Сеть

20

Дневник самоконтроля. Личный раздел Хватова Дениса Павловича.

«Эх, люблю дневники. Так и вижу, как мои сокровенные мысли кто-то изучает, благодушно усмехаясь в усы. Что делать — по инструкции не положено утаивать возникающие при исполнении задания чувства. Выходит, пришла пора и мне избавиться от наболевшего. А то уже полдня, как все мельтешат, нервно хихикают, подозрительно шутят — от этого мой профессиональный нюх слегка притупился. И спина раскалилась — это, наверное, Марфуша утюжит меня горячим девичьим взглядом. Обернуться бы. Жалко, не до Марфуши нынче… Ну что, достиг я надлежащего раскрепощения?

Тарас Григорьевич Шкурко сейчас, небось, объяснительные и докладные рожает в муках. Пытается усидеть в своем кресле. Конечно, лет тридцать назад все обошлось бы, а нынче бьют крепко, врежут по старику, и будет он бедствовать где-нибудь на вилле в Крыму. А к Горобцу он зря цепляется. Со стороны его обвинения выглядят, как проявление старческого маразма, расцветшего на почве межведомственной грызни. Впрочем, Тараса Григорьевича понять можно. Все очень просто — тонущий чиновник хватается за соломинку в виде скользкого Горобца и издает демагогические вопли об оживлении дублера полумесячной свежести. Это у него от безвыходности. Кстати, о готовящейся замене дублера Комиссии. Ну, вытащил он из сетевой кладовки маринованного „шептуна“, смахнул с него плесень, отдал господину Батуро, чтобы тот кое-как напичкал его сведениями из учебников и статистических справочников. И чего добьется? Все равно, что фаршированную рыбу выпустить в море. Какую рекомендацию может выработать недоношенный дублер! Крепить обратные связи и неустанно повышать уровень. Короче, родит очередной транспарант. По нынешним временам, когда избыточной мозговой активностью никто не страдает, это означает провал. Наш дружный коллектив, конечно, мог бы с отчаянием обреченных навалять решение без дублера, но вы же понимаете, что наверху это примут либо за издевательство, либо за провинциальную самодеятельность. Выставим себя на посмешище, до конца жизни будем в дураках ходить. Кому охота? Всем известно: „советующая система типа „программный дублер“ есть верный помощник управленца в деле неуклонного снижения хозяйственной энтропии“. Главное, не забыть запустить. И стать бараном при такой жизни не стыдно. Особенно с этим новым поколением „шептунов“, вроде моего родимого, которые оснащены синтезаторами и анализаторами текста на уровне литературных способностей наших инженеров. Страшно представить, если главные бараны страны возьмутся за дело…

Кажется, я умничаю. Наверное, всю Комиссию поголовно маразм одолел. Я ведь о чем-то стоящем хотел поразмыслить. Очевидно, о Бруке. Интернационализм его сердечных увлечений не выходит из круга сестер-славянок, что, конечно, характеризует референта с правильной идейной стороны. Даже дублер обратил на это повышенное внимание. Но похоже, что многогранная личная жизнь шпионов и диверсантов вредит не столько им, сколько следствию. Я не без удовольствия подозреваю, что мой самопрограммирующийся друг на этот раз запутался. Его рекомендация внешне, как всегда, блистательна, но сомнительна по сути. Например, дублер уверен: Бруку было известно, что ему не светит директорское кресло и оттого он сделался сговорчивее. Но не надо долго морщить лоб, чтобы понять — Брук и не подозревал об изменениях в директорском резерве. Даже я сам услышал об этом впервые только сейчас — от своего „шептуна“. В Сети хранится масса вполне открытых сведений, которые наделены замечательным свойством: чем больше они тебя касаются, тем труднее их найти. Пройдемся по другим пунктам версии дублера. Я знаю диверсионные программы западного производства, как-никак мне за это полковника дали и позволяют держать секретаршу. Посмотрел я черновики программы, найденной у Брука во время обыска. Ничего похожего на западные схемы! Она явно разработана самостоятельно, без всякой диверсионной подготовки. Брук — наш человек. Кулибин хренов. Далее. Фирме „Spielmann“ нет смысла подрывать нашу многострадальную экономику. Она производит программные модули далекого для нас будущего, которые могут сопрягаться только с дублерами последнего поколения. Самые злонамеренные капиталистические интересы требуют, чтобы программное обеспечение нашей страны побыстрее доросло до уровня их продукции. Теперь насчет личности господина фон Айзенберга. По справке иностранного отдела вырисовывается облик нормального трудяги-немца. Но даже если он забыл уроки истории и предпринял дранг нах остен, то зачем ему жениться на завербованной славянке вместо положенной солдату рейха Брунгильды? Тодорова и так пошла бы в качестве трофея. Глупо как-то. К тому же, любвеобильная Людмила проверялась нами еще при поступлении в ЦНИИ СЭ на практику, а уж я-то знаю, как у нас проверяют. Нет, не годится она для тяжелого шпионского труда: если судить по ее досье, слишком чувствительна, что для женщины, конечно, идеально. В общем, дублер попал в плен стереотипов, без которых, увы, наша жизнь чересчур сложна. Вот и выписывает он фигуры высшего пилотажа на пятачке, выделенном ему службой принципизации. А его исходная посылка, между нами, существует только в девственном воображении принципизаторов. И последнее. Зачем Бруку бежать из города над вольной Невой, если гораздо умнее было как ни в чем не бывало явиться утром на работу, громче всех ужаснуться и от имени батьки Шкурко потребовать массового героизма в деле ликвидации последствий диверсии. А чтобы никаким образом нельзя было вычислить его участие в деле, ему следовало не одалживать у приятеля машину, а действительно угнать. Риску больше, но риск оправдан. Отъехал бы в сторонку, встал и тихо сделал свое грязное дело. Зачем ему мчаться по какому-то окраинному шоссе? Возможно, он наивно полагал, что движущийся терминал труднее засечь, но и тогда ему надо было колесить, например, где-нибудь по Васильевскому острову, набитому терминалами. Кстати, если бы Брук был исполнителем чужой воли, то, скорее всего, ему не пришлось бы машину ни угонять, ни брать взаймы. Такую-то мелочь чужая воля должна была предусмотреть.

В общем, есть у меня ощущение, что Брук — герой-одиночка, вроде Герострата. Ясно, что заниматься математическим моделированием его мотивов — все равно, что ловить стаканом муху. Ах, если бы можно было допросить его!».

ВЕКТОР 5. (интервал 15:30–16:30)

Комментарий №12

В то время идеологическое воздействие на умы потеряло характер непосредственного пропагандистского давления. Из обихода информационных служб исчезла не только ложь, но мелкие неточности, ведь они действенны, лишь когда большая часть информации закрыта. Сети увеличили возможности доступа к информации. Впервые антиобщественные организации внутри страны научились проникать практически в любой сетевой канал. По счастью, эти организации не интересовал сбор данных секретного характера. Наоборот, они сами посылали информацию во всевозможных направлениях, используя при этом и саморазворачивающиеся структуры, и теневые базы данных, и блуждающие текстовые модули. Но главным их оружием было толкование общеизвестных фактов и ловкое использование человеческих слабостей.