Глава 11. в которой каждый более или менее получает по заслугам

Тесса вошла в спальню и с некоторым удивлением обнаружила исчезновение ведьмы. Она не ожидала, что папуля сработает так быстро и качественно. Впрочем, как и всегда. Это она распустилась, расслабилась в империи Ион, среди неудачников и полудурков; потеряла бдительность, перестала следить за обстановкой. Не проверила комнату на предмет магических ловушек, в которых папочка был асом, поленилась измерить магический фон, или — чего уж проще — повесить на эту малахольную маячок, который облегчил бы её поиски в будущем. Сама виновата, злиться не на кого.

Вздохнув, колдунья направилась к шкафу — снять, наконец, опостылевший наряд и облачиться в приличную одежду, подобающую ее статусу. С наслаждением натянув строгий брючный костюм, сидевший на ее фигурке как влитой, Тесса обула подходящие туфли и сразу почувствовала себя нормальной колдуньей. Прошлась туда — сюда по комнате, чтобы убедиться, что Миранды нигде нет, посмотрела в окно, в ванную комнату заглянула на всякий случай.

Покачала головой и сказала с нежной улыбкой:

— Ладно, папуля, мы еще посмотрим, кто кого…

В дверь постучали.

— Да? — откликнулась она раздраженно. Менее всего ей хотелось отвлекаться на мелочи, когда расследование, в которое она вбухала так много сил, ещё далеко от завершения. И не стоит забывать, что ради этого расследования она сильно огорчила отца. Но, наверное, это и есть взросление: правила поведения начинает диктовать не тот, кто вырастил, а собственный разум. Хотя в будущем Тесса не собиралась допускать подобного своеволия, развеялась и будет. У нее выбранный давным — давно путь, одобренные папочкой перспективы, учебное заведение и темы диссертаций, после которых она — папуля уже со всеми договорился — станет придворной колдуньей. Мечты, мечты, такие сладкие и такие радужные — от нее требуется лишь послушание и примерное поведение, чтобы они стали реальностью.

— Ммм… госпожа… там, у ворот…там… молодой человек… вас требует… а господина Штейна нет…

— Меня? — неприятно поразилась Тесса и так посмотрела на слугу, который и без того был напуган до полусмерти, что у бедняги отнялся язык. — Меня требует? Ты не ошибся ли? А где Данталиан? Пусть разберется с этим нахалом. Мне некогда. Пошел вон.

— Ммм… господин Д — данталиан тоже… там. Разобраться у гы — гы — гы… гысподина… не получилось…

— Не получилось, говоришь, — протянула Тесса задумчиво, сменив гнев на милость. — Понятно, кто к нам пожаловал. Рановато, правда, я рассчитывала побольше времени его не видеть, но куда деваться… Две минуты. Так и передай.

Слуга испарился.

Тесса, весело насвистывая, подбежала к шкафу, вынула оттуда причудливой формы ключ и степенно, сохраняя максимум достоинства, направилась к выходу из спальни, не забыв при этом бросить в зеркало оценивающий взгляд. Враги или друзья — дочь придворного колдуна, исполняющая в его отсутствие роль хозяйки замка, всегда должна выглядеть блестяще.

Выйдя в холл, она увидела следующую картину: Данти смешно барахтался под потолком, хвост его свирепо дергался из стороны в сторону, а Тим, спокойный как удав, стоял около входной двери и смотрел на Тессу в упор. И его неподвижный, тяжелый взгляд почему‑то заставил хладнокровную колдунью поежиться. Огого… кажется, они с Мирандой кого‑то очень сильно разозлили…

И холодно‑то как в холле…

— Я не буду даже спрашивать, какого черта вы меня не дождались. Пока не буду. Но когда это все закончится, — Тесса с легким испугом наблюдала, как карие глаза Тима заполняются Тьмой и становятся матового черного цвета. Но вот он моргнул, и все стало как прежде, — я спрошу. Мы… спросим. Где она?

Тесса пожала плечами — вполне искренне, надо заметить.

— Пока не знаю, но очень надеюсь выяснить. — И показала зажатый в кулаке ключ.

Тим не стал задавать лишних вопросов. Коротко кивнув, бросил отрывисто:

— Пошли.

Тесса видела, как трудно ему дается контроль над стражником и как рвется зверь на свободу. И потому не стала пенять ему на приказной тон — отстраивай потом замок с нуля. Опять. Папочка ей спасибо не скажет. Хотя и в прошлый раз она виновата не была! Подумаешь, заснула. Да, в разгар эксперимента, но он длился пять дней! Пять. Все пять дней и ночей Тесса коршуном следила за ходом опыта, но под конец не выдержала и уснула. И через несколько минут проснулась в эпицентре мощнейшего взрыва. Хорошо, что защитное заклинание она на себя набрасывала всякий раз, когда в лабораторию входила, а о слугах и гостях заботился в этом плане папочка, иначе трупов было бы гораздо больше.

Помнится, ей тогда больше всего не понравилось отделкой заниматься — обои выбирать, мебель, паркет и тому подобное. А сам замок — ну ладно, ладно, не весь, а только северную башню, в которой находилась лаборатория, отстроила довольно быстро — колдунья она все ж таки или зайчик ушастый?

— Ну? — Тим недовольно поднял бровь, когда Тесса замешкалась на выходе из холла. При этом девушка невольно отметила, что он стал очень похож на Рича.

— Данти сними. Пожалуйста.

— Кого? — не понял Тим — он уже и забыл о демоне.

— Данти. Вон… под потолком. Хвостатый.

— Прости, — сказал Тим своим привычным тоном, и демон был немедленно возвращен на пол.

— Данти, ты… не волнуйся. Мы только папулю найдем и все. Не стоит приставать к нашему гостю. Это чревато.

Старый Данталиан хоть и выглядел немного глупо в тельняшке и трениках, но из ума еще не выжил. Он посмотрел на Тима и спросил, как будто не он его сейчас в бараний рог скрутил:

— Справляешься?

Тим моргнул и в холле стало заметно теплее:

— Что?

— Справляешься, спрашиваю? Или помочь надо?

— Вы знаете, как? — Тим не стал делать вид, что не понимает о чем речь.

— А то. Почитай, столько лет на свете живу, сколько даже хозяину моему не снилось. Чего только не перевидал…

— Был бы крайне признателен. — Тим провел рукой по волосам и добавил. — Прошу прощения за грубость. Был не прав.

Если что Тессе в рядовом Брайте нравилось, так это умение признавать ошибки и не корчить из себя гордого орла, который все на свете знает и которому сам титан не брат. Он не считал зазорным, как многие колдуны, попросить помощи у того, кто знает больше; не считал постыдным признаться в собственном несовершенстве или слабости. Умел раскаиваться в совершенных ошибках и исправлять их. А это и есть сила, настоящая, внутренняя, которая помогает Тиму быть мужчиной, а не маленьким мальчиком. Которая ведет его по правильному пути и не дает отклоняться в сторону. Которой очень не хватало Мире где‑то далеко — далеко в темноте материи.

— Как закончите со своими делами, скажи этой девочке, чтобы меня позвала. Я приду.

— Спасибо.

— Не за что пока. А то, смотрю, дела‑то у тебя не ахти… не находишь ты пока отклика внутри… ну ничего… это дело наживное…

Тим поклонился демону, тот в свою очередь оскалил зубы в некоем подобии улыбки — Тесса никогда не видела, чтобы Данти улыбался. Даже ей или отцу. И чем этот невзрачный типчик мог приглянуться весьма разборчивому в знакомствах демону почти с первого взгляда? Да еще и после нанесенного оскорбления? В высшей степени странно и непонятно. Если кто и мог переплюнуть колдунов в недоверчивости и мнительности, так это демоны. В плане охраны своего личного пространства они сто очков вперед дали бы даже самому богу Смерти и Лжи. Дирьярду потребовалось года три, чтобы заарканить Данталиана, еще лет пять ушло на попытки убедить его в преимуществах существования в стенах замка, и года два после этого колдун просыпался по ночам и вздыхал с облегчением — до сих пор жив. Столько времени, столько усилий было потрачено, только чтобы демон признал в колдуне своего хозяина. Но добровольно предложить помощь, связав себя обязательствами?.. Тессе стало даже немного обидно за ту легкость, с которой Тим удостоился чести быть приглашенным на обучение.

— Все дело в перспективе, девочка, — туманно пояснил демон, заметив ее недоуменный взгляд. Щелкнул хвостом по полу и добавил: — Все дело в том, что нас ждет в будущем… или не ждет…

Тесса предпочла сделать вид, что не слышала этой реплики и вышла в коридор. Тим безропотно последовал за ней. Через две минуты они входили в кабинет Дирьярда.

— Что мы ищем? — спросил Тим, оглядывая уже знакомую обстановку. — Где Миранда?

— Очередной папулин секрет, про который ничего никому не должно быть известно. Это в замке с огромным штатом прислуги. И при этом меня еще называют наивной!

С этими словами Тесса по одному ей понятному маршруту — как и в прошлый раз, когда они здесь были — дошла до основательного стола, занимавшего почти половину рабочего кабинета, и обогнула его, взглядом что‑то на нём выискивая.

Тим стоял около входной двери, как часовой на посту. У него не было ни малейшего желания вновь попасть в ловушку, поэтому помогать Тессе он не мог, хотя и хотел — это ускорило бы поиски Миранды.

Между тем колдунья сунул руку под крышку стола, что‑то там нащупала и, присев на колени, залезла под стол почти целиком. Что она делает, было непонятно, но Тим подозревал, что это каким‑то образом связано с ключом.

Спустя пару минут колдунья вылезла из‑под стола, держа в руке свернутые в трубочку бумажки. Видимо, под столом был тайник.

— Что это? — спросил Тим, едва сдерживаясь, чтобы не поторопить Тессу. — Что за бумаги?

— Расчеты.

— Какие расчеты? Зачем нам расчеты?

Тесса вернулась к Тиму и хотела было открыть дверь, но тут он вспомнил, что он джентльмен и опередил колдунью.

— Прошу.

— Вы так любезны, — в тон ему ответила Тесса, скользнув мимо. — Портал будем открывать в моей спальне.

— Это формула портала? Туда, где находится Миранда?

— Не совсем, — уклончиво ответила Тесса, не желая вдаваться в подробности вне стен своей спальни, которая уж точно была защищена от прослушивания. Она лично об этом позаботилась. — Не дёргай меня. Поверь, хуже твоей… хммм… ведьме уже не будет. И потом, не убьет же ее мой папочка… второй раз…

Последние слова Тесса произнесла злорадным шепотом, который Тим, к своему и не только счастью, не расслышал. Он шел, опустив голову, думая о том, как там сейчас его непоседливое чудо поживает. Боится ли? Узнала ли правду?

Они вошли в спальню и Тесса щелкнула замком на двери — хотя и без того никто бы без приглашения в ее опочивальню зайти не посмел. Но перестраховаться никогда не помешает, как говорил отец.

— Можно посмотреть? — спросил Тим, протягивая руку.

— Давай за стол присядем, — предложила Тесса, и ему ничего не оставалось, как послушно усесться на стул.

— Что это? — повторил он свой недавний вопрос, всматриваясь в длинные формулы расчета пути некоего портала. — И почему твой отец записал этот путь как какой‑нибудь студент — третьекурсник?

— А ты посмотри повнимательнее, — посоветовала Тесса, и ткнула пальцем в последний ряд чисел. — Ничего странного не видишь?

Тим пригляделся, прикинул в уме так и эдак и понял, что ничего не понял. Быстренько пересчитал все сам, и вновь оказался в тупике.

— Но… это же путь в никуда. Здесь нет окончания, формула почему‑то закольцована… на выходе мы получаем изначальные координаты… как такое может быть?

— Ты не внимателен, — попеняла ему Тесса. — Ты упускаешь самое важное — на выходе мы никак не можем получить изначальные координаты просто потому, что…

— Подожди… подожди… дай‑ка я взгляну поближе… — Он придвинул бумаги к себе поближе.

Еще раз просмотрел первый лист — все стандартно, никаких отклонений. Обычный путь обычного среднестатистического портала — с поправкой на отличительные особенности этой империи. Не очень длинный даже. Взялся за второй листок и вновь проштудировал его, обращая внимание на окончание. И тут увидел это — небольшой символ бесконечности, который поначалу принял за художественную завитушку. А сразу после него — несколько закрепляющих знаков и констант — обычный набор. И еще парочку незнакомых символов — то ли так вакуум обозначался, то ли энергия, то ли еще что. Тим призадумался. Создавалось впечатление, что тот, кто писал эту формулу, хотел зависнуть в материи на неопределенное время… не добравшись до точки выхода в реальный мир… но все знают, что такое невозможно. Материя — это не парк культуры, где можно присесть на скамеечку и отдохнуть пару часиков. Она высосет из тебя все соки и выплюнет косточки. Именно поэтому в порталах так важна скорость перемещения. Никто не осмеливался задерживаться в материи больше, чем на десять секунд земного времени, ибо после этого экспериментаторов обычно не находили.

— Я так понимаю, — сказал Тим, справившись с первым удивлением и волнением по поводу совершенного открытия, — это писал твой отец.

— Ага. — Лицо Тессы излучало почти материнскую гордость за папулю. — Ты можешь себе представить? Это же революция в понятии о материи! Это же тянет не просто на место в истории, это поменяет историю в целом! Это наше будущее! Это… это… — От захватывающих перспектив у Тессы перехватило дыхание, и лишь одно несколько умеряло её радость — упорство, с которым Дирьярд скрывал от неё своё открытие, свою гениальное и фантастическое открытие. Тесса обнаружила эти расчёты случайно, года полтора назад, когда перерывала замок в поисках дарственной. Тогда она не поняла всей значимости находки, потому что ум её был занят другим. Но по прошествии некоторого времени ей вспомнилась несостыковка в расчетах, и колдунья вновь полезла в тайник. Так все и выяснилось.

— Но… это так просто, — сказал Тим. — Неужели никто, кроме твоего отца, не смог вывести подобную формулу?

Тесса показала парню язык и пояснила снисходительно:

— Представь себе — никто. А все потому, что ни у кого не хватало силенок задержаться в портале дольше, чем на десять секунд. А те, у кого силёнки были — они в формулах ни бум — бум. Это я демонов всяких имею в виду и другие порождения этой самой материи. Ясно?

Тим кивнул:

— Значит, ты считаешь, что Миранда там? Вместе с твоим отцом?

— Естессно, — протянула Тесса насмешливо. — Больше ему негде с ней поговорить без свидетелей. Не по полю же гулять, ромашки собирать. Только одно условие. Папулю моего не трогать. Иначе никуда не идем.

И на ладони Тессы заплясал веселый огонек, с жадностью тянущий язычки к разложенным на столе бумагам. Тим моментально напрягся.

— Не успеешь, — предупредила колдунья. — Переход требует времени, а мой огонь уничтожит формулу за две секунды. И даже если ты накинешься на меня после, ведьму свою бестолковую от этого не получишь. Усек?

Тим угрюмо кивнул.

— Никаких переходов, — и огонек в ее ладони нетерпеливо дернулся вниз.

— Тесса, это неприемлемо. Я могу пообещать лишь, что не буду причинять вред твоему отцу. Неужели этого не достаточно?

— Ты головой‑то подумай. Переход в материи — ничего более умного не придумал? — поинтересовалась колдунья. — Ты там останешься навсегда. Впрочем, это будут уже твои проблемы. Так что — сделка?

Огонек сорвался с ее пальцев и полетел к Тиму. Он мужественно выдержал обжигающее прикосновение пламени к ладони.

— Сделка, — повторил он унылым тоном, понимая, что поставлен в безвыходное положение.

Стражник внутри кричал — какие условия? Как эта мерзавка смеет ставить нам условия? Разоррвать! Уничтожить!! Ну же, разреши мне… разреши себе… разреши нам… но Тим не мог пойти на это, наплевав на последствия, даже если все внутри разрывалось от желания свернуть этой выскочке шею. Миранда может быть в опасности, и необходимо ей помочь. К тому же Тесса права — переход в материи затея не только глупая, но и смертельно опасная, а Тим и так позволил стражнику слишком многое…

Да, можно было бы проявить настоящий мужской характер и постараться напугать Тессу до полусмерти, но, во — первых, пугать девушку было противно его натуре, а во — вторых, почему‑то казалось, что эту девушку просто так не напугаешь и с пути выбранного не свернешь.

— Сделка, — повторил он твердо, разглядывая небольшой ожог в центре ладони. — Еще подтверждения от меня требуются?

* * *

Мира оглянулась на дверь и невольно улыбнулась — он все‑таки пришел. Быстро. Несмотря на все препятствия. Пришел за ней. И с собой притащил… эту задаваку. Но, судя по всему, выхода у него не было. Мира и сама знала, что Тесса может быть приставучей, как клещ, если что‑нибудь вобьет себе в голову. В этом девушки были очень похожи.

Если Дирьярд и удивился визиту, то виду не подал. Не стал спрашивать, как Тесса вообще узнала о существовании "секретного" места и как ей хватило сил до него добраться. Не изъявил неудовольствия по поводу того, что на буксире она притащила незваного гостя. Наоборот, распахнул объятия и сказал:

— Доченька! Рад тебя видеть. Какими судьбами?

Тесса улыбнулась в ответ — словно не было между ними разногласий, и не она запустила им в стену во время последнего разговора — в два шага пересекла комнату и упала в папины объятия. Мира поморщилась — как можно испытывать теплые чувства к… убийце?

— Привет, папуля. Взаимно. Я так соскучилась.

— Стезя искательницы приключений тяжела, — кивнул Дирьярд. — Но ты ее выбрала сама. Добрый день, молодой… хммм… человек.

Тим уже сидел на диване и обнимал дрожащую, как осиновый лист на ветру, Миру за плечи, что‑то шептал на ухо, то и дело гладил по волосам.

— Ты… что с тобой? Он тебя обидел? Что случилось? Почему у тебя глаза на мокром месте? Ты не рада, что… в чем дело, Миранда? Что здесь произошло?

Но ведьмочка всхлипывала, уткнувшись носом ему в грудь — только сейчас она позволила себе расслабиться и поверить, что все будет хорошо. Тим все‑таки появился! Он что‑нибудь придумает, он обязательно что‑нибудь придумает. Он не оставит ее в беде. Как всегда. Ее личная палочка — выручалочка, ее неофициальный ангел — хранитель. И будущий, как Мира тайно надеялась, муж. Ее надежда и опора. Всегда рядом, всегда вместе. Прекраснее ничего и быть не может…

Слезы облегчения полились против воли — меньше всего она хотела распускать нюни на глазах у врага. Пусть она и не самоотверженная героиня, которая бросается в самое пекло даже ради спасения злобного гоблина, когда все вокруг вот — вот должно взлететь на воздух, но и не тряпка, об которую можно ноги вытирать.

Тим же ничего не понимал — Миранда так стремилась к этому разговору, столько дров наломала, столько нервов ему попортила, и вот теперь, когда все получилось, сидит на диване, бесконечно несчастная, испуганная, и цепляется за него так, будто от этого зависит ее жизнь. Было понятно, что ничего разумного и связного от неё сейчас не добиться, поэтому он решил отложить объяснение на потом, когда они останутся наедине.

— Это Тимоти Брайт. Парень… ведьмы. А это — Дирьярд Штейн, мой отец.

Тим коротко кивнул в знак того, что Тессу услышал. Колдун усмехнулся:

— Понятно. Волновался, насколько я понимаю. Зря, молодой человек. Зря. Я не садист какой, чтобы красивых девушек калечить, уж поверьте.

— Сомневаюсь, — не слишком приветливо отозвался Тим, не подав руки для приветствия. Впрочем, Дирьярд эту церемонию тоже проигнорировал. — Судя по состоянию Рича, вы толк в этом знаете.

— Ого, — в тоне Дирьярда послышалось слабое удивление. — Так тот невоздержанный на язык колдун — ваш знакомый? Ах, ну да… запамятовал…

— Брат, — коротко ответил Тим.

— Надо же… как тесен мир, — покачал головой Дирьярд, фальшиво изобразив удивление. — Каждый раз с этим сталкиваюсь, и каждый раз это поистине ставит меня в тупик. Чудесны и непредсказуемы наши судьбы, вы не находите?

— Отчего же, — ответил Тим в тон колдуну. — Нахожу. Вы договорили? — это он обратился к Мире. — Ты выяснила все, что хотела?

И только тут ведьмочка поняла, что не может открыть рот и выложить все, что только что узнала о своем дяде при Тессе, которая совершенно не заслужила — при всей своей стервозности и высокомерии — подобного удара. Хотя… может, это только Миру поразил поступок Дирьярда? Может, Тесса ничего особенного в деяниях обожаемого папули не усмотрит?

Тим уловил колебания Миры и повторил с нажимом:

— Что здесь произошло?

Ведьмочка собралась с духом и прошептала:

— Это — мой дядя. Родной. Представляешь?

— Этот факт тебя очень сильно расстроил?

— Дядя? — уловила самое главное Тесса. — Ты — ее дядя? То есть эта кошелка — моя двоюродная сестра? Вот так номер…

И весело расхохоталась. Но вдруг оборвала сама себя и сурово уставилась на Дирьярда, который стоял около камина и спокойно созерцал происходящее, словно сам не был его частью.

— Папуля, а может быть, ты объяснишь мне, почему раньше у тебя фамилия была другая? Или почему ты никогда не говорил, что родился и вырос в империи Ион? Даже не так… ты врал мне в глаза, что никогда там не был. И дом я нашла… тот, что в дарственной указан.

Казалось, что колдун не слушает Тессу, но последние слова его зацепили. Он словно встрепенулся, очнулся от раздумий и перебил дочь:

— Что с ним?

— С кем? — на мгновение растерялась колдунья. — Что с кем?

— С домом, — нетерпеливо пояснил Дирьярд. — Что с ним? За ним присматривают? А то этот момент твоего расследования я, к сожалению, упустил.

Тесса лукаво усмехнулась — вспомнила про тролля, устроившего себе в развалинах здания логово:

— Упустил он… что касается твоего вопроса — присматривают. Более того — в твой дом никто посторонний не сунется даже за деньги. Ибо охраняется он действительно хорошо. Хочешь, сходим, посмотрим? И ты от темы разговора‑то не увиливай. Выкладывай, как есть.

Дирьярд посмотрел на дочку и улыбнулся:

— Ты у меня молодец. Я тобой горжусь. Докопалась, настояла, преодолела. Моя кровь.

Тесса от похвалы покраснела, глаза ее засверкали от удовольствия — Тим поймал себя на мысли, что колдунья стала почти красивой.

— Спасибо, только не совсем заслуженно. Главного я так и не выяснила.

— Чего же именно, позволь спросить?

— Причин твоего поведения. Что это был за дом, который тебе подарили. Почему ты никогда не говорил о том, что у тебя есть… был брат, а у меня — сестра двоюродная? К чему такие тайны? Ты с родственниками поссорился?

— Милая… это несколько сложно объяснить.

— А ты попробуй, я пойму, — ответила Тесса, вздернув подбородок. — Я вообще сообразительная получилась. Неужели ты до сих пор не понял?

— Даже если и не понял, ты мне все доходчиво объяснила своими действиями. Еще раз повторю — я тобой горжусь.

Тесса упрямо гнула свою линию:

— Зубы мне не заговаривай. Отвечай на вопрос.

— Какой? — удивился Дирьярд.

— Какой… хмм… начнем по порядку. У нас остались живые родственники в империи Ион? Не считая этой… — небрежный кивок в сторону Миры, которая перестала лить слёзы и внимательно следила за ходом беседы.

— Нет.

— Что за дом указан в дарственной?

— Этот дом наши родители — мои и Рида — купили ему незадолго до своей смерти. Там вообще сложная история. Я был скорее бунтарем, тогда как Рид — послушным маменьким сынком. Родители, конечно, пытались заставить меня образумиться, но ничего не вышло. Закончилось тем, что я ушел из дома и некоторое время скитался по знакомым. Рид об этом узнал и предложил пожить у него, а в итоге и вовсе переписал дом на меня. Зачем? Во — первых, Рид вскорости собирался жениться, дом стал ему не нужен. Они с Мариссой уже обзавелись своим, более подходящим для семьи. Побольше раз в два, и к центру поближе. А этот — лишние заботы и трата денег. Во — вторых, как вы все хорошо знаете, ответственность за последствия магических экспериментов несет собственник дома. Мои тогдашние опыты не отличались… скромностью. Впрочем, в них всегда присутствовал размах и поэзия. А отвечать за причиненные мною разрушения Рид не хотел. Кроме того, как я уже упоминал, дом был ему не так уж и нужен. Ему с женой было чем… заняться, — слово прозвучало зло, несмотря на все усилия Дирьярда оставаться отстраненным, — потому как детей на тот момент у них еще не было. Скажу больше, Рид был до чертиков рад от дома избавиться, потому как он был расположен в приграничном районе. Вот и весь сказ.

— Ладно, — кивнула Тесса, — скажи мне тогда вот что — зачем ты сменил фамилию? Чем тебя не устраивала прежняя?

Дирьярд вздохнул и посмотрел на Миру, которая прилипла к Тиму и отлипать от него в ближайшее время, похоже, не собиралась.

— Как ты думаешь, дорогая моя доченька, кому легче пробиться в жизни — сыну родовитого аристократа или средней руки торговца, коим был наш с Ридом папаша?

— Глупый вопрос — конечно, сыну аристократа.

— Вот и я так рассудил. Поэтому — признаюсь, что использовал для этого магию — и выбрал себе в жены молоденькую девчонку, дочку одного из самых влиятельных и родовитых людей при дворе императора Калерии. Да, она была хорошо защищена от воздействия любого рода заклинаний, но я всегда умел добиваться своего. А родители слишком любили свое чадо, чтобы отказать мне, когда я пришел просить ее руки, да еще под аккомпанемент жалостливых причитаний будущей невесты. Не скажу, что все и сразу получилось гладко, но я сумел жениться на ней, что было весьма дальновидно с моей стороны, как показало время.

— Моя мама… — с непонятным даже самой себе изумлением прошептала Тесса. — Это ведь была моя мама, да? — И вдруг выпалила. — А как ее звали? Я почему‑то забыла…

Дирьярд поморщился и отрезал:

— Не важно. Это не важно. Ее с нами нет и быть не может. Лишняя информация.

— Но…

— Никаких "но", дочка. Забудь об этом. Я вспомнил об этой женщине только потому, что к слову пришлось.

— Это же ее мать! — вдруг вскричала Мира, подскакивая на диване. Глаза ее гневно сверкали. — Тесса имеет право знать!

Но колдунья покачала головой, уставившись в пол — словно ей было стыдно за свой вопрос:

— Не стоит. Папочка прав. Мне это не нужно, я… просто так спросила… не подумав. Но ты продолжай, пожалуйста, я слушаю. Что там с фамилией?

Мира открыла было рот, чтобы поспорить — рядом с Тимом она чувствовала себя если не непобедимой, то очень смелой — но он крепко сжал ее плечо и покачал головой. Не стоит лезть в чужие семьи, — говорил его взгляд, — это их дело, им с этим жить. Не стоит переживать за тех, кто в этом не нуждается. Кто этого не достоин.

Мира едва заметно качнула головой — то ли соглашаясь, то ли возражая — и вновь прислушалась к разговору Тессы и Дирьярда.

— Я могу честно сказать, что женился только для того, чтобы получить фамилию Штейн. Ну и для того, чтобы обзавестись наследником, — теплый взгляд в сторону Тессы. — Должен признаться, что мне очень повезло и с тем, и с другим. После женитьбы передо мной открылись многие двери… но это уже частности, дочка. Что‑нибудь еще?

— Кольца, — выпалила вдруг Мира, опередив Тессу на долю секунды. Она даже не поняла, что своим вопросом открыла Тессе всю правду о Дирьярде — ту самую правду, которую еще недавно не решилась озвучить вслух. — Кольца. То, что вы подарили Тессе, и то, что приложили в письме к моей матери… они одинаковые.

— Так это ты писал письма? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла колдунья, моментально вычленив главное. Немного помолчала, домысливая все остальное. — И ты… видимо, тот самый колдун, что проклял. Правильно?

— Да.

— Понятно. — Больше Тесса никак не прокомментировала свои мысли. По ее лицу нельзя было прочесть, как она отнеслась к новой информации. — Так что с кольцами? Почему портал ведет к выходу из лабиринта? Почему украшения одинаковые?

Мира вздохнула — похоже, она одна такая чувствительная. Теса, судя по всему, считает произошедшее пятнадцать лет назад вполне нормальным. Еще бы, не ее драгоценного папулечку родовым проклятием накрыло.

Видно было, что Дирьярду совершенно не хочется отвечать на этот вопрос, но скрывать от дочери он ничего не стал. Рассказал, как было, хотя для этого потребовалось некоторое усилие:

— Эти кольца были сделаны на заказ. Я… тогда немного более сентиментальным был, чем сейчас. Да — да, признаюсь, к своему стыду, дочка. Я был влюблен и еще способен на глупости. — "Будучи уже столько лет женатым. Понесло козла в чужой огород", — добавила про себя Мира, поджав губы. — И… самым дорогим для себя дамам решил подарить по кольцу. Тебе и Мариссе. Я… глупость, конечно, но все же. Что было, то было, и поменять прошлое я не в силах. Даже, помниться, надпись какую‑то на том кольце, что Мариссе предназначалось, сделал романтическую, чтобы помнила. Я послал ей кольцо, к которому прикрепил портал, так как хотел поговорить. Назначил свидание, на которое она, к великому моему удивлению, пришла. Выбрал место подальше от любопытных глаз и ушей. Рядом с выходом из лабиринта.

— Моя мама все‑таки пришла? — не смогла сдержать восклицания Мира. — Не может быть!

— Увы, она пришла — кивнул Дирьярд и продолжил с беспощадной честностью: — Должен признаться, что встреча получилась весьма… специфической. Марисса была зла, как сто чертей, наговорила мне грубостей и отчалила обратно. Вот и все. Так что ты своей матерью можешь в некотором роде… гордиться. Она сумела дать мне отпор.

— Но и поплатилась за это. Вы ее убили.

— Я ее проклял, — с нажимом поправил ведьмочку Дирьярд. — А убил ее твой отец.

— Лгун! — взвилась Мира, но Тим усадил ее на место. — Ее убило проклятие!!

— Ее убило несравненное мастерство вождения Рида — впрочем, кажется, я уже упоминал об этом. Можешь поднять какие угодно бумаги, и увидишь подтверждение моим словам.

— Это был несчастный случай. Авария. Проклятие подействовало, и все получилось так… ужасно! — Мира вцепилась в руку Тима, словно в этом было ее спасение. — Если бы не проклятие, ничего бы не произошло!

— Может быть, — пожал плечами Дирьярд, — а может быть, и нет. Этого мы никогда не узнаем, так ведь? Еще вопросы, дочка?

Тесса слабо улыбнулась:

— А я‑то уж вообразила тебя шпионом, засланным в империю Ион. Какое облегчение узнать, что ты всего лишь… — и осеклась, метнув непритворно виноватый взгляд на Миру.

"… всего лишь убил пару живых…" и в самом деле, о чем печалиться? Ведьмочку очень задело то, что колдунья даже не поинтересовалась причастностью Дирьярда к гибели нотариуса — словно это такая мелочь, которая ее внимания не стоит.

— Ладно, раз с откровениями покончено, я бы хотел поужинать. И да, Тесса, ты, конечно, молодец, что нашла в себе силы противостоять мне. — Тесса незаметно выдохнула. — Но, — продолжал тем временем колдун, — это не спасет тебя от головомойки и еще: за взлом купола — месяц домашнего ареста. Лаборатория тоже под запретом.

Видимо, он знал, на что давить и где у дочки больные места, потому что Тесса, разом забыв про разоблачения и расследования, про то, что он виновен в смерти собственного брата и его жены, жалобно заскулила:

— Только не лаборатория! Только не лаборатория! А давай я лучше посуду буду мыть, а? Или полы? Хочешь? И в комнате своей буду безвылазно сидеть весь месяц! Я клянусь, буду! Но… только не лаборатория…

Дирьярд вздохнул и произнес:

— Взлома купола было зафиксировано три, так что три месяца домашнего ареста. И я лишаю тебя права посещать лабораторию — ровно на тот же срок. Разговор окончен.

Тесса поникла, как цветок, прибитый дождем, и с мольбой в глазах посмотрела на отца, но тот оставался непреклонен.

— Дочка, пойми, — сказал он проникновенно, — ты поступила плохо…

И тут Мира, больше не в силах выдерживать этого лицемерия, этот театра абсурда и фальши, подскочила на месте, ткнула пальцем в Дирьярда и заорала:

— Плохо? Это вы называете плохо? Вы… лицемерная сволочь!

И высказала все то — матом через слово — что боялась сказать, будучи с колдуном наедине. Но сейчас ее обнимал Тим, и это заставляло поверить в лучшее.

* * *

Миранда сидела на кухне в квартире Тима и лопала пирожки, которые во время их отсутствия закинула Матрена Патрикеевна. Уже пять безумно ароматных, вкуснейших булочек покоились в ее желудке, шестую она с наслаждением жевала, запивая чаем. В душе ведьмочки — впервые за долгое время — воцарился мир и спокойствие.

Наверное, никогда в жизни она не забудет, как Тим после ее обличительной речи обратился к Тессе:

— Ты не могла бы увезти ее отсюда? Нам с твоим отцом надо поговорить.

Ее рыцарь. Ее собственный, личный рыцарь. Не без страха, не без упрека — будем честны. Но…верный своим принципам, идеалам и правилам. Следующий им в любой ситуации, даже если обстоятельства сильнее. Ее нечаянная любовь. Ее нежность и радость. Ее благословение. Ее нежданная удача, которую получилось поймать на лету. Ее надежда и будущее. Не зря же боги их соединили.

Наверное, никогда в жизни она не забудет выражения лица Тессы, когда та поняла, что увести Миру с поля боя все‑таки придется, мало того, придется уйти самой, иначе неизвестно, чем все это закончится.

— Можно мне остаться? — с надеждой спросила Тесса у Дирьярда, но он покачал головой:

— Нет. Жди дома. И не вздумай возвращаться. Я больше не потерплю своеволия.

Колдунья грустно вздохнула, но возражать не стала. Обратилась к Тиму:

— Помни, ты обещал, — и показала на свою ладонь.

Мира не совсем поняла, что именно и, главное, когда успел ее парень пообещать этой выскочке, но времени выяснять уже не было. Она даже не стала сопротивляться, когда Тесса оторвала ее от Тима, подняла с дивана, как куклу, и, подхватив под локоть, повела к двери. Она не хотела знать, что здесь сейчас произойдет. Она хотела лишь одного — забыть об этом кошмаре хотя бы на время. Бывает, что правда ранит, но в ее случае правда разила не хуже остро заточенного двуручного меча в руках бывалого солдата.

Они вышли за дверь, и Тесса достала мел, что‑то написала прямо в воздухе — Мира не особо всматривалась. Затем был открыт портал.

— Двигай булками, — сказала Тесса грубо и пихнула Миру в спину.

Ведьмочка могла бы ответить ей тем же — в смысле, грубостью и подножкой, но не стала, так как понимала, чем вызвано такое настроение. Волнением за родного человека, пусть он садист и убийца. Ничем Тесса не показала своего отношения к сказанному Дирьярдом, ничего нельзя было сказать по ее отрешенному лицу. Оставалось только гадать: пришла ли она в ужас? Рассердилась ли? Порадовалась за папулю? Или ей все равно? Если честно, ведьмочке было не особенно это интересно — она строила догадки по инерции, чтобы не думать о том, что происходит там… в темноте материи. Теперь она хотела лишь одного — вернуть Тима и попасть домой как можно скорее.

Как только они очутились в спальне Тессы, колдунья щелкнула пальцами. Тут же в дверь деликатно постучали.

— Войдите, — рявкнула Тесса. — Чаю мне. Быстррро.

— Мне тоже, — сказала Мира, чем заслужила тяжелый, из‑под бровей взгляд колдуньи. Повела плечами и слабо улыбнулась слуге, впавшему, судя по всему, в ступор. — Мне тоже чаю, если можно.

Слуга круглыми, как плошки, глазами уставился на Тессу, которая, перестав буравить новоиспеченную родственницу взглядом, рявкнула вновь:

— Чего ждешь? Сказано — чаю давай. Обеим. Немедленно!

Слуга испарился. Мира присела на стул — осторожно, словно была сделана из стекла и при малейшем неловком движении могла разбиться на миллион осколков. Ее начала колотить дрожь — адреналин схлынул, на его место пришла слабость, сопли и слезы.

— Почему? — вдруг спросила она у Тессы, вытерев одинокую слезинку — предвестницу будущего водопада. — Почему все так несправедливо?

Но колдунья не была расположена к сантиментам и явно в этом споре была на стороне своего отца.

— Что почему? Жизнь — вообще несправедлива. Да, папуля поступил не лучшим образом, но прошло уже столько лет…

— Нет, ты вообще думаешь, что говоришь? — вскричала Миранда, воздев в негодовании руки к потолку. — Ты голову включи, прежде чем чушь молоть! Только представь себя на моем месте! Если бы кто‑то прикончил твоего обожаемого папулю — и я бы тогда этого кого‑то первая расцеловала… так вот, если бы кто это сделал, как бы ты себя чувствовала? Неужели сказала бы — бывает, и пошла дальше?

Тесса поджала губы и ничего не ответила. Мира тоже не хотела продолжать этот бессмысленный спор. Никогда им не понять друг друга, никогда не стать по — настоящему близкими, двоюродными сестрами, кем они по крови являются. Каждая судит со своей колокольни, и у каждой есть на то резоны. Принять точку зрения другой стороны означало предать себя. Мира расстроенно нахохлилась и уставилась в стол. Быстрее бы вернулся Тим.

Через две минуты им принесли чай — такой же вкусный, как в прошлый раз, и девушки молча цедили его по капле, переживая каждая о своем мужчине.

Когда чай подошел к концу, а мучительная, звонкая тишина в комнате стала поистине невыносимой, в спальне открылся портал.

* * *

— Молодой… хммм… человек, поверьте, я был бы безумно раз поболтать с вами немного, но уж больно есть хочется. Не могли бы мы выяснить отношения чуть позже? Завтра, например, или на следующей неделе, или года через два? А еще лучше, навестите нас с Тессой лет эдак через сто. Думаю, последний вариант — самый оптимальный.

Тим вздохнул и поднялся на ноги — разговаривать с колдуном с дивана казалось стратегически неправильным. Что он собирался сказать или потребовать у Дирьярда — и сам толком сформулировать не мог. Знал одно — спустить все на тормозах не получится. Подобное бессердечие должно быть наказано. Да, у Тима не было особых способностей, он не знал ни одного заклинания, не имел в подчинении демона. Тем более он не был фигурой имперского масштаба и значимости, к нему не обращались за советом сильные мира сего. Он был простым рядовым, но кто сказал, что история должна писаться лишь влиятельными живыми?

Им двигала жажда добиться если не справедливости, то некоего ее подобия. Железобетонная внутренняя убежденность, что за свои поступки надо держать ответ, светилась в карих глазах. Если имел смелость поступить бесчестно, то будь готов встретиться лицом к лицу с последствиями.

— Не стоит юлить, — сказал Тим прямо, глядя колдуну в глаза. — Вы прекрасно знаете, что поступили отвратительно. Вы стали причиной гибели как минимум двух живых. Это само по себе достойно порицания. Но тот факт, что вы прокляли из‑за уязвленной гордости своих родных — двойное преступление. Не надо рассказывать, что ваш брат был неумелым водителем. Оставьте эти сказки Миранде. И позвольте уточнить — гибель некой ведьмы по имени Серафимовна — ваших рук дело? А нотариус Третьяков?

Дирьярд возвел глаза к небу — раздражение стало видимым:

— Титаны, что за день? Сначала девчонка обвиняет, оскорбляет. Только все выяснили — прибегает юнец несмышленый. И опять про тоже. Да, моих рук дело. Нотариус — там все понятно, а ведьма стала слишком много себе позволять. Помогла мне в одном деле — спасибо большое, радуйся, что жива осталась. Так нет, стала лезть, требовать чего‑то. Пришлось объяснить доходчиво, как обстоят дела. Кто же знал, что у нее такое слабое сердце и мои слова она воспримет буквально, да еще и упадет так неудачно? Так что в ее гибели виновато лишь стечение обстоятельств.

— Как и в случае с родителями Миры, да?

— Тоже верно. Все выяснил? Теперь, видимо, от слов перейдёшь к делу?

— А вы как думаете?

— Хорошо. И как ты собираешься добиться справедливости? Убить меня попытаешься ради прекрасных глаз своей дамы? Будет забавно на это посмотреть.

Дирьярд развернулся к Тиму лицом и, не скрывая пренебрежения, усмехнулся, развел руки в стороны — мол, давай, нападай. Я даю тебе фору.

Он видел этого нескладного парня пару раз, когда наблюдал за Тессой и Мирой, но, во — первых, не так уж внимательно он отслеживал их перемещения, скорее от случая к случаю, когда становилось совсем скучно, во — вторых, никогда не придавал значения его существованию. Все, что он мог про рядового Брайта сказать, уместилось бы в два слова — серая заурядность. Безусловно, присутствовали непонятные особенности в сущности гостя, которые колдун не мог пока разгадать, но лишь потому, что не больно‑то и старался, считая их неопасными для себя.

Подобная небрежность по отношению к окружающим исподволь, год за годом пробивала стену природной недоверчивости, бдительности и настороженности колдуна. Уже давно он считал себя — с твёрдым на то основанием — практически неуязвимым. Огромный магический резерв и знания, доступные лишь избранным, вкупе с многочисленными амулетами; долгие годы исследований и развития своих возможностей; вереница магических побед и отсутствие серьезных соперников почти во всех сферах жизни — все это внушало чувство ложной защищенности. Колдун не осознавал, что считает себя равным даже не императору, а богу. И уж тем более не рассматривал самонадеянного мальчишку как полноценного противника.

Тим всю голову сломал, пытаясь решить, как лучше донести свои мысли до Дирьярда. И есть ли в этом смысл — колдун, по всему выходило, был морально непробиваем. Помимо прочего, здраво мыслить Тиму мешал рвущийся на свободу стражник.

Разреши мне, — шептал он, глядя на Дирьярда, — разреши мне поговорить с этим заморышем… я… мы… договоримся. Я вернусь обратно, я обещаю. Я клянусь. Я так соскучился… отпусти разочек…

Тим на некоторое время выпал из реальности, впервые всерьез задумавшись о возможности предоставить стражнику полную свободу. Он понимал, что ему нечего противопоставить колдуну. Последний скорее из парня фрикаделек для супа понаделает, чем раскается в содеянном и добровольно согласится в тюрьму сесть.

Тим быстро прикинул альтернативы.

Воззвать к разуму и совести колдуна еще несколько раз. Просто смешно.

Пойти официальным путем. Подать в полицию заявление, в котором будет подробно изложено все, что произошло пятнадцать лет назад, и события недавних дней. Собирать доказательства, улики. Вряд ли он наскребет что‑то существенное, но попытаться можно. Вызывать колдуна на допросы. К концу жизни Тим, вероятно, доведёт дело до суда. Только… бесполезная это мышиная возня. Колдуна никто судить не будет — ни за проклятия, ни за убийства, сколько заявлений ни пиши, сколько свидетельств под нос ни суй.

И наконец — переход. В материи, которая для демонов дом родной. Слишком рискованно. Слишком опасно. Можно никогда не вернуться. И, кроме того, он связан словом с Тессой. Он… но не стражник. Впрочем, даже если и так, плевать древняя демоническая сущность хотела на какие‑то там сделки и скрепляющие их заклинания.

Тим понял, что слишком затянул паузу, когда Дирьярд начал нетерпеливо пристукивать ногой по полу.

— Простите, — машинально извинился рядовой Брайт, — задумался. Так на чем мы остановились?

— Мы остановились на том, что ты будешь меня бить. И если повезет, убьешь. Как‑то так, — кисло пояснил порядком уставший от этого фарса колдун. Да, он видел, что нескладный парень перед ним не так прост, как кажется, хотя уловить, в чем странность, до сих не мог. Но и особых опасений из‑за этого не испытывал. Ему ли, прожившему титаны знает сколько лет на свете, видевшему много такого, от чего менее стойкие сходили с ума, бояться какого‑то сопляка? Не бывать этому. — Только можно все сделать побыстрее? У меня ужин стынет.

Стражник внутри Тима усмехнулся. Усмехнулся и сам Тим. Осознал с горькой безнадежностью, что пронять этого циничного, насквозь пропитанного самомнением и честолюбием, колдуна может только такая же сволочь. Кровожадная, целеустремленная, сметающая все на своем пути сущность. Стражник. Либо так, либо отступить. И Тим принял решение. Колдуна необходимо встряхнуть как следует, напомнить, что даже если ты мнишь себя сильнейшим — всегда найдётся кто‑то сильнее. Нельзя просто так склонить чашу весов в свою сторону и думать, что это сойдет с рук. Нельзя терять связь с реальностью. Нельзя жить лишь своими интересами.

Приходилось выбирать между плохим вариантом и очень плохим, и Тим свой выбор сделал. Преподать Дирьярду урок мог лишь стражник, и все последствия этого урока останутся на совести Тима. Но отступиться, оставить безнаказанным подобное наплевательское отношение к окружающим он не мог. Да, он обещал Тессе не навредить ее отцу, и сделает все, что в его силах, чтобы сдержать обещание. Честно попытается.

— Конечно, конечно, — ответил вежливо, чувствуя, как теряется в пространстве. Начинался переход, и Тим мог надеяться только на обещание стражника после всего вернуться обратно. И стараться не терять контроль над ситуацией, хотя как это будет происходить, он не представлял. Стражник слишком своеволен, жесток и непредсказуем — впрочем, как все демоны. Но Тим в их тандеме — хозяин. Осталось донести эту мысль до соседа и по возможности никого при этом не убить.

Руку, в том месте, где был ожог, нестерпимо закололо. Но продолжалось это недолго, ровно до того момента, как карие глаза Тима заволокла Тьма, огонь в камине замерз, а в комнатушке стало заметно темнее…

Дирьярд с пробуждающимся интересом наблюдал за трансформацией парня, начиная соображать, что к чему. Он никогда такого не встречал. Этому жалкому подобию живого удалось его удивить, что случалось весьма нечасто.

…Это было похоже на взрыв. Ураган, цунами и торнадо в одном флаконе. Это разрывало изнутри. Это было невероятное по силе блаженство — дать себе волю. Не сражаться со стражником за верховенство, а преследовать единую цель. Отбросить самоконтроль и позволить делать то, что хочется. Им обоим.

На глазах Дирьярд парень вдруг выпрямился и стал заметно выше. Его долговязая фигура подернулась Тьмой, очертания поплыли. Лицо приобрело насмешливо — язвительное выражение — резкий контраст по сравнению с вежливой решительностью, застывшей на нем ранее. Что самое странное — от парня повеяло — именно повеяло, колдун учуял флюиды — угрозой, властностью. Всем своим видом гость давал понять, что может разнести это место по клочкам и ничего ему за это не будет. Дирьярд пока наблюдал за Тимом со всё возрастающим любопытством, и только.

— Приветствую тебя, колдун, — сказал гость и сделал шаг вперед.

Дирьярд почувствовал, как его обдало могильным холодом, и невольно поежился.

— Здоровались уже, — ответил.

— Так и будешь строить из себя тупого тролля? Не стоит. Поверь, это обычно плохо кончается.

— Кто ты?

— Я — это я. Вопрос в том, кто ты. Или кем ты станешь, когда наша встреча подойдет к концу.

— Глупый вопрос, — отбрил Дирьярд. — А фразы киношные оставь студентам — недоучкам. На меня подобная чепуха не действует. Шел бы ты лучше к своей ведьме и утешал по мере возможности.

— О, конечно, конечно, и как это я забыл, великий и ужасный! Примите мои искренние заверения в совершеннейшем почтении к вашей магической персоне! Не хотите ли корону на голову? Или жезл императорский? А может вам, дорогуша, трон под сиятельный зад подставить? С мягкой подушечкой и ремнями безопасности? — издевательским тоном протянул… Тим? И подмигнул колдуну: — Обязательно так и сделаю, как только с тобой закончу. Потому что сидеть самостоятельно ты уже не сможешь. Да и не захочешь…

— Не слишком ли ты самонадеян? — В голосе колдуна сквозила легкое презрение. И не таким его пугали.

— Ооо, вижу, вижу. Ты же — самый сильный, так? Понимаю. Ты — вершина творения, мать его. Пуп не только империи, но и всего континента, да что там — всей планеты. Колдун. Простите великодушно… может, мне задницу вам вылизать, чтоб сверкала под стать короне?

Колдун приподнял брови:

— Еще предложения будут?

— Всего одно. Хотя это скорее совет. — Стражник улыбнулся — на обычно серьезном, доброжелательном лице Тима предвкушающий оскал смотрелся жутко. — Держись крепче.

После этого все провалилось в подземелье бога Смерти и Лжи.

* * *

Через несколько часов бесцельного кружения в воздухе Рича потянуло на философские размышления. Он парил под потолком и думал о том, что нет в жизни постоянства. Все, что происходит с тобой, временно. Плохое, хорошее. Счастье, слезы, ненависть, любовь. Но это еще полбеды. Все настолько взаимозаменяемо, что порой бывает трудно отличить теплое от холодного. Взять хотя бы эту заносчивую стерву — Тессу. С одной стороны, она бесила Рича неимоверно одним фактом своего существования; с другой — ему до дрожи хотелось затащить ее в постель и таким своеобразным способом поставить точку в их спорах. С некоторых пор он начал мечтать о том, как все будет…

Мечтать! Слово‑то какое… романтичное, слюнтяйское слово. Просто эта девица… с ней почему‑то было сложно, а Рич не любил сложности в отношениях и всячески старался их избегать. Полчаса ни к чему не обязывающей болтовни перед тем, как прыгнуть в койку — предел. В его представлении идеальное свидание выглядело примерно так: 19:00 — напоить вином, сунуть в рот виноград или еще какой‑нибудь фрукт, которые так любят все девушки без исключения — чтобы много не трещала; 19:30 — секс; 21:00/21:30 — такси для девушки или портал к себе домой. После — либо следующая встреча в таком же формате, либо — отставка. Тут все зависит от умений и фантазии его пассии.

Но когда Рич думал о Тессе, проверенная схема резко давала сбой — даже в его воображении, что уж говорить о реальности. Совершенно не получалось представить, что Тессу что‑то может заставить замолчать — если она сама того не хочет. И, учитывая все, что между ними произошло в прошлом, колдун сильно сомневался, что за полчаса сумеет уболтать ее до постели. Скорее, сам займет горизонтальное положение — получив по челюсти за очередное фривольное замечание.

Не сказать, что колдунья Ричу нравилась — отнюдь. Он не считал ее даже симпатичной — но что‑то в поведении этой стервы, в том, как она себя держала, цепляло, не давая расслабиться и спокойно выкинуть её из головы. Уверенная в себе, но в то же время хрупкая, беспардонная, но кто сказал, что колдуньи должны расшаркиваться с окружающими? Может, все дело в этом? В ее заносчивости? Недоступности и холодности? Умении подавлять?.. Наверное, стоит увидеться с ней еще разочек, исключительно в научных целях, чтобы разобраться до конца.

И о чем он только думает? Явно не о том, о чем надо. Хотя если все время думать лишь о том, о чем надо, то когда же думать о том, о чем хочется?

Весело насвистывая себе под нос какую‑то популярную среди студентов мелодию, Рич оттолкнулся от стены ногами и проплыл в гостиную. Там схватился за торшер и, чуть не своротив его на пол, умудрился спуститься на диван и замереть в некоем подобии сидячего положения, намертво вцепившись в обивку. Достал пульт, завалившийся между подушками, и включил телевизор. Заунывный голос диктора — как раз передавали часовые новости — действовал ободряюще и помогал скоротать время.

Рич ждал Петра — чтобы высказать ему все, что думает о его убогой фантазии и методах ее воплощения в реальность. Рич ждал окончания действия зелья — чтобы сходить, простите за прозу жизни, в туалет. Ждал и ждал, ждал и ждал… вот уже несколько часов. Перемещался по квартире, набивал шишки, философствовал, матерился — правда, уже без огонька, ибо устал неимоверно. Периодически дергал себя за платок, в надежде, что, наконец, сумеет его снять. Увы.

Рич ждал рыжего — бесстыжего… а дождался совершенного другого персонажа. Своего начальника, Мирослава Победоносцева. Только теперь он был уже никакой не Победоносцев, а самый что ни на есть Петров. Всем Петровым Петров. Негромкий хлопок — и вышеозначенный дядечка вылетел из открывшегося около дивана портала и плюхнулся на ковер. Из одежды на нем были только трусы, да и те норовили сползти. Грязный ком, бывший некогда дизайнерским костюмом, Мирослав одной рукой судорожно прижимал к себе. Щегольская шляпа порвана; остатки ее болтаются на тонкой шее, как ожерелье; очки без одного стекла криво сидят на грязном носу.

— Ээ, потише, — негодующе воскликнул Рич, когда Мирослав, бросив одежду на ковер, принялся отряхиваться — стоя на четвереньках, как собака. — Кто за тобой убирать будет?

— Ммм… м… Ричмонд? — неверяще просипел Мирослав, извернувшись всем телом, чтобы посмотреть на колдуна. — Это правда вы?

— С утра был, — хмуро ответил Рич. — Ты чего ко мне пришел? В гости? Соскучился? Тебе разве на работу не надо? Или опять решил проверить, не умер ли я?

Мирослав издал победный клич, вскочил на ноги, огляделся по сторонам. Выдернул из грязной кучи пиджачок, накинул его на плечи. Нервным движением пригладил волосы. Всхлипнул — уже горестно, затем хохотнул — вдохновленно. Спросил хриплым голоском:

— А что это на вас? — и невежливо — видимо, от общего потрясения — ткнул пальцем в платок.

— Слушай, Мирослав, — произнес Рич, едва удержавшись от того, чтобы не подергать платок — а вдруг снимается уже. — Я же не спрашиваю, почему ты ввалился ко мне домой без приглашения в неглиже. Вот и ты прояви ответную тактичность.

— Н — но… ладно. А что касается остального, то… куда вышвырнули, как игрушку надоевшую, туда и вышвырнули. Видимо, прямиком обратно оказалось легче портал открыть. Меня спросить забыли, да и не было на то моего согласия. Опять! И, кроме того — не вам меня обвинять. С вашей стороны это был вопиющий поступок. Наглый, бессовестный. Закинуть меня в портал! — Лицо Мирослава стало злым. Он рассвирепел в одну секунду — яростью, совершенно не шедшей его благообразной, стремящейся к минимализму внешности. Дернул шляпу на шее, и, брызгая слюной, завопил. — Вы! Это вы виноваты!

— Даже не сомневаюсь, — равнодушно откликнулся Рич. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы не разжались случайно онемевшие пальцы, и его бренное тело не воспарило опять к потолку. — Это уже стало нехорошей традицией. Если где‑то что‑то случилось, то виноватым почему‑то оказываюсь я.

— Вы кинули меня в портал.

— Было дело.

— В лес!

— Свежий воздух.

— К дриадам!

— Ооо… шикарный секс. Рад. С тебя поляна.

Мирослав сорвался в истерику.

— Я женат! Женат! Я… они… меня… а я… не хочу больше быть собачкой… то есть, я хотел сказать…

— Без разницы. Выметайся.

— Нет! Нет! Подожди…те. Я могу… я… координаты не знаю.

— Ты не знаешь координаты своего дома? Адресом воспользуйся.

— Я не про это. — Мирослав скривился, покраснел, что было заметно даже сквозь грязные узоры на лице. Помялся, попыхтел и выдавил: — Того места, где я был. Мне бы… и я уйду.

— Это был порыв души, которой у колдунов нет, — взглянув в светящиеся надеждой глаза Мирослава, обрубил Рич. Осторожно разжал пальцы одной руки, потряс ладонью, снова вцепился в обивку. Проделал те же манипуляции с другой рукой. — Открыл портал в первое попавшееся место. Так что за координатами — не ко мне. И вообще, надо было хоть телефончик у девчонок взять. Не догадался?

— Когда? — надрывно вздохнул Мирослав. — Когда его спрашивать‑то? Они меня все время… то есть, я все время… и опомниться‑то невозможно. Но… я женат! Какой кошмар! Женат!

— Сочувствую, — машинально отозвался Рич. Мысли его витали далеко. Где же чертов ангел?

— Да что теперь‑то, — в сердцах махнул рукой Мирослав. — Домой бы, в ванную. Жена в розыск уже объявила. А все вы виноваты! Все из‑за вас! Как дальше жить? Как после такого жить‑то, в своем болоте, со своей кралей? И где координаты достать? Кстати, вы на работу так и не вышли? Это совершеннейший непорядок. С ректором, насколько я понимаю, тоже ничего не обсуждали? Я предполагаю, что в расписании занятий сейчас царит полный хаос и неразбериха. Правилами это запрещено. Необходимо предпринять меры!

Петров — Победоносцев еще что‑то горячо говорил, прижимая к животу ком грязной одежды, и постоянно поправляя то сползающий с плеч пиджак, то очки.

— Да понял я, понял. Могу только повторить то, что говорил раньше — решать этот вопрос буду с ректором. Потом. Посредники только все портят и путают, так что иди ты лесом, милый друг. То есть, домой. Не ровен час — простудишься.

— Это неслыханно!

— Сказал тот, кто не далее как пять минут назад с дриадами развратничал. Наглость, не находишь?

— Да что бы вы понимали в… Это возвышенно и прекрасно…

— Никогда не рассматривал секс с такой точки зрения. Хм. Возвышенно и прекрасно? Я бы сказал — до полного, потного изнеможения. Так, что потом нет сил даже пальцем шевельнуть. Но возвышенно? Вряд ли. Это в моем понимании.

Мирослав пригладил волосы и сменил тему.

— Ставлю вас в известность, что не смогу замолчать этот вопиющий случай.

— Секс с дриадами? Будешь новые приемчики на жене отрабатывать?

— Что вы заладили! Причём тут это? — вспыхнул Мирослав. — Я о ваших прогулах. Это в высшей степени непедагогично. У нас приличное заведение. Едва ли не главный университет империи и — такое!

— Ты мне лучше про дриад расскажи, — попросил Рич с пробудившимся воодушевлением. — Насколько помню, там одна затейница была, беленькая, с волосами до задницы… ух, она заводная! Ты, кстати, сколько дней у них провел? Тоже прогулы.

— Мне больше темненькая понравилась, — признался Мирослав, мечтательно закатив глаза, и тут же построжел. — В общем, так. Либо ты являешься на работу завтра утром, либо я иду к ректору и ставлю вопрос о вынесении тебе выговора. И себе, разумеется. Это даже не обсуждается — я провинился, и готов понести соответствующее наказание. К сожалению, не было у меня возможности магическую телеграмму отбить в ректорат. Завтра же займусь этим вопросом.

— Да делай, что хочешь! Иди, куда вздумается, — бросил мгновенно поскучневший Рич. — Без разницы. Только отсюда подальше. У меня гости намечаются. Деловая встреча. А тут ты такой… послеотпускной.

Мирослав вздрогнул всем телом, как будто только сейчас понял, в каком он виде. Крепко прижав к грязному пузу остатки вещей, он как мог осмотрел себя с ног до головы. Ойкнул, переступил ногами, дернул головой, и свободной рукой подтянул сползающие трусы почти до груди.

— Хмм… я пойду, наверное. Но по вышеозвученному вопросу — все как я сказал. И вы должны мне в ноги кланяться за то, что жалобу не подам за насильственное перемещение в пространстве.

— Обязательно, — съязвил Рич. — И в качестве основания поведать не забудь, какая тяжелая судьба тебя на том конце портала ожидала. Во всех подробностях, народу понравится. Может, кто‑нибудь книгу напишет. Или даже документальный фильм снимет.

Мирослав кисло улыбнулся и, открыв портал, шагнул в темноту. Не успел Рич облегченно вздохнуть, как его хмуро окликнули сзади.

— Чего звал? Кстати, рисунок в горох подчеркивает выразительность твоих глаз. Я так понимаю, ты уже оценил мои старания.

Рич даже не вздрогнул и на явную провокацию не поддался, хотя и очень хотелось. Однако без магии, как он уже неоднократно имел несчастье проверить, он не представлял собой сколько‑нибудь опасного противника. Увы, но это была только правда. Поэтому оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре, хотя на самом деле хотелось рвать и метать. Рич повернул голову и ответил:

— А Касс не доложил?

— Касс обиделся.

— За дело.

— Так дело было правое.

— Да хоть левое. Кому от этого легче?

— Чего надо? — не стал продолжать спор Петр.

— Когда это все прекратится?

— Что — все?

— Это, — и отпустив диван, взмыл к потолку. Многозначительно посмотрел на Петра, который почему‑то широко раскрыл глаза и хихикнул.

— Все еще действует? — спросил недоверчиво. — От это я молодец. И платок ты не снимаешь не потому, что сильно понравился, я правильно понимаю?

— Вполне, — подтвердил Рич. — Так что там со сроками?

Рыжий снова премерзко — по мнению Рича — захихикал:

— Вообще, все должно было пройти еще час назад. Не знаю, почему ты до сих пор птичкой паришь. Хочешь, я тебе насест сварганить помогу? И поддончик принесу для…

— Заткнись, — прервал его Рич, пока рыжий не наговорил чего‑нибудь такого, из‑за чего колдуну непременно в который раз захочется его убить, что будет очень некстати, поскольку в данный момент недостижимо. А нагрубишь — ищи потом ветра в поле. Обидчивый народ эти ангелы. — Заткнись и объясни толком.

— Так заткнуться или объяснить?

— Сначала заткнись. Потом объясни.

— Да что тут объяснять. Говорю же — действие зелья должно было закончиться час — полтора назад. Почему произошел сбой — не знаю. Зато знаю, у кого можно выяснить.

— И у кого? — с подозрением спросил Рич.

— У Лилу, конечно — у кого ж еще.

Ох, как не хотелось Ричу вновь встречаться с этой… хамоватой особой. Но деваться некуда — а ну как ему еще сутки порхать под потолком с дурацкой косынкой на голове? Интересно, кто из родственничков до такого додумался?

— Зови.

— Уже.

— Слушай, — спросил Рич, пока была возможность, — а Лилу твоя… она сама могла освободиться? Без ритуала и косынок?

Петр ухмыльнулся:

— Могла, разумеется. Я ее заточил заклинанием, не очень сильным. Как оно бы развеялось, так она свободу получила бы. Только не факт, что ушла бы. Обычно это происходит несколько по — другому.

— Неужели? — язвительно осведомился Рич, который ну никак не хотел верить в то, что кто‑то может добровольно согласиться на подобное "соседство".

— Я не буду говорить долго и убеждать тебя. Скажу следующее. Колдуны призывают — она приходит. Сама. Остается, сколько нужно — обычно до физической смерти "соседа". После возвращается к нам. Берет следующий заказ. Но если ее что‑то не устраивает, она может уйти в любой момент. Ничто не способно удержать ее. Это понятно? Твой случай — исключение.

— Хочешь сказать, что подожди я еще немного, она бы смогла уйти без… этого? — Рич выразительно подергал косынку.

Петр загадочно улыбнулся:

— Ох, не знаю. Я слова сказал — от заклинания, если оно еще осталось, её формально освободил. Но Лилушечка вредная у меня… девчонка, что поделать. Если ей в голову что‑то втемяшится, нипочем не остановится. Так что радуйся, что обошлось малой кровью. Что сама захотела, иначе дружить бы вам нежно еще неопределенное время.

— Она что‑то говорила про будущее. Ересь несла про то, что я ее сам призову… — задумчиво сказал Рич. — Откуда бы ей знать?

— А отдел предсказаний у нас на что? Но тебе про то знать не положено, так что выбрось из головы. Это она не подумав или со зла разболтала. Лишние сведения — жуткая головная боль, поверь мне, умник. Поживем — увидим.

— Ага, я смотрю, много пословиц знаешь.

— Угу, пришлось… — мрачновато кивнул Петр, не выказывая привычной враждебности по отношению к колдуну. — В библиотеке еще и не того нахватаешься… — и помолчав, нетерпеливо воскликнул: — Ну где же она?

Следующие две минуты прошли в полном молчании. Рич сосредоточенно считал трещинки на потолке, Петр просто глазел по сторонам и к чему‑то периодически прислушивался. Наконец, ангел подал голос:

— Идет. Осторожнее там.

Не успел Рич поинтересоваться, зачем ему быть осторожнее, как в комнату ворвался вихрь. Возник из ниоткуда, задорно взвизгнул знакомым до тошноты голосом. Закружил колдуна с такой силой, что его немилосердно затошнило, пару раз стукнуло о стену головой, пару раз — боком, и закончилось все это падением на пол.

— Совсем забыла! — воскликнул вихрь, колыхнув шторы на окне. — Уж простите великодушно, забыла! Ну ничего… левитация тоже полезна…

— Но не пять часов подряд! — огрызнулся Рич, с трудом поднимаясь с пола. Все тело ломило, руки отказывались выполнять команды мозга и висели вареными макаронинами, ноги подгибались, а в голове словно бомбы взрывались.

— …Просто сразу столько дел, столько дел навалилось, — не обращая внимания на Рича, продолжала тараторить Лилу. — Списки проверить, упокоенных вычеркнуть, очередь подвинуть, всех оповестить об изменении графика! Покушать, в конце концов. И нектарчику выпить… боги, больше всего я скучала по божественному нектару! Подружек проведать, друзей расцеловать, личное дело нового подсуди… подопечного прочитать! Петруччио, ты даже не обнимешь любимую сестренку?

— Нет, — буркнул Петр себе под нос, отворачиваясь.

— Но, милый мой, мы ли не квиты теперь?

— Квиты? — прошипел рыжий, сузив глаза. — Квиты? Мечтай! Ты посмела покуситься на святое, а это просто так не прощается. И вообще, я тебе великое одолжение сделал, что согласился от заклинания освободить раньше времени! На встречу пошел, о мести позабыв!

— Ой, да будет тебе, подумаешь, попачкала драгоценность твою сверкающую. Поплевал, тряпочкой протер и все — делов на три копейки.

Петр от подобной наглости аж потерял дар речи. Он поморгал, похватал воздух ртом, хотел было взорваться, но, вспомнив о чужих ушах, решительно сказал:

— Потом договорим, Лилу. Мне пора.

— Петруччио! Милыыый! Вернись, я еще не закончила!

Тут Рич понял, что его соседство с ней было еще… мирным. К тому же, благополучно разрешившимся. А кому‑то с этой громогласной занудой всю жизнь быть связанным родственными узами. Врагу не пожелаешь. Однако Пётр не был его врагом, поэтому Рич ему от души пожелал как можно больше времени проводить с сестрёнкой.

Убедившись, что рыжий позорно дезертировал с поля боя, Лилу обратила свое внимание на колдуна, который в этом время осторожно разминал мышцы.

— И тебе не хворать, друг мой недорогой. Как на свободе‑то? Рад?

— Пока не осознал, — буркнул Рич, — занят был сильно. Зато теперь ощутил в полной мере. Можешь отсюда валить. Я по тебе еще не соскучился.

И получил порывом ветра в лицо.

— Прям вот так и прогонишь? После всего того, что между нами было? А поцеловать?

Рич с отвращением скривился:

— Шла бы ты отсюда, дорогая. Надеюсь, больше не увидимся.

— Надейся. Только я вот сейчас, как уже упоминала, списки пролистала. Увидимся. И гораздо раньше, чем ты думаешь.

Но Рич только махнул рукой — мол, не говори ерунды, и поспешил — в меру возможности — в туалет. Что ждет или не ждет его в далеком будущем — предмет ожесточенных дискуссий, ввязываться в которые у Рич не было никакого желания. А уж самонадеянные заявление Совести по имени Лилу он вообще не воспринимал всерьез. И кроме того, он был совершенно согласен с рыжим в том, что лишние знания сильно усложняют и укорачивают жизнь.

* * *

— Что‑то не так, — пробормотала Тесса себе под нос, подув на ладонь.

— Что такое? — немедленно спросила Мира. — Ты что‑то видишь?

— Я тебе прорицательница, чтобы видеть сквозь материю?

— Ну за мной‑то ты в лабиринте как‑то наблюдала… — не удержалась от шпильки ведьмочка. — А за папочкой слабо?

— Именно что слабо. Материя — это тебе не игрушки детские. За тобой следить было проще простого — тем более, что я в родной империи нахожусь, а заклинание несложное. Совсем другое дело — папа. У него и так подозрительность и скрытность зашкаливают, а тут он еще находится в таком месте, куда обыкновенный колдун не посмеет даже войти.

— Надеюсь, там он и останется на веки вечные, — не удержалась Мира и добавила: — Скромность у вас, похоже, семейная черта. Прям так и тянет ниц упасть и благословения испросить.

— Это к императору, — не поняла иронии Тесса. — Мы пока не имеем право на наложение благословения, если это не касается членов семьи. Собственно, как и все остальные живые.

— Но все еще впереди…

— Однозначно.

Мира покачала головой — что тут скажешь? — и спросила о другом:

— Тогда с чего ты, о великая колдунья, взяла, что что‑то не так?

Тесса пристально уставилась на свою руку, словно она, рука, вот — вот должна была подать голос.

— Ну?

— Тим… мы сделку с ним заключили. Я его доставляю к тебе, он за это обещал моему папе не вредить.

— Да ладно, — недоверчиво рассмеялась Мира. — Что может противопоставить Тим такому колдуну как твой отец? Не можешь же ты на самом деле… или можешь? Почему? Это из‑за…

— Да. Кроме того, переход в материи сам по себе очень опасен. Тим может просто не вернуться оттуда, а вместе с ним и…

— Твой отец. Понятно. Что ничего не понятно. Вопрос — мне уже начинать волноваться? Или еще можно минутку подождать?

— Уже, — горестно выдохнула Тесса. Взволнованная, вскочила со стула и закружила по комнате, заламывая руки. Мира с удивлением наблюдала за этой картиной — стервозная Тесса переживает за кого‑то, кроме себя. — Клеймо горит, а значит, обещание нарушено. А значит, переход состоялся, иначе бы Тим никак не смог… противостоять отцу.

— То есть они могут не вернуться? — еле слышным шепотом спросила Мира, ощутив, как ледяной ужас сковывает сердце. — Они могут остаться там навсегда? Ох, ты ж богиня… надо что‑то делать! — И подскочила на месте, закружив по комнате вместе с Тессой. — Но что?

— Можно отправиться обратно за ними… — несколько неуверенно предложила колдунья. — Только…

— Отправляемся! — решительно скомандовала Мира — вот уж чем — чем, а долгими размышлениями она себя никогда не обременяла, особенно в критических ситуациях. — Если ты можешь это сделать, мы отправляемся немедленно!

Тесса задумчиво покачала головой.

— Это может быть опасно уже для нас. Неизвестно, что в материи сейчас происходит, и куда мы попадем. И потом, папа сказал не вмешиваться. Я не могу…

Мира уставилась на колдунью, как будто у той рога полезли:

— Ты — дура? Портал открывай немедленно. Рассуждать будешь потом.

— А если…

— Никаких если. Открывай портал или я тебя…

— Но ты только подумай…

— Потом будем думать, — отпарировала Мира лозунгом, под которым протекала вся ее жизнь. — Открывай немедленно.

— Давай еще подождем.

— Куда уж больше?! — взвизгнула ведьмочка, ткнув пальцем в часы на стене. — Мы уже два часа тут сидим, непонятно чего высиживаем. Неужели ты за отца не волнуешься совершенно?

— Конечно, волнуюсь. — На щеках Тессы вспыхнули алые пятна. Пытаясь справиться с волнением, она начала открывать и закрывать ящички прикроватной тумбочки. — Волнуюсь, но от этого мозги у меня не отказывают, как у некоторых. Что будет, если мы попадем не туда? Или вообще — в никуда отправимся? Мы же из материи не выберемся. А отец далеко не дурак… надеюсь, они договорятся по — хорошему…

— Ууууу, убогая, — воспользовалась Мира словечком рыжего. — Убогая и есть. Открывай портал, кому говорю.

И без предупреждения ловким движением отправила в Тессу заклинание подчинения. Слабенькое, давно забытое, но… Заклинание ударилось о магический щит, сползло по нему, как сырое яйцо по стене, и, коснувшись пола, испарилось. Тесса в изумлении вытаращилась на ведьмочку:

— Ты! Ты посмела… ты, мелкая, гадкая, подлая!

— Сама такая, — крикнула в ответ Мира, потрясая кулаками. — Предательница! Предательница!

— Идиотка! Слабоумная! Ты хоть понимаешь, чем чреваты необдуманные действия в материи?

— Да плевать я на это хотела! Мне нужно добраться до Тима, и я это сделаю во что бы то ни стало, даже если придется тебя связать для этого! — на глазах Миры засверкали злые слезы. — Открывай портал, убогая. Мне открывай. Сама можешь отсиживаться здесь, в безопасности.

— Сама не пойду, и тебя не пущу, — отрезала Тесса. — Мне потом Тим все кости переломает, если ты пропадешь.

— Это еще что за мысли? — поразилась Мира. — Какое тебе дело до того, что случится потом и как отреагирует Тим? Все последствия будут только на моей совести — если я пропаду, как ты утверждаешь — можешь ему так и передать. Хватит! Надоело. Открывай портал!

— Нет. Папе это не понравится.

— Да!!!

— Нет, я сказала… они же взрослые, разумные живые, должны сами разобраться. Наше дело — дожидаться результата. Папа будет недоволен, если я вмешаюсь.

— Ты хоть понимаешь, какую ересь несешь?!

Мира взвизгнула и с грацией парового катка понеслась на Тессу…

На этой патетической ноте в спальне открылся портал. Оттуда вышел Тим, за ним следом — Дирьярд. Тесса всхлипнула, облегченно выдохнула и бросилась к отцу. Мира же, едва успев затормозить, от волнения примерзла к полу и не могла выдавить из себя ни звука, только рот разевала, как выброшенная на берег рыба.

— Еще раз добрый день, дамы, — вразнобой поприветствовали девушек мужчины, а Тим добавил: — Миранда, твой дядя хочет тебе кое‑что сказать.

Дирьярд кинул на Тима подчеркнуто насмешливый взгляд, словно говорил: ну — ну, наслаждайся… Колдуны — они такие, даже в безвыходных ситуациях будут строить из себя невесть что. Хотя Мира подметила, что ее новоиспеченный дядя находится явно не в своей тарелке, то и дело нервно потирает руки и вообще очень бледен. Дирьярд откашлялся, погладил обнимающую его Тессу по голове и произнес торжественно:

— Виноват. Прошу… хммм… прощения. Я… был не прав. Я — скотина бесчувственная, как ты очень тонко подметила. С моей стороны это было подло и гадко, но… ничего уже не исправить, к моему великому сожалению. Я еще раз прошу прощения. В знак моего раскаяния прошу принять подарок.

Мира испуганно ойкнула и обхватила себя руками.

— Ничего мне не надо. Ничего. Я домой хочу. Тим! Я хочу домой! Увези меня отсюда! — в ее голосе зазвенели так долго сдерживаемые слезы.

Увидев, что ведьмочка находится на грани истерики, Тим вмешался:

— Я ей остальную часть сообщу лично. Извинения мы принимаем. Все детали обговорим позже, когда я зайду в гости. Мы же будущие родственники, верно? — и улыбнулся светло и искренне. И будь Тесса проклята, если в этот момент ее отец не вздрогнул всем телом.

— Да, Тесса, будь добра, передай господину Данталиану мои извинения. Я обязательно вернусь и приму его помощь. Просто сейчас… не получилось. Вы же видите, в каком Миранда состоянии. — Тим развел руками.

…Наверное, Миранда никогда не забудет чувство спокойствия, которое снизошло на нее, когда она очутилась дома. В объятиях любимого…

… который тут же поспешил на работу, успев лишь переодеться в форму. Бросил, посмеиваясь на прощание:

— Я буду послезавтра. Постарайся никуда не вляпаться до моего прихода…

Блин, ей же документы надо забрать из управления… это будет считаться за "вляпывание"?

Загрузка...