Семь миров: Импульс

Глава 11. Загадочная планета

Тишина, спокойствие, холод, и в тоже время таинственное прикосновение обжигающего вещества.

«Всё! На этот раз я точно умер…» — сквозь болезненный туман подумал Марсий.

Он не чувствовал своего тела, будто его и вовсе не было, ощущал лишь тяжелые веки, словно целый мир навалился на них и таял. Он пытался раскрыть глаза, но не мог.

Проведя, не шелохнувшись, еще пару мгновений, он почувствовал, как холодная кровь постепенно приливает к его рукам. Это было невыносимо больно. Затем кровь стала разливаться дальше по телу. Казалось, его плоть пронзали миллиарды маленьких взрывов. Хотелось кричать. Открыв рот в попытке издать звук, он почувствовал, как что-то моментально засыпалось в его горло и, обратившись в воду, холодом пошло по телу. Распробовав вещество, он с жадностью стал хватать его губами.

— Вода!

В этот миг его посетило ощущение, словно это с ним уже было. Напрягая память, он вдруг увидел картину из своего детства. Мама всегда ругала его за то, что он ел снег, выпадающий на мосты Ари в холодный период. Осознание того, что он лежит в снегу и накрыт им сверху, как одеялом, вызвало в его душе спокойствие и прозрение одновременно. Теперь, казалось, он понимал, что с ним, где он и почему он здесь.

Марсий знал легенды Тулоны наизусть, а особенно те главы, которые рассказывали о загробной жизни. Воины Тулоны были на особом счету у божеств, они принадлежали к элите и после смерти попадали в далекий мир прошлого своей же планеты, чтобы снова дать жизнь своему тулонскому роду. Воины воскресали из снега. Их сердца кристаллизировались в алмаз, плоть нарастала изо льда, а по венам струилась чистейшая звездная роса.

Все происходило как в легендах. Сомнений не осталось. Он погиб и попал к самому сотворению мира. Осознание это шло через боль.

Первый, о ком он вспомнил, был отец. Он мог встретить его в мире прошлого, и это заставляло проснуться. Своим сердцем он уже чувствовал души сотен воинов, воскресающих изо льда вместе с ним. Тоска, одиночество и предвкушение конца исчезли в один миг, он почувствовал себя ледяным титаном, не человеком более, окруженным армией таких же совершенных и богоподобных существ, как и он. Кто-то протянул ему огромную искрящуюся руку прямо из темноты.

— Отец! — подумал Марсий.

Это был он, его взгляд, его запах и тепло.

— Открой глаза, Аппа, и встань! — услышал он голос сверху.

Желание увидеть отца и мир прошлого своими глазами захлестнуло Марсия. Забыв про боль, охваченный чувством восторга и трепета, он попробовал пошевелиться и потянулся к светящейся руке отца. Странным было только то, что на руке его было кольцо, то самое, что он отдал старику.

Марсий очнулся и поднялся сквозь холодную снежную пыль. Он попытался встать. Ноги не слушались совсем, руки — только наполовину. Кое-как выпрямившись, убрав с лица заснеженные волосы, он медленно стал открывать глаза. Было темно. Все растекалось, закручивалось в серую воронку и уносилось вдаль. Ясно стало только одно. Он снова был один. Вокруг царили тишина, темнота и холод.

Зрение возвращалось постепенно. Марсий стоял посередине бесконечного заснеженного поля, совершенно потерянный и одинокий. Его тело трясло. Он ждал, но воины не выходили из снега вслед за ним, не было слышно ни хруста разрывающегося льда, ни криков рожденных заново героев, ни стонов, ни боевого тулонского клича — ничего. Марсию стало страшно.

— Вернись, отец! — взмолился он. — Не бросай меня здесь!

Ответом была лишь тишина.

«Может, я прогневал богов?» — подумал Марсий. — «Может, я не достоин жить со всеми вместе, и меня причислили к изгоям? Изгой — и после смерти моя судьба!»

Еле шевелясь, с трудом он поднял голову кверху, ожидая увидеть толщу многовековых слоев древней Тулоны, настраиваясь провести в скитаниях вечность, как вдруг замер, глубоко вздохнув.

Ночь. Нет преград. Бесконечное черное пространство над головой и тысячи маленьких ярких точек в нём. Марсий предположил было, что очнулся на поверхности Тулоны, но одно серьезное несоответствие запретило ему думать так. Спутников Ката и Аякс не было на небосклоне. Спутник был только один и совсем иной. Сомнений не осталось. Он воскрес на другой планете. Мягкий свет загадочного голубого шара с печальным девичьим лицом озарял собой новый мир. Марсий дышал сам, без приборов, что было невозможно ни в одном из знакомых ему миров, и это пугало, вызывая в душе чувство незащищенности перед целым миром.

Вглядываясь в звезды, он с упоением и надеждой стал узнавать в них образы из своих видений. Поверить в то, что он жив и наконец добрался до заветной цели, он не мог.

Редкие снежинки слетали с неба, сливаясь с бесконечным белым ковром, из которого только что возродился Марсий. Переливаясь в лучах лунного шара, они искрились, как светлячки. Все стало по-другому для него.

Насыщенный кислородом воздух опьянял. Во рту ощущался привкус крови. Мозг не воспринимал новую реальность адекватно. Все походило на сон. Сильно сбивало отсутствие приборов на теле. Сбой в сознании шел из-за несоответствия данности и здравого смысла. Это было все равно что оказаться без кожи. Давление атмосферных слоёв планеты казалось излишне сильным, естественное притяжение — излишне суровым. Все изменилось, но было настоящим. Физических метаморфоз наблюдалось слишком много. Как ни странно, но от потери разума Марсия спасала боль. Только она в эту минуту была знакомым для него явлением. И юношу она не щадила.

Превозмогая боль, раскачиваясь из стороны в сторону, Марсий сделал шаг. Снег кусками ссыпался с его продранного скафандра. Покрытое ушибами тело изнывало. Судя по звукам прибоя, совсем близко было море или океан.

— Неужели скат все же спас меня? — не верил Марсий. Он не помнил ничего.

«Надеюсь, Атла и Ёнк живы», — пронеслось в сознании Марсия. — «Наверняка живы, ведь я жив?.. Я жив! Жив, хотя должен быть мертв», — повторил он снова. — «А я жив! Я здесь, и я дышу. Нет никакого купола, никаких приборов, моя голова открыта, и тем не менее, я дышу!» — с восторгом думал Марсий.

Это был феерический момент для Марсия. Несмотря на боль, холод, изнеможденность и дискомфорт, его переполняло счастье и восторг. Он знал, что нашел то, что искал всю жизнь. Мир без границ. Мир для людей. Взглянув на бесчисленные звёзды на небе, он засмеялся, как ребенок, и с приятной грустью подумал, что где-то там, далеко-далеко внутри холодной планеты, остался его Ари. Карий наверняка сейчас пьет с Гейлой чай, генерал Индро восседает в круглом зале, а он здесь, один, среди бескрайних просторов священной планеты, думает о них. Пророчество не обмануло крамов, планета подходила для жизни лучше любого города Семи миров.

— Только бы звездолет уцелел, — взмолился он.

Озираясь по сторонам, он с неоправданной надеждой стал искать глазами сферу. Шансов обнаружить её рядом не было никаких. Он выпустил её на огромной высоте, и серебряный шар с Ёнком и Атлой мог приземлиться в любой точке незнакомой планеты. Маячок Ёнка, который Марсий прикрепил к звездолету, мог указать сфере путь. Но Марсий не знал, как далеко он находился от кристалла.

«Они, должно быть, меня похоронили», — подумал Марсий. — «А как иначе? Я сам с трудом верю в то, что жив».

В любом случае, перемещаться куда-либо не было смысла, по крайней мере в темноте. Он не знал, куда идти, и решил дождаться наступления света. Он отошел подальше от воды и сел в сугроб. Марсий чувствовал холод и боль. Внутри что-то определенно было сломано, вероятно, ребро и ключица. Он почувствовал страх и прочитал молитву. Шепотом на родном тулонском языке он просил богов помочь ему снова.

В голове он делал расчет, вспоминая скорость вращения планеты по орбите вокруг звезды и вокруг своей оси, визуализировал ее наклон и примерную зону, в которую рухнул, но все это было бессмысленно, он не был Ёнком и заснул, так и не поняв, через сколько часов наступит рассвет.

День первый.

Проснулся Марсий от яркого света. На голубом небосклоне сияла звезда. Она была совсем не похожа на Оникс. Оттенком своим напоминала желтый и была чуть больше в размерах привычного ему тулонского красного светила. Цвет неба, в котором звезда обитала, был несравним ни с чем. Более насыщенного голубого повстречать во вселенной было трудно, а здесь он существовал повсюду, обволакивая собой мир.

Марсию было уютно и тепло. И это настораживало, ведь последнее, что он помнил, были холод льда и одиночество. Раскрыв глаза шире, осмотревшись кругом, он осознал, что был в снегу не один. Вокруг него спали дикие существа. Инопланетных зверей он никогда не видел и не знал, как реагировать.

Марсий боялся пошевелиться. Приподнял только голову. Самый крупный из зверей заметил это и сурово зарычал. Юноша замер. Разглядев животное получше, он понял, что прекрасно знает, кто перед ним, но поверить в это он не мог. Существа эти были очень похожи на мифических животных, украшающих эмблему его дома.

— Волки!

Волк, что смотрел на него, был настроен агрессивно. Это читалось во взгляде и в оскале. Как вести себя с ними, Марсий не знал, оттого молчал и не двигался. В легендах существа эти были хищниками. Волки по очереди стали вставать вокруг Марсия. Поведение существ вызывало разные предположения. Не было до конца понятно, чего они хотят. С одной стороны, они не позволили ему замерзнуть в снегу, с другой — смотрели на него голодно и зло, как на врага.

Тихо рыча и скалясь, волки стали уходить. Их было семь. Седьмой, самый маленький и юркий, развернулся первым. Его Марсий хорошо запомнил. Он спал в ногах и отливал рыжим. На его спине была опалена шерсть. И это сразу навело Марсия на мысль об огне, с которым, видимо, пришлось столкнуться бедолаге. «Где он повстречался с огнем?» — подумал Марсий.

Вслед за ним побрел шестой. В то время как седьмой постоянно оглядывался, шестой был равнодушным, толстым и невообразимо серым. Он уходил весь в себе, напрочь забыв про Марсия. Пятый волк обнюхал его напоследок мокрым носом и, не задерживаясь долго, поковылял за своими братьями, неспешно виляя хвостом. Четвертый и третий волки были близнецами. Они копировали движения друг друга и уходили вместе, синхронно оборачиваясь на Марсия. Второй волк обрушился лаем, затем внезапно смолк и убежал, в попытке догнать тени остальных.

Волк-вожак, так назвал последнего самого крупного зверя тулонец, долго сидел ни двигаясь, изучая Марсия взглядом. Его стая вдалеке постоянно озиралась на своего предводителя и медлила. Белая шкура и светло-голубые глаза вожака сливались с отраженным в снегу небом. Он словно гипнотизировал Марсия взглядом, взывая к самому глубинному его сознанию. Тулонцу стало не по себе. Волк что-то говорил ему безмолвно, а он не понимал, что.

Смирившись, волк встал и гордо и величественно пошел за своей стаей. Затем остановился, царственно обернулся и, выправив осанку, замер, уставившись в упор, не сводя с чужака глаз. В этот миг все прояснилось в голове Марсия. Стая звала его за собой в путь. В этом крылась причина всех остановок с поворотом на него.

Согнув ноги в коленях, напрягшись, сквозь тяжелый хриплый стон, он встал и пошел за своими спасителями, наступая на следы увесистых четырехпалых лап. Вожак остался доволен решением Марсия и перестал рычать. Стая бежала по снегу трусцой, задав быстрый темп. С трудом, но юноша справлялся, благодаря судьбу, что ноги его были целы.

Волки целенаправленно вели его куда-то. Теперь перед Марсием вновь появился путь, и, хотя конечная цель представлялась ему туманной, он видел смысл идти и был не один.

«С Богами не спорят», — подумал про себя юноша, удерживая темп.

Идти пришлось долго. Марсий не сводил глаз с небосклона. Он хорошо чувствовал космические ритмы планеты, на которой находился. Планета вращалась быстро. Сутки на ней были вдвое короче тулонских, отчего его посетило навязчивое ощущения ускорения времени. Он почти привык к насыщенному кислородом воздуху, но состояние опьянения и эйфории так и не покинуло его. Во многом именно эти два чувства позволяли ему найти в себе силы, чтобы двигаться.

Воздух здесь был гуще, но прозрачней, отчего рецепторам его глаз так же приходилось перестраиваться. Он как будто бы стал лучше видеть.

Волки всегда были вдалеке, порой они воспринималась черными силуэтами, порой — прозрачными сверкающими призраками, летящими по кромке синего неба, периодами пропадали из вида, и лишь следы позволяли их отыскать. Главным для Марсия было во что бы то ни стало не упустить их. Это была его единственная зацепка за жизнь, и он боролся, хотя идти становилось все тяжелее. Если шкура одного из них была опалена, а огонь сам по себе не возник бы в ледяном мире, значит, где-то были разумные существа, у которых можно было попросить помощи.

Под вечер ему удалось отдохнуть. Волки стали охотиться и оборвали свой путь на поляне, в лесу. На огромном расстоянии от себя он видел, как они загнали неведомого ему зверя с ветвистыми рогами и серебряной шкурой. Подобного существа не было даже в тулонских легендах. Навалившись, все семеро загрызли его безжалостно и холодно, растерзав даже кости. В этот миг звери перестали казаться ему мифическими существами, слишком живыми они были, ничуть не лучше людей, ведомыми низменными инстинктами утолить свой дикий голод. Глядя на них, Марсий неистово захотел есть. Рогатый зверь, казалось, был так молод и так беззащитен, он не заслуживал смерти, но получил ее.

Из увиденного Марсий извлек свой первый урок. На этой планете, хотя, казалось бы, это был другой конец галактики, правили точно такие же законы, как и в его мире. Слабость презирают, инстинкты утоляют, живут стаями. Отчего он сразу позволил себе сделать второй вывод. Если законы жизни существ этого мира схожи с законами существ его мира, может, это законы всей вселенной в целом?

Марсий внимательно изучил останки. Кровь существа была красного цвета, консистенцией она напоминала его собственную. Животное было теплокровным. У него не было возможности провести анализ, но все указывало на то, что разница в составе тела этого зверя и его собственного была незначительная.

Стемнело. Насытившись, волки устремили свой взгляд к звездам. В черном небе появилась уже знакомая ему печаль. Спутник, идеальный сияющий бледный круг, был настолько крупным и так близко висел над планетой, что казалось, до него можно дотронуться рукой. Зрелище это завораживало. Все семеро волков выстроились в ряд и стали выть. Марсий тихо стоял в стороне, слушал и смотрел. Он мерз, ныли кости, но ритуал прерывать было нельзя ни малейшим шорохом. Он обязан был ждать столько, сколько требовали их священные волчьи законы. Вскоре все стихло, звери стали сбиваться в стаю, плотным кольцом окружая Марсия и укладываясь возле него. В эту ночь, засыпая, Марсий чувствовал себя волком. Отчего-то стая впустила его в свой круг, приняла как родного. Он не знал, почему, но был благодарен безмерно.

Пурги в эту ночь не было. Ему было тепло и спокойно в окружении волков. На этот раз четко осознавая, где он, Марсий стал засыпать. Он лежал, закутавшись в снег и шерсть, уносясь сознанием к далеким мирам. К новой планете он постепенно начал привыкать, хотя звезды с молниеносной скоростью продолжали мчаться перед его глазами. Лица Атлы и Ёнка видел он в своих снах. Пациф и крамовка все еще были с ним.

Марсий проснулся посреди белой ровной поляны. Волков рядом не было, они покинули его. Вдалеке между деревьями он заметил колыхание теней. Свет желтой звезды ослеплял, и он прищурился. Первой мыслью были волки: они, вероятно, уходили в чащу. Но после он заметил, что силуэты эти движутся на него и выглядят иначе. Новые существа были двуногие. Чем ближе они приближались к нему, тем лучше он мог их разглядеть.

Они чем-то напоминали людей, но все же были другими. Рост их не был высоким, не больше Ёнка, но телосложение было настолько массивным, что в привычные человеческие пропорции они не вписывались. У них была слишком большая голова необычной формы, мощные надбровные дуги, выступающий широкий нос и очень маленький подбородок. Лапообразные руки, шея короткая и как будто под тяжестью головы наклонена вперёд. Они были рыжими и светлокожими. Перед Марсием возник очень странный, непонятный вид людей. Он не знал, как реагировать, и лежал не шевелясь. В завороте его костюма был спрятан луч, одного взмаха которого хватило бы, чтобы убить всех, но к подобным мерам он прибегать не спешил, хотя с одного взгляда определил в этой непонятной инопланетной расе хищников.

Люди смотрели на него, как на диковинного зверя. Они осторожно обступили его по кругу, издавая странные звуки без гласных, напоминавших чем-то волчий рык. Внимание привлек его костюм. Несколько людей опустились возле него на корточки и стали трогать пальцами серебряную обшивку скафандра. Это было очень неприятно, но Марсий терпел. Люди эти казались ему очень слабо развитыми и даже дикими. Все они были мужчинами, пока он насчитал только пятерых. Они были обмотаны в шкуры животных. Руки их были по локоть в крови — вероятно, перед встречей с ним они охотились.

Руки мужчины, который ощупывал его грудную клетку, были сильно покалечены. Был виден старый, неправильно сросшийся перелом, отсутствовала одна фаланга. Под густым волосяным покровом руки просматривалось множество шрамов. От существ этих шел сильный неприятный запах. А их бессмысленный голодный взгляд наводил страх. Но даже после этого Марсий не спешил убивать. Наверное, у них он вызывал не меньшую растерянность. Они не понимали, кто он, и не знали, что с ним делать.

Двое из мужчин подняли его и закинули на плечо третьему. Марсий продолжал притворяться недвижимым. Мужчина, несший его, сделал два шага и внезапно упал. Кто-то на огромной скорости запустил в мужчину копье. Марсий рухнул вместе с ним и снова оказался на снегу. В тот же миг попадали и другие охотники. Из леса налетели новые люди и добили тех, кто был еще жив, руками, ломая шеи. Марсий не шевелясь наблюдал за дракой.

Новые люди выглядели по-другому, их кожа и волосы были темнее. Они казались чуть выше ростом, таз и грудная клетка их были намного уже, они были стройные и длинноногие, походили на людей гораздо больше, но точно так же заматывались в шкуры.

Марсию открылся вид убитого зверя, которого приволокли на поляну первые люди. Зверь этот был огромный, он лежал на снегу, истекая кровью. Он был весь покрыт шерстью, а из головы его торчало два дугообразных рога: один поменьше, второй большой, завершавший его голову, как пика. Новые люди перехватили добычу мертвых людей. Его заметили сразу и точно так же стали проявлять интерес.

Тело Марсия вытащили из-под придавившего его здоровяка. Марсия положили рядом с убитым зверем и стали внимательно рассматривать. Новые люди казались ему смышленей и привлекательней. Они общались между собой. Слова, которые они проговаривали, были длиннее и сложнее, чем у предыдущих. На телах их было меньше шерсти. На руке одного из мужчин он заметил браслет из ракушек. Копья их завершались острозаточенным черным камнем, приклеенным к деревянному основанию черенка на неведомый черный клей.

В этих людях были зачатки цивилизованности, к которой Марсий привык. Попасть к ним в племя было предпочтительней, чем к первым. Марсий понимал, что один выжить в этих снегах не сможет, и чувствовал, что если поведет себя грамотно, то сможет завоевать их расположение. У него было большое преимущество перед ними его — луч. А значит, он мог стать их первым охотником. Если эти люди настолько нуждались в мясе, что даже убивали себе подобных ради него, значит, ему было что предложить взамен. Пока же он притворялся мертвым, осторожно изучая их полуприкрытыми глазами и позволяя изучать себя.

Охотники долго переговаривались на его счёт. Марсий понимал, что речь идет о нем, потому что они показывали на него пальцами при разговоре. Эти люди решали, что с ним делать дальше, советовались. В итоге его погрузили на спину шерстистого монстра и поволокли по снегу в неизвестном направлении. Марсий догадывался, что его везут в поселение. По законам природы у этих мужчин должны быть дети и женщины, а значит, и убежища от этого дикого холода.

Они шли около двух часов, сначала поднимаясь по лесистому склону, затем спускаясь с него. Поселение было в низине. Обнесенное сетью холмов, оно было хорошо защищено от ветров. Внизу стояли лачуги. Издалека они напоминали пирамиды или конусы. Каркасом лачуг служили белые кости огромных неведомых зверей. Сверх костей очень плотно были натянуты шкуры, из вершин выходил дым — внутри были разведены костры. Строений этих насчитывалось не более двадцати. Они были разного размера, припорошенные снегом. Около них тоже горели костры.

Завидев охотников, люди из племени заметно оживились. Дети выбежали их встречать. Тело лохматого монстра затащили на небольшую площадь, образованную между лачугами, и сразу стали потрошить небольшими кремниевыми ножами. Марсия сняли и положили на шкуры в снег. Вокруг него собралась толпа. Женщины трогали его скафандр руками, гладили гладкую поверхность серебряного напыления, жали в руках его стальные ботинки, перебирали руками аномально белые волосы.

Марсий чувствовал себя драгоценным ювелирным камнем, попавшим в руки оценщика. Они не боялись его, и это Марсия устраивало. Он решился открыть глаза в полную силу. Осторожно стал улыбаться, заметив, что дети, встречавшие отцов с охоты, улыбались им, а значит, этот мимический жест был признаком дружелюбия, как и на Тулоне.

Но когда одна из женщин попыталась расстегнуть его костюм, а значит, могла обнаружить внутри луч, он резко оттолкнул ее руку. Это было ошибкой. Женщина отскочила с криком. Вероятно, до этого его воспринимали как чучело, не способное двигаться. Суета привлекла внимание охотников.

Осознав, что Марсий мог шевелить руками и ногами, мужчины пожелали связать его, и это уже было опасно. Двое охотников накинули на него веревку, но затянуть не успели. Марсий резко вскочил, достал луч и раскрутил его над собой. Он превратился в огромный серебряный шар. Марсий знал, что этот трюк произведет впечатление, и намеренно выполнил его. Он постепенно замедлил вращение, и шар уже стал прозрачным. Он видел изумленные лица людей. Марсий остановил луч и выставил его перед собой, словно светящийся меч. Люди, наблюдавшие за ним, не шевелились. Он попятился назад, отходя в сторону охотников, разделывающих тушу. Он встал возле монстра, замахнулся лучом и с одного удара рассек его на две идеально ровные половины. От людей донесся вопль. Зверь развалился надвое, обнажились его внутренности, и потекла кровь.

Люди наблюдали за тулонцем со страхом. Приблизиться к нему никто не решался. Марсий заметил в небе большую птицу. Поднял луч, обратил его в лассо и запустил. Через секунду птица уже лежала на снегу перед изумленными зрителями.

Марсий подошел к ней, поднял и протянул в сторону женщин. Люди стали переглядываться и переговариваться между собой. Марсий не мог придумать, как еще удивить их. Он положил птицу к их ногам и отступил назад. Одна из женщин осмелилась подойти, поднять ее и осмотреть. В руках Марсия таилась неведомая им сила. Он был для них как божество. Никто не решался выступить против него.

Этого тулонец и добивался. Ему нужно было тепло их костров, пища и отдых.