Серая радуга

Глава 13. Избыток защиты

Артефакторий стоял на ушах.

Тревожные голоса в коридорах перекликались на разные лады, и больше всего было голосов разочарованных, ибо новость о возвращении Бестии все приняли как-то слишком близко к сердцу.

Теорики по такому поводу дружно сбежали с занятий, а кое-кто, кажется, попытался сбежать и из самого Одонара. Артефакторы-оперативники метались по коридору, расспрашивая, где можно найти руководителя боевых звений. Кто-то со смаком пересказывал товарищам вести о вчерашнем позорном провале инспекторов.

Но много было и пораженных голосов, которые выкрикивали на разные лады:

— Оплот? Как это — Оплот? Оплот — что?

Макс прикрыл глаза и прислонился спиной к стене полутемного директорского кабинета. В кабинет Мечтателя его силой впихнула Дара, пригрозив в случае неповиновения использовать магию.

— Не нарывайся! — прошипела резко выздоровевшая артемагиня. — Тебе нельзя быть в своей комнате. Мы с Кристо всё узнаем.

По правде сказать, это было довольно унизительно. Но Ковальски не стал возмущаться или бросаться на запертую магическим способом дверь — он просто стоял, и прислушивался к голосам из коридора, и думал.

Дара выглядела серьезно за него встревоженной — но если б она хоть могла себе вообразить, насколько безнадежной была ситуация на самом деле… Дуракам на свете живется легко, подумалось Максу. Дураки не могут вообразить сразу, во что вляпались. Ох, до чего всё это скверно, и что ж я натворил, оставшись на эти несколько дней в артефактории…

На влетевшего в кабинет Экстера Макс медленно поднял глаза и вполголоса осведомился:

— И что — он действительно?..

Действительно. Это было видно по перепуганному виду Мечтателя, по прыгающей директорской челюсти и по растрепанному парику.

— Макс, тебе нужно бежать.

— Я слышал, — неторопливо продолжил Макс, — у него цветочное имя. Гиацинт, а?

— Давняя традиция у знатных родов, — на секунду сбившись, ответил директор. Он заходил по собственному кабинету, сбивая стулья. — А он из рода Танейха Зоркого — был такой артефактор во времена Гекарис… Гекаты, той самой, да. После того, как Геката бежала — он… он можно сказать, что помешался на том, чтобы создать идеальную защиту для Одонара… Сперва он искал Алую Печать из предсказаний про Оплота, а потом…

— Потом создал её сам. Так?

Директор слегка дрожащей рукой смахнул с лица чёрные пряди.

— Этого никто не знал: Танейх рассорился с тогдашним директором и покинул артефакторий. Но он был уверен, что Оплот будет рожден в его роде, и опасаюсь… Аметистиат, Фиолетовый Магистр всё-таки нашел Печать, он же ответственнен за то, что касается магии, тайн и прорицаний… значит, он задействовал какие-то подсказки или архивы Семицветника… и артефакт среагировал на последнего из рода, на тинтореля Гиацинта…

— Да неужто радуга узлом завязалась?

— Там… там были знамения. Плиты, окрасившиеся кровью. Внутренний двор замка порос терном. Макс, это неважно…

— Да, — отозвался Ковальски задумчиво, — уже неважно. Магистр, само собой, устроил представление перед народом? С вручением этой Печати и со знамениями.

Если утопающий на последнем дыхании может кивать — то директор успешно изобразил этот жест.

— Он прибыл во двор Гиацинта с большой свитой, — пробормотал едва слышно. — Поздравить мать… Великая честь для обедневшего древнего рода… Ирисия-наи-Таннейх, конечно, в восторге… И ещё. Аметистиат взял с собой Майру.

— Нарекательницу?

— Да, и она… она подтвердила, понимаешь, Макс… Предсказала ему, что в его силах будет спасти Целестию, и открыть или закрыть путь своею жизнью, и разбудить златоволосую деву. И она же направила его за Феллой, ну а дальше…

— Дальше он прибыл в Одонар и весь просто жаждет со повидаться. Это понятно, его вопли «Где этот самозванец? Или он еще и трус?» время от времени долетают и сюда.

На миг где-то глубоко резануло ревностью: Оплот, мальчишка… ее суженный, ее спаситель, и это ему будет адресована ее первая настоящая улыбка…

— Макс, послушай. Это моя ошибка, я просил тебя задержаться, я был уверен, что Алой Печати не существует, но я… я сделаю всё, слышишь? Очень мало времени, но портал, который доставит тебя к ближайшей двери Кордона…

Макс встретил хмурый взгляд своего отражения в зеркале, обрамленном черным тяжелым деревянным кружевом, как траурной каймой.

— Экстер, я буду драться.

— Пропуск артефактора всё еще действует, если сымитировать то, что ты отбыл ночью по каким-либо служебным обя… что?

— Ну, у вас же есть какие-то ритуальные способы доказать правоту. Уверен, он не откажется проверить это на арене. В конечном счете, результатам боев у вас тут верят больше, чем Печати или системе логических доказательств…

— Ч-что?! Макс, ты…

— Синий уже вмешался?

Экстер тяжко вздохнул и опустил голову. Наконец-то он остановился, бессильно вскинув руки.

— Именно поэтому, Макс, я заклинаю тебя…

— И они объяснят мое бегство тем, что я самозванец и трус, на что мне в принципе начхать. Аметистиат, конечно, выступит с пышной речью на тему «Мы просто хотели защитить Одонар получше, кто ж знал, что так получится». Или ещё проще — «Я своей мудростью с первого дня прозрел, что он самозванец — и решил, что следует найти настоящего Оплота». Ещё не выпустили пресс-релиз? А, у вас не в ходу такие вещи. Так вот, после этого всего они припомнят, благодаря чьим словам я стал Оплотом Одонара. Или я должен бежать не один, а с четырьмя подростками? Они ведь казнят их, Экстер — по этим вашим, Холдон бы их жрал, кодексам!

Мечтатель поднял лихорадочно блестящие глаза.

— Я понимаю тебя, Макс, но я… я клянусь, с Дарой и остальными ничего не случится. У меня есть средства…

— Противостоять открытому приказу Семицветника? Ты хоть понимаешь, какую услугу им этим окажешь? Они объявят, что ты был заодно со мной. Припомнят эту комиссию — теперь ясно, с чего они вообще её назначили — историю с Браслетом… И сделают вывод о том, что ты тут плетешь заговоры, а Бестия им будет поддакивать.

Макс махнул рукой и уселся на стул, предложив жестом Мечтателю сделать то же самое.

— Ты кого-то очень сильно не устраиваешь на посту директора, — заметил он тихо, — кого-то из Семицветника, если судить по этой инспекции. По назначению твоим завучем Бестии. По… многому. Что им тут понадобилось на самом деле?

Тон его был спокойным и удивительно деловым, и Экстеру Мечтателю невольно пришлось успокаиваться тоже.

— Всегда одно, — прошептал он. — Главная тайна Одонара, которой был заворожен еще Холдон. Секрет неизмеримого могущества, скрытый в Малой Комнате. Ключ доверен одному из Одонара… И я, как каждый из директоров артефактория… единственный, кто знает имя ключника… единственный, кто хранит его самого…

— Поэтому они тебя так опасаются?

— Не меня, нет, того, кто за мной, того, кто дал мне эту должность, того, кто… — тонкое лицо Экстера свела болезненная гримаса ужаса. — Как видно, они решили, что он… утратил силы, что остался только я, и теперь…

Макс нетерпеливо поморщился, как бы говоря, насколько ему надоели все эти великие тайны.

— И ты не мог бы обратиться к твоему покровителю, чтобы их переубедить? Впрочем, тогда они точно запишут тебя в заговорщики… Замкнутый круг. Будем считать, ты подтвердил мои подозрения. Думаю, сейчас у Кордона ждут меня с большим нетерпением, потому что это возможность спихнуть всё сначала на детей… а когда ты не выдержишь и полезешь их защищать — то и на тебя. Итого у меня два выхода: явиться к Магистру с покаянными воплями: «Да, я самозванец, я всех обдурил, и виновен только я…»

— Макс, он…

— Прикончит меня на месте — и это было бы расплатой за мою дурость. Мне нужно было уходить еще девять месяцев назад… но я не об этом, а о том, что смерть на коленях мне всегда представлялась довольно жалкой.

— Ты сказал, есть второй выход…

Макс встал и направился к двери.

— Я его тебе озвучил полчаса назад: я буду драться, — Мечтатель приподнялся со стула, кажется, желая его удержать, и Ковальски обернулся к нему. — А ты не суйся, Экстер. Храни свой артефакторий, свои секреты и Малую Комнату, а с этой интрижкой я как-нибудь разберусь.

Хлопнула дверь — и Экстер остался сидеть на своем стуле с приоткрытым ртом. Впервые на его памяти историю, в которую был замешан Семицветник, Оплот Одонара, директорский пост, а на кону стояла Малая Комната, обозвали интрижкой.

Впрочем, Макс находчиво уменьшил цену вопроса. Теперь на кону стояли только жизни — а одна или несколько, зависело от самого Ковальски.

Перед входом в артефакторий тем временем разыгрывалась драматическая сцена — как раз для сочувствующих зрителей.

Новый Оплот Одонара воинственно расхаживал туда-сюда по дорожке, раскрасневшись от голосовых потуг. Бедный тинторель так долго вопил вызовы предполагаемому противнику, что совершенно охрип, вымотался и не понимал, почему противник еще не перед ним. Выражение молодого и честнейшего лица благородного Гиацинта было обиженным.

Синий Магистр, который стоял рядом, весь истекал сладчайшим ядом мести. Только что он при помощи хрустального шара экстренно связался с Семицветником, а потом и с главой Кордона, приказав закрыть все двери. Максу Ковальски оставалось лишь скрыться через дверь в Особой Комнате, чего он никак не мог бы сделать без помощи директора или персонала артефактория, а тут уже открывались такие возможности…

— Нет сомнений, что самозванец скрылся в иной мир, — мягко заметил он, похлопав Гиацинта по спине. — Однако, сколь вовремя вы явились! И можете быть уверены: все, кто участвовал в этой чудовищной лжи, будут подвергнуты наказанию.

Он взглядом разыскал в толпе зевак Кристо, и тот пошатнулся. Мелита отчаянно прижималась к Нольдиусу, тот растерянно ее обнимал, но Кристо не ревновал. У него даже мелькнула мысль — хорошо, что не ко мне. Вдруг Магистр ее как раз пощадит.

Сама Мелита в этом сомневалась, потому что прошептала еле слышно:

— Зря мы сюда пришли. Он нас убьет.

Дара угрюмо усмехнулась, отчего ее подбородок задрался вверх.

— Пусть попробует.

Благородный Гиацинт, осанка которого уже успела вызвать вздохи у девушек, озадаченно влохматил волосы. Дело явно шло не так, как он планировал.

— Мне была также предречена встреча с моей Дамой, — заговорил он встревоженно. — Сообщили ли Лорелее Златокудрой о моем прибытии? Я… кх… она же не сбежала, нет?

— Это вряд ли, — тут же заметило с десяток голосов.

— Вы могли бы сами подняться к ней и сообщить о себе, — деликатно вставил Сапфириат. — А поисками беглеца предоставьте заниматься нам. Наверняка у него были сообщники, расспросив которых… — он жадно уперся было взглядом в Кристо и Дару, но взгляду помешал мелкий худощавый теорик, нетерпеливо подпрыгивающий в воздухе. Над головой теорика складывались буквы:

«Вот этого беглеца?» — и к буквам присоединялась стрелочка.

Синий посмотрел в указанном направлении и тихо побагровел. От артефактория быстро шел Макс Ковальски, и решительность на его лице сулила какой-то новый, невероятно мерзкий поворот в беспроигрышной ситуации.

Макс остановился напротив рыцаря и Магистра, вежливым кивком поприветствовал второго и испытывающе вперился в первого. На лице Гиацинта выступило нечто вроде панического изумления. Наверняка ожидал встретить нечто более величественное и легендарное, на худой конец в доспехах, а не это вот… ну, вот такое…

«Хрень», — сочувственно угадали все мысли нового Оплота, глядя на его лицо. Заговорил молодой тинторель с явным недоверием:

— Ты медлил прийти.

— Ты орал: «Где этот самозванец?», — отозвался Макс, скрещивая руки на груди. — Позвал бы меня по имени — никаких проблем, а так пришлось долговато разбираться — кого ты имеешь в виду.

Синий Магистр презрительно фыркнул, и Макс поприветствовал его кивком еще раз — контрольный. Тинторель все-таки уточнил:

— Так это ты — герой Максимус, назвавшийся Оплотом Одонара и участвовавший в битве при Кислотнице?

— Макс Февраль Ковальски, — поправил его собеседник. — Оплот Одонара, выигравший битву при Кислотнице при посильной помощи четырех подростков.

Синий Магистр малость посерел и остро осознал — почему в Одонар не явился Аметистиат самолично. Сапфириат вообразить не мог, что у Макса хватит наглости держаться за ложь, но зато быстро осознал, что сейчас последует словесная дуэль рыцаря и стратега. Беспроигрышная ситуация начала казаться совсем не «бес».

— Ты смеешь называть себя Оплотом Одонара?! — праведно вскипел рыцарь. — Ты, пришлец извне, в жилах которого — ни капли благородной крови! Ты, лицо которого испугало бы даже наемника, грязный самозванец, который не может даже сказать, как выглядит Печать Одонара!

— Меня интересует другое, — медленно процедил Макс. — Как смеешь называть себя Оплотом Одонара ты?

Открытый рот покрасневшего от возмущения тинтореля был достоин всяческих похвал. В него свободно можно было запихнуть восемь связанных между собою сарделек.

— Нацепил кольчугу, подвесил на пояс железку, намалевал герб на щите — и полагаешь, что право называться Оплотом дает знатность, место жительства или смазливая физиономия?

— Он спятил, — пробормотал Кристо.

— Он великолепен, — выдохнула романтичная Мелита.

— Знамения! — возмущенно возопил рыцарь, из которого начали стремительно пропадать выспренние слова. Да и вообще, слова. — Я… когда… Аметистиат… п-печать… моя матушка… там были знамения!

— Ага, да, перекрашенные плиты и какие-то там растения через камень. Думаю, любой маг Целестии может соорудить такое с полпинка, народу на потеху.

— Нарека…

— Нарекательница слепа, малость не в своём уме и, мягко говоря, выдаёт очень туманные пророчества. Другие доказательства имеются?

Гиацинт опять раскрыл рот, рискуя обнажить гланды. Синий Магистр, более опытный в словесных прениях, решил прийти ему на помощь.

— Однако у благородного тинтореля есть Печать Одонара, которая, как известно, повинуется лишь Оплоту…

Тинторель с готовностью потащил Печать из сумки — действительно, багровую и тусклую, в ладонь шириной и формой — как цветок из капель крови. Макс удостоил Печать презрительного хмыканья.

— Занятная поделка, у нас таких пару дюжин по углам в Отделе Опытов. А её действие кто-нибудь видел? Ну, помимо тех фокусов, которые вы величаете знамениями — кто-то проверил это на деле?

Синему Магистру остро захотелось, чтобы Ковальски действительно сбежал. Ну вот, что ему стоило?!

— У меня Печати нет, я не спорю, — ровно продолжил Макс. — Зато есть маленькое преимущество: в бою под Кислотницей я одержал победу над превосходящим противником «не мечом и не магией». Благородный Гиацинт может похвастать чем-нибудь этаким?

Рыцарь понуро покачал головой. Макс почти физически почувствовал, как на его весы упала первая серьезная гирька.

— Мне не пришлось, — немного растерянно заговорил рыцарь. — Я… я скитался три года, да, и бывали схватки с нежитью или с разбойниками, но… Но я готов в любую секунду…

— Никаких проблем. Семицветник готовил что-то подобное для меня, но мне подвернулись две сотни контрабандистов, и я решил, что второй экзамен на Оплота — чересчур. Господин Магистр, вы не припомните, что должно было входить в мое испытание? Маги, нежить, наемники — числом около сотни? Боюсь, вам придется проверить этого молодого человека.

Глаза Магистра опять выметнули синий колдовской огонь. Они с Максом столкнулись враждебными взглядами, и началась настоящая схватка, за которой на время забытый рыцарь наблюдал с возрастающим недоумением.

— Испытание должно быть проведено в кратчайшие сроки, а чтобы собрать отряд для проверки, нам понадобится время…

— Разве кто-то вас торопит?

— Дать вам возможность сбежать?

— Ну, вы всегда сможете приставить ко мне Бестию или пару ваших солдат.

— Или посадить вас в одно из подземелий Семицветника.

— Не знал, что они там есть, спасибо за информацию. Не терплю тюремной пищи.

— Там кормят превосходно.

— Откуда вы знаете? А, да, Магистры знают все, извиняюсь. Но у меня ведь организм человека извне, и какие-нибудь компоненты в тюремной еде могут на него повлиять нежелательным образом.

— Как, например?

— Например, вызвать бред вроде вот этого: «Я признаю себя самозванцем и прошу о снисхождении, называя всех, кто принудил меня к этой лжи…»

— Вас кто-то принуждал ко лжи?

— Это бред, еще больший, чем то, что я самозванец.

— Вы обвиняете нас в том, что мы попытаемся вас отравить?

— Просто не желаю садиться в тюрьму.

— Зная вашу изобретательность, Февраль, едва ли что-нибудь другое сможет вас удержать… Нет, испытание должно быть проведено завтра или послезавтра.

— И за день вы не успеете набрать отряд магов?

— Легенды не говорят о том, когда Оплот должен встретиться с многочисленным противником и кем будет этот противник. Макс, мы никогда не собирались испытывать вас силами Семицветника. Если такая фраза и была брошена кем-то из моих коллег — уверяю, она была сказана в раздражении, и до дела бы никогда не дошло.

Противовес упал на другую чашу весов. Магистр все-таки вывернулся, единственный козырь Макса уплывал безвозвратно. Он не мог требовать для нового Оплота проверки силой сводного отряда. Сапфириат тут же перешел и в наступление:

— Мы могли бы испытать вас обоих Кровавой Печатью — как известно, если Оплот стоит на ней, никакой враг не может прорваться внутрь…

Но тут вспыхнул тинторель, который совершенно выпал из беседы и которому не терпелось туда вернуться.

— Играть такими силами для простого испытания? Фиолетовый Магистр предостерегал меня от этого! В воспоминаниях моего славного предка… Танейха, создателя Печати… сказано прямо: использовать Печать, лишь если истинный враг Одонара будет стоять у порога, лишь для того, чтобы действительно защитить!

Макс развел руками с уважением к авторитету Аметистиата и Танейха разом.

— Почему не допустить, что мы оба Оплоты? — вдруг поинтересовался он. — Оплот Одонара появляется раз в столетие, но никто не знает, откуда ведется отсчет столетий. Предположим, после Дня Витязя начался какой-то новый век. Почему не признать, что я выполнил свое предназначение, защитив Одонар в одном веке, а другой Оплот прислан защитить его во втором веке от новой напасти?

Гланды выставили все зеваки — вот до такого силлогизма мозг не дошел ни у кого. Рыцарь серьезно задумался, хмуря светлые брови.

— Вы думаете, я ваш преемник? — уточнил он вполне спокойно. — И вы готовы уступить мне место защитника Одонара?

— Я уж думал, смена никогда не придет, — полушутливо ответил Макс. — Ну так?..

У Синего Магистра почти уплыла почва из-под ног, но он все еще держался.

— Нигде не говорилось, что два Оплота Одонара могут когда-либо встретиться лицом к лицу! Защитник артефактория всегда упоминался в единственном числе, как тот, кто, придя в Одонар, останется в нем до собственной смерти!

— Да, правда, — растерянно согласился Гиацинт, воинственный пыл в нем немного пропал, и он только-только успел было обрадоваться, что все можно решить миром. — И Вещая Майра говорила так же — что у Одонара есть маг-страж, и есть человек-страж, и в моих силах будет защитить Одонар и Целестию, открыв путь, где никто его не откроет, или закрыть путь, когда он будет в шаге от того, чтобы быть открытым…

— И каков шанс, — подхватил Магистр, — что за сотни лет существования этого заведения не появлялось сперва ни одного Оплота, а потом вдруг встретились сразу двое?

Глаза Синего горели мстительным, почти инквизиторским огнем. «Не вывернешься, даже и не пробуй!» — можно было прочитать по ним. «Значит, вам очень нужен труп, — ответил взгляд Макса. — Ничего, мы еще посмотрим, чей это будет труп…»

Молчание, повисшее над этим поединком воль, прервали почти бесшумные шаги, сопровождавшиеся легким шорохом платья. От артефактория медленно плыла фигура Лорелеи — в сопровождении корявого силуэта Вонды. Кристо услышал, как Дара сквозь зубы пробормотала совсем не женское ругательство.

За такие словечки Кристо обычно и получал от напарницы по голове.

— Ты чего?

— Ее тут еще не хватало. Будто ты не знаешь, во что Макс превращается, когда ее видит.

— Ну, может, и этот Гиацинт во что-нибудь такое превратится… куда прешь, нечт пиявчатый?

Толпа зевак начала подаваться назад, подальше от подходившей Лорелеи. Магистр тоже попятился при ее приближении, только сделал это более изящно. Богиня коротким кивком остановила Вонду и приблизилась к двум Оплотам сама.

— Дева из башни Одонара, — прошептал молодой рыцарь, он совершенно растерялся, то ли при виде красоты Лори, то ли при виде ее грустного, вопросительного лица, попытался преклонить колени, но как-то неловко. — Судьба наконец дала мне возможность вас увидеть… я… я очень рад…

Лори повелительным жестом подняла его с колен. Второго, вернее, первого Оплота Одонара она не заметила и приветливо улыбнулась тинторелю, но эта улыбка ни на секунду не оживила ее лица. Бедный парень в доспехах посмотрел на эту улыбающуюся прекрасную статую почти испуганно.

— Одно ваше присутствие дает мне силы говорить, — он слегка запинался, но к Максу обернулся уже твердо. — Кто бы из нас ни был Оплотом, ты нанес мне оскорбление, а до того тебя оскорбил я, о чем пока ничуть не сожалею. Знаешь ли ты наши традиции, иномирец?

— Я пробыл здесь достаточно, чтобы понять: вы слишком многое решаете резней, — отозвался Макс. Он смотрел себе под ноги. — Но в данном случае я согласен на поединок.

— Так выбери оружие, поскольку я оскорбил тебя первым.

Это был последний шанс, и его Максу тоже не дали использовать. Он не успел открыть рот, как вмешался Сапфириат, который умудрился принять вид пророка судьбы.

— Так пусть же это будет не просто поединок, а Правый Бой, который выяснит, кто из вас Оплот. Пусть по вольному жребию одному из вас достанется стальной меч, а второму — деревянный, и если угодно будет Светлоликим подтвердить чью-то правоту — то и дерево перерубит сталь, как случалось в древние времена! И пусть судьями поединку выступят Великие Магистры, которых я оповещу сейчас же, и пусть следующая дневная радуга увидит противников с клинками в руках, и все решится!

Он свирепо осмотрел толпу, из которой, кажется, совершенно ясно донеслось: «Ото ж жухляк!» — но зеваки больше никак себя не проявляли. Молодой Гиацинт был в восторге и кивал, задыхаясь от возможности отстаивать свою правоту в честном поединке. Он как будто был совершенно уверен, что разрубит клинок противника, пусть даже у него в руках будет кусок дерева.

Макс усмехался, как бы высказывая все, что он думает о местных традициях — без слов, зато основательно и как-то напоследок, что ли.

— Милый обычай, — заметил он. — Ладно, согласен.

У Дары в толпе лицо вытянулось до невероятного предела, и она пробормотала едва слышно:

— Что он творит? И почему вообще не сбежал раньше?

Ответил ей Нольдиус, который все еще прижимал к себе Мелиту, но делал это теперь без особенной тревоги, просто машинально.

— Очевидно, именно это для него — меньшее из возможных зол…

— Угу, — буркнул Кристо. — Какое тогда большее?

— Например, наши смерти, — едва слышно откликнулась Мелита, указывая глазами на Сапфириата. У того было такое многозначительное выражение лица, что по этому выражению чрезвычайно хотелось съездить.

— Это — большее? — усомнился Кристо в человеколюбии Ковальски.

Но их мнение тут точно не имело значения. Согласие было получено, обговорены даже детали — и теперь тинторель Гиацинт опять трепетал перед неподвижно глядящей на него Лорелеей. Богиня, не дождавшись от него решительных действий, сама протянула руку, а второй рукой приглашающе повела в сторону сада.

Держи Макс в этот момент хоть что-то — он бы это сломал. Пока что Ковальски остался стоять, глядя вслед рыцарю и богине.

А из одного из высоких окон Одонара за этой картиной наблюдал директор Экстер с нетипичным для него выражением лица. Губы Мечтателя были плотно сжаты, глаза смотрели прямо и мрачно, и черты перестали казаться нежными и поэтическими. Это было лицо того, кто силится принять решение, которое заведомо никогда не будет принято, знает об этом — и презирает самого себя.

— Вот, значит, ты где, — резко заметила Бестия, возникая за его спиной. — Ковальски меня удивляет — с чего бы ему спасать твою шкуру?

— Он не меня спасает, Фелла, — ответил Мечтатель, мгновенно возвращаясь к обычному вечно печальному состоянию.

— Хм, четырьмя подростками больше — четырьмя меньше. Не думала, что он так сентиментален. А что же не вмешался ты и не защитил своего якобы Оплота — или не хватило духу, Мечтатель?

— Потому что в этом случае я бы только навредил. Гиацинт все равно вызвал бы Макса на поединок…

— У тебя устаревшие сведения. Правый Бой — деревяшка против стали. Судить будут Магистры. Не меньше трёх, если я ещё не забыла Кодекс Правого.

Мечтатель несколько секунд пребывал в обычном мире грез, а потом обернулся с растерянным видом.

— О. Тебе нужны какие-нибудь… ресурсы для подготовки к встрече?

— А разве я опять в должности?

Мечтатель встретил ее предельно испытывающий взгляд своим — предельно ясным. Бестия едва заметно расслабилась.

— Ну что же, я управлюсь за семерницу, — заметила она небрежно.

— Но, Фелла, разве Правый бой не раньше?

Бестия только многозначительно хмыкнула и столь же многозначительно исчезла. Внизу, по дорожке, по направлению к Синему Магистру опрометью мчалась фигурка гонца Семицветника.