Штормовое предупреждение

Глава 12

Если Варвара и грезила втайне о спокойной жизни, то у провидения явно были другие планы на её счёт.

Несколько дней спустя Вэй Усянь — неугомонный засранец — в очередной раз отличился — протащил-таки в Облачные Глубины несколько кувшинов забористого вина из близлежащего города и даже умудрился вернуться в расположение ордена Гусу Лань вовремя, не нарушив комендантский час и не попавшись по дороге никому из адептов в белых одеждах. Ворвался радостно в комнату, потряс драгоценной ношей перед носом у Варвары, а на недовольное бурчание брата ответил легкомысленной усмешкой — мол, никто не догадается после отбоя проверять комнаты учеников.

В прошлой жизни Варвара уже после двадцати пяти вынуждена была отказаться от алкоголя ввиду множества наслоившихся друг на друга хронических болезней, а в новой — не собиралась даже начинать, но брат посмотрел жалобным щенячьим взглядом, Не Хуайсан задвинул пафосную речь про укрепление дружеских отношений, а Цзинь Цзысюань, не мудрствуя лукаво, притащил орехов и яблок на закуску — и где только взял?

Так что коварно атакованная c нескольких сторон Варвара, скрепя сердце, согласилась сделать буквально пару глотков, чтобы не нарушать старые-добрые традиции приятельства. Вино оказалось воистину потрясающим — приторная кислинка и лёгкая горечь осенних ягод мягко оседали на языке, а чувствительные ноздри волнующе щекотал аромат отцветших розовых лепестков: Варвара позволила себе отвлечься всего лишь на пару минут, а её пиалу уже вновь заботливо наполнила до краёв твёрдая рука брата.

А потом ещё раз.

И ещё.

Что было дальше — Варвара предпочла бы не вспоминать никогда.

После первого выпитого кувшина они мирно переговаривались и задорно смеялись, горячо сетуя на бесконечные правила ордена Гусу Лань и живо обсуждая местные традиции, — всё было более чем благопристойно.

После третьего выпитого кувшина Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань начали наперебой клясться друг другу в вечной дружбе, от всей души обнялись, распили очередной сосуд с вином на двоих прямо из горла и коллективным разумом решили придумать текст извинения для Цзян Яньли.

После пятого выпитого кувшина Не Хуайсана обухом по голове настигло вдохновение, и он бросился творить, с трудом удерживая кисточку в трясущихся пальцах. А когда чистая бумага в комнате неожиданно закончилась, юноша повернулся к Варваре, окинул её задумчивым, странно блестящим взглядом и непререкаемым тоном скомандовал:

— Цзян-сюн, раздевайся!

Варвара с трудом приподняла левую бровь — правая наотрез отказалась слушаться ещё шесть пиал вина назад. Возмущённо открыла рот в попытке гордо заявить, что она, вообще-то, приличная женщина и не собирается обнажаться в присутствии кучи подростков пубертатного периода. Потом вспомнила, что технически она уже даже не женщина, а такой же нескладный пятнадцатилетний мальчишка, как и все окружающие, и, крякнув себе под нос, принялась стягивать нижнюю рубашку.

Получив доступ к широкой спине с белоснежной кожей, Не Хуайсан восторженно пискнул и, зажав кисточку в ладони покрепче, принялся выводить на девственном холсте кривоватые линии — размеренные движения убаюкивали, и Варвара, уже изрядно поднабравшаяся, едва не рухнула носом в столешницу, но силой воли заставила своё тело остаться в сознании — покойный прадед Степан — деревенский балагур и знаменитый на все окрестные сёла гуляка — перевернулся бы в гробу, узнай он, что правнучка свалилась замертво после жалких пяти кувшинов вина.

— Цзян-сюн, не вертись! — предупредил сидящий позади юноша и ощутимо ткнул мягким ворсистым кончиком куда-то под четвёртое ребро — Варвара невольно дёрнулась и хихикнула, ощутив лёгкую щекотку.

Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань, ожидаемо, на месте не усидели и, не сговариваясь, дружно подползли поближе, созерцая будущее произведение искусства. В конце концов, брат полез отбирать у Не Хуайсана кисточку, потому что ему не понравилась изображённая художником кривоватая сосна, а Цзинь Цзысюань нетвёрдой рукой попытался добавить летящую чайку над поясницей, но концентрация его предательски подвела, и на коже Варвары расплылось неровное чернильное пятно. Не Хуайсан натурально рассвирепел и неожиданно метко запустил полупустую чернильницу прямиком в лоб молодому наследнику Башни Карпа; Не Минцзюэ мог бы сейчас по праву гордиться своим младшим братом — фарфоровая ёмкость с треском врезалась чётко в смазанную алую точку.

Цзинь Цзысюань, прохрипев что-то явно нецензурное себе под нос, завалился набок и больше подняться не сумел — выпитый алкоголь догнал-таки его в самый неподходящий момент. Вэй Усянь и Не Хуайсан, увлечённые спором о необходимости добавления на спину Варвары очередного облака, даже не заметили потерю отрядом бойца, лишь Варвара сочувственно протёрла чужой покрасневший от удара лоб рукавом собственной рубашки, окончательно размазывая потускневшую киноварь.

Под надоедливый гомон брата и шипение Не Хуайсана её сознание словно уплывало, превращаясь в густой малиновый кисель, который так любила варить зимой бабушка, и Варвара покачнулась, вот-вот норовя всё же пробить собственной головой деревянную поверхность стола, но твёрдая рука, возникшая прямо перед расфокусированным взором, аккуратно придержала её за шею.

Варвара с трудом подняла голову и столкнулась с нечитаемым взглядом золотых глаз.

— О, Лань Чжань, — Вэй Усянь расплылся в полупьяной предвкушающей улыбке и потянулся к оставшемуся кувшину. — Тебе налить?

— Убожество, — бесстрастно отозвался Лань Ванцзи, всем своим видом демонстрируя вселенское презрение по отношению к подобному предложению.

— А-Ин, адептам и ученикам клана Лань запрещено пить алкоголь, — пробормотала Варвара и попыталась сбросить внезапно нахлынувшее оцепенение.

— В Облачных Глубинах для всех запрещён алкоголь, — монотонно поправил её второй молодой господин Лань, и Варвара послала ему искренний извиняющийся взгляд, но юноша только мотнул головой и отвернулся, впрочем, не убирая прохладной ладони с её кожи.

Вэй Усянь обиженно надулся и явно собирался снова попробовать докопаться до собеседника, но Не Хуайсан ловко щёлкнул его кисточкой по лбу и широко улыбнулся Лань Ванцзи.

— Второй молодой господин Лань, Вы ведь с рождения проживаете в Облачных Глубинах и хорошо знаете мельчайшие детали местных пейзажей?

— Мгм, — в ровном голосе промелькнуло на мгновение настороженное недоумение, и младший брат главы ордена Не поспешил объяснить:

— Не посмотрите на мою работу? Хотелось бы узнать, насколько хорошо я передал красоту здешних гор и лесов, — юноша беспечно улыбнулся и пальцем поманил Лань Ванцзи к себе, указывая куда-то Варваре за спину.

— А мне кто-нибудь покажет, ради чего я тут неподвижно сижу уже второй час? — беззлобно поворчала она, в глубине души удивлённая тем, что второй молодой господин Лань не посчитал нужным возразить и послушно опустился на колени рядом с Не Хуайсаном — Варвара грешным делом подумала с беспокойством, а не надышался ли Лань Ванцзи винными испарениями, туманным маревом заполонившими небольшую комнату?

На несколько минут воцарилась блаженная тишина, прерываемая лишь раскатистым храпом Цзинь Цзысюаня, — Варвара в одночасье прониклась сочувствием к будущей семейной жизни Цзян Яньли, если таковая, конечно, состоится в этом варианте развития событий.

А потом её позвоночника невесомо коснулись холодные и почему-то подрагивающие пальцы.

— Здесь. Горная река уходит влево.

Ладонь двинулась выше, огибая фигурный выступ правой лопатки.

— Молодая хвойная роща.

Напоследок фантомное ощущение чужого прикосновения отпечаталось у самого основания шеи.

— Птица, но не такая. Большие крылья.

Не Хуайсан понятливо кивал, но почему-то не спешил вносить исправления в свою грандиозную работу, и Варвара зябко повела плечами — из приоткрытого окна ощутимо потянуло стылым сумраком.

— Не-сюн, мне холодно, — малодушно пожаловалась она.

— Цзян-сюн, посиди так ещё немного, — попросил Не Хуайсан и печально вздохнул. — Завтра ведь всё равно придётся смыть всю красоту…

— Мгм, — подтвердил Лань Ванцзи и, предвосхищая её просьбу, водрузил Варваре на колени незаметно стянутое с чьей-то кровати одеяло.

— Спасибо, — тепло улыбнулась юноше Варвара и попыталась всё-таки ухитриться повернуть голову так, чтобы увидеть хотя бы мельком композицию на своей спине, но затуманенное повышенным градусом сознание тут же предательски выкинуло коленце, и у Варвары весёлой каруселью закружилась голова. Последнее, что она запомнила, — совершенно непередаваемое выражение лица стоящего на пороге их комнаты Лань Цижэня.

Варвара тягостно вздохнула, привычно сцепила тонкие пальцы в замок и подняла на собеседника мутные глаза с полопавшимися капиллярами — этой ночью ей, по понятным причинам, совершенно не удалось выспаться.

— Я всё понимаю, учитель. Мы готовы понести соответствующее наказание.

Лань Цижэнь укоризненно покачал головой, покосился на Варвару с тщательно замаскированным сопереживанием во взгляде, но традиции ордена Гусу Лань требовали от него безукоризненного соблюдения правил.

— Второй молодой господин Лань с нами не пил, — честно продолжала каяться Варвара, хмуро рассматривая резные узоры на столешнице перед собой. — Наоборот, пытался воззвать к нашему здравому смыслу.

— Рискну предположить, что к моменту появления моего племянника здравый смысл уже покинул ваши головы, молодой наследник Цзян, — устало произнёс Лань Цижэнь, и Варвара различила в надтреснутом мужском голосе недоумение пополам с неодобрением.

«Лично от тебя я такого не ожидал», — бегущей строкой читалось в порицающем ореховом взгляде, и Варвара внезапно ощутила себя студенткой-первокурсницей, которая впервые попробовала алкоголь на вечеринке университетских друзей и попалась за распеванием похабных частушек прямо под окном у декана.

— Мне очень стыдно, — тихо сказала она и удручённо посмотрела собеседнику в глаза. — Я хотел лишь проследить за братом, но ситуация вышла из-под контроля, — Варвара чинно опустила голову в вежливом поклоне. — Этот ученик подвёл учителя, и ему действительно жаль.

Лань Цижэнь отмахнулся, но взор его ощутимо потеплел, — он вообще относился к Варваре куда более благосклонно, чем к остальным ученикам, исключая, разве что, собственную родню, — Варвара заметила это с первого дня пребывания в Облачных Глубинах и изо всех сил старалась холить и лелеять чужое робкое доверие, а теперь испортила всё одним опрометчивым поступком.

— Я на Вас не злюсь, — негромко сказал учитель Лань, и Варвара удивлённо вскинула подбородок. — Должен бы, но не могу. Как не могу и оставить подобную дерзость без должного наказания. Надеюсь лишь, что двадцать ударов розгами смогут угомонить неуёмный нрав Вашего брата хотя бы на короткое время, — Лань Цижэнь поморщился, словно собственные слова оставили горький привкус тлена у него на языке, и взглянул на Варвару с мягким сочувствием.

— Вы не хуже меня знаете, что даже крайние меры вряд ли сработают, учитель, — приглушённо хмыкнула Варвара: Вэй Усянь в любой ситуации оставался Вэй Усянем, и с данным фактом оставалось только смириться.

Часом позже, стоя на коленях в храме и мысленно проклиная ледяной каменный пол, который обжигал чувствительную кожу даже через плотную ткань штанов, Варвара меланхолично позволила себе предаться воспоминаниям: однажды в детстве отец знатно отходил её жёстким и широким солдатским ремнём, когда маленькая добродушная Варвара выпустила за ворота погулять их злобную немецкую овчарку, а та чуть не сожрала парочку в меру упитанных и не в меру любопытных соседских детей.

Болевой порог её прошлого тела, выдрессированного постоянными болезнями, был критически высоким — даже поганый зуб мудрости, из-за которого нижняя челюсть навсегда некрасиво уехала влево, превратившись в кошмар любого уважающего себя ортодонта, Варвара с мрачной решимостью ходила рвать без анестезии и не издала в кресле стоматолога ни единого звука. Новое тело, плюс ко всему, было натренировано и усилено золотым ядром, а потому должно было запустить процесс регенерации практически сразу, так что порку Варвара планировала пережить без особых физических травм — о моральных, конечно, говорить не приходилось.

Справа завозился Цзинь Цзысюань, и Варвара искренне посочувствовала бедняге: по обыкновению ослепительный в своей природной неотразимости — сейчас наследник ордена Цзинь выглядел просто отвратительно и, по всей видимости, мучился лютейшей головной болью.

— Вэй Усянь, — недобро прошипел он и тут же схватился за виски, пережидая очередной приступ похмелья. — Всё из-за тебя!

— Да неужели, Цзинь-сюн? — притворно оскорбился из-за её спины брат. — Вчера ты, кажется, клялся мне в любви до гроба!

— Я… Чего? — задохнулся от возмущения юноша с алой точкой на лбу и побагровел равномерно от макушки до самой груди. — В вечной дружбе, идиот, а не в любви до гроба! Я тебе не обрезанный рукав! — он опустился до свистящего шёпота, покосившись на приближающихся старших адептов Гусу Лань. — Последние мозги пропил!

Варвара иронично фыркнула себе под нос и привычно осадила спорщиков одним движением ладони.

— Успокойтесь оба. Все мы хороши.

— Цзян-сюн, — обозначил своё присутствие Не Хуайсан, и Варвара слегка склонила голову в его сторону. — У тебя рисунки остались на пояснице.

— Прекрасно, — миролюбиво отозвалась Варвара. — Надеюсь, тебе, как художнику, это принесло эстетическое наслаждение, Не-сюн, потому что совсем скоро они превратятся в кровавое месиво.

Ответить юноша из Цинхэ не успел — воздух со свистом рассёк характерный звук обтёсанного ивового прута, и всем участникам вчерашнего веселья стало не до праздных разговоров.

Варвара зажмурилась, хрипло выпустила воздух сквозь стиснутые зубы, но стоически терпела — прутья стегали сильнее, чем отцовский кожаный ремень, но одновременно с этим не ощущались больнее, чем режущий заживо хирургический скальпель.

Один. Два. Три.

К чести её спутников, никто не издал ни малейшего звука, и повисшую в храме тишину разрезали лишь систематические хлёсткие взмахи орудий наказания и их собственное тяжёлое дыхание.

Четыре. Пять. Шесть.

Кожа на обнажённой спине вспыхнула чистым обжигающим пламенем, и Варвара вдруг осознала, что уже испытывала похожее чувство, — в Пристани Лотоса, несколько лет назад, когда между лопаток вонзился чужой тяжёлый рубиновый взгляд и лавовым потоком устремился вдоль позвоночника.

Семь. Восемь. Девять.

Варвара сосредоточилась на мерном звуке падения крупных капель на землю — снаружи начался дождь.

Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

Кажется, в тот раз она ещё неделю обижалась на отца за несправедливое, по её мнению, наказание и бегала жаловаться той самой собаке, залезая прямиком в огромную будку и прячась там до позднего вечера, пока мать не выходила на крыльцо и не заманивала Варвару обратно в дом запахом куриных котлет или свежего яблочного пирога.

Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.

Не Хуайсан тихонько охнул, и Варвара послала ему ободряющий взгляд из-под изогнутых ресниц.

Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать.

После смерти отца Варвара забрала его любимый ремень себе и носила до тех пор, пока в качественной немецкой коже не образовались внушительные дыры.

Девятнадцать. Двадцать.

Вэй Усянь едва слышно пробормотал её имя, и Варвара, с трудом пошевелившись, протянула к нему руку, мягко коснувшись побледневшей щеки.

— Всё хорошо, А-Ин.

Обратно они возвращались по стеночке, практически в обнимку, неловко пошатываясь из стороны в сторону и периодически шипя друг на друга, — а завалившись в комнату, дружно рухнули на пол, как подстреленные.

— Мгм, — кратко прокомментировал данную музейную инсталляцию Лань Ванцзи, который дожидался их, чинно сидя в позе лотоса на циновке.

Варвара вымученно ему улыбнулась и получила в ответ необычайно мягкий янтарный взгляд.

— Тебя не наказали? — с тревогой осведомилась она, осматривая явно смущённого таким пристальным вниманием молодого человека.

— Нет, — едва заметно покачал головой второй молодой господин Лань, а затем, порывшись в многочисленных складках своего ослепительного снежного одеяния, жестом фокусника извлёк на поверхность небольшую фарфоровую баночку, в которой, при ближайшем рассмотрении, оказалась густая мазь лимонного цвета с ощутимым ароматом лекарственных трав.

— Снимет боль, — лаконично пояснил он, встретившись с изумлёнными грозовыми глазами. — Что?

— Не сердишься? — осторожно осведомилась Варвара, цепко отслеживая любые эмоциональные колебания на лице собеседника.

— Сержусь, — невозмутимо отозвался Лань Ванцзи и бросил быстрый взгляд в сторону корчившегося на полу Вэй Усяня. — Не на Цзян Ваньиня.

Варвара невесело хмыкнула и тут же по-кошачьи зашипела — рваные полосы на спине вспыхнули тягучей болью, а густые маслянистые капли крови, смешанные с желтоватой жидкостью, медленно устремились вниз, пачкая кожу.

— Жалкое зрелище, — мрачно пробубнил утонувший лицом в белой подушке Цзинь Цзысюань.

— Не дай духи, старший брат узнает, — надрывно вторил ему Не Хуайсан, уже умудрившийся выудить откуда-то свой неизменный расписной веер.

— Или госпожа Юй, — тихонько пробормотал Вэй Усянь, поёжившись, словно хозяйка Пристани Лотоса стояла прямо за дверью и в любой момент могла ворваться в помещение, отстегав их поверх уже полученных ран ещё и дисциплинарным кнутом.

— Хватит ныть, — недовольно проворчала Варвара и сама же прерывисто охнула, когда пальцы, смазанные вязкой шипучей мазью, дотронулись до лопатки. — Больно, Лань Ванцзи!

— Терпи, — спокойно осадил её второй молодой господин Лань.

Вэй Усянь тут же подозрительно оживился и лукаво заблестел глазами, умилительно сложив пухлые губы трубочкой.

— Лань Чжань, эй, Лань Чжань! А обо мне позаботишься?

— Нет.

Брат задохнулся в искреннем возмущении и затараторил что-то сбивчиво о непревзойдённой жестокости второго молодого господина Лань, за что был моментально избит подушкой, — у наследника Цзинь до сих пор раскалывалась голова от слишком громких звуков.

Варвара едва слышно фыркнула себе под нос и позволила себе невиданную вольность — прикрыла присыпанные песком уставшие веки и провалилась в лёгкое полузабытьё, не обращая внимания на отголоски ноющей боли по всему телу.

За окном бушевала гроза.

Комментарий к Глава 12

Внимание: чрезмерное употребление алкоголя вредит вашей репутации, хрен с ним — со здоровьем.

Записываемся на курсы маляров-штукатуров к Не Хуайсану, товарищи.