Щит света

Глава 10

— А я все ждал, когда ты меня попросишь.

— О чем попрошу?

— Поговорить с тобой. Сам же сказал: «Мысленно дай себе по губам, если до рассвета вновь захочешь поболтать без моего на то желания». Вот я и держался из последних сил.

Услышав это от воскресшего Марка Антоновича, я был готов его прибить, а затем снова откачать и вернуть к жизни.

— И как давно ты пришел в себя?

— Да я, собственно, никуда и не уходил. Ты уже дрых без задних ног, а мне не спалось, я размышлял. Давно уже меня столько впечатлений не было, надо было их осмыслить, упорядочить. Потом началась эта история с юношей, в теле которого я сейчас нахожусь. Затем ты старался оживить это тело. Действовал, кстати, грамотно, даже не буду спрашивать, где ты такому научился. А я мысленно аплодировал тебе и все ждал, когда ты вновь дашь отмашку на наше общение.

В ответ на сентенцию этого стебозавра я лишь махнул ладонью и плюхнулся на диван, чувствуя опустошение во всем организме. Ожидаемо, моей стихии последний трюк тоже пришелся не по душе, поэтому я был измотан чуть больше, чем полностью. Не так я представлял себе начало новой жизни, ой не так…

— Ну что, теперь-то пойдем по бабам? — радостно осклабился возвращенец, нависнув надо мной.

— Уйди, старик, я в печали, — вяло отмахнувшись, я предпринял попытку повернуться на бок лицом к спинке дивана и закрыть глаза, но не тут-то было.

— Ладно, поговорим серьезно. Как меня легализовывать будем? Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — важный тип. В карманах юноши, в теле которого я нахожусь, документов нет. Следовательно, их придется где-то доставать. Но что-то мне подсказывает, к Новаку ты за этим не отправишься, да и не факт, что он сам знает, где лежка-нычка у его наймита. Не даст он тебе ключ от хаты, где грамоты лежат.

— Ты уверен, что это лучшая тема для общения в половине шестого утра?

— Как никогда! — кивнул Марк. — Иначе мне придется прятаться от твоих домашних весь следующий день, чего бы мне не хотелось. Я поесть хочу, уже в одного, чтобы всеми нюансами насладиться. И с Вроцлавом есть много чего обсудить. Да просто по двору погулять, елки-палки, воздухом свежим подышать, на небо поглядеть! Не-не-не, взаперти я не останусь, даже не надейся!

— Кстати! — встрепенулся я, сообразив, чем дело пахнет и не желая впустить лису в курятник. — На Василису даже не заглядывайся, она еще сама ребенок!

— Угомонись, мне по вкусу зрелые барышни в теле, бойкие и умелые в постели, — отмахнулся старый ловелас. — А тут хилая девонька, обнять и плакать разве что.

Я со стоном сел, уперевшись о спинку дивана, потому что понял, что про сон уже можно и не мечтать.

— Вот одного не понимаю. Ты полтора десятка лет провел в могиле. Затем тебя оттуда достали и даже выдали другое тело. Замечу, молодое и без видимых дефектов. И ты ничему не удивляешься? Не хочешь спросить: как это так, почему?

— А чего тут спрашивать? — философски пожал плечами Антонович. — Дают — бери, дареному коню в зубы заглядывать будешь, когда до своей конюшни его доведешь. Если ты это к тому напомнил, что ждешь благодарности, так скажи, в какой форме. Финансово я пока не мели, но думаю, в ближайший год поднимусь с колен. Отработать, тоже в принципе не вопрос…

— Замолчи! — прервал я поток излияний Марка. — Ты хотя бы на секунду можешь представить, что я хочу спать? Я лишился последних сил, пока оживлял твое новое тело. Я толком не спал предыдущие ночи! Я вообще уже с трудом представляю, чего ты от меня хочешь и что тут происходит.

— Так спи, кто же мешает? — переобулся в полете Антонович и добавил. — А я твой сон охранять буду, благодетель.

Стоило бы поразмышлять, с какими конкретно интонациями произнес он последнее слово, и не было ли там скрытого ехидства, но я уже был на пределе, поэтому вновь лег, отвернулся и наконец-то провалился в блаженную негу.

Пришел в себя оттого, что прямо на моем лице пригрелся широкий солнечный луч. Эх, надо было окно зашторить, но… в прошлой жизни так не делал, и в этой начинать не хочется. Солнце — мой источник силы, прятаться от него — себя не уважать.

Аккуратно скосил глаза и… увидел странное. Марк и Цап, сидя на полу, резались в камень-ножницы-бумага, не забывая деликатно и со взаимным уважением отвешивать друг другу невесомые щелбаны за проигрыш.

От такой сюрреалистичной картины остатки сна развеялись как не бывало, и я сел, взирая на это диво дивное.

— У тебя отличный друг, — сообщил Антонович, заметив мое пробуждение.

— Пиу-пи-пи! — отозвался Цап, явно в восторге от своего партнера по игре.

Я вдохнул. Выдохнул. Еще раз проделал то же самое, но успокоиться так и не получилось. Мой фамильяр и дух, которого я чудом умудрился вернуть к жизни, подружились. Сами. Без меня. Мой внутренний контролер вопил в голос, теряя позиции. Внутренний пофигист на это лишь довольно склабился и не видел ровным счетом никаких проблем.

— И как вы познакомились?

— Малыш появился здесь откуда-то из-под плинтуса. Занервничал, когда заметил меня. Я в ответ приложил палец ко рту и скосил глаза на диван, давая понять, что тебя не стоит будить. А там как-то всё само случилось.

— Ответ принимается, — кивнул я, а затем обратился к суслику. — Цап, а теперь поведай мне, где ты пропадал вчерашний вечер и половину ночи?

Фамильяр резко съежился и занервничал.

— Эй, ты чего на малыша наезжаешь? — укорил меня Марк. — Видишь, интимное это, нас не касается.

— Интимное? — опешил я и пристально посмотрел на Цапа.

Суслик обреченно поднял голову и… полились мыслеобразы. Только вот присутствовала в них не девочка-суслик, как следовало бы ожидать, а… огромная сибирская кошка! Полосатая, раздобревшая, с микроскопическими кисточками на ушах. Судя по тому, что я видел, подойти к своей пассии на расстояние броска Цап так и не решился. С инстинктом самосохранения у него все в порядке. Такая роскошная крысобойка сочтет его за очередного вредителя и даже драного хвоста не оставит на память. Проживала красавица где-то в избе, хотя в основном проводила время в окрестностях огорода, лениво угощаясь пробегающими там полевками, пока изнывающий от страсти кавалер наблюдал за ней от изгороди.

И тут я захохотал в голос. До слез, сука! Еще бы эти двое не прониклись друг другом: два безнадежных бабника, почуявших родственную душу! И если в случае Марка ему вполне светили амурные истории, то Цап… ой, не могу!

— Ладно, — выдохнул я, отсмеявшись, и только тут осознал наличие еще одной странности. — Погоди, ты сказал про интимное еще до того, как Цап мне поведал, в чем дело. Отсюда вопрос: ты-то откуда это знал? Ты и с сусликом моим общаться можешь?

— Так дело нехитрое, — не стал отрицать Антонович. — Примерно, как с тобой вышло. Цапушка мне образ, я ему. А что, удобно и тебя не разбудили шумом.

— Ценю! — искренне ответил я, поскольку в моей внутренней сети внезапно появился еще один абонент, что могло обернуться в будущем интересными возможностями.

Для проверки возникшей гипотезы я попытался отправить Марку запрос, каким обычно подзывал к себе Цапа. Ответом мне стал недоуменный взгляд Антоновича.

— Ничего не понял, но очень интересно. Ты же и так на меня смотришь, зачем отдельно сообщаешь, что я тебе нужен? — спросил он.

— Не обращай внимания, просто проверка связи, — улыбнулся я. — А теперь давай вернемся к нашему последнему разговору по поводу твоей легализации. Предлагаю объявить тебя племянником покойного Марка Антоновича.

— Но я ведь жив! — воскликнул бывший управляющий, и лишь потом сообразил, насколько это утверждение далеко от правды.

— Ты мертв, — с нажимом сказал я. — Жив только твой племянник. И зовут его… Антон Маркович. У вас в семье так любят традиции, что называют внуков в честь дедов и дальше по кругу. Если есть возражения против этого обычая, то рекомендую озвучить их прямо сейчас.

— Да надоело! — скривился Антонович. — И так нашего брата здесь не любят, чего гусей дразнить лишний раз. Только слышат имя Марк и сразу кривятся. Хочу быть, — тут он закатил глаза и сладострастно облизался, — Спиридоном Игнатьевым! Спиридон Савватьевич Игнатьев. Как звучит гордо, а?!

Не спрашивайте, каких усилий мне стоило не прокомментировать этот выбор.

— Договорились, ты Спиридон Игнатьев. А теперь думай, как мы объясним Вроцлаву твое появление здесь.

Да, я нагло перевесил этот геморрой на экс-Марка, но видит небо, я был в своем праве. Я и так сделал возможное и невозможное, чтобы вернуть его к жизни. Пусть теперь сам потрудится, благо что с воображением и глубиной анализа там полный порядок.

И новоявленный Спиридон не подвел!

— Я из купцовских сыновей. С батей в ссоре крупной, потому что дочку попортил у его приятеля. Но прошу учесть, что дуреха сама мне прохода не давала, я же не насильник какой-нибудь! Расстались мы с ней взаимно довольные. Так вот, папаня настолько осерчал, что хотел меня в солдаты сдать за отказ жениться, ну а я сбежал, — импровизировал парень. — Прямо как был в окно выскочил, никаких грамот с собой не взял, вот и хожу с тех пор между небом и землей. Сюда случайно прибился, по темноте занесло на огонек, где и встретил радушного хозяина, что меня в ночи пригрел. Разумею… да много чего! И как лавкой управлять, и как производством…

— Ямщик, ты гонишь! — прервал я поток мысли Спиридона. — Лавка да, а вот в Пятигорье с такой анкетой путь заказан поначалу.

— Так и не страшно! — улыбнулся бывший управляющий. — Ты главное придумай, под каким предлогом меня туда отправить, а уж там я все выясню и к тебе с докладом вернусь. Даже хорошо, что никто меня всерьез не воспримет, больше скрытого узнаю.

Пришлось идти, звать на военный совет Вроцлава, одновременно совместив это со знакомством. Хвала небу, фамильяр и бывший управляющий сообразили, что лужа крови на полу кабинет не украшает, и уже успели от нее избавиться. И даже не представляю, да и не желаю представлять, как они умудрились отмыть шевелюру новорожденного Спиридона.

Вроцлав на удивление нормально воспринял заготовленную легенду о появлении Спиридона, хотя по его глазам я видел, что парня переполняют вопросы, которые он запрещает себе задавать. Ценю. Откровенный разговор один на один я ему задолжал, но не факт, что он состоится в ближайшее время, поэтому пусть все идет, как идет.

— Вроцлав, так что у нас с Пятигорьем, — после необходимой преамбулы я перешел к остро волнующей меня теме. — Можешь дать сводку, что там происходило неделю назад и как все изменилось с отъездом Новаков?

— К сожалению, у меня сведения пятидневной давности, — повинился Вроцлав. — Мой посыльный уехал из усадьбы вместе с семьей, а я сам не мог надолго оставить здесь Иоланту. Простите, моя вина.

— Великая праматерь! — воскликнул Спиридон, и брови Вроцлава вновь скакнули вверх. — Значит, там и не ведают, что власть переменилась! Срочно выписывай мне доверительную грамоту, чтобы я туда выдвинулся и навел порядок! Иначе Новаки ограбят оборотные фонды подчистую, если уже этого не сделали! Сегодня суббота, из управленцев только заместитель младший на дежурстве торчит, а значит, даже не будет вдумываться, чего от него хотят, отдаст всё за милую душу и не почешется. Они могут финансы даже с операционного резерва сдернуть, поскольку…

Дальше понеслась какая-то хитромудреная речь на языке бухгалтеров, которую Вроцлав, впрочем, прекрасно понимал, судя по его мимике.

— Коней увели Новаки и арендаторы, — сообщил он, когда запал Спиридона иссяк. — Ехать в Пятигорье не на чем, если только не пойти и не…

— Да с потолка на голову насрать! — взревел благородный дон. — Уж если я к бабе двадцать верст не поленился отмахать, что мне какие-то жалкие пять верст до производства?

Вроцлав нервно икнул и сообщил, что ему нужна бумага и принадлежности для письма, чтобы составить все необходимые грамоты, после чего на негнущихся ногах вышел вон.

— Ты бы так не палился, — заметил я экс-Марку. — Пожалей парня, ты его за малым до нервного приступа не довел.

— Не дождешься! — показал он мне оскорбительный жест. — Он мозгами крепкий, сдюжит! Тем более вина его суровая…

— Да какая вина, ты о чем? — перебил я Спиридона. — Он вообще единственный человек, кто сейчас усадьбу на плаву поддерживает и никаких гадостей против меня не злоумышляет. И ты хочешь, чтобы я ему разнос устроил за то, что у него всего одна пара рук?

Тут в комнату без стука ворвалась Василиса и затараторила:

— Там Вроцлав! Упал! Мы с Иолантой никак его в чувство привести не можем и…

Тут она осеклась, увидев новое для себя лицо.

— Веди нас к нему, — я встал, всем своим видом показывая, что всё под контролем.

Эх, если бы это было действительно так…

Слава небесам, с парнем не произошло ничего действительно ужасного. Максимум — полечит шишку на лбу. Я осторожно коснулся его своей магией и облегчил состояние, после чего Вроцлав уже через полминуты открыл глаза.

— Простите, — повинился он, найдя глазами дочь. — Я, кажется, всех напугал.

— У тебя выдалась непростая неделя, — я ободрительно сжал его руку. — Поэтому выпиши нужные бумаги для Спиридона и иди отдыхать. Я настаиваю, — повысил я голос.

— Будет исполнено!

Вроцлав попытался сесть, но его занесло. Хорошо, что рядом была Василиса, которая подхватила его и удержала в вертикальном положении. Бережно положив его руку себе на плечо, она помогла парню подняться и увела. Иоланта побежала следом, ну а мы со Спиридоном вернулись в кабинет.

— М-да, слабовата нынче молодежь пошла, — заметил он.

— А ты давай, еще сильнее свою прежнюю ипостась выпячивай! — не сдержался я. — Или не понимаешь, с чего его так развезло?

— Ну да, а ты у нас прямо аккуратен донельзя! — не остался в долгу Спиридон.

— Что позволено быку, не позволено барану! — вскипел я.

Да что это такое? Те, кто в буквальном смысле обязан мне жизнью, еще пытаются мне свое фи высказать? Расшибись благодарность! Век о такой мечтал и дальше буду!

Мы угрюмо замолчали, стараясь не смотреть друг на друга. Через пять минут Спиридон спросил:

— И где я засветился? Кроме того, что по Пятигорью расклад выдал и про двадцать верст до бабы сказал?

— Великую праматерь поминаешь. Здесь это вроде бы не принято. С потолка насрать опять же…

— От ты ж! — покачал головой старый управляющий. — Да как-то само с языка сорвалось, я и не думал, что из-за такой мелочи кипеш поднимется.

— Бедный парень и так вчера тебя целый вечер поминал, а сегодня вновь по тем же граблям прошел по твоей милости, — я злился и не считал нужным этого скрывать. — И тут очередная стрела в яблочко!

— Ладно, — решил Спиридон. — Смотаюсь на Пятигорье, разберусь, что там происходит, а потом с Вроцлавом посижу, пообщаемся прицельно.

— И расскажешь ему, как я тебя из могилы поднял? — невесело усмехнулся я.

— А даже если и так! — вскинулся экс-Марк. — Здесь все свои, шило в мешке не утаишь. За Вроцлава ручаюсь, он молчать будет. А коли тебе это не по нраву, гони нас всех в шею, не пропадем! Купеческий сын Игнатьев найдет, как семью прокормить и к благосостоянию привести! И девчонок сбережем да приглядим, без счастья своего не останутся!

— Ишь ты, разбежался, сын купеческий, утром на свет появившийся и даже бумаг о себе не заимевший! Не много ли власти на себя берешь? Мне каждый человек в усадьбе на вес золота.

— И я?

— И ты! Поэтому иди к Вроцлаву, помоги ему с грамотами, а потом чтоб я тебя здесь до вечера не видел, старый ты крючкотворец! Если понадобится, перетряхни это грешное Пятигорье сверху донизу, но избавься от присутствия там Новаков. И спаси наши деньги. Надеюсь, это поручение тебе отдельно разъяснять не потребуется?..

Спиридон коротко кивнул и наконец-то меня покинул, а я подошел к окну. Лежащее на подоконнике материнское кольцо призывно сверкнуло в солнечных лучах, и я не удержался, взял его, покачал в ладони, а затем надел на мизинец, поскольку ни на один другой палец оно бы не подошло…

И тут случилось нечто неожиданное!..