Шествие богов

Глава 12. Ноутбук Маринера

Ужинали мы с Диггером в кафе.

По его рекомендации заказал пюре из зелёных звёзд — это такие местные растения, обладающие, по словам Диггера, просто-таки неповторимым вкусом.

Попробовав, пришёл к выводу, что и в самом деле так.

Мой гипотетический недоброжелатель — де Ловерг или кто-то другой — уже должен знать о нашем с Альбатросом разговоре. С другой стороны, Диггер всё ещё при мне, а это свидетельствует о том, что его оплошность с предоставлением доступа к базе данных осталась незамеченной. В противном случае, как мне кажется, Диггера отстранили бы от работы.

Итого: следившие за мной люди решили, что вышел на Альбатроса по каким-то своим каналам, а это позволяет задать Диггеру парочку вопросов, не опасаясь сказать лишнего.

— Послушай, — будто между делом начал я, — а кто у вас предоставляет доступ к базам данных? Имею в виду полицейскую базу и базу ЦУР.

Он задумался. Кажется, не ожидал подобного вопроса.

— Сложно сказать, — осторожно ответил Диггер. — К полицейской базе доступ дают полицейские. К нашей — наши. Но ты же знаешь, что базы интегрированы друг с другом настолько, что сложно понять, какой модуль куда относится. Так что права открывают, закрывают и редактируют и те, и другие. А что конкретно тебя интересует?

— Ничего особенного, — спешно отговорился я, поняв, что просто так от Диггера ничего не добиться и незачем продолжать тему.

Преодоление бюрократических трудностей сильвийской полиции, которые они чинили в процессе освобождения Альбатроса, совсем измотало. Оказавшись после ужина дома, я завалился на диван и какое-то время тупо смотрел в потолок. Думать о деле совсем не хотелось, мною овладела апатия.

Я представлял себе лицо Ралины, её глаза, и к апатии прибавилась тоска. Какая несправедливость — моя невеста томится в криокамере, а я тут — за тридевять земель, разбираюсь в проблемах чужого мира…

Раздался сигнал видеофона.

С неимоверной ленью поднимался с дивана. Даже не взглянув, кто звонит, ответил.

На экране появился де Ловерг. Вид озадаченный и, быть может, недовольный.

— Утром ты спрашивал о неком Альбатросе, — после приветствия сказал он. — И только что мне звонили из полиции. Сообщили, что ты с ним встречался… — Де Ловерг замолчал и вопросительно на меня посмотрел.

— Кристоф, ты следишь за мной? — заныл я домашней заготовкой.

— Нет, не совсем так… — Он стушевался. — Просто… Просто, они позвонили и сказали, что ты зачем-то настоял на его освобождении из-под стражи… Как-то это странно…

Теперь в его взгляде чётко просматривается вина и выражение неловкости.

— Да, настоял, — наигранно усталым тоном ответил я. — Он обещал предоставить некие… хм… материалы, связанные с религиозным бунтом. Глупо отказывать в такой возможности.

Не имеет смысла скрывать содержание нашего с Альбатросом разговора: он наверняка записывался.

— Вот как? — удивился де Ловерг. — Очень интересно. Почему ты не сообщил об этом мне? Ведь это — моё дело, я его расследовал.

— Если честно, то не думаю, что расскажет что-либо существенное. — Я картинно зевнул. — По моему мнению, Альбатрос просто блефует и пытается привлечь к себе внимание. Но я не могу отказать человеку в праве дать показания, да ещё и предъявить доказательства. Тем более, если он сам об этом просит, — уверенно и последовательно отстаиваю я. — Не беспокойся: как только увижу, что водит за нос, — сразу верну его полиции.

— Понятно, — согласно кивнул де Ловерг. Явно успокоился: морщины на лбу разошлись, лицо подобрело, улыбнулся. — Так вот, — оживился он, — я поднял досье этого самого Альбатроса и вспомнил — он проходил у нас по делу о бунте. Крайне неадекватная и опасная личность.

— Да? — Я изобразил на лице удивление. — Странно… А я не смог найти его досье в базе данных…

Де Ловерг хотел что-то сказать, но осёкся. Челюсти сжались, на щеках появились красные пятна. Он занервничал.

«Плохо, де Ловерг, — подумал я. — Крайне плохо ты подготовился к этому разговору. И сболтнул лишнего. За кого меня принимаешь? Неужели ты думаешь, что поверю твоим словам об Альбатросе после того, как уже пообщался с ним? Как коряво работаешь, пытаясь очернить его. Низкопробно, некачественно».

— Странно, — только и протянул де Ловерг.

— Да уж! — Я добродушно улыбнулся. — Видимо, что-то намудрил. Знаешь, ваша база такая сложная и путанная! — разыгрываю криворукого пользователя. — Не просто разобраться. Надо бы попробовать ещё раз поискать, может, получится.

— Возможно, — бодро заканчивает де Ловерг, но по выражению лица я понял, что не верит последним словам. — Дай знать, если что-нибудь выяснишь.

— Обязательно! — заверил я. — Кстати, может быть, завтра забегу к тебе, выпьем вина?

— Конечно! — Он вымученно улыбнулся.

Экран погас, а я вновь распластался на диване.

Теперь нет сомнений относительно де Ловерга. Он замешан в этом деле, причём основательно. Очевидно, следит за каждым моим шагом и причастен к махинациям с базами данных и арестом Альбатроса. Видимо, тут кроется большая и опасная для него тайна, раз де Ловерг пошёл даже на прямое вмешательство — это я про арест Альбатроса — а на следующее утро, как ни в чём ни бывало, делал вид, будто в первый раз про такого слышит. Мысль вызвала резкую неприязнь.

«Скотина», — подумал я, вспоминая хитрую улыбку.

Встал с дивана, прошёлся по комнате. Ради проверки своей догадки обратился к базе, где без труда нашёл досье на Альбатроса. Я прикинул: с момента окончания разговора прошло меньше десяти минут, но этого времени де Ловергу хватило — подправил мою учётную запись. Ничего не скажешь — оперативно.

Я углубился в изучение дел о религиозном бунте и гибели Джонсона, восстанавливая хронологию событий.

Итак, вызвавшие бунт «шествия» произошли 26 квинтабря 360 года. Джонсон прибыл на «основную базу» через неделю, 3 секстабря. А ещё через неделю, 10 секстабря, на обратном пути, его вертолёт разбился.

Основной уликой против Маринера было то, что именно с его компьютера в последний раз корректировалась программа автоматического пилотирования вертолёта Джонсона. Вход в компьютер вертолёта производился не через непосредственное физическое подключение, а через сеть — об этом есть соответствующие записи в журналах промежуточных узлов связи. Что именно делал с ним Маринер, не выяснено — диск памяти сильно пострадал при падении. Удалось восстановить лишь фрагменты информации — например, журнал корректировок программы.

Я внимательно изучил журнал. Да, последние записи датируются 6-м и 9-м секстабрём, и обе эти правки произведены с компьютера Маринера. Сложно представить себе улику более весомую, чем эта — ведь заключение экспертов гласит: крушение вертолёта произошло в результате сбоя, вызванного неверной конфигурацией программы. Если учесть, что 3 секстабря Джонсон прилетел на исправном вертолёте, а после программу конфигурировал только Маринер, то, как говорится, все шишки на него, возразить нечего.

«Хм, пожалуй, тут всё чисто», — подумал я и осёкся.

Что-то не так.

Альбатрос говорил, что Джонсона на «основной базе» приняли за сектанта и задержали, а когда освободили, было уже поздно. Вероятно, Маринера тоже задержали вместе со всеми, и было это раньше 9-го числа.

Я поднял протоколы задержаний и нашёл тому подтверждение: 8-го секстабря, вечером, на «базу» прибыли военные и всех оттуда эвакуировали, в том числе Джонсона и Маринера. После чего был нанесён ракетный удар по «базе».

На следующий день, 9-го числа, личность Джонсона была идентифицирована, и его отпустили. Вероятно, тогда он и звонил де Ловергу, о чём упоминал последний. В этот же день полётная программа вертолёта подверглась ещё одной корректировке. А через несколько часов Джонсон разбился.

Но ведь Маринер с 8-го числа числился задержанным, и никто его не отпускал. Мероприятие, названное в документах «эвакуацией», в реальности кроме как арестом не назовёшь: людей, которых считают религиозными экстремистами, изолируют от общества. Я нашёл протокол задержания Маринера — ноутбук в числе прочих личных вещей был у него изъят.

В голове взорвалось страшное подозрение: уж не де Ловерг ли залез в компьютер вертолёта и внёс убийственные для Джонсона корректировки?

Нет, не де Ловерг, конечно, а какой-нибудь программист из окружения, но по его указанию. И сделали они это с ноутбука Маринера — ведь тот был в их распоряжении. Таким образом, убили двух зайцев: сняли подозрения с себя и засадили мешавшего им Маринера, которого нельзя было упрятать за решётку как фанатика.

Мотив, пожалуй, налицо: Альбатрос говорил о том, что Джонсон выступал против бомбардировки «базы». Да что там Альбатрос — сам де Ловерг не скрывает сей факт! Более того — по его словам, даже ругались с Джонсоном из-за этого.

Выглядит весьма правдоподобно.

Зачем же тогда Маринер входил в компьютер вертолёта 6-го секстабря? И тут же нашёл ответ: да хоть зачем!

Банально, но это мог быть даже не он. Джонсон, не имея под рукой своего, мог попросить ноутбук Маринера для того чтобы подкорректировать параметры программы. Либо сам Маринер по просьбе того же Джонсона мог это сделать. Причин множество, выбирай любую.

«М-да, — подумал я, — как нехорошо-то получается». Теперь процесс Маринера выглядит в моих глазах расправой над неугодным человеком. И причастность де Ловерга становится всё очевиднее.

Однако доказательств у меня нет почти никаких. Ход мыслей основан на ряде допущений и предположений.

Пожалуй, ничего полезнее из материалов извлечь не удастся. Главный вопрос, который меня интересовал, — почему следователи не приняли во внимание информацию о корректировке 9-го числа? — в ходе расследования даже не поднимался.

Я взглянул на список следователей. Главными значились де Ловерг и некто Часовщик (настоящее имя — Корнелий Джсехха). Всё правильно — исполняющий обязанности Главного инспектора ЦУР и контр-генерал полиции.

Вероятно, придётся общаться с полицейским генералом, а этого очень не хотелось. Тем более, маловероятно, что он мне расскажет что-либо интересное. Но на всякий случай решил выяснить, где сейчас работает Часовщик.

— А нигде он уже не работает, — сказал я вслух, когда открыл личное дело Джсеххи.

В деле указано, что он умер 16 декабря 361 года, полгода назад. Убит в своей квартире, дело не раскрыто, основная версия — заказное убийство.

Скрестив ладони на затылке, я откинул голову назад.

Не факт, конечно, что гибель Часовщика как-то связана с делом, которое меня интересует. Однако нельзя исключить и такую возможность.

Я почувствовал усталость, которая навалилась тяжким грузом. Сегодня был непростой день, а завтра предстоит ещё более сложный.

«Не буду ломать голову, а лучше лягу спать пораньше», — решил я.