Северные волки (СИ)

ГЛАВА 6. Искатель удачи

Солнце едва успело зацепиться за небосвод лучами, когда Хальвдан со своим хирдом из тридцати пяти воинов вошел в маленькую деревушку. Восемнадцать из них сражались с ним плечом к плечу в Бригии. А с двоими он даже смешал кровь, назвав братьями. И сейчас они шли за ним, веря в то, что боги ведут их вождя. Было так тихо, что можно было услышать, как дышат воины. Как нетерпеливо бьются их сердца. Молчали даже по обыкновению срывающие в это время голоса, жаворонки. Не смели подать голос и дворовые псы. Так было всегда. К этому сыны Норэгр привыкли.

Так было и в Бригии, и вот теперь во Фракии. Они чувствовали приближение более сильного хищника. Потому и затаились.

Деревня не представляла собой равным счетом ничего особенного. Десяток дворов. Вполне приличные с виду. Но Хальвдан знал, что на самом деле поживиться здесь особо нечем. Разве что пополнить запасы еды. Да и то только за счет битого домашнего скота. Но не это привело его сюда, а слова Хельги.

Ему нужна была эта девчонка. Если, конечно, он не ошибся. Не просто так заговорил о ней жрец. А к его слову хевдинг привык прислушиваться.

Так уж повелось еще с первого его похода на бригов. Тогда у него еще не было ни корабля, ни своей команды.

Хальвдан, третий сын мелкого бонда, которому от отцовских земель причиталось только та, что сможет унести в карманах, пришел к жрецу за советом. Он хорошо помнил день, когда норны спутали нить его судьбы с той, что пряли для тогда еще не такого старого жреца.

То была весна подобная этой. Ранняя и теплая. Ему было пятнадцать. И, как и все, он мечтал о походах, сражениях и славе. Чтобы его имя воспевали скальды и несли его сквозь века. А еще он мечтал о богатстве и женщинах. А больше всего о той, что была дочерью ярла. Инглин Олафсдоттир, на которую ему даже смотреть было нельзя. И все же он мечтал, что однажды войдет в городок между скал, не как третий сын бонда, а как ярл Хальвдан. Или и того лучше, конунг. А кто не мечтал в пятнадцать-то лет? Это и привело его к жрецу.

— Скажи мне, Хальвдан Ульвсон, чего ты хочешь?

И хоть юноша и знал, чего хочет, и не раз представлял, как это получит, но сказать об этом, глядя в глаза жрецу, не смог.

— Ступай к ярлу Олафу. Его старший сын отправляется в поход на Бригию. Просись в его хирд. Сможешь ступить на дрэкки Ульрика Олафсона, получишь все, чего хочешь.

И Хальвдан не пошел, побежал. И пусть с собой у него ничего не было, кроме еще дедовой боевой секиры, которую тот называл Великанша битв. И пусть обращаться с ней его учил дед ровно настолько, чтобы не пасть в первые пять мгновений боя. В дом Олафа ярла он ступил, как равный ему.

— Ты еще совсем юнец, — пытался его урезонить единственный сын ярла, Ульрик, которому уже было больше двадцати зим.

Был он, как и все сыны Норэгр высокий и сильный, и Хальвдан рядом с ним смотрелся, как щенок рядом с волкодавом. И все же не отступил. Хорошо помнил слова Хельги-жреца.

— Я пойду с тобой. И если удача не будет на моей стороне, пусть для меня пропоют валькирии, — сказал молодой воин.

Ульрик не ответил ему ничего. Только довольная улыбка спряталась в светлой, заплетенной в мелкие косы, бороде. Но на следующий день ему сообщили, что в походе на бригов у него будет свое место на скамье корбля Ульрика Олафсона, под парусом которого пойдет сам сын ярла. И чтобы готовился к тому, что никто не даст ему спуску.

Юноша был готов. Он верил жрецу. Как и сейчас.

Хельги тогда сам пришел проводить его. Сам перерезал горло черному барану, лишив этой чести жену ярла Олафа рыжеволосую Торви, окропил кровью палубу, скамьи, весла и команду.

— Я не пойду с тобой по владениям Ньерда в этот раз, — сказал тогда жрец. — Но на твоем дрэкки прошу себе весло.

Тогда Хальвдан едва не рассмеялся. То о чем говорил жрец, было желанно, но в то же время казалось недостижимым. Как красавица Инглин, которая так ни разу и не взглянула на него.

Море приняло восемь кораблей Ульрика Змееволосого, словно ждало его уже не первый год. Пять драккаров и три снэкки скользнули в воды фьордов под песни провожавших воинов женщин. Тридцать два весла драккара, на котором были Ульрик и Хальвдан, вспенили воду по обе стороны бортов. Запел кожаный барабан, задавая ритм. Расступились перед искателями славы скалы фьордов, выпуская их в открытое море. Дыханье Эгира натянуло паруса с такой силой, что на весла садились только, чтобы миновать мелководье или рифы. В остальное же время, полосатые паруса, которые женщины шили всю зиму и пропитывали жиром добытого охотниками моржа, гудели от натуги. И узкие, легкие морские драконы мчались на северо-запад, наперегонки с быстроходными змеями. Похоже, они чувствовали нетерпение тех, кто оседлал их. И так же ждали богатой добычи. Пятнадцатилетний Хальвдан же ждал ее особенно. Но не только добычи. Хельги-жрец обещал, что он возвысится, если сумеет ступить на дрэкки Ульрика. И он ждал, когда это случится.

Это был славный поход. Добыча и правда была богатой и легкой. Казалось, храмы распятого бога только и ждали их. И сам этот бог преподнес свои богатства на вытянутых ладонях. И они брали. Резали жрецов, которые назывались монахами, забирали в рабство женщин из таких же храмов. Нагружали драконов и змей золотом, серебром, восковыми свечами и маслом для ламп. Во чрево драконов и змей сгружали мешки с зерном, которого никогда не хватало на суровой Норэгр. И у Хальвдана светились глаза, когда он представлял сколько всего достанется ему, когда они снова войдут во фьорды. Как засияют гордостью глаза матери и вечно недовольного отца. И, наконец, Инглин обратит на него внимания. Он представлял, что преподнесет ей в дар. Какую рабыню отдаст в услужение. И даже почти не вспоминал о том, что сказал ему Хельги. А зря, как оказалось.

Случилось это, когда нагруженные корабли уже возвращались обратно.

— Корабли, — заорал над головой, висящий на мачте Хрольф, — кажется наши. Наших в открытом море быть не могло. Там, где сходятся короли моря верхом на драконах, редко недостает работы валькириям да и Ран расставляет свои сети. И все это понимали. Злились. Злился и Хальвдан. Не хотелось терять добычу, но и бежать… Трусам не место в золотых чертогах Отца Богов.

У ярла Освальда Зверя флот был больше, а корабли легче. На один корабль Ульрика приходилось по два под знаменем Освальда. И все они горели красной стороной шита. И значило это только то, что схватки не миновать.

Дедовская Великанша Битв привычно оттягивала руку, придавая уверенности в себе. Воины Освальда это не служители распятого. И палубы кораблей омоются кровью.

Юный Хальвдан не то чтобы боялся этой схватки. Страх перед битвой вообще неведом тому, кто желает войти однажды в золотые врата Вальхаллы. Просто как-то не хотелось умирать в тот день.

И, тем не менее, едва два корабля вождей сошлись борт к борту, он ринулся в бой одним из первых.

Сегодня Хальвдан уже не смог бы сказать, как так вышло, что он сразил самого Освальда Зверя. Да и тогда не понял, как так сталось. Помнил только, как рухнул просто ему под ноги Ульрик, разрубленный от плеча до самого живота и уже с остекленевшим взглядом. Как летела на него огромная секира Освальда. И дальше… Надрывный крик ворона. Хлопанье черных крыльев. Рычание Зверя. И вот уже не над ним заносят оружие, а он снимает голову Освальду ярлу.

Тогда он и получил прозвище Любимец Богов. Потому как это он не понял, что случилось. Остальные же члены команды дрэкки ярла Освальда и сражавшиеся воины ярла Ульрика видели, как с неба опустился огромный черный ворон. Как впился когтями прямо в перекошенное яростью битвы лицо Освальда. И все они готовы были поклясться хоть молотом Тора, хоть собственным посмертием, что сам Один послал своих слуг присматривать за молодым Хальвданом. Иначе откуда взяться ворону в открытом море? Не иначе это был сам Хугин или Мунин, что служат самому отцу богов. А значит молодому Хальвдану отмеряно гораздо больше удачи, чем кому-либо в подлунном мире. И рядом с таким воином можно не бояться попасть в холодные туманы Великанши Хель.

Оба флота разошлись так, словно и ничего не случилось. Только один дракон из тех, что принадлежали ярлу Освальду, отделился от остальных. На носу его стоял Хальвдан. В тот день третий сын мелкого бонда получил под свою руку свой первый хирд, который признал его хевдингом. Три десятка воинов и кормчий, пусть не полная команда. Но радости Любимца богов не было границ.

— Я верю в то, что норны плетут тебе серебряную нить жизни великого и славного воина, Хальвдан, — сказал тогда еще не кровный брат ему Бьерн. — И я хочу, чтобы мое имя называли рядом с твоим. Когда старики будут рассказывать о подвигах великих героев темными зимними вечерами.

Хотел ли тогда еще мальчишка, получивший свой собственный дрэкки, убив ярла Освальда, чтобы могучий кормчий Бьерн делили с ним и славу, и добычу? Да он и мечтать о таком не мог. Мало кому удавалось подобное в его годы. И он мысленно поклялся, что принесет великую жертву богам по возвращению домой. И обязательно возьмет жреца, предрекшего ему великую удачу, в свой хирд. С тех самых пор Хальвдан всегда верил слову Хельги. И сегодня тоже не сомневался ни минуты. Разве что в том, что девчонка и правда та, о которой говорил жрец.

— Хальвдан, я знаю тебя не первый год, — сказал Бьерн, толкая калитку в один из дворов, — тебя всегда любили боги. И только поэтому смолчу в этот раз.

Хевдинг знал, о чем смолчит его добрый друг. Его кровный брат, с которым они смешали кровь по древнему обычаю. Который прикрывал ему спину и делил пиршественную чашу. Да, он промолчит. И остальные промолчат, веря в его удачу. По крайней мере, в этот раз.

Хальвдан не стал ждать, когда его воины войдут в еще сонные дома и быстрым шагом двинулся к крайнему дому, где встретил ту странную девчушку.

За спиной, послышались первые крики женщин, рык мужчин и злой смех его воинов. Они не станут убивать просто так. Но вот уже месяц, как они не знали женщин…

Черный ворон, размером с взрослого сильного орла, пролетел над головой хевдинга и сел на калитку того самого дома, где он на днях просил воды. Пронзительный крик черной птицы огласил всю округу и Хальвдан улыбнулся. Чутье не обмануло его. Это действительно та девчонка.

С души вождя словно камень свалился. Теперь под его знамя встанет не один корабль. И он станет не просто хевдингом, а ярлом. Ярл Хавльвдан Любимец Богов. Или может даже Конунг. Кто знает, как причудлива пряжа норн?