Сферы Рапа-Нуи

Глава II

—База не отвечает? — недоверчиво повторил командан О’Брайен.

— Вы полагаете — это результат цунами? — начал Петер Хиггинс.

— Конечно, нет! Если водный вал и задел остров, то он уже должен был потерять свою силу и не представлять никакой опасности. К тому же даже такая мощная волна не могла покрыть за полчаса тысячу километров, отделявших ее от нашей базы… Нет, на острове просто какая-то поломка.

— Но почему же в таком случае генерал Морли не использовал запасной передатчик? Уж этого-то добра там хватает!

— Попытайся связаться с истребителями-наблюдателями, Биддл, — приказал командир, не отвечая на вопрос.

Радист установил связь с командиром эскадрильи, который тут же назвал свой позывной и спросил без всяких предисловий:

— У вас есть связь с Хендриксоном? У нас она неожиданно прервалась…

— Я сам хотел задать вам этот же вопрос, Госман, — подал реплику О’Брайен. — База онемела. Это даже как-то трудно представить себе, а?

— Чего они ждут, почему не воспользуются запасным передатчиком?

— Вот и мы себя спрашиваем — почему?

— Эй, не отключайтесь, — вдруг закричал командир эскадрильи. — Я вижу какой-то странный летательный аппарат в…

— Госман! Алло, Госман! — закричал О’Брайен.

Он обменялся встревоженным взглядом с товарищами и услышал, как радист тут же уточнил:

— Нет, командир, это не у меня…

— Черт его задери! Что он хотел сказать? — В голосе Госмана явно звучало дикое изумление…

— Вижу остров Хендриксон, — подал голос Петер Хиггинс.

Бомбардировщик снизил скорость. Небольшой коралловый атолл выделялся темной точкой на зеркальной поверхности океана. Сдвинув Наушники, Хиггинс направил бинокль, пытаясь разглядеть ангары, бараки и посадочную полосу — плоды долгих месяцев работы, выполненной специалистами подразделения Королевских ВВС. В этот момент у смотревшего в том же направлении командира перехватило дыхание, он побледнел.

— Там… там же нет ничего! Атолл совершенно черный!

Не веря своим глазам, командир заложил крутой вираж, чтобы облететь остров. Широкая взлетная полоса, постройки базы, в прошлом окруженные кокосовыми пальмами и ибикусами с желто-шафранными цветами, все было покрыто черным налетом и вздулось. Островок напоминал теперь кусок шлака с глубокими черными блестками.

— Боже праведный! — выдохнул О’Брайен.

— Похоже, что наша супербомба попала прямо сюда… — пробормотал бледный, с дрожащей нижней губой радист. — Уголь! Черный камень!

— Камни покрыты блестящей глазурью, — прошептал Стив О’Брайен. — Остекленевшая лава — вот что осталось от наших друзей, ученых и техников…

— И корабли тоже исчезли…

— Да. Не оставив ни малейшего следа, даже масляного пятна. Ничего не понимаю!

Хиггинс бросил взгляд на приборы.

— У нас осталось горючего всего на две тысячи километров.

— В Европе бы этого вполне хватило. Но здесь, в автономном полете… просто катастрофа. Мы не сможем долететь до аэродрома Бора-Бора, что в трехстах километрах от Таити. Туда — две с половиной тысячи километров. Другие места тоже недосягаемы. Самый близкий аэродром на острове Пасхи, где-то чуть меньше двух тысяч километров. Впрочем, он вряд ли заслуживает название аэродрома. Так что — это единственный путь к спасению… если, конечно, повезет…

Хиггинс сверился с бортовым хронометром.

— Если не просто повезет, а сильно повезет, то мы увидим Рапа-Нуи где-то к двадцати двум…

Этнограф Христиан Денуае и полинезийская учительница со все возрастающим беспокойством смотрели на необъяснимое бледное свечение, нимбом окружающее вершину Рано Као. Ореол становился все ярче и принял форму купола. Купол беззвучно поднялся и превратился в прозрачную сферу, которая медленно взлетела в небо. Она освещала местность странным сиреневым светом, хотя ее собственное свечение напоминало искрение электросварки.

— Крис, что это такое? — пролепетала Маева.

— Только не оборотень, — попытался пошутить этнограф. — Но если бы твои ученики и их родители увидели это «нечто»… то их явно бы пробрала дрожь! Пойдем-ка выйдем, — предложил он.

Выйдя на порог дома, они застыли. Рядом со стоящей на рейде «Мендозой» из-под воды поднималось смутное свечение, а через несколько секунд на поверхность выскочил и ушел в небо еще один шар. Он двинулся к острову и застыл неподвижно прямо над церковью, освещая спящее селение.

Третий вынырнул у островка Моту-Нуиnote 11 и полетел на северо-запад.

Хотя сфера была на высоте не менее ста метров, молодые люди инстинктивно пригнулись. Тем не менее, не желая упустить ни одной детали этого фантастического зрелища, они, взявшись за руки, побежали к церкви. На пороге ее стоял, подняв глаза к небу, падре Кинтана.

— Боги небесные! — закричал он, узнав этнографа и Маеву. — Свет льется оттуда, от… Эти шары разбудили меня! Вы…

— Нет, падре, — прервал его Христиан, чтобы не ляпнуть что-нибудь непристойное, поскольку никаких объяснений у него не было. — Никогда не видел ничего подобного и даже не слышал.

Он заморгал и стал следить за застывшими над островом сферами. Но тут заполыхало на востоке, как и перед появлением предыдущих шаров.

Между тем селение стало пробуждаться. Замелькали огоньки в окнах, и вскоре многочисленные жители стояли, задрав головы к небесам, заливающим остров сиреневым светом. Скоро появился губернатор, в незаправленной в шорты белой рубахе, в сопровождении Бернара Леруа и Жанны Мансуа,

Дети хныкали и карабкались на колени к кое-как одетым родителям, которые понимали не больше своего потомства, что происходит. Самые трусливые быстренько разбежались по домам и забаррикадировались. Кое-кто бросился к своим «фамильным пещерам», местам табу, где были погребены их предки еще со времен войн, заливавших в прошлом веке остров потоками крови.

Падре Кинтана пытался обратиться к толпе прихожан, но его никто не слушал. Крики и вопли заглушали слова увещевания. И вдруг все разом замолчали. В небесной выси в кружок выстроились все пять шаров. Их связала сверкающая молния. Блеск сфер усилился, и из их круга на землю опустился светящийся сиреневый конус. Шары медленно поднимались, конус расширялся, пока не охватил весь остров Сферы казались сверкающей короной. Конус стал шире, он уже полностью окружил остров и уходил в воду на расстояние где-то около двухсот метров от берега. Прозрачная «стена» пошла дальше и включила в конус луча «Мендозу», стоявшую в заливе Ханга Роа. А сферы все поднимались и поднимались и уже казались снизу одной сверкающей точкой. Конус изолировал остров и прибрежные воды от морских просторов.

Люди были загипнотизированы. Те из них, кто стоял ближе к падре, начали молиться, но про себя, обращаясь к своим Аку-Аку. В оглушающей тишине изредка был слышен лишь редкий шепот. Смолк даже шелест прибоя на пляже, ибо ни одна даже самая маленькая волна не набегала на берег. И вот, в этой гробовой тиши, донесся отдаленный рокот. Жители насторожились, зашевелились. Все усиливающийся рокот приближался. Вдали океан засветился, поднялись и покатились огромные валы, вырастая уже до сорока метров высотой и с невообразимой яростью атакуя остров.

— Цунами! — завопил мэр с искаженным страхом лицом.

Как сумасшедший, он бросился бежать по направлению к маленькому кратеру Матса, который едва ли мог защитить от наступающей стихии. Население последовало за ним, воя и стеная от ужаса.

Раздался пушечный удар, заглушая крики толпы. Чудовищный вал воды разбился о «стену» гигантского конуса, окружающую остров. Неизмеримой высоты волны достигали странной фиолетовой стены, штурмовали ее и обрушивались вниз с оглушающим грохотом. В течение получаса волны бились о таинственную стену, образованную шарами, висящими на высоте где-то около пятнадцати тысяч метров. Адский циклон взметал океанские воды. На фиолетовый конус лились потоки тропического ливня, но ни одна капля воды не упала на землю. Светящаяся стена служила преградой как океанскому, так и небесному потопу. Чилийский корабль на рейде Ханга Роа не сдвинулся ни на метр, укрытый от катаклизма защитным экраном. Мало-помалу океан стал успокаиваться, потеряли свою высоту волны, ослабли их удары. Только дождь продолжал лить.

Когда затихли последние валы, члены экспедиции и местные жители заметили в небе на востоке какую-то темную массу, движущуюся в их направлении. Сквозь сиреневый экран контуры ее размывались, и было трудно понять, что же это такое. Между тем дождь ослабел и видимость улучшилась. Объект приближался с нарастающей скоростью и вдруг ударился о стену, которая вспыхнула в этом месте, как вольтова дуга. Раздался оглушительный взрыв, и что-то упало в океан, подняв столб брызг.

При виде нового феномена островитяне застыли с раскрытыми ртами. Тем временем через одну—две минуту конус изменился. Свечение стало расплываться, ослабевать и вскоре совсем погасло. До того времени не достигавший острова дождь беспрепятственно хлынул и тут же промочил до нитки всех свидетелей этого чуда.

Аборигены группами окружали европейцев, стоя на площади неподалеку от церкви. Пять сфер быстро опускались, следуя одна за другой, сделали круг над островом и стали удаляться, задержавшись лишь на несколько секунд над «Мендозой». Полинезийцы провожали их взглядами до тех пор, пока они не ушли за горизонт. Последняя сфера, теряя высоту, казалось, погрузилась прямо в океан.

Дрожа от холода, члены экспедиции, кто голый по пояс, кто в прилипшей к телу рубахе, подошли к мэру Хореко. Возбужденный Тонио, резко жестикулируя, кричал, обращаясь к небу:

— Они вернулись и спасли нас! Впрочем, — продолжал он уже более спокойно, но с самым серьезным видом, — я уже видел это во сне. Без их помощи водяной вал смыл бы Рапа-Нуи и мы бы все сейчас были в брюхе у акул!

Аборигены торжественно подтвердили это, кивая головами.

— Все ночи, начиная с самого первого раза, старая Тюпютахи заставляла жарить цыплят в земляных печахnote 12, чтобы нам «очень повезло». Но, чтобы «шанс» сохранился, каждый должен принести жертву. В противном случае они вернутся, и тогда горе нам!

Этого «еретического» призыва, да еще произнесенного с таким надрывом, нервы падре Кинтаны никак не могли выдержать.

— Несчастный, — угрожающе завопил он, тыча пальцем в мэра. — Разве это слова христианина?!

— Я христианин и крещеный! — сурово возразил ему мэр, ударяя себя кулаком в грудь. — Но кем бы я себя ни называл, мой Аку-Аку пришел и сказал мне во сне, что они должны скоро вернуться, что…

— Кто это они ! Кого ты видел во сне? — непримиримо настаивал падре, пытаясь выяснить, что же пошатнуло веру Хореко.

Смущенный этим прямым вопросом, мэр заколебался, почесал мокрый затылок, проконсультировался взглядом с окружающими соотечественниками, а затем сам решил перейти в нападение.

— Moai Kava Kava Хоту Матуа и его воины!

— Что?! — гомерически захохотал падре, заставив вздрогнуть своего оппонента. — И ты хочешь нас убедить, что сюда приходили духи ваших предков и их свита?! Предки мертвы. Умерли уже давно, и, полагаю, вы их не увидите до самого Страшного суда! Хоту Матуа, ваш легендарный предок, конечно, находится в Раю! И вряд ли он пожелает покинуть его, чтобы спуститься сюда и взбаламутить вас!

— Подожди! Я вовсе не говорил, что он хотел нас взбаламутить, — запротестовал мэр. — Вы сами видели его сейчас, когда он пришел защитить Te Pito o te Henua от огромного водяного вала!

— Скажем точнее, мы видели светящиеся сферы… таинственные лучи в форме конуса, которые преградили путь волнам, — осторожно вмешался чилийский губернатор.

— Не эти ли голубоватые шары видели некоторые из вас десять дней назад? — стараясь говорить простодушно, спросил этнограф.

Маева Парои бросила на него опасливый взгляд. Дело в том, что подобный вопрос касался событий, которые были табу, и чувствительно задевал мэра. Он надолго задумался, глядя на extranjeros. Его восхищение этнографом достигло высшей стадии. Приняв решение, он повернулся к согражданам и тоном, не терпящим возражений, заявил в их адрес:

— Расходитесь! Отправляйтесь спать! У меня еще дела…

Кивком головы, сопровождавшимся подмигиванием, он пригласил Христиана Денуае следовать за собой. Оба двинулись, но не в дом мэра, а в сарайчик в глубине палисадника, использовавшийся как курятник, погреб и чердак. Лицо Тони пылало, волосы прилипли ко лбу. Он зажег свечку и сделал серьезное лицо. Проглотив уже готовый вырваться смешок, этнограф рассудил, что, может, действительно момент достаточно торжественный. Проснувшиеся на насесте куры кудахтали, роняя перья и выражая свое удивление. Все вместе мало соответствовало церемонии переговоров.

— Ты мой брат, Теснуае, — провозгласил мэр. — И я буду с тобой откровенен, поскольку тебе и так известны многие вещи. Tangata manunote 13 действительно десять дней назад приходили, но видели их очень немногие. Все было не так, как этой ночью, когда все видели, как они летали.

— Почему ты считаешь, что эти сферы были «людьми-птицами»?

— А разве ты не видел, что они прилетели с Моту-Нуи, — удивился тот.

— Они прилетали и из других мест, — сказал Христиан.

— Раз ты не знаешь, что это «люди-птицы», то твой Аку-Аку плохо информирован, — защищаясь, проговорил мэр.

Включившись в игру, этнограф перешел в наступление на поле соперника.

— Да нет. Он информирован даже больше твоего и значительно сильнее, чем ты думаешь, Тонио — Например, он снял для меня табу с острова Моту-Нуи, и ни один призрак не осмелится помешать мне найти знаменитую секретную пещеру… вход в которую никому не известен, а мне будет открыт. Ты понял, что я хочу сказать?

— Мэр понял. Он вспомнил предание, что на этом острове находится загадочная пещера, являющаяся табу, где укрыты многочисленные ронго-ронго — деревянные дощечки с непереводимыми знаками. Речь шла о бесценных сокровищах, священных реликвиях, точное место нахождения которых не знал даже его собственный Аку-Аку!

Могло ли быть так, чтобы Аку-Аку extranjeros открыл ему место входа в священную пещеру, которую безуспешно искали столько исследователей, а расположение было тайной для самих жителей острова Пасхи?

— Никто не знает, где находится эта пещера, — глухо сказал он. — Легенды говорят о ней, но нет уверенности, что это правда…

— А я верю легендам, Тонио. Они просто размытые отражения древних реальностей, со временем забытых.

— Могу ли я… помочь тебе искать эту пещеру?

— Конечно. Твоя помощь будет для меня очень ценной…

Переполненный до краев признательностью, мэр потряс руку этнографу, задул свечу и вздохнул:

— Ты мой брат, Теснуае…

Он вышел первым и замер под продолжающимся дождем, раскрыв рот и потеряв дар речи. Этнограф проследил за его взглядом и увидел в небе след ракеты, которая взорвалась снопом красных искр. За ней взлетела вторая и, догорев, упала в воду.

— Эти ракеты летят с Моту-Нуи, — констатировал Денуае, мысленно спрашивая себя, не стоит ли притвориться ясновидцем. Кто может запускать ракеты с островка, о котором только что говорили?

— Твой Аку-Аку, Теснуае, очень сильный! Это он подает знак с острова «людей-птиц»! Это знак для тебя, — уважительно пробормотал мэр, — чтобы дать тебе хороший шанс! На твоем месте я бы отправился посмотреть, что это, — посоветовал он, но не стал набиваться в сопровождающие.

В двадцать один час тридцать минут британский бомбардировщик, которым командовал Стив О’Брайен, находился не больше чем в двухстах сорока километрах к востоку от острова Пасхи. В чернильной тьме ночи он летел на высоте пятнадцать тысяч метров, а его команда бросала настороженные взгляды на показатель уровня горючего, который неумолимо понижался.

— У меня такое ощущение, что если мы промажем посадочную полосу в Анакена на северо-востоке острова, то на второй заход не стоит и рассчитывать. Бак с горючим нас об этом четко предупреждает. Может быть, лучше попробовать установить связь со станцией острова, Биддл?

Радист сделал еще одну попытку, но передатчик губернатора не отвечал.

— Если губернатор не слушает в личной ложе оперу, то он наверняка крепко спит! — пошутил он. — Сейчас я передам о нашем положении в Папеэте, вроде бы связь с ними нормальная.

Пока радист связывался с Таити, командир корабля и лейтенант Петер Хиггинс обменивались своими наблюдениями. Полчаса назад, при смене высоты, они заметили чудовищный водяной вал, который вздымался в океане фронтом на многие тысячи километров.

Рассуждая вслух, Петер Хиггинс говорил:

— Нам нужно сесть на остров прежде, чем до него дойдет вал… или после того, как он пройдет, что, впрочем, было бы удивительно! Ведь вал менее чем в ста километрах позади нас!

— Да. Мы имеем шанс прибыть с ним одновременно, — проворчал радист, выключая передатчик. — В любом случае если мы сядем, то должны скрыть правду от аборигенов… просто сообщим, что наш самолет вел наблюдение за испытанием бомбы.

— Здесь двух мнений быть не может. Если полинезийцы узнают, что мы породили эту водяную гору, то вряд ли они нас встретят с музыкой!

— Командан! Позиционные огни немного к северо-западу!

Несмотря на высоту, сквозь взбаламученную атмосферу они заметили голубоватые огни, впрочем расположенные не так, как этого требует инструкция и международная конвенция.

— Эй, парни! — вдруг воскликнул Петер Хиггинс. — Посмотрите-ка на это!

Огромный прозрачный шар плыл менее чем в ста метрах от «Sunny Ray». Он быстро удалялся в сопровождении других шаров, которые радист, сбитый с толку турбулентностью атмосферы, только что принял за позиционные огни.

О’Брайен увеличил скорость полета и направил самолет на эти загадочные сферы. Тут сверкающие шары образовали круг, из которого ударил вниз сиреневый конус. С высоты его основание казалось погруженным в океан. Штурман произвел расчет.

— Командан! Никакого сомнения! Эти штуки закрывают остров Пасхи! Мы от него почти в пятидесяти километрах!

Командир посмотрел на уровень горючего и жестом показал, что нужно сделать круг над островом, но на приличном расстоянии. Сквозь гигантский прозрачный колпак Рапа-Нуи просвечивал пятном, окрашенным в сиреневый цвет. Вдали по океану катилась нескончаемая сверкающая линия — первый эшелон чудовищных водяных валов, направляющихся к острову. Через несколько минут взбешенные волны ринутся на штурм преграды.

— Мы не можем сесть! — прорычал О’Брайен. — Световой конус, согласно приборам, прочен, как бетон!

— Но и с парашютом прыгать на водяной вал мы тоже не можем… — испуганно пробормотал радист.

— Открываю пункт по приему предложений! Делайте ваши ставки, господа! — горько сыронизировал командир. — Положите автоматы в непромокаемые мешки с продуктами и закрепите их на надувном плоту. Мы будем находиться в воздухе, пока тянут моторы, потом…

Он не закончил фразу и ткнул пальцем в сторону океана.

— Может быть, там и несколько сыровато, но все же лучше, чем разбиться об эту штуковину!