Серебро на крови

Долгий и муторный день подходил к концу. Как и время моего пребывания в Йорке. Завтра утром отправляюсь на другой конец континента на поиски нынешнего обиталища Маркуса. Неделя прошла как один очень скучный день. Отдавала последние приказания, раздавала советы и готовилась к отъезду.

А в голове всё это время вертелась одна лишь мысль — как же не вовремя уезжаю! Меня не убедили слова Алистера, что только Маркус может нам всем помочь. Как не убедили слова, что он может помочь лично мне. Никогда ранее не встречала этого вампира, но его слава всегда шла впереди него. Много слухов, много сплетен, жутких истин слышала в течение долгих лет. Учёный, но безумец в своих стремлениях. Когда-то именно он создал первые города современной страны. Он спас остатки человечества и сверхъестественного мира от войны на уничтожение. Спас всех, создав множество гениальных изобретений, благодаря которым мы всё ещё связаны друг с другом.

Была одна история, мне её рассказали очень и очень давно… Про девушку, Маркуса и его давнего врага Кроноса. Сейчас это уже воспринимается как легенда, но именно из-за девушки началась война. Вроде она была любовницей Маркуса, а затем сбежала и после этого Маркус перестал быть тем, кто он есть. И Алистер предал его. Вроде как-то так, точнее уже не помню…

Теперь Алистер уверяет, что Маркус нам поможет. Но зачем ему это делать? Загадки, тайны, вот всё, что могу сказать о прошлом этих двоих. Алистер никогда не рассказывал о своих взаимоотношениях с Маркусом. Только общие слова и таким тоном, будто бы они давние враги. Что происходило на самом деле между ними — неизвестно никому.

И сейчас должна отправиться через весь континент на встречу с этим вампиром? Что-то здесь не так. Есть какой-то подвох, обман, что-то, что никак не могу уловить. Пока не пойму это, покоя мне не видать.

***

Выходя из оружейной мастерской, в мыслях прокручивала последние сообщения от Робина. Продвижение тварей замедлилось, но ненамного — мы потеряли Одессу. После этого они как будто бы исчезли. Растворились в пустынях Техаса. Но никто не обольщается на их счёт, такое случилось впервые, но уверенность в том, что это больше не повториться, нет ни у кого. Может они выжидают, а может волна самоуничтожилась, разбившись на более мелкие группы. Что происходит с подобными тварями, никто не знает. Мы все сходимся в одном — случилось однажды, случиться и вновь.

— Какая неожиданная встреча, дорогая Мара!

Звонкий голос вырвал из тяжёлых дум. Обернувшись, встретилась взглядом с обладательницей светло-серых глаз. Короткостриженная, похожая на воробья, девушка со страшным именем — Хэл. Когда-то она была моей близкой подругой. Но это было так давно, что и не вспомнить, почему всё стало как сейчас. Хэл опасна, она обладает даром вызывать серую тоску, смертельное заболевание для вампиров и способ свести с ума любого другого. Хитра, бесшумна и уверена в себе. Раньше она должна была стать заместительницей Ала, но после моего появления, девушка осталась Третьей. Временами думаю, что в этом причина её неприязни, может она хочет власти? Но оставаясь Третьей, девушка ничего не делала для того, чтобы занять моё место. Она просто перестала быть на моей стороне. Теперь я не могу поворачиваться к ней спиной.

— Что ты здесь делаешь, Хэл? — спрашиваю сухо, окидывая девушку недовольным взглядом.

Хэл должна была быть в патруле по ближайшим городам. Проверять количество прибывших, следить за работой ведьм. То, что она в городе, стало для меня неприятным сюрпризом, учитывая, что завтра я уезжаю.

— Не обнимешь, даже «Здравствуй» не скажешь? — патетично воскликнула она. — Ты огрубела, подруга, что с тобой произошло? Или на тебя так предстоящая поездка давит?

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не слушает, схватила девушку за руку и затащила в переулок. Она лишь улыбалась, позволяя прислонить себя к стене. Вздёрнув руки в защитном жесте, Хэл склонила голову набок.

— И что дальше?

— Откуда ты узнала о моём отъезде? — спрашиваю, превращая руку в клинок и прижимая к шее бывшей подруги. — Это закрытая информация! Люди не должны знать о моём отъезде!

— Расслабься, я Третья, мне положено знать такие вещи, — грубо ответила она, отводя голову назад. — А теперь убери это от моей шеи пока я не решила, что ты враждебна ко мне.

— А на что это ещё может быть похоже? — но тем не менее убрала руку, возвращая ей первоначальную форму. — Зачем ты искала меня?

— Мы случайно встретились! — в её голосе вновь мелькнула фальшь.

— Хэл, я слишком хорошо тебя знаю. Что нужно от меня?

— Просто хотела повидать перед отъездом. Алистер сказал, что ты плохо выглядишь. Решила в этом убедиться, — теперь её голос звучал более убедительно.

— И как? Убедилась?

— Тебе нужно лечиться, дорогая, — отходя в сторону, сказала она. — Ты же знаешь, Мара, я не собираюсь причинять тебе зло. Если тебя не будет, я стану Второй. А мне это совершенно ненужно.

— Тогда в чём твоя проблема? — смотрю ей в глаза и успеваю заметить нечто странное в её взгляде. Это была вина?

— Просто мне не нравится, какой ты стала, — сказав это, она развернулась и вышла из переулка, не дав мне и слова сказать в ответ.

***

В баре было пусто. Слишком рано для шумных компаний, а все пьянчуги повывелись ещё в первые годы после конца эры. Сейчас нужно работать, чтобы выжить, те, кто этого не делают… скажем так, даже я не знаю, что с ними случается и куда они исчезают.

Вливая в себя очередную стопку адской смеси, которую здесь называют текилой, с тоской смотрела прямо перед собой. И когда успела стать такой одиночкой? Раньше было проще. Клео ещё отзывалась на имя Клементина, Третья не была такой заносчивой змеёй, а Четвёртый был ещё жив. Тогда и Ал не был так от нас всех далёк. Но всё это осталось в далёком прошлом, до Королевской битвы. После победы слишком много нужно было сделать. А потом мы потерялись. И теперь сижу одна накануне опасного путешествия через весь континент к западному побережью.

Раскуривая вонючую самокрутку, горько усмехалась своим мыслям. Не осталось ничего из прошлого, а будущее сейчас кажется ещё более неопределённым, чем вчера. Всё меняется, да так быстро, что можно прошлые двадцать лет выбросить за борт. Работала, работала, ничего, кроме работы. В этой суматохе остались и чувства, и моя душа.

А теперь сижу здесь и думаю о том, какая же я жалкая. Поднимая стопку на свет, смотрю сквозь мутное стекло и улыбаюсь. Почему бы и нет? Бросить всё и уехать? Нет, правда, лично я ничего Маркусу не сделала. Это интересная мысль.

— Вы не против, если я к вам присоединюсь?

Передо мной появился давешний знакомый. Тай.

— Присоединяйтесь, — рукой показав на стул, кликнула официантку.

Через мгновение напротив мужчины стояла такая же стопка текилы, как и у меня. Кажется, он немного растерялся.

— Что же вы? — улыбаюсь с прищуром, а затем залпом осушаю стопку и громко ставлю её на стол.

Ему ничего не оставалось, кроме как последовать за мной. От крепости напитка он поперхнулся, но в остальном был молодцом.

— Что вас привело в эту забегаловку за мой стол? — спрашиваю его, тем временем знаками показывая официантке повторить. — У вас же есть более престижное место для отдыха. Собственный закрытый клуб.

— Вы поверите, если я скажу, что искал вашего общества? — мягко говорит он.

Цвет глаз в тусклом свете изменился, потемнел, более тщательно скрывая мысли мужчины. Он не улыбается, выглядит усталым, кажется, для него этот день был не из лёгких. Или, быть может, год. Выводит пальцем по столу незамысловатый узор бесконечности, смотрит по сторонам и, кажется, ему здесь, в этом полупустом тесном зале, просто хорошо. Он искал отдыха и это место оказалось подходящим. Одетый в кожаную тёмно-коричневую куртку, сквозь которую виднеется белая поношенная старая майка, он совсем не походил на того, кого встретила в клубе.

— Почему мне кажется, что я тебя знаю? Мы раньше точно не встречались, я бы запомнила, — спрашиваю, разглядывая его.

— Этот мир огромен, а наша память достаточно изобретательна. Мы можем помнить лица людей, которых случайно встретили в толпе, создавая для себя впечатления, что они близки нам, хотя мы их не знаем.

— Мне кажется, ты лукавишь, — качая головой, тушу об пепельницу сигарету. — Я хорошо себя знаю и уверена, что раньше мы не встречались. Но твоё лицо и голос кажутся знакомыми.

— Ты не можешь говорить, что хорошо себя знаешь, учитывая, что ты помнишь только последние двадцать лет своей жизни, — спокойно заявил он, разглядывая меня, как я его.

— Откуда ты знаешь? — цежу сквозь зубы, оглядываясь по сторонам.

Такую информацию просто так не получить. Это делает его опасным для меня. Стоит ли мне убить его?

— Не злись, я не опасен для тебя, — он словно прочёл мои мысли, поднял руки в защитном жесте, как недавно сделала Хэл. — Я колдун.

— Всё ещё не убедил, — скептически говорю, скрестив руки на груди. — Откуда ты знаешь Алистера?

— Мы познакомились после конца света.

— Ты не выглядишь старым, — вновь качаю головой, раскуривая очередную сигарету. — Что ты за колдун?

— Тот, который способен продлить себе жизнь на долгие годы. Когда-то я помогал Алистеру в его делах. Не могу сказать, что мы были друзьями, но он доверял мне. Потом я покинул его, мне хотелось изучить новый мир. Вернулся полгода назад и занялся тем, чем занимался до конца света — открыл ночной клуб для сверхъестественных.

— Элитный клуб. Я навела справки. Если бы Клео не была членом твоего клуба, я никогда не узнала бы об этом месте. Есть доступ только у полезныхсверхов. Видно я не в их числе.

— Личный приказ Алистера, прости, — он развёл руки, выдав лёгкую виноватую улыбку. — Он впустил меня в город, он руководит «парадом».

— Почему я никогда о тебе не слышала? — осушаю очередную стопку и с грустью констатирую, что и эта гремучая смесь больше на меня не действует.

— Не думаю, что я был бы тебе полезен, Мара, — качнув головой, ответил он. — Возвращаясь к началу нашего разговора: я узнал о том, что с тобой случилось от Алистера. Я приезжал в Йорк после Королевской битвы, Первый просил помочь тебе. Но, к сожалению, работа с памятью не входит в число моих талантов.

Сложно сказать, что почувствовала после его слов. С одной стороны, было приятно узнать, что Алистер искал для меня помощи, но с другой, меня это беспокоило. Спустя двадцать лет уже не так сильно хотела узнать о своём прошлом. Оно не стучалось в мои двери, соответственно некому было меня искать. С Алистером у меня началась новая жизнь, да она получилась не сахар, но полностью построена мной. Мой выбор. И сейчас не хочу нести ответственность за действия Мары до потери памяти. Это не я.

— Ладно, будем считать, что ты ответил на мой вопрос, — протянула ему очередную стопку и предложила тост:

— За новые знакомства!

Осушив залпом, отодвинула её и посмотрела на него.

— А ты ведь не слишком разговорчив, не так ли? — улыбнулась, откидываясь на спинку стула. — Так всё-таки, почему ты пришёл?

— Те девушки в моём клубе. Они не настоящие люди. Я пришёл сюда объясниться.

— Но это делать было не обязательно. Зачем тебе нужно моё расположение, учитывая твои взаимоотношения с Алистером?

Он вздохнул, смотря на дым от моей сигареты.

— Не люблю недопонимания. Ты Вторая, заместитель Алистера. Мне кажется, будет лучше, если мы будем друзьями.

— Ну, так что там с теми девушками?

— Низший вид демонов. Энергетические вампиры. В обмен на кровь, обычные вампиры отдают им свою энергию.

— Кхм, — негромко кашлянув, я подвинулась ближе к Таю. — Ты же знаешь, что они опасны. Энергетические вампиры могут лишить свою жертву способности чувствовать. Не стоит доверять им.

— Спасибо за заботу. Я знаю об этом. Но девушки, работающие на меня не имеют другого выбора. Либо мой клуб, либо изгнание. Как заведено в городе Йорк.

— И это правильно. Насколько я понимаю, Алистер в курсе и одобряет их присутствие, не так ли? — вновь откидываюсь назад.

— Всё верно.

— Не могу поддерживать ваш выбор, но это не моё дело.

Расторопная официантка принесла ещё стопки текилы.

— Продолжим? — поднимая тост за Алистера, заметила, что за беседой зал постепенно заполнился. Появились шумные компании, в углу клуба музыканты устанавливали своё оборудование, и мест свободных стало значительно меньше.

***

Глубокая ночь, в городе почти не горят огни. Город спит, только бары вдоль крупных улиц освещают местность своими яркими огнями. Оттуда доносится музыка, красивое, немного печальное пение музыкантов. Люди живут, по-прежнему пытаются любить друг друга. Ссорятся, мирятся, заботятся друг о друге. Мир изменился, но они остались прежними, мелочными, иногда жестокими, а иногда милосердными. Говорят, людские сердца стали добрее, мол они меняются вместе с этим миром. Не знаю, возможно от того, что обязана видеть плохое, мне не виден свет?

Я должна защищать этих людей, пускай и основные причины Ястребов далеки от идеалов. Мы мним себя пастырями, защищающие своих овец. Но я такой себя не чувствую. В отличие от Алистера, Хэл и остальных, я не вампир. Ламиям не нужны законы, не нужны правила, потому что такова наша натура. Вот только ламия я наполовину. И чаще предстаю как раздражённый усталый человек, чем как сверхсоздание, одержимое жаждой справедливости. Иногда спрашиваю себя, какой бы была, если бы моё превращение было правильным? Не знаю, что в прошлом сделала не так, из-за чего вынуждена теперь постоянно обретаться на грани превращения. В своём истинном обличии чувствую себя живой. А как человек — мёртвой.

Так глубоко погрузилась в свои мысли, что пропустила слова Тая мимо ушей. Мы давно уже ушли из бара, и сейчас наматывали круги по освещённым улицам. Ночью даже Второй опасно гулять по тёмным переулкам. Всё-таки Йорк слишком быстро разросся, впуская в себя самых разных созданий. В городе вот уже десять лет как существует полицейское и миграционное управления, но даже с такими подразделениям, город далёк от безопасности, хоть они и делают всё, что в их силах.

— Прости, что ты сказал? — спросила, возвращаясь к прерванному диалогу.

— Я всего лишь рассказывал о том, как мы с Алистером застряли в Йорке, когда он ещё назывался Нью-Йорком. Не бери в голову, судя по всему я скучный рассказчик, раз не смог тебя увлечь.

В ответ рассмеялась, принимая его слова за шутку.

— Может просто тема неудачная? Сейчас сложно найти что-то позитивное, когда весь мир только и делает, что пытается сдохнуть, — не ожидала от себя такой злобы.

Достав самокрутки, с грустью убедилась, что их осталось немного. До дома ещё пара кварталов, а торопиться совершенно не хотелось. Неожиданно компания Тая накануне отъезда оказалась весьма удачной. Не смотря на то, что периодически выпадала из разговора, он умел превратить всё в шутку. С ним почувствовала себя как дома.

— Не думаю, что всё так плохо, — он покачал головой, вставая передо мной. — Мара, ты же понимаешь, что новый мир всегда строится на осколках старого. Ничто не берётся из пустоты. Всё имеет свою цену.

— Ты считаешь, что мы идём в лучшее будущее? — скепсиса в голосе было достаточно, чтобы он улыбнулся.

— Лучше, хуже… нет. Иначе.Вот правильное слово. Теневой мир и мир людей объединились. Вместе мы идём в совершенно иное будущее. В это я верю. Не могу сказать, что всё получится, знаю, нам ещё многое предстоит сделать. Но верю, что в результате мы получим нечто удивительное! — горячо заговорил он.

— Сэр, да вы романтик! Как вы смогли дожить до наших дней с такими светлыми взглядами?

— А может наоборот? Только благодаря им я и смог прожить столько времени не опустив руки. Мара, за эти сорок лет хаоса я прошёл через многое. Видел такое, что тебе и не снилось. И всё равно не сдался. Ты думаешь, что впереди конец, что мы лишь барахтаемся в луже, пытаясь выжить, не понимания, что лужа — это целый океан? Думаешь, что всё бесполезно и поэтому живёшь одним днём? Но это не так! Оглядись, мы вновь в Йорке. А ведь когда-то это была карантинная зона из-за инфицированных.

— Ты всё ещё так их называешь? Такое старое слово… — удивилась, с горечью отмечая, что мне не передаётся горячка его слов.

— Они не виноваты в том, что стали такими. В отличие от вампиров и оборотней, у них не было даже намёка на выбор. Мне жаль их, жаль, что больные не получили успокоения после своей смерти. Это самое страшное, что случилось с этим миром, — он смотрел неотрывно, словно пытаясь проникнуть в мой разум.

Тяжёлый взгляд, опасный. Что за ним кроется, не знаю. Но это связано с его словами.

— Вот, во что я не верю. Ты должен понимать, что от их рук мы и погибнем. Их миллионы по всей стране, спящие… пока спящие! Но рано или поздно, эти твари проснуться и пойдут на нас. А мы не сможем защититься. Города падут, наступит анархия, а затем и смерть. Останутся эти монстры, но и они скоро сгинут. Вот, о чём я постоянно думаю, — посмотрела с вызовом на него. Я верила в то, что говорила. Верила, потому что видела, что делают эти упыри с людьми. Видела, как быстро они захватывают город. А после последней информации о гибели нескольких городов вдоль шоссе… знала, что рано или поздно, они придут сюда.

— Надежда есть всегда, — очень тихо сказал он. — Мара, ты знаешь это, просто не хочешь верить.

— Поцелуй меня, — резко перебила его. — Ну же!

Он замер и тогда потянулась к нему. Обхватив лицо руками, прижалась, целуя в губы. Сладкий поцелуй, он словно омут потащил за собой. Почувствовала его руки на своей талии и крепче прижалась к его груди. Не могу оторваться, теряю опору, всё глубже и глубже, мне чудится вкус полыни и лесных цветов. Что-то родное, давно забытое, такое близкое…

— Нет! — он отталкивает меня и всё пропадает, остаётся только серый привкус на губах и какая-то детская обида.

— Почему? — оскорблённо восклицаю. — Я знаю, ты же тоже этого хочешь!

— Но не так, Мара. Нет, — он злится, отходя в сторону. — Я не буду для тебя мужчиной на одну ночь. Знаю, ты завтра уезжаешь. Возвращайся, Мара, тогда…

— Подожди! — нахмурившись, отошла в сторону. — Ты только что отшил меня? Да как ты смеешь, чёртов колдун!

— Прости, Мара.

А затем он исчез. Только что стоял напротив меня, а теперь там только сумерки и тени.

— Эй! Вернись, мерзавец! — прокричала уязвлённо, но в ответ услышала лишь отдалённый лай собак. — Чёрт!

Такого со мной прежде не случалось. Ни один из моих «избранников» не смел отвергать меня. Особенно таким странным способом. Почему он так поступил? Что за «девушка на выданье»? Но может дело в том, что он знает меня? Я Вторая, обо мне по городу ходит много слухов. И вероятно он понял, что на рассвете я уеду, и мы больше никогда не увидимся.

Свернула с главной улицы, направляясь в гостиницу. Вот Арис удивится, увидев меня в одиночестве. Сейчас поняла, что на самом деле не злюсь. Потому что если бы мы переспали, то действительно отказалась бы от дальнейших встреч. А так… не знаю, что из этого может получиться.

***

Рассвет встретила далеко за пределами Йорка. Мне нужно было добраться до предместья Питтсбурга, где располагается действующий железнодорожный вокзал. Это займёт неделю, потом будет пересадка в Омахе, ещё неделя и я окажусь на западном побережье. Сколько времени уйдёт на поиски короля мне неизвестно, учитывая, что Алистер весьма расплывчато указал на местоположение своего осведомителя.

Долгая дорога туда и такая же обратно. А сколько времени проведу там? Эта затея нравилась мне всё меньше и меньше, но выбора не было. Главное правило Ястребов — беспрекословное подчинение Алистеру. Тех, кто отказывался подчиняться, ссылали в Ямы. А это не то место, куда хотела бы попасть.

На улице холодно. Промозглый северный ветер забирался под тёплую куртку, пытаясь добраться до обнажённой плоти. Поплотнее запахнувшись, нахохлилась в седле, как курица наседка, с недовольством изучая серый и тусклый пейзаж поздней осени. Как было бы здорово добираться на машине! Но количество бензина весьма ограничено, мне не хватило бы и на половину пути до Питтсбурга, а бросать одну из немногих действующих машин слишком расточительно. Вот и приходится сидеть в жёстком седле, натирая всё, что можно, раскачиваясь и «наслаждаясь» прелестями осени. Как будто бы и не было последних двадцати лет относительного комфорта. В последний раз такую поездку совершала очень давно и воспоминания были более приятнее действительности. Может старею? От этой шутки улыбнулась и как-то стало теплее. Чтобы со мной не происходило, выживу. У ламий нет срока годности, не могу умереть от банальной старости. Мне нужно жить с этим.

Отдалённый стук, поначалу не вызвавший любопытства, постепенно нарастал, превращаясь в отчётливый топот лошадиных копыт. Повернувшись, увидела за собой всадника, обернувшего нижнюю часть лица чёрной тряпкой. В шляпе и бесформенном плаще сложно сказать, кто нагоняет меня, поэтому пришлось развернуть лошадь, встречая незнакомца лицом к лицу.

Предупредительным жестом выставила правую руку, вытягивая и утончая кости до узкого лезвия, ранящего подобно скальпелю. Я была готова к любой неожиданности, кроме этой.

— Хэл? Какого чёрта ты здесь забыла?!

— Еле догнала тебя, дорогая. Почему никого не предупредила, что выезжаешь до рассвета? — снимая с лица повязку, обнажая возмущённое лицо, сказала она. — Если бы я не знала, что ты поедешь этой дорогой, то никогда бы тебя не нашла!

— А зачем ты меня искала? — недоумённо воскликнула я. — Что тебе надо, Хэл?

— Только ты умудряешься произносить моё имя как настоящее ругательство. В аду это ценится, — рассмеялась она, а затем отдёрнула полу плаща, доставая сложенный вдвое лист бумаги. — От Первого, прочти.

Хэл знает, где Маркус. Она проведёт тебя к нему.

Алистер

— Просто гений лаконичности, — пробормотала, сжимая в кулаке записку. — Так получается мы едем вместе? Это твоя идея или его?

— Совместный труд. Знаешь, не думала, что ты так враждебно встретишь меня, учитывая, какой камешек я снимаю с твоей души. Тебе не придётся иметь дело с Хантером, осведомителем Алистера. Настоящий псих, — девушка недовольно фыркнула.

— Так вот чем ты на самом деле занималась! — озарение пришло внезапно. — Ты связист Хантера, не так ли? Постой… но почему тебя назначили на это задание?

Девушка отвела взгляд, чуть покачала головой, отчего решила, что ей стыдно отвечать на мой вопрос.

— Я кое-что сделала в прошлом… кое-что не совсем хорошее. Моим наказанием стали Ямы.

— Что? — нахмурившись, прямо посмотрела на неё. — Что ты говоришь?

— Я занимаюсь Ямами. Чего не понятного? — раздражённо воскликнула девушка. — Слежу за ними. Управляю их главными, контролирую. Это моя работа! Следить за тем, чтобы они вели себя относительно прилично. Нужных людей не воровали, не убивали. Не шумели особо, а главное не пытались устроить восстание. Это моя грёбаная работа, — она выплюнула последние слова и передёрнула плечами, как будто бы испачкалась в чём-то грязном и противном.

— Чувствую, работа была не сахар. Но какое это имеет отношение ко мне?

Видя, что меня совсем не впечатлила её экспрессия, девушка совсем скисла.

— Маркус находится в Яме. Не скажу в какой именно, иначе ты меня бросишь, а мне Алистер приказал следовать за тобой. Видите ли, он боится за твоё здоровье. Правда трогательно? В любом случае теперь мы едем вместе, так что давай тронемся с этой дороги. Окружающий пейзаж наводит на меня тоску, — не дожидаясь моего согласия, она пускает лошадь вперёд, заставляя меня следовать за ней.

Теперь это путешествие стало ещё более неприятным, чем раньше. Хотя казалось, что падать дальше некуда.

***

Это старая комната. Она наполнена пылью, рваными афишами с эмблемами неизвестных групп, ворохом счастливых и грустных воспоминаний, теплом и горечью. Забита запахом едких сигарет, прогорклого пива и дешёвых конфет. Освещённая единственной лампочкой, болтающейся на длинном шнуре под потолком, качающимся из-за невидимого ветра, комната была полна странным ощущением уюта и комфорта. Как будто бы вернулась домой, забралась под тёплый плед, наслаждаясь тихим перестуком дождя за неплотно прикрытыми ставнями. Мне хотелось обнять это место, пропустить сквозь свою душу, наполнить себя любовью.

Вижу перед собой доску, заполненную фотографиями. И почти на каждой из них — я. Счастливая, довольная, в окружении людей, обнимающих, целующих, касающихся меня. Но что это — не могу разглядеть… Так, будто бы их спрятали второй кожей, плотно облегающей каждую чёрточку их лиц. Прикасаясь к фотографиями, не чувствую касания, словно бы лишилась самого понятия «тактильность».

Волнение проходит по телу, как ток, мгновенно захватывая: срываю фотографии, пытаюсь увидеть их: кто они? Кто я? Меня отвлекает музыка. Сначала тихо, потом всё громче, захватывая меня своей теплотой. Мягкая и печальная, она вытягивает душу в тонкую струну, стирая все тревоги, всё, что приносило суету. Купаюсь в биении клавиш, поддаваясь чудесной музыке. Подобно звучанию флейты Гамельнского крысолова, она звала за собой.

Покидаю комнату и оказываюсь на втором этаже длинного, вытянутого клуба. Здесь столики с перевёрнутыми стульями, под потолком прожекторы, заливающие сцену первого этажа белым светом, погружая остальное во тьму. Отсюда не видно лица пианиста, он сидит ко мне спиной. Только сильнее играет музыка, убаюкивая моё сердце, маня за собой.

Как сомнамбула спускаюсь по винтовой лестнице, иду к сцене, вглядываясь в затылок музыканта. Всё кажется таким знакомым! « Я знаю тебя, знаю тебя, знаю!»— шепчет рассудок, болью отдавая значение слов в висках. Мне бы увидеть твоё лицо и сразу всё вспомню. Вспомню, откуда знаю тебя, откуда знаю это место, почему мне всё кажется таким родным и близким. Иду сквозь зал и рядом вспыхивают призраки-кадры, ретроспективы прошлого. Вижу себя незнакомкой, с короткими чёрными волосами, глазами, густо подведёнными чёрным карандашом, смеющаяся, что-то возбуждённо кому-то рассказывающая. Рядом вспыхивают безликие люди, такие живые, такие знакомые… Мне словно открывается чужая/моя жизнь, но ничего не помню. Как заслон, как кирпичная кладка, отгораживающая меня от собственного прошлого.

Сейчас всё вспомню. Мне только коснуться его, пианиста, и всё сразу встанет на свои места. И вот я на сцене. Только бы дотронуться рукой, больше ничего!

Тянусь к нему, к кудрявым, взъерошенным волосам и… музыка обрывается, а он поворачивается безликим лицом.

***

— Боже, что тебе такое снилось? Ты всё стонала и стонала!

Прерывисто дышу, пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания, но безрезультатно. Сон уплывает, как корабль по волнам, оставляя после себя чувство невыносимой потери. Что такое мне снилось, что так сладко щемит в груди? Что это было за чудо?

— Из-за тебя я ничего не помню! — бросаю в сердцах, выползая из-под одеяла в утреннюю холодрыгу.

Передёрнув от холода плечами, накинула на себя одеяло, скрестив ноги по-турецки.

— Который час?

— Самое время вставать, соня. Солнце уже почти встало, нам нужно двигаться вперёд, если мы хотим ухватить этот день за шкирку и проехать больше, чем вчера, — девушка рассеянно листала какую-то книгу.

Перед ней горел костёр, делая это утро не таким противным, как пару минут назад.

В отличие от меня, вампирам не так много нужно времени на сон. Они быстро просыпаются и всегда высыпаются. Неудивительно, что, в отличие от меня, девушка выглядит более довольной жизнью. Зависть — плохое чувство, поэтому поспешила выбраться из подвала на свежий воздух, чтобы умыться.

— И, между прочим, я тебя не будила, — спустя тридцать минут, чистых зубов, невкусного завтрака и крепкого чая на травах, сидя в седле, ответила Хэл. — Ты сама подскочила, как будто тебя разбудила стая белых упырей.

— Что?

Ещё не совсем проснулась. В голове царил серый туман, в котором хранились путанные обрывки сна. Чувствуя то тепло, что было во сне, пыталась насладиться остатками, надеясь, что удастся хоть что-нибудь вспомнить.

— Я лишь говорю, что не причастна к твоему пробуждению, — Хэл негромко фыркнула и демонстративно пустила лошадь вперёд.

Я же осталась наедине со своими мыслями.

Проклятая дорога. Путь сквозь заросшие бурьяном и покрытые мхом и лишайником заброшенные дома, через проржавевшие указатели и остовы от давно мёртвых автомобилей… Поступь лошади, как должно быть дико это выглядело бы для жителя XXI века!

И маятник качнулся, прошлое разбилось об асфальт, а мы остались ни с чем. Двадцать лет назад от прошлого было гораздо больше артефактов, чем сейчас. Всё гниёт, дряхлеет и разлагается. Превращается в пыль, хороня свои тайны. Табличка карантин и сейчас вызывает дрожь, сложно представить, через что прошло старшее поколение. Иногда задавалась вопросом — была ли я среди них? Или же родилась уже после пандемии? Иногда чувствую это — принадлежность к старому миру. Иначе почему охватывает такая ностальгия, когда быстро постаревшие люди говорят о прошлом. Мне хочется сказать: «Да, я это помню! Всё так и было, и даже больше!» Но вместо этого смотрю в зеркало, пытаясь понять черты своего лица. Кто были мои родители? Что с ними стало? Были ли у меня друзья? Почему они не искали меня? Что случилось со мной? Почему стала такой? Столько вопросов и все без ответа.

Почему-то сейчас всё стало повторяться. Как тогда в первые годы жизни — вновь возвращаюсь к этим вопросам, вспоминая прожитые годы, как будто бы постарела. Меня волнует то, что происходит с моим телом. Охватывает страх при мысли, что это правда, и я умираю. Иначе почему мои волосы стали терять цвет? Лицо бледнеет, выцветает. Губы синеют, цвет глаз приближается к цвету ламии. Словно бы окончательно превращаюсь в свою вторую оболочку. Но что-то подсказывает, что всё не так просто. И что-то говорит, что Алистер знает больше, чем рассказывает.

То, как он смотрел на меня в нашу последнюю встречу… это походило на прощание без сожалений.

Во время разговора с Таем, он спросил меня, люблю ли я Алистера. Этот вопрос ошеломил и поставил в тупик. Тогда сказала нет и рассмеялась, уводя разговор в другую сторону, но потом, в своих мыслях, вновь и вновь спрашивала себя: «Люблю ли я Алистера?»

Он спас меня. Защитил и принял в свою семью. Назначил Второй, нагрузил ответственностью, приблизил к себе. Он подарил мне новый мир и разделил его со мной. Временами была поистине счастлива с ним. Он умел шутить и рассказывать смешные истории из далёкого прошлого. Он заставлял думать и быстро принимать решения. Научил меня смотреть внутрь людей, открывая как плохое, так и хорошее, научил манипулировать ими себе на пользу. Ал учил меня править, но никогда по-настоящему не впускал в своё сердце. Раньше не понимала этого, злилась, обижалась, натыкаясь на непроницаемую стену, потом смирилась и ушла, оставив его в прошлом. Вот только чувство недосказанности осталось. Чувство, что это не то, что должно было быть.

До меня у Алистера было много женщин, во время наших отношений он придерживался моногамии, но после разрыва по моей инициативе, быстро вернулся к прошлым привычкам. Всё вернулось на круги своя, только сердце иногда болит, когда вижу его с другой.

Люблю ли я Алистера? Нет, не люблю. Сложно любить, когда тебе не дают это делать. Когда не подпускают к себе на протяжении двадцати лет. Были ли у меня к нему чувства? Да, были. Но их огонь давным-давно потух — я осталась в одиночестве.

Теперь раню других, не подпуская их к своему сердцу. Но в этом не виню Алистера, это моя вина. Замкнулась в себе, зациклилась на своих обязанностях, запретила себе дружить и осталась одна.

***

— Мара! Проснись, Мара! Да что с тобой?!

Чувствую руки на своих плечах, меня трясут, от чего всё перед глазами плывёт. Вырываюсь и делаю шаг в сторону. Теперь лицо Хэл не напоминает свихнувшуюся карусель, вижу ясно: она крайне раздражена.

— Что? — качаю головой, прикладывая руки к вискам. — Что случилось? Где мы?

Только сейчас замечаю, что вокруг нас не дорога с покосившимся от старости домами, а заросшее высокой травой и дикими цветами поле. Всё остальное тонет в рассветной дымке, но догадываюсь, что до дороги далеко.

— Это я тебя хочу спросить, что случилось! — взъярилась девушка, всплеснув руками. — Мы ехали, всё было хорошо, я хотела предложить увеличить скорость, дать лошадям возможность пробежаться и согреться, оборачиваюсь — тебя нет! Твоя лошадь пуста, готова остановиться, чтобы пожевать травки, а тебя нет! Чудо, что я быстро заметила твоё отсутствие. Ты далековато ушла!

— Я этого не помню, — отрицательно качнув головой, посмотрела по сторонам. — Ничего не помню! Я думала о своём, а в следующую секунду ты тормошишь меня здесь…

— Провалы в памяти? — выражение лица Хэл мне не понравилось.

Отвернувшись, постаралась упорядочить мысли, привести себя в порядок.

— Хождение наяву, Мара. Ты превратилась в ламию и куда-то медленно шла. Не подскажешь, куда именно? — раздался за спиной язвительный голос.

Обернувшись, наткнулась на пренебрежительный взгляд Хэл. Она скрестила руки на груди и с вызовом смотрела на меня.

— Хорошо, что ты здесь, Хэл, иначе я совсем пропала бы, — отвечаю со злой иронией, щуря глаза. — Разворачиваемся, я не поеду на другой конец континента в таком состоянии. Это чистой воды самоубийство.

— Алистер рассказал мне о тебе. Так значит ты ничего не помнишь о своём прошлом до нашей встрече на дороге? Я всегда интересовалась, где ты была до этого. Что с тобой стало… Неужели всё повторяется?

— Повторяется?..

Лицо похолодело и я, наконец, сообразила, что имел ввиду Алистер. Он думает я вновь теряю память. Теряю личность. Теряю себя. Нет-нет, это ложь. Может просто превращаюсь в ламию? Становлюсь самой собой? С чего бы мне терять память? Это не проклятие, я встречалась со многими ведьмами, они все в один голос твердили, что не проклята. Физиология… болезнь, аномалия! Всё, что угодно, только не магия. Я обречена?..

— Эй! Ты всё ещё здесь? — Хэл отвлекла меня от тяжких мыслей, щёлкнув пальцами перед лицом.

Резко отстранив её руку от глаз, недовольно уставилась на девушку.

— Ты так добра, Третья, — говорю с нажимом, пытаясь уколоть.

Это не получается, она явно настроилась на радостный лад и ничто не способно было сбить её с мысли.

— Мара, теперь послушай меня, милая, — она отошла в сторону, и, обхватив пальцами пояс, стала расхаживать передо мной. — Конечно похвально, что ты так стремишься вернуться обратно, однако ты, кажется, не въехала в ситуацию. Вторая, речь идёт уже не о твоё здоровье, а о выживании всех нас. Маркус гений, никто с этим не поспорит, нам остаётся только забрать то, что он придумал и сделать то, что приказано. Это звучит гораздо веселее, чем переводить город на осадное положение из-за толпища белых упырей. Тебе так не кажется?

— Тогда езжай ты, — с минуту простояв не отвечая, улыбнулась возвращая девушке её же «кинжал». — Ясно же, что я буду задерживать тебя. Мы только первый день в пути, а я уже умудрилась заблудиться, потеряв сознание. Что будет дальше? Не хочу тормозить тебя на пути к великой цели. Думаю, если ты справишься, Алистер будет очень гордиться тобой, — тяну язвительную улыбку на лицо, видя, как вытягивается физиономия Хэл.

Девушка отвела взгляд в сторону, а затем покачала головой, словно не соглашаясь со своими явно неприятными мыслями.

— Алистер велел доставить тебя к Маркусу. Если я тебя брошу или разверну обратно в Йорк… словом, не вариант, Мара. Прости.

— Ты извиняешься? — неподдельно изумилась я. — Что он такого наговорил тебе, что ты так сопротивляешься моей просьбе?

— Не твоего ума дело, — огрызнулась она. — Хватит болтать, нам пора в путь.

— Ты думаешь, что я поеду?

— А ты поразмысли над тем, что сказал мне Алистер. И над тем, что он скажет тебе, если мы вернёмся, — в голосе патока, а в глазах обида.

Мне становилось всё любопытнее, что же он ей наговорил.

***

С самых первых дней дорога вызывала во мне стойкую неприязнь, раздражение и злость. Монотонные дни в машине, на байке, в седле, пешком… это порядком утомляло и заставляло завидовать людям прошлого, имевших в своём распоряжении столько быстрых способов передвижения! Самолёты, вертолёты, автомобили, велосипеды, поезда, метро… Лошади были либо тягловыми в отдалённых районах мира, либо содержали в конюшнях. Это было дорогое удовольствие: верховая езда. Люди обладали иным складом ума, интересуясь подобным развлечением. Вот! Верное слово — развлечение! Вот, чем лошади были для людей. Дорогая игрушка, редко, когда к ним относились как к средству передвижения. А конец света отправил эту концепцию на помойку, быстро усадив людей обратно в седло.

Для лошадей прошлого жизнь была не сахаром, они целиком и полностью зависели от людей, дикие табуны — невероятная редкость и только в заповедниках. Они были заперты и порабощены. Теперь всё стало, как прежде. Быстрые и свободные. Теперь всё вернулось к прежним временам, когда люди занимались отловом диких лошадей для того, чтобы вновь приручить. Скоро появятся новые фамилии и люди буду говорить, что лошади от этого человека самые лучшие. А может история не пойдёт по старому пути, может люди найдут новый способ передвижения? Зная о существовании двигателя внутреннего сгорания сложно вернуться к обычным лошадям. Раньше говорили двести лошадиных сил. А теперь есть только одна.

Эта мысль позабавила, в очередной раз вытащив из непреодолимой скуки, терзавшей вот уже который день.

За спиной слышался перестук копыт лошади Хэл. Девушка тонким свистом напевала незамысловатую песенку, выводившую из себя. Хотелось закричать на неё, чтобы заткнулась, но понимала, что это только развеселит её. Третья тоже скучала. Хотя дни, проведённые только вдвоём, показали мне, что с ней не всё так просто. Мне был непонятен её довольный настрой, который так и прорывался, стоит ей только отвлечься от маски обязательств и смирения. Словно она что-то скрывала от меня, но я никак не могла понять, что именно.

— Почему ты меня ненавидишь? — громко спросила я, не разворачиваясь. — Не говори мне о том, что я изменилась, это не причина таких перемен.

— А может ты мне просто разонравилась? — этот голос вынуждал обернуться, но я сдержала свой порыв.

Не хотела видеть её лицо. Девушку как будто подменили за прошедшие годы. А ещё говорят, люди не меняются. А про вампиров, что они не способны на перемены.

— Не думаю, что всё так просто, — отвечаю спокойно, почти слыша, как она скрипит зубами от злости за спиной. — Ты бы по-другому демонстрировала свою неприязнь. Так в чём же причина?

— А я тебе ответила. Ты мне больше не нравишься, — она постаралась ответить спокойно, но голос был наполнен скрытой агрессией, готовой вырваться.

Развернула лошадь лицом к ней.

— Тогда я не могу позволить тебе быть за мой спиной. Ты делаешь всё, чтобы я перестала доверять тебе. Зачем ты согласилась на это задание, если так зла на меня? В голове теперь роются совсем нехорошие мысли. Ты что-то задумала… Третья? — холодности моей речи позавидовала бы и Арктика, неудивительно, что Хэл отреагировала.

Соскользнув с лошади, она пригласила последовать за ней.

— Это так просто, странно, что такая умная девушка, как ты, не смогла сопоставить все факты, — Хэл, привязав лошадь к дереву, ушла в разросшийся вдоль дороги лес.

Густые кроны деревьев скрывали в себе поглощённые остовы дешёвых деревянных домиков, развалин, сгнивших под тяжестью времени. Возле такого дома и остановилась девушка.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — спрашиваю, встав позади неё.

— Мы похожи с тобой. Тоже не помню своего прошлого. Никогда не рассказывала об этом, но это правда. Я родилась вампиром, хищником, не знающим милосердия. Такой меня сделала природа. И, не имея человеческих воспоминаний, полностью отдалась своему естеству. То, что я творила, нельзя назвать гуманным. У меня обнаружился дар — способность отнимать свет, это болезнь под названием серая тоска. Мой талант забирать саму жизнь из каждого. Ты и сама видела меня в действии. Но тогда… тогда я творила жуткие вещи, по-настоящему страшные, — девушка покачала головой, а затем поднесла руку к лицу. — Алистер был рядом. Он создал меня, сказав, что вампир по имени Константин увидел во мне уникальный дар, который был бы полезен создателю Алистера. Но будучи человеком я была больна, лежала в больнице в глубокой коме, как овощ. Чудо, что Константин «учуял» мой дар. Если говорить фактически, Алистер купил меня. Обратил и назвал своей дочерью. Я всегда была предана ему, потому что кроме него у меня никого не было. Он подарил мне будущее взамен смерти. Все мои человеческие родные, отец и мать, погибли в автомобильной аварии, никто в больнице не стал бы долго поддерживать во мне жизнь. Больше родных у меня не было. Став вампиром, я не стала обращаться к прошлом, я гналась за совершенным будущем.

Долгие годы мы жили во Франции, рядом с Люцианом. У нас была крепкая семья, которая теперь превратилась в клан Ястребов. Когда создатель Алистера проявил слабость, мы ушли. Тогда все в Теневом мире догадывались о том, что что-то назревает. Люциан знал чуть больше. Но он, при всей своей древности, оказался слишком слабым. Мы ушли к сильным. К Маркусу, потому что Алистер всегда доверял ему. У них общее прошлое, птенцы, когда-то вылетевшие из одного гнезда. Только Алистер стал Ястребом, а Маркус безумным гением. Но тогда он таким ещё не был.

Маркус внушал доверие, у него была цель, были средства и достойная идея.

— О чём ты говоришь? — непонимающе смотрю на спину девушки.

И она оборачивается. В глазах кровавые злые слёзы, на губах засохшая корка из крови, она искусала себя, даже на руках виднелась кровь из-за крепко сжатых кулаков.

— Это ты во всём виновата, — резко заговорила она. — Никто никогда не спрашивает, как началась пандемия. Все говорят: «Это случайность! Природа наказала нас за грехи!» — сказала она писклявым набожным голоском, а затем обрубила: «Ложь!»

— Что?

— Мы создали вирус. Вампиры создали яд, погубивший миллиарды жизней, — она засмеялась и развела руками, показывая окружающий мир. — Раньше это был пригород. Здесь жили бедняки, а теперь остались только гниющие и разрушающиеся домишки, от которых совсем скоро ничего не останется. И это сделали вампиры. Но ты не думай, была причина, — патетично заявила она, с презрением смотря на моё изумление. — Люди уничтожили бы вампиров, если бы узнали о их существовании. Предсказать смерть раньше можно было не только по гадальным картам. Был создан особый доклад: статистика, математика, теория вероятности, социология… много-много выкладок, финалом которых были слова: «Все варианты развития взаимоотношений людей и представителей Теневого мира ведут к истреблению сверхъестественных созданий». Срок — тридцать—сорок лет. Через эти годы люди узнают о нашем существовании и при любом раскладе начнётся война на уничтожение. Они задавят нас численностью. А мы не можем бесконтрольно размножаться, чтобы сравниться с ними. Потому что потом нас ждал бы голод. Согласись, картинка не весёлая. Тогда Глава Теневого мира и его ближайший друг и помощник Себастьян придумали способ спастись: смертельный вирус. И нашли исполнителя — Маркус.

— Ну как тебе моя страшная сказка, Вторая? Озноб не бьёт? Сердце быстрее не застучало? — девушка злобно улыбнулась, сощурившись и разжимая кулаки. — Дальше будет ещё интереснее, дорогая.

Маркус был настоящим гением, милая, и, как видишь, ему всё удалось. Тогда он был безумцем, но не так как сейчас. Без этакой искорки, о который ты наверняка слышала, — продолжила она.

— Он убивает беловолосых девушек, — отвечаю спокойно, стараясь унять быстрое биение сердца. Слышит его, на её губах играет злая улыбка и она продолжает.

— Да, убивает, терзает на куски, а потом выбрасывает их своим цепным псам. Жестокая забава сумасшедшего. Раньше он был не таким. У него была женщина, — девушка загадочно улыбнулась и подмигнула. — А теперь самый смак: именно она была главным ингредиентом в блюде вирусологии из-за особых генов, унаследованных от далёких предков. Её звали Фрида и она была всем для него. Абсолютно всем, он боготворил эту женщину, защищая от всех и вся долгие двадцать лет, пока она не сбежала от него с его врагом. Догадываешься как она выглядела и что стало потом? — она смотрела на меня с надеждой, как будто запросто разгадаю её загадку. В её вере было что-то жуткое и неправильное.

— Мне уже рассказывали эту историю. Только я слышала, что девушка была вампиром, а не… результатом экспериментов?.. — отвечаю размерено, чуть приподнимая подбородок.

Девушка отходит в сторону, касается веток дерева, нежно проводя по ним рукой, затем резко разворачивается с возвращённой хищной улыбкой на лице.

— Это ты — Фрида! Ты та, кто была возлюбленной Маркуса. Ты планировала свергнуть его вместе с Алистером, когда вы решили, что он слишком плох для вас. А потом ты исчезла, испарилась в воздухе вместе с проходимцем Кроносом, врагом как Алистера, так и Маркуса. Только спустя полгода увидела тебя на той дороге. Такая невинная мордашка, нежная и ранимая, — с издёвкой, почти выплёвывая слова, говорила девушка с наслаждением наблюдая за моим ошеломлённым лицом.

Непроизвольно делаю шаг назад, недоверчиво смотрю на неё.

— Что за чушь ты несёшь? — спрашиваю с возмущением. — Что за бред?! Это неправда! Алистер никогда бы так со мной не поступил, зачем ему это? Ты же сама заявила, что не знала, кто я такая до вчерашнего дня!

— Думаю, ты уже никогда этого не узнаешь, — её глаза засветились ярким серым цветом, она приоткрыла рот, обнажая клыки. — Теперь ты мешаешь нам. Маркус знает о тебе, знает о том, что все эти годы ты была с Алистером. Он будет мстить. Лучше, если ты вновь исчезнешь из наших жизней, — прошипела девушка, выставляя руки вперёд. — Только в этот раз уже не появишься ни на какой дороге!

Когти у вампиров растут быстро, но не быстрее, чем у ламии кости-лезвия.

— Да неужели? — с иронией восклицает девушка. — Ты правда думала, что я затею такое в одиночку?

— Ты плохая лгунья, Хэл. Не знаю, что я тебе сделала, но знаю одно — Ал так со мной не поступил бы. Ты врёшь! — отвечаю сдержанно, замечая появление отряда Хэл. Тринадцать сверхов, любимое число Третьей.

— А ты думаешь зачем он послал меня за тобой, зная, какие между нами отношения?

Хэл наслаждалась происходящим. По её довольному лицу было видно, как она счастлива. Видимо злость зрела в её сердце очень давно и теперь девушка готова убить меня, чтобы успокоить свою метущуюся душу.

— Алистер всё спланировал. Никто никогда ничего не узнает! Все решат, что ты предала нас, сбежала, как всегда хотела. Думаешь мы не знали о твоих мечтах? Ты ненавидела свою роль, но знала, что если попытаешься уйти, тебя убьют, вот и не рыпалась. Сейчас пришла расплата за плохие мечты. А после твоей смерти, я заберу…

Я не стала слушать продолжение её излияний. Этот непрекращающийся поток издевательств вызывал глухую злобу до скрипта зубов от напряжения. Имею право остановить её, пока она не опередила меня.

Войти в состояние ламии оказалось проще, чем думала. Молниеносный рывок на грани возможности, выставляю лезвие вперёд, готовая обрубить жизненный путь вампира, как злая острая оса/пуля коснулась плеча, позволяя лишь прочертить в воздухе кривую линию. Меня отбрасывает назад на спину и следом в тело входит ещё несколько крупнокалиберных пуль. Боль невыносимо обжигала из-за яда, щедро размазанному по орудиям смерти. Финальный выстрел попал прямо в лоб, грозясь отправить меня во тьму.

В отдалении как сквозь толстый слой из ваты, слышу её голос:

— Дайте мне меч, я должна отрезать голову этой суке! — он холоден и властен.

Но не надо мной.

Соскальзываю во тьму, как будто бы лежу на краю обрыва, с которого в бушующее море срываются огромные куски камня, создавая непереносимый дикий шум. Скоро и я слечу вниз, но вместо дна оказываюсь в объятиях белоснежных небес.

Над лесом проносится звериный крик.