Сеть

39

Время 20:16. Реконструкция личного разговора. Смысловая и лексическая вероятность — прежние.

— Вот больной, который назвал себя Бруком Иваном Альбертовичем.

— Спасибо, сестра. Это действительно он… Здравствуйте, Иван.

— Тогда я отмечу, что личность больного подтвердилась?

— Личность в порядке. Надеюсь, полчасика она без вашей помощи обойдется?

— Через сорок минут я приду делать укол.

— Добрый вечер, Денис.

— Ну, как самочувствие?

— Самочувствие… Все болит!

— Ничего, до свадьбы заживет.

— Послушайте, что вам от меня надо? Денис, я болен, ни в каких играх больше не участвую!

— Да… Кто это вас так напугал, дружище? Я просто зашел навестить товарища. Вот, шоколадку принес.

— Ценю заботу. За вами погоня, а вы шоколадки покупаете.

— Так, понятно. Не зря вы здесь лежите. Успели с кем-то пообщаться?

— Пообщался на свою голову! Решил отчитаться перед уважаемым председателем Шкурко за сегодняшний прогул. А он…

— Давно?

— Что? Нет, минут десять назад. В токсикологии телефон не положен, есть мнение, что там у всех мозги набекрень. А как в хирургию перевели, вытребовал. Исполнил долг первого референта… Так вот, Денис, порассказал мне Тарас Григорьевич о ваших подвигах. И про ночные, и про дневные. Зачем вы это сделали? Я думал, вас поставили следить за безопасностью дублеров.

— Не надо скромничать, Иван Альбертович. Я всего лишь ваш верный ученик. Проникся, так сказать идеями, что, как известно, добром не кончается.

— Денис, не подходите ко мне!.. Козлов, конечно, большая гнида, но зачем вы его так?

— С чего вы взяли, что именно я его… «так»?

— А кто еще? Шкурко, правда, не знал, что я жив, поэтому страшно перепугался. Старик решил, что это голос с того света — зовет его. Я только сейчас понял — разбилась та самая машина, которую я одолжил Козлову. Поэтому все и решили…

— Что там про меня старый хрен наплел?

— Он сказал, будто вы ночью стерли дублер и убрали меня… то есть, Козлова… а сегодня днем вновь атаковали восстановленного «шептуна», но уже без особого успеха… Учтите, Хватов, мой палец на кнопке вызова сестры.

— Забавно. Откровенно говоря, Тарас Григорьевич несколько преувеличил мои достижения. А у вас в голове, как видно, просто каша. От дневной акции я отказываться не смею, а с ночной все не так ясно. Во всяком случае, я ничего не знал о ней, пока меня не вызвали в шесть утра в институт. Целый день я честно занимался преступлением Брука, а потом его научные изыскания, наложившись на героическую мнимую гибель, подвигли меня, дурака, на спасение экономики. Такая ситуация… В общем, теперь понятно, почему вы так задрожали, увидев меня! Я вам, пожалуй, признаюсь. Хоть и хочется, но убивать вас сегодня не буду, ха-ха-ха! Пришел-то я как раз кое-что выяснить о ночном происшествии. Некстати вы меня в душегубы записали, некстати.

— Денис, вы не боитесь, что пока будете выяснять, за вами придут?

— Вряд ли. О вашем воскрешении не знает никто, кроме меня и Шкурко, а он долго будет соображать, что нужно связаться с компетентными органами. Хотя, вы правы, задерживаться мне не стоит. К тому же, скоро сестра придет.

— Как вы меня нашли?

— Кое-кто считает, что мы с вами в заговоре. Разве два старых заговорщика не найдут друг друга! А если серьезно, то полчаса назад во время разговора с вашей бывшей супругой у меня возникло нелепое предположение, будто вы живы. И я бросился проверять ближайшую дежурную больницу. Здесь, о радость, я встретил вас, сердитого и напуганного. Служебное удостоверение, конечно, помогло…

— Подождите, Денис! Насчет заговора. Я вспомнил — Шкурко пару раз намекал, что Комиссии клеят какую-то дикость. Зачем вы пришли, меня же посадят из-за вас!

— Не беспокойтесь, Иван Альбертович, лишнего не дадут. Ничего плохого вы не совершили, правда? Ну, написали программу уничтожения. Кстати, почему вы ее не применили?

— Ой, откуда вы зна…

— Не будем терять времени, Иван. Я многое «зна». Как-никак, день на вас убил. Скажите, кто там у окна лежит?

— Свой человек. Ему сейчас не до нас, он отходит от наркоза.

— Вернемся к программе уничтожения дублеров. Почему вы ее не применили?

— А с чего вы взяли, что я должен был ее применить? Она создана из чисто научных побуждений.

— Вынужден повториться, Иван Альбертович. Лично вы ничего подсудного не совершили, поэтому не валяйте дурака. Тем более передо мной, уже находящимся по другую сторону закона. Ваша программа, Иван, все-таки была использована.

— Но Козлов же не мог сам по себе додуматься до уничтожения дублера! Если вы ни при чем, тогда кто его заставил? И вообще, я ничего не понимаю.

— Грамотные замечания. Особенно последнее. Давайте вместе и подумаем, Иван! Я уверен, что это пойдет на пользу нам обоим. Рискую показаться настырным, но где вы хотели опробовать программу уничтожения…

— Ну да, да! Хотел я стереть этот проклятый дублер! Вы же сами знаете, обшарили, небось, все мои записи.

— И что вам помешало?

— Просто струсил. Что тут странного? Это только вы такой бесстрашный, неизвестно почему! А я решил, что пока не достану защитную программу, рисковать глупо — иначе сразу же найдут. Вы же первый и найдете.

— Не понял. Какую защитную программу?

— Ну ту, которая вносит помехи в систему регистрации и не позволяет отследить подключенный канал.

— Для экономиста вы хорошо начитаны. Из какого детектива узнали про такую новинку?

— Шутите! А говорите, времени мало.

— Иван, я вас разочарую, но таких разработок в природе не существует. В противном случае мое Управление давно потерпело бы сокрушительное поражение.

— Да я прошлой ночью должен был записать именно такую программу!

— Простите за нескромный вопрос: у кого?

— У Андрюшиного приятеля.

— Андрюша… Это еще кто?

— Чего-то я никак не оклемаюсь, извините. Мозги совсем не слушаются… Знакомый у меня есть, в одном доме живем. Естественно, вы его знаете — Андрюша Нгомо, хороший парень. Из русских, так сказать, негров.

— Вообще-то, уничтожение дублера — несколько странная тема для дружеских бесед, даже с русскими неграми. Вы что, рассказывали ему о своих планах?

— Я же говорю, редкостный парень! Все понимает, всем интересуется…

— Значит, вы от него ничего не скрываете? Интересно. Как же так, Иван Альбертович, вам же доверяют… Несерьезно.

— Поймите, Денис, прихожу с работы домой и так одиноко, что выть хочется. Не с кем поделиться опытом, знаниями, ученики мне не положены, сына нет… Даже выпить не с кем! Знаете, бывает, так подступит, что берешь бутылочку — и к Андрюшке. А он свою выставит. Иногда подружки у него сидят… Хоть и наглец, но меня уважает. Общаться с ним приятно. И ничего секретного я ему не сообщаю, ну что вы! Кстати, он меня снабжал литературой по психомашинным теориям, у него какой-то приятель переводит все, что из-за рубежа поступает.

— Про компьютерный культ, что ли?

— Вообще — про технократический абсолютизм… Так вы и это знаете! Ах, да, рылись в моем мусоре, как свинья.

— А сам-то вы кто, Иван! Стыд и срам. Пьете со всякими сопляками. Девочки, видишь ли, сидят… Скажите-ка, вы хвастались перед ним своей программой уничтожения?

— Нет. То есть, да. То есть, я ему как-то рассказал о том, что дублеры являются причиной катастрофического нарастания ошибок в экономике, и что единственная группа людей, которая в состоянии что-либо изменить наша комиссия — останется всего лишь исполняющим придатком своего дублера. Говорил о необходимости освобождения этой паршивой группы от гипноза рекомендаций, о возможности затолкать в их головы если не ужас, то, хотя бы, тревогу…

— Вы показывали ему программу уничтожения или нет?

— Не показывал, конечно, но ясно же было, что она у меня есть. Ведь я был почти готов действовать и не скрывал это.

— Так… Иван, слушайте внимательно. Андрюша загорелся вашей идеей, а когда вы вдруг сказали, что передумали, очень расстроился. Вчера вечером он стал вас уговаривать, с ходу сочинил волшебное средство защиты и тут же признался, что оно случайно есть у его товарища, и что он в любой момент может съездить. Я угадал направление вашей последней беседы?

— Да, почти. Оставалось только достать биохимические модули памяти для записи этой штучки. Андрей сказал, что нужен накопитель огромной емкости… А вы думаете, это он…

— Не отвлекайтесь, рассказывайте дальше.

— Дальше… Я вспомнил про Козлова, он же у нас известный комбинатор по части компьютерных игрищ. Если я и мог достать такой накопитель, то только у него. Решил сразу ехать в «Забаву», там как раз ночью основная работа, но машина забарахлила. Вечно мне не везет!

— Забарахлила, насколько я помню, система ночного видения. Причем внезапно, да?

— Вообще-то у меня машина новая, до этого катался без сбоев. Но Андрей меня, как всегда, выручил, предложил свою.

— Зачем вы запрашивали дублер Комиссии по дороге в ресторан?

— Во все-то вы нос суете, полковники. Ну, хотел узнать, что бы он посоветовал сделать с собой, если бы знал то же, что и я. Интересная задачка! Он мне, правда, не ответил. Возможно, попал в логическую петлю: соглашаясь со мной в том, что дублеры иногда дают неверные рекомендации, собирался рекомендовать мне уничтожение дублеров, но тут же пугался, что его рекомендация тоже может быть неверной.

— Хватит про логические петли, Иван, у нас на шее петля посущественней. Как очутился Козлов в одолженной вами машине?

— Ну-у, это долгая история!

— Не стесняйтесь, ради ваших историй, можно сказать, я и приехал.

— Так. С чего начать? Разумеется, вы не знаете, я с Федором Бинарным конфликтовал из-за бывшей супруги. Однажды был вынужден применить силу… Чего улыбаетесь, Денис? Ничего смешного не вижу… Но время сгладило причину разногласий, поэтому он встретил меня на удивление дружелюбно, почти радостно. Он сразу согласился мне помочь. Сказал, что на работе таких модулей не держит, но готов прямо сейчас за ними куда-то там съездить. Времени, мол, это займет мало, не больше получаса. Запросил, правда, далеко не по-божески — натура свое взяла. У меня даже денег таких не оказалось. Он мне предложил расплатиться часами, я, конечно, согласился. Ценные часики, золотые… Кстати, где они, не знаете?

— Были на трупе, который считался вашим. Ничего, Иван, новые купите, на премию за ударную работу в комиссии. Вернемся к автомобилю. Вашему другу-покойнику что, золотых часов показалось мало?

— Понимаете, Денис, он сказал, что собственной машиной не может воспользоваться, потому что из служебного гаража так просто не выехать, с дисциплиной у них строго. Вот я и дал Нгомовскую машину.

— Я смотрю, у вас история за историей, Иван Альбертович. Сказки Шехерезады. Приятели, у которых все есть, автомобили, в которых нельзя ездить…

— Действительно, глупо как-то. Но ведь так на самом деле и было.

— А как вы оказались в больнице, да так, что годитесь во все отделения?

— Из-за ресторана. Черт меня дернул туда поехать! Я, кстати, не понял, что там произошло. В больнице трудно что-либо узнать, особенно в токсикологии. Неудачно спросишь — снова лечить начнут… В общем, Козлов попросил посидеть за пультом в его закутке, пока он не вернется. Активная часть вечера, которую он вел, уже закончилась, и дальше графико-музыка шла в чистой записи, для фона. Показал мне, как через десять минут запустить новый цикл и велел больше ничего не трогать. Так вот — сижу я, Козлов не появляется, зато воздух какой-то несвежий стал. Точнее, чем-то запахло. Я терпел, сколько мог, а потом чувствую — больше не могу. Голова кружится, тошнит. Решил выйти, подождать Федора на улице. Пошел, а в холле на диван присел, захотел немножко в себя прийти. Тут в зале раздался хлопок, потом завыла сирена, козырьки на окнах опустились. В дверях какая-то штука вылезла, все загородила. Бабы завопили. А когда механический голос стал повторять: «Химическая тревога, персоналу надеть противогазы, аварийной группе занять места согласно расписанию», все куда-то побежали. И я побежал… Очнулся уже в противогазе. Темно, кто-то, тоже в противогазе, у меня в карманах шарит… В общем, кино. Честно говоря, я жутко перепугался. Перед глазами плывет, двинуться не могу. Короче, потоптали меня там — вот, пожалуйста, нога сломана, множество ушибов. И гадостью какой-то надышался.

— Стоп, Иван, ясно. Объясняю, чтобы вы зря не терзались. Данный случай вызывает законную гордость за нашу систему гражданской обороны. Очевидно, возбудились какие-то датчики. Причина, правда, подкачала просто рванул блок биомодулей арт-компьютера, а из него такая химия полезла, будь здоров. Армейские специалисты долго до вас добирались, дали возможность потренироваться…

— Ну, Козлов, гад! Он же все знал! Еще ухмылялся, когда просил подождать!

— А говорите, Иван, что вы невезучий! Пересидели бы у пульта пять лишних минут, и возмущаться бы уже не пришлось. «Этот гад», между прочим, в вашей машине разбился. Черствый вы все-таки человек, Иван Альбертович… а, он действительно бросил вас под танк, но уж очень кстати вы подвернулись. Господа из милиции должны были вот-вот его взять, запахло жареным, и возникла естественная надобность смыться, которую он и удовлетворил с вашей помощью. По дороге, правда, вспомнил, что не уладил еще дела с вашей бывшей женой, ну, и неудачно развернулся. Наверное, слишком волновался. Гад, говорите…

— Денис, да хрен с ним! Лучше скажите — кто запортил наш дублер? Вы что-то про Нгомо намекали… Я опять не понимаю.

— Отвечу сразу: ваш лучший друг Андрей Уильямович Нгомо и запортил. Никакой программы защиты у него, естественно, не было. Никакие биомодули ему были не нужны. Просто требовалось отослать вас куда-нибудь на своей «Волге», вот и пришлось ему импровизировать. Во-вторых, вы не заметили, как он у вас переписал программу уничтожения, попросту говоря, спер. А в-третьих, не учли решающий фактор: совсем необязательно сидеть за терминалом и давать команды. Последовательность действий можно задать заранее, настроив терминал на работу в автоматическом режиме. Что Андрюша и сделал в своей машине. Там у него был на редкость оборудованный терминал, он же электронщик, да еще в кооперативе. Впрочем, я этого тоже не учел… Очевидно, автоматика должна была сработать после второго пуска двигателя, когда вы стали бы возвращаться домой. А чтобы вы воспользовались именно его машиной, мне думается, он слегка подпортил вашу. В общем, Нгомо прекрасно организовал акцию. Вы благополучно вернулись бы обратно, не заподозрив терминал в самостоятельных боевых действиях, а утром я положил бы руку вам на плечо и попросил следовать за мной. Вы бы, наверное, удивились. И ничего не смогли объяснить. Ха-ха-ха!.. Но везучий Иванушка-дурачок походя обманул невезучую шельму Нгомо, посадил в машину другого человека, который за многие грехи был расплющен мощным контейнеровозом. Недогоревший терминал оказался в руках экспертов, от которых не укрылись никакие режимы его работы. Судя по всему, сейчас Нгомо ударился в бега. Можно предположить, что узнав о вашей героической кончине, он решил — дело пошло по-крупному, вас примитивно убрали, кто — непонятно, да и неважно, а в такой ситуации от него останется мокрое место.

— Но зачем, зачем! Денис, он же был для меня, как… Неужели он так проникся моей идеей?

— Ну почему же вашей? Уничтожение «бесчеловечного программного обеспечения» есть одно из важнейших направлений работы «Отрядов гуманизации». Так что вполне возможно, это вы прониклись его идеей.

— Отрядов?

— Разве он вам не рассказывал о своем досуге? Вот ведь как в жизни бывает. Вы к нему со всей душой, а он вас подставил. Такая она, современная молодежь, бескомпромиссная.

— Прекратите издеваться, Хватов! Мне плохо…

— Я серьезно. Вы всегда ему импонировали критическим складом ума, особенно в последнее время, когда были столь решительно настроены против дублеров. А потом, увы, вам не хватило гражданского мужества, и он в вас разочаровался. Но дело Ивана Альбертовича Брука решил довести до конца. Вы должны быть довольны своим учеником.

— Мне плохо. Где же сестра?

— Не волнуйтесь, сестра сейчас придет. Приласкает вашу задницу… Иван, не обращайте внимания на мои шуточки. Ко мне-то никто не придет, кроме Жижи. Есть у меня такой друг, тоже полковник. Кстати, и я ведь ваш ученик, забыли?

— Да помню, Денис. Будем еще вместе в тюрьме сидеть, отвыкать от дублеров.

— Не торопитесь, Иван, вам в тюрьму не так просто попасть. Разве что отважитесь все-таки претворить в жизнь задумку… Намек понятен?

— Ничего не хочу понимать! Вам что, Козлова мало?

— А мне кажется, вы все понимаете. Я могу вас прямо сейчас переселить в палату с терминалом. Вы же очень хорошо представляете, что насоветует наспех сляпанный дублер, верно?

— Представляю… Все насмарку, Денис. Жизнь убил на этот бардак. На то, что в прессе называется экономикой. А теперь…

— Ваня, дорогой, мы ведь с вами почти старики. Ни жены, ни детей, и за карьеру можно больше не беспокоиться. Впереди пенсия, нестиранные трусы… А?

— Вы серьезно, что ли?

— Если дорога, по которой идешь всю жизнь, приводит к яме — надо прыгать.

— Лао Цзы?

— Нет, поздний Хватов. В общем, зреют в душе какие-то бестолковые порывы, требуют пожертвовать собой. А у вас?

— Денис, к сожалению, я с динамитом дела никогда не имел.

— Успокойтесь, Ваня, вы будете стоять на шухере. Ладно… Кажется, есть идея.

— Подождите, Денис, кто-то стучится.

— Тьфу, зараза. Сестра, наверное. Входите, входите, давно ждем!

— Полковник Хватов?

— Крутых! Бля…

— Простите, господа. Полковник Хватов, попрошу вас выйти в коридор.

— Крутых! Нашли, все-таки.

— Пожалуйста, выйдите в коридор, полковник Хватов.

— Ну, я сейчас тебе выйду… Счастливо, Иван, поправляйтесь скорее. Приятно побеседовали.

Комментарий №19

Это был не сон. Над гражданином Хватовым грозно нависал могучий помощник полковника Жижи — мастер различных видов спорта (общество «Динамо»), студент-заочник Университета внутренних дел сержант Крутых. И Денис Павлович вдруг понял, что его надежды на продолжение борьбы сейчас будут раздавлены коваными подметками. Да, приближалась неумолимая расплата за непонимание экономических законов. Механизм возмездия действует порой жестоко, но всегда справедливо. А гражданин Хватов все еще оставался в плену ложных идей…

В коридоре было пусто.