Сага о бездарном рыцаре 8

Глава 13. Ненастный полуфинал

После того как Стелла покинула арену под гром аплодисментов, Каната наконец-то позволила себе расслабиться.

— Это был отличный бой, — сказала она.

— Да, — кивнула Тока. — Конечно, я и до этого знала, насколько Стелла-сан талантлива, но чтобы она всего за неделю обогнала Императора ураганного меча…

«Боюсь, сейчас у нас с ней никакой ничьей не выйдет», — невесело усмехнулась она, вспомнив поединок в тренировочном лагере.

Ошеломительный рост.

— Если бы Ома-сан не разбудил дракона, то не испытал бы на себе его гнев и, скорее всего, победил, — заметила Каната.

— Ага, только он специально сделал это, — хмыкнул Икки.

— Правда?

— Ага. Братец Ома и Стелла относятся к той категории людей, которые не терпят полумер. Объездив весь мир, братец Ома узнал, насколько высок пик силы, и, наверное, не на шутку разозлился, когда увидел, что Стелла использует не весь свой потенциал. Вот он и спровоцировал её. Вы же знаете, он просто хочет стать самым сильным, а на уже имеющиеся победы и славу ему плевать.

— В его стиле.

— На самом деле, я хотел бы сказать ему пару ласковых по-братски. Ну, за то, что он напал на академию и попытался подло выбить меня из турнира, преследуя свои цели. Однако его упорство достойно уважения.

Икки до сих пор помнил, как подглядывал за Омой, который оставался в додзё допоздна и упорно упражнялся с мечом, хотя наставники и дети побочных ветвей рода уже давно заканчивали свои тренировки.

Старший брат научил его многому, сам того не ведая.

В каком-то смысле Икки мог назвать его наставником.

«А сейчас Стелла паровым катком прошлась по братцу и раскатала его по арене».

— Если честно, я и не подозревал, что Стелла скакнула настолько далеко. И куда делся тот наивный рыцарь, который вышел против меня в показном бою... Теперь она практически такая же быстрая, как и я, и на несколько порядков сильнее. Да уж, завтра будет нелёгкий день.

— Не жалуйся, ты же не расстроен, а наоборот очень даже рад.

— Так я и не жалуюсь. Я ведь тоже не валял дурака все эти дни.

Наблюдая за недавним поединком, Икки прикидывал, как будет сражаться в финале, и даже придумал пару-тройку тактических ходов.

«Шанс есть. Определённо. Не в лобовом столкновении, конечно, там мне ловить нечего… всегда было нечего. Но я и не Ома, я не вижу ничего плохого в том, чтобы сражаться ещё и мозгами».

Братья Куроганэ казались двумя сторонами одной монеты. Старший признавал только абсолютную мощь и считал всякие уловки позорным жульничеством, а младший, родившийся бездарным, и сражался бездарно. Превыше всего он ценил победы, заработанные кровью и по́том.

Каждый шёл по собственному пути. Каждый был по-своему прав.

— Икки-кун, ты просто обязан показать мастер-класс! Я буду болеть за тебя! — сказала Тока.

— За меня?

— Ну да. Ты же победил меня, так что это мой долг.

— Понятно, — протянул Икки. — Спасибо, конечно, мне очень приятно, но до финала мне ещё…

И тут, перебивая его, ожил громкоговоритель:

— Внимание всем! Объявляется получасовой перерыв для расчистки и восстановления арены. Участникам второго матча просьба пройти в комнаты ожидания.

«Да. Второй матч, — повторил про себя Икки. — Единственная преграда, оставшаяся на пути к финалу».

— Мне ещё нужно разобраться с ним, — закончил он, развернулся и пошёл к лестнице, направляясь в комнату ожидания.

Тока посмотрела ему вслед.

— Икки-кун полон энергии. Думаю, ему не терпится выйти на арену после происшествия с сестрой.

— Только ли из-за этого? — засомневалась Каната.

— Что?

— Мне кажется, месть тут не при чём. Это нечто большее…

«Даже не знаю, какое слово подобрать. Решимость, наверное. Такая серьёзная непоколебимая решимость».

Каната вспомнила последний день отборочного тура.

В тот раз Икки, несмотря на ужасное самочувствие, вышел на арену и бросил вызов Токе, поставив на кон всё, что у него было.

Сейчас он выглядел точно так же.

По дороге Икки решил заглянуть к Сидзуку и Наги и свернул в коридор, ведущий к медпункту.

Он уже подходил к двери, когда та открылась, выпуская двух человек.

— Сидзуку! — воскликнул Икки и подбежал к ней.

— О-онии-сама?! — изумлённо округлила глаза девушка.

— Ого, вот это встреча! — усмехнулся сопровождавший её Наги. — Хотел навестить нас перед матчем?

— Ага. Как я рад, что вы пришли в себя.

— Спасибо. Мы вот только-только очнулись.

— И уже встали? А не рано? Может, стоило ещё полежать?

— Не переживай так. Современная медицина творит чудеса. Мы уже в полном порядке. Правда, Сидзуку? Э-э, Сидзуку, что ты делаешь?

— С-Сидзуку?

Девушка натянула рубашку на голову. В горловине виднелись только полные вины глаза.

— Я не имею права смотреть на онии-саму, — дрожащим голосом прошептала она. — Я не смогла остановить его, да ещё и опозорилась. Я полное ничтожество. Прости меня, пожалуйста.

— Тебе не за что извиняться, — возразил Икки и обнял сестру.

— Э? О-онии-сама?

— Спасибо, Сидзуку. Ты сражалась не только ради меня, но ради всех рыцарей турнира. Я горжусь тобой.

— Онии-сама…

Сидзуку икнула и заплакала.

Икки нежно вытер её слёзы и сказал:

— Позволь мне перенять эстафету. Я не позволю ему и дальше заниматься вседозволенностью.

— У тебя есть какой-то план? Надеюсь, ты не забыл, что способность Аманэ выходит за все возможные рамки? — обеспокоенно спросил Наги.

— Плана нет, — покачал головой Икки. — Но вчера я наконец-то раскрыл его истинную натуру.

Он понял, почему с первого взгляда проникся неприязнью к Аманэ, и догадался, кто с ненавистью смотрел на него со дна колодца воспоминаний.

— Можете не волноваться. Ему я не проиграю. Уж кому-кому, а ему точно нет.

Всего за полчаса, прошедшие после первого матча, небо затянуло низкими тяжёлыми тучами. Над стадионом закружились в безмолвном танце чёрные вороны.

— Вот засада. Как бы не ливануло, — посетовал один из зрителей.

— Ещё эти летают… — поёжившись, пробурчал другой.

— Грядёт беда, — сказал третий.

— Некоронованный против Злого рока, значит…

— Как думаешь, кто победит?

— Хотелось бы, чтобы Икки-кун. Не нравится мне этот Синомия.

— Я уверен, что он жульничает. Он же сам говорил, типа его способность исполняет все желания. Кёмонцы этому даже отдельную тему в сети посвятили. Да и столько раз подряд побеждать без боя просто нереально!

— А как ты докажешь, что Синомия использовал силу?

— Надеюсь, Икки-кун выйдет на арену.

Наконец диктор от управляющего комитета объявил на весь стадион:

— Внимание всем! Второй матч полуфинала Фестиваля искусства меча семи звёзд начинается.

И сразу заговорил комментатор Иида:

— Вот и прошли полчаса! Пришла пора второго поединка! Комментировать его будем снова мы, Иида и Сайкё-сэнсэй. Ещё недавно погода радовала нас летним теплом, но потом небо резко затянуло тучами. Но не волнуйтесь, «Ванган Доум» оснащён складной стеклянной крышей, так что нам с вами не страшна никакая буря! Пусть участники сражаются, а мы будем поддерживать их!

Трибуны ответили дружными криками и аплодисментами, но как-то чересчур громко, неестественно, как будто заставляли себя веселиться.

Ну, как говорится, на безрыбье и рак рыба.

— Итак! — крикнул Иида, перекрывая шум. — Пора разыграть последнюю путёвку в финал! Участники, прошу на сцену!

Первым из синих ворот вышел черноволосый парень.

— Из синих ворот появляется настоящая сенсация нынешнего Фестиваля! Не смотрите, что у него F-ранг и ничтожные запасы магии, он с лихвой перекрывает этот недостаток мастерским владением боевыми искусствами! Встречайте! Некоронованный король меча Икки Куроганэ! В первом раунде он превзошёл Короля меча семи звёзд Юдая Моробоси! Во втором стремительной молнией сразил финалиста прошлого Фестиваля Бякую Дзёгасаки! И в тот же вечер, в третьем раунде, одолел пусть нарисованную, но оттого не менее грозную Двукрылую Эдельвейс! Куроганэ вошёл в четвёрку лучших рыцарей-учеников страны! Он в полуфинале! И если он победит и сейчас, то пройдёт в финал! Но достанется ли ему последний билет?

— А-а! Вот он! Икки-кун! Целый и невредимый!

— Фуф. Теперь можно выдохнуть. Если бы и Некоронованный отказался от участия, я точно завалил бы комитет жалобами.

— Разделайся с этим читером, Бездарный!

Зрители горячо приветствовали Икки.

Переведя дух после матча, Стелла тоже поднялась на трибуны и сразу же направилась к друзьям.

— Сидзуку! Алиса!

— О, Стелла-тян. Поздравляю! Это был шикарный бой.

— Ты смотрела?

— Да, мы с Сидзуку вместе смотрели. Но с середины.

— М-м, понятно. Спасибо, — поблагодарила Стелла, посмотрела на Сидзуку и встревоженно спросила: — Ты как? Держишься?

Она отлично понимала, как ей было тяжело.

— Да. Онии-сама только что обнял меня и зарядил своей любовью до отказа, — ехидно улыбнулась Сидзуку.

— Что?! Чем вы занимались?! Вы что, забыли, где находитесь?!

— Ревнуешь? Так уж и быть, я позволю тебе обнюхать себя и насладиться запахом онии-самы, — сказала Сидзуку, развязала галстук-бабочку и протянула Стелле.

— Ни за что! — вспылила принцесса, отмахнулась и сокрушённо вздохнула. — А я ещё переживала за неё… Ну, раз язвишь, значит с тобой точно всё в порядке.

— Ага. Переживай не за меня, а, например, за неё. Ей это точно не повредит.

Завязывая галстук, она мотнула головой в сторону Куроно, которая пришла сразу после Стеллы и сейчас стояла, привалившись к ограждению.

— Директриса, что с вами? — спросил Наги.

— Что-что? Ничего, — слабо ответила Куроно. — Просто одна дурёха любит делать всё с огоньком, а потом не думает о последствиях. Например, рубит стадионы.

— Оу… Вы же восстанавливали его, да?

— А как же. Прибиралась за своей ученицей.

— Ну извините, я пока не научилась контролировать силу в состоянии транса. А ещё у вас стадион слишком маленький.

— Сказала та, кто разрубил море на километр. И где ж ты такой стадион найдёшь? Лучше сдерживайся в следующий раз.

— Я научусь контролировать свою силу, но сдерживаться не собираюсь. Не хочу проиграть и потом убиваться. Как говорит Нэнэ-сэнсэй, ни один отбивающий не опустит биту, боясь, что хоум-ран улетит к зрителям. А ещё она сказала, что работа рыцарей-магов — защищать зрителей и стадион, поэтому мы, ученики, можем крушить тут всё и не стесняться.

— Наплела тебе всякой чуши…

— Директриса, я слышала, что вы в школьные годы были той ещё забиякой. Пространственные дыры, которые вы проделали, до сих пор не закрылись, и в те районы никого не пускают. И это только начало, — подлил масло в огонь Наги.

Не ожидавшая от него такого Куроно застонала.

В отличие от неё, Стелла пока оставляла мироздание целым, так что к ней было не придраться.

— Ладно-ладно. Круши сколько влезет. Я приберусь за тобой. Это же моя работа, — проворчала она.

— Большое спасибо, директриса, — весело поблагодарила Стелла.

И тут из красных ворот появился невысокий светловолосый паренёк.

— А вот и Злой рок Аманэ Синомия! Академия Акацуки, первый год обучения! Его первый противник, Рыцарь в белом Кирико Якуси, отказалась от участия из-за критического состояния своих пациентов. Второй был госпитализирован из-за внезапных проблем со здоровьем. А третий, Лорелей Сидзуку Куроганэ, преисполнившись подозрения, напала на него в комнате ожидания, тем самым серьёзно нарушив правила, за что была дисквалифицирована. Таким образом Аманэ прошёл в полуфинал, ни разу не сразившись! И это ещё не всё! Самые любопытные, наверное, уже знают из Интернета, а для остальных говорю сейчас. Похоже, серия «отказных» побед началась у него с самого поступления в академию Кёмон! Но не поймите меня неправильно. Я ни в чём не обвиняю Аманэ. У нас нет доказательств, что он пользовался силой изменять причинно-следственные связи в обход правил. Это просто череда совпадений. Ну, бывает, что тебе вдруг начинает во всём везти. К слову, именно за дьявольскую удачу его и прозвали Злым роком.

— Да-да, конечно. Всё это чистой воды совпадения, — монотонно проговорила Нэнэ.

— Сайкё-сэнсэй!

Иида поспешно выключил микрофон и повернулся к ней.

— Мы не можем доказать его вину, поэтому не могли бы вы говорить как обычно?

— То есть вы хотите, чтобы я рубила правду-матку?

— Нет, не хочу! Лучше молчите! — воскликнул Иида и вернулся к своим обязанностям. — Э-э, кхм. Так вот, по счастливой случайности Аманэ ещё ни разу не сражался. Он впервые вышел на арену Фестиваля. Это его первый официальный поединок. Мне уже не терпится увидеть его силу в действии. Похоже, нас ждёт захватывающий бой!

Зрители, кажется, так увлеклись, рассматривая уникального в своём роде участника, что не заметили заминки комментатора.

— Значит, это его первый раз… На девчонку, кстати, похож.

— Милаха.

— Чего? Да вы посмотрите на него, от одного вида жуть берёт.

Зрители разделились во мнениях.

— Не такой уж Аманэ и популярный, — сказала Стелла.

— Ну, он всё-таки в первый раз на арене. Да и послужной список у него подозрительный. Откуда тут взяться фанатам.

— Комитет усилил контроль над Синомией, но что толку. Пока он вертит судьбами, как ему вздумается, нам не найти весомых доказательств против него. И это выводит меня из себя.

Презумпция невиновности — один из основополагающих принципов японского судопроизводства.

Нет улик — нет вины.

А уж Аманэ наверняка постарался, чтобы улик никогда не нашлось.

На собственной шкуре ощутившая его мощь Сидзуку смотрела на Икки и размышляла: «Что же задумал онии-сама? Как он обойдёт Безымянную славу?.. Стоп, какой обойдёт? Это же невозможно!»

— Итак, участники подошли к стартовым линиям, а значит второй матч полуфинала на…

— Ой, погодите секунду! — внезапно закричал Аманэ, перебивая Ииду, и повернулся к судье. — Вы знаете, я, наверное, откажусь от участия.

— Что-о-о-о-о?!

По стадиону пронеслась волна недоумённых восклицаний.

— О чём он?! — закричала Стелла.

— Что он задумал? — нахмурилась Сидзуку.

Наги тоже растерялся.

Они с Сидзуку знали, как сильно Аманэ ненавидит Икки. Они были уверены, что он подстроит какую-нибудь подлость. Но это…

— Аманэ, вы отказываетесь? То есть признаёте своё поражение? — на всякий случай переспросил изумлённый Иида.

— Да, все верно, — кивнул тот.

— Но почему?!

— Вы хотите, чтобы я вслух сказал это? — усмехнулся парень. — Ну ладно. Потому что вы все думаете о том же, о чём и Сидзуку-сан. Что я жульничаю.

Иида что-то промямлил и замолк.

На стадионе воцарилась тишина.

Никто и правда не доверял ему.

— Ну, молчание знак согласия, — усмехнулся Аманэ. — Не, я всё понимаю. Вы не могли не засомневаться, я же управляю самой судьбой. Конечно, я не жульничал, но переубеждать вас не буду — знаю, что нет смысла. Как знаю и то, что вы не примете мою победу. Поэтому я решил добровольно уйти. Ну, вы понимаете, почувствовал обстановку. Такие дела. — Он объяснился, затем посмотрел на Икки и извинился перед ним: — Икки-кун, я знаю, ты ко всему подходишь со всей серьёзностью, поэтому ты не хотел бы проходить в финал вот так, но я могу лишь надеяться на прощение. Если честно, мне здесь очень неуютно, чувствую себя подушечкой, утыканной иголками. Ой, но ты не переживай! Я в любом случае буду болеть за тебя! Я же твой огромный фанат! Завтра буду держать за тебя кулачки!

Сидзуку с друзьями мгновенно поняли, что он имеет в виду, и застыли.

«Вот же чёрт!»

Зрители, кажется, тоже догадались.

— Э-э… То есть…

— Если за него будет болеть этот читер, Бездарный точно победит.

Аманэ знал, как Икки ждёт поединок со Стеллой, и задумал испортить его, осквернить своей силой, растоптать чувства своего кумира сильнее, чем это сделало бы поражение.

— Вот же тварь! Посягнул на святое! — задыхаясь от гнева, прошипела Стелла и сжала кулаки так, что кожа побелела. Её волосы засветились, намекая на скорый взрыв.

Непонятно, заметил ли её состояние Аманэ, но он замахал руками и затараторил:

— Нет-нет! Вы все неправильно поняли! Я буду болеть, но без своей способности!

Вот только в его голосе не было слышно раскаяния.

Парень откровенно веселился.

И неудивительно. Он выполнил первый пункт плана — выбыл из гонки за победу, и никто не смог остановить его, потому что отказ был личным правом участников.

«Теперь твой клинок никогда не достанет меня! Ты меня уже не остановишь!» — ликовал он.

— Не волнуйся, Икки-кун! Я знаю, с каким нетерпением ты ждёшь бой со Стеллой-сан, поэтому я ни за что не буду вмешиваться! Я же до этого ни разу не помогал тебе! — гордо добавил он, насмешливо улыбаясь.

— Возможно, — спокойно сказал Икки, молчавший с самого появления на арене. — Но я не думаю, что ты будешь болеть за меня. Не сможешь. Слишком уж сильна твоя ненависть. Если ты чего и желаешь мне, то только провалов и страданий.

Казалось, он видел насквозь Аманэ вместе с его замыслами.

Синомия вздрогнул и, скрывая замешательство, поспешно растянул губы в улыбке.

— Нет-нет! Что ты! Я всегда ценил твои старания…

— Может, закончишь уже своё неубедительное представление, Аманэ-кун? Нет, Сион Амамия-кун.

— …

В то же мгновение улыбка исчезла с лица Аманэ.

«Вы слышали? Этот Сион снова лучший по итогам года».

«Везёт. Вечно удача на его стороне».

«Ага, эт’точно. Помните, недавно в школе пожар был? Амамия тогда ещё спас нас. Может, это он поджог устроил?»

«Типа сам поджёг, сам спас?»

«А что, может быть. Его сам мэр наградил. За один день героем стал».

«Задолбал уже. Бесит».

«Ага. Всегда выезжает на чистой удаче. Победитель по жизни, блин. Эх, вот бы мне его везение».

«И не врезать же ему. Отомстит как пить дать».

«Ну да, мстить он умеет. Не, лучше не ссориться с ним».

«Второго пожара я не вынесу».

«Никто не верит мне.

Никто не ценит меня.

Как бы я ни старался, чего бы ни достигал, всё ускользает, словно песок, утекающий сквозь пальцы.

Любой на моём месте отказался бы от такой силы, но… я хочу её».

— Уй!

Аманэ скривился из-за приступа резкой головной боли. Старое имя пробудило воспоминания, которые он всеми силами старался забыть.

«Ох уж эти наивные дни, когда я ещё пыжился, надеясь, что мои труды оценят по достоинству, — презрительно усмехнулся он про себя. — К счастью, мне уже давно плевать на них. Важно другое. Я думал, прошлое исчезло, когда я вступил в “Освободители”»

— Откуда ты знаешь это имя, Икки-кун?

— От премьер-министра Цукикагэ, — честно ответил Икки. — Он сказал, что ты откажешься от боя по личным мотивам, но это доставит проблем вашей академии Акацуки. Поэтому он открыл мне секрет паренька по имени Сион Амамия и попросил, чтобы я спровоцировал тебя на бой.

Долгие годы аномальная сила управляла Аманэ, исполняя любые его желания, давая и в то же время отбирая у него всё.

Он прилежно учился, получал отличные оценки, посещал разные кружки и участвовал в боях, но никто не признавал его достижения. Даже спасение одноклассников из пожара обернули против него, негласно обвинив в поджоге.

Насколько бы отчаянно Аманэ ни тянулся к людям, у него не получалось завоевать их доверие.

Каждый смотрел на Аманэ, но видел лишь богиню, которая стояла у него за спиной. Сам паренёк для них казался не материальнее призрака.

У него был только результат. Только безымянная слава.

Вот такое детство выпало на долю Аманэ Синомии, нет, Сиона Амамии.

— Узнав об этом, я наконец-то понял, почему с самой первой секунды нашего знакомства невзлюбил тебя, — сказал Икки.

Мутные, наполненные бескрайним негативом глаза напомнили ему о чёрном человеке на дне колодца из воспоминаний.

Сперва Икки подумал, что видел маленького Аманэ, но потом его осенило: это был он сам до встречи с Рёмой — нежеланный, никому не нужный ребёнок, с которым обращались, как с пустым местом.

Икки невольно узнал в Аманэ прошлого себя — пропащего слабака, не способного поверить в свою значимость.

— Мы с тобой были одинаковыми. Ты воплотил в себе дисгармонию, отвращение и обречённость. Я борюсь с ними и по сей день.

Бакуга сказал, что Аманэ завидует Икки — такому же непризнанному пареньку, который в отличие от него не опустил руки, а продолжил верить в себя и в конце концов стал Некоронованным королём меча, одной из ярчайших звёзд на небосводе рыцарей.

И Аманэ действительно завидовал ему, а потому стремился разрушить его жизнь, лишить всего с помощью великой силы Безымянной славы.

Именно поэтому он, услышав об Икки, не усидел на месте и договорился с Бакугой о сотрудничестве.

— Чем больше я слушал, тем скучнее казалась история, — признался Икки. — По сути, ты просто злишься на меня из-за того, что я нашёл в себе силы идти дальше и получил награду за старания, а ты нет. Ты ведёшь себя как избалованный капризный ребёнок. Премьер попросил сразиться с тобой, и я сперва думал послушаться, но знаешь, мне уже расхотелось. Хочешь отступить? Хочешь испортить наше обещание? Флаг тебе в руки и барабан на шею. Удача никогда не любила меня. Ты просто подашь богу нищеты за моей спиной ещё одну монету в копилку провалов. Кроме того, нашу со Стеллой дуэль не испортит какое-то нытьё капризули.

Икки перестал считать его серьёзным врагом или помехой на пути — так, едва заметным камушком на арене.

Выслушав его, Аманэ сперва фыркнул, а потом расхохотался в голос, раскачиваясь и трясясь, будто сломанная игрушка.

— Ну понятно! Я никому не рассказывал о своём прошлом, но он запросто мог узнать его, да… Вот уж не думал, что он предаст меня, хотя обвинять его я ни в чём не могу, потому что предал его первым. Ладно, в любом случае, ты раскрыл меня с потрохами, а значит и правда пора заканчивать представление. И да, бинго, ты везде и кругом прав, Икки-кун. Я терпеть не могу тех, кто берётся за какое-нибудь дело всерьёз и получает признание за труды. Это же нечестно! Я столько всего сделал, а остался ни с чем! И ты ничем не лучше меня! Такая же бездарность! Я хотел уничтожить тебя в финале, но теперь тянуть до завтра незачем. — Он призвал мечи Лазури и с силой вонзил их в арену. — Если честно, в гробу я видел ваш Фестиваль, но мне интересно, как ты весь такой пафосный справишься с моей Безымянной славой. Поэтому я отзываю свой отказ. Ну что, Икки-кун, посмотрим, сколько ты продержишься против богини, которая разрушила мою жизнь!

Последние слова Аманэ прокричал на весь стадион.

— Но ведь вы только что отказалась… — неуверенно начал судья.

— Всё в порядке. Начинайте, пожалуйста, — попросил Икки, материализуя Интэцу.

— Вы уверены, Куроганэ?

— Уверен. Если бы он убежал, я не стал бы его преследовать. Но раз уж он бросил мне вызов, я приму его. Тем более он крупно задолжал моей сестре.

— Ха! Я в тебе не сомневался, Икки-кун! Ты всегда такой крутой, хотя и бесталанный. Я говорил, что люблю эту твою черту, но… на самом деле я так её ненавижу, что готов убить тебя хоть сейчас!

Судья вздрогнул.

Кружившие над стадионом вороны разразились хриплым карканьем.

Небо потемнело ещё больше, вдалеке загрохотал гром.

Всё сулило скорую беду.

Зрители засомневались, должны ли Икки и Аманэ сражаться, но было поздно.

— Let’s GO AHEAD! — крикнул судья, и второй матч полуфинала начался.

В ту же секунду Аманэ сорвался с места и, вытащив из арены клинки, бросился в атаку.

— Ха-ха-ха! Давай, Икки-кун, сойдёмся в твоём любимом бою на мечах!

— Чего?! Он хочет навязать Некоронованному ближний бой?!

— Может, он мастерски владеет мечом?

Зрители заволновались.

Аманэ подбежал к Икки и…

— Торяа-а!

…Замахал мечами.

С какой стороны ни посмотри, это были неумелые беспорядочные удары, оставлявшие его открытым для контратаки.

— Ч-чего?!

— И что это за стойка? Полная лажа!

— Какой ужас! Мне и в страшном сне не могло присниться, что я увижу настолько низкий уровень на Фестивале! Кто выпустил ребёнка на арену?

Естественно, Икки отразил нападение.

Зрители и Иида разочарованно застонали.

А вот взрослые рыцари-маги, включая Нэнэ, не спешили расслабляться.

— Конечно, Синомия машет руками как ветряная мельница. Но Куро-бо предельно собран и сосредоточен.

— Вот же блин, — проговорила Стелла.

— Что случилось, Стелла-сан? Почему ты так нахмурилась? — спросила Сидзуку.

Ей — больше магу, чем воину — казалось, что Икки просто игрался с Аманэ.

— Отсюда хорошо видно, что Аманэ двигается по-дилетантски, но силу прикладывает идеально. Каждый удар прилетает под ужасно неудобным для отражения углом. В таких условиях очень сложно контратаковать.

— П-правда?!

— Да. На самом деле, Икки всё никак не может ухватить момент.

— А ведь точно…

Присмотревшись, Сидзуку тоже заметила, что брат не игрался, а едва-едва успевал блокировать град неумелых выпадов.

— Он настолько хорош в боях?!

Стелла не ожидала, что Аманэ будет оттеснять Икки.

— Думаю, это влияние Безымянной славы, — сказала Куроно.

— Как это?

— Сам Синомия просто машет мечами от балды, но все его движения по случайному стечению обстоятельств оказываются наиболее эффективными и ложатся под сложными углами.

Безымянная слава искажала реальность и воплощала самые маловероятные причинно-следственные цепочки. Например, ту, в которой Аманэ провёл серию превосходных ударов.

Вскоре зрители тоже заметили, что Икки уступает в противостоянии.

— Даже в А-лиге бывало, что случайные удачные удары решали исход боя. Видимо, Ама-тян умеет наносить такие удары сотнями. И каждый из них может перевернуть ход поединка.

— Вот уж точно Злой рок!

— Да. Его способность коварнее, чем кажется.

А затем Икки после особенно сильного выпада… подался назад.

— Куроганэ отступил! Он попятился, отражая мощный удар Синомии!

— Н-не может быть!

— После такой бездарной кутерьмы?!

Стойка нарушилась.

Аманэ мог надавить и добить Икки спустя считанные минуты после начала матча, но внезапно…

— Уф, замаялся.

…Вонзил мечи в арену и сделал шаг назад.

— К-как это понимать?! Синомия выпустил девайс!

Зрители недоумённо зашумели.

Аманэ улыбнулся и звонко сказал:

— Да уж, не зря тебя прозвали Некоронованным королём меча! В ближнем бою тебе нет равных. Эдак мы вечно будем махаться. Давай-ка изменим темп!

Он призвал в обе руки множество Лазурей и подбросил их вверх.

В полёте мечи разделились ещё на несколько штук и, перевернувшись, воткнулись в арену, словно памятники погибшим солдатам.

К слову, ни один из них не задел Икки.

Никто не понял, зачем Аманэ это сделал, но он сам дал ответ: призвал ещё два клинка и на выдохе кинул их.

Они врезались в другие мечи, те изогнулись и пружинисто отбросили их в разные стороны.

— Мечи Синомии скачут по арене, как мячики в пинболе! Но это же невозможно!

— Возможно, если они будут врезаться в мечи, воткнутые в удачном месте, и удачно отпрыгивать в нужную сторону, — возразила Нэнэ. — Кроме того, они летают не просто так.

— !..

В ту же секунду Лазури отрикошетили точно в Икки.

Парень отмахнулся от них без особого труда, но…

— Не будь таким наивным, Икки-кун! — презрительно засмеялся Аманэ.

Летящие клинки столкнулись с вонзёнными и отразились обратно.

— Кх…

Икки едва-едва увернулся, но они, со свистом промчавшись мимо, опять отрикошетили в него.

— К-как это понимать?! Одни мечи врезаются в другие, торчащие, словно могильные камни, и возвращаются обратно! Снова и снова!

— Ха-ха-ха! Здорово, правда? Пока я продолжаю хотеть пронзить тебя, мои мечи будут преследовать тебя как настоящие гончие псы. И их не станет меньше. А вот больше — запросто!

Аманэ призвал ещё несколько Лазурей и метнул их, запуская новые цепочки отражений.

Теперь Икки противостоял как минимум тридцати бритвенно-острым снарядам. С таким количеством он уже не справился бы.

— Вот моё предсказание: Икки-кун проиграет, даже не коснувшись меня! — хохоча, сказал Аманэ.

По его сигналу мечи дружно полетели в цель.

«Он не уклонится и не отразит их! Это мат!» — возликовал Аманэ.

И…

— Что?!

За считанные мгновения до попадания Икки сорвал рубашку и крутанулся вокруг своей оси, как заправский тореадор, ловко поймав клинки и не позволив им разлететься.

«И только то?» — усмехнулся он, выдохнул и стремительно сократил дистанцию.

— ?!

Ошеломлённый Аманэ не успел отшатнуться и пропустил удар.

— Похоже, прорицатель из тебя никудышный, — спокойно сказал Икки.

Пусть из пореза на щеке не выкатилось ни капли крови, важен сам факт: Интэцу дотянулся до Аманэ.

Синомия обомлел и забыл даже съязвить в ответ.

«Не может быть! Он задел меня! Как такое возможно?!»

Не давая ему опомниться, Икки схватил один из мечей Лазури во вторую руку, переключившись на двухклинковый стиль, смял слабую оборону шквалом ударов и рубанул по сонной артерии.

Девайсы свистнули и рассекли кожу на шее. На этот раз потекла тоненькая струйка крови, то есть рана вышла заметно глубже.

«Снова!.. Но почему? У меня же есть Безымянная слава! По мне просто не должны попадать!»

Аманэ побледнел, от его насмешливой ухмылочки не осталось и следа. Им завладел страх.

По непонятной причине Икки медленно, но верно приближался к тому, чтобы оборвать его жизнь.

— Черт! — выругался Аманэ и ушёл в глухую оборону, молясь богине… нет, не о победе или удачном ударе, а чтобы его самого не ранили.

Но яростный натиск Икки только усилился.

— Участники как будто поменялись ролями! Куроганэ мастерски расправился с дистанционной атакой и напал в ответ! А Злой рок как будто растерял свою дьявольскую удачу! Он только защищается!

Икки уверенно шагал вперёд и мощно бил, высекая искры из мечей.

Он снова окунулся в свою стихию.

Тут же изумился не только Аманэ, но и Сидзуку.

— Как?.. Ведь Безымянная слава — это мощнейшая причинно-следственная способность! Настоящий взлом реальности! Она даже меня заставила ошибаться: неудачно наступать, поскальзываться, неправильно просчитывать заклинания! Как онии-сама избегает её воздействия?!

— Ты не права, Куроганэ, — сказала Куроно.

— В чём?

— Вмешательство Аманэ работает без сбоев, и твой брат тоже ошибается. Вермилион, наверное, видит это, да?

— Ага, — кивнула Стелла и дрожащим от восхищения и зависти голосом добавила. — Какой же Икки всё-таки крутой!

— Да о чём вы?

— Можно сказать, Куроганэ принимает атаку Безымянной славы в лоб. Если бы ты смотрела внимательно, то заметила бы, что он уже трижды вываливался из атакующей стойки. Но вместо того чтобы падать, он мгновенно подключает другие группы мышц и оптимально распределяет запредельную нагрузку, превращая неудачные шаги в круговые удары. Короче говоря, Куроганэ ошибается и за доли секунды исправляется.

— Но как такое возможно?! Он же не знает, где и когда ошибётся!

— Конечно, это невозможно. Безымянная слава работает намного быстрее, чем человек успевает отреагировать. Твоему брату помогает особое состояние. Оно называется «единение с мечом». Первым его познал один известный мечник на закате жизни. Это глубочайший уровень единения меча, тела и души. Его может достичь только тот, кто тренировался всю жизнь и неоднократно оказывался на на пороге гибели. Когда мечник входит в это состояние, его клинок как будто обретает собственную волю и разит врага быстрее мысли. Душа и тело, миллионы раз повторявшие одни и те же связки ударов, замечают изменения окружающей среды без участия мозга и сами подстраиваются под них. Что мы, собственно, и видим. Сколько бы Куроганэ ни ошибался, он тут же восстанавливается.

Есть такая поговорка: на всякого мудреца довольно простоты. Она означает, что ошибиться может любой, даже мастер своего дела. Но мало кто знает, что у неё есть историческое продолжение.

Выставив на всеобщее обозрение свой трактат, Великий Учитель* заметил, что забыл поставить в конце точку, но не растерялся и кинул в последний лист кисть, тем самым исправив оплошность.

То есть эксперты не переживают из-за своих ошибок, а быстро и качественно избавляются от них в любой ситуации.

Вот и Икки не колебался.

Невзирая на преграды, его Интэцу упрямо стремился к жизненной нити Аманэ, жаждая перерубить её.

Это уже была не какая-то техника и даже не стиль фехтования, а возведённая в абсолют неизбежность, гласящая: «я разрублю тебя».

— Манипуляции удачей не помогут ему убегать вечно, — сказала Куроно.

И…

Арену оросили крупные, заметные издалека брызги крови.

Аманэ с воем зажал рану на руке. Белая униформа постепенно становилась красной.

Как второй порез был глубже первого, так и третий — глубже второго.

Злой рок проигрывал по всем фронтам.

К этому моменту даже он понял, что Икки, подвергаясь влиянию Безымянной славы, продолжал раз за разом исправлять собственные ошибки.

— Как такое возможно?! — прошипел он.

Икки ткнул в него окровавленной катаной.

— Ты же понимаешь, что следующим ударом я неизбежно оборву твою жизнь?

— !..

Аманэ скривился.

Уж кто-кто, а он, манипулятор судеб, точно понимал, что от неизбежности не укрыться.

Пригнувшись, Икки бросился в последнюю атаку против Злого рока и его счастливых случайностей.

— Ладно, хватит, — с ненавистью проговорил Аманэ, отбросил мечи Лазури и отозвал даже те, которые ещё торчали в арене. — Браво, Икки-кун, просто блистательно. Я не думал, что ты окажешься настолько упорным. Я хотел сломить тебя, как Сидзуку-тян, и заставить извиниться, но, видимо, у меня ничего не выйдет. В таком случае я просто закончу всё это поскорее.

— !..

«Закончу?» — мысленно повторил Икки, и тут его как будто молнией ударило.

Он понял, что должен заткнуть Аманэ как можно быстрее, и ускорился ещё больше.

Но не успел.

— Сдохни уже, — кривя губы в злорадной ухмылке, сказал Синомия.

«Умри!»

Как часто звучит это грубое, злое слово на полях сражений. Само оно не несёт смерти, лишь выражает эмоциональный настрой говорящего.

Но не в случае Аманэ.

Услышав его пожелание, богиня судеб переместила звёзды и искривила мироздание, приводя его к нужному результату.

— Кха…

Икки резко остановился, грохнулся на колени, и его вырвало.

— Ч-что?! Куроганэ оставалось всего ничего до победы! Но он внезапно упал!

— Упал?!

— Да ладно!..

Зрители не расслышали сказанного Аманэ слова, поэтому немало изумились.

И только Тока, блейзер электричества, способная чувствовать даже микротоки в человеческом теле, поняла, что произошло.

— Не может быть! — побледнев, воскликнула она.

— Тока-тян?

Председатель студсовета не ответила. В её голове крутилась всего одна мысль: «Его сердце… остановилось?!»

Аманэ расхохотался.

— Как ты там сказал? «Следующим ударом я неизбежно оборву твою жизнь»? Ну и? Ха-ха! Неужели ты серьёзно думал, что справишься с моей Безымянной славой? Какой же ты наивный! Я могу сделать что угодно, если есть хоть малейшая вероятность положительного исхода. Например, остановить одно-два сердца, ведь они такие ненадёжные!

— Ч-чего?!

— Остановить сердце?! Гонит!

Зрители отказывались верить ему.

Они сомневались, что Аманэ, не остановив мастера меча с помощью ошибок, мог заглушить сам источник жизни человека.

Ведь в таком случае любое противостояние было заранее обречено на провал.

— Да, всё именно так, — с широкой довольной улыбкой признал Аманэ. — Моя Безымянная слава — это непреодолимый абсолют, который напрямую вмешивается в судьбы. Можно сказать, это и есть судьба! Чистый результат без всякой работы. Я в полной мере испытал на себе её силу. Ведь она разрушила мою жизнь! Наверное, Икки-кун, ты думал, что своими стараниями превзойдёшь её, да? Пустое самомнение! Может, признаешь, что не справишься с ней, и сдашься? — насмешливо спросил он.

Икки промолчал, лишь бросил на него резкий взгляд.

— Ха-ха, ну да, я же забыл, что у тебя остановилось сердце. Ну ничего, твой мятежный вид красноречивее всяких слов. И ты не оставляешь мне выбора.

Аманэ подошёл к нему и замахнулся Лазурью.

— Вини во всём себя, Икки-кун. Это же ты у нас не знаешь своего места, — ухмыльнулся он и рубанул мечом по шее.

Стелла и Сидзуку одновременно закричали:

— Икки!!!

— Онии-сама!

Клинок рассёк плоть и разрубил кость.

На арене распустился кровавый ликорис*.

Презрительный смех Аманэ оборвался на середине. Неразборчиво булькнув, парень опустил ошарашенный взгляд на рану, пересёкшую его тело от левого бока до правого плеча.

— А?..

Никто не ожидал такого поворота событий.

Казалось, Аманэ остановил сердце противника и победил, как вдруг сам упал на арену, обливаясь кровью.

Пару секунд стояла тишина, а потом...

— О-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о!

...Стадион содрогнулся от дружного воодушевлённого рёва тысяч глоток.

Как оказалось, Икки с самого начала держал всё под контролем.

— Куроганэ проводит мгновенную контратаку! Синомия падает на колени! Под ним уже целая лужа крови! А рана-то глубокая!

— ?!

Ослабев ещё больше, Аманэ рухнул на четвереньки.

Он не слышал Ииду, не чувствовал боли. В голове крутилась мысль: «Что произошло?!»

Безымянная слава не могла дать осечку. Шестерни судьбы всегда вращались в соответствии с его пожеланиями.

Благородное искусство точно остановило сердце — мощный насос, перекачивающий кровь с растворённым в ней кислородом по всему телу. Нет топлива, то есть свежей крови — нет энергии на движения и поддержание функционирования тела.

К моменту контратаки Икки по всем законам природы должен был умереть.

«Как он зашевелился? Как разрубил меня?!»

— Ч… что ты… сделал? — прошептал Аманэ.

Поднявшись как ни в чём не бывало, Икки взглянул на него и спокойно ответил:

— Я просто запустил сердце снова.

– Серьёзно? А, так вот в чём дело! — засмеялась Нэнэ и похлопала в ладоши.

— И в чём же, Сайкё-сэнсэй?

— Вы что, не слушали? Куро-бо только что сказал, что его сердце действительно остановилось, но он завёл его и атаковал.

— Слышал, но... Разве можно запустить сердце снова?

— Ха-ха! Ну, я не смогла бы точно. Как вы наверняка знаете, мы не можем управлять сердцебиением. За это отвечают особые клетки сердечной мышцы — ритмоводители. Это независимый внутренний механизм. Но Куро-бо научился управлять им. В конце концов, он и так постоянно занимался чем-то похожим.

— О чём вы?

— О стиле Двукрылой, разумеется. Он перестраивает управление телом так, чтобы можно было разом активизировать все мышцы. Для этого нужно разобраться с несколькими проблемами. Например, с количеством информации, передаваемой нервными импульсами. Но это ещё цветочки. Гораздо важнее что-то сделать с кровью, точнее, с энергией, которую она переносит. Если её не хватит, задействовать сразу все мышцы не получится. И скажу сразу, при обычных сердечном ритме и давлении её будет недостаточно, потому что наш создатель не предполагал, что люди будут практиковать такой стиль сражений. И что же делать? Ответ один: осознанно увеличить частоту сердечных сокращений и давление крови. То есть перевести ритмоводители из автоматического режима управления на ручное. Практикуя стиль Двукрылой, Куро-бо научился контролировать работу сердца, так что теперь небольшие сбои ритмоводителей для него не проблема.

Нэнэ разложила всё по полочкам.

Когда Безымянная слава сработала, Икки переместил центр управления сердцем в мозг и вновь включил механизм, вернувшись к жизни.

В конце концов, предусмотрительный создатель снабдил ритмоводители функцией перезапуска после внешнего импульса — массажа или электрического разряда.

— То есть от этой атаки Куро-бо было ни горячо ни холодно. А вот Ама-тян попался на удочку и открылся, забыв, что нельзя недооценивать Некоронованного в ближнем бою. Это идиотская ошибка. За что он собственно и поплатился ужасной раной.

— А-ага... Судя по луже крови, она очень глубокая.

— И это ещё не всё. Безымянная слава меняет реальность так, как удобно Ама-тяну. Она же страхует его от ошибок. То есть, если бы она работала как надо, Ама-тян никогда не клюнул бы на якобы остановившееся сердце. Значит, она отказала. А всё потому, что Куро-бо создал настолько прочную причинно-следственную цепочку, что её не смогло разорвать даже сильнейшее вмешательство в судьбу.

Аманэ Синомия проиграл. Его всемогущая богиня сдалась перед неизбежностью поражения.

Доказательством тому служила широкая рана, протянувшаяся через всю грудь.

— Дальше продолжать не имеет смысла. Безымянная слава не принесёт Ама-тяну победу.

— !..

Аманэ стал белее мела. Он понимал, что его непобедимое благородное искусство не справилось с Икки, но не мог принять это.

«Бред!..»

— Я же захотел, чтобы ты умер! И моё желание исполнилось! Вот и умри! Почему ты не сдаёшься?! — заорал он, выпучив глаза так, что они чуть не выпали из орбит.

— На самом деле, тут нет ничего сверхъестественного, — спокойно ответил Икки. — Причинно-следственные способности влияют только на возможные исходы. Ты не мог победить ни при каком раскладе. Наверное, ты считаешь себя уникальным, но позволь тебя разочаровать: это далеко не так.

— ?!

— Конечно, твоя сила удобная и практически универсальная, но не более. Я знаком с многими рыцарями. Один из них умеет исчезать сам и делать невидимыми свои стрелы. Другой может настолько быстро взмахнуть мечом, что разрубит молнию. Третий легко управляет огнём, сравнимым с солнечным. Их силы ничем не уступают твоей. И эти рыцари стремятся к вершине боевых искусств, выжимая из себя все соки и бросая вызов своим возможностям. Вот что такое Фестиваль искусства меча семи звёзд. И раз я стою здесь, на этой арене, то побеждал таких рыцарей. — Икки сделал паузу. — Я ни за что не проиграю тому, кто умеет только завидовать и мешать и... не может перебороть даже самого себя.

Его слова резали безжалостно, словно острейший клинок.

Аманэ застонал, сплюнул кровь, попытался встать, но упал, вяло суча руками и ногами, как перевёрнутый на спину жук.

«Почему я не могу подняться?!»

Кровь утекала, а вместе с ней и сила, и никакая Безымянная слава не могла вдохнуть в него жизнь.

«Темно...»

Сознание падало в чёрную удушливую яму.

Только сейчас Аманэ смирился и согласился с Нэнэ: их поединок окончился.

— Матч завершён! Победитель — Икки Куроганэ! — послышался далёкий голос судьи.

Судьба сказала своё слово.

Аманэ Синомия и Безымянная слава проиграли.

«Неужели... Неужели меня так просто обставить? — подумал парень, какой-то своей частью до сих пор отказываясь верить в случившееся. — Безымянная слава всегда исполняла мои желания, а тут спасовала перед каким-то упрямым рыцарем F-ранга. Я ни разу не задел его. А ведь Икки-кун даже Итто Шуру не использовал. Он спокойно, можно даже сказать безмятежно лишил меня всего...»

И тут на задворках сознания послышался нежный шёпот, заглушивший едва слышные крики зрителей:

«Будь счастлив, Сион-тян».

Сила Аманэ-Сиона пробудилась очень рано, в возрасте, когда дети ещё не умеют себя контролировать и идут на поводу желаний. Маленький Аманэ без стеснения пользовался ей и вскоре прославился среди знакомых как неизменный любимчик Фортуны.

А потом он пошёл в школу, и в его жизни наступила чёрная полоса.

Несмотря на отличные оценки контрольных работ и блестящие результаты на физкультуре, все — как ученики, так и учителя — за глаза говорили о нём гадости, а в глаза старались не замечать. Его ненавидели и боялись.

Безымянная слава исполняла все искренние желания Аманэ. Подчас мальчик и сам не знал, добился ли чего-то своими силами, или его вела богиня. Именно поэтому он жаждал признания, надеялся, что когда-нибудь люди будут ставить на первое место в нём не удачу, а достижения.

Но этого не произошло.

Через какое-то время в школе вспыхнул пожар. Аманэ спас одноклассников, но в итоге его не похвалили, а начали подозревать в поджоге. Думали, он хотел так прославиться.

В конце концов, Аманэ перестал выходить из дома.

На его стороне осталась только мама. Она развелась с мужем, когда сын был совсем крохой, и воспитывала его в одиночку.

— Не плачь. Я знаю, что ты добрый мальчик. Ты никогда не сделал бы такого, — ворковала она, успокаивая сына. — И Бог тоже знает, что ты добрый. Поэтому он благословил тебя невероятной силой. Используй её и будь счастлив, Сион-тян.

Аманэ до сих пор помнил её тёплые руки и нежные объятия.

Он очень любил свою добрую и сильную маму и пожелал, чтобы она тоже всегда была счастлива.

Вскоре дела у неё на работе пошли в гору, в семье появились крупные деньги, и они зажили припеваючи.

Аманэ был счастлив.

Пусть его никто не любил в школе, но дома его ждала чуткая заботливая мама. И этого было достаточно.

Но однажды Аманэ задумался: «Может, мама любит вовсе не меня, а мою силу и деньги, которые она приносит? Если моя сила исчезнет, мама перестанет любить меня?»

Беспокойство стремительно разрослось и затопило сердце, пролившись горючими слезами.

Он ненавидел себя за то, что посмел усомниться в тёплой маминой улыбке, но никакие увещевания не смогли изгнать тревогу, ворочавшуюся внутри Аманэ подобно гигантской многоножке.

И он решился на эксперимент: провести один день без Безымянной славы.

И…

Счастье рухнуло, как карточный домик.

Крупный американский банк лопнул. По всему миру прокатилась волна кризисов, затронувшая и компанию по маржинальной торговле акциями, где работала его мама.

В одночасье их семья обросла огромными долгами.

— Сион-тян, я же так тебя люблю! Почему ты меня не любишь? — вернувшись домой, закричала мама и в бешенстве избила сына.

Аманэ понял, что даже собственная мать любила не Сиона Амамию, а источник безграничной удачи. Без неё он был не нужен ей.

И тогда внутри у него что-то оборвалось.

Конечно, он пытался снова загадать маме счастье, но Безымянная слава отказывалась работать — она не исполняла неискренние желания.

А потом долгие нравоучения и ругательства сменились издевательствами. Его били руками, ногами и всем, что попадалось под руку, морили голодом, запирали в кроличьей клетке и обливали крутым кипятком.

В тесном замкнутом пространстве мальчик не мог даже развернуться, лишь вопил от боли и рыдал, когда ошпаренная кожа лохмотьями слезала с него.

Он умолял маму простить его, верил, что когда-нибудь она сменит гнев на милость, но всегда слышал один и тот же ответ:

— Если хочешь, чтобы я прекратила, сделай меня счастливой. Счастливой! Счастливой! Счастливой! Счастливой! Счастливой! Счастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливой!!!

Прошло полгода адских пыток, и, когда Аманэ наконец-то всей душой возненавидел маму, судьба вновь встала на его сторону.

— Сион, ты как там?! Слава богу, я успел! Какое счастье! — послышался чей-то голос.

Аманэ открыл глаза, увидел мужчину, покрытого кровью его матери, и после недолгих раздумий узнал его.

«Папа…»

— Не бойся! Страшная мама ушла! — Он прижал к себе тихо плакавшего исхудавшего сына и улыбнулся точно так же, как и бывшая супруга. — Поэтому... теперь люби папу!

В то же мгновение Аманэ понял, что на фоне Безымянной славы, разорвавшей даже родственные узы, он всегда будет казаться крохотной незаметной песчинкой.

«Можно сказать, никакого Сиона Амамии не существует», — подумал он и в конце концов махнул на себя рукой.

На душе стало немного спокойнее. Но не более.

Увидев лужу крови под Аманэ, судья тотчас смекнул, что продолжать бой смысла нет.

— Матч завершён! Победитель — Икки Куроганэ!

В ту же секунду «Ванган Доум» потонул в оглушительных воплях радости.

— Судья решил, что Синомия окончательно выбыл из поединка, и дал сигнал к завершению! Вторым финалистом Фестиваля искусства меча семи звёзд становится Некоронованный король меча Икки Куроганэ!

— Ура-а-а! Икки-кун победил!

— Э, серьёзно? Уже конец?

— Блин, слишком быстро. И почти в одну калитку.

— Стадион ходит ходуном! Однако кое-кто недоволен! И я их понимаю! Мы думали, что поединок Злого рока и Некоронованного превратится в нечто грандиозное и беспорядочное! Но Куроганэ поверг Синомию, не дав ему даже толком огрызнуться в ответ! Он даже не был ранен! Вот что значит непревзойдённый мастер боевых искусств и неизбежная победа! Итак, Куроганэ в финале! Впервые в истории Королём меча семи звёзд может стать рыцарь F-ранга!

— Класс! Икки просто супер! Ему не помешала даже безумная способность Аманэ! — воскликнул Наги, хлопая победителю.

Он ужасно беспокоился, что у Икки возникнут огромные проблемы с Безымянной славой, поэтому сейчас радовался вдвое сильнее.

Намереваясь поделиться радостью от победы, он повернулся к Сидзуку.

— Сидзуку, здо́рово!.. — сказал он, повернувшись к подруге, и прервался на середине фразы.

Девушка молчала и хмуро смотрела на арену.

— Что случилось, Сидзуку? — удивился Наги.

Она не ответила. Не могла ответить.

«В чём дело? Почему я не радуюсь победе онии-самы?» — спросила она у самой себя.

К слову, Стелла тоже чувствовала непонятную тревогу.

«Матч завершён, победитель назван. Это уже свершившийся факт, его даже Аманэ не изменит. И всё же...»

И тут...

— Берегись! — закричал Икки.

И девушки сразу поняли, что не давало им покоя.

Назвав имя победителя, судья незамедлительно присел рядом с Аманэ, осмотрел его рану и, покачав головой, наколдовал остановку кровотечения, чтобы парень не умер до прибытия медицинской команды.

Он хотел закрепить успех ещё одним заклинанием исцеления, как вдруг...

Аманэ вскинул голову и уставился на него выпученными мутными глазами.

— Э…

— С дороги, — прохрипел парень и выстрелил плотным сгустком магии, напоминавшим чёрный огонь. Разгоревшись, он превратился в множество рук, которые потянулись к шее закричавшего судьи.

— Берегись!

Сориентировавшийся быстрее всех Икки оттолкнул судью.

— Ч… Что это?! Поверженный Синомия внезапно отрастил что-то вроде чёрных рук и напал на судью! — воскликнул Иида.

Нэнэ вскочила с кресла.

— Что это за сила такая?!

Вот только она смотрела не на руки, а на арену.

Икки тоже заметил неладное.

«Она распадается!»

Попавший под атаку бетон начал трескаться и крошиться. Причём поражённый участок медленно расширялся.

«Эта сила…»

— Аманэ-кун, — проговорил Икки и посмотрел на него.

Синомия уже поднялся на ноги и, пошатываясь, будто призрак, бормотал:

— Довольно игр. Я не уступлю. Моя Безымянная слава неуязвима. До сих пор для меня не было ничего невозможного. Все мои желания исполнялись. Поэтому... Поэтому я смог махнуть рукой на себя! Я потерял дом, семью, друзей... самого себя! И иного я не признаю! — Из уголков выпученных глаз покатились кровавые слёзы. — Тебя не признаю!

Давным-давно он узнал об одном парне из знаменитой семьи, который родился бездарным и давно должен был сдаться, но упорно шёл вперёд и в конечном счёте прославился на всю страну.

Аманэ невольно погрузился в мечты, представил себя таким же храбрым и отчаянным, нафантазировал себе другую, более светлую жизнь и… осознал, насколько пропащим человеком был на самом деле.

В его душе закипела чёрная концентрированная ненависть.

«Хватит уже мечтать! — заорал тогда он на себя. — У тебя нет ничего! Ничего! Ни родителей, ни друзей, ни самого себя!»

— Ты… только мешаешь мне!

— Ты… — начал Икки, но его перебил резкий крик.

— Куроганэ, назад! Мы займёмся им! — Куроно призвала девайс, запрыгнула на ограду и приказала остальным рыцарям-магам: — Хватаем его!

Они тотчас пришли в движение, но…

— Не мешайте мне-е-е-е-е-е-е! — заорал Аманэ и потянулся чёрными руками к трибунам.

Нэнэ схватила микрофон и крикнула:

— Ставьте барьер! Не дайте им коснуться вас!

Обеспечивавшие безопасность во время проведения Фестиваля рыцари не зря считались лучшими из лучших. Они мгновенно сотворили магические щиты. Руки врезались в них и в бессильной злобе заскребли когтями по невидимой преграде.

Внезапно зрители разразились дружными воплями.

Парочка рук всё-таки добралась до трибун и сломала их точно так же, как и арену. Пятна «гнили» начали расползаться, словно чернильная капля по белой ткани.

— Это разложение?! — обеспокоенно воскликнул Иида. — То, чего касаются чёрные руки Синомии, тотчас начинает разрушаться! Но как такое возможно?! Причинно-следственные способности влияют только на вероятные события! Тогда как срок годности усиленного бетона, из которого построен стадион, больше сотни лет! Он не может раскрошиться ни при каких обстоятельствах!

— Он стал по-другому прикладывать силу, — ответила Нэнэ.

— Простите, что?

— До сих пор Ама-тян использовал, так сказать, первую фазу своей силы — не контролировал её, а позволял свободно течь. Ему хватало. Но теперь он перевёл её во вторую фазу и призвал чёрные руки, то есть концентрированную мощь Безымянной славы. Тем самым он усилил её свойство вмешиваться в судьбу! Теперь ему не нужно менять причинные связи. Он просто захотел убить и призвал эти чёрные руки, которые, минуя всякие процессы, приводят всё к неизбежному результату — к смерти! Одно прикосновение — и ты на том свете! Нельзя медлить, иначе будут жертвы! Эй, босс, уведи зрителей отсюда!

— С-Сайкё-сэнсэй, а что вы будете делать?!

— Схвачу этого засранца! Ку-тян и остальные и без того заняты защитой!

Нэнэ призвала веер Бэниироагэха, одним взмахом разбила стекло комментаторской кабинки и, окутав себя плотным слоем магии, хотела выпрыгнуть, как вдруг…

— Не нужно, — сказал Икки.

– Ты чего, Куро-бо?

— Я остановлю его, сэнсэй, а вы защитите зрителей.

— Не дури, Куроганэ! Ты уже победил! Можешь отступить! — крикнула Куроно.

— Не могу. Во-первых, вам ни в коем случае нельзя ослаблять защиту. А во-вторых, Аманэ-кун смотрит на меня.

— Куроганэ!

— Несмотря на глубокую рану и проигрыш, Аманэ-кун до сих пор не сдался. Я не могу отвернуться от него, — ответил Икки и наставил меч на врага.

Естественно, он не собирался отступать. Ведь...

— Наконец-то ты раскрылся, Аманэ-кун.

...Впервые Синомия отбросил ложь и показал истинное лицо.

«Моя Безымянная слава неуязвима. До сих пор для меня не было ничего невозможного. Все мои желания исполнялись. Поэтому... Поэтому я смог махнуть рукой на себя!» — кричал он.

Иной раз легче наложить на себя руки, чем признать собственное бессилие и продолжить жить, так что в каком-то смысле Аманэ можно было считать стойким. Тем более, он искал причину, чтобы сдаться — и нашёл её в безграничности благородного искусства, — а значит в глубине души всё-таки не хотел этого.

«Я понимаю, что ты чувствуешь. Прекрасно понимаю. Ведь и я когда-то был таким же», — подумал Икки, дефектный ребёнок из сильной семьи.

Родственники не верили в него, всячески изводили и в лучшем случае не обращали внимания.

Икки так отчаялся, что почти последовал примеру Аманэ, когда встретил храброго человека, который верил в себя, несмотря ни на что.

«Тебе больно, да, парень? Хочется выть и кричать от злости? Да… Никогда не забывай это чувство. Оно означает, что ты пока ещё не сдался», — сказал тогда Рёма Куроганэ.

«Спасибо, дед. Если бы не ты, я давно бросил бы это сражение», — поблагодарил Икки.

В отличие от него, у Сиона не было Рёмы, Сидзуку и Стеллы. Отгороженный Безымянной славой, точно оболочкой абсолютного одиночества, он стенающим призраком бродил по миру.

«Я ничего не смогу с этим поделать», — убедил он себя.

«Это очень больно, — кивнул своим мыслям Икки. — Но я знаю, чем помочь Аманэ-куну. Не зря же я в своё время поклялся стать таким же рыцарем, каким был мой дед, и подбадривать всех, кто отчаялся и разуверился в своих силах!»

— Ненавидишь меня? Не можешь простить? Тогда собери всю свою злость в кулак и брось мне вызов. А я приму его и своей великой слабостью сокрушу твою обречённость! — решительно сказал Икки, активировал Итто Шуру, окутавшую его всполохами голубого пламени, и атаковал.

— Уа-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — сдавленно закричал Аманэ, посылая навстречу руки смерти.

Тонкая магическая броня Итто Шуры не продержалась бы против них и секунды, однако Икки упрямо нёсся вперёд.

— Ха-а! — выдохнул он, стремительным ударом разрубил линию рук и помчался дальше.

«Всего лишь шаг!.. Всего мгновение!.. И всё!»

Голубое пламя развеяло чёрное, словно лунный свет, разорвавший непроглядную ночную тьму.

Разбегающиеся зрители разом остановились и повернулись к арене.

— Н-ничего себе!

— Он выиграл и ещё обезвредить его решил?!

Они не понимали, почему Икки так упорствует, однако прониклись его решимостью и поддержали криками:

— Давай, Куроганэ! Не смей проиграть ему!

— Разнеси этого жулика!

— Икки-кун, вперёд!

И парень побежал ещё быстрее, уклоняясь от чёрных рук.

Нэнэ прищурилась.

— Концентрация силы сыграла с Ама-тяном злую шутку.

— Злую? — переспросил Иида.

— Да. Усилив Безымянную славу до видимого состояния, Ама-тян, конечно, научился игнорировать промежуточные процессы, переходя сразу к результату — смерти. И Куро-бо типа теперь его никак не достанет, все дела. Однако взамен его благородное искусство утратило главное преимущество.

— Какое?

— Удачу и случайность. До сих пор Ама-тян просто говорил: «хочу, чтобы было так» или «вот бы произошло то-то и то-то». И судьба благоволила ему, искажая причинную связь непредсказуемым образом. Ама-тян даже сам не знал, какие выкрутасы она выкинет. Мы видели, как Куро-бо, сражаясь с ним, исправлял собственные ошибки. Исправлял! То есть Безымянная слава постоянно оказывала на него эффект. Но сейчас Ама-тян взял благородное искусство под контроль и зарядил его мощнейшим импульсом ненависти, наделив абсолютной смертоносностью, но лишив фактора случайности. Короче говоря, все эти руки — просто сгустки магической энергии, передвижения которых можно просчитать. А это как раз то, что Бездарный рыцарь умеет лучше всех!

Кроме того, Аманэ впервые использовал Безымянную славу осознанно.

Его неумелые действия не могли причинить никакого вреда Икки.

— Эй, Куро-бо! Раз уж ты тут на пафосе развыступался, то давай! Доведи дело до конца и прибей уже этого дурня! — крикнула Нэнэ, не отходя, однако, от окна, чтобы в любой момент спрыгнуть и вмешаться в поединок.

А затем…

— !..

Икки приблизился к Аманэ на расстояние удара мечом.

Синомия раздражённо оскалился, но не отступил — понимал, что упадёт.

Призвав две Лазури, он окутал клинки аурой смерти и принял удар в блок.

Его лицо пылало отчаянной решимостью.

«Если я проиграю, то больше не смогу оправдывать свою обречённость! Я слишком много потерял!.. Надо только задеть Икки-куна! Одно касание, и я победил!»

Аманэ закричал и контратаковал. Его мечи описали ужасные кривые дуги, летя совсем не туда, куда он метился.

Удача покинула его.

— …

Не поведя и бровью, Икки и выбил Лазури из рук Аманэ сверхбыстрым ударом катаны.

Клинки улетели далеко назад.

«Я слабак! — стиснул зубы Синомия. — Бесит! Как же это меня бесит!»

Он уже и забыл, когда в последний раз злился из-за собственного бессилия.

Аномальная сила исполняла любые его прихоти, подавала всё на блюдечке с голубой каёмочкой… чтобы потом безжалостно отнять и оставить лишь безымянную славу.

Аманэ давным-давно махнул рукой на собственные желания.

Но сегодня…

— Уа-а-а-а-а-а! — отчаянно завопил он, снова призвал мечи и взмахнул ими.

Никто не ожидал от него такого. Даже Икки оказался застигнут врасплох.

Причём это был не абы какой удар, а очень красивый, уверенный, чёткий.

Неужели Безымянная слава снова направила его руку по нужному пути?

Нет. Она до сих пор несла лишь смерть.

Аманэ атаковал сам.

В самый последний момент он вспомнил, как двигалось тело под «допингом» удачи, и бессознательно повторил ту оригинальную технику.

Икки едва успел защититься, но для этого ему пришлось остановиться!

Воспрянув духом, Аманэ насел на него.

«Я хочу победить…»

Он напружинил опорную ногу и впервые за весь матч сделал шаг вперёд.

Внутри разгорался и креп вопль, заглушенный долгими годами обречённости.

«Я хочу победить!»

«Везёт. Вечно удача на его стороне».

«Всегда выезжает на чистой удаче».

«Будь счастлив, Сион-тян».

«Поэтому… теперь люби папу».

Каждый смотрел на Сиона Амамию, но видел лишь Безымянную славу, рядом с которой вился бледный призрак мальчика.

А ведь он хотел верить в себя и добиться признания. Пусть в чём-то простом и незначительном, но признания. А потом закричать громко-громко: «Да! Вот он я! Я существую!»

И этот шанс наконец-то наступил.

Прямо сейчас он мог выцарапать победу, которую ему не дала даже отравлявшая жизнь богиня!

«Победа будет моей!»

Аманэ казалось, что, если всё получится, он впервые в жизни засмеётся по-настоящему, искренне.

— Уо-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о! — исторг он уверенный боевой клич и исполнил колющий выпад левым мечом.

Икки в этот момент отражал выпад второй Лазури, поэтому не успевал защититься.

Остриё практически вонзилось в плоть, но…

— Второе тайное искусство — Рэкко*.

— А…

Интэцу отбросил клинок Лазури и рассёк Аманэ восходящим ударом от левого бока до правого плеча.

Аманэ упал на колени.

Второе тайное искусство Рэкко было резким рубящим ударом, выполняемым на сверхмалом расстоянии от соперника. Икки наносил его сразу после блока, пружинисто разгибая ноги и поворачивая корпус навстречу вражеской атаке. Такой удар ещё называют однодюймовым.

Благодаря ему Икки успел защититься и сразил Аманэ. На этот раз точно сразил, потому что чёрное «пламя» смерти развеялось и погасло.

Но он не стал добивать Аманэ, а тот не пытался подняться.

Оба понимали, что дуэль окончена.

Синомия выжал всего себя и даже больше, но всё равно не достал Икки.

«Он так близко и в то же время так далеко», — опустошённо подумал Злой рок, упал в сэйдза и покорно признал:

— Я проиграл.

— Ты злишься?

— Да. И ты не представляешь, как, — помедлив, ответил Аманэ.

Это чувство было горше самой горькой полыни.

— Запомни его навсегда, Аманэ-кун. Оно означает, что ты пока ещё не сдался.

— А? — удивлённо пискнул Синомия, поднял голову и округлил глаза.

В этот момент из-за туч выглянуло солнце, и так получилось, что Икки стоял как раз перед ним. Яркий ореол окутывал его, точно священное сияние, а добрая улыбка только усиливала эффект.

— Как бы тебя ни раздражала обида, не смей забывать её. Не сдавайся ни перед какими препятствиями, и ты сможешь добраться хоть до Луны. Эти слова сказал мне в далёком прошлом один человек, когда я терзался точно так же, как и ты. Теперь я передаю их тебе. Если злишься, не стесняйся бросать мне вызов в любое время дня и ночи. Благородное искусство не помогло тебе победить, а значит, если ты сделаешь это сам, своими руками, то сможешь гордиться своей победой. И это уже будет не безымянная слава, а твоя собственная, заработанная потом и кровью.

— А…

— А я в свою очередь постараюсь держать планку, чтобы тебе было к чему стремиться. И знай, когда придёт час, я не отвернусь от тебя, — сказал напоследок Икки, развернулся и зашагал к воротам.

«Да, вот к чему я должен был стремиться, — грустно усмехнулся Аманэ, провожая взглядом крепкую широкую спину. — А-а… Блин, какой же я дурак. Икки-кун, я только сейчас понял, почему ты проигнорировал старших и сразился со мной до самого конца. Ты же всё это время смотрел на меня и видел Сиона Амамию... Не, ты слишком крутой. Мне никогда не догнать тебя».

Аманэ не понимал, как можно быть таким сильным, таким добрым по отношению к мерзкому человеку, который обманывал его, издевался над его сестрой.

«Но… Но если я всё-таки пойду по твоим стопам и стану похожим на тебя… Что ж, ради такого и жизнь отдать не жалко».

Собрав последние крохи сил, он вытянул руку и крепко сжал кулак.

«Сейчас я до тебя не достану, но, может, когда-нибудь…»

Тут его мысли спутались окончательно. Аманэ упал и потерял сознание.

— Медбригада связывает Синомию и уносит его с арены. Да уж, удивил он нас, конечно, но хвала рыцарям-магам! Обошлось без жертв! Не зря их назначили на такой ответственный пост. Однако больше всех похвалы достоин, конечно, Икки Куроганэ. Несмотря на непредсказуемую атаку Злого рока после завершения боя, он добил его и при этом не пострадал совершенно! А ведь завтра финал! Финал, где против него выйдет Багровая принцесса Стелла Вермилион, обладающая самыми большими запасами магии в мире! Что же ждёт нас в грядущем поединке? Мы все уже сгораем от нетерпения!

Слушая Идду, на все лады восхваляющего Икки, Сидзуку поспешила к брату.

— Сидзуку, не беги! Упадёшь! — закричал Наги, пускаясь вдогонку, но девушка его не услышала.

«Онии-сама победил! Онии-сама в финале! — ликовала она, радуясь, что его давняя мечта наконец-то осуществилась. — Я должна первой поздравить его! А потом нужно обязательно отпраздновать это!»

Она стрелой пронеслась по коридорам и ворвалась в комнату ожидания.

— Онии-сама!

Её брат был там. Сидел, прислонившись к двери на арену, и то ли думал, то ли спал, судя по закрытым глазам и опущенной голове.

— Ой, спит? Ну да, наверное, это реакция на Итто Шуру, — догадался Наги.

Икки всегда дремал после использования благородного искусства, за минуту выкачивавшего все его силы.

Однако…

«Что?..»

Сидзуку почувствовала, как в сердце ледяными когтями впилась тревога, и вздрогнула. По всему телу выступил холодный липкий пот.

«Почему?..»

Она прикоснулась к брату и тотчас поняла, что не давало ей покоя.

Икки не дышал.