Шпион из будущего

Глава 6

На следующее утро Анна вздохнула с облегчением – наконец-то события вошли в запланированное русло. Конечно, гадюшник, где ей пришлось ночевать, не был пределом мечтаний, но зато здесь не спрашивали документов. А теперь ей нужен полноценный российский паспорт – с нормальной серией и пропиской хотя бы в Московской области. Но такой документ могут выдать только официальные гос. органы.

Поэтому после небольшой подготовки она отправилась на Ленинградское шоссе. Место, фотографии которого ей показывал эксперт из ЦРУ, она узнала сразу. По тротуару прохаживалось несколько ничем не приметных девушек. Они внимательно следили за потоком машин, несущихся по шоссе, и только время от времени оглядывались на замызганную легковушку, стоящую в стороне. Анна глянула на часы – ещё рано. Она направилась к павильону с шаурмой – обедать сегодня, скорее всего, не придётся.

Взяв шаурму, она уселась на лавочке неподалёку. Торопиться некуда. Шаурма на вкус была так себе, и Анна лениво поглощала её, стараясь не обляпаться. Наконец она в очередной раз взглянула на часы и решительно поднялась с лавки. Недоеденная шаурма полетела в урну. Перейдя по переходу через шоссе, она не спеша направилась к пятачку, где прогуливались девушки. Встав с независимым видом чуть в сторонке, она достала из кармана жвачку. Ждать пришлось недолго – через пару минут к ней подошла кудрявая блондинка.

– Слышь, ты чего тут делаешь?

Анна лениво поглядела на неё.

– А тебя волнует?

– Не стой здесь. Здесь мы работаем.

– Вот и работай дальше.

Блондинка растерянно оглянулась на замызганную легковушку, и снова повернулась к Анне.

– Слышь, шоколадка, давай вали отсюда!

Анна выдула пузырь из жвачки и коротко бросила:

– Отвали, овца!

Блондинка задохнулась от возмущения и крикнула коллегам:

– Девки, идите сюда!

Четверо девушек тут же окружили Анну.

– Олеська, что это за чудо? – спросила самая рослая из них.

– Да вот, борзеет не по делу! – кивнула блондинка.

Анна оглянулась по сторонам – ну где же они? Из замызганной машины не спеша вылез полноватый мужик. И тут рослая девка, не размахиваясь, коротким ударом правой дала ей в нос. От неожиданности Анна отшатнулась, во рту тут же появился вкус крови. Второй удар она уже не пропустила – рослая девка шлёпнулась на асфальт. Но численное превосходство было на стороне противниц. Сразу две девки схватили её за волосы и попытались повалить на землю, а противная блондинка пнула её в грудь.

У бордюра тормознула машина, из неё выскочили трое парней в штатском и бросились к дерущимся девушкам.

– Полиция! Всем стоять!

Не участвующие в драке девушки быстро зашагали в разные стороны. У дерущихся шансов свалить не было. Увидев такое поворот, полноватый мужик вернулся в машину, газанул, и его машина выскочила на шоссе.

– Уехал! – показал один парень в штатском.

– Ничего, всё равно в отделение за девками приедет, – махнул рукой другой. – Вызывай машину, повезём дам.

Он повернулся к девушкам, которые уже стояли, приводя себя в порядок. Рослая осторожно придерживала правую руку и морщилась от боли. Анна пыталась остановить кровь из разбитого носа.

– Девочки! – скомандовал старший полицейский в штатском. – Сейчас едем в отделение. Приготовьте документы. Ну дальше вы порядок знаете, не первый раз.

Он подошел ближе и остановился напротив Анны.

– Новенькая? А чего драку затеяла?

Анна испуганно глядела на него и молчала.

– Ладно, ещё успеем пообщаться. Давай в машину.

В отделении всех задержанных заперли в один обезьянник. Анна сразу отошла в сторону и запрокинула голову, чтобы остановить всё ещё капающую из носа кровь. К ней придвинулась блондинка.

– Ну всё, шоколадка, капец тебе!

– Отвали, а то руку сломаю, – ответила ей Анна.

– Олеська, отстань от неё! – скомандовала блондинке рослая и крикнула полицейскому. – Сержант, врача вызови. Видишь, у неё кровь никак не останавливается, а у меня с рукой что-то.

Вскоре подошёл опер в штатском, который командовал рейдом.

– Врач сейчас будет. А мы займёмся нашими делами. Новенькая, на выход!

Анна стала пробираться к двери обезьянника, которую придерживал сержант.

– Сюда проходи! – опер показал ей на дверь кабинета. – Садись. Кровь больше не идёт?

Не дождавшись ответа, он достал из стола пачку салфеток.

– Бери, не стесняйся.

Придвинув к себе пачку бумаги, опер спросил:

– Фамилия, имя, отчество?

Анна осторожно взяла салфетку, прижала к лицу и прогундосила:

– Бородулько Анна Ивановна.

Опер поднял голову и пристально поглядел на неё.

– Анна Ивановна, – повторил он, и после небольшой паузы добавил. – Бородулько. Понятно. Так и запишем.

Несмотря на то, что её легенду разрабатывали лучшие специалисты, Анна заволновалась. А вдруг что-то пойдёт не так? Эту фишку – назваться своим настоящим именем и фамилией, – предложили эксперты, когда разрабатывали операцию. Опасности в этом не было никакой – она появится на свет только через три года. Зато она будет вести себя более естественно, не отвлекаясь на заучивание нового имени. И отчество у неё тоже настоящее – отец сменил своё труднопроизносимое имя на более традиционное для Украины. А фамилию она взяла материнскую.

– Давно занимаешься проституцией? – задал следующий вопрос опер.

– Да я вообще ей не занимаюсь! Я окончила Киевский национальный университет, сюда приехала на работу. А люди, которые меня пригласили, отобрали документы и сказали – мы на тебя потратились, иди отрабатывай! Это же позор какой, а что я могла сделать?! Вот сегодня первый раз вывели. Хорошо, что вы вовремя подъехали…

Она вытерла салфеткой слёзы и попыталась высморкаться, но из носа снова пошла кровь. При этом не забывала следить за реакцией опера – не переигрывает ли она? Но вроде всё нормально – мужик проникся.

– Тебя придётся депортировать на родину, – сказал опер. – Восстановим тебе документы, и поедешь домой. Ты где последнее время жила?

– Нет, я не хочу домой! – Анна снова заревела. – Они же меня найдут! У нас так одной девчонке в лицо кислотой плеснули, другой просто ножом порезали. Я хочу остаться здесь, получить российское гражданство, устроиться на нормальную работу. А где меня последние дни держали, я не знаю. Они мне ничего не говорили, и на улицу не выпускали.

Опер задумчиво глядел на неё.

– И что с тобой теперь делать?

Анна хлюпнула расквашенным носом.

– Я не знаю.

– Где твои вещи?

Когда она готовилась к этой операции, то купила себе одежду и обувь примерно такие же, в каких ходят по Москве девушки её возраста. А отвоёванные у кавказца джинсы и куртку выкинула в мусорные контейнеры в разных дворах. Денег при себе она оставила совсем немного, остальные спрятала в тайник. Оборудованию тайников у них в галицийском лагере было посвящено отдельное занятие.

Она ответила:

– Сумка у этих козлов осталась, а остальное на мне.

– Деньги?

Она выгребла из кармана несколько смятых купюр. Опер грустно вздохнул.

– Сиди здесь! – приказал он, взял телефон и вышел из комнаты.

Анну подмывало поглядеть, что он там про неё написал, но она знала, что этого делать нельзя – даже если тут нет видеонаблюдения, опер может войти в любую секунду. А палиться нет резона – пока всё хорошо идёт.

Опер вернулся минут через десять.

– Значит, так! Привлекать тебя не будем. Сейчас напишешь заявление о потере документов. А вечером за тобой заедет человек из реабилитационного центра. Дальше твоей судьбой будут заниматься они. До вечера посидишь в обезьяннике, уж извини!

Анна хлюпнула носом в знак благодарности, а про себя подумала – пока всё идёт по плану, который разработали эксперты ЦРУ.

На остальных задержанных девушек уже давно оформили административку, и они уехали со своим сутенёром, а Анна продолжала сидеть в углу обезьянника. Человек из реабилитационного центра появился часов в 9 вечера. К этому времени опер, разговаривавший днём с Анной, уже ушёл. Коротко стриженная тётка с грубоватым лицом постучалась в окошко дежурного:

– Вечер добрый! Тут меня девочка дожидается.

– Да заждалась уже, наверное, – ответил дежурный. – Сержант, открой.

Полицейской со связкой ключей подошёл к решётке, глянул в бумагу и скомандовал:

– Бородулька, на выход!

Анна встала с пола и на натёкших ногах доковыляла до двери.

– Ты Бородулька? – уставился на неё сержант. – Нерусская, что ли?

– А чё, не видно? – проворчала Анна, протискиваясь в приоткрытую дверь. Приехавшая тётка неожиданно ласково подхватила её под руку.

– Это про тебя мне Славик звонил?

Анна догадалась, что Славик – это опер, который её задерживал.

– А он не сказал, что ты чёрненькая. Сказал только, что хохлушка. Меня Надежда зовут. Поехали, теперь всё будет хорошо!

То ли после долгого сиденья в обезьяннике, то ли от исходившей от тётки энергетики Анна сразу поверила, что теперь действительно все проблемы закончились. Хотелось есть, хотелось спать, хотелось просто оказаться в тепле. О душе она даже и не мечтала.

На улице Надежда кивнула на видавшие виды Жигули.

– Сейчас едем на медицинское освидетельствование, а потом уже есть и спать. Остальные дела – завтра.

– А зачем на освидетельствование? – испуганно спросила Анна.

– Так положено. Да не волнуйся ты, это в твоих же интересах. Что у тебя с рукой?

Надежда осторожно дотронулась до её правой кисти. Ссадины на костяшках уже начали затягиваться.

– Это так… – Анна отдёрнула руку. – Подралась.

– Болит?

– Уже нет.

Лихо развернувшись на пятачке перед отделением, Надежда выехала на шоссе.

– Какие планы на жизнь? – не отрываясь от дороги, спросила она.

– Я хочу работать в какой-нибудь газете, – ответила Анна. – Я училась в Киевском университете на журналистку.

– А здесь как оказалась?

– Мне сказали, что помогут с работой в Москве.

– Ну и как, помогли? – усмехнулась Надежда. – Обычно малолетки на эту сказку ведутся, но ты-то уже взрослая.

Анна молча отвернулась и стала смотреть на проносящийся мимо ночной город. Жигули свернули с широкой улицы в переулок с редкими фонарями, а потом и вовсе в тёмный проезд. Свет фар выхватил из темноты железные ворота и бетонный забор. Надежда сообщила:

– Приехали!

Она нетерпеливо посигналила. Анна испуганно глядела на колючую проволоку поверху забора. Что это – арест? Зачем тогда весь предыдущий спектакль?

Ворота вздрогнули и отъехали в сторону. Жигули въехали на огороженную территорию и остановились перед крыльцом кирпичного одноэтажного дома. На шум подъехавших Жигулей на крыльцо вышел полицейский в расстёгнутом кителе.

– Чего напряглась? – засмеялась Надежда, заметив затравленный взгляд Анны. – Да, это вытрезвитель. Они нам часть помещений выделили под приют. На самом деле очень удобно – врач рядом, охрана опять же. Лучше места для женщины, сбежавшей от мужа-тирана, не найти. Чтобы отсидеться, в себя прийти. Не бойся!

Внутри обстановка напоминала недорогую гостиницу – стойка, за которой перед экраном видеонаблюдения сидел дежурный, уходящий направо коридор с дверями в обе стороны, толстый рыжий кот, нагло развалившийся на стуле.

– Парни, обед оставили? – спросила Надежда у полицейских, с любопытством наблюдавших за Анной. – А ты давай к врачу в кабинет, я пока обед подогрею.

Через час, после медосмотра и душа, сытая и согревшаяся Анна лежала на чистых простынях в отдельной комнате. Всё-таки как мало нужно человеку! Но понимаешь это только в непростых обстоятельствах. Анна ворочалась на постели, навсегда впитавший слабый запах дезинфекции, и думала – и всё же, почему эти незнакомые люди так добры к ней? Ведь она могла сейчас лежать на полу обезьянника рядом с вонючими бомжихами, и дожидаться своих 15 суток, а потом депортации. Но нет же, люди пошли ей навстречу. Конечно, эксперты ЦРУ это просчитали заранее, но всё равно удивительно!

Утро началось с резкого стука в дверь.

– Красавица, просыпайся! – не дождавшись ответа, Надежда вошла в комнату. – Извини, что разбудила, но тут свой режим дня. Значит, так – сейчас восемь часов, умывайся, приводи себя в порядок, полдевятого привезут завтрак, а потом будем думать, что с тобой дальше делать.

Умываясь и расчёсывая волосы, Анна пыталась сохранять спокойствие – пока всё идёт нормально, и от неё мало что зависит. Сейчас успех её миссии, да и её судьба зависят от того, насколько тщательно аналитики ЦРУ подготовили её легенду. Завтрак оказался неожиданно вкусным. Подошедшая Надежда с улыбкой глядела, как она тщательно вылизывает тарелку. Поняв её недоумение, объяснила:

– Готовят в пищеблоке соседней больницы, у нас с ними договор. Раньше еда была так себе, пока они камеры везде не повесили. И волшебным образом еда стала гораздо вкуснее. У нас тут тоже везде камеры, так что не волнуйся – никто себе лишнего не позволит.

Она забрала у Анны посуду и сама отнесла в бытовую комнату. Вернувшись, уселась верхом на стул и сразу приступила к делу.

– Мне Славик сказал, что ты хочешь остаться в России, но у тебя нет никаких документов. Так?

Анна молча кивнула.

– Это уже сложнее, – озадачилась Надежда. – И профессия у тебя неудачная. Была бы ты врачом или хотя бы газосварщиком – можно было бы попробовать получить гражданство в упрощённом порядке. А у тебя ещё и документов нет.

– Украинский паспорт и диплом остались в сумке, а сумка – у людей, которые меня привезли, – объяснила Анна. – А их адреса я не знаю – на улицу меня не выпускали, а окна были занавешены.

– Через какой пограничный пункт вы въезжали, ты, конечно же, не помнишь?

– Нас везли на микроавтобусе с тёмными стёклами. И ещё они хвастались, что на границе у них всё схвачено.

– То есть ни визы, ни миграционной карты, – заключила Надежда. – Чего доброго, тебе ещё незаконное пересечение границы шить будут.

Увидев испуганный взгляд Анны, она засмеялась.

– Не боись, прорвёмся! И не такие задачки решали! Значит, так – вот тебе бумага, пиши все свои данные: где родилась, где крестилась…

– А я не знаю, где меня крестили.

– Это поговорка такая. Короче, полный самодонос с адресами, паролями, явками.

Анна непроизвольно вздрогнула.

– Что же ты пугливая какая! – приобняв её, засмеялась Надежда. – Давай пиши скорее, мне уже ехать надо. Значит, так! За территорию не выходить, во всём слушаться дежурного, обедом тебя покормят. Я вечером загляну.

Анна стала писать по-украински – место и дата рождения, родители, адрес, где они живут…Теперь только остаётся надеяться, что аналитики, готовившие обеспечение операции, не схалтурили. А легенду она заучила наизусть.

Время тянулось невыносимо медленно, но пребывание в Галицийском лагере приучило Анну к терпению и самодисциплине. Уже на второй день она перезнакомилась со всеми работниками вытрезвителя и досыта насмотрелась на их работу. Попутно под видом игры с кошечкой она досконально изучила территорию и систему видеонаблюдения. Систему явно монтировали профессионалы – "мёртвых" зон не было. Но, конечно же, никуда убегать она не собиралась – не для этого она сюда попала. Каждый вечер она с немым вопросом в глазах встречала Надежду.

– Потерпи, не всё сразу, – каждый раз отвечала Надежда. Но через неделю её ответ был другим. – Завтра приведи себя в порядок – поедем фотографироваться, а потом в полицию.

– Зачем?

– Сплюнь три раза, чтобы не сглазить!

Анна послушно три раза сплюнула через левое плечо. Наверное, это помогло, потому что вечером следующего дня она выходила из здания миграционной службы, сжимая в руках невзрачную картонную книжечку – разрешение на временное проживание в Российской Федерации.

– Ну же, красавица! – радостно воскликнула Надежда, разглядывая её фотографию на документе. – Можно сказать – одной россиянкой стало больше! Завтра пойдём искать тебе жильё и работу. Отметим потом, сама понимаешь: выпивать в вытрезвителе – нонсенс.

Анна захлёстывали противоречивые чувства. С одной стороны, она получила официальный документ от властей страны-врага, страны-агрессора. С другой – значит, легенда, разработанная аналитиками, успешно прошла проверку, и это ещё один успешный шаг к её главной цели – нанести смертельный удар по стране-врагу.

Конечно, ей повезло – она встретила хороших людей. Но эти люди служат преступной власти, стоит только им приказать – и они пойдут убивать и захватывать чужие территории. Впрочем, чем она лучше? Она тоже собирается убивать, причём не в открытом бою, а тайно. Но это война, и она солдат на этой войне. И она воюет за свою страну. Вот только за какую? Америку? Украину? Ладно, сейчас главное – выполнить задание, а с этим будем разбираться потом. Если оно будет – это "потом".