Шрамы и песни

Глава 13

Кажется, Такеру не терпелось вырвать Грейс из лап Блейка так же сильно, как и мне, ведь он вел свой снегоход настолько быстро, что мы едва не врезались в зад снегохода Блейка. А потом я увидел, как она спрыгнула и побежала к поджидающей на крыльце Леа.

Я догнал ее, безумно дрожащую, в прихожей, в момент, когда Леа начала хлопотать вокруг нее. Сбросив вещи на пол, я прикрыл глаза, откинулся к стене и прислонился к ней головой. Не глядя ни на Грейс, ни на Леа, просто прошептал:

— Леа, сними с нее всю мокрую одежду.

— Мне и так хорошо, — заикаясь, ответила Грейс. Пускай у меня и были закрыты глаза, но стучащие зубы явно выдавали, насколько она продрогла.

Я приоткрыл глаза и взглянул на нее.

— Ты невыносима! — Я шагнул к ней, подхватил одной рукой и перекинул через плечо, попой кверху, опять. — Возьмешь сумки, ладно? У меня руки вроде как заняты, — сказал я, глядя на Леа.

Я протащил Грейс по дому, через длинный коридор и до темной комнаты. Леа включила свет, и я сбросил Грейс на отличную кровать королевских размеров с балдахином.

— Раздевайся. — Я закипал. Изнутри тяжелыми мощными волнами поднималось бешенство. Она так и сидела с дерзким взглядом на бледном, дрожащем от холода лице. — Тебе известно, что такое гипотермия? Снимай одежду! — закричал я.

Она стиснула стучащие зубы и начала снимать с себя кроссовки и носки. Я, не отрываясь, смотрел ей в глаза, стягивая с себя промокшие рубашку и брюки, и встал перед ней в заледеневших боксерах.

— Все, сказанное мной, было абсолютно серьезно, Грейс. И ты не может просто так брать и говорить, что это не взаимно. — Я отвернулся от ее каменного выражения лица и нагнулся к своей сумке, чтобы достать сухие вещи.

Не успел я выпрямиться, как она схватила свою сумку и скрылась в ванной, захлопнув за собой дверь. Я бросился следом и подергал за ручку, но, как и думал, она заперлась. Я прислонил голову к двери, внутри все сжалось от мысли, что нам не быть вместе.

— Пойми же, Боже. Разве это преступление? Я ведь уже заплатил сполна. Прошу тебя, мне больше такого не вынести, — прошептал я.

Слегка ударив по двери, я продолжил одеваться. Собрал все свои шмотки и, закинув их в соседнюю свободную комнату, отправился на поиски Леа.

Не долго пришлось искать, потому что она ждала меня в конце коридора.

У нее был озабоченный вид:

— Какого хрена, Шейн?

— Нет. Это ты отвечай, какого хрена, Леа? Какого хрена она вдруг возжелала Блейка?

— Не знаю. Я думала, ты и она будете ...

Обойдя ее, я направился в сторону гостиной, где нас поджидали все остальные.

— Ага, только думала ты неправильно. Со мной она быть не хочет, поэтому держит на расстоянии, погружается в свой сказочный мирок и лжет мне прямо в чертово лицо! — Все обернулись, стоило мне выйти из коридора. — Я собираюсь съездить в бар на том идиотском снегоходе и надраться до такого беспамятства, что, глядя в зеркало, не смогу вспомнить, какой я человек.

Брейден опустил руку на мое плечо, а Такер кивнул. Замыкал нашу процессию Блейк, и все вчетвером мы вышли из дома и запрыгнули на снегоходы. Меня удивило, что Блейк не потрудился дождаться Грейс. Черт возьми, в какую же игру он играет?

Несмотря на бушующую на улице метель, в баре оказалось полно народа. Люди танцевали под чье-то ужасное пение в караоке, стояли в очереди у бара за напитками, и за каждым столиком сидели смеющиеся шумные пьяные компании. У меня так и чесались руки завязать драку.

Брейден занял огромный пустой столик в конце бара и пододвинул для каждого стулья, чтоб сесть. Такер и Блейк пошли поздороваться со знакомыми и вернулись с тремя бутылками виски, охапкой стаканов и пивом для всех. Прекрасно. Сегодня мне хотелось утопиться, и дно пустой бутылки из-под виски идеально для этого подходило.

Спустя три шота и пиво, я увидел среди толпы людей Грейс, и внутри все скрутило. Я сломал деревянную перекладину на спинке стула, когда заметил, как пересеклись взгляды Блейка и Грейс и как вспыхнуло ее лицо. Я присосался к бутылке, допивая последние капли пива, и поставил бутылку на стол. Сильно и с грохотом. Благодаря поднятому мной шуму, все за столиком замолчали.

Поднявшись, я впервые решил осмотреться вокруг и заметил, что рядом сидит какая-то цыпочка. Я схватил девушку за руку и, глядя на Грейс, потащил на танцпол. Девушка оглянулась на своих друзей, помахала им и захихикала. Да ладно, в самом деле?

Грейс не отводила взгляд. Ее идеальные пухлые губки от шока сложились в форме буквы «О», а сама она помрачнела. Если ей на меня плевать, чего же она бесится? Я обхватил девушку за талию, и мы начали танцевать нереально близко друг к другу. Грейс наблюдала. В полном шоке.

— Ничего себе, поверить не могу, что танцую с самим Шейном Макстоном из «Безумного мира», — взвизгнула она. Ну что за дерьмо. Разве эта хрень нужна мне сейчас? Нет.

Она провела ноготками по моему телу и, подобно псу, начала трахать мою ногу. Мда, миленько. Все то время, что эта девушка натиралась об меня, я боролся с рвотным рефлексом. И ни разу не отвел взгляда от Грейс.

— Не хочешь узнать мое имя?

— Неа.

— Погоди, что? — Она перестала танцевать и попыталась развернуть мое лицо от Грейс к себе.

Грейс зажмурилась, прикрыла рот рукой и отвернулась. Черт, я не могу так, если это причиняет ей боль. Если ее это так волнует, то какого черта она отказывается от меня?

— А почему тогда ты решил потанцевать со мной, если даже не хочешь знать, как меня зовут?

Наконец я взглянул на девушку. Она выглядела чрезвычайно симпатичной и невинной.

— Проклятье, прости, но ты видела девушку, которая подошла перед тем, как я потащил тебя? — Она кивнула. — Я так чертовски в нее влюблен, что ничего вокруг не замечаю. А она улыбается другому парню, и когда я признался ей в любви, она...

— О, я поняла. Хочешь заставить ее ревновать?

— Нет, нет, не этого... Я не хотел, чтобы это произошло. Просто... черт. Какого хрена я творю? — Я развернулся на танцполе, чтобы вернуться к Грейс.

Блейк и Грейс танцевали прямо передо мной. Он прижимал ее к себе, а она танцевала, обхватив его за шею. Кто-то пел в караоке песню Адель «Someone Like You», и Блейк заметил, что я наблюдаю за ними, подмигнул мне и, грубо схватив ее за подбородок, притянул ее губы к своим. Его рот набросился на ее, мне захотелось убить его, а затем он развернул ее лицом ко мне. Блейк притянул ее поближе и поцеловал шейку, которую я так люблю; откинул волосы, которые я мечтал видеть рассыпанными по моим подушкам, и начал водить по ее шее губами.

Ее лицо было ошеломленным, и слезинка скатилась у нее по щеке.

Я проглотил подступивший к горлу комок и увидел, как руки Блейка скользнули ей на живот. Приподняли ткань и легли на неприкрытую кожу живота, того самого, который всего несколько часов назад гладил я. Мой взгляд вернулся к ее глазам, и из них скатилось еще несколько слезинок. Да к черту все. Сдаюсь. Я поднял руки, развернулся и медленно побрел к выходу из бара. Не хочу страдать и наблюдать подобное. Это уже слишком. Хватит с меня. У нее нет ничего общего с моей Селой. Села никогда бы так не поступила со мной.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы пробраться через всю эту толпу.

Наконец добравшись выхода из бара, я услышал доносящийся из караоке голос Грейс. Конечно же, людей настолько восхитил ее голос, что все сразу затихли. Сердце заныло, когда я обернулся и посмотрел на нее. Оно сжалось в груди, когда я понял, что она поет только для меня. Песня Кэти Перри — «The One That Got Away». Не понимаю я этого.

Я распахнул дверь и вышел на улицу, где завывал ветер и шел снег. Вскочил на снегоход, на котором приехал сюда, и ощутил, как сзади приземлилось миниатюрное тело.

— Какого черта ты вытворяешь? — спросил у девушки за моей спиной.

— Ну, не могу же я отпустить тебя одного после зрелища, как твоя любимая девушка сосалась с другим парнем. Так что едем.

Я спрыгнул со снегохода.

— Послушай, тебе со мной сегодня явно ничего не светит. Поэтому оставайся здесь со своими друзьями, договорились?

— Ни за что, тебе не стоит оставаться в одиночестве. Даже если между нами ничего и не будет, я всегда могу соврать подружкам и рассказать им удивительные истории о том, как неистово ты доводил меня до оргазма.

— Да что с тобой такое? Плевать, у меня нет времени на эту чушь. — Я запрыгнул на снегоход Такера и отъехал от нее.

Эта ненормальная последовала за мной на другом снегоходе.

Когда мы добрались до домика, я попытался захлопнуть дверь у нее перед носом, но она уже наполовину проскользнула внутрь. Я ходил по гостиной и бросал в нее всеми известными мне оскорблениями, лишь бы она отстала от меня. После чего присел около нее на диван и добрые пятнадцать минут пытался донести, что ничем не хочу с ней заниматься.

На что она рассмеялась и показала мне сиськи.

Она прикрылась, когда открылась входная дверь и внутрь ввалились Грейс и Блейк. Блейк расхохотался и, глядя на меня, прищурился.

— Черт, а я думал, дом будет в нашем распоряжении, — усмехнулся он.

Я сорвался с дивана и подскочил к ним, вставая между них.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной, Грейс. — Я протянул руку и кончиками пальцев коснулся ее подбородка.

Она отпрянула.

— Ты серьезно, прямо сейчас? Я что, должна присоединиться к тебе и твоей подружке?

Я наклонился ближе.

— Не делай этого.

Блейк оттащил ее от меня.

— Отойди, Шейн, это не твое дело. У тебя уже есть одна симпатяжка, — сказал он, указывая на притихшую на диване девушку. Я так и не спросил ее имя.

Я вновь потянулся к Грейс и коснулся рукой ее локтя. Она нахмурилась, серебряные глаза смотрели на меня с мольбой. Но я не мог понять, о чем именно они молили, но мне, несомненно, нужно было что-то сделать.

Блейк шагнул и дернул ее к себе за спину. От этого у меня на затылке волосы встали дыбом. Слишком резко это было, слишком насильственно, но Грейс промолчала.

— Отвали, мать твою, Шейн, она со мной, — прорычал он.

Я подошел к Блейку еще ближе, глядя ему прямо в глаза.

— Дай ей самой решать, — огрызнулся я. Обогнув Блейка, я взял ее за запястья. — Пойдем со мной, — сказал я ей. Она потянулась ко мне.

— Ладно, хватит. Отвали к черту от нее, — закричал Блейк. Грейс разорвала наш зрительный контакт и уставилась в пол.

А потом со слезами в глазах оттолкнула Блейка.

— Я не какая-то чертова новенькая блестящая игрушка, отвалите от меня оба! — Она безразлично посмотрела на меня, никаких чувств.

— Я иду с Блейком к себе в комнату. У тебя вроде как гостья, о которой ты забыл.

Нет. Нет, нет, нет.

— Если ты это сделаешь, то ты такая же, как и все, такая, какой так сильно не хочешь быть.

— Знаешь что? Ты — чертов придурок!

Я засмеялся. Пришлось, ведь это лучше, чем дать слабину и позволить себе то, от чего я всеми силами сдерживался — разрыдаться как маленькая сучка.

— За эти несколько недель, что мы знакомы, ты меня и похуже обзывала. — Я поднял руку и, в последний раз касаясь ее лица, нежно погладил по щеке. — Называй меня как угодно, только не поступай так. Это не ты.

Она отстранилась от моей руки.

— Что? Решил приберечь меня, Шейн? Уверена, что вся проблема разрешится, если я занижу свою планку и пойду с тобой и твоей подружкой.

Слезы текли по ее лицу, Блейк потащил ее по коридору. Я следил, как она пятилась, все время смотря мне в глаза, и заперлась в спальне вместе с Блейком.

Я так и замер, полностью сломленный. Глядя на закрытую дверь. Как можно бороться за того, кому ты не нужен? Руки схватили вазу со стоящего рядом столика. Красивая вещица. Я со всего размаха ударил ею об стену. Острые осколки впились мне в руку. Боль была приятной, насыщенной и явной. Тем единственным, что я знал или мог понять.

— О, Господи, Шейн! Тебе надо к врачу! — взвизгнула девушка.

Я посмотрел на нее и засмеялся.

— Пойдем. Верну тебя в бар и разберусь с этим без зрителей.

Девушка пошла за мной с выражением ужаса на лице. Хорошо. Ей и должно быть чертовски страшно. Я усадил ее на снегоход, довез до бара и как можно скорее распрощался. Мотор снегохода несколько раз чихнул и заглох. Я, наверно, дюжину раз пробовал вновь завести мотор. Проклятье, не знаю, что сделаю с ним, если он уже завалил ее.

— Подожди. Шейн, что ты собираешься сделать?

Я улыбнулся ей. Заметил, как она растаяла под моим взглядом. А потом рассмеялся.

— Собираюсь вернуться и, возможно, убить его. — После этих слов я оставил ее и поехал по сугробам обратно к домику.

Но так и не доехал.

На полпути на снегу что-то было. Ярко красное пятно, расплывшееся по снежной белизне, вынудило меня остановиться и подойти ближе. В нос проник приторно-сладкий запах крови, смешанный со свежевыпавшим снегом.

По снегу были разбросаны густые темные волосы.

Грейс.

Грейс?

Красный снег?

Тело Грейс. Моя прекрасная Грейс истекала кровью на снегу.

Весь снег вокруг был залит ярко-красной кровью.

Нет. Это нереально. Этого не может быть. Это НЕ МОЖЕТ БЫТЬ кровь. Просто красный снег.

Грейс. Что, черт возьми, случилось? ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИЗОШЛО?

— Грейс? Грейс! — До меня донесся собственный крик. Голос срывался в рыдания.

Кровь.

Повсюду кровь.

Я опустился на колени и осторожно положил на них ее голову. Жизнь уплывала от нее.

Впитываясь в белый снег.

Нож.

Слишком много крови.

Из-за слез почти ничего не было видно, я с силой закрыл глаза. Боже, прошу. Пожалуйста, Боже. Прошу тебя, услышь меня. Боже, умоляю, спаси ее.

Я надавил ей на бок, из которого, как мне показалось, и текла кровь, но рана оказалась слишком глубока. Было слишком много крови. Мои руки тонули в теплой крови.

Нет, нет, нет. Грейс. Пожалуйста, не покидай меня.

— Грейс, держись. Грейс, оставайся со мной. Пожалуйста, Грейс!

Я обернулся посмотреть на сугроб в нескольких ярдах, в котором валялось тело Блейка.

Послышался рев моторов снегоходов, когда я подтянул и прижал к себе обмякшее тело Грейс.

Ее теплая кровь, не останавливаясь, сочилась по моим рукам; слишком много крови. Боже, пожалуйста, пускай она остановится.

Ее теплая кровь растеклась по моим джинсам, впиталась в пальто и рубашку.

Где-то на фоне раздался крик Леа, но единственное, что я отчетливо слышал, — замедленное и слабое сердцебиение Грейс.

— Отче, молю, позволь мне вновь стать сотворенным тобой ангелом. Позволь забрать ее боль, — закричал я. — Слишком много крови Грейс, здесь так много крови.

— Шейн, Шейн! Скорой не проехать сквозь эти сугробы! Надо отнести ее внутрь, — прозвучал какой-то знакомый голос.

Я знал, что, скорее всего, уже слишком поздно, но обнял ее и поднялся.

— Не бойся... на небесах потрясающе, — шептал я ей на ухо, пока нес ее умирающее тело.