Сделка с особым условием (СИ)

Глава 30

Через несколько минут быстрой езда мы подъехали к ферме- ворота смутно белели на фоне сгущающегося вечернего сумрака, из-за каменной стены ограждения доносился лай собак. Остановив лошадь, я спешилась, и мужчины последовали моему примеру.

— Оставайтесь за воротами и не входите внутрь, — скомандовал Генри железным солдатам и повернулся к нам.

— Вы же все равно собираетесь в Лангден? Ты отведешь Александрину вашими путями? — полуутвердительно спросил он, и я похолодела. "Вашими путями"- он что, имеет ввиду эльфийские тропы? Значит, он знает, кто Иен на самом деле такой?

Иен лишь тонко улыбнулся и кивнул.

— Генри, с чего ты взял… — начала я, но он лишь отмахнулся длинной тощей рукой:

— Да лаадно, я же не слепой, и не тупой, — он обезоруживающе улыбнулся и вскочил на своего гнедого коня. — Береги ее! — крикнул он на ход и пришпорил коня.

— За это будь спокоен, — задумчиво отозвался Иен, глядя ему вслед, и, обернувшись ко мне, беспечно пожал плечами:- Умный ребенок. И в шахматы хорошо играет. Так что, ты пойдешь со мной или останешься тут? — без перехода добавил он, поворачиваясь ко мне.

— Конечно, с тобой, — я спрыгнула с Мышки. — лошадей оставим здесь?

— Лучше здесь, — кивнул Иен, и, спешившись, помог отвести мою лошадку на конюшни. Инея же он просто расседлал и хлопнул по крупу- тот, покосившись на хозяина темно-синим глазом, развернулся и ускакал куда-то в темноту. Так лучше- если его не привязывать, Иен сможет призвать его из любого места. А вот если Иен сам привяжет его где-то, или отдаст поводья другому человеку- то волшебный конь уже не сбежит. Так, по крайне мере, было написано в книгах сказок и легенд, что я читала.

— Пойдем? — Иен протянул мне руку, и я, глубоко вздохнув, вложила пальцы в его ладонь. Шаг- и вместо того, чтобы выйти из конюшни на ферме, мы ступили на плохо освещенную мостовую лангденской улицы.

На улице не было ни души — наверное, в городе ввели комендантский час. Темная и узкая, она не освещалась ни светом фонаря, ни луны, и среди густого мрака я едва различала черные силуэты домов. За городом почему-то было светлее, хотя там тоже нет никакого освещения.

Вдали послышались слаженные шаги и команды- патруль. Иен сжал мою руку и медленно повел по улице в противоположную сторону. Мы то шли, то бежали, и шаги гулко разносились по улице, но патруль почему-то не обратил на подозрительные звуки никакого внимания.

Наконец мы вышли на центральный проспект, ведущий прямо ко дворцу, и зашагали прямо по нему. Он был освещен, и мы были видны, как на ладони, но попадавшиеся время от времени караульные смотрели мимо нас и занимались своими делами, словно нас тут и не было. Вот мы проходим мимо щуплого франкийца- и он зевает прямо мне в лицо, глядя сквозь меня; вот мы огибаем толстяка в красно-синей форме- и он, воровато оглядываясь, принимается ковыряться в носу.

— Иен, а почему мы не вышли прямо во дворце? — шепотом спросила я, дергая его за руку. Он по прежнему сжимал мою ладонь- наверное, для того, чтобы чары работали, нужен телесный контакт.

— Не получится, — он покачал головой из стороны в сторону и окинул придворцовую площадь цепким взглядом, — когда строили дворец, магия еще не полностью ушла из вашего мира, и чары заложили прямо в фундамент и стены. Дворец построен так, что в него можно только зайти через дверь. Магия и сейчас есть в вашем мире, но ее мало, — добавил он, и я кивнула.

Чем, как ни магией, объяснить то, что происходит на коронационном испытании? Хоть колдовство и запрещено в королевстве, но эти чары, древние и сильные, были вплетены прямо в землю еще тысячу лет назад, когда наша страна была молодой и чародеев уважали и почитали.

Ворота во дворец были закрыты, но перед ними дежурил караульный. Мы подождали около получаса, пока не наступило время его пересменки, и проскользнули вместе с ним за ворота. Он, ничего не заметив, ушагал вперед, насвистывая веселую песенку.

Дверь во дворец тоже закрыта, и туда уже проникнуть будет сложнее- часовым там делать нечего, и слуги уже, наверное, спят и не будут выходить или входить. Иен остановился, задумчиво разглядывая причудливую вязь кованного обрамления дверей, а мне в голову внезапно пришла одна мысль, и я за руку потянула его вперед.

— Что? — он бросил на меня удивленный взгляд. — Они же закрыты?

— Ты же сам сказал, что дворец построен с магией, — шепнула я, — может, он меня узнает и пустит? Если работает магия, которая не позволяет ни одному эггерионцу убить меня, то может, и дворец как-то на меня отреагирует?

— Хорошо, давай попробуем, — с сомнением отозвался Иен. — Попробуй, толкни.

Было видно, что он не особо верит в успех этой задумки- да я и сама тоже не особо верила. Но, лишь стоило мне толкнуть тяжелую створку, она, на удивление, поддалась и тяжело распахнулась. Стражник, мерно шагающий туда-сюда вдоль ворот, окинул это безобразие равнодушным взглядом и никак не отреагировал- наверное, для него дверь была по-прежнему закрыта.

Проскользнув внутрь, мы бесшумно затворили дверь за собой и проскользнули внутрь.

Дворец встретил нас тишиной, ярким светом развешанных тут и там светильников и гвардейцами на каждом шагу. Больше всего их было у дверей, но хоть их глаза и были неотлучно направлены на вход, нас они, благодаря чарам Иена, не увидели. Мне вдруг стало страшно, что это все- ловушка, и он лишь притворяются, что не видят. Как можно смотреть прямо на открывшуюся дверь и не заметить?

Однако, когда мы проходили мимо, на лице гвардейца не дрогнул ни один мускул, и мы поспешно скрылись в коридоре. Поспешно- потому что я тянула Иена за руку, сам он шел спокойно и не таясь, словно был у себя дома.

Если у входа гвардейцы личной гвардии принца, которых он тренировал лично и которые были особо ему преданы, встречались через каждые пару метров и нам приходилось лавировать, чтобы не врезаться в красно-синий мундир, то дальше их стало меньше, а потом мы дошли до совсем пустых коридоров.

— Подожди, — я потянула Иена за руку. — Куда мы идем? Разве Фердинанд не в королевских покоях? Они в другой стороне.

— Мы идем к самым защищенным покоям, — пояснил тот. — к тем, перед которыми больше всего стражи, к тем, за чьими дверьми надирается в одиночестве трусливое и злобное существо.

Я кивнула, и мы пошли дальше. Вскоре гвардейцев опять стало много, а потом они уже попадались так часто, что между ними едва удавалось протискиваться. Мы остановились у гостевых покоев, в которых селили венценосных особ во время их визитов- состоящие из нескольких комнат, они были самыми шикарными гостевыми покоями во дворце. Остальные обычно состояли из одной комнаты- во дворце вечно ошивалась толпа придворных, и на всех не хватало места.

Эти покои я видела лишь мельком- помню, что стены были обшиты золотистыми обоями, и все.

Толкнув дверь, Иен за руку втянул меня в комнату, и нам в спину во прежнему не донеслось ни одного возмущенного возгласа.

Покои были те же, что я смутно помнила- только вот теперь тут царил страшный бардак. На полу валялись пустые бутылки и предметы женского туалета, а из другой, смежной- раздавался женский смех и нетвердый голос, от которого меня вдруг заколотило, а руки заледенели.

Фердинанд внушал мне отвращение, а пьяный Фердинанд-ужас.

Иен бросил на меня встревоженный взгляд, и я медленно выдохнула, успокаиваясь. Иен тут, и он не даст меня в обиду. Ободряюще сжав мою руку, он повел меня вперед, и я покорно пошла следом. С Фердинандом нужно будет рано или поздно встретиться лицом к лицу, и лучше сделать это быстрее, чтобы наконец забыть о нем, как о страшном сне.

Толкнув дверь, мы зашли во внутренние покои, и Иен отпустил мою руку. Фердинанд, развалившийся на диване в компании с полуодетой брюнеткой, от неожиданности уронил бутылку, которая со стуком упала на пол. Из горлышка рекой хлынуло густое красное вино, и меня вдруг замутило- вспомнился день казни, растекающееся по земле красное пятно и лицо Фердинанда с налитыми кровью глазами.

— Александрина? — он встал, покачиваясь, и сделал один шаг вперед. Я отшатнулась и уперлась спиной в дверь. — Ты вернулась?

Его окинул взглядом Иена, но не счел его достойным своего внимания, и снова переключился на меня. Брюнетка с интересом разглядывала нас с дивана, не делая даже попытки прикрыться.

— Фердинанд, — я, как кукла, произнесла его имя. — Я вернулась, как ты и просил. Вернулась за тобой. Я же обещала, что ты заплатишь за все свои преступления сполна?

— А, — в его затуманенном взоре загорелось понимание, — ты пришла покарать меня! Одна? Ты что, дура, Александрина? — прямо спросил меня он. — У тебя же есть целая армия, могла бы подождать, и они бы приволокли тебе мою голову! А ты пришла одна, глупая девчонка! Теперь я схвачу тебя, и если твой женишок не уберется из страны, то ты присоединишься к своей подружке! А мы с тобой пока завершим начатое- помнится, нас невежливо прервали в прошлый раз! Раз уж ты пришла ко мне прямо в спальню… — тут он зашелся неудержимым хохотом, повизгивая и хлопая себя по коленке. — Вот умора, сама пришла в спальню!!

Я на миг пожалела, что пошла с Иеном- потому что сейчас, в этой комнате, от его голоса, смеха и одного вида во мне снова ожили воспоминания о трех месяцев в плену у Фердинанда, и меня затрясло одновременно от страха, отвращения и негодования. Он еще смеет вспоминать свои злодейства и смеяться!

— Я смотрю, его не учили манерам, — разглядывая Фердинанда, как отвратительное насекомое, отозвался Иен. — Ну так что, сразу убить его?

— Лучше схватить, потом судить и казнить, — деланно спокойно отозвалась я, хотя внутри все тряслось от ужаса. — Так он сильнее помучается. Быстрой смерти он не заслужил.

Пока мы разговаривали, Фердинанд изумленно переводил взгляд с меня на альва, словно не мог поверить, что мы смеем так о нем говорить. Едва стоило нам закончить, он высоким фальцетом заорал: Стража!

Однако на его вопли никто не прибежал — не раздался топот шагов, не распахнулись двухстворчатые двери. Я вдруг почувствовала странное ощущение- словно заткнула уши толстыми комками ваты, и все звуки вязли в этой вате, как мухи в меду.

— Взять их! Убить мерзавца! Девчонку под замок! — безрезультатно надрывался Фердинанд. Наконец он понял, что что-то неладно, и неверной походкой двинулся к двери, протягивая руки, чтобы отшвырнуть и Иена, и меня в разные стороны.

Иен протянул руку и коснулся его лба- и тот, вдруг обмякнув, развернулся и поплелся обратно к дивану. Брюнетка под взглядом альва перебралась на кровать и там кулем свалилась в одеяла. Через мгновение до нас донесся негромкий храп.

А теперь, — Иен подошел к нему и говорил ему в ухо, вкрадчиво и негромко, — ты позовешь стражников и потребуешь, чтобы всех заложников, которых вы собрались убивать, если армия подойдет ближе, отпустили.

Вата в ушах пропала, и Фердинад послушно проревел:

— Стража!

Я шагнула к Иену, и он взял меня за руку, укрывая чарами невидимости. Через миг дверь распахнулась, и гвардеец, коротко поклонившись, замер, ожидая приказаний.

— Отпустите заложников, — Фердинанд махнул рукой и попытался пьяно завалиться на бок.

— Что? Сир, но вы же приказали..- оторопевший гвардеец так удивился, что посмел перечить принцу.

— Убедительнее, — шепнул Иен Фердинаду на ухо, и тот завопил:

— Исполняй приказ! — и швырнул в него бутылку, подобрав ту с пола.

Гвардеец пулей метнулся прочь из комнаты, на ходу выкрикивая:

— Будет сделано!

— Куда его теперь? — спросил Иен, обходя Фердинанда по кругу, после того, как гвардеец захлопнул за собой дверь. — В наш лагерь? Там сейчас никого нет. Может, втемницу?

— Давай в темницу, — решила я. — спрячем в самой дальней камере, а завтра, когда войдем в город, пойдем и отыщем.

Иен фыркнул, и я следом за ним- идея спрятать правителя в его собственной тюрьме почему-то звучало одновременно и абсурдно, и здраво. Не на ферму же его тащить, в самом деле?

Иен подошел в брюнетке и провел ладонью над ее лицом.

— Стираю память, — пояснил он. — Этому тоже потом сотру. У вас же запрещено колдовство? Если он начнет болтать, что ты заявилась к нему в компании колдуна, кто-то может ему и поверить.

Затем, подхватив меня за руку, а Фердинанда — за шкирку, он распахнул дверь, и мы шагнули на сырой пол подземелья. Я завертела головой по сторонам- темные камни стен, мокрых от капавшей откуда-то влаги, редкие факелы на стене коридоров- несомненно, мы были в темнице.

— Из дворца можно так выходить? — полюбопытствовала я, и он кивнул.

— Нельзя только входить, — Иен уже шагал вперед, выискивая камеру похуже. — Вот эта подойдет?

Камера была каменной, холодной и унылой, и одна стена состояла сплошь из толстых железных прутьев. На вид они были надежными, и я кивнула. Далее Иен сделал то, чего я еще никогда не видела- он встряхнул Фердинанда, и тот вдруг начал стремительно уменьшаться, пока не превратился в мышь. Эту "мышь" Иен забросил в камеру, и по щелчку она снова увеличилась и превратилась в человека, лишив Фердинанда возможности проскользнуть сквозь прутья, что он мог бы сделать в мышином обличии.

— Что это? — шокировано произнесла я, и Иен пояснил:

— Наказание моей родины. В Альхейме нет тюрем — провинившихся могут превратить на пятьдесят лет в оленя или выслать — в зависимости от тяжести преступления.

Тут Фердинанд встряхнулся и каким-то образом смог сбросить с себя оцепенение- все таки в его жилах текла кровь монархов и аристократов, а все аристократы происходили от магов- в то время, когда магия еще была жива в нашем мире.

— Александрина, — просипел он и вцепился в решетку. Лицо его побелело, и жирные щеки тряслись от страха, — неужели ты и вправду будешь меня судить? Разве в тебе нет христианского всепрощения?

— Что вы, я вас прощаю, — нежно отозвалась я, — а вот судья не простит, у него нет на это полномочий. Готовьтесь отправится туда, где вас уже заждались, Фердинанд.

— Ты пожалеешь, — тон его поменялся и из просящего стал ненавидящим, — отпусти меня, а не то ты будешь долго вспоминать этот день и жалеть о своем решении!

— А вы отпустили Катарину?

— Кого? — непонимающе произнес он, и меня захлестнула волна гнева. Он даже не помнил имени той, кого убил!

— Я обещала убить вас своими руками за нее, — медленно произнесла я, глядя ему в глаза. — Однако вы мне так отвратительны, что боюсь, я не справлюсь с собой и прикончу вас слишком быстро. Умелый палач справится лучше- радуйтесь, я отправлю к вам самого лучшего умельца загонять иголки под ногти, а казнить вас будет самый худший- тот, кто не сумеет даже с первого раза попасть по шее, и вы будете подыхать в муках, как пес, — это слово я выплюнула, и, резко развернувшись, зашагала прочь. Иен наложил на него еще какие то чары- я услышала щелчок его пальцев- и, догнав меня, пошел рядом.

— Усыпил? — спросила я, имея ввиду Фердинанда.

— Нет, лишил речи и обездвижил, и еще закрыл невидимостью, — отозвался альв. — Чтобы не орал и не обнаружили случайно. И чтобы он не убил себя- пусть доживет до суда и казни и ответит за свои поступки.

— Спасибо, — я развернулась к нему, и прядь волос, выбившаяся из прически, упала на лицо. Я сдула ее и продолжила: Коронация уже скоро, может, неделя или две, — сказала я невпопад, но он меня понял.

— Ты справишься, — произнес он и положил руку мне на плечо, — после коронации вся страна будет выполнять твои приказы.

— Спасибо, — снова невпопад отозвалась я, и он снова понял:

— Не за что. Он это заслужил, засунуть такого мерзавца за решетку- настоящее наслаждение. Хотя, признаюсь, мне на миг стало жаль, что нельзя так и оставить его крысой.

— Боюсь, что он устроится превосходно и будет целый день жрать и спать, как и раньше. Что и что это было бы за наказание?

Иен хмыкнул, взял меня за руку, и через миг мы уже стояли на дворцовой площади. Стражники, прежде такие спокойные, сейчас бегали по площади, как мухи, и перетаскивали туда-сюда тюки с оружием и переносные пушки. Откуда-то спереди доносились шум борьбы и крики — только на франкийском, железные солдаты не могли говорить. Можно было возвращаться — тут справятся и без нас.

Мы нашли ближайшую дверь, даже не дверь, а калитку в заборе- и, толкнув ее, оказались перед белыми воротами конюшни, где оставили мою лошадь. Еще раз поблагодарив Иена, я разжала пальцы, отпустив его руку, и мы прошли к фермерскому дому- будить хозяев и просить приютить нас до утра.

Глава 31

Хозяина не спешил открывать незнакомцам, прибывшем глубокой ночью.

— Кто там? — сурово вопросил он из-за побелевшей двери.

— Мы..э..сбежали из поместья, — крикнула я, — пустите до утра, мы заплатим!

Дверь приоткрылась сначала на ладонь, а затем, когда хозяин окинул нас подозрительным взглядом, и полностью.

— Эггерионцы? Проходите, — проворчал он. — Не надо мне денег, в такие времена нужно своим помогать.

Шаркая ногами, он отвел меня в комнату на втором этаже, где уже устроили моих фрейлин, а Иена — в какое-то другое место. Я прилегла на краешек кровати рядом с сопящей Китти и уставилась в темноту. Мне казалось, что я не усну- после захвата Фердинанда, зная, что сейчас железная армия Альфреда сражается с фракийскими солдатами, захватившими город — но, прикрыв на минутку глаза, я открыла их уже утром, когда сквозь прикрытые ставни уже вовсю пробивались яркие лучи солнца.

Внизу забегали, затопали, стукнула дверь- и я, наспех нашарив ногами ботинки, вылетела из комнаты и сбежала по лестнице.

— Город наш, — Генри, перемазанный чем-то черным-то ли сажа, то ли порох, — белозубо мне улыбнулся. — Собирайтесь, Ваше Высочество, жители ожидают вашего триумфального возвращения! — он отвесил мне шутливый поклон. Я, подойдя к нему, обняла его, потом- Грейс, которая вышла следом за мной, потом — еще кого-то из девушек, Иена и снова Грейс.

— А Альфред? — повернулась я к Генри, отряхивая черное со своего платья- перемазалась от него.

— Ждет в Лангдене, — пояснил тот, — он хотел встретить тебя по дороге в город и заехать вместе, но мы подумали и решили, что лучше ему не выезжать из города. Чтобы не было беспорядков от пленных франкийцев, их заперли в казармах.

— Хорошо, тогда собираемся и выезжаем, — отозвалась я и первая пошла обратно в комнату- нужно было причесаться и попробовать привести одежду в порядок. Проходя мимо Иена, я хотела что-то сказать ему — но он повернулся с каким-то вопросом к Гвендолин, и я опустила взгляд и молча прошла наверх.

В комнате не было ни зеркала, ни туалетного столика, и Марждери с Энн пошли к хозяйке — спрашивать, есть ли у нее подобные предметы. Оказалось, есть — в комнате ее дочерей, и нас позвали причесываться туда, потому что это было проще, чем тащить зеркало в нашу комнату.

Я села перед зеркалом, и Марждери принялась расчесывать мне волосы, напевая под нос. Девушки за моей спиной разбились на пары и быстро крутили друг-другу пучки и плели косы- сами они это делать не привыкли, у каждой были камеристки, но сейчас они остались в поместье, и девушкам приходилось справляться самим. Они понимали это и не жаловались — все таки спутниц мне подобрали хороших.

С моей прической камеристки справились быстро, всего за полчаса, и мы уже собрались выходить из комнаты, когда в дверь раздался стук.

— Там принесли сундук, — растеряно сообщила хозяйка, — такой огромный, черный, весь блескучий!

Оказалось, люди в "дюже красивой" лакейской форме приволокли огромный лакированный сундук, в котором были аккуратно сложена платья- ровно столько, сколько нас было. Проделки Иена- отстраненно подумала я. Только он мог так быстро найти лакеев и платья.

Грейс с Мирой с восторгом распотрошили первый сундук. Извлеченное из него платье пришлось мне точно впору. Оно было сшито из серебристого шелка и украшенное вышивкой, такой плотной, что юбки еле гнулись, и в нем я выглядела царственно и уверенно — так, как я себя не чувствовала. Как королева. Как человек, который знает, что делает, и будет стоять на своем до конца.

К платью полагалась белая меховая накидка и плотные кожаные перчатки- все таки на улице было холодно, а на голову лег тонкий обод, покрытый сверкающей россыпью камней- не корона, но намек на нее.

Платья фрейлин были одинаковыми, бледно- голубыми. Когда мы въедем в город, люди, неверное, подумают, что перед возвращением в Эггерион я провела несколько месяцев у портного, заказывая наряды для себя и своей свиты, а не искала способы вернуть трон.

Спустившись вниз, я обнаружила там Иена и Генри- они собрались гораздо быстрее. Иен был в своем обычной темно- синем фраке и плаще, а Генри- в коричневой гражданской одежде. Он, в отличие от его брата, не служил и не носил мундира.

Хозяйка дома при виде нашей честной компании открыла рот и присела в неуклюжем реверансе- мы не представлялись, но наверное, она поняла все и так. Наверное, вещи, которые остались наверху- мое платье и одежда девушек- станут семейной реликвией, ну или перейдут дочерям хозяйки, что даже лучше.

Поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы вышли на крыльцо. Иен, держась отстраненно и официально, заявил, что моя лошадка выглядит "непредставительно", и подвел ко мне Инея — под женским седлом. Вздохнув, я забралась на высоченного коня- упадешь с такого, и короновать будет уже некого- и тронулась вперед. Наверное, он прав- Иней гораздо выше, а его белоснежный цвет выглядит гораздо параднее серого колера Мышки. Да и конь ко мне привык, специально точно не сбросит.

Я вдруг вспомнила первые дни знакомства с Иеном и то, как он сообщил мне, что Иней может закатать до смерти. Как же много изменилось с тех пор! Теперь я без страха могла кататься на коне и доверила бы Иену свою жизнь — а тогда я боялась даже подойти к волшебному коню и, не доверяя Иену, не хотела рассказывать ему больше, чем нужно.

Генри и Иен верхом поехали следом, а дамы загрузились в украшенную лентами повозку, которую доставил второй "неизвестно откуда взявшийся", по словам Генри, лакей. Сами лакеи были тут же- один правил повозкой, другой вскочил на облучок, и когда мы выезжали со двора, они тоскливыми взорами проводили стоящие неподалеку собачьи будки, будто покидали дом родной. Я скрыла усмешку- они получились гораздо лучше, чем горничная-собака, — наверное, Иен уже натренировался.

Дорога ровно ложилась под конские копыта, я, нервно сжимающая луку седла и занятая тем, чтобы удержаться в неудобной конструкции, именуемой дамским седлом, молчала. Генри рассказывал Иену, как они брали город ночью, куда отправили какие отряды и что из этого получилось — если кратко, то горожане благоразумно попрятались, а франкийцы увидели бесшумно несущиеся к ним тени тогда, когда уже было поздно. За пару часов все было кончено. Только вот главного виновника всех произошедших событий- Фердинанда- так и не смогли найти.

Говоря это, Генри бросил на Иена вопросительный взгляд- я ехала между ними, благо, ширина дороги позволяла- и тот, пожав плечами, сказал, что стоит поискать в темнице. Может, кого и найдут. Генри уважительно хмыкнул и продолжил свой рассказ.

До города мы добрались минут через тридцать. Лакеи скатились с кареты и пошли пешком впереди, неся в руках взявшиеся словно из ниоткуда королевские штандарты, ф в одиночестве ехала сзади, Иен и Генри- следом за мной, и повозка с фрелинами замыкала шествие. Вот таким вот небольшим составом мы и въехали в Лангден, сердце Эггериона.

Нас ждали. Окраины, обычно пустынные, были запружены жителями так, что для нашей маленькой процессии едва находилось свободное место. Люди кричали, бросали что-то в воздух- шапки, определила я, когда темный цилиндр упал чуть сбоку от меня- и махали руками. Я, удостоверившись, что крепко сижу на плавно качающейся спине коня, оторвала одну руку от луки седла и помахала в ответ.

Вскоре к нам присоединился Альфред со своими солдатами. Он поехал рядом со мной, а солдаты ровно замаршировали в самом хвосте процессии под звуки военного марша- Альфред вызвал эггерионский военный оркестр, и те, шагая, дудели в трубы, били в барабаны, что вызвало дикий восторг мальчишек в толпе.

Перед глазами у меня все плыло, и я не могла до конца понять, во сне все происходит или наяву- восторженные люди, машущие флажками дети, улыбки на лицах, летящие отовсюду приветственные выкрики. Я дома, я сделала это — я справилась. Альфред ехал рядом со мной, как будущий супруг, и люди, хоть еще и не зная, кем он станет, приветствовали его должным образом, как освободителя города. Он посылал в толпу лучезарные улыбки, свалившие в обморок немало девиц, и чувствовал себя в этом всеобщем обожании, как рыба в воде.

На меня вдруг навалилась усталость- никогда не любила помпезных мероприятий, хоть с детства в них участвовала, однако я продолжала степенно двигаться вперед и махать ручкой. Иней ступал медленно, осознавая всю важность своей роли, и даже не повел ухом, когда какой-то шустрый малец выкатился прямо ему под ноги, только замер на месте. Мальца тут же забрали родители, и вскоре мы добрались до дворцовой площади.

Там мы сделали кружок, зашли во дворец, постояли еще немного на балконе и скрылись во внутренних помещениях.

Глава 32

Я заняла свои старые комнаты и, позвав дворецкого, отправила его расселять всех остальных. Нужно было назначить нового премьер-министра, поймать старого, отправить кого-то охранять Фердинанда- а то как-то неприлично, свергнутый тиран и без охраны; назначить даты коронации и свадьбы, назначить секретаря и поручить ему наконец-то оформить Иену документы на баронство.

Наскоро переодевшись, я прошла в отцовский кабинет. Сердце кольнула грусть — я помню, как он сидел тут, работая, и его нельзя было беспокоить. Теперь это будет мое рабочее место. Опустившись за покрытый блестящим лаком стол, я легонько провела по гладкой, нагретой солнцем поверхности- теплый.

В кабинете никого не было, и только громко тикали часы. За последние недели я так привыкла постоянно быть в окружении других людей, что сейчас почувствовала легкую растерянность. Как это- Генри не болтает рядом, заедая беседу пирожком, Иен не вставляет едкие комментарии, Альфред ему поминутно не возражает? Встав, я прошла к окну и выглянула на придворцовую площадь. Толпа поредела, но людей на улице все еще было много- все обрадовались свержению Фердинанда и устроили празднество. Может, были и недовольные- франкийцы и те, кому при правлении Фердинанда удалось заработать и вскарабкаться повыше, но сейчас они затаились и не казали носа из своих норок.

Я вернулась к столу, достала чистый лист бумаги и настроилась на работу. Пора начинать, пусть я и чувствую себя бесконечно одинокой в этом огромном кабинете, и с большим удовольствием поболтала бы со своими фрейлинами, (а еще лучше- с Иеном- подсказал противный внутренний голос), но кому-то нужно это все делать.

Насчет первого министра я долго не думала- назначила предшественника Эйвери, герцога Оллфорда. Найти секретаря оказалось не в пример сложнее- если первого министра я выбрала опытного, в летах, то секретарь должен быть молодым или хотя бы нестарым, чтобы мог бегать по поручениям и таскать тяжелые тома уложений и законов из библиотеки, если они мне вдруг понадобятся. Да, и у него должно быть юридическое образование. Подумав, я такого человека не вспомнила, и решила переложить бремя выбора моего секретаря на премьер-министра. Наверное, у него есть на примете какие-нибудь толковые помощники, вот пусть и поделится.

Вечером, уже переговорив с Оллфордом, мужчиной с летах с цепким взглядом и идеальной осанкой и оставшись им довольной, я шла в малый обеденный зал в сопровождении Альфреда. Он снова надел мундир и обвесился всеми возможными медалями, которые только имел, я же одела простое фиалкового цвета платье, соответствующее ужину в семейном кругу.

Иен в черном сюртуке и снежно-белой рубашке уже был тут. Я заметила, что кто-то (Альфред?) озаботился отсадить его на самый дальний от меня конец стола, что показалось мне несправедливым- если бы не Иен, я бы тут не сидела.

Он бросил на меня, идущую рядом с Альфредом, пустой взгляд и тут же заговорил с сидящей рядом с ним Гвендолин. Нужно провести коронацию побыстрее, — подумала я, — чтобы Иен мог уехать. Если он захочет остаться- я буду рада, но если ему неприятно тут находиться и видеть меня с Альфредом, я хочу, чтобы у него был выбор. Хотя почему решила, что ему неприятно? На меня он даже не смотрел и был всецело занят своей соседкой.

— Дорогая, — я вздрогнула и поняла, что последнюю минуту сверлила взглядом скатерть, и Альфред звал меня уже два раза. От такого обращения у меня свело зубы, но я учтиво повернулась к нему:

— Да?

— Я говорю, что хочу поднять тост, — недовольно отозвался Альфред. — За победу и наше счастливое будущее.

— Да, конечно, — я взяла бокал и подняла его за тонкую ножку. — И за всех, благодаря кому эта победа стала возможной!

Альфред расцвел, и все выпили за победу, потом- за мое здоровье, за его здоровье, за наш будущий союз и еще много за что.

Время летело быстро. Казалось, что я не могу ни на минуту замедлиться, подумать о том, что происходит- дни неслись вперед со скоростью локомотива на всех парах, а я, как опоздавший пассажир, судорожно пыталась его догнать и хоть что-то успеть.

Суд, состоящий из судей, выбранных новым премьер-министром, признал Фердинанда виновным и казнил за преступления против эггерионского народа. Они заседали неделю, и дело, состоящее из задокументированных доказательств убийств и совершенного им разбоя, было таким толстым, что папки, сложенные на пол, закрывали собой писарей вместе со столами.

Я не присутствовала на казни, я даже не говорила с ним после того, как мы нанесли ему ночной визит. Говорили, Фердинанд в последние дни совсем тронулся умом и утверждал, что я явилась ему в компании страшного человека, который превратил его в мышь. Чего только не наболтает человек, стремящийся избежать наказания за свои преступления!

Его солдат решено было отправить в колонии, где всегда нужны рабочие руки, предварительно отобрав у них оружие. Переселенцев же, которых Фердинанд успел привезти с родины, погрузили на корабль и отправили на родину- преступлений они не совершали, но жители занятых ими деревень, которых переселили на болота, хотели вернуться к себе домой. Впрочем, некоторые из переселенцев отправились строить новое будущее вместе с солдатами в колонии- я была не против, если им не хватило хороших земель на родине, пусть поищут их за океаном.

Премьер-министр прислал мне секретаря — вернее, секретаршу, высокую тощую даму с тонкими губами, бывшую компаньонку своей дочери, которая обладала немалыми познаниями в юриспруденции и экономике. Я дала ей несколько заданий, удостоверилась, что она выполняет мои поручения четко и понимает, что я от нее хочу, и оставила женщину при себе.

Полным ходом шла подготовка к свадьбе и коронации, именно в таком порядке. Сначала я хотела провести коронацию перед свадьбой- чтобы Иен не вынужден был на ней присутствовать- но оказалось, что в стране есть древний и забытый закон, согласно которому незамужние девушки не могли становиться королевами, и поэтому, чтобы надеть на голову корону и взять в руки скипетр, я должна была быть замужем. Теперь я проводила дни, зазубривая обе церемонии, и в гардеробной комнате появились два платья, — коронационное и подвенечное, над которыми без устали работали две группы портных. Портные ревниво поглядывали друг на друга, со зверским видом клацали ножницами и ссорились, что другая группа таскает их наперстки и идеи. Когда двое портняжек передрались из-за того, что один якобы передрал у другого эскиз вышивки, коронационное платье переместили в другое крыло и в портняжьем мире настало благоденствие и спокойствие.

Альфред тоже был занят подготовками к церемониям и примерками. Для него все это было в новинку, и он постоянно путался и шел не туда на репетициях, обвиняя всех в своих ошибках. Всех, кроме меня- перед свадьбой он вдруг сделался необычайно обходителен, опасаясь испортить со мной отношения. Я ожидала, что после возвращения во дворец он будет настаивать на том, чтобы я отослала Иена куда подальше- но он молчал, лишь бросая на брюнета недобрые взгляды.

Иена я тоже видела редко- мне казалось, он избегает меня. Я подумывала о том, чтобы поговорить с ним и расторгнуть наш договор раньше- но он молчал и обращался ко мне лишь по необходимости, и я подумала, что если я предложу ему удалиться, да еще и сообщу, что делаю это для того, чтобы не ранить его чувства, он может оскорбиться по настоящему- во первых, в чувствах он мне все же не признавался, а во вторых, даже если ему и было неприятно находиться рядом во время предсвадебной суеты, он это ни за что не признает. Мужчины не любят проявлять слабости, даже если они принадлежат к волшебному народу.

Да и я не хотела отсылать его раньше- наверное, я эгоистка, законченная эгоистка, но мне хотелось, чтобы он был рядом, пока это возможно. Пусть мы почти не разговаривали- но он жил тут, под одной со мной крышей, и утром, одеваясь, я одевалась для него, я знала, что я увижу его за завтраком, обедом и ужином, и это давало мне силы стойко переносить бесконечные совещания с министрами, репетиции и кучу других дел.

Однако, хоть он и казался абсолютно равнодушным, иногда я ловила на себе его взгляд, полный непонятного мне чувства- горечь, упрек, сожаление. Однако в следующую секунду он отворачивался к Гвендолин, что-то говорил ей, и она заливисто смеялась, смотря на него сияющими глазами. И я лишь стискивала зубы и отворачивалась.

Из-за волнения я вдруг начала плохо спать и часто просыпалась, вскидывалась по ночам и потом лежала, глядя на темный балдахин, не в силах заснуть. Однажды, ровно за неделю до свадьбы, я так же проснулась и обнаружила, что на меня смотрят — внимательно, изучающе.

— Иен? — я села в постели. — Что случилось? Что ты тут делаешь?

— Наш контракт заканчивается, — Иен отлепился от стены, на которую облокотился, и остановился перед кроватью. Я смущенно потянула одеяло повыше, но он, казалось, это го не заметил.

— Да, через месяц коронация, — напомнила я.

— Нет, гораздо раньше. Представители волшебного народа чувствует, когда срок их службы прекращается. Связывающие нас нити истончаются, и скоро они разорвутся.

— Сколько? — у меня не было причине ему не верить.

— Самое большее- десять дней. — голос его был задумчив, взгляд скользил по моему лицу, словно искал так ответ на его вопрос.

Я вздохнула. Наверное, я все-таки расторгну сделку с ним досрочно, сразу после свадьбы. Может, Альфред потребует, чтобы Иен удалился от двора? Или он сам…

— Улыбнуться я не могу, ты меня остановишь, — принялась рассуждать я. — да и отвыкла уже, не хочется.

— Ладно, скоро сами увидим, — положив руку мне на лоб, он добавил: — Спи!

И я, провалившись в гору подушек, мгновенно заснула.

Глава 33

Следующий наш разговор состоялся, когда до свадьбы оставалось два дня. Я сидела в кабинете и разглядывала коробочку с сапфировым гарнитуром, которую только что доставили вместе с букетом — в последнее время Альфред не только являлся образцом галантности, но и принялся заваливать меня дорогими подарками. Вчера- бриллиантовый браслет, сегодня- гарнитур. Боится, что передумаю?

Или, может, просто хочет попытаться построить нормальную семью. Влюбится в меня- и влюбить меня в себя. Если это так, то я постараюсь, всеми силами постараюсь разглядеть в нем достоинства и раздуть их в своем воображении- влюбленность же так и возникает, так?

Хлопнула дверь- и в кабинет вихрем ворвался зеленоглазый альв. Лицо его было бледно, на челюстях ходили желваки, а кулаки сжимались с такой яростью, что я опешила.

— Что…

— Прочитай, — отрывисто приказал он, и я, все еще ничего не понимая, взяла лист бумаги, который он швырнул на мой стол.

— Милостивый государь…забормотала я..-наши договоренности… полагаю, вы сами сознаете, что в случае войны вашей армии будет недостаточно…

Голос сел. Я прочитала все письмо, а потом — еще раз, внимательно, надеясь, что в первый раз я поняла его неправильно.

Однако все было правильно- письмо, адресованное Альфреду, было написано старшим братом Фердинанда- дофином, наследным принцем Франкии. Там было написано, что казнь своего брата дофин воспринял, как величайшее оскорбление, и намерен объявить войну, если…если меня не убьют. Вернее, убивать меня собственноручно Альфреду не требовалось — просто не препятствовать покушению, которое дофин планирует назначить на день моей свадьбы. Не ставить караул из своих непобедимых солдат вокруг собора, отвернуться на миг, закрыть глаза в нужный момент- это же так просто…

"Моя матушка скорбит", — сообщал дофин, — "и прибудет на свадьбу, дабы собственными глазами удостовериться, что возмездие будет совершено. С ней будут доверенные люди, способные распознать обман, даже обман магического толка, и посему не советую вам приглашать умельцев и пытаться меня одурачить".

Если же возмездие не свершится, то дофин объявит войну Эггериону, и у него уже есть подписанный договор о военной поддержке с Эгорией и Вентурией. Если же Альфред соглашался позволить покушению произойти, то ему обещалась поддержка- чтобы он мог занять пустующий эггерионский трон.

— Когда… — я не смогла продолжить — в горле стоял ком, но Иен понял и так:

— Он получил его позавчера утром.

Позавчера…Если Альфред получил его позавчера утром, то он мог рассказать мне позавчера, и вчера, и даже сегодня утром. Однако он промолчал. Значит, обдумал все, взвесил и решил пожертвовать мной? Без меня трон ему будет занять нелегко- однако не невозможно. Люди, благодарные за освобождение от тирана и опечаленные видом скорбящего вдовца, который он прекрасно разыграет, сами вручат ему власть.

Я с силой потерла рукой лоб и глубоко вздохнула. Иен подал мне стакан с водой, и, только выпив половину, я закашлялась и поняла, что это — крепкое местное вино. Зато предметы вновь обрели четкость, и я смогла спокойно дышать.

— Сапфиры, — я потрясла коробкой. — Он прислал мне гарнитур сегодня, и браслет-вчера. Зачем, чтобы усыпить бдительность?

— Наверное, этот… — тут Иен выругался, и я вскинула на него изумленный взгляд- я никогда прежде не слышала, чтобы он так выражался, — притворяется любящим женихом, чтобы потом, когда будет разбирательство, его никто не заподозрил. — Не бойся, — добавил он, — я не позволю этому случится.

— А зачем они вообще написали Альфреду? — никак не могла взять в толк я. — просто бы устроили покушение, и все.

— Альфред командует своими солдатами, — мрачно отозвался Иен, — а они хороши. Наверное, они смогут остановить покушение. Не переживай, я заколдую какое-нибудь мелкое животное, и пусть покушаются на него, сколько влезет.

— Не получится, — я взяла лист и еще раз пробежала по нему глазами, — у франкийцев есть кто-то, кто видит магию. Может, это, — меня внезапно осенило, — это тот альв, который пытался меня убить! — потрясенно произнесла я. — Мы думали, что он работает на Фердинанда, но тогда бы он защищал его…а мы его не видели. Может, тот альв заключил контракт не с Фердинандом, а с дофином? Фердинанд никогда не пытался меня убить, а вот дофин мог решить, что от живой меня проблем больше, чем пользы, и приказать альву убить меня…

— Мог, — нехотя подтвердил Иен, — я так и не нашел его, что очень странно. Я вижу все чары- но он словно не оставляет следов…

— Значит, тот альв увидит, что вместо меня покушение совершили на белочку или зайчика, и доложит дофину, — подытожила я. — и тот объявит нам войну.

— А и пусть, — предложил Иен, — у тебя есть своя армия, у Альфреда- тоже, хотя после такого, — он потряс листом, — верить ему нельзя. Пусть будет война.

Я покачала головой. В сердце понемногу начала проникать безнадежность и надежно, как бы глупо это не звучало, там обосновываться.

— Откуда у тебя это? — вспомнила я.

— Подбросили под дверь, — сообщил Иен, меряя шагами кабинет.

— Кто?

— Не знаю. Магический фон во дворце мешает рассмотреть. Может, это и вообще неправда, — он с ненавистью уставился на листок, как будто желая испепелить его взглядом.

— Надо же, — я растерянно взяла коробку с сапфировым гарнитуром в руки и тут же положила обратно, — а я то подумала, что он собирается наладить со мной отношения. А он, оказывается, усыплял бдительность… или свою совесть…

— Я убью его, — кровожадно сообщил Иен и быстрым шагом направился к двери.

— Нет, стой! — я подбежала и загородила вход. Иен остановился, заломив бровь.

— Ты что, будешь его защищать? — его изумление было неподдельным. — Еще скажи, что оденешь подвенечное платье и смирно пойдешь туда, как овечка на заклание!

— А что еще делать? — выкрикнула я, — Чарами мы никого не обманем, если там будет кто-то из ваших. А если они не отомстят, то Франкия объявит нам войну!

Я обессилено прислонилась к двери. Иен, глядя на меня, в отчаянии запустил пальца в шевелюру и взъерошил ее, сделав похожей на гнездо.

— Ты понимаешь, что если все пойдет по его плану, он может стать королем, — попытался достучаться до меня Иен. — Если он не совсем дурак, то покушение произойдет после свадьбы, когда он уже будет твоим мужем. Он сможет заявить права на трон! В обычной ситуации над ним бы просто посмеялись, но сейчас, когда он только что спас страну, у него может все получится!

— Он не станет королем, — блекло произнесла я и кивнула на листок, все так же лежащий на моем столе, — это- измена. Он умрет на коронационном испытании- только достойный человек может его пройти.

— Он может и отказаться от испытания, — мрачно заявил альв. — Скажет, что не связан узами крови с правящей династией, и поэтому проходить испытание не может.

Я прикрыла глаза — он прав. Но все же…

— Не трогай его… пока, — попросила я, — мне нужно. мне нужно подумать.

Он неохотно кивнул, и, осторожно отодвинув меня, открыл дверь.

— Отлучусь по делам, — сообщил он, — и мы продолжим разговор.

Я упрямо не смотрела на него, буравя взглядом пол, и он вышел. Хлопнула дверь, и я, больше не притворяясь, побрела к окну и прислонилась к нему лбом. Что же мне делать?

Альфред. предатель Альфред. в первый раз, когда я подумала, что у нас с ним может быть все хорошо, он собрался привезти за собой любовницу. Во второй раз, когда я ему поверила- собрался убить меня. Не убить, но позволить другим это сделать. Просто закрыть на кое-что глаза- и взамен получить целую страну, власть, где он не будет второй скрипкой, даже не скрипкой, а не решающим ничего медным треугольником, нужным лишь для декора- а будет дирижером, задающим тон всей мелодии.

Он сможет выбрать себе жену из местной знати, а потом заведет толпу любовниц. Построит самый грандиозный театр, как и хотел. Отдать меня франкам — совсем малая цена за все это.

А какую цену заплатит моя страна, если я не соглашусь играть отведенную мне роль в этом спектакле? Война с Франкией- само по себе плохо, а если они действительно заключили союз…

Но если я решусь… Кто останется вместо меня во главе страны? Кого мне оставить? Альфреда? Нет, если он так слаб, что даже не может защитить свою будущую жену, то и страну он защитить не сможет. Нужен кто — то еще, кто-то умный, хладнокровный…

Генри.

Промелькнувшая, как озарение, мысль крутилась в голове, и чем дальше, чем больше я была уверена в том, что это правильное решение. Если придется. Генри- идеальная кандидатура! Он не слаб. Молод- но не слаб. Он умный. Он него даже имеются какие-то слабенькие права на трон- нужно вызвать секретаря и поручить составить мне список… Может, и сама вспомню- на мне линия Шерринговеров прекращается, и значит, корона переходит к Гильзингам.

А кто у них там? Старый герцог Гильзинг уже настолько стар, что не встает с постели. Его старший сын погиб на охоте, дочь вышла замуж за католика и живет в Гиспании, а другая дочь и вовсе сбежала с моряком, и про нее уже несколько лет не было ничего слышно. Кто следующий за Гильзингами?

А дальше все плохо. Линия наследования плавно перепрыгивает с острова на материк и приземляется прямиком с семье Фердинанда. С Франкией нас связывала как многовековая вражда, так и многовековые попытки остановить ее с помощью договорных браков.

Мысли вернулись обратно к Гильзингам. А если объявить Генри сыном их пропавшей дочери? Нет, слишком сложно, и могут возникнуть вопросы- вдруг она вернется? Вдруг найдутся доказательства, что она жива, и ее дети, живые и здоровые, вернуться в Эггерион и учинят проблемы?

Должно быть решение проще. Я выхожу замуж за Альфреда, и он автоматически становится моим наследником. А после его смерти- все наследует Генри. Корону так не наследуют, это все таки не конный завод. А если мне принять Генри в семью? Объявит наследником, пока у нас с Альфредом нет детей? Наверное, так лучше. Министры меня поддержат- эггерионец (пусть и наполовину) на троне лучше франкийцев.

Не тратя время зря, я вызвала премьер-министра и поручила составить нужные бумаги- о том, что я назначаю Генри своим и Альфреда наследником. Герцог Оллфорд выпучил глаза, но когда я объяснила, что сейчас моими наследниками являются дофин и его семейка, поддержал меня и пообещал составить бумаги, как следует, и обеспечить поддержку кабинета министров.

Сбросив с плеч одно дело, я почувствовала некоторое облегчение и, проводив Оллфорда, села за стол, чтобы думать дальше, хотя голова уже раскалывалась. Нужно позвать Иена… я что-то хотела у него спросить..

Тут в голове вдруг возникла картинка- альв, сидящий на краю моей постели и сообщающий, что скоро наша сделка завершиться. Так вот почему… Не потому, что я улыбнусь- чему тут улыбаться? А потому, что умру… Он почувствовал это еще несколько дней назад. Прости, Иен, наверное, я не смогу расплатиться с тобой за помощь — и это будет первый контракт, по которому ты не получишь оплаты.

Иен — легок на помине- ворвался в мою дверь без стука, так же стремительно, как и утром, и, ничего не объясняя, поволок меня за руку.

— Куда ты меня тащишь? — возмутилась я, но он уже распахивал входную дверь — и, после краткой вспышки света, обычной при переходах, мы оказались в полумраке какого- то здания. Высокие потолки, деревянные стены, танцующие в падающих из расположенных слишком высоко окон пылинки, — конюшня?

— Казарма железных солдат Альфреда, — пояснил Иен, и, не отпуская моей руки, подвел к деревянной двери "стойла", или "комнаты"- не знаю, как это назвать. За ней безучастными рядами стояли железные солдаты, не шевелясь и никак не реагируя на наше присутствие. Наверное, их выключили.

— Смотри, — Иен подергал за забрало шлема первого солдата, потом — второго и третьего. Все они были намертво приварены к шее.

— Тот, которого нам показывал Альфред, открывался спереди, — вспомнила я, — у него под шлемом еще была куча проводов и лампочек.

Иен кивнул и, толкнув деревянную дверь, снова переместился- на сей раз в лес. Ступив на круглую полянку, я оглянулась — вокруг голые деревья, пара ворон- и ни души вокруг. Только раскореженные куски металла на пожухлой траве. Железная перчатка, погнутый шлем — словно тут разделся рыцарь, а потом пригласил великана душевно станцевать на своих латах.

— Ты что, разрубил солдата? — не понимая, спросила я, — Зачем?

Иен начал один за другим поднимать железные латы и показывать мне сияющие пустотой внутренности. Корпус, шлем, перчатки и наколенники- все пустые, и никаких следов разбросанных рядом проводов.

— Они не механические, — спокойно пояснил Иен, — они- вот.

Только сейчас я заметила посреди поляны полупрозрачную тень, стоящую по стойке смирно и слегка колышущуюся, как дымок под порывами ветра. У нее были очертания человеческого тела, и она стояла в круге, очерченным белым порошком. Соль.

— Волшебство? — в ужасе прошептала я, делая шаг назад и прячась за широким плечомИена.

Тот отрицательно покачал головой.

— Это не эльфийские чары, — пояснил он, — это что-то… потустороннее. Как то, с чем мы столкнулись в опере. Помнишь Люси?

Я кивнула- такое вовек не забудешь.

— Теперь понятно, почему Альфред не смыслил ничего в механике и изобретательстве, — ровно продолжил Иен. — я думал, он купил технологию производства и присвоил себе. Но на самом деле, наукой тут и не пахло — а пахло черной магией, возможно, с жертвоприношениями. Это- он указал на неподвижную тень, — похоже на привязанную ритуалом душу. Но нужно позвать церковников, это их специализация.

— Брат Антоний, — вспомнила я, — он точно знает, что это. Ты думаешь, Генри тоже в этом участвовал?

— Вот брат Антоний и поможет нам определить, — отозвался Иен, — но я думаю, нет. Не такой он человек.

Мне тоже не хотелось думать, что Генри, которого я уважала и собиралась сделать своим наследником, участвовал в запрещенных ритуалах. Но за последние пару дней мне уже пришлось разочаровываться в людях, поэтому нужно проверить, прежде чем слепо кому-то доверять.

— Какой ужас, — я, вздрогнув, обхватила себя за плечи, — я сама притащила вот эти создания в страну. И еще не соглашалась принять твою ледяную армию…Лучше волшебство, чем вот эта… чертовщина!

Иен, заметив, что я дрожу, без лишних слов развернулся и перенес нас в мой кабинет, где я без сил рухнула на диванчик.

— Я приведу брата Антония, — предложил он, наливая мне в кружку вина из стоящего на столике кувшина и передавая уже подогретым. Я взяла ее обеими руками, грея руки о теплые бока.

— Да, — я кивнула. — нужно разобраться, что это. Надеюсь, он сможет с этим справится.

Теперь стало понятно, почему Альфред не вез с собой бригаду мастеров для починки механизмов- потому что его солдатам не нужна была починка. Они были не механическими — а живыми, заключенными в прочный железный корпус.

— Почему ты их не увидел? — спросила я Иена, не обвиняюще, а с любопытством.

— Железо, — с досадой отозвался тот, — сквозь него плохо видно. Да это и не моя специализация… Природа такого колдовства слишком далека от нашей.

— Помнишь, брат Антоний говорил, что в Приатте расплодилась нежить? — вспомнила я, — Он говорил, что ее словно что-то тянет туда. Наверное, слетелась на отзвуки запрещенных ритуалов.

— Наверное, — Иен согласно кивнул, и, взяв меня за руку и пристально глядя в глаза, произнес:

— Останься в своей комнате. Не встречайся пока с Альфредом, хорошо? Эти существа его слушаются- значит, он не должен ничего заподозрить.

— Хорошо, — покорно отозвалась я, и Иен, на прощанье еще раз сжав мои пальцы, стремительно вышел за дверь.

Глава 34

Все время, пока альв отсутствовал, я, не в силах усидеть на месте, бродила туда-сюда по кабинету. Давно прошло время обеда- служанка скреблась в дверь, и я крикнула, что не голодна. Следом появился Альфред — ему я просто не открыла, притаившись за дверью и делая вид, что в кабинете пусто. Ушла. И не нужно стучать. Видеть его я сейчас была не в состоянии- не смогу удержать лицо, сорвусь, наговорю гадостей- а этого делать не стоило. Нужно было сначала разобраться с его армией, которая была уютно расквартирована частично за городом, частично- в городе, и потом уже решить, что делать дальше.

Брат Антоний в сопровождении Иена появился через час, и я поднялась с дивана, куда только что присела, и пошла им навстречу.

— Ваше Высочество, — брат Антоний был одет в темную рясу и скромный плащ, и из его образа обычного священнослужителя выбивался лишь меч на боку, прикрытый складками плаща.

— Добрый день, — я подошла и на миг замолкла, не совсем уверенная, как продолжить. — Мы столкнулись в некоторой трудностью…Вы не согласитесь посмотреть сами? Потому что я даже не знаю, как вам объяснить…

— Ваш помощник мне все рассказал, — кивнул монах, — пойдемте, я посмотрю на этих созданий лично.

Затем было перемещение к "объектам"- сначала на склады-казармы, затем- на лесную поляну. На этот раз, едва мы туда переместились, Иен набросил мне на плечи тяжелую меховую накидку. Перед братом Антонием он даже не пытался скрыть свою сущность- да и зачем, если только что провел его своими путями и тот уже все знает?

Монах обошел мерцающую тень по кругу, поцокал языком и мрачно подтвердил наши опасения:

— Неприкаянная душа. Чтобы сделать такое, нужно совершить убийство…

— Он что, убил три тысячи человек? — в ужасе прошептала я. — Где он столько взял?

— Может, путешествовал в дальние страны…

— Генри рассказывал, что брат раньше много путешествовал, — подтвердил Иен. — И все- в дальние края, не тронутые цивилизацией.

— Я же говорил вам, Ваше Высочество, что нужно быть осторожнее с теми, кто рядом с вами, — монах разочарованно покачал головой, и я вспомнила — действительно, говорил.

— Я подумала, вы не о нем, — отозвалась я. Тогда я подумала, что он говорит о Иене- представителе волшебного народа, а оказалось, брат Антоний имел ввиду Альфреда.

Я все еще пребывала в шоке от того, что Альфред мог совершить подобное злодейство — убить живых людей, задержать их душу и привязать к рыцарским латам, заставив убивать других людей. Зачем он это сделал?

— Как их освободить? — спросил Иен.

— Мне нужно провести службу, — отозвался монах, — и тогда их души освободятся и полетят туда, где им следует быть.

— Давайте прямо сейчас, — предложила я, — мы отведем вас в их казармы.

Мужчина покачал головой.

— К сожалению, слова, способные освободить этих несчастных, должны быть произнесены не над ними, а над тем, кто их такими сделал, — сказал он. — То есть, над вашим женихом. А его порабощенные души должны быть где-то поблизости, чтобы все подействовало.

Это могло быть проблематично- вряд ли тот решит освободить пойманные души добровольно и будет смирно стоять, ожидая, когда брат Антоний сделает все необходимое. Скорее, кликнет своих солдат и прикажет им схватить нас.

— Свадьба — неожиданно произнес Иен. — Она уже через два дня. И там будет и жених, и солдаты.

— Да, — я кивнула, — солдат разместят вокруг холма, как почетный караул и для безопасности, а сама свадьба будет проводиться в соборе на вершине холма.

Мне вдруг подумалось, а сможет ли Альфред, совершивший столько злодеяний и очернивший душу темными ритуалами, зайти в собор? Наверное, сможет, если согласился проводить церемонию там.

— Тогда — я подумала, — Вы можете провести свадьбу? А вместо свадебной службы прочитайте то, что вам нужно. Вы будете читать на латыни?

— Да, — монах кивнул, — у нас службы все еще проводят на древнем языке. Но вы понимаете, что-тогда ваш брак будет недействителен?

Я дернула плечом. Об этом будут знать те немногие, кто знает латынь. В нашей стране мертвые языки не пользовались популярностью, и их изучали учили только ученые и безнадежные ботаники. Еще врачи- но и те изучали лишь отдельные термины. Альфред в их число не входил, он ничего не заподозрит- и это позволит нам избавиться от его железной армии. А становиться его настоящей женой в свете того, что я узнала за последние пару дней, мне совсем не хотелось.

Пусть церемония будет фарсом- зато это даст возможность и предоставить права на трон Генри, который станет моим наследником, и избавиться от армии Альфреда. Не говоря уже о том, что бедолаги, которых он убил, должны двинуться дальше — туда, куда уходят души после смерти, а не чахнуть на земле, выполняя его приказы.

Мы, не теряя времени, вернулись обратно в мо кабинет. Брат Антоний согласился остановиться во дворце, и я, кликнув дворецкого, передала гостя на его попечение, после чего мы с Иеном снова отправились в путь — на это раз в карете, обычным способом. Доехав до дома епископа Гильзинга, который должен был проводить нашу свадьбу, я по секрету сообщила ему, что он серьезно заболел и не сможет этого сделать, так как лежит в постели и не способен подняться. Тот, будучи человеком умным, поблагодарил меня за то, что я не побоялась заразы и собственной персоной явилась проведать заболевшего, и тут же удалился- болеть.

Далее предстояло сообщить об этом Альфреду, но у меня при мысли о нем не только темнело в глазах от гнева, но и ноги подкашивались от ужаса с тех пор, как я узнала, что он убил стольких людей. Как он успел? Может, поджег целый город и стоял на холме, наблюдая и ловя души? Кто знает…

Поэтому я написала ему записку- сообщила, что церемонию вместо заболевшего епископа будет поводить другой священнослужитель, и что мне нездоровится, и поэтому на ужин сегодня я не выйду. Но пусть он не беспокоится- к нашей свадьбе я уже полностью поправлюсь.

Тот прислал ответ- на двух листах, выражая положенные в таком случае соболезнования- и подвеску с изумрудом. Ответ я сожгла в камине, подвеску в сердцах бросила туда же, словно ядовитую змею- и сейчас она лежала в огне и чернела, но пока не плавилась, а я мрачно смотрела на огонь, сидя прямо на полу.

Я была одна- Иен ушел, девушек я попросила оставить меня, чтобы не заразились от моей мнимой болезни. Есть не хотелось, хоть мне и принесли несколько подносов, заставленных разнообразной едой. Какой прок от еды тому, кто…кто скоро умрет.

Чем больше я думала об этом, тем больше укреплялась в мысли, что другого выхода нет. Если я останусь жить, то будет война, и тогда я тоже погибну- только уже с половиной страны, а оставшаяся половина позавидует мертвым, для которых страдания закончены. Альфреда убьет коронационное испытание- но, чтобы не пускать дела на самотек, я могу просто положить в карман револьвер и попытаться забрать жениха на тот свет с собой. Хотя не стоит отягощать свою душу грехом убийства- я ведь уже стреляла в человека, хоть и сделала это для защиты других…

За этими мыслями меня и застал Иен, бесшумно проскользнувший в дверь. Он оглядел нетронутый поднос, мое мрачное лицо и сделал правильные выводы.

— Ложись, — скомандовал он. — и выспись. Надеюсь, к утру суицидальные мысли тебя покинут, и мы нормально поговорим.

— Я уже решила, — вяло отозвалась я, накрываясь одеялом.

— Я тоже, — неласково произнес альв и положил руку мне на лоб, от чего я ожидаемо провалилась в сон.

Глава 35

На следующий день время словно ускорилось. Вот я встала- уже полдень. Вот я поговорила о чем-то незначительном с Грейс — она, будучи проницательным человеком, попыталась расспросить меня о том, что со мной происходит, но я отговорилась делами и ушла- и вот уже смеркается. Сейчас, когда времени у меня было совсем немного, я остро проживала каждую секунду, и все равно не могла замедлить их бег.

Ближе к вечеру я отменила репетицию свадьбы и вышла в парк. Гвардейцы следовали за мной на почтительном расстоянии и, если не оборачиваться, можно и вовсе забыть, что я не одна. Сейчас мне хотелось именно побыть одной, подумать в одиночестве.

Хрусткий снег легко проминался под ногами. Я свернула с дорожки и зашла подальше вглубь парка, где деревья стояли так плотно, что напоминали настоящую лесную чащу. Скрывшись от глаз сопровождающих, я обессилено прислонилась к дереву за спиной и глубоко вздохнула чистый морозный воздух.

Осталось меньше суток… Наверное, завтра в это время все уже будет кончено.

— Александрина, — голос прозвучал рядом совсем неожиданно — его не предварили ни скрип приминаемого снега под ногами, ни дыхание пробирающегося среди деревьев человека- потому что говорящий человеком не был.

— Здравствуй, Иен, — отозвалась я и открыла глаза.

Он стоял прямо передо мной — в темном плаще, со скрещенными на груди руками. Окинув меня взглядом, он вздохнул и предложил:

— Уйдем со мной. Тебе необязательно здесь оставаться.

Я, опустив лаза, помотала головой.

— Вам же нельзя просто так похищать людей, — ровным голосом отозвалась я.

— Тогда заключи со мной новую сделку и проиграй, — в голосе альва слышался нажим, — проиграй свою свободу и я уведу тебя в свою страну, где никто не посмеет на тебя покушаться!

— Нет, я не могу просто так все бросить, — я подняла взгляд на небо, чтобы не видеть обвиняющего взгляда альва. — Если я сбегу, то Франкия все равно нападет. Они нашли виноватого и теперь не остановятся, пока не расквитаются.

— Почему ты такая упрямая! — в сердцах воскликнул альв схватил меня за плечо.

— Потому что это для меня важно.

— Хорошо, — уступил альв, — тогда завтра я встану рядом с тобой и не позволю никому к тебе даже пальцем притронутся. А твоего Альфреда, — его имя он произнес с нескрываемым отвращением, — предлагаю отправить в темницу и судить за измену.

— Сначала нужно избавиться от его армии, которая способна его освободить, — резонно возразила я.

— Хорошо, пусть брат Антоний проведет церемонию. Потом то уже можно будет прекратить этот фарс с самопожертвованием и взять Альфреда под стражу?

— Тогда будет война… — я, помолчав, взяла Иена за руку и посмотрела ему прямо в глаза. — Не спасай меня завтра.

— Я не буду стоять в стороне, — решительно отозвался Иен, и я сжала пальцы, удерживающие его ладонь.

— Нет, Иен. Что такое одна жизнь против двадцати миллионов?

— Для меня твоя жизнь важнее этих миллионов, — тихо отозвался Иен, и я на миг заколебалась, но все же отозвалась, хоть голос и прерывался:

— Прости, Иен. Так надо.

— Не, не прощу, — жестко отозвался он. — Я не могу позволить им убить тебя.

— Наш контракт все еще в силе, — я заговорила тверже. — Не спасай меня завтра, даже не приближайся ко мне. Это мой последний приказ тебе, — добавила я и разжала пальцы. Рука безвольно упала вниз.

Иен вперил в меня неверящий взгляд.

— Значит, приказ, — нехорошим тоном повторил он, и я медленно кивнула, не в силах оторвать от него взгляда.

Резко развернувшись, он сделал шаг в сторону и пропал, растаяв в синем сумраке, а я, всхлипнув, сползла вниз по стволу и села прямо на заснеженную землю. Слезы текли по щекам, и я утирала их ладонями. Этого он мне не простит…

Не знаю, сколько я сидела так, рыдая. Я бы сидела там весь вечер- поднявшийся к вечеру ветер, воющий в верхушках сосен, и опустившаяся темнота странно гармонировали с моим состоянием. Может, просто остаться тут и замерзнуть? Говорят, замерзать не больно- просто засыпаешь на снегу и не просыпаешься больше.

Нет, я должна появиться на церемонии- чтобы брат Антоний мог освободить привязанные души. Без меня будет сложно заставить Альфреда смирно стоять на месте, пока монах будет читать перед ним службу на латыни.

С трудом поднявшись, я побрела назад, во дворец.

Вечер я провела в своих покоях с фрейлинами, попытавшись выкинуть из головы мысли о том, что будет завтра. Мой похоронный вид мало вязался с их представлениями о счастливой невесте накануне свадьбы, и они не пытались поздравлять меня. Мы просто болтали обо всем подряд — о новом ухажере Китти, о моде на несуразно огромные турнюры, о том, что зима в этом году наступила раньше. Потом я попросила всех оставить меня одну- чтобы подумать о своей девичьей доле — и опустилась на толстый пушистый ковер перед камином.

Думай прежде, чем делать — учила меня мама, — а потом думай еще раз, и только тогда что-то делай. Сейчас у меня было время подумать- но придумать какой-то хороший выход не получалось, и поэтому я, наоборот, выбросила все из головы и бездумно смотрела на пламя. Почему-то, хоть я и сидела близко к огню, мне никак не удавалось согреться- наоборот, знобило все сильнее, хоть я и принесла с кровати тяжелое одеяло. Говорят, люди чувствуют холод, если к ним приближается призрак. Может, это призрак Фердинанда пришел посмотреть на то, как за него отомстят, и поэтому так тянет сквозняком?

Отчего то при воспоминании о Фердинанде на меня повеяло какой-то потусторонней жутью, и, не в силах больше находиться одна, я тихонечко позвала:

— Иен…

Он мог и не явиться- я же уже сказала, что-тот приказ был последним. Однако он все-таки пришел- я почувствовала его появление позади меня, не оборачиваясь, как чувствуешь лучи солнца на спине, не видя их.

Я все же обернулась. Иен стоял посреди комнаты, задумчиво глядя на меня, и я поплотнее запахнула пеньюар на груди.

— Я думала, ты не придешь, — невпопад произнесла я и слегка покраснела.

— Но я тут, — спокойно отозвался альв. — Не спится?

Я кивнула.

— Только не усыпляй меня, — попросила я, — не хочу тратить время на сон. Просто посиди со мной.

— Хорошо, — Иен сел рядом и перевел взгляд на пылающий огонь.

Он не укорял меня, не пытался уговорить- наверное, смирился с моим выбором. А я- я просто хотела, чтобы он побыл со мной рядом.

Однако у меня была еще одна просьба. Только что, сидя в одиночестве, я невольно перенеслась мыслями в будущее- точнее, в миг, когда до меня доберется убийца. Вокруг будут только те, кто будет злорадствовать и желать мне смерти — прибывавшая специально из Франкии мать Фердинанда, его послы, Альфред, для которого это будет означать большую власть…А мне бы так хотелось в последние мгновения видеть перед собой лицо друга, лицо того, кого я люблю.

— Ты придешь завтра на свадьбу? — спросила я. — Я хочу сказать, ты не обязан… Но если вдруг ты захочешь прийти и поддержать меня, то… — я растеряно замолчала, не зная, как закончить.

— Я приду, — перебил меня Иен и перевел изучающий взгляд с камина на меня. — Рассказать тебе про Альхейм? У меня однажды был сосед, и он заключил сделку с крестьянином. Он обещал вырастить ему целое поле капусты за ночь, если…

Я смотрела на альва и не могла поверить, что он так спокоен. Неужели он совсем не переживает? И не злится на меня?

Однако постепенно его история меня заинтересовала, и я, увлекшись, сама не заметила, как начала клевать носом. Голос Иена то пропадал, то вновь возвращался- или это я то начинала засыпать, то вскидывалась, просыпаясь. Открыв глаза в очередной раз, я обнаружила, что лежу на своей кровати, уткнувшись носом в жесткую ткань мужского жилета, а под головой у меня рука Иена. В комнате было абсолютно темно- камин погас, и только пара угольков тлела, отбрасывая на стену красные всполохи. Было слышно лишь мерное дыхание альва и вой ветра за окном.

Я поплотнее укуталась в теплое одеяло, которым альв заботливо укрыл меня сверху, и, прижавшись к нему, закрыла глаза. Не самый плохой способ скоротать последнюю ночь в жизни!

Глава 36

Утром, когда я открыла глаза, его уже не было рядом. Простыни все еще хранили запах бергамота, а подушки были примяты. Я было откинулась обратно, в мягкое, затягивающее болото сна, но тут в дверь бесцеремонно ворвалась Грейс с горничной.

— Ты еще спишь? — возмутилась она и отдернула портьеры. — Приличная невеста должна проснуться на рассвете и сгрызть все ногти от нетерпения!

— Приличная невеста должна выспаться и быть похожей на невесту, — ворчливо отозвалась я, но все таки неохотно встала. И после этого мне не удавалось отдохнуть ни секунды- утро было расписано по минутам, и от меня требовалось быстро, не жуя, проглатывать завтрак, а затем смирно стоять и ждать, пока на меня одели бесконечные слои нижних рубашек и юбок. Затем последовал через прически-Грейс снова попыталась чем-то меня накормить, мотивируя тем, что потом есть будет некогда до самого свадебного обеда, но мне кусок в горло не лез. Наконец, камеристки и портниха, которая присутствовала для того, чтобы подшить и подколоть что-то в последний момент, прошли в соседнюю комнату, где, вольготно раскинув юбки, располагалось надетое на манекен платье, и оттуда раздались их судорожные вздохи и звон посыпавшихся на пол жестяных коробок с булавками.

— Что? — подскочила я. Неужели кто — то испортил платье? Почему кто-то-Иен! Он один мог пробраться в гардеробную и порезать его или покрасить краской…

— Я этого не шила! — возмущенная портниха ворвалась в мои комнаты и, поджав подбородок, вперила гневный взгляд в Грейс. — Это что, какая то шутка?

Ничего не понимая, я прошла в соседнюю комнату, где увидела самое прекрасное творение портновского искусства, что мне приходилось лицезреть: платье было снежно-белым, юбка украшена вышивкой, похожей на морозные узоры на стекле, а лиф — плотно расшит сверкающими мелкими бусинами. Свет, падающий из окна, отражался от них и рассеивался, отбрасывая вокруг тысячи мелких радуг. На столике неподалеку лежала открытка, где размашистым, уверенным почерком было написано "Может, хоть это вызовет у тебя улыбку".

Я и вправду едва не улыбнулась — но, взглянув на надпись, спохватилась и придала лицу чопорное выражение.

— Александрина, откуда оно? — еле слышно спросила меня Грейс, восхищенногладящая рукой юбку.

— Может, от Альфреда? — покривила душой я, и она, бросив на меня понимающий взгляд, не стала больше расспрашивать.

Дальше все закрутилось еще быстрее: платье, туфли, перчатки, белая меховая накидка, Энни, бегущая следом за мной по коридору, поправляет мне прическу, кто-то на ходу всовывает мне в руки свадебный букет- и мы вместе с фрейлинами уже едем в карете во главе пышного свадебного кортежа.

Улицы запружены народом — так, что яблоку негде упасть, но перед кортежем все расступаются. Услышав приветственные крики, я, не вытерпев, высовываюсь из окна и машу- вскоре рука замерзает, и ее приходится менять на другую. Всеобщее ликование заразительно, и я на миг забываю, что свадьба не совсем настоящая- так хочется рассмеяться, когда тебе, подпрыгивая от избытка чувств, весело машут две крошечные девчушки, а вся улица затянута флажками! Перед глазами все почему-то расплывается, и фигуры девочек выглядят, как подпрыгивающие цветные пятна.

Высовываться из кареты совсем неудобно- шея затекает. Да, в обычной ситуации никто не стал бы устраивать свадьбу зимой- торжество перенесли бы на май, когда солнце уже достаточно прогрело землю, но лучи его еще не такие жаркие, чтобы причинять людям неудобство.

Вскоре мы прибываем к воротам собора- и мое краткое веселье испаряется, как роса поутру. Распахнутая дверца кареты, кто-то подает мне руку- и замершее было время снова ускоряется, а предметы обретают былую четкость.

На миг зажмурившись от яркого света, я окинула взглядом крыльцо собора. Вокруг плотной группкой толпились фрейлины, а крыльцо было занято вельможами, которые не смогли втиснуться внутрь. Альфреда и Генри нигде не было видно-логично, Альфред должен ждать у алтаря, а Генри стоять рядом, как его шафер и ближайший родственник. Иена тоже нигде не было видно, и меня это смутно беспокоило.

Меня было некому вести к алтарю, так что я пойду одна, а мои девушки будут идти следом и поправлять шлейф, если понадобится. Тут я вспомнила, что Иен поменял платье, и на новом нет шлейфа — ну, значит, просто пройдутся сзади меня.

Двери распахнулись, зазвучала негромкая органная музыка, и я сделала первый шаг внутрь. Сначала в полумраке собора после яркого зимнего солнца ничего не было видно. Но уже через секунду глаза привыкли, и я увидела бесконечно убегающие вперед ряды и узкий проход между ними. Всего- то нужно пройти по нему- как я уже делала столько раз на репетициях. И я пошла, глядя не прямо перед собой, ну или вперед, на жениха, как поступила бы влюбленная невеста, а окидывая беглым взглядом ряды поднявшихся при моем появлении гостей. Где Иен? Он же обещал прийти!

Красный мундир Альфреда виднелся далеко впереди. Вид у него был не самый цветущий- когда я подошла ближе, то заметила, что его обычно румяное лицо прибрело легкий оттенок зелени, а на висках выступили капли пота. Неужели он переживает? Или на его душу, почерневшую от темных ритуалов, все таки действует атмосфера собора? В голове вдруг промелькнуло воспоминание- о том, как маркиза Грильбо сообщила, что Альфред не посещает воскресные службы. Значит, все таки в церкви ему становилось плохо, и он стремился избежать посещения служб, притворяясь легкомысленным повесой, который кутит по вечерам и не в состоянии проснуться утром в воскресенье достаточно рано.

Я остановилась напротив него, и стоящий перед нами брат Антоний в роскошной епископской мантии начинал церемонию. Он намеренно бубнил и говорил невнятно- потому что, пусть Альфред и не знает латыни, но другие люди ее знали и моги понять, что происходит что-то не то.

Альфред смотрел на меня измученно, словно собрался вот-вот упасть в обморок, и, чтобы не смотреть на него, я перевела взгляд на гостей. Вон знакомое лицо- франкиец де'Лафюр, вперивший в меня мрачный, немигающий взгляд, а дама с ним рядом в глубоком трауре и под плотной черной вуалью — неужели вдовствующая королева, мать Фердинанда? Значит, все таки все, написанное в том письме, правда.

Я еле заметно вздохнула- я и ранее знала, что письмо является подлинным. Но люди всегда на что-то надеются- вот и я смутно надеялась, что оно окажется чей-то глупой шуткой. Как и многим надеждам, этой было суждено остаться неоправданной.

Я по-прежнему не могла найти в толпе Иена. Неужели он не пришел? Винить его я не буду- но так хотелось увидеть его еще хотя бы один раз!

Тут с Альфредом начало твориться что-то неладное- он еле стоял на ногах и становился все бледнее, а под конец службы мне пришлось самой целиться пальцем в кольцо, потому что он мог лишь ровно стоять и держать его. Навинтив кольцо на его палец, я подхватила жениха, так и не ставшего мужем, потому что церемония была ненастоящая, под руку и потащила к выходу под аплодисменты и приветственные крики из зала.

Теперь, после окончания церемонии, Альфреду я больше не нужна- значит, покушения можно ожидать в любую минуту. Перед нами распахнулись двери, мы вышли наружу- и я тут же подпрыгнула, ловя изумленные взгляды окружающих которые не ожидали, что я так испугаюсь обычной хлопушки. Кто-то выпустил голубей, и они пролетели мимо, громко хлопая крыльями- на этот раз я осталась на месте и лишь крепче стиснула руку Альфреда, которому не становилось лучше.

— Альфред, что с вами? — улучив минутку, украдкой шепнула я ему на ухо.

— Не знаю, — отмахнулся он. — что-то съел. Это вы меня отравили? Вы что, что-то пронюхали, и решили убить меня первой?

Я, онемев, бросила осторожней взгляд вокруг- надеюсь, никто его не услышал, а не то не скандала не избежать — муж признается в покушении на жену, едва покинув стены собора! Однако Альфред истолковал мой взгляд по своему:

— Он не придет, — довольно усмехаясь, сообщил он, и я вперила в нег непонимающий взгляд. — Ваш прихвостень….Я приказал своим людям его прикончить. Боюсь, больше вы его не увидите.

— Что вы несете, — похолодев, прошептала я.

— Лишние люди мне не нужны, — отозвался Альфред, и, покачиваясь, повлек меня вниз по ступенькам собора. Генри, обеспокоенно глядя на него, подошел и придержал его за локоть одной рукой- в второй у него был зажат несуразно огромный букет, за которым его едва было видно.

— Вижу, что и я вхожу в число лишних людей, холодно отозвалась я, спускаясь вместе с ним. Мне показалось, что воздух вокруг нас похолодел, а небо потемнело, и я зябко повела плечами.

— Вы что, знаете? — поразился Альфред и остановился, глядя на меня. Толпа внизу лестницу ликовала- издалека наш разговор походил на нежную беседу двух возлюбленных. Смотреть на него в ответ мне не хотелось, и я перевела взгляд за его спину- туда, где в воздухе клубилась непонятная серая хмарь, и озадачено нахмурила брови. Что это?

— Зачем же вы явились, если знали? — потребовал объяснений Альфред, и тут серое облако за его спиной вдруг собралось в одну темную линию и тараном врезалось в его спину. Взвизгнув, я отскочила назад, и свадебный букет покатился вниз по ступенькам. Генри, подскочив, оттащил меня на несколько шагов назад, и мы, онемев, наблюдали, как темный столб тумана входит в спину Альфреда и выходит из груди, устремляясь в небеса. Альфред застыл на месте в странной позе, раскинув руки и запрокинув голову назад, и беззвучно кричал с широко открытыми глазами. Прошив его насквозь, туманная аномалия унеслась прочь, не успели мы и глазом моргнуть, и мой жених упал на плиты лестницы.

— Что это? — заикаясь, произнесла я, но мне ответил не Генри, а кто-то за его спиной.

— Привязанные им души, — мрачно отозвался брат Антоний и проводил взглядом стремительно уносящийся прочь туман. — Теперь они свободны, но перед тем, как уйти туда, куда следует, они решил отмстить своему убийце.

— О чем вы говорите? — пораженно переспросил Генри и перевел глаза на Альфреда, который лежал на полу, глядя перед собой остекленевшим взглядом. Раздались крики, толпа в панике отхлынула к краям соборной площади, прижимая тех, кто мешал пройти.

Брат Антоний неторопливо подошел к Альфреду и опустился на колени, положив два пальца на его горло, а несколько мгновений спустя, покачав головой, закрыл тому глаза. Я покачнулась и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться.

— Мадам, тут опасно, пойдемте, — какой-то гвардеец подскочил ко мне сбоку и повел обратно в собор. Его лицо было смутно знакомым, и я безропотно пошла следом. — Эти существа могут вернуться.

Генри, придерживающий меня за другой локоть, пошел следом, но я вспомнила, где я уже видела гвардейца, лишь когда за нами с лязгом захлопнулись двери собора. На меня смотрели зеленые глаза ученого с "Принцессы морей".

Глава 37

— Это вы? — удивленно произнесла я и отступила на пару шагов назад. — что вы тут делаете?

Попытавшись растереть онемевшую руку, я наконец обратила внимание на то, что браслет-индикатор судорожно сжимался и разжимался. Где-то рядом был альв, и это был не Иен…

— Вы- не человек. — с содроганием произнесла я и отступила еще на несколько шагов, таща за собой ничего не понимающего Генри.

— Боюсь, что нет, — том развел руки в притворном раскаянии. Сейчас в этом гвардейце в красном мундире с трудом можно было узнать сутулого ученого, который шагу не мог ступить, чтобы не споткнуться. Лишь ярко- зеленые, как молодая трава, глаза выдавали его нечеловеческое происхождение. — Трент, к вашим услугам, мадам.

— Это вы выбросил меня за борт на корабле? А потом подсыпали мне отраву? — догадалась я. — Мне стоило догадаться раньше! Из вас вышел такой карикатурный ученых, каких на самом деле не бывает. И от вас так несло химией, когда я пыталась найти нападавшего по его парфюму!

Кто в здравом уме будет химичить на борту парохода, где постоянная качка рискует опрокинуть все пробирки? К тому же у него там не было лаборатории- мне стоило догадаться пораньше, что резкий запах химикатов — просто прикрытие, чтобы скрыть его сущность альва, выдававшую его резким травяным запахом.

На лице "ученого" промелькнула тень досады, и он отозвался:

— Если бы вы не связались с альвом, я бы уже давно выполнил возложенное на меня задание. И где вы только его нашли?

Краем глаза я заметила стоящих сбоку де'Лафюра и даму в черном, которая не откинула вуали даже для того, чтобы посмотреть, как меня будут убивать- а в том, для чего сюда явился альв, у меня не было сомнений.

Отступая, я продолжала разговаривать — нужно было как-то вывести отсюда Генри, который влип со мной за компанию. Если и он погибнет, кто будет править Эггерионом?

— Почему мы не могли вас обнаружить? — спросила я, пятясь, и альв охотно пояснил:

— Просто я не пользовался чарами- люди придумали столько способов убить друг друга, что они мне не понадобились! К тому же, если я не колдовал, твой альв не мог отследить меня, и все считали меня всего лишь бесполезным, чудаковатым ученым, — тут он сгорбился и запнулся, передразнивая сам себя, и я передернулась от отвращения.

— Кончай с ней! — крикнул де'Лафюр, набычившись и чуть не протыкаю носом свою собственную грудную клетку.

Трент, мигом замолчав, вытянул из висящих на боку ножен длинный, полупрозрачный меч, словно выточенный из стекла, и шагнул ко мне. На его пути неожиданно возник Генри, вытягивающий из центра своего несуразно огромного букета свой меч.

— Генри, отойди, — холодея, прошептала я, но он стоял впереди, словно не слыша меня. Трент, оскалившись, сделал шаг вперед, и их мечи со звоном скрестились. Однако Трент явно превосходил его и мастерством, и опытом, и через пару минут оружие Генри, звеня, покатилось по проходу, а сам он отлетел и осел на пол, ударившись головой о скамью.

Я сделала шаг назад- Трент пошел за мной, Генри ему явно был не нужен. Еще два шага- мне бы стоять на месте, раз уж я приняла такое решение, но просто стоять и ждать, когда на тебя идет убийца с оружием, очень сложно, и я инстинктивно пятилась, пока он не нагнал меня. Взмах руки- и я зажмурилась…

Однако вместо боли от удара я лишь услышала противный скрежет стекла по стеклу. Распахнув глаза, я увидела перед собой удивленное лицо альва, озадаченно разглядывающего мое платье- вернее, расшитый бусинами корсаж. Затем он перевел взгляд на свой меч, и еще глаза расширились еще больше — на льдисто-прозрачной кромке виднелись явные зазубрины.

— Что это за шуточки, — вид у него был донельзя обиженный, и если бы я не была в полуобморочном состоянии, то я бы засмеялась. — Мой меч изготовлен из вечного льда Прозрачной долины, он режет все на свете!

Полагаю, кроме вечного льда из Прозрачной долины, — подумала я и бросила еще один взгляд на бусины на своем лифе. Так вот из чего они сделаны, а Грейс сказала — стекло…

Тем временем Трент опять перевел взгляд на меня, и я, почему то опасаясь повернуться к нему спиной, снова попятилась. Тут моя удача кончилась. Я наступила на собственный подол и упала. Сверкающее лезвие взлетело- и на этот раз оно упадет на шею, не прикрытую ничем, и бусины мне не помогут. Я перевела взгляд я меча на лицо альва — и увидела, как в такой важный момент он страдальчески поморщился от какого-то противного, скрежещущего звука за спиной.

Бывший фальшивый ученый Трент обернулся- и тут же выругался в совсем не подобающих ученому выражениях. Приподнявшись, я проследила за его взглядом- по проходу, в усеянном прорехами темном фраке, шел Иен собственной персоной. Он волок свой меч за собой, и тот, царапая кончиком мраморный пол, издавал противный скрежет. Выражение его лица не обещало стоявшему между нами альву ничего хорошего- но тут он бросил быстрый взгляд на меня и облегченно улыбнулся, заметив, что я цела.

И я невольно улыбнулась в ответ. Я была так рада еще раз увидеть его… еще всего миг- и Трент обернется ко мне и закончит то, что начал. Показалось, что в воздухе что-то со звоном лопнуло, словно разорвалась натянутая струна.

Я на миг прикрыла глаза, и, покачиваясь, поднялась на ноги.

— Ты все таки пришел, — я говорила едва слышным шепотом, но Иен меня слышал, — но теперь уже поздно, ты должен уйти.

— Боюсь, что я больше не слушаюсь твоих приказов, — произнес Иен, и не думая останавливаться, — наш контракт только что закончился.

Как закончился? Точно…Я же только что улыбнулась!

— И ты меня не остановил! — обвиняюще произнесла я.

— Ты же сама сказала не приближаться к тебе сегодня, — напомнил Иен, и я, помедлив, кивнула.

— Я вам не мешаю? — издевательски осведомился Трент. — Может, сначала снимешь морок?

Иен, усмехнувшись, провел рукой вдоль лица- и на моих глазах его изумрудные глаза приобрели льдисто-серый цвет, а темные волосы посветлели и засеребрились. Я, открыв рот, наблюдала, как Иен превратился в малознакомого голубоглазого блондина- и не я одна, однако Тренту тот явно был знаком.

— Ты! — с ненавистью выдохнул тот, — верный пес королевы Мер! Мне стоило догадаться- кому еще хватит наглости разгуливать с железным мечом!

Я незаметно отошла и теперь стояла чуть сбоку от Трента- мне было видно, как его глаза перебегают с меча на лицо Иена, и в них читается страх.

— Не наглости, а сил, — педантично поправил Иен и медленно пошел к Тренту, — у тебя бы от такого отгнила рука. — С этими словами он занес свой оружие, Трент с отчаянным и одновременно зверским выражением лица ринулся навстречу- и через пару невыносимо долгих секунд упал на мраморный пол. На его груди расплывалось темное пятно, и рукой он все еще пытался нашарить рукоять своего меча- но Иен, предусмотрительно наступив ногой на ледяное лезвие, пригвоздил его к полу. Я на миг зажмурилась, но потом все таки открыла глаза, чтобы увидеть, как Трент с ужасом хватается за торчащее из его груди лезвие- и спустя мгновения его пальцы бессильно разжались, и рука упала на мрамор пола. Он был мертв.

— Иен, — я смотрела на альва почти с ужасом, и он, к моему облегчению, вернул себе обычный вид. — Ты привыкнешь, — спокойно сообщил он и щелкнул пальцем- и де'Лафюр, вытаскивающий из за пазухи пистолет, кулем повалился на пол, как и женщина в черном возле него. А и уже почти про них забыла…

Ине, подойдя к лежащим на полу людям, провел руками над их головами, а после возвратился к Тренту- и через минуту вместо мертвого альва на полу лежала мертвая принцесса Александрина, на свадебном платье которой — точной копии моего- растекалось алое пятно.

— Они ничего не заподозрят? — подойдя поближе, я кивнула в сторону де'Лафюра и вдовствующей королевы. — У них же был какой-то способ определить чары.

— Вот этот способ, — Иен подбородком указал на Трента, от взгляда на которого у меня по спине бежали мурашки — не каждый день видишь своего мертвого двойника. — И он им уже ничего не скажет.

Понятно, Трент должен был определить, не воспользуемся ли мы помощью Иена и его волшебством, чтобы сжульничать- только он не подозревал, что Иен окажется сильнее его.

Притянув меня к себе, Иен долгим взглядом посмотрел в мои глаза- и в его взгляде неожиданно появилось столько теплоты, сколько сложно заподозрить от эльфа зимнего двора. Проведя пальцем по моей щеке, он легко поцеловал меня, и я уцепилась за него, как тонущий- за обломок лодки.

— Все будет хорошо, — шепотом пообещал он, и я ему поверила.

— Александрина! — разносится по собору наполненный ужасом и болью крик, и я, вздрогнув, понеслась в проход, где лежал Генри. Он уже очнулся- и ему было прекрасно видно лежащий в конце прохода "труп принцессы".

— Генри, я в порядке, — я замедлила шаг, и, подойдя поближе, помогла ему подняться. Его парадный костюм выглядел так, словно его погрызли волки, а в волосах запуталась паутина из-под лавки.

— Это не я, — я успокаивающе похлопала его по плечу и заодно сняла паутину, — это просто… муляж. Для них, — я махнула рукой туда, где на полу валялись представители соседней недружественной державы.

— А, — он перевел взгляд на Иена, — ты все таки спас ее! Хорошо.

— Это не ты ли подбросил мне под дверь письмо? — строго спросил Иен, а Генри покаянно кивнул.

— Я не знал, правда это или нет, — повинился он, — и решил на всякий случай показать тебе. Ты бы в любом случае спас Александрину, — добавил он, и я порывисто обняла его- потому что он пытался спасти меня, подбросив письмо Иену, и даже пришел на свадьбу со своим мечом в нелепом букете.

— Мне жаль, что Альфред..-неловко произнесла я, и Генри коротко кивнул. А что я еще могла сказать? Его убили те, кого он прежде убил сам, чувствовать вину за это я не могла.

— А мне жаль, что Альфред струсил и сдал тебя этим, — Генри, виновато глядя на меня, кивнул на посла и вдовствующую королеву. Я лишь молча сжала его руку и примирительно улыбнулась- он не отвечает за действия своего брата, к чему извинения…

— Нам пора, — Иен неслышно подошел сбоку и взял меня за руку.

— Куда? — обернувшись, я бросила на него непонимающий взгляд, и он терпеливо пояснил:- Когда эти двое очнутся, они будут думать, что ты погибла. Поэтому ты должна исчезнуть до того, как они откроют глаза.

— Ты поменял их воспоминания? — догадалась я, и тут весь груз действительности обрушился на меня:-Ох! Куда же я пойду?

— Живите инкогнито, — предложил Генри, — скроетесь в каком-нибудь замке подальше от столицы…

Я уже было улыбнулась и закивала, но улыбка увяла сама собой при взгляде не строгое и печальное лицо Иена.

— Ты помнишь условия нашей сделки? — напомнил он.

— Если я улыбнусь до коронации, ты заберешь у меня самое дорогое, — холодея, у подняла взгляд на него. Неужели…

— В тот момент, когда ты улыбнулась, я увидел твое сердце. И я заберу у тебя твою страну, — медленно отозвался он. — Вернее, возможность жить тут. Ты должна будешь уехать и никогда не возвращаться. Твоя жизнь будет складываться так, что у тебя не будет возможности жить тут — сейчас, если ты останешься, то начнется война. В будущем будет что- то еще — например, ты начнешь болеть от местного климата и не сможешь тут жить. Чары никогда не подводят.

— Хорошо, — кивнула я, медленно выдыхая. — Тогда…

— Тогда мы поедем в Альхейм, — закончил он за меня, и я кивнула, отчего — то снова улыбаясь. Надо же, а я думала, что уже совсем отвыкла!

— А кто будет тут за всем следить? — сердито встрял в наш разговор Генри. — у тебя же нет наследников, и следующие в очереди на трон- франки!

— Ты, — я обернулась к Генри. — Я уже составила свою последнюю волю и передала министрам. Премьер-министр тебе поможет. И у тебя обязательно получится, я в тебя верю!

Генри, в ужасе смотря на меня, застыл, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Я ободряюще улыбнулась ему- он справится.

— Береги мою страну, — шепнула я на прощанье.

Обняв его на прощанье, мы с Иеном двинулись к выходу из собора, и нам вслед неслись жалобные стенания- Генри никак не хотел управлять страной вместо того, чтобы читать учебники и играть в шахматы. Поэтому из него и выйдет хороший правитель — те, кто хотят править, почему то делают это из рук вон плохо.