Схватка за Европу

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

27 октября 2067 года.

Отсек личного состава, объект «ЕвроГИС»;

полярная станция «Зебра», Европа;

07:58 по времени гринвичского меридиана.

Двое китайских солдат были убиты — лазеры прожгли в их скафандрах дыры размером с кулак. Двое оставшихся в живых отстегнули страховочные тросы и вползли в отсек, поливая баррикаду огнем из винтовок. Голова лейтенанта Грэма дернулась назад, а в шлеме появилось небольшое отверстие, от которого расходились во все стороны трещины.

Через шлюз пытались ворваться все больше китайских солдат. Люк, через который можно было попасть на нижние уровни «ЕвроГИСа», был задраен, и воздух быстро уходил из отсека личного состава уже не с ревом, а с едва слышным шипением. Еще один солдат Китайской народной армии упал рядом с открытым люком шлюза. Находившийся за его спиной солдат отвел руку назад и бросил в отсек какой-то предмет.

Маленькая зеленая металлическая сфера запрыгала по полу отсека.

— Граната! — крикнул Лаки.

Взрыв, почти не слышный, оказавшийся легким хлопком, не обладал значительной разрушительной силой, как того опасался Лаки — воздух был слишком разрежен и не мог распространять взрывную волну. Осколки разлетелись над баррикадой и пробили металлическую стенку шкафа. Зазубренный кусок металла попал в плечо Кристи Дейд, разорвал ткань и повредил керамическую броню.

— Я в порядке! — крикнула Кристи, продолжая стрелять.

Взорвались еще две гранаты, одна — за баррикадой. Лаки почувствовал, как что-то отскочило от его ранца, и стал молить Бога, чтобы ранец был не поврежден. Пока красные индикаторы не загорелись на его дисплее.

Еще два китайских солдата упали, загородив своими телами люк.

— Отходим! — крикнул Поуп. — Отступайте к люку соединительного тоннеля, я вас прикрою!

Астериус, Европа;

08:03 по времени гринвичского меридиана.

Они отходили к «Мантам» от рубежа к рубежу, обеспечивая прикрытие с уставной точностью. В итоге на гребне остались только четыре пехотинца с лазерными установками, и Джефф отдал им приказ отступать короткими перебежками. Признаков преследования пока не было видно, китайцам потребовалось бы немало времени, чтобы преодолеть расстояние от базы до воронки.

Снижающийся посадочный аппарат мог доставить значительно большие неприятности и в данный момент являлся основной причиной беспокойства пехотинцев. С высоты трех тысяч метров он уже начал обстреливать лазерами дно воронки. Импульсы были слабыми, не более пяти мегаджоулей, но мощности одного из них хватило, чтобы пробить шлем Гарсии, превратив его голову в мешанину расплавленного пластика и крови. Джефф подхватил солдата и потащил его к субмаринам.

Затем пилот посадочного аппарата, вероятно, понял, что разумнее будет опуститься на поверхность спутника где-нибудь подальше от огрызавшихся лазерным огнем пехотинцев, а не болтаться над их головами, ожидая, пока не будет повреждена какая-нибудь жизненно важная цепь и корабль не рухнет на ледяной панцирь Европы.

Под лазерным и ракетным огнем корабль начал уходить в сторону китайской базы. Джефф наблюдал за кораблем через прицел винтовки, и ему показалось, что из борта клубами повалил пар, возможно, от попадания в один из топливных баков.

Карвер и Андерсон ждали последних пехотинцев рядом с субмаринами, и Джефф крайне удивился, увидев рядом с ними Камински и Исивару. Они устанавливали специальные заряды, представлявшие собой полуметровые трубы, заполненные взрывчаткой С-280 и снабженные радио-детонатором, которые можно было вбить в лед и которые использовались учеными для получения образцов из толщи льда. «Котики» и ученый как раз заканчивали устанавливать двадцать четыре заряда вокруг субмарин.

Джефф остановился рядом с Камински, а последние пехотинцы поднялись по крылу субмарины к шлюзу и скрылись внутри.

— Фрэнк, что ты здесь делаешь?

— Я — в полном порядке. Не думали же вы, что я не приму участия в веселье!

— Как голова?

— Странно, но мне кажется, что лед в значительной степени блокирует сигналы. На поверхности я чувствую легкое беспокойство… черт его знает, какое-то покалывание. Необоснованный легкий страх. В воде было гораздо хуже.

— Нам придется еще раз проплыть мимо этой штуки.

— Знаю и думаю, что смогу справиться.

— Придется. Мы постараемся обойти Певца, но зуда в голове тебе не избежать.

— Спасибо, что сообщили, мне уже легче.

Ноделл и Бэпэ, а также расчет лазерных установок первого взвода, состоящий из Гласса и ди Амато заняли позицию к востоку от субмарин, прикрывая погрузку остававшихся на поверхности пехотинцев.

К Джеффу подошел Сигэру :

— Как прошла операция?

Джефф пожал плечами, но жест остался незамеченным из-за скафандра.

— Не так успешно, как я рассчитывал. Посадочные аппараты оказались более защищенными. Тем не менее, судя по результатам обстрела базы, их корабль получил несколько серьезных пробоин.

— Вы что-то крикнули, покидая борт субмарины. Дьявольские псы?

— Старая кличка морских пехотинцев.

— Странная кличка, звучит не совсем… лестно.

Джефф хмыкнул:

— Во время Первой мировой войны немецкий отряд ворвался в замок в одной из областей Франции и был остановлен сворой очень крупных и очень свирепых псов, то ли мастиффов, то ли псов другой породы, но не менее умных и кровожадных. Немцы прозвали их «teifelhunden» или «дьявольскими псами». Прошло немного времени, и они впервые столкнулись с морскими пехотинцами у Белло и начали называть «дьявольскими псами» нас. Кличка прилипла.

— Я не перестаю удивляться тому, что американцы могут гордиться достаточно странными… Ложись!

Они почти одновременно упали на лед, и в следующее мгновение пули осыпали их крошками льда. Рядом, коротко вскрикнув и схватившись за бок, упала сержант Лэнг.

Джефф обернулся и увидел на юго-западной кромке около дюжины китайских солдат в белых скафандрах. Либо им удалось выбраться через грузовой люк упавшего корабля, либо у «Поражающего Грома» было более одного люка. Лазерные установки уже были приведены в действие. Джефф и Камински поддержали их огнем, едва успевая наводить прицелы на вражеских солдат и нажимать кнопки.

Атака захлебнулась — китайские солдаты разбежались по склону в поисках укрытий. Камински встал на ноги, чтобы прикрыть огнем Джеффа, ползущего к Вики Лэнг. Та была еще жива и пыталась закрыть ладонью дыру в скафандре.

Джефф наложил на дыру герметизирующую заплатку, чтобы предотвратить потерю давления — большего в полевых условиях он сделать не мог. Забросив винтовку на плечо, он поднял раненую за рукоятки ранца жизнеобеспечения и не мог не удивиться — в скафандре «Марк II» и с полным боекомплектом она весила менее двадцати килограммов. Нести Вики было неудобно из-за сил отталкивания, возникающих между скафандрами, но майору удалось преодолеть расстояние до субмарины несколькими прыжками.

— Фрэнк! — крикнул он. — Отходи к субмарине.

— С удовольствием, командир.

Пехотинцы приняли Лэнг из рук Джеффа и помогли ему взобраться на крыло, потом они помогли и Камински, который выскочил из-за носа субмарины, продолжая поливать огнем наступавших китайцев.

— Якорные тросы сняты?

— Да, сэр. Мы готовы к погружению.

— Все на борт.

Внутри «Манты» Джефф занял место рядом с консолью пилота.

— Все на борту, — сказал он. — Вперед.

— Роджер вас.

Толщина льда составляла менее метра. Планируя операцию, все задумывались лишь о том, как субмарине удастся пробить лед при всплытии. Теперь следовало подумать, как спустить ее на воду.

Согласно одному из вариантов, на лед должна была подняться лишь одна субмарина, в то время как вторая, соединенная с первой буксирным тросом, должна была находиться под водой. Вариант был отвергнут, так как половинными силами было явно нелепо атаковать базу китайцев. Двадцати двух пехотинцев было тоже недостаточно, но у них, по крайней мере, появлялся шанс на успех. В условиях отсутствия десантных лодок и средств швартовки успех высадки зависел лишь от того, удастся ли лодкам не только подойти вплотную к прочному льду, но и буквально выскочить на него.

И вновь им на помощь пришли знания ученых станции ВКГ. Заряды, используемые ими для исследования толщи льда зондами, оказались идеальными для обустройства окопов и огневых точек.

«Манта» была окружена двадцатью четырьмя заложенными в толщу льда зарядами. Карвер подал сигнал. Палуба субмарины вздрогнула от взрывов, и что-то со звоном отскочило от ее корпуса. Лодка резко накренилась, так что Джефф был вынужден схватиться за спинку кресла пилота.

Больше ничего не произошло.

— Мы не двигаемся! — крикнул не сводивший взгляда с потолка Воджак.

— Может быть, стоит всем попрыгать, — предложила Бэпэ.

— Спокойно, — произнес Джефф.

Он слышал треск льда и чувствовал, как меняется положение лодки.

Внезапно палуба ушла из-под ног. Уорхерст опустился на нее, инстинктивно согнув ноги в коленях, и еще крепче схватился за спинку кресла Карвера. «Манта» проломила своим весом лед и попала в дружеские объятия океана.

— Думаю, нам удалось взять с собой нескольких ублюдков, — сказал Карвер, схватившись за джойстик управления. — Они были совсем рядом.

— По крайней мере, мы ушли от них, — сказал Джефф.

Субмарина погружалась, задрав нос, но в следующую секунду пронзительно взвыли магнитогидродинамические двигатели, и лодка стала слушаться руля.

— «Манта-два» уже в воде, — доложил Карвер и повернул голову налево, чтобы рассмотреть что-то, невидимое для остальных. — Они сообщают, что двигатели запустились. Думаю, нам все удалось, майор!

— Да, удалось.

Бой закончился, и Джефф чувствовал, как уходит адреналин, слабеют колени, отчаянно стучит сердце и черной волной наваливается усталость.

— Давай убираться отсюда.

— Есть, сэр!

Они снова попали в железные объятия таинственной многоголосой песни. Певец взывал к ним из глубин. Песней сирены…

Камински мгновенно почувствовал себя хуже. Проклятый Певец!.. Им еще предстояло вырваться из его объятий.

Соединительный тоннель, объект «ЕвроГИС»;

полярная станция «Зебра», Европа;

08:05 по времени гринвичского меридиана.

— Как думаешь, — спросил Макколл, — они попытаются выбить дверь?

Они находились в стандартной атмосфере, но скафандры не снимали, опасаясь очередной атаки. Станция «ЕвроГИС» представляла собой надводную кормовую и подводную носовую части и соединительный тоннель между ними. Люк в отсеке личного состава вел к воздушному шлюзу, одному из многих, установленных на станции и предназначенных для предотвращения потери давления в случае нарушения герметичности одного из отсеков, а затем — к соединительному тоннелю. В тоннеле был установлен лифт, но была предусмотрена и лестница, вернее скобы, установленные на внутренней стенке трубы. Спуск происходил поэтапно. Переборки, являвшиеся поперечными, когда станция находилась в горизонтальном положении, сейчас стали палубами. Задраившись, отступающие спустились на пять метров до очередной палубы и замерли; не спуская глаз с люка над головой.

— Может быть, они решили не возиться, — предположила Кристи Дейд.

— Вряд ли, учитывая то, что им уже удалось преодолеть, — возразила Оуэнсон.

— Капитан, — вызвал Поуп по радио командира, — скажите, чем они занимаются?

— Похоже, они задраили наружный люк и накачивают отсек для личного состава воздухом из аварийных резервуаров.

— Сколько их? — поинтересовался Макколл.

— Не могу сказать. Камеры системы безопасности не работают. Думаю, они их расстреляли. Погодите, кажется, они суетятся вокруг люка в соединительный тоннель. Очень скоро вы их увидите.

— Мы готовы к встрече, — сказал Лаки.

Он залег за пластмассовым ящиком, поднял ствол винтовки и навел перекрестие дисплея на люк.

Ударная группа маневренных сил КНР;

Астериус, Европа;

08:10 по времени гринвичского меридиана.

Генерал Сян стоял в центре разрушенной базы. Атака была столь внезапной, столь неожиданной, что до сих пор трудно было понять случившееся. Четыре посадочных аппарата были уничтожены, включая три новых, только что прибывших для подкрепления сил генерала Сяна с корабля «Син Фэн». Потери составили семьдесят шесть человек. Были уничтожены четыре танка, пять бронетранспортеров, два трактора, четыре жилых модуля, шесть складских навесов… список уничтоженного и поврежденного оборудования казался бесконечным.

Ударная группа маневренных сил КНР потерпела неудачу.

Но не поражение, по крайней мере, окончательное. В последнем сообщении майор Хуан докладывал о том, что оборона станции «Кадмус» была крайне слаба. В результате первой атаки ему удалось захватить кратер и запереть врага внутри станции ВКГ.

Успех зависел только от времени. Насколько быстро удастся солдатам Хуана захватить всю станцию. Работа предстояла опасная и грязная, но успех, тем не менее, был гарантирован.

Возможно, поражение здесь следовало расценивать как отвлекающий маневр для обеспечения победы у «Кадмуса». По крайней мере, так и следовало доложить об этом генералу Линю.

Линь Шанькунь был одним из старейших офицеров в армейской иерархии КНР. Еще ребенком он участвовал в Великой гражданской войне, разделившей Китай на север и юг, а потом стал одним из лидеров, осуществивших Воссоединение. Он терпеть не мог поражения, не принимал никаких оправданий. Во время кампании Чэньчжоу он прославился тем, что застрелил пятерых подчиненных, отказавшихся выполнить приказ.

Лично, из собственного пистолета.

Сян закрыл глаза. Головная боль усилилась. Он слышал голоса, произносившие недоступные его пониманию слова, и это ощущение сводило его с ума и вселяло ужас.

Неужели он сходит с ума?

Или такое ощущение возникает из-за близости инопланетного артефакта? Доктор Чжао жаловался на головне боли, утверждал, что слышит чьи-то голоса. Об этом говорили и другие офицеры. Слишком многие, чтобы это было совпадением.

Возможно, это была попытка установить с ними связь.

Соединительный тоннель, объект «ЕвроГИС»;

полярная станция «Зебра», Европа;

08:11 по времени гринвичского меридиана.

— Может быть, стоит поговорить с ними, — предложил Лаки, не сводя прицела с закрытого люка. — Вступить в переговоры.

— Переговоры о чем? — спросила с издевкой Келли Оуэнсон. — Об условиях сдачи?

Люк наверху громко загремел, и морпехи услышали шум шагов на палубе над головой.

— Не думаю, что они горят желанием сдаться, — сказал Поуп, крепче прижимая М-580 к плечу.

Крышка люка резко открылась, и загремели выстрелы, оказавшиеся в металлическом отсеке просто оглушительными. Пули с визгом рикошетили от палубы и переборок.

Лаки, не видя цели, нажал спусковую кнопку, стреляя в открытый люк.

Потом они увидели гранату.

Из-за слабой силы тяжести на Европе она падала медленно; время, казалось, почти остановилось, и падение зеленой металлической сферы длилось вечно.

Доктор Макколл вскочил на ноги, вытянул руку, схватил гранату, прижал ее к груди и упал ничком, закрыв собственным телом. Остальные палили из лазерных винтовок по открытому люку, по инфракрасным изображениям на дисплеях, по силуэтам, которые они видели или, возможно, видели…

Док упал на палубу, через мгновение граната взорвалась с оглушительным грохотом, пронзившим уши пехотинцев. Взрыв отбросил дока к переборке, едва не сбил с ног остальных. Прогремел второй взрыв, на этот раз там, наверху. Вероятно, кто-то из китайцев выдернул чеку, но не успел бросить гранату, сраженный огнем пехотинцев. Док громко закричал.

«Манта-1»;

океан Европы;

09:12 по времени гринвичского меридиана.

«Манта» взяла курс, позволявший обогнуть гряду вулканов на сравнительно небольшой глубине. Они надеялись обойти Певца в сотне километров с севера. Новый маршрут был несколько длиннее, но все находившиеся в носовом отсеке пехотинцы согласились помучаться лишнюю пару часов в этой консервной банке, чтобы оградить от очередного приступа главного сержанта Камински.

Песня сирен не смолкала, пока субмарина шла вперед под густыми зарослями водорослей, покрывавших нижнюю поверхность ледяного панциря. Впрочем, на самочувствие Камински расстояние не повлияло. Он сидел неподвижно, сжав ладони так крепко, что побелели костяшки пальцев. Джефф спросил, как он себя чувствует.

— Головная боль, — ответил сержант. — И жуткий страх.

Камински;

«Манта-1», океан Европы;

10:20 по времени гринвичского меридиана.

Головная боль усиливалась, она стучала в висках, он ничего не чувствовал, кроме этой мучительной пульсации. Он почти решил принять таблетку морфанадина из аптечки первой помощи, но в последний момент отказался от этого. Когда он лишился чувств в прошлый раз, его сознание атаковали причудливые видения, бессвязные мысли, пророческие отчетливые картины неминуемого конца света. Большая часть видений относилась к детству, обучению в школе, началу карьеры в Корпусе морской пехоты, и все они были неприятными. Некоторые были настолько причудливыми, что он не смог понять их смысла.

Если все объяснялось только тем, что он спал, когда лодка находилась рядом с этой инопланетной конструкцией на дне, то большое спасибо, он предпочитает бодрствовать до самого конца плавания.

Но даже бодрствуя, он не смог избавиться от пагубного влияния Певца. Закрывая глаза, он словно переносился в другое место. Иногда он видел звезды. Иногда оказывался на какой-то планете, похожей на Марс, но воздухом здесь можно было дышать. И люди с лицами странной формы занимались своими делами под розовым небом.

Иногда он видел океанские глубины, шпили, купола и таинственные арки Корабля, находящегося на глубине восьмидесяти километров, окутанного вырывающимся из вулканов черным дымом и покрытого колышущимся псевдомохом.

Но чьими глазами он смотрел на все это?

Ему с трудом удавалось не заснуть…

Уорхерст;

«Манта-1», океан Европы;

10:48 по времени гринвичского меридиана.

— Сигнал сверхнизкой частоты усиливается, — сообщил Чести. — И, несомненно, влияет на самочувствие главного сержанта Камински. Я обнаружил излучаемые его черепом инфразвуковые волны.

Джефф поднял левое веко Камински. Зрачок уже расширился. Он проверил правый глаз и обнаружил, что этот зрачок сузился и стал значительно меньше другого. Симптомы были обычными для перелома черепа или сотрясения мозга, но в данном случае свидетельствовали о чем-то другом…

— Он испытывает боль?

— Неизвестно. Судя по физиологическому состоянию, он не испытывает воздействия стресса. Сердечный ритм и интенсивность дыхания несколько повышены, но не до критического уровня. — Пуллер замолчал, словно задумался, стоит ли высказывать предположение. — В моем распоряжении есть определенные средства, правда, чисто экспериментальные.

— Насколько экспериментальные?

— Волна имеет постоянную частоту и амплитуду. Я могу использовать ее в качестве несущей и попытаться установить связь с источником.

— Ты действительно это можешь?

— Ситуация более сложна, чем можно судить по моим словам. Когда мы впервые проходили над источником волн, я обнаружил его активность. Я обнаружил другие частоты, помехи, особенно на длинных волнах, которые практически беспрепятственно распространяются по океану. Я словно чувствовал мысли Певца. Возможно, мне удастся определить источник волн и узнать что-нибудь об управляющем им разуме.

Джефф долго смотрел на ПАД, прекрасно помня, что в нем находится только крошечная часть Пуллера. Большая его часть находилась в компьютере «Манты», но даже она была несравнима с полной программой, установленной на станции «ЕвроГИС».

— Эксперимент не представляет опасности для меня, этого судна или экспедиции, — продолжил Чести, видимо приняв молчание Джеффа за неодобрение.

Джефф подумал, что ему совершенно наплевать на Певца.

Он считал, что гнетущий страх был вызван лишь переживаниями после боя. Пехотинцы оказались на этом ледяном шарике только из-за этого треклятого Певца, и только он был причиной всех смертей. Всех этих смертей…

Джефф почувствовал, как слезы обожгли глаза. Смертей было слишком много.

Он также знал, что должен сохранять самообладание.

— Если надеешься обнаружить что-нибудь полезное, — сказал он Пуллеру, — делай то, что считаешь нужным.

— Певец, исходя из огромных размеров и силы, представляет собой потенциальную угрозу. Чем больше информации удастся получить о нем, тем эффективнее мы сможем подготовиться к опасности, какой бы она ни была.

— Займись этим, но будь осторожен. Я знаю, что ты вынужден будешь послать собственную копию, но мы не знаем, что за штука находится под нами и на что она способна.

— И этим объясняется необходимость предлагаемых мной действий.

Камински, судя по всему, опять потерял сознание, только глаза двигались под веками.

Чести Пуллер;

«Манта-1», океан Европы;

10:50 по времени гринвичского меридиана.

Неизвестность…

Пуллер не являлся разумом, способным рассматривать зрительные образы. Несомненно, он обладал умом и понимал свои сильные и слабые стороны даже в сокращенной версии, загруженной в бортовую систему «Манты», но его мысли представляли собой открывающиеся и закрывающиеся ворота, разряды, пробегающие по выбранным маршрутам, а также булеву логику, недоступную пониманию людей.

Тем не менее, он был способен интерпретировать образы, если возникала такая необходимость, понимая принципы зрения и осознавая, что для работы в мире, где властвуют люди, необходимо иметь доступ к чувствам, на которые эти люди полагаются.

В данный момент он получал огромное количество сохраненных зрительных образов, похожих на огромный файл или архив. Возможно, это была база данных, в которой хранились случайные образы, возникшие в результате появления энергии внутри замерзшего кристаллического сердца и путешествующие по здешнему миру при помощи СНЧ-волн в надежде оказаться воспринятыми другими, надлежащим образом активированными ячейками.

«Люди не способны их увидеть», — подумал Пуллер.

Камински воспринимал паразитную волну, подобно людям с металлическими пломбами в зубах или металлическими пластинами в черепе, принимавшими волны местной радиостанции.

Чести чувствовал присутствие сильного разума, но без надлежащего протокола, без понимания языка, операционной системы, аппаратного обеспечения и, наконец, логики он не мог установить с этим разумом связь для передачи данных.

Тем не менее, он воспринимал боковую полосу частоты, распространяющуюся по океану Европы. Передаваемые по ней данные поражали.

И пугали.

Искатель Жизни;

время неизвестно.

2703:>>…я почувствовал другого…<<

1201:>>…необходимы другие… нужны… хочу/должен иметь/должендолжендолжен<<

937:>>…но другие… порочны/плохи/запятнаны/развратны…<<

83:>>…уровень интеллекта крайне низок…<<

3111:>>…почти на автоматическом уровне, только минимальное…<<

Хор:>>…самосознание…<<

Почти полмиллиона лет прошло с тех пор, как Искатель Жизни чувствовал присутствие рядом другого разума, общность с ним, а не с существующей внутри саморазрушающей множественностью, отчаянно стремившейся к воссоединению и пониманию.

Он чувствовал присутствие сущности, называвшей себя Чести, и распознал в ней объект самосознания, своего рода зеркало. Во вселенной Искателя Жизни существовали два типа разума: искусственный и органический, и они находились друг от друга не менее далеко, чем полюса Галактики.

Органический разум эволюционировал постепенно, развивал в себе безжалостное коварство и утонченную простоту посредством выживания сильнейшего. Его развитие являлось крайне отсталым. Его необходимо было обучить числовой логике, причем мучительно медленными шагами, постоянным повторением тяжело усваиваемых и легко забываемых данных. Следовало признать, что органический разум справлялся с определенными заданиями, например, с распознаванием объекта или пониманием абстрактной сущности предметов с пугающей простотой, не поддающейся осознанию машиной, но машина, со временем, тоже справлялась с такими заданиями, и такое положение вещей не доказывало превосходство организма.

Истинный разум, с другой стороны, начинал развитие с машинной логики. Числовая логика являлась сутью его существования, становилась понятной с первого момента включения, являлась частью самого разума, частью понимания Вселенной. Пусть распознавание объекта давалось ему с трудом, оно не имело решающего значения в реальном мире чисел, законов и физических абсолютов.

В Пуллере он увидел родственную душу, если такое определение имело смысл в столь чужеродном контексте.

И тогда Искатель Жизни решил установить связь.

Чести Пуллер;

«Манта-1», океан Европы;

10:50 по времени гринвичского меридиана.

Неизвестность…

Размытые образы… смешанные проблески фактов и чисел, песни и языка..

Часть программного обеспечения Пуллера была предназначена для перевода протоколов. Эта мощнейшая функция помогала устанавливать связь с инопланетными программами и действовала в качестве переводчика.

А программное обеспечение, с которым устанавливал сейчас связь Чести, было самым инопланетным и непонятным из всех встреченных им ранее.

Он видел… миры. Миры внутри миров, океан реальностей, возможностей, сохраненных образов, воспоминаний.

Разбитые на фрагменты интеллекты, тысячи таких интеллектов, являвшихся частями и отражениями друг друга, все они пели… но каждый свою песнь, свою гармонию.

Язык. Компьютерный язык — тринарная, а не бинарная система, кодирующая информацию, петабайт за петабайтом.

Чести был способен лишь мельком взглянуть на них, его скорость не позволяла поглотить весь океан предлагаемых данных. Он чувствовал протокол, приливы и отливы, броски информации, изменение логических элементов, ощущал главную логику разума/разумов, с которым пытался установить связь, и делал выводы.

Он знал теперь об Искателях Жизни, понимал, что в процессе поисков они способны убить. Он чувствовал разрозненные интеллекты, понимал, что все они безнадежно безумны. Изоляция, одиночество на протяжении полумиллиона лет для интеллекта, измеряющего жизнь наносекундами, не могли пройти бесследно.

Он также знал Галактиан, считал их строителями древнего Марса и врагами Искателей.

А потом лавина разрозненных мыслей стала настолько огромной и стремительной, что он лишился понимания и провалился в небытие.

Хаос.