Саймон говорит

Саймон говорит: не все полезно, что в рот полезло

«Он пришел в город ночью, в час, когда тьма накрыла своими черными крыльями маленькие узкие улочки. За его спиной стояла сама Смерть, глядя пустыми глазницами на обреченное поселение. Первыми умерли стражники у ворот, так и не успев понять, что же случилось. Они просто рассыпались в прах, не оставив даже костей. Лишь оружие и доспехи глухо звякнули, упав на каменную мостовую…»

«Мрак какой-то», - подумал Саймон, перелистнув текстовый файл назад к обложке. С картинки на него высокомерно уставился какой-то бледный тип в черных одеждах, с длинными белыми волосами аж до пояса. Из-за плеч типа лукаво выглядывали две полуголые девицы с рожками и грудью минимум пятого размера, а за спиной стояла темная фигура в балахоне. Саймон перечитал название: «Владыка Тьмы: Рождение». Вздохнул, выключил планшет и, откинувшись на спину, уставился в небо. Тихо поскрипывала телега, покачиваясь с боку на бок, успокаивающе стрекотали кузнечики, мерно топала по старой заросшей грунтовке кобыла со странной кличкой Карась. Августовское солнышко скрылось где-то по правую руку, подсвечивая редкие облачка в насыщенной синеве небесного купола.

- Многоуважаемый Иван Фёдорович, долго ли нам осталось ехать? – поинтересовался Саймон, не отрывая глаз от облаков.

- Да уже почти добрались, Семён. Из леса уже выбрались, так что еще полчасика и на месте будем. Почитай пока.

- Да который день читаю не переставая. Не лезет уже духовная пища в организм – переварить надо.

- Ну раз не лезет, садись ко мне. Расскажешь, что ты там читал так увлеченно.

- Хотел бы сказать, что это было что-то умное, - ответил Саймон, перелезая на козлы, - но это были всего лишь сказки для взрослых про эльфов, гномов, драконов и прочих представителей фентезийного жанра.

- Неужели Толкиена?

- Ого! – Саймон с уважением уставился на возницу. – Вы читали Толкиена?

- Вот ты Семён, вроде интеллигентный человек, а иногда как скажешь – плакать хочется. Думаешь, что мы тут в деревне окромя азбуки ничего в глаза не видели? – Иван Фёдорович покачал головой, укоризненно глядя на собеседника. – У нас разные книги имеются. И детективы, и фантастика и даже энциклопедии.

Саймон открыл было рот, чтобы извиниться, но внезапно понял, что над ним просто подшучивают.

- Все бы вам издеваться, Иван Фёдорович. Вот почему вы меня упорно Семёном зовете? Я уже устал повторять - меня зовут Саймон.

- Негоже русскому человеку себя именем иноземным называть, - отрезал возница. – Есть хорошее русское имя, Семён. Зачем себя по англицки зовешь? Сам говорил, нет теперь ни Англии, ни Франции – только Дикие Земли, монстрами да чудищами наполненные. Осталась только Русь-матушка.

- Называю, потому что родители так назвали, - парировал Саймон. – А что Европы теперь нет – так люди остались.

- Родители – это да. Родителей нужно уважать, - тихо произнес Иван Фёдорович. – Но если уж решил жизнь с нуля начать – так и имя стоит новое взять. Чтобы старое назад не тянуло.

Саймон промолчал, уставившись на виднеющиеся вдалеке деревенские дворы. Да и что можно было ответить пожилому учителю сельской школы, который так легко согласился взять попутчика до своей деревни. И это на территориях Вольных Городов, где с оружием не расставались даже во сне.

Остаток пути прошел в молчании. Иван Фёдорович думал о чем-то своём, покусывая длинный ус, а его пассажир размышлял о старой и новой жизни. Краем глаза только отмечал, как проехали сквозь открытые ворота в высоком, в два человеческих роста, частоколе, как неспешно прокатились по главной улице, миновав с десяток дворов, и как выехали на хорошо утоптанную площадку, бывшую, судя по всему, эквивалентом центральной площади.

- Тпру! Стой родимая! – возница натянул поводья и кобыла послушно остановилась. - Ну что Семён, вот мы и приехали. Добро пожаловать в деревню Перловка, самый северный форпост цивилизации в нашей округе!

- Вам бы экскурсии водить, да туристов развлекать, Иван Фёдорович, - сказал Саймон, с любопытством оглядываясь по сторонам.

- А что, это можно! – приняв важный вид, учитель взмахнул рукой. – По правую руку от нас находится крупнейший и единственный в деревне магазин под названием «Универсам», которым владеет Владимир Игоревич Купец. Человек он зело корыстный и скупой, а потому там за оградой лучше летом травы, а зимой снега не брать, а то вовек не расплатишься.

Грэй с любопытством уставился на забавный архитектурный ансамбль в виде буквы «П». Судя по всему, это был добротный крестьянский дом, к которому затем пристроили два здоровенных крыла. Сложенные из массивных бревен, постройки не имели окон и дверей – лишь ворота, ведущие во внутренний двор. Свое архитектурой они напоминали скорее ангары и возвышались над домом раза в два, отчего тот казался банальным предбанником.

- А это наша защитница – церковь Святого Никодима, - Иван Фёдорович благочестиво перекрестился и указал на небольшую белую церквушку с колокольней, белеющую впереди. – Больше пятисот лет стоит, пережила и коммунизм, и демократов, и Чуму. Если душа потребует – обязательно зайди. Отец Никодим всегда поможет и советом добрым, и делом.

Уловив вопросительный взгляд попутчика, возница с улыбкой покачал голой:

- Не-не-не. Отца Никодима как раз в честь святого назвали. А Святой Никодим – он во времена Чумы людей лечил. Тогда же как было: как болезнь ударила – все из городов побежали. Ну и до нас как-то добралось. Как первые больные появились, так остальные в панике все побросали и в лесах схоронились. А Никодим тогда по домам ходил и людей лечил. И вылечил! А как в деревне больных не осталось – в леса пошел искать. Кого находил, того лечил и обратно в деревню направлял. А потом дальше направился…

- Что-то вы преувеличиваете, Иван Федорович, - Саймон покачал головой. – От Лихорадки Судного Дня смертность была выше 90%. К тому же за все время пандемии не зафиксировано ни одного успешного случая применения вакцины. Только естественный иммунитет.

- Так я и говорю, святой человек! Не веришь - дело твое. Зайди разок, да узнай у отца Никодима, как все было. А пока… - Старик развернулся и указал пальцем на двухэтажный бревенчатый дом с большим количеством окон, который оказался у них за спиной. – Мои владения: школа, она же библиотека, она же кинозал!

- Кинозал?

- Что Семён, не ожидал? Говорю же, форпост цивилизации! – Иван Фёдорович с гордостью оглядел здание школы. – Девять лет назад год удачный выдался: и урожай хороший, и пушнины набили, и народ лесной много товара принес. Скинулись деревней, да купили в городе экран, проектор, колонки, кристаллов с фильмами. Теперь каждую вторую неделю по выходным кинопросмотры устраиваем! Даже Вовка-скупец, и тот забесплатно аккумуляторы для всего этого заряжает.

Саймон помотал головой, переваривая обилие информации. Кинозал? Лесной народ? Электричество? Когда он намеревался затеряться где-то на окраине цивилизации, то никак не предполагал, что там будет кинотеатр.

- А вон там, - учитель махнул налево, - наш гостиный двор. Собирай вещички и пойдем тебя на постой устраивать. Федька!

В телеге зашуршало и над бортом показалась взлохмаченная голова Фёдора, младшего сына возницы. Отрок 26 годочков отроду всю первую половину дня провел на козлах, а потому оставшееся время с чистой совестью дрых без задних ног.

- Чо бать, приехали уже?

- Ты мне не «чокай» тут! – строго ответил Иван Фёдорович, нахмурив брови. – Полчаса уже стоим, ждем как ты проснешься.

- Да ладно бать, ты так красиво про Святого Никодима рассказывал – я аж заслушался, влезать не хотел.

- Ну да, конечно. Заслушался он. А храпел от избытка чувств. Ты давай, лезь сюда, бери вожжи и охраняй телегу. А я пока Семёна пристрою.

- От кого охранять-то, бать?

- А вот если Купец появится, ты его к телеге не подпускай. Пусть меня дожидается. А то знаю я его – начнет разгружать, а потом половины товара не досчитаешься.

Передав поводья сыну, старик слез с козел и с хрустом потянулся.

- Ну что, Семён, все взял?

Саймон подтянул походный рюкзак, подхватил верную «Бурю», и, махнув на прощанье рукой Фёдору, спрыгнул с козел.

- Всё.

- Ну и ладушки. Пошли, познакомлю тебя с Мирославой. Ты, главное, сразу её не пугайся – она женщина добрая. Хоть это и не показывает, - говорил Иван Фёдорович на ходу, увлекая собеседника к двухэтажному дому, очень похожему на здание школы, однако с большой вывеской «ТРАКТИРЪ» над входом.

***

Казалось бы, как в деревне, где пришлых-то практически не бывает, может существовать питейное заведение? Торговцы раза два в год заглядывают, хуторяне как появляются, так в лучшем случае заночуют, позавтракают, да обратно в леса бегут. Дикари если и вышли из чащи, так в корчму вообще не заходят – отоварятся у Купца в магазине, да обратно торопятся. В общем, никакого прибытка. Ан, нет! Куда мужику после тяжкого рабочего дня податься? Где холодные зимние вечера пересидеть в хорошей компании? А если уж с женой поругался, где пар выпустить? Вот и ходили мужики деревенские в двери под вывеской «ТРАКТИРЪ» окунать усы в напиток янтарный. Или рюмашку чего покрепче пропустить (исключительно для сугрева). Ну может еще в картишки перекинуться, да новости обсудить. Можно еще блюда какого изысканного попробовать, что Святополк на кухне по рецептам старинным приготовит – но это на любителя.

Женская половина, конечно, ворчала и поругивалась, но против трактира никогда всерьез не воевала. Наоборот! Поругалась с мужем, что тот дверью хлопнул? Где его искать? Правильно, под вывеской «ТРАКТИРЪ». Посидит, попьет пенного, пожалуется друзьям на долю свою мужицкую тяжкую – а там и забирать можно, если сам мириться не приползет. Да и сами бабоньки нередко в эти двери забегали. Соберутся на втором этаже в комнате, гостями не занятой, да под чаек и рукоделие давай новостями делиться и косточки всей деревне перемывать.

Заведовала корчмой Мирослава – женщина фигуры… большой, крепкой, да характера стального. Заведение перешло к ней по наследству, когда в возрасте пятнадцати годков она потеряла обоих родителей. В Перловку тогда пришла хворь, свалившая полдеревни. Практиковавшая в то время доктор пыталась вылечить больных тем, что у нее было, но в итоге слегла сама. И пока отец Никодим, бывший тогда еще послушником, с Купцом-старшим неслись на стареньком грузовичке в город, собрав все деньги, какие нашлись в деревне, пока обратно ехали, пока врачи привезенные источник хвори нашли да лечить принялись… Не дождались некоторые. В том числе и мать с отцом Мирославы. Многие тогда приходили, даже сам староста, предлагали помощь, говорили: «Продай трактир, не справишься!». Сжала тогда зубы Мирослава, отказалась от помощи, тянула на себе «ТРАКТИРЪ». Только Святополка приняла – пухленького паренька, мечтавшего готовить блюда старых, уже позабытых стран. И вытянула! Конечно, народ девочке все же помогал – и охранников торговых приструнить, если чересчур разойдутся, и в комнатах прибраться перед приездом тех же торговцев. Но в остальном – все сама вытянула! И Святополка в мужья взяла. Злые языки тогда поговаривали, что у паренька просто выбора не было, что сбежит скоро от жены такой. Но поговаривали тихо, за спиной. Во-первых, нет, не сбежал. Во-вторых, можно было и метлой поперек хребта получить. Ну и в-третьих, две очаровательные близняшки, Любослава и Неждана, наглядно все эти разговоры опровергали. В общем, так и продолжают ходить мужички в заведение под вывеской «ТРАКТИРЪ», где правила суровая русоволосая валькирия с тяжелым взглядом серых глаз и увесистым кулаком.

Собственно, и в этот ничем не примечательный день, Мирослава стояла за стойкой, протирая кружки и рассеянно слушая своих первых посетителей. Периодически смачивая горло, мужики мрачно обсуждали необычайно сухую погоду в этом году, и гадали, что будет дальше. Саму хозяйку эта тема тоже интересовала изрядно, поскольку проблемы с урожаем обещали проблемы с хмельным, а проблемы с хмельным – недовольных посетителей. Не дай бог, придется по соседним деревням заказывать, а то и вообще в город ехать!

От мрачных мыслей женщину отвлек звякнувший колокольчик, что висел прямо над входной дверью. Подняв глаза, она увидела деревенского учителя, который неделю назад уехал в город по своим делам, и по делам Вовки Купца. Однако прежде, чем она успела спросить Ивана Фёдоровича о новостях, в дверях возникла еще одна фигура, при виде которой у Мирославы от испуга ёкнуло сердце. Стоит отметить, что это уже было событием примечательным, потому что, как шутили в деревне, напугать её могли только две вещи: медведь на танке (да-да, деревенские знали, что такое танк) и плачущие близняшки. Впрочем, габариты вошедшего не слишком отличались от габаритов лесного медведя «урсы». Ростом под два метра (чуть макушкой притолку не чиркнул, хотя явно сутулился), косая сажень в плечах, одет весь в добротную камуфляжную одежду. Когда входил, занял весь дверной проём, распахнув сразу обе створки, в то время как учитель спокойно прошел в одну. Впрочем, богатырская фигура – это ерунда. Вон кузнец деревенский тоже так входит, как и сыновья его. Гораздо страшнее выглядела голова незнакомца, что минуя шею, плавно переходила в плечи. Короткая стрижка, чуть скошенный лоб, широкие брови и глубоко сидящие глаза. Широкий мясистый нос и массивная нижняя челюсть, выдвинутая вперед аки кирпич. В данный момент посетитель улыбался, отчего из под нижней губы на свет вылезли клыки. Что еще хуже – пришелец не имел ни усов, ни бороды (сразу видно – городской), отчего казалось, что оная челюсть занимает главенствующее место на лице. Дополнял картину странного вида автомат с двумя стволами, какой Мирослава до сих пор видела только в фильмах, что в деревенском кинозале периодически крутили. А потому и сам незнакомец напоминал какого-то солдафона из армии киношного злодея. На мгновенье перед мысленным взором Мирославы нарисовалась картинка, как зловещая фигура поднимает свое оружие и начинает палить во все стороны, громко и утробно хохоча…

- Будь здрава, хозяюшка! – Иван Фёдорович подошёл к стойке и тепло улыбнулся. – Вот, постояльца к тебе привел! Знакомься, Семен Ясонович… гхм… Серов…

- Фёдорович, какой нахрен постоялец?! – взвизгнула Мирослава, дав петуха. – Совсем там в городе головой тронулся? Ты на его рожу посмотри – этож тать натуральный! Душегуб! Бандит! Порубает нас ночью темной топором, да обесчестит!

- Вовсе и не тать, - обескуражено ответил Иван Фёдорович, оглянувшись на «душегуба». - Очень интеллигентный молодой человек. Пушкина читал, между прочим.

- То есть он меня интеллигентно подушкой удавит? Вот утешил!

- Да что ты меня позоришь то, Мирослава! – старый учитель укоризненно взглянул на трактирщицу. – Никого он подушкой удавливать не будет…

- Ну вот и тащи его к себе домой! Пусть Мариша посмотрит, что за дружков ты в городе завел!

- Позвольте, Иван Фёдорович, - внезапно вмешался в разговор «тать». – Мы, кажется, не с того конца разговор начали.

На стойку легла широкая ладонь, глухо звякнув металлом. Затем рука сдвинулась в сторону, явив свету массивную желтую монету квадратной формы. Мирослава на секунду задержала дыхание, стараясь скрыть внезапную дрожь при виде полновесного золотого кредита. Нарочито неспешно взяла монету, попробовала на зуб. Затем достала из-под стойки маленькие весы, положила золотой квадратик на одну чашу, пару маленьких гирек на вторую. Так же неспешно убрала весы обратно и вернула монету на стойку.

- Ну что-ж! – наконец заговорила трактирщица. – 50 копеек за комнату. За еду цена отдельная - по 20 копеек за завтрак, обед или ужин. Идет?

- Нет. – Семён отрицательно мотнул головой. – 50 копеек – это с трехразовым питанием. Если питание отдельно, то 20 копеек за комнату и по 10 копеек за один прием пищи.

- Да ты шибко умный, как я посмотрю! 40 копеек за комнату, 15 копеек за еду.

Следующие пять минут противоборствующие стороны ожесточенно торговались, да так, что притихшие мужики, которые до этого на посетителя смотрели весьма настороженно, теперь бросали на него восторженные взгляды и негромко (так, чтобы хозяйка не услышала) подбадривали. Наконец сошлись на 30 копейках за комнату плюс бесплатный завтрак, обед и ужин оплачивается отдельно. Мирослава забрала монету и обвиняюще ткнула в учителя пальцем:

- Вот лучше бы ты душегубца привел, в самом деле! Он бы меня просто придушил и слинял. А этот сейчас заселится и пустит меня по миру, голую да босую - с этими словами она удалилась на кухню, откуда вскоре донесся ее властный голос, раздающий новые указания мужу и дочерям.

- Ладно, Семён, побегу я, - заторопился Иван Фёдорович. – А то еще разгрузиться надо до темноты, и до дома добраться. А ты, как устроишься, меня не забывай, заходи в гости.

Учитель пожал собеседнику руку, махнул мужикам и быстро шмыгнул за дверь. Саймон же уселся за угловой столик, пристроил к стене вещи и принялся с любопытством изучать обстановку «ТРАКТИРА», в котором планировал прожить ближайшие шесть-восемь месяцев.

***

Спустя пару недель, «Семён Ясонович» сидел за тем же столом и с удовольствием уплетал завтрак. Сегодня подавали глазунью на шкварках из пяти яиц, густо посыпанную зеленым луком. К яичнице прилагались два больших куска белого хлеба (вчерашнего, но всё так же вкусного) и кружка горячего отвара с мёдом. В этот момент жизнь беглеца, объявленного в розыск тремя существующими государственным образованиями из четырех за преступления против человечества, казалась ему весьма радужной. Впервые за долгое время исчезло назойливое ощущение слежки, и он перестал втягивать голову в плечи каждый раз, как хлопнет дверь. Впервые он перестал опасаться услышать грохот ботинок спецназа Республики, тяжелую поступь штурмовиков Перерождённых из Конгломерата Техцентров или же мягкую поступь паладинов Теократии. В общем, как говорилось в старом бородатом анекдоте: «Жизнь-то налаживается!».

Конечно, оставалась парочка проблем. Первая – это скука. До сих пор Саймон, или как его все теперь величали - Семён, либо валялся у себя в комнате, читая с планшета книги, либо шатался по деревне изучая достопримечательности, либо спускался вечером к мужикам попить пива, перекинуться в картишки или померится на руках силушкой богатырской. В итоге, деревенские к нему немного привыкли: бабы перестали креститься, а мужики зауважали, после того как одержав несколько побед, он, после яростной, но недолгой борьбы, проиграл кузнецу.

Вторая проблема была более прозаичной – деньги. К сожалению, будучи существом городским, большую часть наличности Грэй таскал с собой в виде двух кредитных чипов. Кто же знал, что в деревне не окажется ни одного банкомата? В итоге, тот самый золотой кредит, что забрала в первый день Мирослава, был у него единственным. Конечно, оставалось еще двенадцать серебряных рублей и еще четыре - мелочью, но оных средств явно не хватит на то, чтобы пересидеть в деревне до следующего лета, как изначально планировалось. А потому, рано или поздно, придется что-то придумывать…

Саймон уже заканчивал с яичницей, подбирая хлебом растекшийся по тарелке желток, когда звякнул дверной колокольчик и в зал ворвался Петрович – бойкий старичок-охотник шестидесяти с хвостиком лет от роду. Не снижая скорости, он стремительно пролетел к сидящему в углу беглецу и плюхнулся напротив.

- Мирослава! Неси нам настойки, да покрепче! – крикнул старичок и проникновенно уставился Саймону в глаза. – Беда, Сёма. Ой, беда!

- Петрович! Ты, смотрю, совсем страх потерял. – Голос выросшей у стола хозяйки трактира мог бы заморозить вулкан. – Полдень еще не настал, а ты уже квасить приперся!

- Молчи, женщина! – Петрович стукнул кулаком по столу. – Говорю же, беда у меня.

- Это что за беда такая, что настойку требует?

- Большая беда! Обокрали нас нехристи какие-то! Средь бела дня обокрали, стариков не пожалели!

Мирослава и Саймон удивленно уставились на разбушевавшегося охотника. Кража в деревне была явлением не то, чтобы совсем неизвестным, но довольно необычным. Обычно этим занимались либо детишки малые, в качестве шалости, либо охраннички торговцев, либо еще какие люди лихие, неместные. Как правило, всех ловили по горячим следам и быстро объясняли, что так делать не следует. Первым – хворостиной по заднице, вторым и третьим – кулаком и вожжами. Так что заявление старика было довольно… странным.

- Стоп! – Саймон сунул в руки жертвы ограбления кружку. – Выпей, успокойся и давай по порядку: что украли, когда украли, где украли.

Петрович отхлебнул отвара, скривился, просительно взглянул на трактирщицу, но не найдя у той ни капли сочувствия, наконец сдался:

- Пирог украли.

- Тьфу на тебя, пердун старый! Только панику наводишь! – хозяйка забрала со стола пустую посуду и удалилась на кухню, выражая спиной крайнюю степень презрения.

- Злая ты женщина, Мирослава! Как тебя только муж терпит! – обиженно крикнул ей вслед Петрович и вновь уставился на единственного оставшегося собеседника.

- Вот как жить, Сёма? Нехристи средь бела дня у тебя пирог воруют, а родные люди даже рюмки не поднесут, чтобы старика успокоить.

- Петрович, ты давай по существу.

- А что по существу? Сходил вчера в лес, думал подстрелю чего. Вся дичь, как назло, разбежалась, так что я только малинки набрал и домой принёс. Ну бабка моя решила с утра пирог организовать. Теста замесила, раскатала, малинку в него положила, ну и поставила на окно подойти, пока печь топила. Пришла пирог взять – а его нет!

- Стоп! – Саймон задумчиво поскреб небритый подбородок. – То есть, у тебя не просто пирог свистнули, а сырое тесто с малиной?

- Ага! Чуешь, до чего народ опустился? Даже не дождались, пока приготовится!

- А ты уверен, что это человек был? Может животина какая?

- Аааа… - Петрович на секунду задумался. – А я не знаю. Мне как бабка моя сказала, что пирог пропал, так я прям сюда и побежал.

- Ты же охотник опытный. Надо было сразу следы посмотреть, а не в трактир бежать за успокоительным.

- Вот злой ты человек, Семён! – старик расстроено покачал головой. – Прям как Мирослава. Пожилой человек к тебе за сочувствием пришел, бедой поделился – а ты всё туда же.

- Да не обижайся ты так, Петрович. – Саймон успокаивающе похлопал собеседника по плечу. – Давай пока вора твоего изловим, а там может и компенсацию какую стребуем.

- Чего стребуем?

- Компенсацию. Выкуп то есть.

- А что? – старик оживился. – И стребуем. А то ишь чего удумали – пироги средь бела дня воровать!

Начинающие сыщики дружно встали и направились к выходу.

- Вот не ходил бы ты с этим старым дурнем, Семён, – проворчала им вслед Мирослава, вновь заняв свое место за стойкой. – Небось опять коза с привязи сорвалась, да и съела пирог этот несчастный. А вы тут бучу подняли, словно дети малые.

- Да мы быстренько посмотрим, что к чему и вернемся, - ответил Саймон, мягко выталкивая Петровича за дверь, пока тот опять не брякнул чего обидного.

***

Быстро не получилось. Не успели они выйти на главную улицу и пройти первый двор, как зацепились языком за кумушку, возившуюся в огороде. Пришлось ждать, пока Петрович опять выдаст историю своего ограбления, причем пирог значительно увеличился в размере. Кумушка сочувственно покивала и вспомнила, что не так давно проходила Светозарова жена в поисках своего рыжего кобеля. Кобель тот характер имел препаскуднейший – постоянно срывался с привязи, носился по деревне, облаивая всех встречных, и так и норовил куснуть кого-нибудь за филей. А уж сколько курей и уток передавил у соседей – вообще не счесть! В общем, если кто и мог свистнуть пирог – так эта наглая рыжая морда.

Выслушав кумушку, Петрович тут же воодушевился и собрался немедленно бежать к Светозару за компенсацией. Пришлось его успокаивать и объяснять, что без доказательной базы предъявлять владельцу кобеля нечего, а значит и компенсации никакой получить не удастся. Старик опять расстроился, но аргументы принял. Попрощавшись с кумушкой, сыщики продолжили свой путь к месту преступления, но пройдя пару дворов, опять зацепились языком. Потом еще раз. Пирог постепенно увеличивался в размерах, а потом вообще превратился в три пирога и миску вареников. В общем, к избе старого охотника, стоявшей на самом краю деревни, они подошли уже далеко за полдень.

У калитки их встретила Варвара Любомировна – жена Петровича.

- Здравствуй, Семён, – степенно произнесла она, укоризненно глядя на парочку. – Спасибо, что привел дурака моего. Опять небось в трактир побежал, горе своё заливать?

- День добрый, Варвара Любомировна. Да он не пил ничего! Мы тут просто… - Саймон замялся.

- Молчи старая! – отрезал Петрович. - Мы сейчас будем эти… как его…

- Следственные мероприятия…

- Во-во! Мероприятия проводить! Найдем ворюгу и покараем по всей строгости! И конписацию сымем!

- Да дался тебе пирог этот! – Всплеснула руками Варвара Любомировна. – Я тебе уже новый испекла, пока ты тут воров искал. Шел бы, поел лучше. И ты Семён, заходи.

- Сначала ворюгу поймаем, а потом есть будем, - уперся охотник. – Слыханное ли это дело, средь бела дня пироги таскать у людей?!

- Ой, да делайте чего хотите! – старушка развернулась, и ушла в дом, бурча себе под нос что-то про двух идиотов, старого и молодого.

- Слушай, Петрович… А может ну его, этот пирог? Жену вот расстроил, - осторожно поинтересовался Саймон, шагая во двор вслед за стариком.

- Ты, Сёма, её не слушай. Не зря в народе говорят – послушай бабу и сделай наоборот. Вот поймаем ворюгу, она и успокоится. Вот!

- Что?

- Вот окно, на котором пирог стоял!

Парочка с пристальным вниманием уставилась на окно, из которого донеслось что-то нелестное в адрес сыщиков-самоучек.

- Петрович, а это что такое? – спросил Грэй, тыкая пальцем в какие-то непонятные потёки, тянувшиеся от подоконника до самой земли.

- Не знаю. Может кобель этот проклятущий слюней напускал? – неуверенно ответил старик.

Под окном, аккурат на уровне потёков, обнаружилось пятно примятой травы, покрытой такой же засохшей слизью. Трава при этом выглядела пожухлой и потемневшей. От пятна отходила едва видимая дорожка всё той же слизи, тянувшаяся до густых зарослей ежевики, что росла вдоль всей наружной ограды.

- Ничего себе напускал! Да тут пруд какой-то!

- Говорю же тебе – пирог шибко вкусный был. Малинка в нем знаешь какая? Каждая ягодка – с мой кулак! Вот такенная!

Пройдя вдоль едва заметной дорожки слизи, сыщики остановились возле кустов ежевики. След уходил вглубь зарослей и явно вел куда-то за ограду.

- Вот кобелюка проклятый! – опять в сердцах выругался Петрович.

- Да не собака это была, - возразил Саймон. – Это же ежевика. Если бы он тут протискивался, на кустах было бы полно шерсти. А тут ни волосинки – одни слюни.

- Вот умеешь ты, Сёма, человеку радость обломать! – расстроился старик, который в своих мечтах о компенсации уже раздел Светозара до самых порток. – И чего теперь делать будем?

- Посмотрим, куда след тянется. Мало ли, чего найдем.

- Ну давай посмотрим, - согласился Петрович и сбегав куда-то за угол, приволок длинную слегу, которую вставил в кусты на манер флагштока. После этого сыщики вышли на улицу и, ориентируясь на палку, снова взяли след. Дорожка слизи выходила из-под ограды, тянулась по траве до самой дороги, после чего пересекала оную и упиралась в частокол, огораживающий деревню. Здесь опять обнаружилось пожухлое и загаженное пятно, а также потеки на бревнах частокола, словно какая-то здоровенная бешеная улитка пыталась с разбегу преодолеть препятствие и вырваться на свободу. Когда у неё этого не получилось, то «улитка» повернула направо, оставляя за собой все ту же дорожку слизи. Преследователи тоже повернули направо и через пять минут обнаружили себя возле северных ворот в деревню, что, по случаю дневного времени суток, были открыты нараспашку. Словно издеваясь, след уходил за ворота и вел прямиком в поля.

- Мужики, вы чего там потеряли?

Подняв глаза, Саймон увидел двух часовых, которые с интересом смотрели на них со сторожевой вышки.

- Пирог, - ответил он, ощущая себя до крайней степени глупо. Петрович тут же выдал всю историю похищения, благо на этот раз похищенный предмет был всего один, хоть и порядка метра в диаметре.

- Тут кобелюка рыжий не пробегал? – напоследок с надеждой спросил он.

Часовые посовещались, и вспомнили, что кобелюка пробегал еще с утра и убежал в сторону леса, но был ли у него в зубах пирог – сказать не могут.

- Петрович, говорю тебе – не собака это была.

- А вот и посмотрим, - опять уперся охотник, так и не оставивший надежды слупить компенсацию. – Сейчас только за ружьишком сбегаю, и дальше пойдем.

- Ружьё-то тебе зачем?

- Чудак-человек, - уже на ходу бросил Петрович. – Кто же из деревни без ружья выходит? А вдруг случиться чего?

Саймон вздохнул, и достал из кармана сигареты. Прикурил, затянулся. В голове упорно билась мысль о том, что приключение с пирогом явно выходило из-под контроля. Шутки шутками, а бегали они уже полдня, при этом обеспечив деревенских пищей для сплетен минимум на месяц. Осталось только взять рыжего кобеля под стражу и с остатками пирога предъявить Светозару – преступление века раскрыто, справедливость торжествует, народ забрасывает героев цветами и едкими шуточками. Саймон опять вздохнул…

Минут через пятнадцать из калитки появился мрачный Петрович, одетый в походный плащ. За плечами у него болтался сидор, из-за спины выглядывал ствол винтовки, а в руках он тащил какой-то тючок.

- На, одевай и пошли - буркнул охотник, бросая тючок Саймону.

- Это что?

- Это бабка моя совсем рехнулась. Набила еды полный мешок, всучила плащ и говорит: пусть Семён оденется, а то в лесу прохладно. Хрен бы с тобой, говорит, хрыч старый, а вот Сёма у нас мальчик городской – еще простудится. Заодно перекусите по дороге, а то с утра не жрамши.

Грэй с некоторым трудом натянул плащ, который оказался немного маловат, и бросился догонять старика, который уже успел выйти из деревни и шагал по полю.

- Мужики, с чем хоть пирог был? – донесся вслед голос одного из часовых.

- С малиной! – проорал в ответ Саймон, понимая, что от этой истории ему еще долго не отмыться.

***

Дорожка слизи шла из ворот через дорогу, что тянулась вдоль частокола, и вела прямиком в поля. В этом году северные пашни отдыхали, а потому там росла исключительно трава, которую вскоре должны были скосить на корм скоту. Вымахавшая по пояс растительность изрядно мешала поискам, а потому скорость сыщиков весьма замедлилась. Саймон пропустил охотника вперёд, как более опытного следопыта, и больше наслаждался природой – луга, темнеющий вдалеке лес, чистое голубое небо без единого облачка, стрёкот кузнечиков. Лепота!

- А скажи, Сёма, у вас все такие как ты?

- Какие такие?

- Ну такие здоровые, на медведя похожие.

- Нет, не все, - улыбнулся Саймон. – К тому же, говоря языком юридическим, я не человек, а мут.

- Кто-кто?

- Мут. Мутант, то есть.

- Это как это?

- Ну, смотри, - улыбнулся Грэй. – На данный момент на планете Земля существует пять видов разумных существ. Первый – это обычные люди, генотип которых практически не изменился, а потому внешне и внутренне они соответствуют человеку… допустим, XX века. Второй вид – мутанты. Это люди, генотип которых получил явные изменения вследствие мутаций. К примеру, длинный подвижный хвост, второе сердце, когти вместо ногтей и так далее. Третий вид – это друиды, они же жители Дальневосточной Теократии. Уже лет двести увлекаются евгеникой и генетикой, а потому слегка отличаются от обычного человека. Радеют за биологическое развитие, благо, что не слишком форсируют процесс. Четвертый – это железячники, то есть киборги, из Конгломерата Техцентров. Эти вставляют в себя различные бионические имплантанты, чтобы в конечном итоге получить полностью искусственное тело с живым мозгом. Ну и в качестве апофеоза – оцифровать сознание и перенести его из живого мозга в электронный. Хотя пока нет подтверждений, что последнее удалось. Ну и пятый вид – это кибо, они же Homo felidae sapiens или, проще говоря - разумные прямоходящие кошаки, которых еще до Чумы вывел доктор Павлов в своей лаборатории.

- С ума сойти! – Петрович помолчал с минуту, переваривая информацию. - А кто решает, человек ты или мутант? И что потом с этим делать? Вот у наших соседей дочка родилась с глазами, как у кота. И в темноте видит. Она мутант?

- Давай по порядку. – Саймон на секунду задумался, вспоминая курс новейшей истории, и продолжил. – Лет сто назад, когда более-менее устаканились нынешние государства, собрались главы Новой Технократической Республики, Дальневосточной Теократии, Конгломерата Техцентров, Кланов Кибо и мэры некоторых наиболее крупных Вольных Городов и стали решать, как им всем сосуществовать. Решали кучу вопросов, в частности – кого кем считать. Выработали нормы, записали на бумажках и электронных носителях. Так что – да, по этим нормам дочка твоих соседей является мутантом. А для простых людей вроде нас с тобой все просто: если на тебя идет человек с искусственными руками и ногами – это киборг. Если хвостатый, лысый, с третьей рукой или второй головой – мутант. Если весь такой красивый, с точеными чертами лица и высокомерным взглядом – друид. Ну а если здоровенный говорящий кошак в одежде – кибо.

- Да я посмотрю, Сёма, ты вообще сама простота, – хмыкнул Петрович. – И что теперь, если ты мутант – то и человеческого обращения не заслуживаешь?

- А это уже каждый сам для себя решает. Вот, к примеру, в НТР на мутантов смотрят сквозь пальцы, но если хочешь детей – изволь пройти детальное медобследование и секвенирование генома. А там уже высокое начальство решать будет.

- Чего-чего генома?

- Секвенирование. То есть возьмут твои гены и изучат тщательно – насколько ты отличаешься от нормального человека и какова вероятность, что у твоих деток тоже будет третья рука.

- Жуть какая!

- Да нет, это не жуть – скорее предосторожность. Вот у друидов всё сложнее. К мутантам они относятся с жалостью и отвращением, а потому если ты захочешь стать гражданином Теократии, то сразу проходишь полное обследование. Далее или стерилизация, или коррекция генома ребенка, или добро пожаловать в лабораторию на сдачу биоматериалов, если вдруг твои мутации признаны полезными. К примеру – наличие псионических способностей. А еще есть Вольные Города – там вообще кто во что горазд. К примеру, Карлсбург. Там сидят человеки, считающие себя Третьим рейхом и активно проповедующие чистоту вида и расы. У них и обычные люди делятся на господ и унтерменьшей, а уж мутантов они либо убивают, либо делают рабами.

- Да ты шутишь?

- Нет, не шучу, к сожалению. А еще есть Белый Город, или Белград, если сокращенно. Там церковники обосновались, считают, что Апокалипсис уже наступил, грешники отправились в ад, святые - в рай, а на земле вроде как чистилище, где остались души тех, кто недостаточно грешен для ада и недостаточно свят для рая. Ну а мутации – это своеобразная метка Бога, насколько ты был грешен. То есть, чем ты страшней, тем больше у тебя грехов было в прошлой жизни, а потому нужно еще усерднее молиться и творить добро. И есть Рас-Вегас. Этим вообще все равно, кто ты: мут, железячник, кошак или пришелец с другой планеты. Главное, чтобы деньги были.

Пожилой охотник опять примолк на пару минут. Затем, замявшись, смущенно поинтересовался:

- Слушай. Я вот на тебя гляжу – ты, конечно, не красавец, и фигурой больше на медведя похож. Чего в тебе такого мутантского?

Саймон остановился, распахнул полы плаща, расстегнул разгрузку и задрал футболку до самой шеи. Петрович удивленно присвистнул, глядя, как в лучах вечернего солнца на груди у мута разными цветами заиграла крупная чешуя:

- Сёма, да ты рыба!

- Нет, Петрович, я не рыба. – Грэй заправил футболку и застегнул разгрузку. – Жабер у меня нет, плавников тоже. Только на некоторых местах вместо волос - чешуя.

- На некоторых? Что и на яйцах?

- Нет, яйца у меня обычные, волосатые. Показать?

- Не-не-не! Я на слово верю! – Петрович с улыбкой замахал руками, и, развернувшись, продолжил идти по следу.

Некоторое время они опять шли в тишине, размышляя каждый о своем. Саймон прикинул, что они протопали уже половину пути от деревни к лесу, когда старик опять заговорил:

- Головастый ты мужик, Сёма. Прям поумнее нашего Фёдорыча будешь. Так скажи мне, как так получилось, что еще недавно мы чуть не вымерли от Чумы, а не прошло и двух веков, как люди, вместо того, чтобы объединится и помогать друг другу, опять разбились на разные кучки и друг в друга оружием тыкают… Етить-колотить!

Последние слова относились явно не к судьбам мира, а потому мутант автоматически положил руку на бедро в поисках несуществующей кобуры и в два шага нагнал своего спутника. Однако прежде, чем мозг осознал, что всё оружие осталось в трактире, Саймон замер рядом с охотником и удивленно протянул:

- А-а-ахренеть!

На небольшом пятачке, взрытым в результате непродолжительной, но яростной схватки, лежал заяц. Точнее – его задняя половина. Передняя же часть тушки представляла собой голые кости, облепленные все той же слизью. Создавалось ощущение, что несчастное животное взяли за задние лапки и сунули в бочку с кислотой, держа там до тех пор, пока плоть полностью не раствориться. Грэй постоял немного, изучая трупик, а потом осторожно спросил:

- Петрович, это что за фигня?

- Заяц, – растерянно ответил старый охотник.

- Сам вижу, что не курица. Кто его так уделал?

- Да откуда ж я знаю, Сёма! У нас в округе отродясь таких тварей не водилось!

Саймон присел на корточки, и, достав нож из поясных ножен, потыкал лезвием в черепушку. Посмотрел, как тянутся сопли, прилипшие к стали. Порылся у себя в памяти.

- Ну, это явно не сколопендра. Она бы сожрала зайца полностью, да и наследила бы изрядно, даже если бы был детеныш. Плевун утащил бы тушку в нору. Ганты отнесли бы добычу королеве. А больше ничего похожего в голову не лезет…

- Сёма! Ты сейчас что за страховидл назвал?

Поднявшись, Грэй рассеяно уставился в сторону леса и лекторским тоном произнес:

- Сколопендра – это сороконожка-переросток длиной от 5 до 8 метров. Имеет свойство плеваться кислотой в добычу, стараясь попасть в голову. Плевун – огромный полевой паук, ростом до метра. Мутировал из какого-то паучка сцитодеса. Плюёт паутиной в жертву, тоже целит в голову. Затем подбегает, упаковывает в кокон, впрыскивает желудочный сок и тащит добычу в нору. А ганты – это сокращение от английского «giant ants» – то есть гигантские муравьи. Достигают 50-60 сантиметров в длину. Напав на добычу, впрыскивают в жертву кислоту, и далее тащат в муравейник.

- Господи! Это где же такое водится?

- В Диких Землях. Но периодически вся это хрень прёт оттуда на восток, занимать новые территории. На границе НТР их отстреливают погранцы и егеря, но сам понимаешь – территория Республики не велика, поэтому живность обходит её с севера и юга, и уходит дальше через тайгу или по землям Вольных городов. Ученые считают, это происходит из-за того, что в Диких Землях появляется новый, более смертоносный вид, который вытесняет старые с охотничьих угодий. Кстати, есть теория, что современные медведи «урса» появись именно так.

Петрович почесал затылок.

- Страсти какие! Ладно, муравьев, допустим, я видел. Помниться, завелись у нас в округе такие, лет двадцать назад. Размером, правда, поменьше были – все с ладошку. Мы тогда со всеми деревнями в округе объединились, ходили и муравейники жгли. А вот остальных не знаю.

- Значит, что-то новенькое у вас завелось. Что делать будем?

- Что-что… Дальше пойдем! Надо эту хреновину выследить и грохнуть, пока она чего не натворила, - твердо сказал охотник, и, обогнув заячью тушку, опять углубился в траву.

***

Дальше сыщики шли уже молча, опасливо вглядываясь в густую траву. Шли быстрым шагом, поскольку дорожка из слизи стала больше и заметнее, а это значило, что сожрав половину зайца, неизвестное существо явно увеличилось в размерах. Лишь когда дошли до густого подлеска, Саймон остановился и окликнул старика:

- Петрович, может не стоит нам сейчас в лес ходить? Скоро темнеть начнет, хрен мы чего увидим.

- Не ссы, Сёма! Я тут всю жизнь охочусь, Бог даст - не пропадем!

- Я не ссу, я опасаюсь. У нас на двоих - одно ружье и один нож. Когда мы эту тварюку догоним – что мы с ней делать будем?

- Два ножа. И еще ложка в сидоре, - ответил Петрович, углубляясь в подлесок.

- Ну конечно! Если у нас ложка – мы кого угодно победим! – съязвил мутант, и бросился догонять охотника, который уже скрылся из вида. Правда, не успел догнать, как спереди послышалось уже знакомое:

- Етить-колотить!

Саймон ускорил шаг и через несколько секунд оказался рядом с Петровичем, который испуганно смотрел на уже знакомую картину: изрытый в короткой яростной схватке пятачок, на котором лежала задняя половина животного. Передняя, как и в прошлый раз, представляла собой голые кости, покрытые слизью. Единственное отличие – перед сыщиками лежал тот самый неугомонный рыжий кобель, подозреваемый в краже пирога. При этом, слизистый след все так же уводил на север, став еще больше и заметнее.

- Петрович, что-то мне ссыкотно стало! Может назад пойдем, соберем мужиков и завтра эту штуку поймаем? – осторожно поинтересовался Грэй.

- Сёма! Ты большой взрослый мужик с чешуёй на яйцах! Мы сейчас найдем этого слизняка и ты порвешь его голыми руками! - охотник скинул с плеча ружье и направился дальше в лес. Мутант озадаченно замер, а потом в два шага нагнал старика.

- Я что-то не понял! А ты что будешь делать, пока я его рвать буду?

- А я буду тебя страховать. Вдруг их больше одного!

- Спасибо тебе, Петрович! – саркастически произнес Саймон, перешагивая какую-то корягу. – Ты настоящий друг! Но сразу тебе говорю, если мы дальше найдем половину медведя, то я разворачиваюсь и быстрым шагом возвращаюсь в деревню.

- Если мы найдем половину медведя, то я, Сёма, впереди тебя бежать буду! – заявил охотник.

На этом умные мысли закончились и сыщики опять примолкли. Преследование стало еще проще – если на выходе из деревни дорожка из слизи была всего сантиметров пять-шесть, к тому же практически высохшей, то теперь она увеличилась раза в три. При этом след ярко блестел, словно они практически догнали этого неведомого гурмана, предпочитающего кушать по половине пойманной добычи. Однако время шло, а тварь всё не появлялась. Преследователи уже перешли из подлеска в лес, прошагали некоторое время между деревьями и вышли на звериную тропу - судя по всему, тварь решила воспользоваться оказией, и направилась дальше по проторенному пути.

Тем временем вечерело, и солнце спускалось все ниже, пуская лучики по самым верхушкам деревьев. На лес стремительно наступали сумерки, и мутант все чаще проверял руками нож, тревожно посматривая по сторонам. Наконец он не выдержал, и, дождавшись удобного моменты, схватил охотника за руку:

- Петрович! Не видно ни черта! Давай в сторонку отойдем и будем на ночлег устраиваться, пока не заблудились.

- Тихо ты, етить-колотить! Вон эта хрень катиться!

- Где?

- Впереди!

Грэй пригляделся и вдруг увидел впереди… это. По виду тварь напоминала большой сдувшийся шар диаметром в полметра. Шар влажно поблескивал и упрямо катился вперёд по тропинке, преодолевая многочисленные кочки и корни. То, что он именно катится, а не ползет, как улитка, можно было заметить по многочисленным веточкам и листьям, облепившим тварюку по всей поверхности. Внезапно тропинка вильнула, и шар скрылся за деревьями.

Сыщики быстро двинулись вперед, но догонять странное существо не стали – только тихонько следовали за ним, держа в поле зрения. Благо, оно все также катилось вперед, не замечая препятствий на своем пути. Парочка с удивлением заметила, как шар накатился на достаточно крупную ветку, но не остановился – та прошла сквозь него, не встретив какого-либо препятствия.

- Петрович! – прошептал Саймон. – Ты там чего-то про ложку говорил?

- Говорил. Только тут, походу, половник нужен, - так же шепотом ответил охотник.

- Тут огнемет армейский нужен.

- Сейчас, из кармана достану… Стой!

- Что? Он нас заметил? – встревожено спросил Грэй, глядя на замерший посреди тропинки шар.

- Не нас. Их. – Петрович ткнул пальцем на здоровенного секача, который перегородил дорогу неведомой твари. За кабаном пугливо жалась самка с поросятами.

- Бл…во!!! – прошипел мутант, лихорадочно прикидывая пути отхода. При всем уважении к охотничьим навыкам старика, Саймон не особо верил, что с одним ружьём и ножом они справятся с таким матерым кабаном, который при этом защищает свой выводок.

- Не суетись! – спокойно прошептал Петрович, дергая спутника за рукав. – Мы с подветренной стороны, он нас еще не почуял. Лучше смотри, что дальше будет.

Грэй замер, с тревогой глядя на противостояние впереди. Секач встопорщил щетину на загривке и угрожающе заверещал, предупреждая противника, однако шар не шевельнулся. Он всё также перегораживал тропу, мешая пройти кабаньему семейству. Секач взрыл копытом землю, всхрюкнул и бросился вперед, собираясь по привычке поднять врага на свои длиннющие клыки. Однако в тот момент, когда между противниками оставалось не более метра, шар внезапно сжался, а потом рванул вперед, размазавшись по всей кабаньей морде. В одно мгновенье голова секача оказалась полностью покрыта странной жидкой субстанцией, которая упорно лезла внутрь сквозь нос, пасть, глаза и уши. Кабан попытался затормозить, мотнул башкой, врезался в дерево и завалился на бок. В считанные мгновенья могучее животное, способное дать отпор большинству существующих хищников, превратилось в безжизненную тушу.

- Е…ть мой лысый череп! – потрясенно протянул Саймон, глядя как слизь продолжает растекаться по уже мертвому секачу. Вот уже полностью покрыты голова, передние ноги, грудина… Здесьслизь остановилась – похоже на большее её не хватило. Пока.

- Сёма! Тут всё понятно уже – давай сваливать потихоньку, - прошептал Петрович.

Грэй послушно зашагал за охотником назад по тропе. Однако метров через пятьдесят тот внезапно свернул в сторону, по пути собирая хворост.

- Петрович, ты что, ночевать тут собрался?! А если этот колобок бешенный за нами вернется?

- Да не вернется он, Сёма. Он сейчас пожрёт и дальше покатится.

- Это куда это он покатится?

- Да есть тут местечко одно…

Саймон замолк, ожидая продолжения, но охотник больше не произнес ни слова. Так и прошли еще несколько метров, после чего старик со словами: «Здесь заночуем», сбросил на землю сидор и принялся разводить небольшой костер. Затем они жевали снедь, что набила в вещмешок заботливая Варвара Любомировна, запивая холодным отваром из фляги. Все это время мутант ожидал, что старик продолжит свою мысль, но тот молчал, что-то напряженно обдумывая. Наконец Саймон не выдержал:

- Петрович, едрёна вошь! Куда покатится эта тварюка?

Охотник поднял голову и неохотно ответил:

- В лабраторию.

- Куда-куда?

- В лабраторию. Там дальше, ежели еще часок пройти, будет лабратория, еще до Чумы построенная. Гиблое место.

- Три вопроса, - медленно произнес Грэй, внимательно глядя на спутника. – Что еще за лаборатория, почему она гиблая и с чего ты взял, что колобок катится именно туда?

- Что за лабратория – не знаю, - степенно ответил Петрович. – Это Фёдорыч её так называет, так что у него спрашивай. Гиблое место – потому что люди там пропадают. А катится он туда, потому что больше катиться некуда. Больше в том направлении ничего нет, окромя тайги.

- Очаровательно! – пробурчал под нос Саймон.

- Ладно, Сёма, не дуйся. На вот тебе ружжо – будешь первым на карауле. А я пока покемарю чутка.

Петрович передал мутанту винтовку, улегся неподалеку от костерка, и, подложив руку под голову, закрыл глаза. Через пару минут он уже сладко сопел, периодически всхрапывая. Саймон вздохнул, подкинул в костер дровишек, и, повернувшись к огню спиной, принялся вслушиваться в ночной лес.

***

Проснулся мутант от легкого толчка в плечо. Быстро скользнул рукой к ножу на поясе, и лишь потом открыл глаза.

- Вставай, Сёма, утро уже, - поприветствовал его Петрович, тактично сделав вид, что ничего не заметил.

- Если сейчас утро, то где солнце? – проворчал Саймон, с хрустом потягиваясь.

- Там же, где и всегда, - ответил охотник, протягивая ему кусок пирога, оставшегося от вчерашнего ужина. – Просыпается потихоньку.

Сыщики быстро перекусили остатками вечерней трапезы и, тщательно засыпав кострище землей, направились обратно к звериной тропе. Затем свернули на север, и вскоре достигли остатков кабаньей туши. Уцелевшую во вчерашней схватке заднюю часть уже изрядно обглодала какая-то лесная живность, но никто так и не смог сравниться с аппетитами слизистого колобка. Петрович перекрестился, с тоской глядя на голый череп, и решительным шагом направился дальше, стараясь не наступать на изрядно укрупнившийся мокрый след.

- Слушай, так что там с лабораторией этой? – поинтересовался Грэй, догоняя охотника. – Может, расскажешь всё-таки?

- Да что там рассказывать. Давным-давно стояла тут лабратория какая-то. Когда Чума приключилась, весь народ из нее сбежал. Потом деревенские ходили, потихоньку таскали всякие вещи полезные. Потом полезности закончились и ходить сюда перестали – разве что ночь пересидеть в четырех стенах. А когда люди стали пропадать – уже и на ночь никто не останавливался. Теперь разве что детишки на спор ночуют. Ну как – четверо заночуют нормально, пятый пропадет. Последний раз такое случилось лет десять назад. Искали долго, нашли только вещи.

- Ну почему тела не нашли – это понятно. А кости?

- Да ничего не нашли! – Петрович сплюнул. – Потому и говорю – плохое место, гиблое.

- Так… - Саймон попытался ухватить за хвост ускользающую мысль. – А ты позавчера часом не в этой лаборатории свою малинку собирал?

- Ну-у-у… - охотник замялся. – Там и собирал.

- Нормально! – мутант даже остановился от удивления. – То есть место гиблое, а ты там по ягоды ходишь?

- Так я днём хожу!

- Велик и могуч народ русский, да умом крепок! Если что-то кушает людей ночью, значит надо ходить днем!

- Да я тут всю жизнь малину собираю! – оскорбился Петрович. – Все ягодки, как на подбор – крупные, сладкие, косточки маленькие! Вот щас дойдём – сам попробуешь! И никаких страховидл, прошу заметить, до сих пор не видел!

- Ну-ну! Это, скорей, страховидлы тебя не видели, – буркнул Саймон.

Далее опять шли молча, каждый размышляя о своём. Грэй по привычке старался прикинуть слабые места неведомой твари, одновременно гоня от себя мысль о том, что всё оружие и снаряжение осталось в «ТРАКТИРЕ». Старик обдумывал, как именно рассказать все старосте, чтобы тот не высмеял его и не обвинил в злоупотреблении горячительными напитками. Собственно, именно поэтому о том, что они пришли, мутант понял только после слов Петровича:

- Ну вот, Сёма, мы и на месте.

Впрочем, даже после этого сориентироваться удалось не сразу. Лишь спустя минуту Грэй углядел между деревьями силуэт пятиэтажного здания. Судя по всему, когда-то это было административное строение вычурной архитектуры, до третьего этажа состоящее исключительно из стекла и металлоконструкций. Однако сейчас стекол уже практически не было, а из оконных провалов радостно выглядывала листва карликовых деревьев. Да что там – даже на крыше уже росли какие-то не то кусты, не то деревца. И хотя в прошлом Саймону неоднократно приходилось сталкиваться с самыми различными руинами, сердце в очередной раз кольнуло от того, насколько быстро природа избавляется от следов пребывания назойливого человека…

Влажный след неведомой твари вёл прямиком в здание. Сыщики с тревогой переглянулись – идти внутрь никому не хотелось.

- Так где там твой райский малинник? – осторожно поинтересовался Грэй.

- Да тут недолго осталось, только домину эту обойти – с облегчением ответил старик, и зашагал направо, обходя развалины по широкой дуге.

Спустя десять минут неспешной ходьбы, им удалось обогнуть административное здание и глазам мутанта предстали два новых. Это были две прямоугольные четырехэтажные коробки с маленькими горизонтальными окошками, которые, скорей всего, и являлись лабораторными корпусами. Где-то вдалеке между ними маячили развалины какого-то двухэтажного строения, создавая впечатление такой же буквы «П», как и деревенский магазин. В центре этой буквы стояли остатки купольной конструкции диаметром метров десять, которая когда-то была оранжереей. Правда стекол (или чем там она была покрыта) уже не осталось, и лишь частично уцелевший каркас да буйно разросшаяся зелень позволяли сделать подобный вывод. С каждым шагом Саймон утверждался в правоте своего спутника – вся внутренность бывшей оранжереи была забита густыми зарослями малины. Крупные ягоды ярко алели на фоне листвы, словно умоляли: «Съешь нас!». Однако чем ближе подходили сыщики, тем больше росло ощущение какой-то неправильности.

- Чёрт! – в сердцах выругался Петрович.

Дорожка слизи выходила из административного здания и шла прямиком в малинник. Судя по всему, колобок просто прокатился сквозь развалины, не заморачиваясь на поиски окружного пути. Сыщики сделали еще несколько шагов, а затем одновременно замерли на месте, потрясенно выдохнув…

Почти половина кустов малины представляла теперь собой побуревшие палки, густо покрытые усохшей слизью. Вместо ягод – крупные влажные капли, по виду напоминавшие полупрозрачные сопли неведомого великана. Прямо на глазах у ошарашенных преследователей одна из таких капель нагло переползла с пораженного куста на здоровый, поглотив целиком целую гроздь алых плодов. Ягоды внутри «сопли» тут же начали терять цвет, и уже буквально через минуту превратились в неясное бурое пятно…

- Хороша малинка! – потрясённо протянул Грэй. – Сладкая и крупная, говоришь?

Петрович только промычал что-то, с болью глядя на то, как неведомая зараза пожирает малиновые кусты. Еще одна «сопля» неспешно перебралась на здоровый стебель, сожрав очередную гроздь.

- Слушай, Петрович, а мы, похоже, нашли твоего вора, - тихо произнес мутант. – Ты ведь говоришь, пирог-то еще сырым унесли?

Охотник молча кивнул.

- А ты когда ягодки собирал, тебя ничего не насторожило?

- Да не было тогда этой дряни! Ну парочка ягодок была слизкая, ну я подумал – может слизняк какой ползал! Старуха моя потом малинку промоет, и все!

Петрович замолк ненадолго, а затем дернул товарища за рукав:

- Сёма! Чо делать-то теперь?

- Что-что… Сжечь все к едрене-фене. Лучше всего уронить пару бомб с напалмом. Или хотя бы в два огнемёта армейских. Но раз у нас нет ни того, ни другого – придётся дедовскими методами.

- Это как?

- Это дровишек побольше.

Старик на секунду задумался, а потом решительно направился к лесу.

- Стоп! – Саймон ухватил охотника за руку. – Петрович, ты стоишь здесь и смотришь, чтобы твой колобок из оранжереи не выкатился, а я иду за дровами. Если что – пали в воздух и отступай стремительным шагом!

- Да ты ошалел?! А если он меня догонит?

- Тогда стремительным бегом. Петрович, ну сам подумай – если эта фигня укатится, что мы делать будем?

- Да иди ты в пень, Сёма! Ну встану я тут, и чо? Как мне эту соплю останавливать?

Поругавшись минут десять, сыщики наконец пришли к консенсусу – не разделяться. Обошли оранжерею по кругу, чтобы убедиться, что след всего один и ведёт исключительно внутрь, и принялись лихорадочно таскать из леса все горючее, что могли утащить: сухие елочки, поваленные стволы, упавшие ветки. Добычу складывали в одну большую кучу неподалеку, постоянно с тревогой огладываясь на оранжерею – не выкатиться ли оттуда какая хрень.

Когда куча выросла выше головы мутанта, сели перекурить, а потом опять, на всякий случай, обошли оранжерею и принялись обкладывать каркас дровами. Точнее, обкладывал мут, а старик напряженно следил за обстановкой. К тому времени, как работа закончилась, куча дерева уменьшилась на три четверти, а солнце миновало полуденную отметку и неспешно направилось дальше.

- Ну что, зажигаем? – устало спросил Саймон, утирая пот со лба.

Петрович кивнул и взял в руки сухую еловую лапу.

***

Подожгли сразу с двух сторон, а потом, не дожидаясь, пока пламя разойдется, еще с двух. Подождали, пока разгорится, и принялись неспешно нарезать круги вокруг малинника – мало ли, вдруг колобок решит вырваться из огненной ловушки. Периодически Саймон подходил к оставшейся кучке, брал очередную засохшую елочку или ствол, и закидывал подальше в гудящий огонь. Иногда, не выдержав испытания огнем и дубиной, обваливались куски каркаса, разбрасывая в стороны облака искр и поднимая в небо облака пара. Тогда старик отбегал и старательно затаптывал угольки.

Спустя пару часов запас дров закончился и пламя стало утихать. Еще через час на месте оранжереи остались только угли, раскаленные докрасна куски каркаса и невнятная штуковина в центре, судя по всему когда-то бывшая скульптурой. Безумный колобок-мясоед так и не показался…

- Вроде всё, - устало произнёс Грэй, щелчком отравляя в сторону штуковины очередной бычок.

- Нет, не всё, - не менее устало ответил Петрович. – Теперь ждем, пока угли остынут.

- Да ты шутишь? Это же до ночи сидеть можно! Мы вернуться в деревню не успеем!

- Сёма, ты когда-нибудь лесной пожар видел?

Мутант отрицательно покачал головой.

- А я вот видел два раза. Неприятное зрелище. И тушить его неприятно. Так что посидим, подождем. Все лучше, чем сначала деревья рубить и канавы копать, а потом ждать, пока новый лес вырастет и живность в него вернется.

- Так ведь пить нечего, да и пожрать бы хотелось. С утра маковой росинки не было.

- Сёма! Я тебе охотник или где? – старик гордо выпятил бороду. – Сиди и бди, я пока прогуляюсь.

Саймон только вздохнул, глядя вслед уходящему Петровичу. Потом принялся нарезать круги вокруг остывающих углей. Вскоре это занятие ему надоело, и, взяв нож, он принялся ковырять грунт под ногами. Доковырялся до дорожного покрытия, расчистив пятачок сантиметров двадцать в диаметре. Восхитился тому, что покрытие осталось нетронутым – вся трава росла исключительно на тонком слое грунта, который появился за счет перегнившей листвы. Сделал еще кружок вокруг пепелища и отправился на разведку по округе. Осторожно обошел оба четырехэтажных здания. Трудно сказать, были ли это действительно лабораторные корпуса, но маленькие горизонтальные окошки и массивные стальные двери с электронными замками, которые до сих пор надежно блокировали вход, наводили на определенные подозрения.

В организме у мутанта возник практически позабытый исследовательский зуд, которого он не испытывал со времен первых лет службы в спецназе ВР Республики. Саймон даже вскрыл одну из замковых панелей, которая явно предполагала три степени защиты: код, ключ-карту и сканер сетчатки глаза. Однако в отличие от дверей, панелька испытания временем не прошла – провода и большая часть электронной начинки просто рассыпались в труху. В голову пришла мысль, что в здание придется попадать как-то иначе – взрывая дверь или через вентиляционные решетки на крыше.

Добив замок, мутант прогулялся до полуразрушенного строения, торчавшего между лабораторными корпусами, которое, как и ожидалось, оказалось подстанцией с генератором. К сожалению, ничего интересного в ней не нашлось, кроме кучи разномастных костей. Поначалу Саймон решил, что именно здесь колобки-мутанты складировали кости своих жертв, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что здесь жил какой-то обычный зубастый хищник. На этом он решил разведку закончить, и вернулся к остаткам оранжереи.

К этому времени угли уже полностью прогорели, покрывшим серым налетом. Грэй прикурил сигарету, подобрал с земли чудом уцелевшую веточку и решительно направился к непонятной черной фиговине, торчавшей в центре пепелища. При ближайшем рассмотрении, фиговина оказалась обычным фонтаном. В центре практически засыпанной остывшим углём чаши стояла скульптура уже неразличимой формы, которая когда-то посылала вверх семь струек воды (шесть по окружности и одна в центре). Саймон хмыкнул и потыкал в каждое отверстие веточкой. Потом попробовал раскопать основание скульптуры, но только перемазался в золе. Плюнув, он вылез из чаши и принялся бродить туда-сюда, периодически раскидывая угли ботинком. За этим занятием и застал его Петрович, вернувшийся с охоты.

- Сёма, ты потерял что-ли чо?

- Типа того, - рассеяно ответил мутант и потыкал веточкой в центр пожарища. – Видишь вон ту хрень?

- Вижу. Страшная хрень какая-то.

- Это был фонтан.

- Фонтан – это который так водичку красиво в разные стороны брызгает? Как же, видел в кине такое. Только там фонтаны покрасивше…

- Ну да. Я конечно в фонтаностроении не специалист, но обычно их делают так: в ёмкость с водой ставиться насос, который поднимает воду наверх. То есть, система замкнутая.

Охотник озадаченно посмотрел на своего товарища:

- Сём, ты зачем мне всё это сейчас рассказываешь?

- А это - оросительная система оранжереи! - Саймон потыкал веточкой в какую-то трубку, которую только что откопал. – Она должна соединяться с системой водоснабжения лаборатории.

- И чо?

- Ну… - мутант сделал многозначительную паузу. – Я так думаю, вся эта гадость вылезла сюда именно по этим трубам. Трубки небольшого диаметра, особенно там, где вентили – так что вылезли оттуда крохотульки-слизнячки. Расползлись себе по малине и стали её потихоньку кушать. Но не успели они набрать массу, как пришел суровый охотник Петрович и часть малины собрал к себе в лукошко, даже не посмотрев, в какой гадости были эти ягодки…

- Да ёшкин кот, Сёма! Ну было там этой дряни с воробьиную письку – ну откуда же я знал то?

- … Принес Петрович ягодки домой, а там их в водичке искупали и во вкусное тесто воткнули. Ну слизнячок не растерялся, потихоньку пирог скушал и покатился домой. По пути закусив зайцем, собакой и кабаном.

- И чо теперь делать? – старик растерянно посмотрел на Грэя.

- Да ничего, наверное. – Саймон вышел из пепелища. – До Чумы трубы для водоснабжения обычно делали из армированного пластика. От огня пластик скорей всего расплавился и забил трубы, так что в данном месте эта гадость уже вряд ли выберется.

- Так это же хорошо!

- Петрович! Ты же сам мне говорил, что это гиблое место, потому что тут пропадают люди. Оглянись! Вокруг нас три домины, в которых трубы пошире, чем в оросительной системе оранжереи. Так что на вашем месте я бы позвал серьёзных ребят, чтобы те пришли с большими пушками и все тут подчистили.

- Это кого же?

- Да хотя бы киборгов. У вас Техцентр километрах в семистах отсюда. Железячники любят старые технологии, так что с радостью зашлют сюда пару транспортных АВВП с десантом. Лабораторию зачистят, чтобы вас никто не жрал, и может даже деньжат за наводку накинут.

- Так, Сёма! Мы свое дело сделали, чуду-юду победили. Так что давай отседа сваливать, пока не стемнело совсем, а завтра в деревню вернемся и старосте все доложим. Вот пусть он думает, ему по должности положено. А мы пока заночуем в сторонке, да зайчатинкой перекусим. – Старик развернулся и направился в лес.

Саймон сглотнул, вспомнив, что последний раз ел утром, и поспешил за охотником.

***

Ночь прошла без происшествий – ночные хищники не нападали, безумные плотоядные колобки не выкатывались. А потому, позавтракав с утра холодной зайчатиной и запив её водой из фляги, направились обратно в деревню. Петрович без умолку травил охотничьи байки, прерываясь только на то, чтобы сориентироваться на местности. При этом все свои действия он подробно комментировал, заставляя мутанта смотреть и запоминать.

- Да зачем мне это всё знать? – взмолился Саймон после третьего урока.

- Как зачем? Ты же в лесу как дитё малое – ничего не знаешь. Пойдешь вот без меня, да пропадешь сразу. Заблудишься, съешь грибочек неправильный и сожрут тебя зверушки.

- Я с собой компас возьму, автомат и еды побольше.

- Компас – это хорошо. Кстати! Приезжали к нам как-то мужички городские кабанчиков пострелять…

Не отвлекаясь от баек, охотник даже умудрился двумя меткими выстрелами подбить зайца и какую-то упитанную птицу средних размеров. Зайца он тут же всучил мутанту со словами: «Отдашь Мирославе. Негоже с охоты без добычи возвращаться».

Из леса вышли уже после полудня. Петрович остановился, почесал затылок, а потом смущенно попросил:

- Сём, эта… Ты только никому не говори, что я эту тварюку в деревню принёс. А то неудобно как-то получается – на всю деревню хай поднял, а сам же и виноват оказался.

- Что случилось в малиннике – остаётся в малиннике! – многозначительно ответил Саймон. Затем увидев озадаченный взгляд, похлопал товарища по плечу и шёпотом добавил: - Не дрейфь, Петрович, я – могила!

Охотник облегченно выдохнул и направился через поля к частоколу. Грэй, ухмыльнувшись, поспешил следом. Где-то на полпути до них донесся пронзительный свист – часовые не спали. Сыщики ускорили шаг, на ходу обсуждая дальнейшие планы: Петрович предлагал тут же бежать в «ТРАКТИРЪ», и вызвать туда старосту для подробного доклада. Саймон возражал, что сначала неплохо бы поесть, помыться, а кое-кому – еще и жене доложиться, ибо не один день отсутствовал. Однако стоило им войти в ворота, как планы неожиданно поменялись. Встав рядком, посреди дороги стояли Варвара Любомировна, Мирослава и жена Святозара, имени которой мутант никак не мог вспомнить. Поймав на себе суровые взгляды женщин, парочка остановилась и смущенно потупила глаза.

- Явились, - тяжело произнесла Варвара Любомировна, глядя на мужа. – Ну что, поймали своего вора?

- Да какое там, Варварушка, - затараторил Петрович. – Мы как до леса дошли, смотрим – лежит кобелечек совсем мертвый. Мы посмотрели, а его, бедняжку, какая-то чуда-юда неведомая сожрала. Тут Сёма и говорит: «Ты как знаешь, Петрович, а я этого мерзавца выслежу и пристрелю, пока он чего похуже не выкинул»…

Три пары суровых женских глаз сфокусировались на Саймоне, заставив его виновато кивнуть.

- … Ну а как я Сёму брошу? Он же в лесу, как дитя малое. Ну мы и пошли, – сбивчиво закончил старик.

- И как, выследили?

- Выследили.

- Пристрелили?

- Ну не совсем… Так такая тварюка оказалась, что пришлось её огнем брать!

- Ладно, - вздохнула Варвара Любомировна. – Пошли домой. За обедом расскажешь, что вы там за чудище побеждали.

Старушка взяла охотника за руку и повела домой. Светозарова жена направилась в другую сторону, спеша донести до мужа дурные вести, а Мирослава, не говоря ни слова, зашагала в сторону корчмы. Мутант почесал затылок, ощущая себя нашкодившим ребенком, и пошел следом.

- Мужики! – С вышки свесился часовой, и с легкой насмешкой поинтересовался: - Чуда-юда здоровая была?

Петрович ловко вывернулся из рук жены и повернулся к караульным:

- Здоровущая! С кабана матерого размером! Сёма, подтверди!

Саймон остановился, на секунду задумался, а затем широко развел руки:

- Во-о-о-т такенная! – сказал он, широко улыбаясь, и поспешил вдогонку за хозяйкой «ТРАКТИРА».