Себастьян

Глава 14

За ночь на лугу Николетт расплачивалась ноющим телом и ощущением, будто в глаза песку насыпали. Она сосредоточилась на физическом дискомфорте, потому что если бы она сосредоточилась на эмоциях, то оказалась бы в полном раздрае.

В своем душном темном шатре она гадала под зловещее карканье Караса. Представление началось рано, и толпа собралась лучше, чем можно было ожидать. Николетт приглушала свой дар, но ее способности все равно вели себя странно. Хоть она и не всматривалась в ауры, которые, как ей было известно, кружили вокруг головы каждого человека, она все равно замечала то тут, то там слабые проблески света. Это напомнило ей о Вацеке и его словах о том, что близость к другим викканам может усилить ее способности. За исключением времени, проведенного с Вацеком, ее дар чтения аур оставался приглушенным и притупленным. Она думала, что мужчина просто врет или ошибается, но после прошлой ночи с Себастьяном она уже сомневалась, что это ложь.

Николетт задавалась вопросом, что бы случилось, проведи она больше времени с Себастьяном — что она почувствовала бы тогда? От одной мысли об этом она залилась румянцем и вместо этого сосредоточилась на работе. Как будто чувствуя ее настроение, Карас сел на ее плечо, таращась на всех входящих поистине театральным взглядом.

Клиенты в тот день были обычными, и она так часто играла Мадам Николь, что эта роль ощущалась уже как вторая кожа. Она предсказывала будущее, намекала на великий потенциал, озвучила несколько предупреждений тем, на кого совсем не удалось произвести впечатление. Николетт уже с нетерпением ждала возможности перекусить за шатрами, когда вошла пожилая женщина.

Она была одета в шляпу и перчатки, как будто в каком-то старом фильме, и от нее исходило такое умиротворение, что Николетт невольно окинула ее повторным взглядом. Женщина выглядела чопорной, слегка сутулилась и совсем не походила на типичного посетителя, приходящего за предсказанием.

— Приветствую, прекрасная леди, — пробормотала Николетт. — Чего вы ищете этим вечером, мм?

Женщина улыбнулась, и улыбка получилась какой-то печальной. Она положила деньги на стол и долгое время, казалось, собиралась с мыслями, пытаясь понять, что же она хочет услышать.

— Что вам известно о том свете?

— Том… свете? О царстве духов, хотите сказать?

Пожилая женщина кивнула. Ее рука, лежавшая на столе между ними, сжалась в кулак.

— Это неправильно, неподобающе, — сказала женщина. — Но ох, я знала, что сегодня ваш цирк здесь, а завтра может уже уехать. Я подумала, что плохого может случиться, если я спрошу, знаете ли вы, что случается, когда…

— Что случается после того, как мы умираем?

Пожилая женщина кивнула, и хоть было явно заметно, что она скорбит по кому-то, она все равно несла в себе это странное вездесущее чувство умиротворения. Николетт испытывала такое всего несколько раз в жизни. Она всегда ассоциировала это чувство с состоявшимися людьми, которые познали совершенство в душе и личности.

— Нам не следует знать, что ждет после смерти, — сказала Николетт, которая уже оказывалась в такой ситуации. — После смерти занавес опускается, и все, что ждет впереди, смертным неведомо.

— Но там точно что-то есть?

Николетт улыбнулась.

— Что-то есть. Вы ищете мужчину? Кого-то, кто был вам очень близок?

Женщина кивнула, и в ее глазах едва заметно блеснули слезы. Догадаться было несложно, и Николетт почувствовала себя хуже, так просто угадав трагедию, для которой нельзя найти утешения.

— Он был здесь какое-то время, — предположила Николетт. — Но он ушел слишком рано, не так ли?

Женщина вновь кивнула, и в этот раз влагу в ее глазах нельзя было не заметить.

— Ему надо было разрешить остаться подольше, — произнесла женщина глухим от печали и скорби голосом, но несмотря на это, ощущение умиротворения никуда не делось.

— Что вы хотите знать? — мягко спросила Николетт. — Он был хорошим человеком, добрым, хоть и не всегда умел это показать.

— Да, да, в этом весь он, — кивнула женщина.

Несложно было сложить дважды два и понять, какого человека любила бы эта женщина. Николетт подумала, что знает, что этой женщине нужно.

— Я чувствую, как он сейчас парит над нами, — тихо сказала она. — Он соглашается, что его забрали слишком рано. Он понимает, что вы по нему скучаете, но ох, сколько же любви к вам он чувствует. Он любит вас и пребывает в мире. Вы должны это понимать. Он в мире, и он ждет.

— Меня?

— Вас. Он знает, что вы вновь будете вместе. Он пребывает в мире и хочет, чтобы вы познали это утешение.

Женщина плакала уже в открытую, но кивнула.

— Спасибо вам, — сказала она, слегка успокоившись. — Мне нужно было это услышать. Спасибо. Я лишь надеюсь, что он знает, как сильно я его люблю.

— Знает, это я вам обещаю, — сказала Николетт, и ее слова были далеки от лжи.

Эта женщина была не из тех, кто что-то скрывает, и любовь освещала ее лицо подобно маяку. Николетт импульсивно потянулась через стол, чтобы сжать руку пожилой женщины, и когда она это сделала, часть этого умиротворения согрела ее. Женщина улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо. Мой пастор и моя семья последние несколько лет говорили мне, что пора двигаться дальше, и думаю, теперь я действительно готова это сделать.

Когда она повернулась, чтобы уйти, Николетт поддалась искушению и заглянула в ауру женщины. Она была прекрасного золотистого цвета, хотя и немного тусклая. Это имело смысл, учитывая скорбь женщины. Николетт не стала бы раздумывать об этом дальше, если бы перед ее глазами не пронеслась череда образов.

Она видела молодую женщину в красном платье, танцующую щека к щеке с молодым мужчиной в слишком большом костюме. Женщина была очаровательной, а мужчина — долговязым как забор с ушами-лопухами. Никто не назвал бы его красивым, но когда он кружил свою прекрасную партнершу в танце, его лицо светилось такой любовью, что при виде ее прослезился бы и камень. Николетт знала, что этот мужчина мертв уже долгие годы, но в глубине души понимала, что если бы могла почувствовать его ауру, она была бы такой же золотистой, как и у его партнерши по танцам.

Николетт осознала, что дрожит, а Карас приземлился на стол перед ней, вопросительно каркая. Она покачала головой.

Вацек упоминал, что некоторые чтецы ауры могут заглядывать еще глубже, могут видеть происходящее в головах других людей, но она не думала, что наделена такой способностью.

До прихода Себастьяна Николетт знала свой дар. Она знала, на что способна. Она знала, когда кто-то жульничал в карточной игре. Она видела, когда кто-то влюблен или уже разлюбил. Она знала, что слишком частое использование ее сил приводит к ужасной головной боли на долгие часы. Но это было в новинку, и впервые за несколько лет Николетт боялась того, чего не знала.

Вошел следующий клиент, и Николетт пришлось вновь стать Мадам Николь.

Она никогда не читала собственную ауру, но знала, как она сейчас выглядела. Смешение цветов, вращающихся слишком быстро и абсолютно сливающихся друг с другом.