Сделка с особым условием (СИ)

Глава 20

Я впервые встретила принца Фердинанда, когда мне исполнилось шестнадцать, а ему было около двадцати. До этого я что-то о нем слышала, видела портрет, "ненароком" показанный мне его родственницей во время визита во дворец, но лично его не встречала. Когда же мне исполнилось шестнадцать, вопрос о выборе будущего мужа встал особо остро- министры твердили о моем долге, как единственной наследнице своего рода, побыстрее выйти замуж и обзавестись наследниками. Желательно мужского пола, — читалось у них в глазах, но сказать такое при моей матери, которая так и не порадовала страну наследником, они не осмеливались.

Как-то вышло так, что после обсуждения возможных принцев, герцогов и прочих подходящих персон из соседних королевств осталось всего две реальные кандидатуры: Рихтер фон Айхенвальд, младший принц Эгории, и Фердинанд де Бексен, второй ненаследный принц Франкии. Остальные либо были стары, либо уже обзавелись невестами, либо по политическим причинам наша страна не могла заключить с ними брачный союз. Вот так- выходила замуж не я, а учитывались при выборе мужа все, кроме того, понравится он мне и понравлюсь ли я ему. Впрочем, мне милостиво разрешили выбрать из двух кандидатур.

Обоих принцев пригласили к нам на рождественские праздники. Рихтер приехал днем, когда светило яркое солнышко, и с помпой въехал в столицу. А Фердинанд задержался в пути и добрался до нас на следующий день, когда изменчивая эггерионская погода решила разразиться дождем и шквальным ветром. Мне показалось, что это плохой знак- сама природа не хотела приветствовать его, как будущего правителя этих мест.

Встречать его, кроме специально назначенных вельмож, никто не вышел, и во дворец он зашел в несколько раздраженном состоянии. Я спустилась по лестнице и наблюдала за ним из-за установленных в нише рыцарских лат-Фердинанд промок до нитки, то и дело разражался бранью на свою свиту и в конце-концов удалился в предоставленные ему покои, оставляю на полу грязные следы. Он прошел прямо мимо меня- я отпрянула в тень, но все таки разглядела темноволосого мужчину с хищным, тонким носом и тяжелым квадратным подбородком. Наверное, такая квадратная челюсть досталось ему от матери-эгорийки, давшей ему его имя, нетипичное для Франкии.

С Рихтером, прибывшим накануне, меня еще не познакомили, но я тоже успела поглядеть на него издалека- внешне он казался сделанным совсем из другого теста, светловолосый, сероглазый и весь какой-то правильный.

На следующий день состоялся бал — я одела умопомрачительное платье, которое едва успели дошить до бала и которое было настолько плотно украшено вышивкой и драгоценностями, что я едва могла в нем двигаться. Весило оно, как половина меня, и потребовалось усилия всех трех моих камеристок, чтобы надеть его сверху широкого кринолина. Пока я размышляла, как я буду разговаривать с принцами, если ширина юбки не позволяет приблизиться ко мне ближе, чем на полтора метра- может, нужно кричать? Или писать друг другу записки и потом перебрасываться или? — прибывший куафюрсоорудил на моей голове прическу из косичек и локонов. Обычно меня причесывала Катрина, у нее это получалось лучше других камеристок, но для особого случая нужен был особый мастер. Когда он закончил, Катрина воровато оглянулась на наблюдавшую за приготовлениями статс-даму королевы и быстро нанесла мне на щеки совсем чуть-чуть румян — чтобы никто не заметил. Статс-дама сделала вид, что смотрит в окно, и слегка улыбнулась.

Я тоже улыбнулась — не ей, а своему изображению в зеркале. Почему бы не улыбнуться, если тебе шестнадцать и ты идешь на бал в новом платье? Даже если оно такое тяжелое, что завтра от него будут болеть и спина, и плечи, сегодня в нем я неотразима, и значит, оно того стоит!

Статс-дама подала доставленную из сокровищницы диадему с сапфирами- в цвет глаз- и куафюр тщательно закрепил ее на моей прическе. Все, можно идти.

В бальную залу я входила не без трепета- мне было немного страшно, что Фердинанд или Рихтер, или сразу оба, увидев меня, скажут, что на художник мне польстил и на портрете я была симпатичнее и уйдут, ну или просто выразят вслух свое недовольство. Но они, конечно же, ничего такого не сделали — поклонившись, они один за другим отвесили по вежливому поклону, склонившись над моей рукой в длинной бальной перчатке, а я присела в книксене.

На танцы они меня не приглашали- вся очередность уже давно была согласована и занесена в мою бальную книжку. Сначала я танцевала с Рихтером- просто потому, что он был на погода старше Фердинанда, их положение в обществе было совершенно одинаковым.

— Рад наконец посетить Эггерион, — галантно произнес он, когда мы встали друг перед другом в первой фигуре танца, — я столько слышал о вашей прекрасной стране, но виды превзошли все ожидания.

— Рада, что вам у нас понравилось, — в то ему отозвалась я, — конечно, климат у нас не самый приятный, но в хорошую погоду прогулки по окрестностям очень приятны.

Завязался обычный светский разговор ни о чем- Рихтер вел себя так, как ему и полагалось, я отвечала, как должна была отвечать, и мы разошлись, вполне довольные друг другом.

Фердинанд, с которым я танцевала следующий танец, почему-то выглядел мрачновато. Я приготовилась в обычному банальному разговору, но он помолчал и наконец буркнул:

— Вам понравилась эта снулая рыба с водянистыми глазами?

— Что? — я так опешила, что употребила не то слово- следовало говорить не "что?", а "простите?".

— Рихтер, — неприязненно буркнул Фердинад, — он вам что, понравился? Я видел, как вы с ним любезничали!

— Я рада любому гостю в своей стране, — осторожно отозвалась я, — особенно тем, кому тут понравилось и кто ведет себя подобающе, — это было сказано с намеком, и Фердинанд, воздохнув, замолчал.

К концу танца мне удалось растормошить его вопросами, и он немного оживился, рассказывая о своем увлечении-охоте. Я не пробовала вникнуть во все тонкости загона лис, лишь восхищенно охала в нужных местах и говорила: Как интересно! В голове у меня крутилась мысль — что это вообще было? Либо Фердинанд сегодня встал не с той ноги, либо он так ревнив, что не способен выносить, когда внимание уделяют не ему. Ни и как прикажете жить с таким мужем? Мне же придется каждый день встречаться с премьер-министром и делать кучу других дел. Он что, запретит все это и будет сторожить меня, как дракон — принцессу в башне?

Кроме того, для человека его положения, на которого буду обращены глаза всего света, нехватка воспитания- это довольно серьезный недостаток. К его услугам были лучшие учителя страны, как он мог не усвоить элементарные правила этикета?

Наверное, семена воспитания на некоторой почве не приживаются, как их не взращивай, — подумала я, когда заметила на себе немигающий взгляд Фердинанда во время следующего танца, который танцевала с итальянским послом. Он мрачно подпирал стену и даже не думал приглашать ни одну из придворных дам, цветной стайкой замерших неподалеку.

Рихтер, в пику ему, уже завел приятный разговор с моими родителями. Я издалека видела, что, как и при разговоре со мной, он говорил то, что от него ждали- король и королева улыбались, и, похоже, мысленно поздравляли друг друга с удачным выбором.

Я же вздохнула- выбирать, по сути, мне было не из кого. Фердинанд вел себя очень капризно, как избалованное дитя, и я ужасом предвидела, как он устроит истерику, если его терпению придет конец. По сути, Рихтер был единственной достойной кандидатурой, и выбор из двух женихов на самом деле оказался выбором из одного. Хорошо, хоть этот один на первый взгляд ничем не противен- может, у нас получится создать счастливую семью, как у моих родителей?

С Рихтером и Фердинандом я должна была танцевать еще по одному танцу. Рихтер вполне складно вещал об экономике, и я кивала, отмечая, что он хорошо подготовился- если не к роли правителя, то к сегодняшнему балу точно. Фердинанд же, решив показать себя с лучшей стороны, переменил тактику и хвастливо рассказывал мне о своих успехах у женского пола. Широко раскрыв глаза, я не могла поверить, что он был настолько глуп, что выбрал такую неподходящую тему для разговора с возможной невестой- пока не уловила исходящий от него запах алкоголя и не поняла, в чем дело. Придумав себе обиду, принц обильно залил ее вином и сейчас действовал под влиянием алкогольных паров. Чтож, мне же лучше- я смогла увидеть истинное лицо своего "жениха". Многие женщины удостаиваются подобной чести только после свадьбы, когда уже поздно что-то менять.

На следующий день был запланирован поход на Рождественскуюслужбу в главный собор столицы, которую Рихтер посетил, а Фердинанд благополучно пропустил- как оказалось, он слишком страдал от похмелья, чтобы присутствовать. Впрочем, на вечерний ужин и прием он явился и даже вел себя прилично- видимо, получил нагоняй от своего дяди, который приехал в составе его свиты и следил за родственником, как коршун.

Но даже дядя не мог выбить из Фердинанда дурь- видя, как мы с Рихтером сближаемся и с каждый днем общаемся все охотнее, Фердинанд то реагировал на это мрачным молчанием, то- накидывался на меня с обвинениями, как будто я уже клялась ему в верности.

— Что вы нашли в этом скучном типе, — бубнил он, ведя меня за руку в танце, — он даже в охоте не разбирается! О чем с ним можно разговаривать?

— Вы опять сидели с ним рядом на концерте, — обвиняюще кидал он мне, встретив меня в коридоре, хотя все наши места были регламентированы и с ним рядом я сидела позавчера.

Я могла лишь отшучиваться и вымучено улыбаться, чтобы не спровоцировать скандал.

Наконец, настал последний день их визита. Я выдохнула с облегчением — без Фердинанда во дворце станет гораздо спокойнее. Рихтер тоже уедет, и мне даже казалось, что я буду скучать. Пока же мне предстояло сложное мероприятие, от которого избавлены практически все девушки в мире.

Я должна была сделать предложение Рихтеру.

Вопрос о том, кого выбрать, даже не стоял — своим несносным характером, взрывным и непредсказуемым, и приступами ревности Фердинанд уже успел надоесть всем во дворце, а не только мне.

При мысли о предстоящей помолвке мне не хотелось ни прыгать до потолка, ни кричать о своей любви- Рихтер, хоть и был подходящей кандидатурой, не смог возмутить мой покой и затронуть тайные струны души. Он был воспитан, правильно себя вел и не вызывал отвращения- чего еще ожидать от брака по расчету?

Тем не менее, идя на встречу с ним в малую гостиную на первом этаже, я чувствовала, как от волнения трясутся коленки. Как я могу сказать ему "выходи за меня замуж", тфу, то есть "женись на мне"? Я же сгорю со стыда! А вдруг он откажет?

— Не откажет, — безапелляционно заявила Катарина получасом ранее. — Иначе зачем бы он ехал к нам зимой, когда всем известно, что зимой у нас самая мерзкая погода во всем цивилизованном мире, и торчал тут, терпя принца Фердинанда?

Тогда ее слова, а еще более- ее абсолютная уверенность слегка меня успокоили, но сейчас я едва смогла заставить себя толкнуть дверь и войти.

Рихтер встал при моем появлении и, склонившись над ручкой, произнес несколько ничего не значащих фраз о погоде, природе и как я прекрасно выгляжу. Сам он был одет в зеленый сюртук и странным образом сливался с диваном, на котором сидел.

— Вам понравилось у нас? — я набралась смелости и перебила его на полуслове.

— Конечно, — Рихтер кивнул и подкрутил кончик бледного уса, — мне все у вас нравится.

— А… выхтлбостсздесьсомнй? — Выпалила я и залилась краской по самую макушку.

— Простите? — Рихтер недоуменно поднял на меня водянистые глаза.

— Вы хотели бы остаться здесь со мной? — я решила, что хуже уже не будет, и произнесла фразу четко, разделяя каждое слово.

— Вы имеете ввиду… — осторожно уточнил Рихтер, и я кивнула.

— Да, я имею ввиду, хотите ли вы взять меня в жены.

— Сочту за честь. Это сделает меня счастливейшим человеком на свете! — галантно отозвался Рихтер и поцеловал мне руку холодными губами.

Затем он произнес речь о своем глубоком чувстве и любви, прекрасно звучащуюсточки зрения риторики, но лишенную как чувства, так и любви. Я не слушала, с облегчением размышляя, что самое страшное позади, и с легким сожалением- о том, что у меня не получилось влюбиться в своего жениха. Может, потом, когда я узнаю его получше, чувства появятся?

О помолвке не стали объявлять немедленно — из уважения к Фердинанду, но он все равно откуда-то узнал и тут же в бешенстве уехал, не попрощавшись и хлопнув дверью так, что со стены слетела картина.

Я вздохнула- хорошо, что он не станет королем Франкии, и нам не придется иметь дело с таким соседом, как страна под его началом.

Как оказалось, радовались все мы рано. Не прошло и года, как безвременная кончина унесла жизни короля и королевы, и после долгих толков министры все таки объявили меня будущей королевой. Начались приготовления к коронации, в которых я не принимала участия- все еще была в шоке от внезапно свалившейся на меня трагедии. Но, как говорят, король умер, да здравствует король- и дата коронации не только была назначена, но и приближалась с пугающей скоростью, когда принц Фердинанд внезапно заявил свои права на престол.

Он прислал депешу, и ее принесли из посольства. Прочитав ее, я сначала рассмеялась, а потом передала первому министру, лорду Эйвери- он почему то не засмеялся. В депеше говорилось, что Фердинанд де Бексен, младший принц Франкии, считает женщину неспособной править и посему желает занять престол, на который имеет все законные права.

Права у него действительно были- но он был всего лишь седьмым в очереди на престол, да еще и по другой ветви, так что я не приняла его притязания всерьез.

Как оказалось, первый министр был со мной не согласен- получив вечером того же дня другую депешу, адресованную ему лично, в которой содержались обещания денежных сумм и титулов, если лорд Эйвери поддержит Фердинанда, и войны и казни, если он выберет "неправильную сторону", премьер-министр ответил согласием так скоро, как позволили ему медленно высыхающие чернила. Через день он организовал мой отъезд в загородное имение — "чтобы лучше готовиться к коронации"- а сам под шумок, подделав мою подпись, услал армию на север "для тренировочных маневров".

Поэтому, когда Фердинанд с несколькими взводами своей армии появился на границе, его было просто некому задерживать, и он спокойно промаршировал прямо до пригорода Лангдена и занял мое поместье.

Глава 21

Я помню, что они объявились днем, никого не стесняясь, а я так удивилась, что даже не подумала испугаться. Как же так, франкийский взвод марширует прямо к воротам под бой барабанов- вот это наглость! Я все ждала, что подбежавшие стражники поднимут мост, обстреляют их со стен и арака разобьется о поместье, как волна о скалу- но стража, получившая указания от премьер-министра, просто поглазела на прибывших и разбрелась по своим делам.

— Девушки, нам нужно уходить, быстрее, — скомандовала я, поднимаясь с дивана в гостиной на втором этаже, где я сидела со своими фрейлинами. Одна из них, Мэг, первая бросилась к двери, и открыв ее, испугано попятилась — в комнату, потеснив ее, зашел принц Фердинанд собственной персоной.

— Добрый день, Александрина, — он растянул губы в улыбке, но в его глазах не было и тени той улыбки, что играла на губах. — Вы соскучились?

— Я вижу, что вы соскучились до такой степени, что позволили себе прибыть без приглашения. — Холодно ответила я. — И еще привели с собой взвод солдат. Могу я узнать, зачем вы здесь?

— Все вон, — отрывисто скомандовал он, и комната ту же опустела. Военные слажено вышли, фрейлины улепетывали, сверкая пятками и наступая друг другу на подолы, и мы остались вдвоем.

— Вы спросили, для чего я тут, — Фердинанд медленно двинулся ко мне, обходя стулья и столы, а я, наоборот, попятилась, пока не уткнулась в стену. — Я здесь с самыми благородными намерениями — чтобы взять вас в жены и править вместе, покуда мы не состаримся и не умрем в один день.

— Я не выйду за вас, — надменно отозвалась я. — Убирайтесь из моего поместья сейчас же, а не то я позову стражу!

— Зовите, — предложил Фердинанд и сделал приглашающий жест по направлению к окну.

Я, неуверенно оглядываясь на него, распахнула створки и крикнула: Стража!

Начальник стражи, почесывая пузо, выглянул из караулки, и, увидев меня в окне, вразвалку ушел обратно. Я, онемев, смотрела ему вслед.

— Не переживайте, вам недолго осталось наблюдать подобную нерасторопность на службе, — пообещал Фердинанд мне на ухо, и я дернулась. Когда он успел подойти? — Сегодня же нерадивые стражники буду отправлены в дальний гарнизон, а поместье будет охраняться моей личной гвардией.

— Эй, — крикнул он, и в дверь тут же вошли два гвардейца в сине-красной франкийской форме. — отведите принцессу в ее покои и стерегите. Сбежит- голову сниму!

— Лучше вам было выбрать меня, а не Рихтера, — серьезно произнес он, обернувшись ко мне, и я быстро вышла из комнаты, чтобы просто оказаться подальше от него.

В своей комнате я тщательно заперлась и, пыхтя, задвинула дверь тяжелым комодом. Затем я села в кресло и попыталась придумать какой-то план действий. Так, первым делом мне нужно либо позвать на помощь, либо сбежать. За мной будут следить- значит, пошлю одну из девушек с запиской.

Я выбрала самую надежную и бойкую из своих камеристок — Катарину. Она одолжила платье у помощницы кухарки, надвинула на глаза соломенную шляпу, взяла в руки корзинку и пошла в на задний двор, где была неприметная калитка, охраняемая всего одним стражником. Скрестив пальцы на удачу, из окна наблюдала, как она обошла здание и скрылась за углом. Дальше мне не было видно, и оставалось только надеяться, что все пройдет успешно.

Письмо к премьер-министру было спрятано у нее в потайном кармане, а в корзинке лежало немного мелочи- для отвода глаз. Катарина собиралась притвориться, что ей нужно срочно купить лука для обеда, дойти до деревни, сесть там в почтовую карету и не останавливаться до самого Лондона.

Каждый час, проведенный в поместье с Фердинандом, я чувствовала нависшую над головой опасность. Но, на удивление, он не показывался и ограничился тем, что не выпускал меня из комнаты. Может, он напивался и буйствовал где-то в другом крыле, потому что до меня не долетало никаких звуков. Или теперь, когда у него не было конкурента, а я сидела в комнате под охраной, у него вдруг прорезалось благодушие- но меня никто не беспокоил.

До следующего утра я не находила себе места и шагала по комнате туда-сюда, не в силах усидеть на месте. Когда дверь в мою комнату, щелкнув, открылась, я подскочила- и с удивлением уставилась на Фердинанда. Он с не меньшим удивлением оглядел перегородивший проход комод и глубокие борозды на паркете, ведущие от стены, где он стоял раньше, до дверей.

Сделав знак следующим за ним гвардейцам освободить проход, Фердинанд подождал и вошел в комнату.

— Вы отправляли письмо, — вежливо, даже учтиво произнес он, — Вам пришел ответ.

Не спуская с меня задумчивого взгляда, он протянул мне конверт, запечатанный личной печатью лорда Эйвери. Сломав печать, я прочитала единственное слово: "Сдавайтесь".

— Он с вами заодно? — медленно спросила я, бросая листок в камин и наблюдая, как пламя пожирает буквы, одну за одной, пока последней не исчезла заглавная "С".

— Заодно, — Фердинанд довольно оскалился. — Боюсь, что вы получили не тот ответ, что ожидали. Знаете, что в древности делали в гонцами, принесшими дурные вести?

— Предлагаете отрубить вам голову? — я с энтузиазмом обернулась к нему и невольно поразилась написанному на его лице торжеству.

— Почему мне? — медленно отозвался он, — это письмо доставила из Лангдена ваша служанка, я же лишь взял на себя труд занести его в эту комнату.

— Не смейте ее трогать, — прошипела я, испепеляя его ненавидящим взглядом.

— Посмею, — злобно отозвался Фердинанд, и, за руку подтащив меня к окну, толкнул так, что я чуть из него не вылетела. — Вот увидите, посмею.

За окном, в центре зеленой лужайки, где еще неделю назад я играла в теннис с фрейлинами, гвардейцы Фердинанда сооружали эшафот. Поотдаль, со связанными руками, но очень прямо стояла хрупкая фигурка в голубом платье помощницы повара.

— Что вы задумали? Зачем вам это? — в ужасе прошептала я, и, обернувшись к Фердинанду, вцепилась в его мундир и затрясла так, что на пол посыпались медали, коих он носил великое множество. — Немедленно прекратите! Хотите мстить- мстите мне, но не трогайте моих людей!

— Александрина, Александрина, — Фердинанд укоризненно покачал головой и с усилием отцепил мою руку от своего ворота. Я видела, что происходящее доставляет ему невероятное удовольствие. — Разве вы еще не знаете, что за монарших особ всегда гибнут люди? Для нее это — невероятная честь, а для вас- урок.

— Да что вам от меня нужно? — я решила сменить тон и сейчас говорила почти умоляюще, хоть мне и было противно от самой себя, — хотите, чтобы я вышла за вас замуж? Хорошо, я согласна, только остановите казнь и верните мне мою служанку!

— Что мне от вас нужно? — яростно зашептал он. — Мне нужно сломать вас, унизить, как вы сделали со мной, чтобы от вас осталась только оболочка, послушная и запуганная. А замуж вы за меня итак выйдете, — с этими словами он развернул меня к окну, и я расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как Катарину ведут в эшафоту, как она становится на колени, как ей что-то говорит священник в черных одеждах.

— Катарина! Хватит! — Я завопила так, что мимо пронеслись голуби, спугнутые шумом, и принялась трясущимися руками раскрывать защелки окна. Фердинанд перехватил мои руки и предупредил:

— Никто вас не послушается, там мои гвардейцы, хватит позориться.

Я оттолкнула его, не обращая внимания на его слова, и все таки распахнула створки окна. Над эшафотом уже занесся топор, но Катарина смотрела не вниз, а вверх, на небо, а я не могла отвести глаза и позволить ей остаться одной.

— Стойте! — выкрикнула я, но тут топор опустился, и все звуки из мира словно исчезли. Осталось лишь противный звон в ушах.

Как во сне, я обернулась к Фердинанду. Он что-то сказал мне- губы шевельнулись, но я не услышала, что. На ощупь нашарив за спиной вазу, я со всей силы опустила ее ему на голову. Она раскололась- ваза, а не голова, — и звуки наконец-то вернулись. Фердинад со съехавшимися к переносице глазами осел на пол, я сделала насколько шагов прочь и провалилась в обморок, не дойдя до дивана.

Когда я очнулась, то обнаружила себя на диване, в компании фрейлин.

— Фу, — я сморщилась, и Мира- самая молоденькая- убрала из под моего носа бутылек с нюхательной солью.

Я привстала и огляделась. Фердинанда нигде не было, и лишь на полу все еще лежали осколки вазы.

— Его высочество увели в его покои и позвали к нему доктора, — шепотом сообщила Мира. — Ну он и ругался!

Я вздохнула- если ругался, значит, выжил, к сожалению. За Катарину его мало было даже убить. Лица у фрейлин были заплаканные- наверное, они уже знали, что случилось. Мэг тряслась, как осиновый лист- наверное, боялась стать следующей.

— Не бойся, — я ободряюще сжала ее руку, — я не буду ни о чем вас просить. Катарина пострадала за то, что передала письмо в Лангден.

— А нас вызволят? — спросила Мэг. — Тот, ко получил письмо?

Я медленно покачала головой, и девушка залилась слезами.

— Тихо, — шикнула на нее Грейс, жгучая брюнетка, — не будь такой трусихой! Трясешься тут, как осиновый лист! Если будем вести себя осмотрительно, ничего с нами не случится!

Я лишь прикрыла глаза. Катарина не была осмотрительной. Она была храброй, честной и не заслужила того, чтобы умереть в девятнадцать лет. И я знала, кто ответит за ее смерть.

Фердинанд не показывался у меня почти три недели, хотя из моих покоев убрали все вазы. Наконец он появился, мрачный и осунувшийся, и сел на стул подальше от меня и фрейлин. Мы группкой расположились на диване и шили, а Мэг старательно, как школьница, читала нам вслух. Если честно, до его прихода она читала дамский роман, но лишь стоило Мэг услышать приближающиеся шаги за дверью, как она с быстротой молнии сунула роман под диванную подушку и извлекла из-под нее сборник проповедей.

Проповеди Фердинанда не заинтересовали, но, похоже, заинтересовала Мэг- он посидел с полчала, слушая ее сладкий голосок и разглядывая хорошенькое личико, и удалился, ни произнеся ни слова.

После этого он начал уделять Мэг особое внимание- она то присоединялась нам, краснея и теребя свежесорванную (и свежеподаренную) розу, то в ее покои вдруг присылали новое платье. И, самое удивительное, ей это нравилось! Глупышка принимала его знаки внимания со смущенной улыбкой, до ушей заливаясь краской. Разве она не видела, что случилось с Катариной, разве она не знала, что он за человек?

Я ей ничего не говорила- она могла принять мои слова за ревность, но другие девушки пытались ее образумить, но без толку.

— Он сказал, что любит ее и женится на ней, — шепотом передала мне Грейс, оглядываясь на дверь. Мы все стали запуганными, как мыши в доме с котом. — И что сделает ее королевой! — это она произнесла с осуждением, и я покачала головой. Отец Мэг — граф из провинции, вряд ли Фердинанд в самом деле собирается на ней женится. Скорее, дурит голову, а она верит.

Вскоре Мэг позволили неслыханную вольность- выходить из замка и даже повидаться с родней. Вернувшись из гостей, она полностью перестала появляться в моих покоях, и у меня закралось подозрение, что родственники, у которых от открывшихся перспектив закружилась голова, наставил ее, как себя вести, чтобы заполучить принца. И среди этих наставлений было одно, гласившее-"Держаться подальше от принцессы Александрины".

Время шло, и было объявлено о нашей с Фердинандом свадьбе. В день, когда новость напечатали в газетах, Мэг заперлась в своей спальне и прорыдала до вечера, а на следующий день она снова появилась в моих покоях.

Я как раз сидела перед зеркалом, и Марджери, одна из двух оставшихся у меня камеристок, подвивала мне волосы горячими щипцами. Она засовывала их прямо в камин, вытаскивала, осторожно накручивала прядь за прядью и тут же отпускала, давая локону упасть мягкой спиралькой.

— Ваше высочество, — Мэг присела в книксене и подошла ближе. — Позвольте, я помогу.

На ее лице было скорбное, потерянное выражение, и никто не ожидал от нее того, что случилось: Мэг вдруг выхватила у Марджери раскаленный шипцы и бросилась ко мне с намерением прижать их к моему лицу. Я, обернувшись, наблюдала за ней расширившимися глазами, не делая попыток сдвинуться с места- вот и проверю то, что мне было давно интересно. Если мне сможет навредить эггерионка, то нет смысла искать пути к побегу, бороться и даже дышать.

Однако Мэг как-то нелепо поскользнулась, взмахнула рукой и упала, уронив щипцы прямо себе на лицо. По комнате разнесся вопль, и в воздухе поплыл противный запах горелого.

Поднявшись, я молча смотрела на то, как она рыдает на полу, не делая попыток встать.

— Ты что, дура? — подлетела к ней Грейс и от избытка чувств встряхнула ее за плечи. — Предательница, да еще и идиотка! Ее высочество- законная наследница, чем ты думала? Выйди вон!

— Он сказал, что не женится на мне, — проскулила она, — что это будет мезальянс! А я не могу вернуться домой опозоренной, все же знают, что мы были вместе! Я подумала, что если она станет некрасивой, то… — она снова всхлипнула, и Грейс, бросая на нее полные отвращения взгляды, вытолкнула мою бывшую фрейлину из комнаты.

Я смотрела ей вслед со смешанными чувствами- мне было и жалко ее, и противно оттого, что та, кого я считала подругой, хотела меня изуродовать. Но больше всего меня занимало то, что все оказалось правдой.

Мне с детства говорили, что ни один эггерионец не сможет навредить королю или наследнику престола — дело было в заклинании, таком же древнем, что и наша страна, наложенном еще тогда, когда магия не была под запретом. Если кто-то осмеливался бросить в короля камень, то камень падал кидавшему его на ногу; если кто-то хотел выстрелить из лука, то стрела возвращалась и поражала лучника. Я знала об этом, но не верила до конца — пока не увидела все своими глазами. Кстати, знает ли об этом Фердинанд? И как он собрался проходить коронационное испытание, которое как раз заключалось в том, что закованный в латы достойный эггерионец стрелял в наследника, и если стрела возвращалась, не причинив вреда, он был призван достойным занять трон. Лучнику же стрела не причиняла вреда из-за его тяжелого обмундирования.

Это и произошло с Мэг- она надумала навредить мне, и ее "камень" попал в нее саму. Наверное, Фердинанд забил ей голову тем, что я не могу наследовать престол, потому что я — женщина, вот она и подумала, что у нее получится безнаказанно изуродовать мне лицо.

После объявления свадьбы дни полетели еще быстрее, чем прежде. Мэг больше не появлялась- Грейс казала, что ее отправили домой. Я судорожно пыталась найти пути побега, но никак не могла ничего придумать: в замке не было ни потайных ходов, ведущих наружу, ни плохо охраняемых выходов. Я решила, что если ничего не придумаю, то выпрыгну из окна накануне свадьбы, и если расшибусь- мои комнаты были на третьем этаже- то это все равно лучше, чем выходить за Фердинанда.

Принц принял происшествие с Мэг как знак, что я в нем заинтересована- он решил, что я обожгла ей лицо из ревности, и на следующий же день заявился ко мне, сияя самодовольством. Я отвернулась от него и никак не показала, что замечаю его присутствия, и Фердинанд был вынужден удалиться, гневно пыхтя, как закипающий чайник. То же самое произошло и на второй день, и на третий, и каждый день он был еще злее, чем накануне. Я чувствовала, что вулкан его терпения вот-вот взорвется, и отослала всех фрейлин и камеристок прочь, чтобы они не попали ему под горячую руку.

Однако, на четвертый день Фердинанд не появился. Зато он появился ночью, достаточно пьяный, чтобы совершить безрассудство, но не настолько, чтобы упасть и заснуть. Принц направился ко мне заплетающейся походкой, и я попятилась.

— Не нужно меня бояться, — Фердинанд взмахнул рукой, и стопка книг на столе полетела пол. Его каштановые волосы блестели в свете канделябров. — Я же этот…джентльмен!

— Джентльмен не заявляется к даме в такое позднее время, — холодно отозвалась я и отошла к окну. — Это неприлично.

— Ну что вы, — он развел руки в стороны и изобразил на лице гримасу оскорбленной добродетели, — у меня по отношению к вам самые честные намерения. Я даже намерен взять вас в жены!

Я возмущенно фыркнула:

— После того, как вы расправились с моей служанкой и держали меня тут, как в тюрьме, вы еще надеетесь, что я соглашусь? — ядом в моем голосе можно было отравить полгорода. — Да вы, должно быть, сошли с ума!

— У вас еще две служанки и четыре фрейлины, — напомнил Фердинанд. — а этого — целых шесть поводов для того, чтобы выйти за меня. В противном случае, боюсь, с ними тоже может что-то произойти.

— Негодяй, какой же вы негодяй, — я отступила еще на шаг, но Фердинанд вдруг прыгнул вперед и опрокинул меня на пол, доставая из кармана моток веревки. Я отчаянно пиналась и вырывалась, но через пару минут запястья все таки оказались связаны за спиной. Подняв меня на руки, принц Фердинанд донес меня до кровати и бросил сверху покрывал.

— Лучше не сопротивляйтесь, Александрина, — его глумливый шепот раздался возле самого уха, и я отвернулась. — За дверью стражники, и стоит мне лишь позвать их, вас будет, кому подержать. Полагаю, это будет несколько позорнее, чем остаться в этой комнате наедине со мной, так ведь?

— Противно смотреть, на какие гнусности вы готовы пойти, чтобы стать королем, — высокомерно произнесла я и отвернулась.

— Кто знает, захватил ли я вас, чтобы заполучить вашу страну, или захватил вашу страну, чтобы заполучить вас, — задумчиво отозвался Фердинанд и неожиданно провел ладонью по моим волосам.

— Я знаю, — мрачно отозвалась я. — первый вариант верный.

— Я обещаю быть осторожным, — не обращая внимания на мои слова, произнес он. — Как бы то ни было, вы принесете мне целую страну в качестве приданного. Такая жена заслуживает лучшего отношения!

— А я обещаю, что прикончу вас собственными руками, — с яростью выплюнула я. — и последнее, что вы увидите перед смертью, будет мое лицо!

Он на секунду исчез и вернулся уже с ножом. Треск разрезаемой материи- и обрывки платья усеяли пол. Во мне сменяли друг друга отчаяние, страх и дикая, всепоглощающая ярость. Я убью вас, принц Фердинанд, убью собственными руками, — бессильно подумала я и сжала зубы.

Хвала богам! Раздался громкий стук в дверь, и Фердинанд недовольно обернулся ко входу.

— Ваше высочество, нападение на восточные ворота! — прокричал гвардеец, не решаясь толкнуть дверь и войти. — Несколько человек уже прорвались внутрь.

— Вы что, сами не можете справиться? — проорал Фердинанд, и гвардеец заверил его, что сами они отлично справятся. Однако Фердинанд, по видимому, решил все таки сам все проконтролировать и, поколебавшись пару секунд, вышел и оставил меня одну.

Скорее! Другого шанса может не быть. Если восточные ворота открыты и во дворе царит суматоха, может, я смогу незаметно выбраться?

— Грейс! — возликовала я, разглядев проскользнувшую в дверь тонкую фигурку, — развяжи меня!

Грейс подбежала ко мне, испуганно оглядываясь и кутаясь в шаль.

— Там что-то случилось, — шепотом сообщила мне она, — все носятся, гвардейцы бегают по коридорам. Они сказали мне идти к себе, но не стали смотреть, куда я пошла, и я побежала к вам. — говоря это, она судорожно дергала веревки. Фердинандзавязал узлы на совесть, а я, брыкаясь, затянула еще сильнее. В конце концов она разрезала их ножом, торопясь и оглядываясь на дверь.

— Грейс, поищи мне платье, — скомандовала я и бросилась собирать в узелок немногие драгоценности, которые лежали в комнате — остальное находилось в королевской сокровищнице. — Темное, попроще.

Грейс до пояса закопалась в мой гардероб и выудила черное траурное платье- отлично, в темноте меня не будет заметно. Затем она помогла мне одеться и осторожно выглянула в коридор.

— Там двое, — доложила она, — вытянулись по струнке, бдят.

Я поколебалась- с двумя мы с ней не справимся, они могут поднять шум. Придется убегать так, как я собиралась- через окно.

Я потушила свечи и распахнула створки. На улице дул ветер и было темно. Кто-то кричал, вдали гремело железо, наискосок пробежал гвардеец с факелом- единственным источником света.

Обняв Грейс, я вылезла из окна, и, перекрестившись, медленно поползла вниз по увивавшему здание плющу. Мне пришлось проползти один этаж, и на уровне второго этажа я с трудом перебралась на растущее возле стены дерево, оцарапав руки. С него спуститься уже было проще, и через несколько минут я стояла на земле, не веря, что у меня получилось.

Небеса, по видимому, сегодня мне благоволили, потому что у меня получилось добраться до конюшни, вывести лошадь и незамеченной добраться до восточных ворот. Стало понятно, что там произошло- ворота были разрублены, и створки валялись на земле по отдельности, часть стены тоже чем-то разрушили. Неподалеку что-то белело, и, похолодев, я узнала в невнятных очертаниях силуэты ничком лежащих на земле людей. Они мертвы?

Стражники, уныло разглядывающие ворота, вдруг, посовещавшись, куда-то удалились, и я, не веря свое удаче, вывела лошадь через разрушенный проем и села верхом.

— Но, — шепотом, не осмеливаясь громко говорить, произнесла я и пришпорила лошадь. Она двинулась вперед спокойным шагом. Лошадка была под мужским седлом, и мне было непривычно сидеть верхом не боком, а прямо- но это было гораздо удобнее, чем обычный "приличный" способ.

Вскоре мы достигли леса и скрылись от глаз тех, кто мог бы выбежать за нами из поместья, и я перевела дух. За мной будет погоня, это несомненно, но пока у меня есть немного времени, я должна решить, что мне делать дальше. И тут я вспомнила о найденной в кабинете отца много лет назад книге-той, где был описан древний ритуал, позволяющий вызвать помощника из волшебного мира и попросить его о помощи…

Глава 22

Комната медленно обрела очертания- кремовые стены, много дерева и света — особняк Иена в Приатте! Я удивленно оглянулась, с трудом возвращаясь в настоящее. Так, я сбежала, встретила Иена, мы приехали в Приатту….Все, что я только что увидела, было лишь воспоминанием- но таким реальным!

Я сбежала от Фердинанда, я нашла армию, чтобы остановить его. Я почти справилась.

Мне не сразу удалось вернуться в реальность, но когда я полностью осознала себя, то обнаружила, что нахожусь в объятиях Иена, который, в свою очередь, сидит прямо на полу перед камином. Голова была пустой и гулкой- медленно сев, я сначала прижала руку ко лбу, а потом набросилась на альва с кулаками.

— Кто просил тебя лезть в старые воспоминания? — крикнула я и дернулась, порываясь вскочить на ноги. — Это подло! Все равно, что прочитать чужой дневник!

— Я не вижу сами воспоминания, — удержав меня, ровным тоном отозвался Иен. — просто потянул за самые сильные эмоции. — он вздохнул, видимо, хотел сказать что-то еще, но передумал и только крепче сжал меня в объятьях.

— Отъел самый крупный кусочек торта? — меня внезапно одолел безудержный приступ смеха. — Признайся, десерт оказался с горчинкой! Когда ты подписывали со мной контракт, ты ведь не ожидали, что все будет так сложно? Думал, связались со счастливой принцессой без особых проблем?

— Я не ожидал, что ты станешь мне так дорога, Александрина, — прямо сказал он мне, и от его откровенности я замерла, испуганно глядя на него. — Я не видел, что с тобой случилось, но могу предположить, поэтому давай я просто убью Фердинанда и мы уедем в Альхейм?

Мои щеки залил румянец, и я уставилась на свои руки, не в силах взглянуть на него. Пауза затягивалась.

— Я не могу просто так отказаться от своего долга, — прошептала я, по прежнему не глядя на него. — Если просто убить Фердинанда, его родственники пришлют какого-нибудь младшего брата ему на замену и так же заявят права на трон. Я должна выйти за Альфреда, должна обрести военную поддержку, должна вернуться в Эггерион и освободить свою страну, это мой долг, и я должна его выполнить! Если не я, то кто?

— Слишком много "долга" для одной фразы. — отозвался он. Я все таки бросила на него взгляд из-под ресниц- его лицо было необычно взволнованным, по лбу пролегла глубокая морщинка.

— Александрина, — упрямо продолжил он, — я помогу тебе. Скажи только слово- я вызову свою ледяную армию, и они выдворят всех франкийцев из твоей страны! Даже кошек выгонят, посмей они мяукнуть по-франкийски!

— Не получится, — я покачала головой. — Ничего не выйдет. Я не могу вернуть власть волшебством — это незаконно, после этого я не смогу стать королевой. Мой собственный народ объявит меня ведьмой. Ты забыл, что колдовство запрещено во всех королевствах? А механические солдаты- совсем другое, они же не волшебные.

— Ты даже не хочешь поискать другой способ, — он сжал меня так, что на плечах, наверное, останутся синяки, и, слабо охнув, я сделала попытку высвободиться- однако Иен потянул меня обратно. — Должен быть какой то выход, и мы его обязательно найдем!

Он смотрел на меня с болью и надеждой, отозвавшимися спазмом в сердце, словно туда вонзили тупой, ржавый клинок.

— Нет никакого другого выхода, — убито отозвалась я, и по щеке скатилась слеза, а за ней- еще одна. — Просто нет. Ничего не изменишь, давай больше не будем об этом.

Собрав волю в кулак, я все таки оттолкнула его и сделала еще одну попытку встать, и на этот раз Иен отпустил меня. Поднявшись, я утерла слезы и наневерным шагом побрела прочь, в свою комнату.

— Александрина, — позвал Иен, и я обернулась. Он тоже поднялся и стоял, чего- то ожидая. Мне вдруг нестерпимо захотелось передумать и броситься к нему на шею, и будь что будет. Однако я продолжила стоять, не двигаясь и не пытаясь остановить слезы, и под моим взглядом следы эмоций медленно исчезли с его лица, словно стертые губкой, уступая место прежней непроницаемой маске.

Глубоко вдохнув, я развернулась и вышла, чувствуя его немигающий взгляд на своей спине.

Оставшееся до ужина время я просидела в своей комнате, пытаясь успокоиться. Вызванные Иеном воспоминания, которые были так реальны, что я словно пережила все заново, разбередили душу, и я не могла найти себе места. Интересно, как там Грейс и все остальные девушки? Отпустили ли их домой или они все так же заперты в поместье, как преступницы, осужденные лишь за то, что оказались моими приближенными?

Завтра Альфред сделает мне предложение, и это проложит невидимую пропасть между мной и Иеном. Может, это и к лучшему? Людям лучше быть с людьми, а не пытаться приобщиться к волшебному миру, скрытому от наших глаз. Так правильнее- только почему же от этого так больно?

Иен ведь не звал меня замуж, не говорил, что любит. Поэтому и не стоит так горевать из за того, кто сам точно не знает, что он хочет.

Ужин прошел спокойно- Иен больше не пытался меня уговорить, но и не рассказывал ничего о себе и Альхейме, так что мы говорили об отвлеченных, не касающихся нас вещах, как хорошо воспитанные, малознакомые люди, и от этой выхолощенной светскости мне становилось грустно. Вот и пропало то, что лишь успело наметиться.

Толком не поев, я скомкано пожелала Иену спокойной ночи и ушла к себе. Он сдержано отозвался и остался доедать ужин в одиночестве.

Может, мне стоит разорвать сделку? Сегодня все между нами стало неожиданно странным. Я отказала Иену, а завтра скажу "да" другому человеку — может, лучше не заставлять Иена становиться этому свидетелем?

Однако, едва я представила, что больше его не увижу, будущее предстало в таком черном, неприглядном свете, что мне физически стало плохо. Я эгоистка, законченная эгоистка, но я хочу, чтобы он был рядом хотя бы еще немного- пока его нахождение подле меня не станет совсем невозможным.

Глава 23

Не удержавшись от слез, я с трудом уснула, и на следующее утро на меня из зеркала взглянул поросенок- с опухшим от слез лицом глазами-щелочками.

— Покажусь сейчас Иену и Альфреду, и они оба передумают, — пробормотала я и пошла умываться холодной водой.

Уснула я вчера поздно, и проснулась уже около полудня. Прекрасно, сегодня бал- стоит еще отдохнуть днем, чтобы не упасть от усталости ночью. У нас, в Эггерионе, балы заканчивались заполночь, а на материке, как я слышала, разнузданность нравов дошла так далеко, что балы длились до утра. Мне не терпелось посмотреть на хваленую разнузданность, и начала готовиться к балу не без внутреннего трепета.

Иена я не видела всю первую половину дня-дома его не оказалось, и Эдна лишь пожала плечами на мой вопрос. Зато он оставил для меня платье, которое она занесла: бледно-бледно голубое, почти белое, расшитое сверкающими бабочками, оно мне невероятно понравилось.

После ванны я высушила волосы полотенцем и медленно собралась, невольно оттягивая момент, когда мы поедем в особняк Альфреда. Эдна помогла мне одеться и усадила на пуфик, чтобы ей было удобнее застегнуть мое платье сзади- ростом она была невысока, а затем убрала мне волосы- у нее это получилось ловко, не хуже, чем у ее хозяина: один неуловимый жест- и локоны водопадом падают на плечи. После этого осталось лишь присобрать их на затылке- и прическа готова.

Я машинально теребила браслет на руке, наблюдая за ней. Интересно, она тоже альва или относится к другой волшебной расе? Расе домовых?

— Вам понравится Альхейм, — внезапно нарушила она молчание. — Там так красиво весной!

— Альхейм? — я бросила на нее удивленный взгляд. — Но я туда не собираюсь!

— О, — ее взгляд метнулся от браслета на моей руке к моему лицу и тут же уперся в пол, — прошу прощения, я не так поняла.

Может, она слышала, как Иен обещал позвать меня на бал в Альхейме? Мы же обсуждали это в доме.

Тут раздался стук, и Иен- легок на помине — вошел в дверь.

— Карета готова, пора выезжать, — официальным тоном доложил он.

— Карета наколдована из тыквы, кони- из мышей, а платье в полночь превратиться в лохмотья? — шутливо спросила я и встала, нашаривая ногой туфельки.

— Карета и лошади арендованы. А платье могу переколдовать в лохмотья хоть сейчас, если таково твое желание, — холодно отозвался он, и я почувствовала себя так, словно на меня вылили ушат холодной воды.

— Не стоит, — в тон ему отозвалась я и пошла следом за ним. Ну а чего я ожидала, что он будет по прежнему шутить и откровенничать со мной?

Честно- да, я этого ожидала. Потому что он знал, что я поступаю так, как поступаю, только по велению долга, и у меня нет другого выбора. Он же видел, что из себя представляет Фердинанд и знает, что его необходимо остановить. Мне и самой не хочется выходить замуж за практически незнакомца- почему же Иен не может понять это и отнестись ко мне… по доброму?

Я решила применить самое мощное женское оружие — обидеться, и всю дорогу до поместья молчала. Однако Иен тоже не проронил ни слова, поэтому у меня не было возможности продемонстрировать ему, что я с ним не разговариваю, и от этого я обиделась на него еще сильнее.

Вскоре мелькание темных деревьев за окном прекратилось, и впереди засияли огоньки поместья. Подъездная дорожка была занята вереницей карет, и нам пришлось несколько минут ожидать своей очереди подъехать к главному входу. Надо же, я и не ожидала, что на бал, о котором предупредили всего за три дня, соберется столько гостей- обычно о бале предупреждали минимум за две недели, и такое позднее приглашение в обществе могли почитать оскорбительным. Гости не успеют ни сшить новые наряды, ни втиснуть бал в свое плотное расписание- не говоря уже о том, что такое позднее приглашение обычно означало то, что о человеке забыли и позвали в последний момент, когда какой-то другой, заранее приглашенный и более ценный гость, отказался. Однако, либо приаттское светское общество было не гордым, либо все горели желанием посмотреть на таинственный особняк Альфреда, в котором он никогда не устраивал приемов- но гостей прибыло великое множество.

Меня внезапно охватила дрожь. Я так давно не появлялась нигде под своим именем… А что, если в толпе будет убийца? Или, что гораздо страшнее- что, если все будут смотреть на меня, и я споткнусь или совершу какую то глупость?

Иен подал мне руку и бросил на меня удивленный взгляд — руки у меня были ледяные. Я отвела взгляд и хотела отнять руку, но альв не дал мне отстраниться, и, привычно перебросив мою ладонь через свой локоть, медленно повел меня вверх по лестнице. Точно, на такие вечера не полагается приходить одной, — смутно вспомнила я.

Мы замерли перед входом в бальный зал, и я глубоко вздохнула. Перед глазами пронеслась вереница всех балов, на которых я была- я волновалась перед каждым, но сегодня меня особенно трясло.

— Принцесса Александрина Эггерионская и герцог Иен Валенсо, — раскатисто объявил глашатай, и мы прошли в распахнутые двери.

Негромкие разговоры стихли, и мы прошли в зал в гробовой тишине.

— Принцесса Александрина… разве она не сумасшедшая?…. Я думала, ее держат в лечебнице… — донеслись со всех сторон отрывистые шепотки, и я только выше подняла голову. Иен слегка сжал мои пальцы, и я внезапно успокоилась. Я не одна, он рядом. Пусть даже он злится на меня- но он стоит рядом со мной, незыблемый, как скала, и значит, все будет хорошо.

Тут к нам подошел Альфред, сухо кивнул Иену, поцеловал мне руку, и, как то незаметно перехватив ее, повел знакомиться с гостями. Я растеряно оглянулась на Иена- но он уже шел к столу с напитками и не смотрел на меня. Зал снова наполнился разговорами, Альфред знакомил меня с какими то людьми, с которыми я машинально обменивалась любезностями, и вечер пошел по обычной, накатанной колее светского приема.

Впрочем, не совсем в спокойной- стоило моему кавалеру отойти за напитками, как возле меня материализовался некий роскошно одетый господин с таким длинным носом, что им можно было проткнуть лист бумаги. Вокруг его рта пролегли глубокие складки, словно он постоянно брезгливо морщится.

— Маркиз де'Лафюр, — представился он. — у меня к вам послание от Его Высочества принца Фердинанда.

— Давайте, — я протянула руку, но он лишь тонко улыбнулся.

— Послание на словах, Ваше Высочество, — учтиво отозвался он и произнес: — Принц Фердинанд передает вам, чтобы вы возвращались. Иначе он будет казнить по десять человек в день, и начнет он с ваших друзей.

Не успела я ответить, как он развернулся и исчез в толпе, а за моей спиной возник Альфред с двумя бокалами пунша.

— Де'Лафюр? — обрадовано произнес он. — Прекрасный старик, содержит в Париже собственный театр! — на что я только передернула плечами, и Альфред осторожно отодвинул стаканы, чтобы ненароком не облиться.

Сегодня Альфред был одет в красный мундир с золотыми позументами и то и дело откидывал свои светлые волосы со лба. Мне подумалось, что он потратил на сборы не меньше времени, чем я, а то и больше- у него то не было волшебной домовихи Эдны, завивающей локоны одним щелчком.

Как почетная гостья, я должна была открывать бал с хозяином поместья, и когда зазвучали первые аккорды, гости расступились к краям зала, и Альфред повел меня в центр. По дороге он рассылал лучезарные улыбки — я думала, гостям, нопотом заметила, что мы как раз проходили мимо зеркал, которые дали ему возможность полюбоваться своим отражением.

Я подавила вздох, мы остановились посреди надраенного до блеска паркета и закружились в танце. К нам начали присоединяться другие пары, и вскоре весь зал заполнился танцующими фигурами. Я заметила, что неподалеку от нас Иен танцевал с молодой блондинкой в зеленом платье. Чтож, ему нравятся блондинки, пусть танцуют. Блондинка очаровательно ему улыбнулась, и я вцепилась в руку Альфреда так, что он ойкнул.

Полонез- танец неспешный, и во время него получалось спокойно беседовать. Вернее, получилось бы, если бы я не ждала предложения с той обреченностью, с которой узник ожидает казни. Руки у меня тряслись, и я лишь надеялась, что Альфред сделает мне предложение во время танца, вполголоса, и не станет превращать все в балаган. Или еще лучше- что Генрих пошутил и никакого предложения не будет.

Альфред тоже не был склонен к разговорам и был занят тем, что красиво ставил ноги в танцевальные па и наблюдал за тем, какое впечатление производит на окружающих. Неужели с таким мужем мне предстоит прожить всю жизнь? К государственным делам его допускать нельзя. Если ему нравится строить железяки- вот пусть этим и занимается.

Когда от полонеза осталось еще совсем чуть-чуть, я решила, что перед смертью не надышишься, и выпалила:

— Скажите, вы хотели назвать ваши условия. На которых вы поможете мне вернуть трон.

— Да, — немного обескуражено кивнул тот, — я обещал задать вам один вопрос, который очень важен для меня. И если вы ответите "да"- то все, что мое, будет вашим, включая армию, а мое сердце итак уже принадлежит вам, — на этих словах он патетически прикрыл глаза и прижал руку к груди.

— Спрашивайте, — напряженно отозвалась я, не глядя на него. В груди похолодело- все таки Генрих был прав.

Я надеялась, что он спросит меня в разговоре, который мы вели негромким голосом. Однако он вдруг остановился и громогласно крикнул так, что подвески хрустальной люстры наверху жалобно зазвенели:

— Тишины!

Музыка тут же смолкла, как оборванная, гости в растерянности остановились.

— Благодарю всех, кто почтил мой дом своим присутствием, — громко произнес Альфред, картинно выставляя одну ногу вперед и выпячивая грудь, словно позировал для портрета. — И сегодня, при всех своих друзьях, я хочу задать вопрос, который определит мое будущее.

Кто-то охнул. Из-за спин гостей выбежал шустрый лакей с огромным букетом алых роз и подал его Альфреду. Встав на одно колено, Альфред взял мою руку и спросил поставленным тоном, словно предварительно репетировал:

— Александрина, я полюбил вас с того момента, как впервые увидел. Вы сделаете меня счастливейшим человеком на свете?

Я, потупив глаза, кивнула и совсем не наигранно залилась краской по самые уши. Мне было ужасно стыдно, что в такой важный момент в жизни каждой девушки на нас все смотрят- они же потом будут это обсуждать!

Тут Альфред подал мне букет, я зарылась в него носом, хоть как то укрывшись от пристальных взглядов, раздались хлопки и новоиспеченный жених повел меня к гостям принимать поздравления. Вдалеке послышался топот удаляющихся ног и плач — Альфред, несомненно, был завидным женихом в местном обществе.

На правах жениха Альфред затребовал себе и следующий танец- слишком много танцевать вместе считалось неприличным, но новоприобретенный статус позволял некоторые отступления от правил приличия.

— Александрина, вы даже не улыбнулись, — обескуражено спросил он. — Вы не рады моему предложению?

Мне тут же стало стыдно. Как бы он плохо не разбирался в астрономии, он будет моим мужем и заслуживает по крайней мере уважения. Но и улыбнуться я не могла- из за сделки с Иеном. Еще было слишком рано разрывать ее- потом, когда никто не будет пытаться меня прикончить.

— Не могу, — извиняющимся тоном отозвалась я. — Просто…э… постоянно думаю о том, как мой народ страдает под правлением узурпатора, захватившего трон, и не могу веселиться.

— Мы выдвинемся, как только все будет готово, и выкинем его из страны, — с жаром отозвался Альфред.

— Хорошо, — я бросила на него полный признательности взгляд, но все таки не удержалась и спросила:

— Альфред, в будущем у вас будут немалые полномочия. Как вы намерены их использовать?

— О! — Альфред воодушевился и уже не волновался о том, улыбаюсь я ли нет. — Я построю театр, как у старика Де'Лафюра! Нет, в два раза больше и шикарнее! Я соберу вокруг себя поэтов и музыкантов! Я превращу Лагден в новую Флоренцию, где под правлением семьи Медичи процветали искусства!

Я с тоской подумала о государственном бюджете. Интересно, Альфред не думал, что чтобы прослыть патроном деятелей искусства, как Медичи, нужно быть настолько же богатым? Ну да ладно, в Лангдене на самом деле мало театров. Всего-то пару тысяч. Или тройку.

Музыка смолкла, и Альфред отвел меня к креслу, а сам ушел развлекать гостей и исполнять свои обязанности хозяина. Я решила выйти на балкон и подышать свежим воздухом- и тем самым избежать поздравлений с помолвкой, от которых мне становилось тошно.

Поднявшись, я уже было дошла до раскрытых дверей, как вдруг где-то сбоку мелькнул длинный нос и желчное лицо посланника Фердинанда.

— Месье Де Лафер! — я окрикнула его я и догнала в два шага. — Я не успела вам ответить. Передайте Фердинанду: Я возвращаюсь, — последние два слова я произнесла четко и медленно, глядя ему прямо в глаза и наблюдая, как его лицо все больше вытягивается, а в глазах разгорается страх напополам с бешенством.

Раздув ноздри и ничего не сказав, маркиз смерил меня мрачным взглядом и удалился, хлопнув обшлагом фрака. Я выдохнула и прошла на балкон, пряча торжествующую усмешку. Фердинанд еще пожалеет, что звал меня обратно!

Однако, стоило мне сделать шаг в темные, холодные сумерки, как вся радость от стычки, из которой мне удалось выйти победителем, померкла- балкон был уже оккупирован воркующей парочкой- блондинка в зеленом платье жалась к высокому брюнету в темном фраке, и тот обнимал ее, чтобы бедняжке не было холодно.

Я, застыв, бросила на них ошарашенный взгляд и как можно тише ретировалась обратно. В груди ныло, словно кто-то выстрелил в меня из-за угла арбалетным болтом, и он, вместо того, чтобы милосердно меня прикончить, засел внутри и все ворочался там, причиняя невыносимую боль. Может, вот что чувствует вампир, которому воткнули осиновый кол в сердце? Не в силах пошевелиться, он лежит в гробу и страдает, пока какой-нибудь беспечный грабитель могил не выдернет кол и не побеспокоит его посмертие.

Сейчас я чувствовала себя именно таким вампиром, и вампир хотел крови- а именно, крови блондинки в зеленом платье.

Сделав несколько шагов подальше от балкона, словно он был пропастью, наполненной ядовитыми змеями, я свернула в коридор и скрылась в первом попавшемся темном закоулке. Нужно успокоиться, я не могу ревновать Иена! Какое я имею на это право- я же сама его оттолкнула.

— Ты не имеешь права, не имеешь права, не имеешь права, — монотонно пробубнила я и три раза синхронно стукнула себя ладонью по лбу, чтобы выбить все неправильные мысли.

Решено, я этого мига я буду относиться к Иену, как к любому другому человеку. Как к хорошему знакомому. Может, даже перейду с ним на вы. Я буду с ним так безупречно вежлива и холодна, что у него зубы заноют от холода!

Сделав глубокий вдох, я собралась было выбраться из своего укрытия, как услышала всхлип.

— Ты обещал, что женишься, — капризно прохныкал женский голос.

— Дорогая, ты же знаешь, что я делаю это только ради нас, — утешительно пророкотал в ответ мужчина, и я в ужасе застыла. Альфред! — Ты поедешь со мной, и все будет как прежде. Я найду тебе знатного мужа, и ты станешь первой придворной дамой. Хочешь стать герцогиней? Найду тебе герцога!

— А ты не будешь ревновать меня к герцогу? — в голосе дамы прорезались кокетливые нотки.

— Я найду тебе такого старого мужа, который будет ни на что не способен и скоро сойдет в могилу, оставив тебя богатой вдовой, моя дорогая.

— Ну хорошо, — на смену разговорам пришли шорохи и другие звуки, и я зажала руками уши, чтобы не слушать, как они целуются. Ну почему я такая невезучая! Второй жених- и этому тоже на меня наплевать. Первый хотя бы променял меня на деньги, а второй собирается везти с собой любовницу, отчего почему-то еще противнее, чем от предательства Рихтера.

Наконец они ушли и я смогла выбраться из своего закутка. Отряхивая с платья паутину, я поспешила вернуться в зал — хватит с меня блуждания по темным безлюдным местам. Пожалуй, я увидела вдвое больше, чем хотела бы.

В зале ко мне тут же подошел Иен и пригласил на танец, но я сослалась на усталость и попросила просто отвести меня к креслу. Он бросил на меня один взгляд, и, отметив мой потерянный вид, без лишних разговоров отвел к ряду кресел и удалился. Впрочем, через минуту он вернулся с вазочкой мороженого и длинной ложкой, и, вручив их мне, удалился уже окончательно.

Я тут же пожалела, что отказалась, потому что он сразу же пригласил какую-то разряженную даму в розовом, на платье которой было нашито столько кружева, что она была похожа на торт. Зеленая блондинка пронеслась мимо в паре с другим кавалером, бросая на Иена загадочные взгляды, а на розовую даму- победные. Она-то знала, с кем он обнимался на балконе!

Давешний арбалетный болт в груди снова заворочался, и я мрачно засунула в рот целую ложку мороженого в качестве анестезии.

— Александрина, дорогая, — я услышала деликатный шепот, и маркиза Грильбо, как всегда в черном, но увешанная драгоценностями, опустилась в соседнее кресло с грацией баржи. — я надеюсь, вы осознаете, в чем заключается ваш долг? Я имею ввиду, вы же не совершите опрометчивый поступок, влюбившись в кого то неподходящего?

При этом она выразительно подвигала бровями в сторону Иена, и побарабанила пальцами по подлокотнику. На одном из них блеснул бриллиант размером с голубиное яйцо.

— Тетушка, не знаю, о чем вы, — чопорно произнесла я, — я знаю свой долг и собираюсь влюбиться только в собственного мужа по истечении должного времени после заключения брака.

— Вот и славно, — с некоей толикой сомнения похвалила меня маркиза и, поднявшись, удалилась в сторону кресел, где дамы почтенного возраста самозабвенно сплетничали, поглядывая на танцующих.

Я вздохнула. Если бы я могла убедить и саму себя! Тетушка Дороти со своими предупреждениями не влюбиться в Иена немного запоздала.

Затем я несколько минут пыталась угадать, кто же была моя соперница за сердце Альфреда, но не преуспела. Сначала я искала тех девушек, кто смотрел на него с обожанием, — но таких было добрых ползала. Затем я решила сфокусироваться на тех, кто смотрел на меня с завистью — но таких было чуть ли не больше. Опешив от волны враждебности, я решила не задаваться подобными вопросами- узнаю позже, когда он привезет ее в Лангден.

Наверное, чтобы сделать вечер совершенно неудавшимся, появился Генрих и я приготовилась к новой порции поздравлений. Однако он не стал долго меня поздравлять — наверное, представлял, какое сокровище на самом деле его брат- и просто поболтал со мной на отвлеченные темы. Я, решив выяснить, похож ли он на брата, намеренно переводила разговор на самые разные темы, но он оказался неожиданно начитан и здраво рассуждал как о точных науках, так и о истории и философии. В какой-то момент я даже забыла о своих проблемах, слушая его рассказ о том, как Клеопатра стала царицей. Я знала эту историю и раньше, но мой учитель рассказывал ее совсем скучно.

— Спасибо, что развлек мою дорогую невесту, — раздался над ухом голос Альфреда, и я дернулась от слова "дорогую"- так же он звал и свою даму сердца.

Подумаю обо всем позже. Сейчас главное- продержаться до конца вечера и не показать, что я что-то подозреваю.

— Может, хотите еще мороженого? — галантно предложил жених.

— Если честно, я так устала, — я бросила на него вымученный взгляд. — Было бы неплохо просто поехать домой.

— Прикажу подать вашу карету, — Альфред тут же удалился отдавать распоряжения, а я встала и попрощалась с его братом.

— Спасибо за предупреждение, — с признательностью произнесла я. — Без него сегодняшние события были бы для меня немного… неожиданными.

— Я так и подумал, — он коротко кивнул на прощание и удалился.

Я попробовала найти среди разряженной толпы Иена, но он куда то запропастился.

— Иен, я домой, — шепнула я под нос. Он же говорил, что услышит, если позову?

Я уже было думала, что он так и не появится и приготовилась возвращаться домой одна, при том, что где-то все еще бродит неведомый убийца, но альв все-таки появился из дверей, когда Альфред уже усаживал меня в карету.

Галстук у Иена сбился набок, волосы были взъерошены, а вид- очень бодрый и оживленный.

— Я как раз вовремя, — жизнерадостно констатировал он и нырнул в карету.

— Можете остаться, — холодно отозвалась я, — Альфред отправит со мной своих людей, и меня доставят домой в целости и сохранности.

— Конечно, я и сам с вами поеду, — подтвердил Альфред и тоже нырнул в карету. — Побыть с вами еще хотя бы несколько минут- это все, о чем я могу мечтать!

— Ну, тогда не буду мешать уединению влюбленных, — решил Иен и вышел обратно. — Признаюсь, приемы вы устраиваете превосходные, так что я, пожалуй, воспользуюсь случаем и задержусь.

Я смерила его возмущенным взглядом и демонстративно повернулась к Альфреду. Видела я, что конкретно его заинтересовало на приеме!

— Трогай! — крикнул Альфред, и карета сдвинулась с места. Сзади, в темноте и полной тишине, бежал отряд его железных солдат, один из них вел в поводу коня Альфреда, чтобы он мог вернуться обратно. Меня поразило, что они двигались абсолютно бесшумно — а ведь такие тяжелые, облаченные в железный панцирь механизмы должны были издавать много шума. Наверное, хорошо смазаны. Даже конь шумел больше, чем они- бренчала сбруя, стучали подковы.

Вскоре мы въехали в город, и я порадовалась, что на улицах никого нет- своим появлением мы могли изрядно напугать случайных прохожих. Вскоре карета остановилась возле особняка на Франкийской набережной, 17 А, и я, попрощавшись, торопливо зашла в двери.

Глава 24

Мне не терпелась остаться одной. По дороге я кое-как поддерживала разговор с Альфредом, но сейчас, забежав в свою комнату, я не могла бы даже приблизительно сказать, о чем мы говорили. В душе у меня словно все омертвело, но в то же время, ужасно болело, как будто это было бы возможно. Если бы я могла просто ничего не чувствовать, как альв, я бы с удовольствием променяла на это человеческую хваленую способность влюбляться. Какой от этого прок, если тот, кого ты любишь, сейчас воркует с какой-то блондинкой, а тот, за кого собираешься замуж и в кого могла бы влюбиться, и не думает расставаться с любовницей?

Захлопнув дверь, я, всхлипывая, сползла по ней. Всхлипы были такими громкими, что мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не разбудить весь квартал. Я попыталась плакать как-то беззвучнее или, еще лучше, вовсе успокоиться, но вместо этого слезы хлынули ниагарским водопадом.

— Миледи, я помогу вам раздеться, — поскреблась в дверь Эдна, но я, кое- как выровняв дыхание, крикнула ей:

— Не нужно!

Эдна растеряно потопталась перед входом и все-таки ушла- я слышала ее удаляющиеся шаги по лестнице, затем внизу хлопнула дверь и все стихло.

Кое-как встав на ноги, я принялась сдирать с себя платье — там, где не развязывалось, я безжалостно дергала, а потом взяла с комода ножницы и просто разрезала его спереди. Ворох шелка упал к моим ногам, и я мстительно потопталась на нем, а потом принялась рвать и разбрасывать куски ткани по комнате. Приглашаешь меся в Альхейм, чтобы я стала твоей любимой женщиной? А сам лапаешь блондинок? Ведешь себя, как свинья, а сам даже не можешь предложить мне быть женой, а не какой-то там возлюбленной! Я что, недостойная женщина?

— Точно, — внезапно догадалась я. — Он не сделал мне предложения, потому что я — падшая женщина. У нас все было, а на таких не женятся. Правильно мне говорила мама, и глупо было надеяться на что-то еще.

Ну что ж, мне просто придется выйти замуж за человека, который меня не любит и которого я не люблю, ради блага своей страны. Обычная практика среди людей нашего круга.

Не в силах больше выносить ноющую боль в груди, я осторожно выбралась из комнаты и побрела на кухню. Я была в корсете и нижних юбках, но дома только Эдна, и она уже легла спать — значит, меня никто не увидит.

На сей раз мне было нужно что-то подейственнее сладкого, и я нашла это в специальной стойке в буфете. Вино — красное, белое и всякое разное. Выбрав первую попавшуюся бутылку, я достала штопор из ящика поблизости, и, схватив тарелку, побросала все, что нашла поблизости- кусок ветчины в промасленной бумаге, яблоко, конфеты, изюм и орехи. Подойдет — от отца я часто слышала, что выпивать, не закусывая- дурной тон. Он говорил это не мне, а своим друзьям за обедом, но ведь это не могло быть плохим советом?

— Александрина? — я вздрогнула и чуть не уронила все свое добро на пол. Бутылка все таки выскользнула из ослабевших пальцев, и Иен перехватил ее в паре дюймов от пола.

Я замерла, прижав к себе снедь, как воришка, застигнутый на месте преступления. Альв окинул меня изумленный взглядом- растрепанная, с красными глазами, в белье- ну и зрелище я сейчас собой представляю, должно быть! В его лице что- то дрогнуло, и он, вздохнув, отобрал у меня еще и штопор и принялся открывать бутылку.

— Поздравляю с помолвкой, — отстраненно проговорил он, уделяя все внимание своему занятию. — Не сомневаюсь, вы будете счастливы с Альфредом и его дамой сердца.

— Ты знаешь? — удивленно произнесла я.

— Меня удивляет, что ты знаешь! И зная это, все равно собираешься выти за него замуж? — Иен развернулся и смерил меня раздраженным взглядом. — Он же не любит тебя!

— Не он один, — возмущенно прошипела я. — Зато он по крайней мере сделал мне предложение!

Я выпрямилась и гордо развернулась, чтобы уйти.

— Александрина, — Иен негромко произнес мое имя, и я остановилась почти против своей воли, словно его голос имел надо мной магическую власть. — у нас предложение стать возлюбленной и означает брак. Если ты согласишься, то пойдем в храм хоть завтра. Соглашайся, — он обогнул меня и встал прямо передо мной, — я предложил уже дважды, в третий раз я спрашивать не буду.

Его глаза вглядывались в мое лицо, пытаясь прочитать ответ, и я подняла на него взгляд- в глазах снова стояли слезы, и его изображение было размытым.

— Прости, Иен. — я отвела взгляд. — Я не могу. В моей ситуации это невозможно.

— Все возможно, — он принялся меня уговаривать, и этого я уже вынести не могла- пусть он игнорирует меня, обливает презрением, но только не уговаривает! — Я посажу тебя на этот чертов трон, если тебе он так нужен, и выходить ради этого за этого клоуна нет необходимости!

— Нет, нет, не уговаривай меня, — прошептала я и все таки всхлипнула, и, не в силах больше сдерживаться, пробежала мимо него в коридор, а затем — вверх по лестнице в свою комнату.

Там я тщательно заперла дверь, и, утроившись в кресле, сделала хороший глоток прямо из горлышка и тут же закашлялась — крепкое. Нет смысла мечтать о чем то — глоток- если я воспользуюсь волшебной армией Иена, то нарушу основной закон своей страны: запрет волшебства. Значит, я не смогу пройти коронационное испытание и стать королевой, и не смогу защитить свою страну от поползновений тиранов и захватчиков. Глоток. Я не прячу голову в песок, я честно рассмотрела все возможности, увидела, что шансов у нас с Иеном нет, и поэтому пожертвовала нашим несостоявшимся счастьем.

Если бы я могла быть эгоисткой, могла поставить свое счастье выше благополучия многих сотен тысяч людей- я бы сказала ему да, не задумываясь. Но я всю жизнь воспитывалась с мыслью, что я должна буду сделать все, что потребуется, для своей страны — выйти замуж, примирять министров, уговаривать послов других стран- да хоть умереть, если вдруг потребуется. И если бы я вдруг предала все свои принципы, то потом не смогла бы смотреть на себя в зеркало без отвращения.

С этими мыслями я прикончила бутылку, заедая конфетами и ветчиной, и уснула, едва добредя до кровати — вино было для меня слишком крепким и подействовало, как снотворное.

Спускаясь в столовую в следующий полдень — завтрак я проспала- я опасалась, что Иен продолжит уговоры, но его даже не было дома. Не знаю, где он пропадал, но когда он появился дома во второй половине дня, его тон был невыносимо легким, и он не затрагивал никаких серьезных вещей.

Он сообщил мне, что я внезапно стала популярной персоной в местном обществе, и потряс пачкой писем, которые принесли с утра, пока я спала.

— Я был утром в парке, и все встречные передавали приветы и приглашали в гости, — сообщил он, подливая себе чаю.

— Ты гулял в парке так рано? — удивленно переспросила я.

— Да, погода была великолепная, — Иен потянулся за тостом и тут из его рукава выпал кружевной розовый платочек с монограммой, явно женский. Я отвела глаза- понятно, в парке он был не один.

Я схватилась за конверты, чтобы чем-то занять руки, и уронила половину. Иен с громким вздохом принялся их поднимать, и у меня была минутка прийти в себя и придать лицу отстраненное выражение. Пока альв собирал письма, я принялась открывать те конверты, что были в руках, и читать один за другим- приглашение на прием, приглашение на благотворительный вечер, записка от Альфреда.

— Альфред приглашает на конную проулку по окрестностям, — сообщила я, и пальцы Иена, подавшего мне остальные конверты, добела стиснули стопку. — поеду завтра в обед, с ним и его братом.

В таком духе и прошли следующие две недели — Иен каждый день исчезал из дома, чтобы встретиться со своей блондинкой, а я ездила то на прогулку, то в театр или оперу с Альфредом и его братом — для соблюдения приличий, так как оставаться наедине с мужчиной было не принято в обществе. Иен никогда к нам не присоединялся.

С Альфредом было скучно, но вот с его братом оказалось на удивление интересно разговаривать, и я была рада, что он нас сопровождал. И почему не он- старший брат? — с досадой подумала я, когда Генрих упомянул в разговоре Цезаря, а Альфред оживился и заявил, что это — его любимый салат.

Впрочем, вскоре я устала от светской жизни и решила отдохнуть дома, пока есть такая возможность- если я стану королевой, от светских обязанностей уже не увильнешь. Иен тоже встречался со своей дамой все реже и потом вдруг вовсе перестал. Если бы мне не было так тошно, я бы порадовалась — но я не почувствовала даже легкого торжества.

Просто после нашего последнего серьезного разговора я вдруг поняла, что бесполезно ревновать- потому что причина того, что мы не можем быть вместе, не другая женщина, а судьба. Обстоятельства непреодолимой силы, как пишут в юридических документах. Его вины в этом нет- и вся злость на Иена испарилась, оставив после себя лишь грусть.

А еще была виновата я и мои амбиции- если бы я могла все бросить и жить, как обычная женщина, то все было бы проще.

Альфред сообщил, что армия будет готова выступить в первые дни декабря, и мы ждали этого дня, маясь от безделья. Я уже так привыкла путешествовать, что долгое нахождение на одном месте было до странного мучительным.

Вышивать или вязать мне никогда не нравилось, и в поисках занятия я забрела в библиотеку и взяла первую попавшуюся книгу. Все книги в этом эльфийском особняке были местные, земных авторов, и эту я даже вроде бы когда-то читала- простенький любовный роман, но два года назад, прочитанный тайком от родителей, он произвел на меня неизгладимое впечатление.

Теперь же я прочитала первые страницы, дошла до первой встречи героев, нежных признаний- и со стоном захлопнула. Грудь снова пронзила знакомая боль, мысли перешли на знакомую колею- Иен, а если мне сделать так, а если сказать то… Нет, мне нужно занять мысли книгой, в которой нет ни одной любовной сцены.

Найти такую оказалось на удивление тяжело- ни один автор не обошел своим вниманием любовные сцены. Они содержались и в биографиях, и в исторических романах, и даже в сборниках мифов. Наконец, мне удалось отыскать жанр, в котором романтика почти или совсем отсутствовала- полицейские романы! Некоторые, самые кровавые, описывали только жуткие преступления и то, как сыщики искали преступника. Другие показывали краткую картинку семейного счастья- и затем следовало леденящее душу своей жестокостью преступление, которое опять же расследовали сыщики. Это я читать могла и с удовольствием поглощала книги пачками.

Так и проходили наши дни до зимы- я предпочитала сидеть в библиотеке и читать бесконечные детективы, а Иен — то играл в шахматы с Генрихом, с которым они неожиданно нашли общий язык, то уезжал за город на Инее и возвращался обратно с покрасневшими от холода щеками и прояснившимся взглядом, то тоже читал что-то свое, но не в библиотеке, а в своем кабинете.

До отъезда нужно было решить еще вопрос переправки армии через море- плавать железные солдаты никак не смогут, разве что перейдут море по дну. Да и то, могут заржаветь по пути и навечно застыть на дне в вязком иле.

Иен зафрахтовал корабль для перевозки "груза"-капитану сообщили, что нам нужно отвезти железные балки для строительства моста. Исчезнув утром, он вернулся ровно через сутки, сообщив, что нанял пароход, принадлежащий Ост-Индской торговой компании, и после того, как на борт будет погружены запасы, он выйдет и встретит нас в порту Ньяссы.

Глава 25

Наконец-то от Альфреда пришла короткая записка, что все три тысячи железных солдат готовы выступить через два дня, и меня охватил лихорадочный мандраж. Я ни на чем не могла сосредоточиться и только бродила из комнаты в комнату. Наконец Иен, утомленный моими метаниями, поговорил с Генрихом, тот отправился и обсудил что-то со своим братом- и результатом этого стала ошарашивавшая меня новость о том, что мы с Иеном и Генрихом поедем на поезде и будем ждать армию в порту, потому что походная жизнь не для женщин.

Сам же Альфред должен был ехать вместе с войском, потому что железные солдаты слушались только его- он как то настроил их на свой голос.

Я не стала возражать — даже верховая прогулка бывает утомительной, а ведь она длится всего несколько часов! А ведь во время марша в седле придется находится с утра до вечера. Нет, я лучше прокачусь на поезде, пока есть такая возможность.

Я была рада, что Генрих едет с нами- в последнее время между Иеном и мной образовалась некая неловкость, и присутствие третьего человека поможет ее сгладить. Мы можем просто разговаривать с ним и игнорировать друг друга, и все.

Я уже притерпелась к тупой ноющей боли в груди и почти ее не замечала. Если занимать мысли чем-то другим, то она и вовсе почти пропадала, и поэтому я набрала с собой в дорогу кучу новых полицейских романов.

Мы ехали в разных купе- при Генрихе не был никакой возможности взять билеты в семейное купе, как мы делали раньше, да мне и не хотелось этого. Наоборот, казалось, что чем меньше мы с альвом будем сталкиваться, тем быстрее пройдет мое умопомешательство.

Однако, днем мы все равно проводили большую часть времени все вместе: как то так получилось, что после завтрака мы все дружно шли в мое купе и проводили день там. На ночь Иен ставил на мою дверь барьер- незаметно проводил рукой вдоль двери, и, удовлетворенно кивнув, удалялся. Его купе было по соседству, и если бы на меня попробовали совершить покушение, он успел бы прибежать за пару секунд.

— Так, если я пойду вот сюда, то я выиграю, так? — медленно произнесла я и нерешительно двинула белую фигуру вперед. Генрих пытался научить меня играть в шахматы, но пока у него плохо получалось.

— Нет, — терпеливо покачал головой Генри. — тогда точно проиграешь. Лучше вот сюда, — на правах будущих родственников мы уже перешли на "ты", а заодно он разрешил называть его просто "Генри", по-домашнему. Левой рукой он передвинул фигуру шахматного коня на нужную клеточку. Правая была заняла- в ней был надкушенный пирог.

Я сдержала улыбку — Генри, хоть был высоким, но все же был еще в таком возрасте, когда постоянно хочется есть, и поэтому жевал, не переставая, при этом оставаясь тощим, как жердь.

Иен сидел на красном бархатном сиденье напротив меня и, сдвинув брови, о чем-то размышлял.

— Твой брат долго работал над механическими солдатами? — неожиданно спросил он.

— Не знаю, — медленно отозвался Генри. — Он создал их, когда я был в Эггерионе. Я переехал к нему всего полгода назад, после смерти матушки, и тогда у него уже были успешные образцы и он вовсю занимался их тренировкой.

В его взгляде, обращенном на Иена, скользнуло понимание- казалось, он в курсе, почему тот задает подобные вопросы. Мне же не нравилось, что Иен подозревает в чем-то непонятном нашего союзника, и поэтому я быстро перевела разговор на другую тему- спросила о лошадях. Это сработало- каким бы умным Генри не был, лошади не способны оставить равнодушным ни одного мальчишку.

На третий день мы прибыли в Ньяссу — портовый город, в котором следовало дожидаться прибытия Альфреда. Это был не блистательный Эгенштат, куда пароход привез меня и Иена из Эггериона, но крупный, промышленный город, по уши закопченный фабричным дымом, с большим портом- единственный выход Ровены к морю.

Селится в городе не было никакого желания- мы пробыли в городе всего полчаса и не успели даже еще сесть в кэб, а мое платье уже украсилось разводами черной сажи. Я не прислонялась к грязному месту — просто сажа летала в воздухе и жирными хлопьями оседала на зданиях и людях, как черный снег.

Иен бросил монетку кучеру и скомандовал везти нас в загородный отель. Не знаю, как он успел забронировать место, но когда мы подъехали к аккуратному двухэтажному особняку на побережье, нас уже встречали. Управляющий долго рассыпался в извинениях, сообщая, что он никак не может понять, как они потеряли наше письмо — хорошо хоть, служащий нашел его буквально полчаса назад прямо на своем столе, а марка на нем наклеена недельной давности.

Как бы то ни было, номера нам успели приготовить, так что ждать не пришлось ни минуты.

Отель стоял прямо на берегу океана, ревущего, мятущегося, и шум волн слышался даже из номера. Я бродила влево-вправо по берегу каждый день, и почему то от его беспокойства мне становилось спокойнее. Без охраны мне гулять было опасно, и Иен присоединился ко мне в первый день, но мне хотелось побыть одной, и он это понял — потому что на следующий день он отправил со мной Инея.

Умный конь бегал за мной, как собачка, и один раз даже ткнулся носом в плечо. Я вздрогнула, вспомнив предостережение Иена, что конь может откусить пальцы, но все-таки на следующий день вынесла ему морковку, потом — яблоко, потом- опять морковку. Иней брал угощение с раскрытой ладони осторожно, и все пальцы остались при мне.

Мы жили в отеле неделю — ровно столько понадобилось Альфреду, чтобы добраться от Приатты до Ньяссы. Признаться, меня мучила совесть, потому что я жила в теплой комнате и ела всевозможные деликатесы на завтрак, обед и ужин, а вот Альфред, бедняга, трясся на морозе и спал в палатке. Построю ему самый большой театр в мире, — с раскаянием пообещала себе я.

Наконец он появился — пропыленный, раздраженный, — и тут же прошел в отведенную ему комнату. Я благоразумно подождала в расспросами до того, как он отдохнул, переоделся и опрокинул парочку бокалов превосходнейшего франкийского шампанского, и только тогда узнала от подобревшего жениха, что марш прошел успешно и вся армия расквартирована в ближайшем лесочке.

Местные жители в ужасе бежали от железных солдат, едва завидев их на горизонте, и Альфред предполагал, что если на франкийских солдат армия окажет такое же устрашающее воздействие, то мы одержим победу, не пролив ни капли крови. Иен хмыкнул на эту фразу, но ничего не сказал. Я тоже была настроена скептически- где это видано, чтобы люди добровольно выпускали из рук захваченное?

На следующее утро прибыл зафрахтованный Иеном корабль- длинное белоснежное чудовище, обшитое листовым железом и изрыгающее дым из всех четырех труб. Он встал на причал в порту, и мы выехали для встречи с капитаном.

Мы приехали в порт, как только получили его письмо, и сейчас капитан принимал нас в кают-компании своего корабля. Кают-компания была отделана с должным изяществом, как и салон для офицеров, но весь остальной корабль был не таким роскошным, как "Принцесса морей"- простая металлическая палуба, в коридоре- ни намека на коврики и обычные газовые светильники без лишних украшательств вместо настенных бра.

Капитан Якобсон- просоленный ветрами всех четырех океанов эггерионец с воинственно топорщившейся бородой- выглядел так, словно не понимал, как он вообще тут оказался. Он то и дело морщил лоб и окидывал нас озадаченным взглядом. Однако, стоило Иену подойти к нему и заговорить, как его лицо прояснилось и он с энтузиазмом принялся трясти его руку, называя альва "дорогой друг" и " боевой товарищ". Я вздохнула- не иначе, Иен его зачаровал. Ни за что не поверю, что можно за такой короткий срок зафрахтовать корабль компании, которая ведет такую интенсивную торговлю. Да у него рейсы должны быть расписаны на три года вперед!

Как бы то ни было, капитан предложил нам начать погрузку и перебраться на корабль завтра утром. Иен немного удивил его сообщением, что груз пока не прибыл, и прибудет только ночью, но чары все еще действовали, и на предложение грузить ночью капитан лишь согласно кивнул.

Мы все-таки переехали на корабль немедленно. Мне досталась офицерская каюта с привинченной к полу кроватью и окном, которая была бы достаточно хороша, если бы не один весьма серьезный недостаток- я в нее не помещалась. Вернее, не помещалась моя юбка, натянутая на широкие обручи кринолина по последней моде. Повертевшись так и сяк, я вздохнула- круг оставался одинаково широким, как его не верти- и стащила обручи кринолина. Юбки сразу послушно опали, и я смогла спокойно передвигаться по комнате. Чтож, в этом плавании придется прослыть немодной особой.

Вечером, когда стемнело, я пробралась на палубу- как раз, чтобы увидеть, как матросы, позевывая, ложатся прямо на палубу и засыпают. Один положил под голову толстый канат, другой- трогательно прижал к себе ногу своего товарища, и тот, похрапывая, дергал ей во сне, как собака.

— Что с ними? — удивленно спросила я Иена, стоявшего у перил и задумчиво наблюдавшего за отбывающими в объятия Морфея матросами.

— Устали, притомились, — тот вдруг подмигнул мне, и я неуверенно улыбнулась одним уголком губ.

— Уже пора? — послышался позади голос Альфреда, и лицо Иена тут же снова превратилось в ставшую привычной за последние дни равнодушную маску. — Вы что, дали им снотворное?

Я обернулась. Альфред хмурил брови, разглядывая матросов и пытаясь понять, что с ними.

— Не столь важно, — мягко произнес Иен, — они будут спать, а когда проснуться, вспомнят лишь, что им было хорошо.

— А, алкоголь, — "догадался" Альфред, и его лицо прояснилось. — Хорошо. Заходите! — это слово он крикнул в темноту, и по спущенным сходням легкой трусцой побежали темные фигуры, по прежнему не издавая ни звука.

Интересно, — смутно подумала я, — а где все мастера, которые чинят и смазывают эти механизмы?

В нашем дворце и загородном поместье почти в каждой комнате стояли напольные часы- дабы государь мог всегда помнить о времени и тратить его с пользой. Насколько я помню, у нас всегда служило насколько часовщиков, и они постоянно что-то чинили. Наверное, механические люди просто лучше сделаны и поэтому не ломаются.

Железные солдаты по трапу забегали на нижнюю палубу, слаженно топали и укладывались штабелями в трюмах. Почему-то от всех этих действий мне стало жутко- может, потому, что они были так похожи на людей, а мы укладывали их в трюм, как вещи? Или потому, что я везу в свою страну армию железных солдат, которые подчиняются только одному командиру- Альфреду?

Хотя, может, в этом есть свой плюс- с одним Альфредом я как-нибудь смогу договориться. А если бы нужно было иметь дело с ним, с его генералами и кучей помощников-советчиков, каждый из которых преследует собственные цели, тогда было бы сложнее.

Погрузка была завершена через несколько часов. Лишь стоило последнему солдату забрести в трюм, как матросы на палубе зашевелились и поднялись, недоуменно оглядываясь.

— Ты что, уснул? — неуверенно спросил один другого. Второй, почесывая щеку, на которой отпечатался канат, отозвался:

— Ничего я не спал, прилет на минутку, пока грузчики таскали ящики. Они уже ушли?

— Ушли, — первый выглянул за борт, и, разминая руки и ноги, побрел на корму. — пойдем на свое место, вахта еще идет.

Никто из ни не замерз и не простудился на холодной палубе- если Иен что-то делал, он продумывал все до мелочей. Пожелав мужчинам спокойной ночи, я первой ушла в свою каюту. Альфред побрел следом, жалуясь, что от морского воздуха его волосы распушились, как мочало, а Иен лишь кивнул мне вслед.

На следующее утро капитан сетовал, что проспал всю погрузку, но мы заверили его, что все прошло удачно и он может сам удостовериться, что груз уложен в трюмы и надежно закреплен. Он действительно спустился туда с Иеном, и, вернувшись, поздравил нас с приобретением отличных балок для моста.

— Правда, не знаю, заплатят вам или нет, — с сомнением произнес он, — сейчас в Албионе все неладно, якорь в печенку этому королю Фердинанду.

— Королю? — в ужасе прошептала я. — Его что, короновали?

Как я могла об этом не слышать? В газетах совсем ничего не писали!

— Нет, мисс, — капитан Якобсон покачал головой, — разве ему пройти коронационное испытание? Он просто объявил себя королем, напялил на голову корону и сел на трон. Никто из эггерионских дворян даже не приехал, чтобы принести присягу. Двор опустел, там сейчас осталась только франкийская свита Фердинанда и пара местных прихлебателей- Эйвери, например. — и капитан вполголоса разбранился себе под нос, чтобы я не услышала.

Я кивнула, благодаря за информацию, и отошла к перилам. Корабль шел на всех парах, за кормой оставался пенный след, а перила под моими ладонями мелко подрагивали от работающих где-то в глубине механизмов, толкавших вперед эту махину.

Мои руки тоже подрагивали от нетерпения- уже скоро все решится. Осталось всего несколько дней. Фердинад не мог не знать, что я возвращаюсь — значит, он уже стягивает свои войска к границе. Скоро мы или победим, и я займу свое законное место, или проиграем. Что будет тогда, я старалась не думать.

Три дня плавания пролетели, как один миг- грузовой пароход двигался быстрее пассажирского, так как капитану не было нужны заботиться о благополучии пассажиров. Корабль качало и трясло, но мы неслись вперед с ужасающей скоростью. Я и рвалась вперед, и, в то же время, тряслась от мысли о сражении.

В утро нашего прибытия я встала на рассвете и вышла на палубу, наблюдая, как темная полоса берега обретает очертания и приближается. Голова слегка кружилась от волнения, и кусок не лез в горло- завтракать в тот день я так и не стала.

Я хотела пристать к какому-нибудь безлюдному берегу, но Иен неожиданно вмешался и настоял на том, чтобы причалить в порту.

— Ты- законная наследница, — спокойно произнес он, аргументируя свою позицию. — Зачем тебе красться по лесам, как разбойнику? Не переживай, Фердинанд вел себя так, что люди встретят тебя ликованием и цветами.

— А если среди них будут франкийцы?

— Даже если у них будут ружья, я об этом позабочусь. Ни одна пуля до тебя не долетит, — пообещал он, и я безоговорочно поверила.

Альфред не присутствовал при этом разговоре, а когда я спросила его мнения, очень хотел сказать что-то умное, но не смог придумать и сказал, что со всем согласен. Поэтому сегодня, спустя сутки после этого разговора, мы причаливали туда, откуда я отплыла несколько месяцев назад- в пассажирском порту Хайпорта.

Глава 26

Форт, который, конечно же, был в городе, молчал- корабль принадлежал известной торговой компании, и причин останавливать его у военных не было. Однако, когда пароход, причаливая, развернулся правым бортом, то царивший в порту обычный шум и гвалт сначала утих, а потом и вовсе смолк. На борту золотой краской было написано (вернее, наколдовано ночью Иеном, но всем остальным мы сказали, что надпись сделана краской) "Принцесса Александрина".

Упали сходни, и в гробовом молчании я первая сошла на берег, осторожно ступая и думая лишь о том, чтобы не свалиться в воду под сотнями изумленных взглядов. На мне было красное платье такого же цвета, как эггерионская форма, верх был сшит на манер мундира, а пышная плиссированная юбка без намека на кринолин падала до земли тяжелыми складками. Следом за мной легко сбежал Иен и грузно протопал Альфред.

Я замерла, не совсем уверенная, что делать дальше. Они же не знают, кто я- вряд ли эти простые люди были в столице, а по портретам сложно понять, как на самом деле выглядит человек. Люди, расступившись, смотрели на меня, а я, пытаясь не показать своего волнения- на них. В мертвой тишине были отчетливо слышны крики чаек над нами. Я уже было прочистила горло и собралась что-нибудь сказать, как вдруг из-за моей спины вдруг выбежали два разряженных пажа и раскатали перед моими ногами длинную красную дорожку. Я проводила их изумленным взглядом. Следом вышел важный глашатай, и, выпятив грудь, прокричал:

— Прибыла принцесса Александрина, законная правительница Эггериона, чтобы избавить свой народ от тирана- захватчика!

За моей спиной послышался отчетливый звук- как будто что-то тяжелое упало на палубу. Думаю, это наш капитан свалился в обморок, сообразив, каких пассажиров он привез и какими это ему грозит проблемами.

Откуда-то сбоку прямо мне в ухо раздался рев трубы- двое герольдов, надувая щеки, усердно дули в начищенные инструменты.

— Народ Эггериона, приветствуйте свою законную правительницу! — не унимался глашатай, и люди начали неуверенно хлопать, кто-то поднял ребенка на плечи, чтобы ему было видно, еще кто-то бросил на дорожку цветок. Хлопанье и приветственные крики усилились, и я выдохнула и помахала толпе- так, как меня учили в детстве преподаватели хороших манер- сдержанно, пальцы сжаты, ладонь расслаблена.

Те же лакеи, что раскатывали дорожку, вывели из- за моей спины открытую повозку, украшенную лентами. В нее был впряжен гордо вышагивающий Иней, белоснежная шерсть которого искрилась на солнце.

— Мы что, везли это с собой? — недоуменно произнес Альфред. — Что-то я не видел ни коня, ни кареты в трюмах.

— Они стояли в самом дальнем, — успокоил его Иен, и я шагнула вперед, чтобы сесть в экипаж.

Однако добраться до него у меня так и не получилось- фракийские солдаты, которые охраняли порт, наконец очнулись и пробирались сквозь толпу, активно работая ногами и прикладами.

— Дорёгу! — с жутким акцентом вопил один из них, толстяк с красным лицом, — мы арестовать самозванец! Посадить в темниц!

Вот он огрел прикладом по спине какую-то торговку, не успевшую достаточно быстро убраться с его пути, и мужчина, стоящий рядом с ней, бросился на него с кулаками. Солдат, торопясь от него отделаться, сорвал со спины ружье и, пнув мужчину в грудь, уже было прицелился, как…

..прогремел выстрел. Я опустила руку с зажатым пистолетом- тем самым, который мне подарил Иен- и красная пелена перед глазами начала потихоньку рассеиваться. Франкийский солдат, все еще глядя на свою жертву, упал на землю, на его лбу была аккуратная красная дырочка.

Рука, опущенная вниз, ходила ходуном, и я удивилась, как у вообще попала, куда нужно, но лицо было спокойно. Иен быстро забрал у меня пистолет и поставил на предохранитель, а затем так же быстро усадил меня в повозку. Подбежавшие железные солдаты, в полной броне напоминавшие рыцарей в латах, схватили остальных солдат Фердинанда- их и было то всего человек десять-двенадцать.

— Слава принцессе Александрине! — завопил спасенный эггерионец, ощупывая голову и все еще не веря, что жив. Толпа подхватила, и ее восторженный рев не шел ни в какое сравнение с теми жидкими приветствиями, что я слышала несколько минут назад. Я почувствовала неожиданное воодушевление- эти люди верили в меня так, как я не верила в себя сама.

— За каждую каплю эггерионской крови, что пролил самозванец Фердинанд, я выжму из него ведро крови! — прокричала я неожиданно для самой себя, и толпа воодушевленно взревела. Мальчишка-лакей повел Инея вперед, и карета двинулась сквозь толпу. Иен и Альфред ехали следом на припасенных гнедых лошадках, а за ними рысцой бежали выбиравшиеся из трюма железные солдаты. Генрих должен был замыкать шествие, и нескольким солдатам было отдан отдельный приказ охранять его.

Таким макаром мы и прошли через весь город. Толпа, собравшаяся в порту, потянулась за нами, по дороге к ней присоединялись новые люди, кто-то запел гимн, и на каких-то улицах мы с трудом могли проехать сквозь плотное скопление выбежавших навстречу людей. Наконец дома поредели, люди разбрелись по своим делам, и мы выехали на проселочную дорогу. Последние, особо стойкие, проводили нас до полей и еще долго стояли на дороге, пока не скрылись за поворотом.

Все это время у меня мелко подрагивали колени- хорошо, что я сидела. Я только что убила человека… Может, он и заслужил смерть, но я убила его собственной рукой-той, которая только что приветственно махала людям. Прерывисто вздохнув, я сжала ткань юбки. Я не думала, что поступила неправильно, но все равно мне было жутко. Перед глазами все еще стояло удивленное лицо солдата с маленькой красной дырочкой на лбу- словно он вдруг решил нарисовать на нем точку, как у индийской женщины. А это и была точка — жирная точка в его жизни, и поставила ее я. Почувствовав, что меня мутит, а голова кружится, я крикнула:

— Давайте остановимся!

Слева и справа от дороги тянулись луга, летом — ярко зеленые, а сейчас- покрытые пожухлой желтоватой травой с редкими островками снега- была еще первая половина декабря, и снега пока выпало мало. Я почти вывалилась из повозки, со всхлипом втягивая прохладный воздух, и почувствовала, как дурнота отступает, и муть перед глазами рассеивается.

— Все нормально? — передо мной возникло встревоженное лицо — Иен.

— Наверное, — неуверенно отозвалась я, приваливаясь к повозке. — Вроде бы нормально.

Тревога постепенно уходила из его взгляда, но мне все равно показалось, что он смотрит на меня как — то странно- как будто впервые видит.

— Спасибо… за все это, — я сделала неопределенный жест в сторону повозки и шагающих где-то впереди герольдов. — Откуда ты их взял?

— Чайки, — пояснил Иен, — Любят покричать, вот я и приспособил их к тому, что у них получается лучше всего.

Понятно, он превратил птичек в герольдов и лакеев. Я бросила на них внимательный взгляд, и один из герольдов вдруг свернул в кустики. Обратно он уже не вернулся, но через пару минут из кустиков выпорхнула крупная чайка, и, издавая пронзительные крики, полетела в сторону порта. Полагаю, другие вскоре исчезнут таким же образом.

— Надо же, мы так далеко от порта, а чайки и здесь летают, — подошедший Альфред проводил ее изумленным взглядом. — Почему мы остановились? — это уже ко мне.

— Хочу пересесть на лошадь, в повозке укачивает, — сообщила я, и Альфред, бросив один взгляд на мое зеленое лицо, крикнул что-то своему слуге. Через пару минут мне подвели одну из заводных лошадей, которую брали специально для меня — спокойную серую кобылку по кличке Мышка. Иен выпряг Инея и, оседлав, сел на него- так будет лучше, Иней все-таки не привык тянуть повозки.

Наблюдая за ними, я уловила тот момент, когда из спокойно-расслабленной поза Иена вдруг превратилась в напряженную, а взгляд, направленный вдаль, стал собранным и спокойным.

Глава 27

— Впереди армия, — пояснил он. — красные мундиры- эггерионская.

— Хочет заставить меня сражаться со своими же людьми, — мрачно отозвалась я, — чтож, тем лучше- сначала разберемся с предателями, а потом с захватчиками. Прежде чем атаковать эггерионское войско, дайте мне поговорить с главнокомандующим. Может, получится решить все мирным путем.

— Ты что, собираешься разговаривать с предателем? — не поверил Иен. — Думаешь, он раскается и сам заколет себя своим мечом?

— Нет, — я уцепилась за луку и с трудом забралась на лошадь. Хорошо, что мне выделили эту, она совсем невысокая. — Наоборот, я сделаю ему подарок. Если он так хочет убить меня- пусть попытается.

Пришпорив лошадь, я в составе нашей небольшой кавалькады- Иен, Альфред, Генрих и несколько слуг Альфреда- двинулась вперед. Вслед за нами двумя шеренгами бежали железные солдаты, бесшумные и стремительные, а впереди ровным построением виднелись два красных квадрата с мелкой крапинкой черных форменных фуражек- эггерионские войска.

По мере того, как мы приближались, силуэты людей вырисовывались все четче, и я уже различала оружие, отдельные фигуры, пороховые сумки на поясах. Лица сливались в смутные пятна. Впереди, на огромных скакунах стояли три фигуры-командующие.

Тут прозвучала отрывистая команда- и передние ряды ощетинились пиками мушкетов, темные дула которых смотрели прямо на нас. Меня это не испугало, а лишь разозлило.

— Иен, защищай наших, — еле слышно шепнула я, зная, что он услышит, и добавила уже громче для Альфреда и Генриха, — стойте тут.

Мне защита сейчас была не нужна.

— Генерал Эферсон, — я тронула лошадь и спокойно поехала навстречу мужчине в центре- крупному, высокому брюнету с вислыми усами и такими огромными мешками под глазами, словно он хранил в них все полученные за предательство богатства. Он, набычившись, смотрел, как я приближаюсь, но пока не давал команды стрелять.

— Вы же — достойный эггерионец, — звонко продолжила я, — если не считать того, что предатель. Разве вы не знаете, что каждый достойный эггерионец может выстрелить в короля? Если вы считаете, что я не должна занять трон, так возьмите и выстрелите в меня сами!

— Разве может женщина править? — заводясь, заорал он. — Вы способны только шить и плодить детей! Да как из пигалицы выйдет достойный правитель!

— А что, тот, кто сидит на троне и пачками казнит простых людей, достоин править? — бурлившая во мне ярость от его слов лишь усилилась. — Вы родились в эггерионе, так что же вы трусите? Берите ружье и стреляйте, если у вас есть хоть капля достоинства! Если вы верите в свои слова, так проверьте, правы вы или нет! В чему сотрясать воздух?

Он все еще медлил, сжимая и разжимая пальцы, солдаты в первых рядах- теперь я подъехала достаточно близко — смотрели на него с осуждением. Действительно, если он верил, что я не могу быть достойной наследницей своего отца, он должен был доказать это на деле- либо всю жизнь служить мне и не раскрывать рта.

— Стреляйте, трус! — не выдержав, выкрикнула я, и он решился. Выдернув у стоявшего сзади помощника ружье, он вскинул его к плечу, прицелился- на лбу его выступили капли пота, но руки не дрожали- это я увидела обострившимся вдруг зрением- и нажал курок. Прогремел выстрел, я вздрогнула и замерла. Миг, другой, стук сердца- ничего! Я еще жива… Выдохнув, я сжала руки на луке седла, а генерал Эферсон вдруг завалился и набок и кулем свалился на землю. Глаза его невидяще смотрели в небо, а на шее виднелась что-то красное.

— Мертв! — прокричал помощник, с ужасом глядя на меня. — Пуля взорвалась в стволе и повредила шею!

На лицах читалось изумление- все слышали о коронационном испытании, то тех, кто видел его своими глазами, насчитывалось единицы.

— Вы знаете, что это значит, — твердо произнесла я.

Во время испытания закованный в латы эггерионец выпускал в будущего правителя стрелу- если наследник собирался занять престол по праву и был достоин, то стрела возвращалась обратно и поражала лучника. Для этого и нужны были латы — чтобы не убить человека. Я слышала, что в древности лучник не надевал никакой защиты, и это была достойная смерть, и за право выпустить стрелу и послужить сюзерену сражались на рыцарских турнирах- однако в наше просвещенное время такие кровавые традиции не приветствовались.

— Еще есть желающие в меня выстрелить? — крикнула я, но никто не отозвался. — Тогда войско переходит под мое командование! Ты, — я ткнула пальцем в помощника генерала, и он с готовностью приблизился.

— Фирсон, ваше Высочество, — представился он. — Генерал-лейтенант Фирсон. Смирно! — гаркнул он назад, и ружья наконец направились вверх.

— Доложите обстановку, — приказала я, и он принялся четко рассказывать, какие тут батальоны и какие остались в гарнизонах. Подъехавшие Иен и Альфред слушали его, а я только делала вид- последние несколько минут выпили из меня все силы, и если во время перепалки с генералом я чувствовала раж и прилив сил, то теперь все тело охватила слабость.

— Оставайтесь здесь, — велела я и снова повысила голос, чтобы все слышали. — скоро по этой дороге в порт побегут остатки франкийских войск. Вы знаете, что с ними делать. Тех, кто сдастся, схватить, как военнопленных. Приказываю отомстить за свой народ и свою страну, чтобы ни одна франкийская крыса не смела даже смотреть в сторону наших островов!

— Ураа! — восторженно завопили солдаты.

— Я пришлю вам генерала Мервинга, — я помнила, что Мервинга отстранили сразу перед тем, как Фердинанд захватил власть- значит, он был против.

— А..-Фирсон выглядел немного растерянным. Он что, думал, что может совершить измену, а потому еще получить повышение?

— А вы, Фирсон, докажите мне, что на вас можно рассчитывать, — мягко, но твердо произнесла я и тронула коня. Он отвесил мне поклон и. и вслед мне донеслось:

— Ура принцесса Александрине!

— Ура! Ура! Ураа! — троекратно прокричали солдаты и переменили построение, давая нам проход. Дальше прозвучали команды становиться лагерем, а мы, проехав дальше, ждали, пока оба войска разойдутся на одной дороге и разберутся, кому в какую сторону маршировать. Фирсон довольно ловко все разрулил, и вскоре мы смогли двинуться дальше.

— Их не опасно оставлять позади? — спросил Генри, морща брови.

— Не очень, — отозвалась я. — Они видели, сколько у нас солдат- можно сказать, лично пересчитали, пока мы проезжали мимо. Может, Фирсон и предатель, но на дурака он не сильно похож. При первой же возможности я отправлю письмо генералу Мервингу.

— Уже отправил, — шепнул мне Иен, и я бросила на него благодарный взгляд.

Альфред ехал рядом и с раздражением разглядывал пятнышко на его белоснежном мундире, которое занимало все его внимание, не участвуя в беседе.

До вечера мы успели преодолеть еще довольно приличное расстояние, и тут встал вопрос ночевки. Железные солдаты могли разбить лагерь где угодно, хоть в лесу, хоть в скалах, им не требовалась пища и кровати- а вот мы, неопытные вояки, не взяли ни шатров, ни палаток, ни продовольствия. Палатка была ишь у Альфреда- та, которую он брал с собой, когда добирался из Приатты в Ньяссу. Взять палатки он нам не напомнил, а сами мы не подумали.

— Может, остановимся в гостинице? — предложила я. Иен хмыкнул, лицо Альфреда просветлело, а Генри недоверчиво переспросил:

— В гостинице? Мы же на войне! Как то… не принято так.

От его вопроса я неожиданно истерически расхохоталась, чуть не падая с лошади.

— Поехали… на войну… солдат взяли, а палатки не взяли… — икая, пробовала пояснить я причину своего веселья. — вояки…

Альфред неуверенно хохотнул, Иен хмыкнул, Генри, обдумав ситуацию, прыснул в кулак, и вскоре все мы истерически ржали, остановившись посреди дороги. Железные солдаты, которым не нужны были такие мелочи, как палатки, безмолвно глазели на нас сзади.

— Впереди какая-то деревня, в ней должен быть постоялый двор, — наконец сообщил Иен, вытирая выступившие слезы, и мы двинулись вперед. Действительно, почему бы не переночевать с комфортом, если есть такая возможность?

Впереди оказалась не деревня, в большая ферма, и при ней был постоялый двор- дорога в порт была людной, и в гостинице часто останавливались путешественники. Мы заплатили за четыре номера и щедро добавили сверху за беспокойство- железная армия кругом расположилась вокруг фермы, и обеспокоенные собаки выли, как потерпевшие. Однако, узнав, кто мы, хозяин отказался брать деньги и начал выволакивать на столы лучшую еду. По его словам, если мы избавим народ от тирана, то моем забирать хоть всю его ферму с курами, коровами и козами лучшей шоккейской породы.

Козы нам были без надобности, а вот поужинали мы после целого дня на свежем воздухе с отменным аппетитом, а когда я зашла в комнату, то уснула мигом, успев лишь переодеться.

Глава 28

Шум. лязг. что? вздрогнув, я села на кровати. В комнате было темно, хоть глаз выколи, а издалека раздавались звуки сражения. Торопливо поднявшись, я принялась на ощупь натягивать вещи, не попадая в рукава и путаясь в завязках. Через несколько минут я выглядела уже достаточно прилично, чтобы выбежать в коридор.

Звук рожка, трубящего короткий сигнал.

— Франкийцы, — сообщила тень, выступившая из тьмы коридора, и я узнала голос Иена, — сигнал наступления. Альфред уже там, командует — эти железяки без него будут просто стоять и хлопать глазами.

— Пойдем туда, — потребовала я, и он, без слов перехватив мою ладошку, повел по темному коридору, по шаткой лестнице на первый этаж и на улицу, под звездное небо. Чувствуя крепкое пожатие его горячей ладони, я постепенно успокаивалась.

Я было двинулась вперед, но Иен задержал меня на крыльце.

— Там не эггерионцы, — напомнил он. — Их стрелы обратно не развернутся.

Так мы и стояли- на крыльце, под звездным небом, слушая шум битвы и гадая, что происходит. Иен накинул на меня свой плащ и бдительно вглядывался во тьму. Сам он, казалось, не мерз — река его оставалась такой же горячей.

Не знаю, сколько мы так стояли- может, полчаса, а может, и целых два — но мелодия сигнала поменялась на другую, тревожную, и Иен вполголоса сообщил мне: "Отступают"!

Выдохнув, я привалилась к его плечу и тут же отстранилась, наконец догадавшись отнять руку.

— Мы победили? — спросила я, и глаза Иена блеснули в темноте, как самые яркие звезды на небосводе:

— Да, победили.

— Победили! — я бросилась ему не шею, а он подхватил меня и покружил, осторожно опустив на землю после. Я просто не могла сдержать в себе восторг, губы сами собой поползли вверх и в стороны, и Иен накрыл их ладонью. Я подняла на него глаза, и..

— Мы победили! — тьма соткалась в силуэт лошади со всадником, и Генрих галопом проскакал во двор. Я отшатнулась от Иена, пряча руки в карманы. — Два отряда преследуют франкийцев, Альфред за ними следит. Ох, и много их было! — в его голосе слышалось возбуждение. — Так и перли на нас!

Наверное, Фердинанд успел затребовать подкрепление. Когда я бежала из Эггериона два месяца назад, франкийских войск тут было совсем немного.

При упоминании Альфреда мне тут же стало стыдно, что я стояла на крыльце, хватаясь за руку Иена, пока он рисковал жизнью в сражении. Когда все это кончится, я отплачу ему особенно заботливым отношением, — решила я. Пусть даже он будет крутить романы, но я стану хорошей женой- в благодарность за сегодня. За освобождение моей страны. За то, что он ночью и на холоде сражался за меня и моих людей.

Впрочем, когда Альфред заехал во двор, стеная и сетуя на то, что мы бросили его одного- хотя своими механическими солдатами мог командовать только он сам и прекрасно это знал- мое намерение стать хорошей женой было подвергнуто испытанию. Пока Альфред раздраженно выговаривал что-то брату, мне и бледнеющему небу, я скользнула внутрь и потребовала у хозяина подогретого вина и горячих кирпичей в постель Альфреду. Горячее вино, которое хозяйка подала ему, когда он зашел в гостиницу, его немного успокоило, и я, поздравив его с победой, удалилась к себе.

Утро встретило меня бодрящим холодком и ледяными полами. Топили в гостинице не очень хорошо, и вчера, перенервничав от прибытия важных гостей и шастающих туда-сюда трех разных армий, хозяин еще и забыл закрыть окно в коридоре, и сейчас в щель под дверью ощутимо задувало.

С удовольствием потянувшись, я вскочила и оделась. Самое сложное уже позади! Сегодня мы уже будем в Лангдене.

После неплотного завтрака мы собрались на импровизированный военный совет. Мне по прежнему кусок в горло не лез, и я боялась вконец отощать и подурнеть, что было бы совсем плохо. Принцесса должна быть белая и мягкая, а не загорелая дочерна от скачки верхом без зонтика и тощая от переживаний. Ладно, потом наем, когда буду дома.

Сидя за столом, с которого служанка только что убрала тосты с маслом, бекон, яйца всмятку и булочки, мы решали, что делать дальше. Нас было всего четверо, но и тут препирания заняли добрые полчаса. И это мне еще повезло, что нас мало! Что бы было, если бы я должна была обсуждать этот вопрос с толпой министров и советников? Мы бы целыми днями заседали и ничего не делали. Да так обычно и бывает, — настигло меня внезапное прозрение, и я вспомнила, как отец жаловался на то, что он тратит время зря на совещаниях и с этими министрами каши не сваришь.

Иен хотел пробраться во дворец в одиночку и "снять" Фердинанда, как он выразился. Альфред, исключительно ради того, чтобы возразить ему, предложил маршировать в Лангден со всей армией. Я бросила взгляд на Генри- мне было интересно, что он предложит, и он внезапно ответил мне понимающим взглядом. Да, не одной мне не нравились совещания.

— А почему вы думаете, что Фердинанд в Лангдене? — спросил Генри, и я согласно кивнула. — Не логичнее ли в его ситуации бежать? Его армия разбита, если бы я был на его месте, то сейчас я бы уже находился на полпути к порту.

— Фердинанда нужно найти, но он- не главная цель, — скрепив сердце, произнесла я, — Если получится его схватить- то хорошо. Самая главная цель- это все-таки столица. Как бы мне не хотелось отомстить ему, главное- это занять Лангден. А оттуда уже можно отдать приказ и закрыть все порты, чтобы Фердинанд не смог сбежать безнаказанным.

Да, мне хотелось поквитаться с Фердинандом. Но не гоняться же за ним по всему свету!

Решив для начала двинуться на Лангден, а потом узнать, где окопался Фердинанд, мы выдвинулись в дорогу.

Глава 29

Однако судьба решила все иначе- после обеда, на который у нас было прихваченное с собой холодное мясо и хлеб, мы проезжали мимо того самого поместья, в котором Фердинанд держал меня в плену. Оно возвышалось посреди поля, и наш путь пролегал прямо мимо его высоких стен. Мы уже собирались проверить, не там ли прячется Фердинанд, что было маловероятно, потому что поместье было плохо укреплено, и проехать мимо- как вдруг люди на стене забегали, завидев наше приближение, и выстроились в линию. Красно-синюю линию- фракийские солдаты! Значит, Фердинанд не бросил это поместье? На что оно ему?

— Ваше Высочество, — прокричал один из солдат со стены. — У меня для вас сообщение от принца Фердинанда. Он предупредил, что за каждую милю, которую преодолеет ваша армия, он будет убивать по сто мирных жителей Лангдена. Ваши подруги умрут первыми, — он крикнул что-то неразборчивое, и солдаты в красно-синей форме выволокли на стену несколько женских фигурок.

Я, сжав зубы, пробежалась по ним взглядом. Все мои фрейлины и камеристки были тут: Грейс, Мира, Китти, Гвендолин, Марджери, Энни. Только Мэг не хватало- наверное, Фердинанд пощадил свою бывшую любовницу. Китти тряслась так, что Гвендолин то и дело хватала ее за руку, чтобы та не свалилась вниз, Энни рыдала, не сдерживаясь, а Грейс стояла, гордо вскинув голову, словно все происходящее ее ничуть не заботило.

— Ваше высочество! — заметив меня, Грейс сделала книксен, и я нервно хмкнула — только она могла делать реверансы, стоя на стене под дулом пистолета. — Прощу прощения, этот тюфяк снова прячется за женскими спинами!…-Тут она выдала выражение, которого я никогда не слышала от этой воспитанной и культурной девушки.

Стоявшие рядом с ними офицеры лишь переглянулись, нахмурившись, и никак не отреагировали на то, что она так неуважительно отзывается о их сюзерене. Может, им тоже не нравилось расстреливать женщин на стенах поместий?

— Иен, ты можешь спасти их? — спросила я, подъехав к нему на своей мышастой кобылке.

— Могу, — кивнул тот, — но если стража прямо сейчас уснет мертвым сном, то кто-то явно заподозрит, что их зачаровали.

— Хорошо, тогда позже, — решила я и крикнула:

— Мы не пойдем дальше, отпустите их!

— Мы уведем их со стены, но только стоит вам двинуться вперед, как они заработают по дырке в затылке! — отозвался тот, и девушек увели со стены.

Я бросила взгляд на Иена, и тот, кивнув, прогулочным шагом направился к воротам. Казалось, кроме меня, его никто не видит- стража на стенах не демонстрировала ни малейшего беспокойства, что к вратам направляется чужак, а Генрих, стоящий справа от меня, недоуменно крутил головой, не понимая, куда вдруг делся Иен.

— А где..- в конце концов решил спросить он, и я красноречиво кивнула в сторону кустиков.

— Давайте пока остановимся тут, — я обернулась к Альфреду, — вызволим девушек, и можно ехать дальше.

Альфреду это решение не совсем понравилось, и он поджал губы.

— Я понимаю, что у вас есть определенные детские привязанности, — подбирая слова, произнес он, — но нужно же уметь решить, что главное, а что нет…Я хочу сказать, их всего шестеро, а мы так близко! Для них это такая честь- умереть ради своей страны!

— Подождем немного, — твердо отозвалась я, — и может, честь умереть ради своей страны им оказана не будет.

— Я не понимаю, чего тут ждать, — начал закипать Альфред, но я еще раз твердо произнесла:

— Подождем немного, Альфред. Пожалуйста.

Он, все еще бурча, отошел от меня. Меня неприятно поразило, что моего жениха, похоже, не сильно то беспокоят людские судьбы, кроме его собственной. Интересно, как бы он запел, если бы ему выпала "честь умереть ради своей страны"? Сомневаюсь, что он сильно бы ей обрадовался!

Тем временем Иен уже исчез внутри — наверное, прошел через дверь "своим путем". Я сжала руки- Иену я доверяла беспрекословно, больше, чем самой себе, но все равно я переживала- и за него, и за девушек. Когда же это все кончится и можно будет жить спокойно, и не боятся, что кого то из дорогих людей казнят на стене или на лужайке поместья?

Не прошло и получаса, как откуда-то сбоку распахнулась маленькая калитка, и из нее показался Иен, ведущий за собой стайку девушек. Я быстро пересчитала их и выдохнула- все тут! Заплаканные, бледные, но они были живы и целы.

Не стесняясь, я бросила лошадь в галоп и спешилась, лишь добравшись до них. В поместье было тихо, никто не пытался их преследовать, вслед не неслись выстрелы и крики- и, выдохнув, я обняла Грейс, а потом и всех остальных- кого по одному, кого по двое- как получилось.

Я бросила взгляд на Иена- он чуть заметно улыбался, глядя на нас, и выглядел спокойным. Значит, можно не переживать — в крепости все спят, или, например, отбиваются от воображаемых гигантских мышей. "Спасибо"-одними губами произнесла я, и он кивнул.

— Как ты их вытащил? — перехватив поводья лошади, Иен повел ее на поводу, а я зашагала рядом, держа за одну руку Грейс, а за другую — Китти.

— Представляете, все в крепости вдруг напились от страха и уснули прямо на земле, — делая большие глаза, встряла Гвендолин, и я кивнула своей догадке.

Меня переполняла благодарность к Иену- что бы я ему не отдала, у меня никогда не получится расплатиться с ним за все добро, что он мне сделал. Надо подарить ему что-то механическое, — смутно подумала я, — часы, например. Или локомотив, ему же нравятся поезда.

Этих заложниц мы спасли, но с Фердинанда действительно станется убивать по сто человек на каждую милю, что мы пройдем к Лангдену, поэтому мы отошли подальше от поместья и разбили лагерь в ближайшем леске.

Заложницы, кстати, не успели толком испугаться и поэтому быстро оправились от того, что их чуть не расстреляли. А то, что их спас таинственный незнакомец, отвлекло их, и они сейчас кидали на него заинтригованные взгляды, не забывая накручивать локоны на пальцы.

Я, испытывая легкое недовольство по этому поводу, села на покрывало между Иеном и Альфредом. Грейс, с которой мы за время плена стали ближе всех, хотя раньше отношения у нас были не слишком доверительные, бросила на меня лукавый взгляд. Собственница и ревнивица, — говорили ее глаза, — так поступать нельзя, выбирай кого то одного! Я виновато потупилась и начала расспрашивать девушек о том, что с ними произошло за эти месяцы.

Оказалось, что они все так же сидели взаперти в поместье, а Фердинанд, к счастью, переселился в лагденский дворец и избавил из от своего присутствия.

— Видел бы вы, как он разозлился, когда вы сбежали, — сообщила Гвендолин, смешливая золотистая блондинка с медовой кожей. Наедине я разрешила девушкам называть меня на "ты", но при незнакомых мужчинах она не решалась так сделать. — Орал так, что окна тряслись, и все пытался вызнать, кто из нас помог вам.

Грейс. Она помогла мне, но благоразумно молчала об этом — даже у стен есть уши.

Оставив девушек обсуждать освобождение из поместья, мы вчетвером отошли в сторону. Нужно было решать, что делать дальше.

— На войне жертвы неизбежны, — раздраженно дернув плечом, произнес Альфред. — Нужно идти дальше прямо сейчас. Пока он не успел укрепить город и подготовиться.

Я бросила взгляд на Иена- мне почему то казалось, что он предложит что-то абсолютно противоположное. То ли из различия характеров, то ли из за неприязни, которую эти двое друг к другу испытывали, стоило одному что-то предложить, другой непременно оспорит его мнение. Хорошо, что все соблюдали приличия и неприязнь была тщательно скрыта броней манер. Пока.

— Не лучше ли пробраться в город и избавиться от Фердинанда? Змею нужно рубить с головы, — не разочаровал меня Иен.

— Может, просто пойдем на город ночью? — вклинился между ними Генри в куском пирога в одной руке. — Железные солдаты двигаются бесшумно- в темноте никто их и не заметит. К тому же погода портится, будут тучи, может, дождь- значит, темно будет так, что не только черную кошку не увидишь, но и целую армию не заметишь! А Иен может пойти вперед и попробовать захватить Фердинанда.

Мужчины кивнули, соглашаясь с ним, а я мысленно поаплодировала — Генри, умышлено или нет, смог примирить всех и найти удачное решение, которое было всем по душе. Может, вырастет и станет дипломатом? Или министром? Нужно найти ему учителей получше, когда вернемся в Лангден. Хотела бы я, чтобы у меня был такой брат- впрочем, о чем это я? Он итак станет моим братом, и уже очень скоро.

Густые кроны леса давали надежное укрытие от тех, кто захочет рассмотреть, где мы и чем занимаемся, и мы решили остаться в лесу до ночи. Единственное, что мы сделали- это отправили девушек с Иеном и Генри на ближайшую ферму. Им в военном лагере делать нечего, пусть переждут там. Хорошо, что рядом находилось именно загородное поместье- современное, не слишком высокое здание, окруженное лесом, и солдаты Фердинанда не могли следить за окрестностями с его стен. Если бы тут стоял замок, да еще был бы построен на возвышенности, по всем правилам стратегии, потому что с холма обороняться легче, то обзор бы у них был гораздо лучше- замки обычно гораздо выше поместий.

Вечером, до основного наступления, один отряд железных солдат будет направлен в поместье, чтобы захватить его. Нам оно особо не нужно, но оставлять за спиной вражеское укрепление было по меньшей мере глупо.

Иен и Генри вернулись через час, и заодно привезли ужин- свежий, только из печи, хлеб, вареные яйца, печеную тыкву, нарезанную на тонкие ломтики ветчину. Альфред, с которым я весь час их отсутствия беседовала и всячески уделяла внимание, принял походный ужин благосклонно, и мы, расположившись на расстеленных на земле покрывалах перед чадящим костерком, приступили к трапезе. Если не думать о том, что нас окружают молчаливые и безучастные железные люди, которых мы поведем в бой через несколько часов, то можно представить, что мы на обычном светской пикнике, который почему — то устроили зимой.

После ужина Альфред внезапно вспомнил о своей роли будущего главы семьи и заявил мне, что я должна остаться на ферме со своими фрейлинами.

— Война- не место для женщин, — безаппеляционно заявил он. — У тебя же нет даже оружия, а я не смогу за тобой приглядывать. Возвращайся и жди вестей там.

— Если я не пойду с вами, то это будет не возврат законной власти, а обычный захват! — возмутилась я. — Жители вас не поймут, и могут на вас наброситься!

— Крестьяне с палками нам не страшны, — отмахнулся Альфред.

— Но будут лишние жертвы!

— Ты женщина, вот и слушайся своего мужа! А не то я с места не сдвинусь, и все мои люди тоже! — заорал Альфред, вконец выведенный из себя.

— Я не женщина, а королева! А ты пока мне не муж! Станешь мужем, тогда и командуй! — не осталась в долгу я.

Альфред уже раскрыл рот, чтобы что-то ответить, то на мое плечо вдруг легла чья-то рука. Я бросила раздраженный взгляд назад.

— И правда, езжай на ферму- миролюбиво произнес Генри и внезапно незаметно мне подмигнул. — Оставим на всякий случай с тобой охрану — вон, пусть Иен и несколько солдат останутся с тобой. А я вас провожу.

Из меня будто выпустили весь воздух.

— Хорошо, — неуверенно произнесла я, и Альфред, который тое приготовился к долгой перепалке, так и замер с открытым ртом.

Если Иен будет со мной, то никто не запретит нам пробраться в Лангден и поискать Фердинанда. А с армией мне и в самом деле нечего делать.

— А мы, когда подойдем к городу, будем громко кричать, что мы- войска принцессы Александрины, вот и с легитимностью вопрос решен. — закончил Генри, и я вынужденно согласилась. В его словах был толк.

Не теряя больше времени, мы попрощались — я сжала руку Альфреду, и, не выдержав, обняла на прощание- хоть мы и поссорились, но я все равно за него пережевала.

— Езжайте и вернитесь с победой, — напутствовала я его, и он подсадил меня в седло моей лошади.

— Но! — Иен пришпорил Инея, и мы втроем- Генри, я и альв — поехали к ферме. С десяток железных солдат рысцой бежали следом, держась на некотором расстоянии.

Эта мелкая размолвка была первой у нас с Альфредом- и, подозреваю, не последней. Он еще не знает, что несколько лет назад, когда решался вопрос с моим замужеством, министры долго спорили, давать ли моему мужу титул короля или крон-принца- потому что править должен тот, в чьих жилах течет кровь правящей династии, и это была я. А если муж станет королем, то и править будет он- титул короля выше титула королевы. Обсуждалось и то, чтобы убрать из свадебной клятвы традиционное обещание жены повиноваться мужу- потому что королева должна повиноваться только Богу и голосу своего рассудка, а не мужу. И, подозреваю, когда Альфред обо всем узнает, меня ждут новые скандалы.