Шиш вам, а не Землю!

50

Чешуйчатник держал в руке булочку.

Сдоба! — определил храбрый земной командир. И ему стало даже интересно зачем боец вражеской армии изготовил для употребления булочку. Ведь съесть ее, находясь в скафандре, еще никому не удавалось. Как известно, чтобы пообедать в таких условиях, нужно, как минимум, поднять забрало шлема. И это при том, что температура в открытом космосе далека от идеальной, а горячего кофе в комплекте к булочке генерал не заметил.

Но чешуйчатник, как выяснилось, совсем не собирался трапезничать. Подлетев к «Молнии», он пришлепнул подозрительную булку к носовой части корабля Березина и, подмигнув генералу весело, полетел восвояси. А, пролетая мимо иллюминатора, к которому прилип в недоумении землянин, чешуйчатник еще и прихлопнул по обшивке пятерней, заправленной в пластик и осведомился вежливым голосом, который сейчас час.

Березин чисто машинально выдал ответ, осознавая в то же время, что булочка, которую чешуйник прилепил к кораблю, может быть и не булочкой вовсе, а, чем-то другим. Например, миной разрушительной мощи. А, если так, и булочка на самом деле — мина, скоро шарахнет так, что мало не покажется.

Сдержанно поблагодарив генерала за исчерпывающий ответ, вражеский десантник отправился восвояси, оптимистично что-то насвистывая при этом в индивидуальную радиостанцию. Березин хорошо слышал этот, доносящийся до его ума и сводящий с ума свист, и ему ужас как хотелось наказать инопланетянина. Ведь подобный способ установки мины не одобрялся КОВПСРОЛом и назывался «подкладывание свиньи в межзвездном пространстве». ПОСВИВМЕЖПРО — сокращенно. Что поделать, санкции и диспозиции КОВПСРОЛа не распространялись на враждебные ему галактики и туманности.

Короче, драматические события на рассматриваемом нами здесь участке вселенной развивались по нарастающей и события эти усугубились еще, когда Березин дотянулся до рычагов системы аварийной защиты и включил режим перенаправления кинетической энергии взрыва. И только потому, взорвавшаяся секундой позже, мина не причинила «Шершавой» никакого вреда.

Зато пороховые газы и смертельно опасные осколки погнались за нелишенным музыкального слуха и юмора и насвистывающим чешуйчатником, даже не подозревающем об опасности угрожающей ему, собственно, от его же мины. А догнав чешуйчатника, осколки изрешетили его, как сито, прежде чем тот успел досвистеть песенку до конца.

Теперь только свист произвольно выходящего воздуха через многочисленные дыры скафандра и тела, знаменовал собой умолкшую песню.

Свет Фэта, проходящий беспрепятственно сквозь дырки в теле чешуйчатника, приятно согревал тело и душу генерала, осознающего в свою очередь, что против хитрости инопланетянина земной разум — весьма эффективное средство. А, вернее — противодейственное! Противоминнодейственное!

Полеживая на палубе и нежась в лучах теплого Фэт, краем глаза генерал заметил как с левого борта к нему приблизились аж три фомальдегауских КИ-10 и навели на него пушки.

«Что за жизнь, — подумал генерал сокрушенно. — В последнее время просто невозможно стало летать по вселенной. Не промчишься и парсека, чтобы за тобой не погнались. И одно средство только есть от всех этих настырных космичеких приставал: дать им хорошенько…»

— …По шее, — уже вслух додумал генерал.

И ему весьма по сердцу пришлась такая мысль. По шее ведь обычно легче получать, чем давать.

«Зато давать неизмеримо приятнее», — подумал он и направился к артиллерийскому погребу подсчитывать оставшиеся снаряды.

Между тем КИ-10 не стали обстреливать «Шершавую Молнию». Они просто телепортировали один из своих снарядов внутрь корабля Березина. И Березин так и замер на полушаге, с поднятой ногой, когда увидел материализовавшуюся прямо из воздуха и зависшую в метре от пола рубки большую металлическую болванку, способную, если не разнести в клочья «Шершавую», то здорово повредить ее. Березину повезло, что снаряд не разорвался в первые же мгновения. «Шершавая» успела телепортировать опасного гостя за борт, но и там снаряд шарахнул так, что генерал слетел с ног и так и остался лежать, гадая цел он или нет. Малая телепортационная установка внутри корабля работала безотказно, но это не умаляло степени опасности, грозящей «Шершавой». Генерал подполз к пульту и включил обзорные экраны. Истребители теперь подобрались ближе. Они зависли в километре над «Шершавой».

— В рот им каши, — выругался генерал. — Они же совсем оборзели.

И, раздевшись до пояса, он принялся готовить аннигиляционную пушку. Генерал в одиночку вел бой с превосходящими силами противника и даже не надеялся этот бой выиграть. Хотя понимал, что выиграть его нужно. — Пятеркин, едрит твою в корень! — проорал он по пси-связи, — Ты, что уснул там? Высылай подкрепление — «Меченосца» и «Монархиста»! Один я не управлюсь!

Генерал Пятеркин к этому времени отправивший на секретный ракетодром троицу во главе с Поповым, уловил волны пси-связи, исходящие от коллеги и задумался.

— Пожалуй, одна Танька теперь там не управится, — вслух подумал он. — Эффект внезапности потерян. Березин прав, следует принять особые меры.

И он снял трубку экстренной связи.

— Полковник Зубов? — на всякий случай уточнил он, лишь только в трубке отозвались и, получив утвердительный ответ, отдал приказ: — Поднимай, Зубов, сладкую парочку — «Меченосца» и «Монархиста». Березин в опасности! Да, система Фэт. Действуй.

Березин затолкал в ствол аннигиляционной пушки снаряд с антиматерией и нажал на рычаг, чувствуя, как вместе с выстрелом содрогнулся весь корабль и увидел, как снаряд уходит к цели — одному из многочисленных скоплений щупакоподобных истребителей.

— Врешь, не возьмешь! — процедил сквозь зубы канонир и жилы на его шее вздулись, как змеи.

КИ-10 дали ответный залп, потеряв сразу трех из своих кораблей. «Шершавую» основательно встряхнуло, а помещение, в котором находился землянин, заполнилось клубами едкого, удушающего дыма.

И только тут генерал заметил корабль Середы и Кондратия. Тот, так сказать, на всех парах спешил к Березину на помощь.

— Эй, Середа, — прошипел Зимин, давясь едким дымом. — Ты нарушаешь приказ. И потому, если хочешь, чтобы тобой не занялся трибунал, поворачивай и рули к Земле. Немедленно!

— А, как же вы, товарищ генерал? — вздохнул Середа. — Они же вас раздавят! Глядите сколько их!

— У меня есть аннигилятор, герой. Смотри, как я их! — И Березин взялся за следующий снаряд. В это же время в «Шершавую» врезался голубоватый плазменный шар фомальдегауско-бараклидского крейсера и «Шершавая» принялась гореть. — Уводи «Скользкий», Середа, не мути космос! Ты должен доставить Кондратия на Землю, а здесь я разберусь сам. Уходи, я прикрою. Беру огонь на себя! — повторил Березин.

И Середа нехотя ответил:

— Слушаюсь.

Но, перед тем, как совсем отвалить, он дал залп из всех имеющихся на борту пушек. И, наверное, выстрел был хорошим, потому что, как раз после него, загорелся бараклидский эсминец.

— Вот вам за Березина, — злорадно прошипел Семеныч и, развернув корабль, устремил машину к Земле.

Залп Середы здорово помог Березину, так как заставил поколебаться противника в своих намерениях. Фомальдегаусцы видели, что на них напали с другой стороны, но не знали сколько нападающих. К тому же их эсминец получил повреждения. Но и сдаваться они не собирались. Поэтому, выстрелив по «Шершавой», они устремили некоторые из кораблей вслед за «Скользким».

Но «Скользкий» к тому времени был далеко. К тому же по скоростным качествам он превосходил фомальдегауские КИ-10.

Сразу два попадания в «Шершавую» бросили генерала на пол. И он с удивлением увидел, как из глубокой раны в бедре у него заструилась кровь. Точно такая же рана, как он определил минутой позже, находилась в его боку. Генерал потянулся за аптечкой, но силы быстро покидали его. Совсем близко он увидел вражеские истребители и приготовился погибать. Но эти корабли как-то странно повели себя и, вместо того, чтобы напасть на Березина в последнем сокрушительном натиске и добить его, они устремились к Бараклиде.

— Дьявол! — прохрипел командир. — Да вы же драпаете!

И, достав, наконец, из аптечки заживляющий спрей, генерал выпустил на обе раны широкую струю благотворной смеси.

Тем временем КИ-10 все же настигли «Скользкого». Вернее «Скользкого» настигли их снаряды, перед тем, как он совсем скрылся в подпространстве на пути к Земле.

«Скользкий» тряхнуло очень сильно. Так, что у Середы зубы чуть не повыскакивали. Что-то загорелось, что-то — еще нет… А Кондратий сорвал топор с пожарного щита и бросился к стене, размахивая шанцевым инструментом.

— Ты куда, Кондратий? — окликнул его Середа, почесывая ушибленный бок и поднимаясь с пола. — Далеко ли собрался, я спрашиваю?

— Да это… Горим же, Семеныч! Хочу лаз сделать, чтобы нам выбраться отсюда, значит. Дыру прорубить, вот. Окно, что ли…

— А ну, брось топор, Петр Первый недоделаный! — приказал майор. — Окно он прорубить задумал! Видали мы такие окна! «Скользкий» сам знает, что делать. Понадобится высадить нас, он высадит. А ты не вмешивайся и сиди тихо, как мышка. Понял?

— Понял, Семеныч.

Полковник Зубов положил трубку на рычаг.

— Михалыч, — сказал он своему заму Голицыну, — Седлай «Монрахиста» и «Меченосца»! Пора, брат, за дело браться! Березин в переплет попал.

И заместитель молча растворился в сгущающемся сумраке кабинета. Словно и небыло его. Зубов взглянул на часы. Что ж, времени в запасе оставалось мало, но оно еще было.

В этот раз «Скользкому» удалось залатать повреждения за считанные секунды. Кондратий еще не успел повесить топор обратно, а повреждения были устранены и остатки дыма всасывались мощными вентиляторами.

— Достали таки! — больше с уважением, нежели с досадой отметил Середа.

Корабль шел в подпространстве и звезды за иллюминаторами слились в мерцающие синим потоки. «Скользкий» слабо вибрировал.

— Может телепортируемся? — предложил Кондратий. — Все ж побыстрее будет, чем в подпространстве идти.

— Подожди. Я думаю, — ответил майор.

— Нахрен думать, Семеныч, — заныл Кондратий. — На Земле нас награды ждут, а ты думаешь. Я ж кроме ударника капиталистического труда, что мне дали на моем заводе, ничего еще в жизни не получал.