Шрамы и песни

Глава 19

Я побрел в Центральный Парк и рухнул на скамейку. Так на ней и сидел, пока не заметил пробегающую мимо меня девушку с черными волосами, собранными в высокий густой конский хвост. Она промчалась мимо, обдав меня сладким ароматом полевых цветов, даже мельком на меня не взглянув, а я наблюдал за ней до тех пор, пока какое-то дерево не закрыло мне обзор.

Спустя десять минут, я уже сидел, запершись в спальне, а Леа ломилась ко мне в дверь, угрожая выбить, в случае, если я ей не открою. Какая упертая. Я выглянул, приоткрыв дверь на несколько сантиметров.

— У меня нет настроения разговаривать, Леа.

— Отлично, сексоголовый говнюк, потому что от тебя требуется только слушать. Разговор будет долгим, — огрызнулась она. Затем протиснула свое тщедушное тельце в щель, при этом хорошо приложив мне дверью по голове. — Так тебе и надо, может, теперь в твоей шикарной пустой головке появится хоть какой-то разум.

Она плюхнулась ко мне на кровать и разлеглась на одеяле.

— Скольких девушек повидала эта кровать, Шейн?

Я печально улыбнулся и пнул ножку кровати.

— До того как на нее плюхнулась ты — только Грейс. И что только Коннер подумает? — поддразнил ее я.

Хихикнув, как может только Леа, она приняла сидячее положение:

— Коннер решит, что ты отказался от вакцинации против туго-ум-ия. Слушай сюда, Макстон-самэц, пускай я и у тебя в кровати, но не напрягайся, твоей скудной фантазии для такого не хватит, — язвительно заметила она.

У меня вырвался смешок.

— Ты просто нечто. Где ты такого понахваталась?

— Грейс, — ответила она просто.

Свалившись, я тяжко вздохнул.

— Зачем ты пришла, Леа. Я реально не настроен сейчас на твой стеб, мне и так хватает проблем. Сыт по горло.

— Лады, дай угадаю. Будешь игнорировать происходящее. Сперва турнул ее из группы, а дальше что? Хм, напьешься и попробуешь забыть ее в объятиях какой-нибудь шлюшки?

— Ты не поверишь, сколько проблем отступает, если игнорировать их и напиваться. Попробуй как-нибудь, — вздохнул я.

— То есть у меня нет выбора, кроме как следить за вашими с ней разборками и всякой бредятиной, и наблюдать, как вы оба вновь и вновь уничтожаете друг друга? — спросила Леа.

— Боже, Леа. Я так сильно люблю ее, что, кажется, вот-вот сдохну, я буквально чувствую боль от осколков моего разбитого сердца. Как люди такое выдерживают? Ради нее я отказался от всего, а она переспала с моим лучшим другом.

Леа кивнула и, не торопясь, слезла с кровати. Дойдя до двери, она остановилась.

— Ты перетрахал половину Манхэттена, Шейн. Пересиль себя. Если не скажешь ей, кто ты на самом деле, то все, через что вы с ней прошли, было зря. Выбор именно за тобой.

И она захлопнула за собой дверь.

А я сразу же поплелся в бар.

Поудобнее устроившись за столиком, я заказал себе пиво и бургер. Спустя всего пять минут спокойствия и тишины ко мне подсела одна из постоянных барных бабочек и, даже не поздоровавшись, сунула руки мне под футболку.

— Я не заинтересован.

— С каких это пор Шейн Макстон не в настроении?

— Как только увидел тебя.

— Не будь мудаком, Шейн.

— Но я мудак, Мари. Именно мудак.

К сожалению, она осталась со мной и ездила мне по ушам, даже ума не приложу еще сколько времени. Она пыталась играть с моими волосами. Продемонстрировала на моей бутылке пива, как выполняет минет. Взяла мой телефон и загрузила кучу дебильных бесплатных приложений. Я игнорировал все. Просто сосредоточился на том, как выбраться ко всем чертям из этого места и забыть о Грейс. Она сделала свой выбор. Я должен выбросить ее из головы. Но потом я осознал, насколько это невыполнимо, потому что она была в каждой клеточке моего существа, она вытатуирована на моей душе. Всегда была, есть и будет.

Я оставил Мари на полуслове и побрел в туалет. Не знаю, сколько к тому моменту я успел в себя влить, но я уже был прилично пьян, и не думаю, что смог бы пережить еще чье-то общество. Однако когда я вышел из туалета, Коннер, Леа и Алекс сидели за моим столиком, махая мне рукой. Брейден и Итан болтали с Райаном у бара. Грейс еще не было. Проклятье, придется остаться.

Ладно, надо натягивать на лицо маску. Она придет, уверен, что Леа позвонит ей. Пора делать вид, что меня вся эта херня не убивает. Не мог же я, подобно ангелу мщения, метать столы и отбрасывать людей подальше от нее.

Я уселся на деревянный стул и сжал столешницу до побелевших костяшек и до боли в пальцах. Боже, помоги мне пережить это.

— Знаешь, чувак, я мог бы подбросить тебя до сумасшедшего дома, прежде чем ты сбросишься с моста, — прошептал голос, обдавая теплом мое ухо.

Я подскочил от слов Алекса и обернулся к нему лицом.

— Какого черта? Ты до усрачки меня напугал, дебил. Нахрена ты нашептываешь мне на ухо?

— Ну уж извини, несчастный, жалкий, себя-ненавидящий мудак. Я уже несколько минут сижу и взываю к тебе, а ты сидишь тут как потеряшка из Пожалейте-меня-страны.

— Забей, братан. Я в порядке. Понятия не имею, о чем ты говоришь ...

И хотя я предупредил ее об отсутствии планов на секс-марафон, Мари не оставила своих попыток переубедить меня. Она сидела у меня на коленях и нежно начмокивала мои шею и подбородок. Я к ней не прикасался — одной рукой опирался на спинку свободного стула, другой отдирал этикетку с бутылки пива, полоску за полоской; мое новое любимое застольное развлечение.

Я едва улавливал нить беседы. Сбоку от меня сидел Алекс, оттягивающий рубашку хихикающей официантке. Брейден, Итан, Коннер и Леа сидели напротив и жарко обсуждали какую-то группу — «Vixen4», при этом размахивая руками. Такер, собака такая, пьяно глазел на Мари и дергал ее за руку, пытаясь завладеть ее вниманием. Я четыре раза пытался пересадить ее к нему на колени, но она заявила, что хочет услышать, как я буду петь позже (чего точно не произойдет). От нее удушающе воняло духами.

Из хандры меня выдернуло легкое покалывание в затылке. И я понял. Я точно понял, что пришла Грейс. В высоких черных сапогах на шпильке, узких, плотно сидящих на бедрах джинсах, коротком топе, с дикими, непослушными и черными как смоль волнами и помадой цвета темно-красного вина, она неторопливо вошла в бар.

Я начал задыхаться. Черт, срочно пристрелите меня.

— Вау, какой вид. При...вет, Грейс,— крикнул ей Такер. И все головы повернулись к ней.

Она взглянула на меня и быстро отвернулась. Я снова ощутил погружение ножа. И тогда-то я поднял пиво, а изо рта моего полилось дерьмо:

— Эй, ребята, только посмотрите, кто это, гребаный Святой Грааль среди Кисок. — Вау. А. Я. Пьян. Но я послал ей свою лучшую улыбку.

Алекс потянулся и пихнул меня в плечо:

— Да что за хрень с тобой сегодня творится, придурок? Садись, Грейс, не обращай внимания на Шейна, думаю у него месячные. — Он посмотрел мне прямо в глаза: — Вот тебе еще одно слово на букву Л, Шейн, — ЛУЗЕР. О, и еще парочка — ЛИШИВШИЙСЯ ВСЕГО.

Леа придвинула стул, усадила ее напротив меня. Ну а я сделал то, что сделал бы любой разумный взрослый мужчина, некогда бывший ангелом: затолкал свой язык в горло Мари. Пошло на хрен слово на букву Л.

Грейс судорожно вдохнула, что озадачило меня и заставило остановиться. Ее ведь больше не должно волновать, кого я целую, так?

Официантка, прилипшая к Алексу, встала:

— Привет, Грейс, что будешь сегодня?

Мари попыталась продолжить наш поцелуй, но я проговорил прямо ей в рот, отвечая официантке:

— Стиратели Ощущений с соломинками, Молли. И держи их на подходе, пора нам сыграть. — Я поднялся, шатаясь, пока бар кружился, а Мари свалилась на пол и вскрикнула. Я посмотрел вниз и захохотал. — Уууупсик. Лучше сядь на свободный стул, Мари, сейчас начнется самое безумие. — Розовая помада размазалась у нее по лицу, отчего мне стало еще смешнее. Пока я не перехватил взгляд Грейс.

— Мари, ничего себе. — Грейс посмотрела на меня потухшими глазами, улыбаясь. — Шейн, я впечатлена, обычно ты не знаешь даже, как их зовут. Она, должно быть, особенная.

Так, я всерьез задумался, не разучился ли внятно говорить, когда единственным, что смог ответить на это, было:

— Гах.

Мда, как глубокомысленно.

Такер расхохотался:

— Да, по крайней мере, на сегодня. Так держать, Шейн! — Он хлопнул ладонями по столу. — Эй, Грейс, а тебе нужен кто-нибудь особенный на сегодня? — Как же тяжело двигать руками. Ну я ведь могу врезать ему по яйцам и позже.

Итан встал, обошел смеющегося Такера и отвесил ему подзатыльник..

— Заткнись, тебе что, черт возьми, двенадцать? У тебя еще не прошел период полового созревания или тебя не учили разговаривать с женщинами? — хохотнул он.

Гах. Да, опять. Итан прям весь такой шмлагородный... шмлагородный? Стоп, это не то слово. Благородный? Такой типа рыцарь-в-сверкающих-доспехах. Но я то всеее вижу. Предательский лучший друг.

— Как это чертовски мило, Итан, защищаешь Святой Грааль, — выдал я.

— Лааадненько. — Леа заткнула нас всех. — И в какую алкогольную игру мы сыграем? — Она посмотрела на меня устрашающим взглядом, как бы говоря «заткнись ко всем чертям».

И тут как раз Молли поставила передо мной Стиратель Ощущений, и я быстро подхватил его со стола. Ну ладно, он предназначался Алексу, но она не спешила давать мне мой, а мне напиток был нужнее.

— Сыграем в игру под названием Вопрос-Ответ. Правила: вы можете задать любой вопрос кому угодно, и он или они должны ответить ЧЕСТНО, или если трусят и не хотят отвечать, то обязаны выпить Стиратель Ощущений. Весь, через соломинку. — Я уставился на Грейс. — И без долбанного вранья. — Я отхлебнул напиток, который почему-то залил всю мою руку и Мари. Уууупсик.

Алекс поднял руки:

— О, я первый, и вопрос ко всем за столом. Ладно, ответьте-ка… Назовите самое сумасшедшее место, где вы занимались сексом?

Тупой вопрос. Мне хотелось узнать, почему я больше не нужен Грейс. Почему она легла под Итана, когда я был в тюрьме, из-за нее, между прочим! Я закатил глаза, на мгновение мне показалось, что они вылетят из орбит, настолько они надрались. (То есть, это я надрался. Да ну нафиг. Не знаю я, кто кого надрал. Хотя я точно знаю, что драли Грейс.) Я снова сел на стул, пока все придумывали тупые ответы на такой тупой вопрос.

— Ванная, — ответил Брейден.

— Бассейн с шариками на детской игровой площадке при закусочной, — рассмеялся Алекс, отвечая на свой собственный вопрос. Все застонали. — Что? — спросил он, краснея. О Боже, мда, было такое. Жесть, всюду шарики.

Коннер и Леа захихикали и вместе ответили:

— Колесо обозрения. — Гах, и такое было.

Когда очередь дошла до меня, Алекс засмеялся и сказал:

— Только не говори тюремная камера, потому что я описаюсь прямо здесь, чувак.

— Заткнись, — засмеялся я. Глубоко вздохнув, я посмотрел на Мари и нагло соврал: — Возможно, позднее мой ответ изменится, но на данный момент пожарная лестница.

— Туалет «Бузера», — захихикала Мари.

— Машина, — сказал Такер.

— Парк, — прошептал Итан.

Когда очередь дошла до Грейс, я изо всех сил пытался усидеть на месте. Нервозность, жесткая правда и чувственность вынуждали сердце пропускать удары и сбиваться. Глядя мне в глаза, она наклонилась вперед и обхватила своими губками соломинку. И выпила весь напиток. Она не ответила.

Благодаря залившему ее щеки румянцу, от нее было не отвести взгляд. Странно, но она тоже не пыталась разорвать зрительный контакт. От этой игры в гляделки ускорялся пульс. Я затрепетал, совершенно не в состоянии оторвать от нее глаз. Ее серебряные глаза ошеломляли. Ошеломляли. О-ше-лом-ля-ли.

— Эй, у меня есть вопрос! Когда вы потеряли девственность? — хихикая, спросила у всех за столиком Мари.

И снова первым отвечал Брейден:

— С такими школьными друзьями было удачей, если девушки хотя бы смотрели в мою сторону, — засмеялся он. — Мне было семнадцать, за что «спасибо» этим идиотам!

— Да, мне тоже было семнадцать! Выпускной. Бедная девушка, меня хватило секунды на две, — хохотнул Алекс.

Коннер и Леа решили выпить.

— Шестнадцать, — ответил я.

— Я бы вас всех сделала, если бы мы ходили в одну школу. Мне было четырнадцать, — захихикала Мари.

— Двенадцать, — похвастался Такер.

— Херня, стопудняк ты еще девственник! — заржал Итан. Но сам решил не отвечать и выпил напиток.

Грейс продолжала смотреть на меня. Она выпила напиток. Да святые анонимные алкоголики! Она что, решила нажраться? И почему вдруг бар начал вращаться быстрее?

К тому моменту Мари начала поглаживать под столом мою ногу. Мне не хотелось отворачиваться от Грейс, поэтому я просто схватил руку Мари и сжимал, пока она не вскрикнула. Простите, но у меня хозяйство отвалится к трем буквам, если попадет к ней в руки. Черт, теперь я веду мысленные диалоги, у меня проснулся внутренний голос, и почему-то он говорит как Леа.

Понятия не имею, о чем был следующий вопрос, потому что я тонул в океане серебряных глаз напротив. Но ответил я:

— Серебряные.

Все посмотрели на меня и заржали. Пофиг, этонеэкзамен.

Грейс опять выпила. Ее глаза немного окосели. Да она нажралась не хуже меня. Надо встать и признаться ей в любви. И показать ей мои крылышки, ой да, их же нету.

— Ладно, ладно... У меня вопрос к прекрасной Грейс Тейлор, которая сегодня молчит и уже так надралась, что даже Такера воспримет как лапочку, — поддразнил Алекс. — Со сколькими ты спала, и есть ли ХОТЬ КТО-ТО ЗА ЭТИМ СТОЛИКОМ, кто, возможно, с большой буквы Л ЛАСКАЕТ твое сердце своим существованием. И вы с Леа когда-нибудь лизались? Ну скажите да.

Грейс хлебнула напиток, а Коннер швырнул что-то в Алекса, но это что-то пролетело с такой скоростью, что я не заметил, что это было. Кажется, утка. Богом клянусь, у этого чего-то были крылышки. Но не такие как у меня, у меня же нет крылышек. Вообще.

Когда я снова сфокусировал свой взгляд на Грейс, она по-прежнему смотрела на меня, только теперь она покусывала нижнюю губу. И мне снесло крышу. Понятия не имею, какой черт завладел моим телом и дернул, но я подорвался с места, ударил ладонями по столу и закатил истерику. Мда.

Хочется верить, что я попытался выговорить:

— Фишка не в том, чтобы нажраться, Грейс! А говорить гребаную ПРАВДУ. — Слова прозвучали невнятно, и я их пропел на манер Twinkle, Twinkle Little Star. Ну. И. Что. Все мы были пьяными в дрова. Ну а я — правящий король всех пьяных дров.

Грейс просто сосала из соломинки, ее взгляд удерживал мой, пока не прозвучал звук, что ничего не осталось на дне, и она улыбнулась:

— Так вот в чем фишка, да, Шейн? — А потом запульнула в меня соломинкой.

Пресвятая мать Стирателей Ощущений. Я снова подскочил со стула места. Эт когда я успел сесть обратно? А хрен знает. Потому что я по-любому подскочил опять.

— Моя очередь задавать вопрос! — завопил я. Меня закачало и накренило вправо, а потом влево. Я изо всех сил вцепился в стол. — Ответь, Грейс, какие впечатления у тебя от траха с Итаном? А пока ты раздумываешь, ответь еще: пока ты трахалась с Итаном, ты думала о том своем бывшем парне, которого ты так чертовски любишь, и потому отказалась быть со мной? Помнишь, Грейс? Тот вечер, когда ты рассказывала мне о нем и одновременно держала в ладонях мой член. — Я ударил руками по столу, отчего выпивка расплескалась. Затем меня накренило назад, и Алекс, такой супер-друг, поймал меня и подтолкнул вперед, помогая устоять. С его стороны это было жуть как круто. ЖУТЬ как круто.

Все замолчали. Ой черт, поверить не могу, что это вылетело у меня изо рта. Леа уронила голову себе на руку, а другой взяла под столом руку Грейс. Коннер назвал меня пьяным ослом — как будто я и сам этого не знаю.

Грейс выпрямила спину и наклонилась ко мне вперед.

— Я не знаю, какие впечатления от траха с ним, Шейн, потому что не трахала Итана. На самом деле, я никогда и ни с кем не спала. Я хранила себя для того самого бывшего парня... он был в… хм… тюрьме, но когда его выпустили, я ему уже была не нужна, и он ушел. — Ее безупречная кожа цвета слоновой кости вспыхнула резкими ярко-малиновыми пятнами смущения. Я рухнул обратно на стул, чувствуя, словно она дала мне пощечину.

Итан потянулся через стол и прошептал мне:

— Серьезно, старик? Думаешь, я поступил бы так с тобой? Я же знаю, как ты к ней относишься. Перестань все портить, Шейн. Ты любишь ее.

Меня чуть не вырвало, прямо здесь, на глазах у всех.

— Ну, добрый вечер, Брюс МакХардон, не желаете ли выйти и познакомиться с красивейшей девственницей в мире. Грейс, пожалуйста, пожалуйста, прошу, можно я заберу твою карточку девственности. Она окажется в очень заботливых руках, обещаю, — сказал Алекс, переводя взгляд от своих колен к Грейс.

Грейс улыбнулась ему и язвительно засмеялась.

— Спасибо, Алекс, но я уверена, что меня только что по-королевски поимели, так что пока с меня хватит. Благодарю.

Ага. Меня чуть не вырвало на глазах у всех. Снова.

— Да быть не может, что ты девственница! Ты типа никогда раньше не была с парнями? И как же ты без них обходишься? — спросила Мари, посмеиваясь над Грейс. О, блин, ситуация становится еще хуже. Не блевануть бы.

Грейс вернула свой взгляд ко мне. О, Боже, как же я люблю ее.

— Я была с парнями, просто не доходила до секса в полном его смысле. А как я обхожусь? Ну, один из моих лучших друзей — вибратор. И начинаем мы с ним с «О да», а заканчиваем «Да Кому К Черту Нужен Мужик Ровно на 10 секунд». — Она посмотрела на Мари: — Попробуй как-нибудь, Мари. В конечном итоге, он не принесет столько душераздирающей боли, сколько Шейн.

Не. Могу. Открыть. Рот. Меня вырвет.

Такер вскочил, наткнулся на стол и пьяно бросился с объятиями к Грейс.

— Грейс, ты так красива. Пожалуйста, не отдавай карту девственности Алексу. Я свожу тебя в Маса, Грейс! Мы снова сходим туда и закажем шампанское, которое тебе так понравилось, а после могли бы снять номер в любом отеле города. — Она сбросила его руку, и ее глаза потемнели от ярости.

— О, ничего себе… Хмм… хм… Я скорее предпочту выжечь себе глаза раскаленной кочергой и сожрать дерьмо, но большое спасибо за предложение, Такер. Так мило с твоей стороны, правда, — проговорила она сквозь зубы. Как же я ее люблю.

Итан улыбнулся Грейс.

— Ну а я думаю, что это чертовски потрясающе.

Алекс схватил Итана за плечо.

— Потрясающе? Чувак, да это самая сексуальная вещь в мире. О, Боже, помнишь, когда на ней была та розовая пижамка с мишками? — Он облизал губы, глядя на нее. — Грейс, любовь моя, мы должны поделиться незабываемый опытом…

Закатив глаза, она встала, ее немного покачивало. Я всерьез начал подумывать, что она напилась сильнее меня. Чтобы не упасть, она оперлась руками о стол.

— Что ж, всем спасибо. Почему бы всем, черт подери, просто взять и… просто взять и продолжить обсуждение моей дев... действен... венности, потому что для меня это ни в какой степени не будет, скажем, неудобно или неловко. О…собенно перед мисс Ярко-Розовые Губы, — пробормотала она, показывая на Мари.

Она толкнула свой стул и попятилась.

— Ребят, вы можете проголосовать, кому я должна вручить свою карту девственности. Никаких проблем ведь не возникнет, так, Шейн? — Она подпихнула стол в мою сторону. Он почти не сдвинулся, но она старалась. — Ведь я больше не в гребаной группе, так? И могу трахаться с кем угодно. Верно? Для тебя же это не проблема, да?

Ой, черт. Кажется, я ее взбесил. Она поняла, как я отреагировал, решив, что она отдалась Итану. Но я ничего не мог ей ответить. Если попытаюсь, стоит открыть рот, как меня вырвет, скорее даже не один раз. Мда, я вел себя по отношению к ней как полный ушлепок, и заслуживаю ее злость, как и многое другое.

— Долбоприх! — крикнула она. Ага, она имеет полное право меня так называть, чем бы это ни было.

Мари пьяно захихикала.

— Что за долбоприх, Девственница?

Господи, я мечтаю, чтобы кто-нибудь из девушек заткнул эту курицу. Но серьезно, кто такой долбоприх?

Грейс перевела взгляд на Мари. Святые Стиратели Ощущений, это самый пьяный разговор на моей памяти.

— Это долбаный прибитый хрен или долбанутый придурок в лосинах. Офигенная помада. Вам с Шейном она очень идет. — Напоследок она снова подпихнула стол в мою сторону. Он не сдвинулся с места, но, кажется, ее это не волновало.

Грейс доковыляла до бара и попыталась перелезть через стойку, но в результате она скатилась на стул, падая с него... дважды.

— Рай...ан, — пропела она.

Мари пробурчала сквозь сжатые зубы:

— Какая жалость, правда. Может, просто на нее никто не клюнул. — Она схватила меня за рукав и попыталась сдернуть с места. — Ну же, Шейн. Отвези меня домой, и я покажу тебе, насколько далеко ушла от девственницы.

Леа ударила ладонями по столу, заставляя всех подпрыгнуть и повернуться к ней.

— Почему бы тебе не заказать огромную такую чашку рта-нахрен-закрывателя? Иди домой и ублажай свою прелесть. А следующее, что вылетит из твоего ротика в адрес Грейс, будет сопровождено полетом выбитых зубов. Тебе понятен такой язык или для тебя надо перевести это на язык тупых шалав? Шуруй отсюда, и поиграй в «спрячься и вали нахрен».

Затем Леа переметнула свой взгляд на меня.

— А ты, Шейн. Соберись, Кончита, и кончай дерьмо распылять. И если у тебя получится — тебя будет ждать очень долгая и одинокая дорожка на пути к ее прощению. — Она перегнулась через весь стол и громко прошептала: — Думаю, самым адским адом для тебя окажется жизнь без нее, учитывая, что у тебя был последний шанс, о чем ты знал. Не будь мерзавозом!

Леа вернулась на свое место, а я достал из кармана свой телефон и набрал сообщение Грейс. Леа права, но для разговора с Грейс я был чертовски пьян. Я бы только еще больше облажался.

Шейн: Мне так чертовски жаль.

Мари пихнула меня в плечо и ушла. Слава Богу.

С меня букет для Леа, еще один.

Но беседа на этом не закончилась:

— Хм... а кто за хрен этот «мерзавоз»? — усмехнулся Алекс.

Леа фыркнула, поднялась и скрестила руки на груди.

— Ладно, объясню вам быстренько, кто это, и пойду к Грейс, чтобы попытаться отговорить ее от стрельбы по живым мишеням с высокой колокольни. В иерархии мерзавцев существует пять уровней: мерзавец, мерзкий гад, мерзкий ублюдок, мерзкое отродье и на самом верху, король их всех, в котором присутствует феноменальное количество мерзости — мерзавоз. Это когда кто-то настолько большой мерзавец, да просто КОРОЛЬ всех мерзавцев, даже фраза «мерзкое отродье» не описывает всю его мерзость, он воплощает собой ВСЕ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ уровни мерзкой иерархии, и именно в таком случае используется термин мерзавоз. И прямо сейчас Шейн Макстон самый большой Мерзавоз на планете!

Должен был согласиться с ней. Ну а еще посмеяться, потому что эта чертовщина была просто забавной.

За спиной у Леа я наблюдал, как у невменяемой Грейс в заднем кармане завибрировал телефон. Где-то минута у нее ушла на то, чтобы его нащупать, при этом она едва не упала со стула, но потом, наконец вытащив его и прочитав сообщение, она выкрикнула:

— Ха! Конечно! — выкрикнула она.

Проклятье.

Грейс опрокинула свой напиток и поставила шот на барную стойку, а в следующую минуту рядом с ней возникла Леа и обняла. И, черт возьми, это разбило мое сердце. Опять. Я и представить себе не мог, что там еще было чему разбиваться.

Спотыкаясь, я прошел через весь бар к Грейс. И это заняло гораздо больше времени, чем я ожидал, поскольку я все еще пытался удержаться от рвоты. Или от падения. Или просто не потерять сознание. И какой дебил предложил сыграть в эту глупую игру? Стиратели Ощущений, черт, какое точное название.

Грейс крутанулась на стуле, и я замер перед ней, облокотился руками на стойку по бокам от нее, заключив при этом в ловушку. Я глубоко вдохнул ее аромат и заглянул ей в глаза. С ее губ сорвался тихий стон, и она задрожала. Я придвинулся к ней еще ближе и нежно прикоснулся лбом к ее. Она задрожала сильнее, поэтому, чтобы поддержать ее, одной рукой я обнял ее за талию. Я прижался к ней всем телом, и она утонула в моих объятиях. Она, черт возьми, просто растаяла. Я сделал еще один глубокий вздох и притянул ее еще ближе. Приблизив губы к ее ушку, я прошептал на выдохе:

— Репетиция завтра в десять. И убедись, что на этот раз гитара будет с тобой.

Я отпустил ее и отошел, запуская руки себе в волосы. И не отрывая от нее взгляда, попятился задом к двери, чтоб уйти. Мне пришлось выйти за эту дверь. Почему? Меня вырвало, как только я добрался до тротуара. Мда.

А после была сплошная темнота. Все было словно в тумане, но помню как кто-то, вроде Алекс, дотащил меня до дома. Помню, как оставлял голосовые сообщения на мобильный Грейс. Но большая часть ночи осталась для меня мраком. В девять утра я проснулся. Во вчерашней одежде, почему-то у себя в шкафу и с сомбреро на голове. А в моей постели дрыхли Алекс и Итан.

Кто-то обмазал меня помадой и тенями для век. Ох, и во весь лоб у меня красовалась надпись ЛУЗЕР.

Голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Я проглотил несколько таблеток аспирина и залез в душ. Вытеревшись и одевшись, я достал из шкафа насколько галстуков и привязал ими лодыжки Алекса и Итана к столбикам кровати. Следующее, что я сделал — зарядил свой Супер-бластер³² и обрызгал рожи этих дебилов ледяной водой. Ну и затем наблюдал, как они вертятся и падают, пытаясь выбраться из моей постельки, но у них ничего не выходит. ЭПИЧНО.

В 9:45, недовольные, мы кое-как добрели до студии. Я сразу же схватился за свою гитару и начал играть мелодию, над которой работал, а потом послал Алекса за кофе.

Ровно в десять часов дверь студии распахнулась и ударилась о стену с сильным металлическим звоном. Алекс и Грейс вошли через дверь, смеясь. Итан и Брейден застонали в унисон и схватились за головы. Итан сидел за барабанной установкой, и его лоб покоился на малом барабане, и на нем была пара солнцезащитных очков.

— Старик, больше ни звука, пока я не получу свой кофе.

Я сидел на одном из диванов, держа гитару между ног и уткнувшись лбом в ее гриф, нервно ожидая прихода Грейс. И нетерпеливо пожевывал маленький черный медиатор. Стоило ей войти, как мое сердце замерло и заколотилось сильнее, а когда ее насыщенно-серебрянные глаза заглянули в мои, — совершенно остановилось. Я резко выдохнул, я даже не понял, что не дышал, пока ждал ее. Я отметил, как она задрожала, и ее восхитительные губы изогнулись в улыбке, словно она действительно была рада меня видеть. Наверное, она прослушала мои сообщения. Хотел бы я помнить, что наговорил в них. Ее глаза затопили светом всю комнату, пока она смотрела на меня, и я понял, что однажды я узнаю ее, как никто другой.

В мои мысли вторгся низкий голос Итана:

— Наиграй еще раз этот новый ритм, Шейн, давайте прислушаемся и начнем импровизировать. А позднее можем посидеть и придумать слова.

Грейс расстегнула чехол и вытащила свою гитару. Она с такой мечтательностью и благоговением смотрела на гитару, что у меня внутри все заныло. Небрежно отбросив чехол к стенке, вместе с пальто, она, скрестив ноги, села на пол в самом центре и начала настраиваться инструмент.

Недолго думая, я ответил Итану:

— Слова уже готовы. — Мои мысли были сосредоточены только на Грейс и на том, как я жаждал прикоснуться к ней. Каким-то образом дальше эта жажда перекрыла необходимость дышать. Я медленно подошел и сел напротив нее, так же как она, скрестив ноги. Наши колени соприкоснулись, и я вздрогнул, почувствовав, что она задрожала. Воздух между нами заискрился. Никого вокруг нас больше не существовало, происходящее невозможно было отрицать. Можно было увидеть и почувствовать потрескивание искр и сгустившийся воздух в пространстве между нами, стоило только прикоснуться друг к другу.

— Чего ты сказал, старик? — спросил Итан, смущенно переводя взгляд от меня к Грейс. Я подумал, что он мог заметить, что я почувствовал.

Грейс перевела взгляд от Итана ко мне. Прекрасная.

— Слова уже есть. Просто я пока не готов их спеть... она называется «До тебя», — сказал я Итану, продолжая смотреть в глаза Грейс. Мне хотелось пропеть ей эти слова, но я не мог, пока не мог. Я собирался добиться того, чтобы эта девушка полюбила меня таким, какой я есть теперь, а не призрак прошлого. А те слова, из них она поймет все. Меня убивало, что я пока не мог ей всего рассказать.

После этих слов повисла гнетущая тишина, и мои пальцы затанцевали по гитарным струнам, развевая светом песни повисший мрак тиши. Из струн моего инструмента, томно напевая, потекла медленная притягивающая к себе мелодия. И тогда Грейс вздохнула и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Мелодия начиналась тихим шепотом, приглушенными отголосками шелеста, эхом тайн. Их звуки усиливались и становились интенсивнее, а я улыбался, видя, как по ее коже побежали мурашки. Мне хотелось всех их покрыть поцелуями.

Я кивнул ей и прошептал:

— Давай же, девочка, сыграй со мной.

Она облизнула губы и прикрыла глаза, вслушиваясь в мелодию, которую я играл для нее. Потрясающая улыбка заиграла на ее губах, губах, которые мне хотелось поцеловать больше всего в жизни. Ее пальцы заскользили по гитаре, а я растворился, потерял себя в музыке, которую творили мы вдвоем. Она окунулась в эмоциональный в своей страсти рифф, и я могу поклясться, что увидел, как что-то внутри нее вырвалось наружу, разбивая возведенную каменную стену вдребезги. Наши тела покачивались, подстраиваясь под мелодию, позволяющую отбросить то, кем мы были. Остались лишь обнаженные души, поющие через наши гитары.

Мы играли как одно целое. Ее изящные пальцы порхали по струнам и, извлекая звуки, поведали о ее тоске и желаниях. Она смогла целиком и полностью загипнотизировать и пленить меня. Сидя передо мной, она ласкала свой инструмент так, словно он — самая интимная часть ее тела. Мою кожу покалывало и жгло изнутри от желания коснуться ее.

Но я не мог.

В ответ я ласкал ее резкими тонами своей мелодии, полными силы и мощи. Наши мелодии переплелись в гармонии и ускорялись, словно спеша вырваться на волю, пока наши сердца и души не накрыло взрывом звучания. Никому не дано было разорвать нашу мелодию, — то, где моя начиналась, а ее завершалась. Мы открывались друг другу и посредством песни открывали свои тайны, тайны, которые пока не могли поведать словами, будто желая задержаться в ожидании начала нашей вечности.

Наши ноты кружились и переплетались до тех пор, пока мы не начали задыхаться, пока нам больше не о чем было играть. Тишина оглушила меня.

Ее глаза наполнились слезами. Я тщательно изучал ее. Мне хотелось ее расцеловать. Влажные розовые губы, полные слез глаза, шею, руки... да всю целиком. Я отчаянно всматривался в ее лицо, желая... нуждаясь в том, чтобы она это поняла. Мое лицо начало гореть, и я с трудом сглотнул:

— Прости, Грейс, мне...

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она, глядя на меня с мольбой в глазах. — Давай больше не будем причинять боль словами друг другу. И так уже ее достаточно. Давай просто играть, — сказала она отворачиваясь. — И на нас смотрит достаточно народу. В другой раз, Шейн.

В перерывах между безумными попытками Алекса разложить девственность Грейс на плюсы и минусы, три часа мы репетировали.

— Эй, Грейс. А знаешь, почему мужики хотят себе в жены девственницу? — спросил Алекс.

Она закатила глаза.

— Нет, Алекс. Но я уверена, ты меня просветишь.

— Мужики не выносят критики, — засмеялся он.

Алекс быстро вышел из-за синтезатора и сел напротив Грейс, с совершенно невинным выражением лица.

— Знаешь, я тут серьезно все обдумал. И, думаю, пришел к удивительной мысли, просто выслушай меня, хорошо? Мысль в том, что, как полагают многие, 23-летние девственницы стали вымирающим видом. Так что я надеюсь, что ты позволишь нам провести тебе духовное путешествие в эти неизведанные для тебя дали. Мне бы хотелось завести блог, что-то типа документалистики... об опыте прохождения туда, где еще не бывал ни один пенис.

С каждым словом Алекса лицо Грейс принимало все более красный оттенок.

— Алекс, думаю...

— Нет. Грейс, просто... просто выслушай меня, хорошо?

Она кивнула, смеясь, в ее глазах плясали смешинки.

Алекс продолжил:

— В нашем документальном блоге я буду исполнять роль главного девственцолога, исключительно в исследовательских целях, — хихикнул Алекс.

Грейс сильнее захохотала.

— Ладненько, Алекс, я купилась, но кто такой девственцолог?

Лицо Алекса по красноте обогнало лицо Грейс, когда он выпалил:

— Это тот, кто обладает огромным опытом в отношениях с тем, кто за непорочные отношения. А теперь давай вырубим свет и сыграем в игру «Угадай, кто тебя попробовал».

Грейс опередила меня и ударила его по руке.

— Фу, Алекс, даже не... Фе. Просто прекращай, — засмеялась она.

Он серьезно посмотрел на нее.

— Знаешь, Грейс Тейлор, ты произнесла целых два оскорбительных для любого мужчины слова, Слова «не» и «прекращай». А вот если бы ты произносила их вместе...

Все прыснули от хохота.

Алекс обхватил ее за затылок и по-дружески чмокнул в лоб.

— Я рад, что ты вернулась в группу, милая. И я просто обожаю то, что ты позволяешь мне себя поддразнивать. Не будь я таким ЛУЗЕРОМ, я бы точно взял тебя в жены и стал бы порядочным мужчиной. — Искоса посмотрев на меня, он подмигнул.