Сеть

34

Время 19:10. Фонограмма личного разговора. Из архива Управления ОСИН. Запись произведена полковником Жижей.

— Добрый вечер. Вы — полковник Хватов?

— Я. Вы по какому делу?

— По-вашему. Полковник Жижа, из отдела надзора.

— О-о… Коллега? По нашему делу, если не ошибаюсь. Только-только мне сообщили, что грозная инстанция решила меня проверить. Может, вам хватит моего дублера?

— Нас интересует не столько дублер, сколько ваша работа. В том числе с дублером.

— Извините, но у меня очень мало времени. Завтра я представлю отчет…

— Боюсь, завтра вы не сможете этого сделать.

— Я не понимаю, к чему такая спешка, полковник?.. Простите, как вас по имени-отчеству?

— Моя фамилия Жижа.

— Я вынужден связаться с вашим начальством, Жижа.

— Попробуйте, Хватов.

— …тьфу, зараза! Что с телефоном?

— Неужели не работает? Ах, какая жалость.

— Так. Терминал вы тоже перекрыли… Знаете что, пожалуй, я аккуратно вышвырну вас из кабинета.

— Сержант! Загляни-ка сюда!

— Звали, господин полковник?

— От двери не отлучаться. Даже в туалет. И прислушиваться.

— Э-э, коллега, так вы, оказывается, с приятелем пришли? Пускай и он заходит, чего под дверями маяться. Если, конечно, по габаритам пройдет.

— Сержант Крутых здесь по долгу службы. А с вами разговор непростой, конфиденциальный.

— Послушайте, полковник Жижа, я ничего не понимаю. Вы что, явились меня арестовывать?

— Знаете, я бы арестовал, если честно. Но ордера у меня нет.

— А что у вас есть?

— Вот мое удостоверение, ознакомьтесь.

— А-а… Кажется, с вами что-то проясняется, коллега. У меня сразу ваша фамилия какие-то нехорошие ассоциации вызвала. Если не ошибаюсь, бывший представитель ОСИН при штаб-квартире ГСУ? Можно сказать, адъютант его превосходительства товарища Горобца?

— Вы не поняли? Я сейчас работаю в отделе надзора.

— Но неформальные связи-то остались, конечно? Впрочем, с Алексеем Опанасовичем трудно не подружиться. Завидую.

— Давайте без фантазий. Этим делом я занимаюсь по приказу начальника отдела. Вы обязаны знать, что отдел время от времени проводит собственные параллельные расследования. Так что, место моей предыдущей работы вас не должно беспокоить.

— Ага, понятно. Ведете расследование. На пару с тонким аналитиком вашим сержантом… как его? Крутых.

— Успокойтесь, Хватов, зачем так нервничать? Кстати, насчет вашего телефона и терминала. Просто пришлось срочно проверить техническое состояние каналов связи, но к концу нашей беседы, я думаю, проверка уже закончится.

— Трогательная забота… У вас, кроме намеков, есть что-нибудь более внятное, уважаемый Жижа?

— К сожалению, есть. Поначалу меня удивила ваша небрежность в ведении дела, потому что по данным оперативного архива вы значитесь, как работник высокой квалификации. Например, вы ограничили свое знакомство с происшествием на хордовом шоссе, я имею в виду аварию, запросом справочной службы. Не побеседовали с сотрудниками ГАИ, непосредственно занимавшимися аварией. А это немаловажно, ведь не у всех же гаишников мнение совпадает с официальными записями. Далее. Не проявили законного интереса к владельцу сгоревшего автомобиля Нгомо Андрею Уильямовичу и его взаимоотношениям с Бруком. Явно промедлили с заявкой на установку «Капкан-2». Только предусмотрительность господина Шкурко спасла дублер от повторного уничтожения. Список упущений можно продлить. Не слишком ли ослабла бдительность у офицера Хватова? Была еще одна странная особенность. После 16 часов вы ни разу не запросили своего должностного дублера. Может быть, расслабились в углу на диванчике? Согласитесь, это не могло не привлечь моего внимания к вашим методам работы.

— Браво, полковник! Блистательная речь, достойная уст генерального прокурора. Вышинский аплодирует из урны. Даже жаль, что все это не имеет к моей деятельности никакого отношения. Боюсь, я вас разочарую…

— А вы не бойтесь, Денис Павлович. Я с удовольствием послушаю вашу версию.

— Рад насытить ваше юношеское любопытство. Во-первых, я работаю не в личном приусадебном хозяйстве, где принято все делать самому. У нас в органах, если вы запамятовали, разделение труда. Признаюсь без ложного стыда, что так же мало понимаю в авариях, как друзья из ГАИ в сетевом программировании. А личные мнения в сеть не поступают и моим дублером не обрабатываются. Вы что, Жижа, личные мнения ставите выше сетевой информации? Слышал бы вас маэстро Горобец!.. Пункт второй — Нгомо. Данные на этого юношу не дали мне никаких оснований для допроса. А если у вас, коллега, есть на него что-нибудь остренькое, то вам правильнее было бы передать мне эту информацию, чем по хлопку Горобца бросаться рыть Комиссии яму. И последнее. «Капкан-2» вы поставили на меня, но угодили в него сами. Вынужден огорчить — я дал заявку на подключение дублера Комиссии к этой системе абсолютно своевременно. Сразу, как получил сообщение о восстановлении программного ядра. Разве можно было подключить к защите то, чего нет? Если да, научите. Кстати, вы помните, что я работал всего один день?

— Ну допустим, допустим. Не будем сейчас обсуждать нюансы. Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно последнего этапа вашей сегодняшней деятельности. А для чего я их задаю — объясню попозже.

— Попозже это станет ясно и без объяснений.

— При вашей сообразительности, не сомневаюсь. Для начала: вы по своей инициативе производили инспекцию в сетевом хранилище?

— Нет, меня направил Шкурко.

— Прибыв на место, вы сразу обратились к начальнику смены или по каким-то причинам промедлили?

— Когда я прибыл в хранилище, на часах в вестибюле было 17:39. Около трех минут мне потребовалось, чтобы пройти проверку на вахте и подняться на 10-й этаж в наш сектор.

— На какой машине вы поехали в сетевое хранилище?

— Служебным транспортом не пользуюсь, у меня есть свой. Марку и номер машины вы, по-видимому, знаете.

— Вы часто превышаете допустимую скорость движения, когда торопитесь?

— Странный вопрос. Пока не ловили, значит, либо не превышаю, либо никогда не тороплюсь.

— Каким маршрутом вы ехали до хранилища и обратно?

— Обычным маршрутом. По проспекту Николая Вознесенского, через площадь фон Нейманна, по переулку Ленинградских фантастов… и так далее.

— Вы имеете средства особого воздействия на физические носители информации?

— Ага! Наконец-то!.. Наконец-то я понял, что вы хотели объяснить мне «попозже». В вашей голове созрела изящная догадка о том, как ниндзя Хватов с помощью липких пальцев забрался по стене небоскреба на 10-й этаж, проник в форточку, привел в негодность джай-пакет, затем спустился и вошел в дверь — уже ревизором. И все это за пару минут, потому что ему еще нужно было доехать из другого конца района. Угадал?

— Хорошо, что вы не стали отпираться, Денис Павлович. Так какие средства особого воздействия у вас есть?

— Ботинок. Знаете, если надеть его на ногу, размахнуться…

— Я вижу вашу психологию насквозь, полковник Хватов. Вы полагаете, что ничего доказать я не могу, и поэтому веселитесь в мой адрес. Сомневаюсь, что вы будете веселиться по-прежнему, когда я расскажу, как было на самом деле. В 17:40 вы действительно добрались до сетевого хранилища, но только не в своем автомобиле, а в чужом. И ехали вы совсем другим маршрутом, далеко не кратчайшим. На улице программиста Сердюка вы сделали пересадку, угнав машину у гражданина Кудрика, который беспечно находился в общественном туалете. Ни по какой стене, безусловно, вы не лезли, а поступили гораздо разумнее. Облучили джай-пакет именно в тот момент, когда его нашли для вас и предъявили к проверке. Вам даже не пришлось самолично рыскать по стеллажам. Чудовищное коварство, Хватов. На обратном пути вы из угнанного автомобиля запустили программу уничтожения дублера Комиссии, тем самым сваливая вину на невиновного человека. Потом снова поменяли автомашину на улице программиста Сердюка и возвратились в институт, как ни в чем не бывало.

— Ну и фантазеры работают в отделе надзора! Или мистики? Как, по-вашему, я мог запороть джай-пакет под прессом беспокойных взглядов трех служителей?

— Не «как», а «чем», гражданин Хватов. У вас был с собой диверсионный мазер, а привести его в действие не представило бы труда. Насколько мне известно, такие штуки давно начали мастерить умельцы из «Отрядов гуманизации». Кстати, о мазере, который лежит в бардачке вашего автомобиля…

— Вы что, вскрывали мою машину?!

— Этого нам не нужно. Машина у вас современная, пластиковая. Мы ее просветили, сфотографировали улику, дверцу не трогали, даже запломбировали, чтобы вы нас не обвинили во взломе. Представляю, как вам сейчас обидно. Не спрятали злосчастную игрушку, не выбросили, наверное, были уверены, что еще успеете…

— Ну, есть у меня маломощный мазер! Приятель из оперативного отдела подарил. Проступок небольшой, как вы понимаете. Тем более, хранение таких генераторов не запрещено законом. Я его использую в медицинских целях, в частности, для волновой чжень-цзю терапии.

— Не понял. Какой зю… терапии?

— Что-то вроде точечного самомассажа. От остеохондроза, от головной боли. Возраст берет свое. А вы чем пользуетесь, коллега?

— Я занимаюсь спортом, Хватов. К сожалению, ваша терапия не исключает применения прибора в неблаговидных целях. Почему-то мне кажется, что экспертиза со мной согласится. Кстати, вы сами-то спортом не занимаетесь? Например, автомобильным?

— Я не любитель острых ощущений, Жижа. В отличие от вас. Знаете, ваши нелепые обвинения и версии меня даже не возмущают. Мой совет: если вам жалко от них отказаться, напишите сценарий для какой-нибудь киностудии попроще.

— Ну почему же попроще, Денис Павлович? Сцена автомобильной гонки, которую вы устроили, украсит любой боевик. И как в любом хорошем боевике, злодей прокалывается на мелочи. Пытаясь преодолеть значительно более длинный путь за имеющееся в его распоряжении время, он постоянно превышает скорость. А на одной из точек маршрута автоматический регистратор ГАИ, не в пример обычному, оказывается исправен и фотографирует провинившуюся машину. Снимок поступает в оперативный архив ГАИ, откуда его и вылавливает дублер коллективного пользования Балтийского РУВД, запрашиваемый капитаном Саловым. Капитан Салов, который, как вы помните, ведет дело об угоне этой машины, знает, что ею интересуется и ОСИН. Он передает информацию в Управление. То есть, непосредственно мне. На снимке хорошо видно лицо водителя, и мой дублер без труда распознает его… Вам нездоровится, Денис Павлович? Что-то мне не нравится ваш вид… Надеюсь, теперь ясно, что отвести от себя обвинение в нанесении ущерба сетевому хранилищу будет несколько затруднительно. А также — в попытке уничтожить восстановленного дублера Комиссии.

— Зачем вы пришли?

— Как зачем? Хотел познакомиться, побеседовать с вами в непринужденной обстановке. Потом ведь допросы начнутся. Когда еще такая возможность представится? Собирайтесь, Денис Павлович, возьмите с собой все, что считаете нужным.

— Так есть у вас санкция или нет?

— Завтра получу. Ввиду чрезвычайных обстоятельств я вас задерживаю до утра, а там начальство решит. Это нарушение, не спорю, но карать строго за него не будут.

— Хорошо, я поеду. Только не с вами. И не сейчас.

— Полковник Хватов, вы хотите, чтобы я попросил помощи у сержанта Крутых?

— Вас послушаешь, полковник Жижа, то я как волк, а вы — козленок. Хотя из нас двоих плотоядный — вы. Короче, у меня просьба, коллега. Я кое-что расскажу, а уж дальше поступайте, как знаете.

— Конечно, Хватов. Я же сам предложил вам побеседовать.

— Знакомы ли вы с предварительными выводами Комиссии?

— Мне ли не знать ваших выводов? Обман Сети, информационная избыточность, вторая централизация… Короче, кругом виновато ГСУ.

— Можно еще вопрос? Согласны ли вы с необходимостью комплексной децентрализации?

— Слушайте, Хватов, я думал, вы осознали всю тяжесть своего положения, и вдруг — грубить продолжаете.

— Да не грублю я, а просто хочу объяснить вам свои мотивы! Извините… не знаю вашего имени-отчества… что же поделать, если мои мотивы непосредственно связаны с теоретическим обоснованием тех самых выводов! Дело в том, что Ивана Альбертовича Брука поразила одна малоприятная догадка — итоговое заседание Комиссии, которое должно состояться завтра, ничуть не послужит улучшению экономической ситуации в стране. Концепция информационной децентрализации предусматривает, как вам, конечно, известно, разукрупнить глобальные дублеры и впредь полагаться только на местные системы обработки информации. При этом Комиссия во главе со своим «шептуном» не учла маленькую деталь. Централизация сохранится, только станет она не «сквозной», как сейчас, а «точечной». Понимаете, это неизбежно, так как основа компьютерной централизации останется неприкосновенной!

— Ну-ну, теоретики с большой дороги… Вы закончили?

— Потерпите еще немного. К сожалению, эта «основа» касается нас всех. Принимая даже самое элементарное решение, нормальный человек испытывает целый набор разнообразных страхов, что, в конечном счете, ведет его по пути наименьшего сопротивления. То есть, по возможности, решение не принимается вообще…

— Стоп, Хватов. По-моему, что-то подобное я уже не раз слышал. Вы сами это придумали?

— Что вы! Такое явление давно предсказано и называется «компьютерным культом». Заслуга же Брука в том, что он впервые связал его с нашими экономическими неурядицами. Жаль, но я лично здесь ни при чем… То есть при чем, конечно — не меньше, чем мы все. В том числе и комиссия. Ивана Альбертовича эта мысль и поразила. Главная причина нынешних трудностей вовсе не техническая или организационная, а такая, что не принимается начальством всерьез. Я ее уже назвал, это проблема отношений между пользователями и разработанными для них программами.

— Да, да, да! Хватов, я вспомнил, кто разглагольствовал в том же духе. Пара бородатых юнцов из «Отрядов гуманизации». Недавно я присутствовал на показательном допросе… Вы, случайно, с ними не знакомы?

— Простите, но здесь нет ни малейшей связи с этим детским садом и с их идеями о спасении человечества от нашествия разумных машин! Подчеркиваю, Брук предположил, что именно взаимоотношения людей с дублерами сохранят централизацию. Причем, в гораздо более замаскированной и потому опасной форме. Суть точечной централизации заключается в том, что каждая точка Сети, то есть дублер, принимает функции центра для своих пользователей. Сохраняется информационный обмен между точками Сети, и значит, каждая локальная модель ведет себя так, будто она является частью глобальной… Хотя все, что я пытаюсь объяснить, лучше посмотреть у самого Брука, в его разделе. Если воспользоваться ключом «компьютерный культ»…

— Меня так просто не купишь, только я терминал разблокирую, вы тут же своих дружков оповестите. Знаете, Хватов, я вас слушаю уже достаточно долго. И до сих пор не слышал главного — как и зачем вы с Бруком совершили свои акции? Когда вступили в преступный сговор? Кто вам помогал? Кто руководил?

— Какой сговор, коллега? Я рассказываю о наших мотивах, которые, как известно, прежде всего. Но вас почему-то это не интересует. Хорошо, я перехожу от теории к практике. Итак… Брук понял, что рекомендация дублера Проблемной комиссии и, следовательно, выводы самой комиссии не помогут вывести общество из кризиса. Но для того, чтобы Комиссия решилась всерьез пересмотреть свою позицию, необходимо было нейтрализовать дублера. Только в этом случае удалось бы разблокировать человеческий фактор, повернув ситуацию по-новому. Брук, очевидно, рассчитывал, что завтра неизбежно состоится итоговое заседание. Дублера восстановить не успеют, и, находясь в безвыходном положении, члены комиссии должны будут принять решение самостоятельно. Завтра он собирался во всем признаться и объясниться. У нас в комиссии кое-кто думать еще не разучился прислушались бы люди к его голосу, никуда бы не делись. Минувшей ночью Брук воспользовался автомобилем соседа, чтобы во время движения произвести из него уничтожение дублера. Наверное, насмотрелся дешевых детективов. По пути, в силу неизжитых привычек, он решил получить рекомендацию дублера, предварительно снабдив его новой информацией. Такой анализ для дублера оказался сложным и продолжался необычайно долго. Возбужденный сверх меры рационалист Брук не справился с нервами и, совершив задуманное, попал в аварию. Не повезло бедняге. Это — о нем. А теперь о себе. Со мной просто: ознакомился с доводами Ивана Альбертовича, согласился с ними, и решил довести дело до конца. Ведь дублер был все-таки восстановлен, да еще в таком скороспелом варианте, что, наверное, не потянул бы и классический тоталитаризм. А что я сделал потом, вы очень хорошо рассказали, господин полковник.

— Значит, посмотрели чужой каталог и тут же сделались диверсантом… Натяжечка какая-то, не чувствуете?

— Понимаю, трудно поверить. Дело в том, что я не такой рационалист, как Брук, поэтому не только его догадки, но еще больше его гибель заставили меня действовать. Думаю, если бы Брук не погиб, я бы сейчас смотрел на него такими же глазами, как вы на меня.

— Да, Хватов, наверное, вам тоже следовало погибнуть ради блага человечества. Вы не замечаете, полковник, что ведете себя, как профессор на лекции? Надеетесь так меня заморочить, чтобы я стал под ваши знамена?

— Откровенно говоря, коллега, я надеюсь на присущий нам, осиновцам, здравый смысл. Как вы понимаете, скрываться я не собираюсь. Просто хочу выступить завтра утром на итоговом заседании вместо Брука. Тем временем, вы получите санкции и явитесь за мной со своими товарищами. В этом случае правила наших игр будут соблюдены, и я с удовольствием сдамся в руки следствия.

— Мне кажется все-таки, Денис Павлович, что, несмотря на пафос, в глубине души вы просто хотите дать деру. А?

— Куда мне бежать! В Псковскую область? Заграничного паспорта у меня нет.

— Зачем так далеко? Есть еще город Питер, попробуй вас тут найди. При вашей-то подготовке. Особенно, если учесть, что вы являетесь членом этой мафии.

— Какой мафии?

— Ах, ах, какие мы непонятливые! Ладно, хватит на сегодня комедии, продолжим завтра.

— Послушайте, Жижа без имени-отчества, неужели вы такой баран? Я же час объясняю — под угрозой экономическое благополучие страны!

— Не пытайтесь меня обмануть, Хватов. Вы и ваша организация представляете намного большую опасность для государства.

— Рехнуться можно!!! Мы же из одной организации! Или вы…

— Нет, вы! Еще патриотом прикидывается… Если у вас потеря памяти, напоминаю. Ваша банда называется «Отряды гуманизации», а вашими непосредственными сообщниками являются Брук и Нгомо. Не надо так на меня пялиться! Да-да, Нгомо, которого вы тщательно скрывали! Не возражаете, если и я скажу умную речь? Все оказалось довольно просто. Среди частных мнений сотрудников ГАИ одно заинтриговало меня. Эксперт, старший лейтенант Гаврилочкин, обследовав остатки сгоревшего терминала, пришел к выводу, что в нем всю ночь до самой аварии работал встроенный модуль, обеспечивающий автоматический режим! Таким образом, Брук не запускал никаких программ. Все было сделано без него и ему оставалось только погибнуть в аварии. Не жалеете вы своих сотрудников, Хватов. И уж, конечно, старлея Гаврилочкина не пожалели бы тоже, если бы узнали о его мнении вовремя, а не от меня. К его счастью, он не спешил доверить свой вывод информационной сети, а пожаловать собственной персоной к экспертам в гости вы поленились. Хотя, я отвлекся. Кто, кроме Брука, мог запрограммировать терминал на диверсионную акцию? Первое, что приходит на ум — хозяин машины. И я решил отработать кандидатуру Нгомо. Юного умельца нигде найти не удалось. Питер все-таки большой, правда, теоретик Хватов? Но, поскольку его терминал был абонентом Сети, это дало возможность проверить содержимое памяти, не вскрывая квартиры. Не мне вам объяснять, как прощупывается обесточенный терминал. И знаете, что там было? Та же самая программа уничтожения, имеющаяся у Брука на домашнем терминале! Мальчишка, впрочем, пытался ее стереть. Думал, если дал терминалу команду стирания, все шито-крыто. Таким образом, стало ясно — он заодно с Бруком. А вы заодно с ними. Теперь самое главное. В терминале у него была «пчела»! Не насекомое, конечно, а система обмена с подпольными базами данных. Вы слышите меня, Хватов? Нгомо Андрей Уильямович — член «Отрядов гуманизации»!

— Очень рад за него, Жижа. Теперь и я туда записался бы, если бы пораньше узнал, какие милые дубки растут в нашем ведомстве.

— Честно скажу, Хватов, я перестаю вас уважать. Мне грубите, а в своих «Отрядах» мелким шагом, небось, ходили. Неужели до сих пор не поняли — они вас подставили так же, как и высокоученого Брука!.. Позор! Еще полковником называется.

— Сердцу не прикажешь, коллега. Не возражаете, если я закурю? Спасибо. Поздравляю, мастерская работа! Золотая все-таки у вас голова, Жижа, за один присест целый заговор раскрыли. Теперь остается объяснить, как я в контейнеровозе сшиб референта.

— О том, как была организована автомобильная авария, вы расскажете завтра, сами. И об истинных ваших мотивах тоже. Только вскакивать не надо, сейчас и так отправимся. Кстати, советую, когда пойдете под руку с сержантом Крутых, двигайтесь плавно и непринужденно. И имейте в ви…

(Далее в фонограмме различимы звуки, соотносимые с ударом тупого предмета о поверхность человеческого тела, падением мебели, бегом; а также — сдавленные стоны, неидентифицированные шумы, крики: «Открой, зараза, убью!» и «Ты постучи, может само откроется!». Затем сработала пожарная сигнализация).