Щит света

Глава 4

Измененные. И совсем рядом, где-то на территории усадьбы. Более того, в этом самом доме. Откуда они здесь взялись?!

Измененные — это ещё не скверна в чистом виде, но первый шаг к ней. Люди, которые добровольно позволили эманациям скверны коснуться своих душ. Зачем? По мне — великая дурость. Большинство из тех, с кем я сталкивался в своем прошлом воплощении, полагали, что это даст им власть над простыми людьми, а также долгую и здоровую жизнь. Когда я впервые услышал про «здоровую», помню, смеялся до желудочных колик. Скверна никому не приносит ничего, кроме боли, распада и смерти. Причем смерти противоестественной, когда мертвое тело, вместо того, чтобы мирно лежать в земле, исполняет волю жрецов скверны.

Иногда к служителям скверны ошибочно зачисляют некромантов, а зря. Некроманты — это учёные, исследующие смерть и все её проявления. Я вон, когда в прошлой своей юности учился видеть не ушедшие к свету души, действовал по руководству одного достойного человека, как раз некроманта. И до сих пор ему за многие подсказки крайне благодарен.

Мы с Цапом осторожно выдвинулись из комнаты. В темных коридорах было пусто, идти приходилось буквально наощупь, и я мысленно загнул себе палец поработать над расширенным диапазоном зрения. Когда привыкаешь к чему-то хорошему, отсутствие этого самого хорошего дико раздражает.

Измененные, если нас обоих не подводило чутье, прятались где-то внизу. Подвал? Или кладовая-погреб под кухней? Нет, всё-таки подвал. Я подумал, воспользоваться ли сразу факелом, но отказался от этой идеи. Лучше подкрасться, полагаясь на свет своей души, который не исчез даже после перерождения. Его, конечно, были жалкие крохи, но это лучше, чем ничего. Да и Цап уже был готов выдвинуться на разведку.

Мы обошли весь подвал, но поначалу так никого и не обнаружили. Зато определили, в каком углу помещения дико фонило скверной. Уже не скрываясь, зажгли факелы, и я ещё раз осмотрелся. Хм, похоже на склад. Мешки с поношенными вещами? А, сообразил. Жадные мачехи не любили расставаться с одеждой, из которой выросли их дети. Что-то продавали прямо в деревне, какими-то обносками от широты души награждали слуг и их детей. Пусть так. Но почему здесь настолько отчетливо несет изменением?

Внезапно Цап подпрыгнул, залетел на одну из полок и скрылся за мешками. Я тут же принялся расшвыривать всё, что лежало на этой полке, понимая, что питомец смог найти то, что мы искали.

Когда я сбросил последний мешок, моему взору предстала еще одна груда тряпья у самой стены. Я потянулся к ней, как услышал предупреждающий писк Цапа. Не бойся, дорогой, с измененными существами я в силах справиться даже в этой, глубоко отвратительной и позорной для меня кондиции жиртреста.

Груда тряпья жалобно ойкнула, у неё вдруг обнаружились ноги, руки и даже голова. Что?! Девчонка лет шестнадцати, ненамного младше меня самого! Такая юная и серьезно затронутая изменением! Кажется, местные жрецы скверны потеряли последний стыд — обманывать и тащить в свою секту детей! Хотя, о чем это я… Просто с детьми им обычно сложнее работать из-за врожденного света. Те же младенцы порой светятся так ярко, что их всерьез считают ангелочками. А вот у взрослых этого света может и не остаться вовсе.

Девчонка плюхнулась на пол и затравленно посмотрела на меня, скрестив руки на груди. Чумазая и худющая неимоверно. Порывшись в памяти Демьяна, я понял, что парень её не знал и ни разу не видел.

— Кто ты такая?

— Дяденька, только не выгоняйте! — пискнула девчонка, начисто проигнорировав нашу крохотную разницу в возрасте.

— Откуда взялась?

Молчание было мне ответом.

— Откуда взялась? — повысил я голос.

— Если скажу, вы меня обратно отправите. А я не хочу туда возвращаться. Там страшный человек, который меня трогал. Я после этого есть не могу, мне плохо становится.

— Что за человек?

— Из ваших, из аристо, — девчонка безошибочно определила, что перед ней дворянин.

— И как же тебя родители к нему отпустили?

— А я сирота. Мамка неделю назад умерла, у нее горлом кровь пошла, она и упала. А как ее похоронили, за мной этот человек пришёл. У него руки в перчатках. Он их снял и ладони мне на плечи положил. Как я закричала! А он только усмехнулся и ушел. Сказал: мол, скоро сама за ним пойду. Я темноты дождалась и со всех ног в лес бросилась. Всю ночь бежала. Смотрю, дом господский, и все спят. Думала, пересижу здесь, а потом дальше отправлюсь, лишь бы только с этим человеком не встречаться.

Желая подтвердить возникшую у меня догадку, я грубо рванул ткань старенького платьишка. Девчонка взвизгнула, а я увидел две страшные сочащиеся зеленой слизью раны на плечах, формой напоминающие размазанные отпечатки пятерней.

Ой-ой, как всё плохо-то. Похоже, в этом мире жрецы скверны зашли куда дальше. У нас они действовали иначе, без прямого контакта. Сначала принимали клятву от желающего приобщиться к скверне в том, что он открывает свою душу для извращенной благодати. Затем усилием мысли ставили печать скверны на душу неофита. Ну а дальше у всех по-разному протекало. Поначалу измененным казалось, будто сил прибавилось, плечи расправились. На самом деле ничего подобного, просто самоуверенность зашкаливала. А через несколько лет ношения печати скверна глубинно меняла тело. Внешне человек выглядел вполне обычным. Разве что оттенок кожи становился зеленовато-землистым. А вот стоило распороть такого перевертыша ударом честного меча, как взору представала превратившаяся в ядовитую гниль требуха. Ещё несколько лет, и готов живой мертвец, полностью отринувший человеческую природу.

А что же случилось с сиротой? Изменение было проведено без её согласия — раз. Воздействие не было дистанционным, неизвестному аристократу потребовался прямой контакт с девочкой — два. Изменение сразу же затронуло тело… Стоп!

Я ещё раз посмотрел на сироту. Она задрожала.

— У вас глаза светятся, — пискнула она.

Это усилие изрядно вымотало меня, но я собирался еще раз всё проверить.

— Они опять светятся, — заметила девчонка.

— Так и должно быть, — я выдохнул и устало сел напротив беглянки. Цап вспрыгнул мне на колени.

— Это ваш зверёк? — впервые улыбнулась девчонка.

— Да, — кивнул я, не собираясь отрицать очевидные вещи.

— Вы меня домой вернете?

— Нет. Я тебя вылечу и оставлю здесь.

— Разве вы доктор? — изумилась сирота.

— Нет, я не врач. Я хозяин этой усадьбы, меня зовут Демьян. Но если сказал, что вылечу тебя, значит, так оно и будет.

Не знаю, как так произошло, но душа у девчонки в отличие от её тела до сих пор не пострадала от скверны. В этом мире изменение происходило иначе. И мне до чертиков хотелось выяснить: это частный случай? И сколько таких умельцев в перчатках разгуливает поблизости в поисках новых жертв?

У меня вновь появилась цель. Вопрос к высшим силам, зачем я здесь нужен, моментально снялся как глупый и неактуальный.

В целом мне было всё равно, когда пользоваться своими способностями. Но сейчас я бы не отказался выбраться наружу и узнать, что наступил рассвет. Солнце как квинтэссенция света помогает слабым магам. А я как маг и щит сейчас мало что из себя представляю, поэтому лишние бонусы мне бы не помешали.

На наше счастье, светило уже выглянуло из-за горизонта. Девочка, следуя за мной, инстинктивно прикрыла глаза рукой, пряча их от солнечных лучей. Понятное дело, её измененному телу смотреть туда уже больно. Ничего, это ненадолго.

— Ложись сюда, — я указал ей на залитое светом место на траве. — Глаза можешь зажмурить. И ничего не бойся. Даже если где-то будет слегка щипать или жечь, просто потерпи немного.

Девчонка явно трусила, из последних сил сдерживаясь, чтобы не припустить прочь из усадьбы, и прижимала к себе ворот порванного платья. Но тут перед ней встал на задние лапки Цап, явно поощряя взять его на руки. Сирота так и поступила. Цап жестами попросил поднести его поближе к уху, а там что-то пропищал. Не знаю, была ли это мыслеречь, в любом случае что именно он сказал, осталось для меня секретом. Ничего, спрошу его потом отдельно, если вспомню, конечно. Главное, что теперь девочка готова вернуть свою жизнь обратно, а я вывернусь наизнанку, но помогу ей, невинной жертве скверны.

Я делал всё как обычно, вот только безумно медленно, буквально по каплям разбрызгивая драгоценный свет по телу девушки. Свет солнца, свет моей души, свет моего дара… одно переплавлялось в другое, создавая самое совершенное в мире лекарство от скверны. Лекарство, которое исцеляло ещё живых и убивало давно мёртвых. Гной шипел и испарялся, страшные раны затягивались, тоненькая розовая кожа нарастала поверх.

Судя по испарине на лбу сироты, ей сейчас тоже приходилось несладко. Но она изо всех сил терпела, поверив мне, и не издала ни единого стона. Похоже, я несколько преуменьшил ту боль, через которую ей пришлось проходить на пути к исцелению. Увы, другого пути у нас не было, и я собирался вернуть в мир полностью здорового человека. Хорошо, что с той стороны меня ждал благодарный пациент, желающий ровно того же самого. А Цап тем временем ласково поглаживал девчушку по волосам и всячески пытался её успокоить. Вполне вероятно, без его поддержки у меня ничего бы не вышло, паника оказалась бы сильнее желания спастись от неведомой напасти.

Когда всё закончилось, я еле стоял на ногах. Опершись на девчонку, я двинулся в дом. Путь в комнату показывал Цап, потому что меня шатало из стороны в сторону, и я был близок к тому, чтобы лишиться чувств. Нам здорово повезло, что по дороге мы не столкнулись ни с кем из челяди или домашних. Общаться с ними сейчас не было ни желания, ни возможности. Как мы преодолели последние метры, я просто не помню.

Пришёл в себя около полудня в кровати, когда постучавшийся в комнату незнакомый слуга с полным соблюдением этикета сообщил, что бабушка с мужем ждут меня в обеденном зале. Судя по всему, ко мне они отправили своего личного помощника. Среди наших холуев таких вышколенных и воспитанных отродясь не водилось. Я ответил посланнику, что появлюсь там через десять минут.

Как только слуга удалился, я негромко позвал:

— Эй, ты где?

Тотчас в шкафу что-то зашуршало, и оттуда вывалились девчонка с вездесущим сусликом на руках, который помогал коротать ей время.

— Василиса, — сказала сирота. — Меня зовут Василиса.

— Красивое имя, — одобрил я. — Значит, так. Ещё немного подождите меня здесь с Цапом. Поговорю с родственниками, вернусь, и мы займемся нашими насущными вопросами. Постараюсь справиться поскорее.

— Хорошо, — кивнула девчонка и полезла обратно в шкаф, погладив суслика и что-то прошептав ему на ушко.

Я хотел было её остановить, а потом подумал и не стал. Чем меньше сейчас возникнет лишних вопросов у окружающих, тем лучше. Да и что-то подсказывает, вряд ли кто-то из слуг сейчас затеет уборку в этом грешном шкафу.

Посмотрелся в зеркало. Одежда слегка помята, но она чистая, хоть и смотрится убого. Вот и достаточно, не на прием к императору иду. Я потянулся, с удовлетворением отметив, что после сна у меня прибавилось сил. Чем больше я буду работать со светом, тем быстрее окрепну. А пока послушаю, что там хочет поведать мне бабуля.

— Добрый день, Демьян. Хорошо выглядишь, — первым поприветствовал меня Сергей Михайлович, и в его взгляде я уловил искреннее одобрение.

— Садись к нам поближе, — подхватила Елизавета Илларионовна. — Давай без лишнего официоза обойдемся.

А я что? Я ничего. Подошёл, сел на место, которое мне указали. Аккурат между любящими супругами. Сергей тут же, не дожидаясь слуг, пододвинул мне жаркое в горшочке, а бабушка — лоток с толстыми хлебными ломтями. Надо же, какой радушный прием! Неужто и своего повара притащили ради такого случая? Или местных построили с полпинка, чтобы вчерашнее подогрели? Интересно, что им от меня надо? Неспроста ведь так стараются свое участие выказать, хотя вчера мы с Елизаветой отнюдь не на дружеской ноте расстались.

Я сделал вид, что по пояс деревянный, ведущуюся вокруг меня игру не вижу и не понимаю и навалился на еду, благо измученное и успевшее проголодаться тело требовало немедленно забросить в себя хоть что-то питательное.

Я ожидал, что разговор начнется прямо в процессе трапезы. Но нет. Только когда я отставил в сторону горшочек, раздался голос Салтыкова.

— Твоя бывшая родня выдворена за пределы усадьбы вместе с верными слугами, пожелавшими разделить с ними бремя изгнания.

— И что, много слуг уехало?

— Пять человек, — усмехнулась бабушка. — Остальные решили, что ты вполне устраиваешь их в качестве хозяина.

— Отличная новость, — согласился я, гадая, чем ошарашат меня на десерт.

— Скажи, ты собираешься оставить себе отцовскую фамилию?

Ага, вот и самая мякотка пошла. Что ж, мне скрывать нечего, отвечу как есть.

— Нет. И герцогством своим пускай подавится.

— Великолепно, — одобрила Елизавета Илларионовна. — Значит, ты продолжишь род Черкасовых и вернёшь себе титул графа. Я отдельно урегулировала этот вопрос в императорской канцелярии. Наш случай был… довольно нехарактерным и занял массу времени на согласование, но чиновники пошли мне навстречу. Собственно, это мой тебе подарок на день рождения. Материнское приданое ты вырвал из чужих лап сам, подтвердив тем самым, что являешься достойным продолжением нашего рода. Ну а бумаги, — бабушка неуловимым движением достала и положила передо мной грамоты, — окончательно закрепляют за тобой все положенные привилегии. Так что управляй усадьбой и живи достойно, как того заслуживаешь. А теперь, если не возражаешь, мы с Серёжей будем собираться в дорогу. Планируем посетить южное взморье. Давно хотели там побывать, да всё как-то не складывалось. Надо успеть туда, пока стоят хорошие погоды.

— От всей души благодарю вас, Елизавета Илларионовна и Сергей Михайлович. Надеюсь, путь окажется не утомительным и ваше путешествие будет приятным.

Старшее поколение чинно и синхронно кивнуло мне, после чего Сергей встал, предложил бабуле руку и увёл её прочь.

Ладно, подарок действительно достойный, после которого куча претензий к бабуле по факту снимается. Да что там, это просто царский подгон, ведь сам бы я с заменой документов несколько лет возился! Старая лиса умудрилась-таки меня задобрить. И это лишний раз доказало, что она — опасный и непредсказуемый игрок. Хорошо, что в ближайшее время Елизавета Илларионовна покинет усадьбу, иначе бы я не смог нормально расслабиться, зная, что она находится неподалеку и планирует свои долгоиграющие интриги. Сегодня она выступила на моей стороне. Но что будет потом?..

Ладно, с подарками на вчерашний день рождения разобрались, вот и славно, а теперь пора возвращаться к Василисе и Цапу. Я ведь обещал им, что не задержусь.

На подходе к комнате меня кольнула тревога. Я открыл дверь и увидел распахнутый шкаф, из которого выпала смертельно бледная девушка. Цап в панике бегал по ней и истошно пищал. Видимо, все случилось вот только что, иначе бы фамильяр успел мне сообщить.

Я мысленно потянулся к Василисе, желая выяснить причину обморока, как почувствовал скверну. Зло затаилось и замаскировалось, но меня было не провести. И судя по гнетущим ощущениям, поблизости находился не просто измененный, а кто-то рангом посерьезнее, из адептов, а то и жрецов скверны. Оставив девушку на попечении верного питомца, я рванул к окну.