывать приказы, как следует, и только после этого я решилась выйти на улицу. На небе уже горели яркие звезды, и я чувствовала себя совершенно разбитой. И еще голодной — кроме второпях проглоченного куска курицы, у меня с утра во рту росинки не было.

— Сиэль, — отлепившаяся от стены тень преградила мне путь, и я с облегчением узнала в ней господина Каэла. — Как все прошло?

— Эээ… — я неуверенно повела плечами. Я не знала, как оценить то, что прошло, поэтому просто доложила: — Император приказал мне явиться завтра, чтобы проучить Фуширо за прогулы.

— Хорошо, — мужчина, развернувшись, пошел по бесконечным дорожкам и дворикам. Наконец, свернув в коридор, он остановился у массивных дверей. Фонари на стенах отбрасывали резкие тени на светлый пол — весь дворец был выполнен в черно-белых тонах. Светлый пол, антрацитно-черные колонны. Позолота, серебро и неуловимый, терпкий запах южных цветов.

— Это наши покои, заходи. Ты можешь спать вот в этой комнате, — распахнув двери, дракон зашел в небольшой холл и кивнул на дверь слева.

— Спасибо, господин Каэл, — устало проговорила я и направилась в свою новую комнату. Мужчина зачем-то шагнул за мной, и, оглянувшись, плотно затворил дверь.

— Во дворце нужно соблюдать осторожность, тут повсюду шпионы, — пояснил он, подходя ко мне. — Ты хорошо справилась сегодня, молодец.

— Я? — я вполне искренне поразилась. — Я же ничего такого не делала. Господин Эттрейо… скажите, а куда мы отправимся после того, как секретарь императора вернется?

Если честно, я просто хотела услышать подтверждение, что мы не останемся тут гостить на неопределенное время — короткого знакомства с дворцом и его «дружелюбными» обитателями, начиная от излишне подозрительного монарха и кончая недовольно косящимися на меня придворными, мне хватило.

Лорд Каэл, уже было собравшийся, помедлил на пороге. Он вдруг вскинул на меня взгляд — испытующий, серьезный, словно колебался, стоит ли дать мне ответ на такой простой вопрос.

— Ложись спать, — наконец скомандовал он и все же вышел.

И что это значит? Я попробовала было подумать над этим вопросом, но спать хотелось так сильно, что мысли не желали ворочаться в голове. Нужно ложиться, подумаю обо всем завтра.

И, уже дойдя до кровати, я заметила на столе в центре комнаты поднос. С едой.

«Наверное, господин Каэл позаботился», — тепло подумала я, и, наскоро перекусив, улеглась спать.

14

На следующее утро я явилась в кабинет императора сразу после завтрака. Сегодня он снова был черном, длинном одеянии с разрезами до бедер, сквозь которые виднелись штаны и надраенные сапоги, обманчиво простом — пока вы не замечали искусную вышивку тем же цветом.

Темные волосы, забранные в высокий хвост, белая кожа, резко контрастирующая с угольно-темными бровями и антрацитными глазами, надменно-скучающее выражение — император драконьей империи воистину являл собой великолепное зрелище. Даже я, давно и безнадежно влюбленная в другого, на секундочку преисполнилась восхищения. Впрочем, правитель так быстро накидал мне заданий, что мое восхищение им резко пошло на спад.

Стоило мне сесть на свое место, как к императору потянулись посетители, и первым явился начальник дворцовой стражи, который сообщил, что Фуширо сбежал с какой-то девушкой. В его комнате нашли прощальную записку, и все его ценные вещи пропали.

— Вот дурак, — припечатал император, тяжело вздыхая, — если бы он пришел ко мне и сказал, что хочет жениться, разве я не устроил бы ему эту свадьбу? Сиэль, чтобы подобных глупостей от тебя не было, — резко бросил он мне, и я тут же поклонилась:

— Да, ваше императорское величество.

— Я что, похож на тирана? — вдруг задумчиво просил дракон, отпуская начальника стражи небрежным жестом. Тот поспешил сбежать, и на провокационный вопрос пришлось отвечать мне:

— Я думаю, вы производите впечатление справедливого и мудрого правителя, ваше величество. Страна процветает под вашим правлением.

Особенно коррумпированные чиновники и такие люди, как госпожа Иман.

— Врешь, — вдруг уверенно констатировал император. Перегнувшись через свой стол, он уставился мне в лицо: — И чем же я вызвал недовольство маленького Сиэля?

Я замерла, судорожно обдумывая, что мне делать. Наверное, он и вправду читает чужие мысли! Может, у него такая способность — чувствовать фальшь?

— Дело не в вас, ваше величество, — медленно произнесла я, тщательно подбирая слова. — Просто… лорд Эттрейо… купил меня. В сиротском приюте. И мне повезло, что я попал к нему, а не… — тут я сообразила, что с императором о борделях, наверное, не разговаривают, и спешно добавила, — Боюсь, другие дети оттуда попали в места похуже. Ваше величество, несомненно, мудрейший правитель, но никому не в силах искоренить человеческую жадность и пороки. Прошу наказать меня за дерзость, — чем больше я говорила, тем больше понимала, что надо было молчать, и, наконец, вытянула руку и замерла в ожидании императорского гнева.

— И зачем ты вытянул руку? — неожиданно спокойно отозвался правитель. — Я не твой учитель и линейкой тебя стукать не буду. Если я накажу, то, Сиэль, ты уже вряд ли поднимешься с пола, поэтому лучше не проси меня о наказании. Так, значит, Эттрейо купил тебя у работорговцев?

— Да, ваше величество, — отозвалась я, растеряно убирая руку под стол. Он что, не собирается сердиться?

— Ладно, открывай свиток и пиши, — я послушно раскатала на столе бумагу и занесла над ней кисть. — Приказать всем губернаторам провинций заняться искоренением рабства и через два месяца явиться во дворец с отчетом. Те, кто не справится, будут лишены должности.

От удивления я даже на миг перестала записывать, но потом все же дописала текст, как следует. Он что, просто так, из-за пары моих слов, может отменить рабство в целой стране?

Теперь мне стали понятны ненавидящие взгляды вчера. Тот, кто может запросто разговаривать с императором, способен инициировать немалые перемены.

— Ну что, теперь ты доволен, Сиэль? — вдруг спросил император.

— Я недостоин оценивать ваши действия, ваше величество, — дипломатично отозвалась я. Хватит на сегодня откровений. Но, подняв голову от бумаг, я улыбнулась вполне искренне, на что правитель хмыкнул и приказал мне читать ему вслух бесконечную стопку писем и докладов.

Как я и опасалась, из-за сбежавшего Фуширо мне пришлось задержаться во дворце, и господину Каэлу вместе со мной. Впрочем, он не ставил меня в известность, нарушило ли это планы мужчины или нет. Мы вообще теперь редко виделись.

Скоро я более-менее привыкла находиться подле императора и поняла, как нужно ему отвечать. Главное, не врать прямо. В целом, новая работа устраивала меня почти всем. Единственным минусом было ее количество. У меня не было сменщика, и иногда мне приходилось засиживаться допоздна.

Однажды император вызвал меня прямо ночью, потому что ему в голову пришел стих, и он хотел записать его. Однако, пока я добежала, вдохновение правителя уже испарилось, зато на смену ему пришло раздражение, что он не успел зафиксировать такой замечательный образец поэзии. Поэтому мне пришлось до рассвета сидеть рядом, пока он перебирал строчки. В итоге стих сочинился, но он был почти полностью придуман мной.

Сообразив это, император обругал меня и выставил за дверь. Устало вздохнув, я побрела в свою комнату. Мне начало казаться, что Фуширо сбежал не с девушкой, а просто от жизни такой.

Теперь я почти не видела лорда Эттрейо. Раньше я проводила с ним практически весь день. Мы, конечно же, не разговаривали все время, но иногда просто молча сидели в одной комнате, и в его присутствии мне становилось как-то особенно легко.

Однако сейчас я видела его лишь за ужином — он сдвинул свое расписание так, чтобы ужинать со мной, и я часто спрашивала его, как мне стоило поступить в той или иной ситуации. Постфактум, конечно, потому что все эти ситуации уже успели случиться днем. Чаще всего лорд Каэл одобрял мои действия, но иногда говорил, что я была неправа и подробно рассказывал, почему. И тогда я слушала его, подперев подбородок ладонью, и без опасений навлечь на себя подозрения любовалась его лицом. Я же внимательно слушаю, вот и смотрю.

Вообще, после прибытия во дворец я заново оценила все благородство своего опекуна. Меня уже пару раз пытались подкупить и один раз — пригрозить. От подкупа я наотрез отказалась, а про угрозу рассказала лорду Эттрейо. Не знаю, что он сделал, но больше ко мне не подходили. А того, кто мне угрожал, я через несколько дней увидела покидающим дворец почему-то на повозке, лежа. Словно он не мог сам ходить. Дернув плечом, я отогнала легкий холодок, пробежавший меж лопаток. Если господин Каэл проучил того человека, то, уверена, он не нанес ему слишком тяжелых повреждений. Господин Эттрейо никогда не одобрял лишней жестокости.

15

Оказавшись практически в разлуке с лордом Эттрейо, я вдруг впервые поняла, насколько он мне нужен. Все эти дни без него казались мне абсолютно бессмысленными. К тому же, однажды я случайно увидела, как его атаковали флиртующие напропалую придворные дамы, и теперь мне все казалось, что пока я занята с императором, лорд Каэл может взять и… найти себе жену. А потом поставит меня в известность: вот моя жена, Сиэль. Скажи, что тебе приятно познакомиться.

Подумав об этом, я скрипнула зубами так громко, что император удивленно на меня покосился.

— Ты что, так возмущен изменениями в налоге на недвижимость? — спросил меня правитель, отодвигаясь от стола. Я положила кисть, осознав, что вообще-то должна была начисто переписать мнение императора насчет законопроекта.

— Боюсь, у меня не хватает знаний и опыта, чтобы рассуждать об этом налоге, ваше величество, — отозвалась я. В голове у меня сейчас было что угодно, кроме недвижимости.

— А у кого тогда хватит? — мужчина раздраженно швырнул свиток, который держал в руках, на стол. — Какой с тебя толк, если ты ничего не знаешь?

Он вообще легко разражался, но так же быстро и остывал. И поэтому я пропустила его упрек мимо ушей, тем более, он был справедлив.

— Может, лорд Эттрейо сможет дать вам совет по поводу налога, ваше величество, — отозвалась я.

Пусть лучше делает новый законопроект, чем прогуливается по саду с придворными дамами.

— Считаешь, что мне нужны советы? — рассердился император еще больше.

— Нет, ваше величество, — я спокойно улыбнулась. Так, нужно задобрить его, а то он сегодня какой-то нервный: — У вашего величества слишком много забот, так как вы управляете огромной странной. Вам некогда вникать в детали. А у господина Эттрейо есть время на то, чтобы изучить существующее положение дел, рассмотреть проект министра Линдона и подготовить вам краткий доклад поэтому поводу.

— Ладно, пиши распоряжение, — он снова взял в руки свиток, но тут же опять бросил его на стол. — Надоело… — пробормотал он и, на миг прижав ладони к лицу, тут же убрал их. — Быстро рассортируй все запросы по министерствам и зови всех министров, пусть уже делают свою работу. — скомандовал он, и я принялась споро перебирать свитки.

Через час все министры оказались осчастливлены заданиями, и на столе осталась лишь тонкая стопка дел, требующих личного императорского вмешательства. Император был человеком переменчивым: то хотел вникать в суть и лично все контролировать, то внезапно ему все надоедало, и он забрасывал дела и сидел в беседке у пруда, попивая холодное вино и с тоской глядя на пруд.

Тоска была вызвана тем, что новая наложница императору уже надоела, но все продолжала донимать его жалобами и стенаниями. По этому поводу он периодически разражался стихами собственного сочинения о скоротечности жизни и почему-то женской ветрености, хотя наложница явно была ему верна. Я тщательно записывала их в специальную книжечку, а императорский художник потом дорисовывал на свободном месте цветы сливы и пышные пионы.

Так и сегодня — успешно спихнув дела на министров, дракон решительно поднялся. Я с готовностью подскочила. Может, он меня отпустит, и я смогу отправиться к себе? Налью ванную с пеной и как залягу в нее на целых полчаса! Нет, на целый час!

Однако, когда правитель уже подходил к дверям, он вдруг развернулся и поманил меня пальцем. Я мигом подлетела — он не терпел, когда я копалась — и преданно уставилась на мужчину.

— Пойдем со мной, Сиэль, — распорядился император. — Что-то у меня от работы разболелась голова, будем лечить ее сливовым вином.

— Да, ваше величество, — кивнув, я засеменила следом, старательно держась на полшага позади. Все те правила дворцового этикета, которые я разучила ранее, теперь здорово помогали мне. — Скажите, вы хотите написать новый стих?

— Разве я должен перед тобой отчитываться? — фыркнув, правитель бросил на меня косой взгляд.

Ничуть не смущаясь, я активно замахала руками:

— Нет, что вы. Просто я хотел спросить, брать ли ваш блокнот для стихов?

— Не надо, — подумав, отозвался мужчина и царственно опустился на мягчайший диван. Мы уже пришли в украшенную на эттероунский манер беседку на берегу зеркально-гладкого пруда. Легкий ветерок шевелил полупрозрачные фиолетовые занавеси, на столике были расставлены легкие закуски и запотевший серебряный кувшин вина — я успела отдать указание евнухам до того, как мы вышли из зала. Евнухи во дворце были очень проворные. Впрочем, как и все остальные, кто не хотел навлечь на себя гнев вспыльчивого правителя.

Кивнув мне на другое место, мужчина задумчиво уставился на пруд. Распознав в его взгляде мечтательность, я с досадой подумала, что нужно было все-таки взять блокнот — в таком настроении он явно захочет сочинить пару строчек.

Однако, как оказалось, романтичный настрой императора был связан не с приливом вдохновения. Он желал поговорить о любви.

— Тебе кто-нибудь нравится, Сиэль? — спросил он. Я как раз подала ему полный бокал вина, и мои руки от такого вопроса дрогнули, чуть не расплескав рубиновую жидкость.

— Эээ… — отозвалась я, стремительно краснея. — Ээээ…

Ему же нельзя врать, он чует ложь! И что мне ответить? Что я сохну по лорду Эттрейо? От этого признания до догадки о том, что я — девушка, даже не шаг, а полшага!

— Ооо, моему маленькому секретарю есть, что скрывать! — мужчина неожиданно развеселился. Отставив свой бокал, он собственноручно наполнил мой кубок и всунул в руки. Неслыханная честь, только вот от нее я сжалась еще сильнее, предчувствуя допрос. — Пей! До дна.