Секс-тур в юность

Глава 16

Сидел, писал, пока руки не сводило от напряжения. Наши пальчики писали, мы устали, мы устали. Это вам не по клаве стучать. А тут и по клаве стучать, тоже непросто. Печатные машинки в большинстве механические, и требуют некоторого усилия при нажатии. А еще и мой почерк. Старался писать разборчивее, а то читать будут немцы, а что русскому в каракулях разобрать легко, то немцу смерть. Уже выдавил многое из того, что знал о ГДР.

Поразительно немного, оказывается. Все-таки мы сосредоточены в основном на своей стране и народе, а о других хотим знать лишь постольку-поскольку это касается нас и нашей страны.

Конечно мы не американцы, которые только и привыкли рассматривать пуп своей великой страны, а все остальные страны и народы — только мешают любоваться этим величием.

В Европе до глобализма был несколько иной менталитет. И страна всё-таки рассматривалась, как существующая в окружении других стран, с которыми — то дружили, то воевали.

Дедушка воевал с немцами в Великую войну. Служил в кавалерии, был награжден, участвовал в Брусиловском прорыве, когда в разрыв фронта была пущена кавалерия — пройтись по австрийским тылам.

И если бы не обычное недомыслие государя императора, саботаж генералов, и уже вполне привычное предательство союзников — открыто заявивших о прекращении своего наступления, то имелась возможность выбить из войны Австро-Венгерскую империю, как слабое звено цепи.

Однако, не поддержанное наступление захлебнулось, да и немцы, которым никто не мешал перекинуть освободившиеся дивизии с западного фронта, перешли в контрнаступление. Как и всегда в истории, береги Бог Россию от таких союзников, а с врагами она и сама управится.

А в результате дедушка получил пулю в грудь, и раненый попал в немецкий плен. Потом был лагерь для военнопленных, где он изучил немецкий язык. Содержание пленных разительно отличалось от следующей войны. Даже фотографии можно было делать, и посылать родным[45].

А потом последовал европейский анабазис с целью возврата домой. Ему пришлось преодолеть территорию нескольких европейских стран, есть даже открытка из Швейцарии. Попутно зарабатывал деньги на проезд и питание, выполняя различную работу во встреченных селах и городках. В 1918 году, оказался в Петрограде[46], и после перипетий гражданской войны смог добраться в родные места, и осесть крестьянствовать.

Отец тоже воевал с немцами в Великую Отечественную войну. И еще не закончив обучение в летном училище, был приказом введён стрелком-радистом в экипаж дальнего бомбардировщика ДБ-3, и участвовал в боевых вылетах. После окончания был приказом переведен в полк штурмовой авиации и летал на ИЛ-2. В крайнем полете получил ранение и тянул свой самолет до нашей территории. Выпрыгивать на виду немецких войск из штурмовика — стал бы разве, что только слабый разумом или либераст. Немцы так ненавидели штурмовики, что прозвали «чумой», и летчикам лучше было разбиться, чем познать прелести живым попасть в руки врага. Но, дотянув до своей территории совершить нормальный прыжок с парашютом не удалось — из-за малой высоты. И тот до конца не раскрылся.

А я сижу в общежитии в комнате немецких студенток, скрываясь от родных спецслужб, и раздумываю о причудах судьбы, приведших к такому на первый взгляд абсурдному альянсу. Но, пока я должен оставаться неуловимым. Для сбора полного досье на меня, необходимо куда больше времени, чем есть у спецслужб. А я помогать им, представляя сидячую мишень — нисколько не намерен.

Тем временем пора было дальше браться за труды. И таким образом, я провел за написанием еще несколько часов. Даже удалось немного отдохнуть прежде, чем уставшие девушки вернулись из Универа.

Я попросил Мартину — отослать Хайди готовить обед, так как подзаправиться всем бы не помешало, а пока нам надо переговорить вдвоем.

Мартина отошла к Хайди, и передала ей мою просьбу. А я тем временем мысленно подготовился к разговору. Всё уже было обдумано, но всегда что-то всплывает в последний момент. И пока Хайди ушла готовить, я подозвал Мартину и потребовал.

— Вот несколько конвертов: пометь их так, чтобы было понятно кому и что адресовано. Открывать их не стоит, это тот уровень секретности, в который лучше не влезать. Вход рубль, а выход десять.

— Это конверт для руководства Штази, о ваших теперешних операциях, находящихся на грани провала[47], и о будущих, которые желательно было бы провести, перепланировать или отменить[48].

— Хорошо, я пометила понятным мне способом. И она надписала какой то адрес на немецком.

— Это конверт[49] лично для Эриха Хонеккера. Его обязательно передать лично в руки самому адресату. И вообще надо всячески его поддерживать, так как он многое сделает для ГДР. Собственно именно он был одним из организаторов ССНМ и некоторое время вначале руководил им[50].

— Хорошо, я понимаю. Постараюсь сделать все возможное.

— Постарайся, чтобы письмо не проходило через множество рук, есть там разные, в том числе и недружественно настроенные к Хонеккеру среди партийного руководства, и те, которые потом активно содействовали подчинению вашей страны ФРГ. Я в письме эти имена написал, кого смог вспомнить, сама понимаешь для меня это события более чем тридцатилетней давности. Но отследить контакты указанных — не мне тебя учить.

— Хорошо, я поняла. Но что делать, я здесь учусь, а ты утверждаешь, что по обычным каналам это не стоит отправлять.

— Именно, всё равно тебя бы после отозвали. С такими сведениями, никто бы не оставил тебя работать за границей. Это очевидно. Так что, если хочешь помогу, чтобы состряпали липовую телеграмму вызов, это поможет вылететь ближайшим же рейсом.

— Не надо, я и сама могу срочно выехать, такое предусмотрено.

— Хорошо, не стану лезть в вашу кухню. А вот незапечатанный конверт лично тебе, там я записал, информацию твоего уровня. Думаю, тебе стоит прочесть его и собираться в путь. Мне тоже нельзя засиживаться. Очень обидно, что наше свидание так скомкано и абсолютно нет времени изобразить зверя о двух спинах, но тебе надо быть, как можно дальше, если меня возьмут наши спецслужбы.

Мартина вынула листок и стала быстро его читать.

— Да, еще пока вспомнил. Я перепутал — Горбачёв[51] первый секретарь Ставропольского крайкома. Они с Краснодарским по соседству расположены. И подумайте, что с ним делать, если наши мудаки будут телиться. Бог шельму метит, и ему пятно на лысину определил, туда бы еще свинца неплохо добавить. Его потом в народе иначе чем «Меченным» и не называли, разве что — добавляя Иуда «Меченный». Кстати он именно в ФРГ потом и спрятался от своего народа. Есть полно и других сук, но именно он и отдал на растерзание всё социалистическое содружество, и сам активировал заговоры по смещению неугодных ему руководителей социалистических стран, в том числе и Эриха Хонеккера.

— Ты предлагаешь устранить одного из довольно высокопоставленных партийных руководителей вашей страны?

— Будь у меня больше времени, сам бы лично занялся этим с превеликим удовольствием, но у меня никакой спецподготовки, данных о маршрутах передвижения и графиках встреч. А в одиночку сбор такой информации весьма долог. Не говоря о спецснаряжении, которое и вовсе взять неоткуда. Да, держитесь осторожнее с Андроповым[52], именно он продвигал эту гниду. Не знаю, как земляка или еще за что, но продвигал. Теперь понимаешь, почему я сказал про отсрочку. Я нашим спецслужбам, доведу информацию и о Горбачёве и других наших деятелях, так или иначе работавших на развал Союза. Но этот может и выскользнуть из-за расположения к нему Андропова. Фамилии тех предателей, я в письмах указал, и будет видно, принимаются ли какие-то меры. Но это не твой уровень, и в эти игры лучше не влезать, можно и голову потерять.

— А ты, свою потерять не боишься? С такими-то знаниями?

— Я тебе говорил — все это временно, и я скоро покину это время. Но видеть ту мерзость, что там творится, поверь, удовольствие ниже среднего, и за него цепляться всеми силами — никакого желания нет.

— Хорошо, тогда я буду читать, а то не успела дочитать твою записку. Хочешь еще что-то рассказать?

— Пока нет, вроде основное передал. Если вспомню, добавлю. Да, а что сказала Татьяна или вы не смогли увидеться?

— У них всё нормально, тобой пока не интересовались. Твой отец ушел на работу, и вам желательно встретиться на твоем обычном месте. Он подойдет после звонка.

— Вот спасибо. А то я беспокоился, как у них — не слишком ли переживают, что я в бегах. Не буду мешать читать, и сбегаю руки помыть. Надеюсь, Хайди уже приготовила обед. Я изрядно проголодался. Думаю я вас не объем, я не Рони.

Пошел мыть руки, и провозился там некоторое время. А когда влетел без стука в комнату — Хайди была уже там, и набрасывала халатик. Я сразу закрыл руками глаза, и стал извиняться перед девушкой. Извинения — загладили вину, и я был прощён. А когда девушки принесли обед из кухоньки, мы расположились обедать, больше налегая на вилки и ложки, чем на разговоры. Когда девушки стали убирать посуду, я попросил.

— Хайди, ты не сможешь отвлечь вахтёра на входе, лампочку там чуть выкрутить в общественных местах или еще что, чтобы он ушел разбираться и устранять неисправность. Я утром зашел незаметно и будет лучше, если меня не увидят на выходе. А то возникнут вопросы, что я делал всё это время в вашей комнате. Вам это совсем ни к чему. А пока ты будешь отвлекать вахтёра, Мартина меня проводит до выхода.

Хайди ответила, переглянувшись с Мартиной.

— Я буду помогать, когда будешь уходить. А пока схожу к Рони, он всегда голодный, и желает есть.

— Спасибо, ты прямо читаешь мои мысли. Может у тебя талант, как у Вольфа Мессинга, он недавно приезжал к нам в город и давал выступления. Я ходил смотреть. Было интересно. Может, когда-нибудь буду ходить смотреть твои выступления? Мою мысль ты прочла очень точно. Нам с Мартиной, надо побыть наедине. Огромное тебе спасибо за такую чуткость и понимание. Ты прямо «золотой человек», но этот бренд уже за Гольдманами.

После ухода Хайди, я продолжил.

— Давай поворошим бельё на постели, чтобы выглядело натурально. Я видел, ты весь обед что-то обдумывала. И к какому решению пришла?

— Ни к какому. Это вообще выходит за все рамки и инструкции. Никто такое не предусматривал.

— Что поделать, но решение надо принимать. Если меня прихватят, то могут и помешать отъезду. Так что может на поезде в Румынию или Болгарию, это несколько часов, а оттуда на родину.

— Но у меня нет уверенности, что это не обман, и не игры спецслужб. Я почти верю, но руководство может и не поверить.

— Хорошо, 13 ноября в Сирии придет к власти Хафез Асад[53], в будушем ориентирующийся на Советский Союз. А ваши могут подсуетиться, и себе урвать долю влияния. Сама понимаешь, такие сведения не валяются на дороге, и так просто их не сливают, Их можно сообщить только шефу внешней разведки или главе Штази, а также Эриху Хонеккеру. Это не Луноход, и при утечке информации — все может сорваться. Будет нанесен серьезный урон нашим и вашим интересам в Средиземноморском регионе.

— А как я смогу попасть на прием к руководству?

— Уж постарайся. Пойми, это информация, касающаяся геополитических интересов на длительный отрезок времени. Через пол века, последняя российская база будет в Сирии. Амеры будут пытаться всеми силами с помощью оппозиции скинуть сына Хафеза Асада — Башара, чтобы лишить Россию базы в Средиземном море. Даже придется провести операцию, против террористической организации ИГИЛ на территории Сирии. Будут бомбить их объекты и базы, расположенные на территории Сирии, под вопли всех мировых средств массовой дезинформации. Именно, изучая эту ложь, я и стал интересоваться историей советско — сирийских отношений, и приходом к власти Хафеза Асада.

Я думал еще какое-то время, а Мартина рассматривала меня.

— Вот вспомнилось. Осенью, но я не помню когда точно, было в Индии и Пакистане одно из самых губительных стихийных бедствий, и погибло до полумиллиона человек в дельте Ганга, и почти столько же в Пакистане. Ты не помнишь такого циклона? Вслед за ним, и критикой пакистанских властей не спешивших оказать помощь пострадавшим регионам — организовалось новое государство Бангладеш. А в 1971 году был проведен благотворительный концерт организованный Джорджем Харрисоном в Нью-Йорке. «Концерт для Бангладеш»[54] с целью сбора средств пострадавшим от разрушительного циклона. Эти события я просто не мог не запомнить.

— Я не помню такого стихийного бедствия.

— Тогда садись и запиши, всё, что я сказал. И попробуйте сообщить индийским и Пакистанским властям о предсказаниях ваших и советских ученых о формировании этого циклона. А также подготовьте к отправке гуманитарную помощь, это впоследствии вам много даст в том регионе мира.

— Это как раз то, что нужно. Такую информацию можно открыто распостранять, как предсказание ученых. Не оправдаются, то и спроса не будет.

— А вот, когда оправдается. На кого будете ссылаться? Подготовьте безумного и гениального ученого, а то пока такие циклоны не умеют предсказывать. Вон ураган «Катрина»[55] смыл почти весь Новый Орлеанв следующем веке. А бардака и разгула преступности там было выше крыши. Хотя Штаты являлись мировым гегемоном, и давили все прочие неугодные государства, в том числе и с помощью локальных войн. Скромно называвшихся — экспортом демократии в нуждающиеся в том страны. У нас даже был анекдот: «Как у вас ещё нет демократии? Тогда мы летим к вам». Так как войны эти начинались с массированных бомбежек неугодных стран.

— Ты тут такое рассказал, я не могу в это поверить. А как же ООН?

— А где штаб-квартира расположена, и проживают служащие ООН? На всех у спецслужб США собран компромат, а в том веке ООН давно уже комнатная собачка Соединенных Штатов. И приносит тапки по первому оклику хозяина. Вот он дивный новый мир. Тебе туда хочется?

— Как-то по твоим рассказам не очень.

— Вот и мне не очень, но, к сожалению, иного не дано. Чертовски не хватает многих привычных уже в будущем вещей, и доступности информации, правда весьма недостоверной. Мне так особо трудно без компьютера, а свой первый процессор i4004, еще мало на что годный, компания «Intel» выпустит только в следующем году. Кстати это легко проверяется, так как работы идут полным ходом. Прикупите акций компании, это весьма окупится.

— А откуда ты об этом знаешь?

— Так я же из будущего и это моё профессиональное знание. Уже через десяток лет я буду проектировать системы на базе более продвинутого процессора этой фирмы, и заниматься их программированием. Вот этих моих электронных штучек — мне в этом времени сильно не хватает.

— Всё достаточно, я уже решила. Если это и бред, то он слишком связный, если игра то тут слишком много информации, чтобы я могла оценить. В любом случае мне надо ехать.

— Умница, я в твой ум всегда верил. Дай поцелую на дорожку, и, разумеется, не спрашиваю куда и когда. «Что знают двое, то знает свинья». Скоро начнет сниматься и в 1973 году выйдет телевизионный фильм «Семнадцать мгновений весны». Так там папаша Мюллер глава гестапо, скажет это советскому разведчику фон Штирлицу. Кстати вы все будете с удовольствием его смотреть, так как немцы, пожалуй впервые — будут показаны не идиотами, а опасным, сильным и умным противником. Даже помню, у нас в гостях смотрели одну серию вместе.

— Хорошо Володя. Давай прощаться. Спасибо от меня, и если подтвердится и от всех нас. Мы не будем забывать о том, что помог нам простой русский парень.

— Ну, я не совсем простой, но я понял и не обижаюсь. Я действительно никого кроме себя и своего народа не представляю. Мой дедушка воевал в Первую мировую, и раненый попал в немецкий плен, Отец воевал в Великую Отечественную и слава богу не попал в плен, а дотянул до своих. Но ни они, ни, как видишь, мы с Татьяной не испытываем никакой ненависти к немцам и немецкому народу. Да и большинство окружающих также.

— Да я сначала удивлялась. Нас готовили к учёбе и предупредили, что могут быть и некоторые трения на почве ненависти. Но я пока такого не замечала.

— Зато в наше время упорно распостраняют информацию, что советские солдаты изнасиловали всех немок в возрасте от 10 и до 80 лет. Но ты же знаешь, что русские, придя в Германию, кормили голодное население, хоть в разрушенном войной Союзе была карточная система и нехватка продуктов. А именно американцы, к которым старались сдаваться в плен военные, опасаясь возмездия с нашей стороны, по приказу Айка были лишены статуса военнопленных, и это привело к массовым смертям сдавшихся[56].

— Да я слышала такие россказни про насилие над немками, в Западном Берлине радиостанции постоянно вещают такое. И нас учили на фактах — не доверять их передачам.

— Правильно учили, им доверять и вовсе нельзя. И напоследок, это запоминается лучше всего. Когда встретишься с шефом внешней разведки Маркусом Вольфом, передай ему на словах, он слишком обрусел, столько в детстве прожив в Союзе. Русские легко прощают врагов, для него это естественно. На Западе все не так, и, несмотря на то, что он будет помогать Горбачёву в попытке сместить Хонеккера с поста Генерального секретаря СЕПГ в 1987 году, его прошлые заслуги не простят. И в 1990 году он будет вынужден бежать из страны. Но после развала Союза, президент России Ельцин сдал бы его и забесплатно, лишь бы понравиться другу Гельмуту Колю (канцлеру ФРГ). Вольфу придется вернуться в Германию, где его осудят на 6 лет тюрьмы. В своей книге написанной после отсидки, он напишет: «Власть денег прибегает к насилию не меньше, чем власть государства. Она действует не так явно, но не менее жестоко. Если злоупотребление властью при «реальном социализме» начинается с манипуляции идеалом, то капитализм злоупотребляет идеалом индивидуальной свободы в интересах власти денег и в ущерб большинству общества. Неясный страх перед будущим чувствуется повсюду и происходит оттого, что наша современная общественная система не только не в состоянии решить большие проблемы, перед которыми стоит человечество, но порождает новые и еще большие проблемы».

И я повторил слова Вольфа еще раз, чтобы Мартина получше запомнила их, тем более, что они целиком соответствовали моим внутренним воззрениям — на мир настоящий, и мир будущий.

— Да я все запомнила Володя, нас учили методикам запоминания.

— Просто это то, что человек выстрадал за многие годы руководства внешней разведкой, попытку провести ГДР через так называемое обновление, что обернулось полным крахом для государства. А также при столкновении с оборотной стороной глянцевой обложки западной демократии. Я тоже прошел этот путь, и вижу в конце тупик. Теперь, ты понимаешь, — почему я на всё готов, и в том числе передаю в ГДР такую секретную информацию?

Мартина только кивнула.

— Ладно, некогда далее задерживаться. Давай будем осуществлять операцию по незаметному выходу из общежития. Подготовьте причину отвлечение вахтера, и я уйду.

Крепко обнял и поцеловал Мартину, и мы некоторое время были заняты этим, безусловно, важным делом.