Сержант. Назад в СССР. Книга 4

Глава 14 Таджикский байкер

Повисла практически полная тишина.

— Ну чего ты там притих? — вновь послышался голос со стороны входа. — Али боишься? Так я не кусаюсь и оружия у меня нет!

Очевидно, что на метеостанцию пожаловал ее хозяин или смотритель, если его так можно называть. Судя по голосу — мужик уже в возрасте, говорил на русском, но с небольшим акцентом. Точно не таджик.

Глупо было полагать, что объекты вроде метеорологической станции будут брошены без охраны. Это в конце девяностых, после развала Советского Союза очень многие промышленные и военные объекты будут просто заброшены, а в середине восьмидесятых такое случалось крайне редко.

Да и в самом-то деле, территория здесь чистая, мусора нет. С чего я решил, что тут никого нет? Навесной замок сломан, ну да, бывает. А внутри-то тепло, еда приготовлена, винтовка висит. Эка же я дал, пролез на станцию, а смотрящего за этим объектом попросту не заметил.

— Отец, тут это… Недоразумение вышло! — отозвался я, понимая, что вина целиком на мне, а значит и проблему решать тоже мне. Даже не знаю, было ли у него какое-то оружие.

Послышался шумный вздох.

— Я зайду? — он говорил таким тоном, как будто бы спрашивал разрешения, но на самом деле просто ставил перед фактом.

— Конечно, хозяин-то не я! — ответил я, выглянув из-за ящика.

Это действительно оказался уже пожилой человек, возрастом под шестьдесят. Но выглядел он достаточно хорошо — крепкий, высокий. Орлиный взгляд, волевое лицо. Одет в какой-то охотничий костюм, поверх которого был накинут плащ.

Скрипнула закрывшаяся сама собой дверь. Я тоже медленно выбрался из-за деревянного ящика, что занимал большую часть правой половины помещения. Вообще, тут было достаточно тесно. Мы смерили друг друга оценивающим взглядом.

— Имя-то у тебя есть? — спросил он, бросив сумку на кровать слева от входа.

— Максим…

— Тезка, значит, — прокряхтел тот, присаживаясь на табуретку. — Ну, будем знакомы, меня Максимом Матвеевичем звать. Я на этой метеостанции уже четвертый год дежурю, почти безвылазно. Ну и что ты у меня в гостях забыл, Максим?

Рассказывать все было необязательно, но общую суть, из уважения к старику я объяснить был должен.

— Эх, отец… Не все так просто. В общем, солдат я. Русский. Не подумай, я не дезертир, просто нахожусь на учебно-тренировочном задании. Тут неподалеку поселок Ишбермэк стоит, вот оттуда я и пришел. Задачу выполнил, но немного не рассчитал и засветился. Пришлось вот от милиции убегать. Я речку переплыл и дальше побежал. Шел, шел, так и наткнулся на это место. Прошу меня извинить за то, что хозяйничаю тут, просто со вчерашнего дня ничего не ел и не пил. Да и выспаться, толком не получилось. Замерз еще. Одежда вон промокла, обувь порвалась. С собой ничего нет. Еще раз, извини, что я вот так вот, без спросу. Запах просто был такой, что не устоять.

Максим Матвеевич усмехнулся.

— Это верно, плов мой выше всяких похвал. Сам рецепт придумал. Значит, ты солдат? А звание-то у тебя есть?

— Младший сержант.

— Из Афгана?

— Нет, но довелось там побывать.

— Ясно. Да ты садись, чего встал? В ногах правды нет, — он указал на другую табуретку, что была у печки. — Получается, что и документов у тебя, никаких нет? И формы военной?

Я покачал головой. Прекрасно понимал, что в мой скудный рассказ, мягко говоря, поверить непросто. На лице у старика все отразилось и так — явное недоверие.

— Вот! — я выудил из кармана фотоаппарат и показал его Матвеевичу. — Видел когда-нибудь такое?

— Это что такое, фотоаппарат? — тот протянул руку. — А чего он мокрый весь? Сломается же! Только и останется, что выкинуть его.

— Нет, отец. Этот не сломается. Специальная разработка, хотя уже слегка устарела и используется в учебных целях. Но вода ему не страшна.

— О! — слегка удивился он, возвращая мне аппарат. Прищурился, посмотрел с подозрением. — Так ты что, разведчик?

— Да ну, какой из меня разведчик⁈ — отмахнулся я. — Скорее, курсант.

— Ясно… — задумчиво кивнул Максим Матвеевич. — Ну, раз такое дело, то бери котелок и ложку. Мне не жалко. Поешь, чаю выпьешь, на травах. Одежку тебе подберу, есть у меня тут немного подменного. А потом решим, что с тобой делать.

Он выдал мне стандартный армейский котелок из алюминия, который был еще при царе Горохе и дошел до двадцатых годов двадцать первого века. Этот многое повидал на своем веку, но был чистый, без запахов. Кто бы ни служил в армии, непременно хоть раз, да ел из него тушенку или кашу.

Приготовленный стариком плов и впрямь оказался просто шикарным. Даже не знаю, где он в этих местах свинину нашел. А может, то и не свинина была.

— Ну как? — спустя какое-то время поинтересовался хозяин и шеф-повар по совместительству. — Съедобно?

— А то! — усердно работая челюстями, отозвался я. — Более того, наверное, не совру, если скажу, что это самый вкусный плов, который я только пробовал. А мне много где уже довелось побывать.

Тут я, конечно, сболтнул лишнего. Но Матвеевич на это никак не отреагировал.

Пока я насыщался, он рылся в своих закромах в поисках чистой одежды. С этим было туго, но кое-что все же нашлось. В итоге, мне досталась какая-то старая шинель, полушерстяные штаны непонятного покроя, дырявый свитер и шапка. Последняя была оранжевого цвета, что меня удивило — где же он ее взял такую⁈

Рубашку, что была на мне, он повесил сушиться на печке-буржуйке, что стояла в углу. Та же участь постигла и многострадальные носки.

А от старых кроссовок я избавился, взамен старик выдал мне галоши.

Ну да, лазить в них по предгорью крайне неудобно, но тем не менее лучше, чем без обуви вообще. Сапоги он давать не стал, да я и не настаивал. И без того его помощь неоценима.

Время года для шинели, конечно, неподходящее, но отказываться я не стал. Еще неизвестно, сколько мне добираться до конечного пункта назначения. Скорее всего, ночью тоже придется идти, а в это время холодно. К тому же, ею можно воспользоваться и как одеялом, и даже как плащом. Она совершенно не продувалась, а из недостатков только большой вес. Правда, почти все пуговицы были оторваны.

— Матвеевич, а как же ты тут один живешь?

— Да мне не привыкать. Я четверть жизни лесничим проработал на Алтае. Знаешь, где это?

— Конечно! — кивнул я.

— Ну, вот там и жил. Нравилась мне работа лесничего. А еще я на Северной земле был, но недолго. В Крыму был, на Байкале. В Монголии. Даже на Камчатке.

— По всему Союзу удалось прокатиться? Бурная молодость?

Тот коротко кивнул.

— Ну, с одеждой и обувью разобрались! — он присел на стул, тихо вздохнул. — Куда тебе добраться-то надо?

— Честно говоря, я и сам не знаю. Куляб в какой стороне находится?

— За твоей спиной. Но это почти двести километров. Что ж ты, пешком намерен туда идти? Сразу скажу, не дойдешь.

В Куляб мне не нужно, наш учебный центр располагался севернее него, примерно в семидесяти километрах. Ну, это если по прямой, а по дорогам и ущельям все сто пятьдесят. Впрочем, я же все еще не знал, как далеко меня вывезли в поля…

— Не знаю. Как получится. Матвеевич, а у тебя случайно, карты не будет?

— Есть, только она старая. Пятидесятого года. Вон там, в верхнем ящике стола.

Но так получилось, что я случайно открыл не верхний ящик, а тот, что был прямо под ним — просто, у него ручка отсутствовала. Там я сразу же увидел кожаную кобуру с пистолетом. Еще там был солдатский ремень с бляхой, спички и фляга.

На мгновение замер.

— Что, пистолет мой увидел? — усмехнулся хозяин. — Не пугайся, все в порядке. Я ведь и в армии успел послужить. Даже на Даманском острове был, в шестьдесят девятом году. Конфликт у нас с китайцами там был. Да ты молодой еще, этого знать не можешь. А я многое могу тебе рассказать, как мы с братьями нашими узкоглазыми землю делили.

— И в каком звании был?

— Капитаном ушел. Двенадцать лет назад.

В целом, ничего удивительного в этой истории не было. Только в таком возрасте и капитаном? Как-то мелковато. Откуда у него пистолет? А впрочем, какая мне разница? Может быть, он наградной. Правда, не припомню, чтобы в Вооруженных Силах СССР младшим офицерам дарили наградное оружие.

Карту я нашел, развернул перед собой.

Матвеевич подошел поближе, склонился над картой.

— Вот, мы находимся здесь! — он указал пальцем точку на карте. — А Куляб твой, вот тут. Только не пойму, что ты там забыл?

— Это как ориентир. На самом деле, так далеко мне и не нужно. Цель-то у меня другая, добраться до своей воинской части. Ну и уложиться в сорок восемь часов.

Старик выпрямился, наградил меня внимательным и задумчивым взглядом, постоял так несколько секунд, затем произнес:

— Странный ты солдат, Максим. Думаешь и говоришь так, будто и не молод совсем. Никаких доказательств у тебя нет, документов тоже. Ни формы военной, ни обуви. Только какой-то фотоаппарат, да и тот в реке промок. Это не мое дело, но, слишком уж много вопросов к тебе. Скажи честно, ты беглый заключенный?

Я рассмеялся.

— Матвеевич, вот это ты насмешил. Нет, я не беглый, не зек и никогда им не был. У меня и наколок нет, да и обычаи мне их не знакомы. Как я уже сказал, я солдат срочной службы. На учебном задании. Просто не могу я всю правду тебе выдать, кто я такой и что здесь делаю. То, что ты мне помочь решил — огромное тебе человеческое спасибо, но отплатить мне, к сожалению, нечем. Вот просто нечем. Извини, ну не могу я тебе всего рассказать.

Он вздохнул. Пожал плечами.

— Дело твое. Доверие только не обмани.

— Не обману. Судьба у меня такая… Всегда есть в жизни кто-то, кто за тебя что-то решает. Пусть и временно. Вот сейчас за меня командование решило, поэтому я здесь. Выполню задание, вернусь в срок — поощрят. А служба моя в будущем принесет прямую пользу для всей страны. И дай бог, если все будет так, как я думаю. Тогда смогу кое-что изменить и людям помочь.

За этой фразой стояло многое. Конечно, планы у меня далеко идущие вперед. Главный враг это только время. Учеба в разведке, пусть и не сразу, но все-таки даст результат, а дальше следующая ступень.

— Ясно… — задумчиво кивнул головой хозяин метеостанции. — Вижу, что ты вроде неплохой человек, но есть в тебе что-то странное, чего я объяснить пока не могу.

Разговор у нас получился очень натянутым. Старик понимал, что я странный, но правду из меня вытягивать не стал и, честно говоря, я за это был ему благодарен.

— Чай-то будешь? — поинтересовался он. — Настоящий, а не то, что вы там у себя в армии привыкли заваривать.

— Если ты меня усыпить или отравить не хочешь, то конечно буду.

Тот улыбнулся, но ничего не сказал. Шутку понял, но не оценил.

А чай у него и впрямь оказался хорошим, вкусным. Особенно с медом. Я такого никогда не пробовал, хотя на Востоке чего я только не пробовал и каким меня чаем не угощали.

— Вкусно! — похвалил я. — А мед откуда?

— У меня и пасека своя раньше была, но года два назад перестал ею заниматься. А травы летом собираю, сам сушу, сам завариваю. Оно для здоровья полезно очень. Знаешь, сколько мне лет?

— Шестьдесят?

— Ну, по больше, немного. И, несмотря на это, я весь день могу по сопкам бродить, с ружьем и рюкзаком на плечах. И ничего.

Так мы сидели и болтали. Прошло часа два. За то время, пока я находился на метеостанции, моя одежда высохла. Я переоделся, натянул вещи, что Матвеевич передал. Накинул шинель. Оказалось, что за прошедшее время, снаружи поднялся небольшой ветер и стало достаточно прохладно. Накрапывал дождь.

— Ты бы лучше у меня переночевал, а утром бы пошел! — заметил старик, выглянув наружу. — Скоро темнеть начнет, что ты будешь делать? Ночевать где?

— Нужно идти, у меня время поджимает. Да и не хочу стеснять, неудобно как-то.

— Неудобно спать на дереве! — хмыкнул Максим Матвеевич. — Нормально!

— Спасибо, но я все равно, лучше пойду. Благодарю за то, что накормил, напоил. Что одежду дал, обувь.

— Ладно, раз ты такой упертый… Держи! — он протянул мне какие-то ключи.

— Это что такое? От чего? — насторожился я.

— У меня тут за домом мотоцикл есть. Старенький, но на ходу.

— Серьезно?

Тот молча вышел наружу, я за ним. Оказалось, что за стеной здания станции, под брезентом действительно стоял мотоцикл. Узнаваемый вид, хотя и потрепанный. Даже без коляски он смотрелся серьезно.

— Это же Урал М-62! — воскликнул я, увидев раритет. — Начала шестидесятых годов!

— Смотри-ка, откуда знаешь? — изумился старик, доставая из ящика аккумулятор. — Молодой ты, чтобы помнить те годы. В технике что ли, мотоциклетной разбираешься?

— Да-а, так… Еще в детстве был у одного соседа такой. Громыхал и дымил так, что все собаки в ужасе разбегались. Мы его часто перебирали. Вернее, он перебирал, а я смотрел. Прошло много лет, сосед помер, а мотоцикл так и стоял никому не нужный. Под толстой клеенкой, правда, но и в дождь и в снег, пока не сгнил совсем. А потом его кто-то на металлолом сдал. Жалко было, хороший мотоцикл.

— Понятно. Значит, как обращаться знаешь?

— Само собой.

— Ну так и забирай, — он снова протянул мне ключи. — Топлива в нем немного, но километров на тридцать должно хватить.

— А как же я обратно его верну?

— А никак, — махнул тот рукой. — Там впереди пещера небольшая будет, слева у высокой гряды. Не пропустишь, ее издалека видно. Оставь его там, я потом как-нибудь заберу. Дорога тут одна, не заблудишься. Ты, главное, с тропы не съезжай и все нормально будет. Кстати, там же, в пещере и переночевать можно. Все же лучше, чем на открытом воздухе.

— Ну, даже неудобно… Но отказываться не буду!

Еще бы, кто б на моем месте отказался? С ветерком, на мотоцикле шестидесятых годов и быстрее и легче. Это, конечно, далеко не Харли Дэвидсон, но тоже неплохо.

Не прошло и десяти минут, как я был собран. Максим Матвеевич сунул мне в карман шинели какую-то лепешку, кусок вяленого мяса и флягу с теплым чаем. В другой спички и кухонный нож.

— Ну все, езжай уже! — нахмурился он. — Нечего зря время терять! А то еще дождь польет.

— Почему ты мне помог? — напоследок спросил я. — Только честно!

— Не знаю, — пожал плечами старик, открывая ворота. — Просто чувствую, что так нужно и все. Есть в тебе что-то такое, чего я еще не понял. Может, потом пойму. А может и нет. Ну, все! Давай!

Поблагодарив его, я со второго раза завел Урал. Немного прогрел его, а затем тронулся с места. Мотоцикл работал исправно, правда, тарахтел нещадно. Но что поделаешь, все они такие на Ирбитском заводе были.

Жаль, передняя фара не работала. Но этого пока было и не нужно.

А еще не работал спидометр, дребезжала выхлопная труба. Болталось сидение. Да и в переднем колесе отсутствовало несколько спиц, отчего казалось, будто оно восьмеркой.

Я ехал со средней скоростью, чтобы ни на что не налететь.

Проезжая мимо огромной лужи, обратил внимание на свое отражение. Вид у меня, конечно, был максимально эпический. В развевающейся шинели без пуговиц, в нелепой оранжевой вязаной шапке, верхом на мотоцикле. А на ногах резиновые галоши. Чем я не таджикский байкер?

Дорога тут и впрямь была только одна — извивалась между холмов и сопок, между групп деревьев. Видно ее было плохо, но все равно, колея угадывалась. Во многих местах уже зеленела молодая травка, весна тут наступала раньше. Тут и там попадались камни, валуны, выходы горной породы. Из живности попадались мелкие грызуны, зайцы, летали какие-то птицы.

Судя по состоянию дороги, было ясно, что в гости к Матвеевичу приезжали крайне редко. Даже непонятно, что именно он на той станции делал? Специальное метеорологическое оборудование там наверняка имелось, но как оно работало без электричества? Света у него не было, да и других электрических приборов я в строении не заметил. Столбы с проводами шли вдоль старой дороги, вот только на каком-то участке я заметил, что линия обрезана.

Печь, на которой старик готовил еду, и та была газовой, от большого баллона. Честно говоря, у меня возникали некоторые сомнения… Впрочем, мне-то какое дело⁈ Живет себе человек, никого не трогает. Чего к нему цепляться?

Как и предупреждал старик, горючка закончилась примерно километров через тридцать. Вот только никакой пещеры я поблизости не увидел, хотя от маршрута не отклонялся. Мотоцикл пришлось оставить у обочины, дальше я пошел пешком.

Примерно километра через три с половиной, я наконец-то добрался до той самой пещеры, про которую упоминал Матвеевич. Зашел внутрь — неглубокая, метра три максимум. Пустая, но на земле увидел остатки кострища — тут точно кто-то останавливался.

Побродил вокруг, собрал несколько веток и сучьев. Развел небольшой костерок.

Как раз стемнело, поэтому ночевать мне предстояло именно здесь. К тому же, снаружи еще и дождь полил…

Когда стало совсем темно, я подошел к выходу из пещеры, посмотрел вдаль — видимости из-за дождя практически не было. Уже хотел вернуться, но вдруг услышал неподалеку какое-то рычание…