Сбежавшая жена. Летающая аптека Эдельвеи

Глава 11

Оставлять ребёнка с женщиной, которая хочет его убить, - не лучшая идея. Потому следую дальше по лесу в надежде найти пристанище. Оказывается, у драконов есть ночное зрение, удобная вещь, скажу я вам.

«Скоро начнутся Мёртвые земли», - объясняет Эдель. – «Земли отчуждения, на которых полно изгоев, предателей и отщепенцев.

- Звучит заманчиво, - усмехаюсь, будто болтаем с Маринкой. Интересно, как восприняла она известие о моей гибели? Что сказал Пашка? Теперь даже чувствую себя спокойнее, что мама ушла за год до меня. Потому что не желаю представлять, что чувствовала бы сейчас. – Значит, в эти самые земли?

«Ты настолько глупа, что даже не можешь представить, что говоришь!»

Звучит, как речь умудрённой жизнью матроны.

- Сколько тебе лет? – задаю новый вопрос.

«Двадцать два».

Мы идём втроём между деревьев, но по факту иду одна я. Остальные едут на мне и во мне. Белиберда какая-то.

«Когда ты оставишь моё тело?»

- Как только отдам ребёнка матери.

«Ты всё ещё веришь, что она жива?»

Да, после увиденного, вряд ли можно полагать, что Лютеции повезло. Но надежда умирает последней. Я считаю, что мудрость народа лежит в основе пословиц и поговорок.

«Она украла мою жизнь!»

- Тогда уж это я, потому что сейчас в твоём теле.

«Она забрала моего мужа и возможность быть матерью!»

И вот сейчас не уверена, кто именно произносит эти слова. Потому что это так похоже на мою жизнь. У меня забрали мужа и возможность иметь детей. Значит, мы похожи. Лекарские способности, биография почти один в один! Убийство. Только я бы никогда не посягнула на чужую маленькую душу.

Проверяю, как ребёнок, и радуюсь, что пока спит. Только скоро она станет требовать молоко, и мне следует раздобыть его как можно быстрее, потому что иначе она будет ругаться на весь лес. А тут дикие звери, по всей видимости, зелёные орки.

- Где ближайшая деревня? Следует поесть.

«Оставь её здесь, тогда скажу!»

- Слушай, - принимаюсь злиться. – Тебе не надоело? Просто представь, что она ни в чём не виновата. Даже если ты злишься на любовницу своего мужа, причём здесь ребёнок? Возможно, она уже сирота! Неужели, тебе не жаль её?

Голос молчит, и кажется, что она покинула меня.

- Приём, ты здесь?

«Поверни налево. Видишь яркую звезду, вот иди в её, не сворачивая».

- Спасибо.

Ну какие у меня были варианты? Пришлось довериться.

Со стороны может показаться, что я умалишённая, потому что говорю сама с собой. Ноги неимоверно болят, потому что туфли стёрли мне кожу до мозолей.

- Что такое клятва дракона? – вспоминаю о странном требовании и генерала, и Лютеции.

«Древняя клятва, нарушив которую, ты навсегда обратишься в дракона».

- И как это работает? – не совсем понимаю.

«Ты даёшь обет, и как только его нарушаешь, перекидываешься в дракона, и человеком больше никогда не стать. Со временем память настолько стирается, что уже ничего не помнишь».

- И я дала такую клятву, - раздумываю над её словами. – Значит, как только я наврежу девочке, я превращусь в дракона?

«Это моё тело! А я подобной клятвы не давала».

- Но мы связаны, как сиамские близнецы. А значит, клятва должна сработать!

Она молчит, будто пытаясь уложить эти мысли в голове. И, кажется, я убедила её хоть ненадолго не трогать ребёнка.

Под утро удалось добраться до небольшого хутора на несколько домов. Лишь в одном жила древняя старуха: иссохшая до костей, видом своим больше напоминающая мумию. Но самое удивительное, что у неё была коза с козлёнком. И я недоверчиво понюхала молоко первой, а потом сделала несколько глотков, удостоверяясь в том, что оно настоящее.

Только оставался вопрос: как дать грудному ребёнку молоко, если бутылки с соской тут в помине не было? Старуха отправилась в сарай и долго там копалась, пока не вернулась с чьим-то рогом, вручая его мне с улыбкой на сморщенных губах.

- Это что? – не поняла я, и она налила чуть молока в полый сосуд, показывая, как с другого конца стала выходить капля за каплей белой жидкости. Теперь понятно. Осталось его прокипятить.

Тем же методом, что и раньше, я промыла посеревший от времени рог, а потом прокипятила его и влила молоко.

Элиана с жадностью накинулась на тонкую лейку, но тут же принялась капризничать, потому что никак не могла приспособиться, и мне пришлось уговаривать принять её снова, потому что иначе она бы просто осталась голодной. Измучившись и выпив куда меньше положенного, она снова засыпает, а старуха принимается потчевать меня.

Картошка, хлеб и молоко – вот тот скромный набор, что на столе, но я благодарна и за это незнакомому человеку, который пришёл на помощь. И когда уже хочу спросить можно ли мне здесь остаться, она скрежещет сиплым голосом.

- Уходи-и-и-и-и. Он не должен тебя видеть.