S.T.A.L.K.E.R. Северное сияние

4 Часть

Большой отряд привлекает слишком много внимания, а отряд, наполовину состоящий из «Долга» тем более. Взвесив все за и против Унылый принял решение не топтаться посреди пустыря перед бункером ученых, а отвести Града и компанию к Лехе. Все-таки это их командир, они вместе работают... или работали. Неправильно то, что друг бросил своих подчиненных в неизвестности. Как бы то ни было, они должны решить все свои рабочие вопросы и разойтись с миром. Хоть Унылый никем никогда не командовал и прошел всю войну в звании рядового, он прекрасно понимал, что Лехин поступок по отношению к собственному отряду не менее убогий, чем его решение не говорить о том, что «сияние» до сих пор у него на руках. По дороге к Низине он нехотя отвечал на реплики Яна.

– Зачем вы подрезали «сияние»? Совсем недавно на говно изошлись, что это сделал я, – гнусно улыбался шрамированный долговец.

– Тебя это волновать не должно, – лаконично буркнул Саня.

– А сколько Бармен за него отслюнявил?

– Не твое дело.

– Скажи хоть стоило ли оно того?

– Ты можешь идти молча?

На лице Яна расплылась довольная улыбка. Кажется, он понял для себя все, что хотел. Костик и Лермонтов безмолвно плелись рядом, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться в безопасности. Впрочем, безопасность на Янтаре понятие зыбкое. Сейчас зомбированных не было, но кто сказал, что их не нахлынет целая армия в следующую же секунду? Саня непрерывно стрелял глазами по сторонам. Кот куда-то запропастился, и теперь мужик сам прокладывал путь, обходя аномалии. Может, оно и к лучшему, что Барсик убежал. Вернется домой и забудет через два часа встречу с людьми. Обязательно по иронии съест кого-нибудь из «Долга». Леха умеет создавать окружающим проблемы!

В Низине Артефактов Унылый вдруг остановился. Вместе с ним встал и отряд. В это мгновение он остро ощутил, что за ним наблюдают. Небо все так же довлело бетонной плитой, дождь капал, шелестя по траве и кустам. Черные силуэты мертвых деревьев склонились под гнетом тяжелой атмосферы. А теперь еще и прилипучее чувство скрытой угрозы. Интуиция спасала сталкера на войне не единожды. Сейчас, когда знакомое ощущение вновь тюкнуло Саню в самое нутро, он понял, что нужно немедленно принять решение. От него будет зависеть их дальнейший успех. Он взглянул на брошенный лагерь. Автобус с облупленной краской уставился на него в ответ мертвыми выбитыми окнами. Тент над костром оборвался с одного угла, и сейчас по нему текла струйка воды. Кострище давно плавало в луже. Что-то там было не так, как тогда, когда Саня проходил мимо в первый раз. Что-то изменилось. На разгадку времени не было. Не медля он отправился в сторону завода. Есть «хвост», и он это чувствует затылком, словно чужое дыхание.

– Вы решили обосноваться там? – удивился Ян.

– Если струсил, можешь проваливать, – фыркнул Унылый.

– Не то чтобы. Не ожидал, что тебе хватит смелости завести сюда свою дочурку.

– Но «Росток» тебя почему-то не удивил.

– Хех... и то правда.

Они шли вдоль высоких красных стен, огороженных по периметру сеткой с колючей проволокой. Впереди, ближе к КПП и главным воротам, забор обрывался. Заходить можно было беспрепятственно. У Сани включился боевой режим. Сейчас ему было необходимо избавиться от слежки. Он не знал привел ли ее за собой Град специально. Но независимо от того намеренно он это сделал или случайно, Града бы тоже неплохо в таком случае сбросить. Если отряд Лисицына играет всего лишь роль приманки, то ни о какой сдаче их реального местоположения речи быть не может. Тогда придется оставить в их взаимоотношениях недосказанность. К сожалению. Это неправильно, но семья важнее.

Кусты зашуршали. Саня вскинул «калахан». Из зарослей, шатаясь, словно пьяница, вышел на ватных ногах наймит в уже бесцветной грязной форме. Некогда хорошо одетый боец утратил внешнее былое величие. Теперь он походил на опустившегося на самое дно бомжа. Вялым движением мужик поднял руку с зажатой в ладони... палкой.

–А-а-а-аыэ-э-э... – промычал бедолага, шаркая подошвами по сырой земле. Указательный палец зомбированного подрагивал. Наверное, он хотел выстрелить. Сырой сучок безжизненно молчал. В мутных глазах наймита отразилась усталость, безнадега и состояние полного опустошения. Милосердная пуля из «калаша» оборвала мучения мужика. Унылого, правда, картина не проняла – он тертый калач. Зато нервно сглотнул Костик. Привыкший сидеть в тылах группировки салага в первый раз столкнулся с подобным. Зрелище глубоко затронуло не привыкшего к настоящим ужасам парня. По плечу молодого похлопал Лермонтов.

– Что, в первый раз? – спросил Унылый, когда заметил, как того перекосило.

– Что с ним? – тревога на лице пацана.

– Крыша поехала, – как ни в чем не бывало бросил Саня и направился дальше, к заводу. Желание идти за ним следом у отряда заметно поубавилось. К сожалению, другого выбора не было.

Унылый осознавал всю опасность, которой себя подвергает. И все же не мог он просто так взять и привести к лагерю слежку. Все еще не отпускало то мерзкое ощущение чужого присутствия, нежелательного и опасного. Доверять интуиции он привык. Ведь если бы не эти животные чувства, он бы закончился не то, что в первый год войны – в первую неделю. Кажется, Ян почувствовал неладное, когда на входе через железные решетчатые ворота, местами проржавевшие и покрытые выцветшей голубой краской, они увидели уже троих зомбированных, только на сей раз с настоящим оружием. Бандит, такой же потерянный, с открытым ртом ронял слюни на грязную кожанку. В руках у него болтался «обрез». Сталкер-одиночка тащил на ремне по асфальту «гадюку». У третьего вид был непонятный – какой-то мужик в плаще, джинсах, с АКСУ без магазина.

– Разом, – дал команду Унылый, вскидывая «калаш».

Костик, Леня и Саня уложили всех троих единым залпом. Ян не стрелял. Без очков даже пытаться не стал. Мужик в плаще стал ерзать по земле. Холодные капли дождя хлестали по бледной коже. На лбу зияла дыра, а под головой растекалась лужа крови. Иногда пуля проходит мимо важных отделов головного мозга, и человек не умирает даже после выстрела в упор. Бедный зомбарь мычал, дергался, как пораженный инсультом. Еще один выстрел, и он затих навсегда. Перешагнув через тело, Унылый направился вглубь заводских лабиринтов. Вдруг из-за угла одноэтажного домика, видимо, какого-то офиса, раздался характерный рык. Дернувшись, Унылый увидел обычного снорка. Зверюга ползала на карачках, волоча по мокрому асфальту обрывок «хобота» противогаза. Стекла изнутри головного убора запотели, лохмотья, бывшие когда-то свитером, промокли насквозь под дождем и от крови. Приметив незваных гостей мутант зарычал опять и припал к земле, готовый к прыжку. Тут-то Саня его и приколотил щедрой очередью в районе головы и шеи. Чудовище как взяло низкий старт, так на нем и полегло.

– Что-то ты сильно спокойный, – подметил Ян.

– А чего нервничать-то, – ответил Унылый.

Лермонтов и Костик были не согласны с позицией знакомого диггера. Они, не видавшие Зоны дальше Кордона и Свалки, готовы были бросить все к чертовой матери и свалить обратно на свой уютный «Агропром», где их бы загрузили тупой, скучной работой, которую все равно так или иначе нужно кому-то делать. Посмотрев на Леню, Костик убедился, что не ему одному не по себе. Но пацан старался держать лицо. Просто оно было бледным и немного зеленоватым.

Когда они прошли еще немного дальше, зайдя под обрушенную крышу огромного цеха, Унылый сказал:

– Постойте здесь в укрытии, сейчас я растяжку сниму, и вернусь. Покараульте пока.

– Вы огородились растяжкой? – спросил Костя.

– Если точнее, двумя. Стоять на стреме под дождем никому не хочется, – ответил мужик.

Он вышел. Ему нужно было перейти на другую сторону тротуара, где находились лестничные пролеты на крышу соседнего здания, а там путем нехитрых манипуляций выбрать извилистую дорогу, чтобы отделаться от всех разом – и от Лехиного отряда, и от того, что капало Сане на мозги уже минут двадцать. Причем чужой взгляд становился тяжелее, словно враг, сидящий в засаде осознал, что тот врет и намеренно плутает. Унылый грешным делом подумал, что за ним увязался некто, желающий отобрать «сияние». Иной мотивации сталкер просто не мог предположить. Вряд ли это кучка гопников, которая захотела отомстить за унизительное избиение на Свалке. Долговцы? Так они приперлись за ним в открытую. Обдумывая по ходу дела кто бы это мог быть, что за третья невидимая сторона конфликта, Саня бесшумно взлетел по решетчатой лестнице и направился ко входу в здание завода. Конструкция постройки была такова, что крыша соединялась с соседним корпусом, как недострой на «Ростке», только доведенный до конца. Унылый еле задавил в себе порыв обернуться в ту сторону, откуда на него по его ощущениям пялились, а именно на площадь с разбросанной техникой и мусорными баками.

«А может быть это снорк», – осенило мужика.

Нет. Не снорк. Мутант на «Ростке» попался весьма умный, но не настолько терпеливый. Снорк бы начал шмалять еще в Низине, и Саня это откуда-то знал.

Внезапно через порог соседнего корпуса на крышу вышел зомбированный военный. Обычный солдат, одетый в нехитрый бронежилет, обвешанный драными подсумками и с ножом на бедре, парень едва достиг возраста Костика. У этого в глазах зажегся ярким пламенем животный страх при виде Унылого, который чуть было не налетел на него. Солдатик замычал, поднимая на сталкера «калаш». Чертыхнувшись, он резко перехватил голыми руками цевье и рывком обезоружил мальчишку, как это сделал недавно с юным долговцем. Но вместо поучительного удара в лоб, Саня поднырнул растерявшемуся солдату за спину. Рука метнулась к ножнам, и в следующую секунду широкое лезвие вонзилось в горло зомбированному почти по рукоять. Рука крепко держала голову противника. Бедняга потрепыхался, но когда нож вышел из белой кожи, рухнул сперва на колени, а затем лицом в бетон. Тело обмякло. Унылый что-то перебил в районе позвонков. Снял с плеча оружие солдатика, магазин отсоединил и выбросил, разрядил и положил рядом. Нож вытер о зеленый броник. Нож пригодится. Свой из рюкзака доставать не в охотку.

Перебравшись за поручни за края крыши, Саня спрыгнул на вентиляционные трубы (наверное, вентиляционные? Он не был уверен), что тянулись вдоль стены и заворачивали за угол. Придется пройтись по высоте, да и ничего страшного. Мужик всю жизнь в горах провел, чего ему эта высота? Следом за солдатиком на крышу вылетел... кровосос. Запах пусть и не самой свежей крови привлек мутанта, но разумеется, тот мгновенно утратил интерес к мертвому телу. Зачем, если здесь шляется живое!

Саня перекинул ремень «калаша» через плечо, чтобы автомат не свалился вниз в самый ненужный момент. Перехватил нож поудобнее. Взяв разгон, кровосос прыжком преодолел поручни и с лязгом обрушился на шаткие промышленные трубы. Заорал, раскрывая уродливую пасть с отростками щупальцев. Унылый даже не шелохнулся. Зато двухметровый мутант ринулся в атаку. Широкий замах когтистой лапой рассек воздух. Саня увернулся всем корпусом, задев плечом кирпичную стену, затем увернулся в другую – вторая лапа его не достала тоже. Но и приблизиться зверюга не давала! Размахивая во все стороны, кровосос заставлял его отступать, пока тот не дошел до угла здания, балансируя на хлипкой ржавой опоре. Мутант рычал, злился, что проклятый сталкер слишком верткий, что не дается, гнида такая. И нет пространства вокруг, чтобы уйти в стелс-режим, запутать его, зайти за спину. Видно, что настроение кровососа утратило терпимость, и это стало его главной ошибкой. Он дал волю раздражению, такому по-мутантски тупому, какому-то необдуманному, импульсивному, животному. Унылый, все это время сохраняющий спокойствие, с легкостью во время очередного уворота крутанул нож в руке и, поднырнув лицом к лицу, вонзил широкое лезвие монстру в левый глаз. Тело мутанта содрогнулось и замерло. Какими бы чудесными регенеративными свойствами кровососы не обладали, раскуроченный мозг он так быстро по кусочкам не соберет. Резкий рывок – сталкер вырвал нож из глазницы. Кровосос сделал неуверенный шаг назад да рухнул вниз, на асфальт. Тело глухо шлепнулось, разбрызгав с затылка багровую жижу. Только Унылый нагнулся, чтобы посмотреть, как его расплющило, как вдруг над его головой раздался хлопок. Пуля, выпущенная со стороны площади, врезалась в стену. Крошка противно осыпалась за воротник промокшей куртки.

Значит не показалось.

Не теряя времени, Саня отшвырнул нож, затем быстро забежал за угол и понесся сломя голову по трубам. Куда он бежал он и сам не очень понимал. Понимал только, что надо сваливать в любом вообще направлении. Это был снайпер. Промедление будет стоить слишком дорогого, а Унылый не может позволить себе оставить Ритку одну. Да и Леху тоже. Он, конечно, нашел себе Ленку, но Санина смерть не поспособствует дальнейшему развитию их отношений, так что на нем лежит ответственность за счастье еще двух людей.

На пути встретилась водосточная труба. Проверив мельком наличие «ржавых волос» и других аномалий, Унылый зацепился за холодный мокрый металл и съехал на твердую почву. Так, теперь надо определиться куда...

Окружающий мир схлопнулся. Над небом раздался оглушительный гром, словно перед выбросом. В одночасье стало темно, в голове поплыло. Унылый присел на корточки, запустив пальцы в короткие волосы, сильно зажмурился. Показалось, словно на мгновение все его внутренности оборвались. Оглядевшись, он медленно выпрямился. Мир утратил краски, став выгоревшим, как старая кинопленка. Зрение рассеивалось, сфокусировать на чем-то взгляд было сложно. Звук тоже пропал, как это бывает, когда неподалеку взрывается граната. И это зависшее мгновение после взрыва сохранилось. Далекий шум чьих-то голосов доносился до него, только разобрать слова Унылый не мог. Все они смешались в какофонию тревожных возгласов и вопросов. Пошатываясь, мужик прошел еще немного, не особо видя куда. Решил остановиться – мало ли вмажется в какую-нибудь притаившуюся аномалию? Сейчас, он сейчас отойдет, всего пару секунд... Но становилось хуже. Что это? Выброс? Он попал под выброс?

Проморгавшись, Саня поднял веки и не поверил своим глазам.

Он стоял неподалеку от своего дома.

Далеко в горах в Карачаево-Черкессии находилось небольшое поселение. Оно раскинулось вдоль живописной долины, защищенное с обеих сторон неприступными горами. Улицы здесь были длинными, километров по три-пять, каждая обходила по низине возвышающиеся над головой лесистые склоны. В самом-самом конце главной, которая называлась улицей Мира, и находился его дом, самый последний, припрятанный на отшибе, скрытый полосой густого леса. Он стоял выше остальных и претерпевал множество стихий, которые миновали тех, кто расположился за надежными стенами гор. Зато у Унылого дом был окружен садом. Здесь его дед, его бабка, а затем и мать вырастили много плодовых деревьев. Были персики, были яблони. Росла черешня. Огород раньше занимал полгектара, не меньше. Был и загон для скотины. И с самого детства Унылый ответственно поддерживал здесь порядок. Это было потрясающее место, далекое от людской суеты. И с матерью ему было хорошо. Хоть ребенком Саня был всегда странным, необщительным, замкнутым, он не мог пожаловаться. Его в его простой жизни радовали такие вещи, как окна в стенах из речного камня, разукрашенные витражными красками. Радовало то, что улица за этими стенами была безграничной. Радовала нетипичная конструкция дома внутри дома с чердаком между двумя крышами. Радовали книжные полки в его комнате, куда мама ставила новые томики писателей-фантастов. Унылый очень много читал. Запахи трав. Он любил взять с собой хлеб с сыром, воды, свою бамбуковую палку из Сочей, которую ему подарили соседи, и уйти пасти баранов высоко-высоко в горы, а по возвращению домой ложиться спать прямо на террасе, на свежем воздухе, растянуться на жесткой кушетке и смотреть перед сном, как по вымощенному камнем полу лениво ползет медведка или как мерцает бисер звезд на черном небе. Он скучал по своему дому. Это место на краю земли, от которого не устанет глаз, как от ремонта в бетонной коробке. И то место, которое приютило не только его, человека, которому повезло родиться там наследником, и его дочь, но и лучшего друга, сбежавшего от проблем, с которыми он был не в силах справиться.

Дом начал приходить в упадок с той поры, как началась война. Унылый оставил Ритку на свою мать, а сам бросился сражаться с беспокойным соседом в Грозный. Там тогда жили его дед с бабкой, уставшие вести тяжелый сельский быт и оставившие участок на улице Мира в распоряжение своей дочери и внуку. К сожалению, война забрала их быстро. Впрочем, Саню она вернула, но очень нескоро. По возвращению домой он увидел, что скотины больше нет, ведь мама не могла справиться одна с таким хозяйством. Огород уменьшился втрое. Сад сильно зарос, косить траву было некому. Когда на пороге дома появился Леха, то что-то они и смогли привести в порядок, увы, не надолго. Саня вложил все свои силы, чтобы отремонтировать разоренную квартиру в Чечне. Рита не может не ходить в школу, а церковная, где учился он сам, за перевалом, уже закрылась. Остался только древний православный храм. Дочурку надо было пристроить, как положено нормальным людям.

А потом они с Лехой заскучали. В их жизнях мира уже не было как такового, и улица с характерным названием их словно стала отторгать, как инородные тела. Они хотели приключений, не могли сидеть на месте долго. Их все раздражало, размеренный быт выматывал, вытягивая по ниточке нерва каждый день. Они стали путешествовать, а мать и Рита окончательно перебрались в Грозный. Школа. Горячая вода из-под крана. Магазин неподалеку от дома, а не в пятнадцати километрах горными тропами, чтобы срезать путь. Каждый раз возвращаясь из путешествия Унылый видел, как дом становится меньше. Как он поникает, сжимается, как из него уходит тепло, былой уют и ощущение безопасности. Понимал, что делает со своей жизнью что-то не так, но никак не мог взять себя в руки. А теперь, как сказала Рита, там обрушилась крыша, похоронив под собой любимый чердак и его собственную комнату.

Так Унылый и смотрел на эту картину: вон он, девятилетний, с серьезным лицом сидит на террасе, вяжет веники из зверобоя и шалфея, который насобирал, пока пас скотину. Рядом снует мать с тазиком для стирки. Поджарая резкая молодая женщина – Унылый весь пошел в нее. Тоже скрытная, необщительная, спокойная. Сама себе на уме, вне толпы. Гулистан ее имя. Означает «страна цветов». Нос с горбинкой, темные вьющиеся волосы. Саня был немного обрусевшим из-за русского отца, но с матерью имел поразительное портретное сходство. И все бы ничего, но бытовая картина из детства омрачилась тотальным запустением. Заросшим высокой травой садом. Высохшим огородом, что пожрали сорняки. Яблони не подрезали столько лет, что они перестали нести плоды. Одна и вовсе погибла. Колодец давно зацвел, и даже сквозь пелену видения Унылый чувствовал, как оттуда смердит. Над всем этим мраком возвышалась обломанная балка провалившейся внутрь крыши.

Для Унылого не было страха сильнее, чем остаться без семьи и дома. Один он уже чуть не потерял на войне, но сумел отвоевать. Второй сгинул по его собственной вине. Его девятилетний фантом о чем-то заговорил с матерью. Это выглядело так естественно и нормально, что окружавшая их разруха и смерть пробрала мужика до глубины души, опустошив, отпечатав чувство тотальной безнадежности, фатализма. Стоило Гулистан улыбнуться на фоне мертвого дома, как он не выдержал и опустил взгляд. В руках у него оказалось «северное сияние».

Он и не заметил, как все это время держал артефакт. Зеленое свечение, живое, настоящее, обвивало его, как плющ обвивает дерево, запуская в него свои корешки. И все же Унылого это успокаивало, ведь это единственное в столь странном видении, что сохранило жизнь. Тот малец уже давно умер в девяностых, в Грозном. Мать слава богу жива, но и она уже не та девочка. Дом мертв. Сад мертв. Скотина мертва. Все, что было создано непосильным трудом и им же поддерживалось Унылый разрушил собственными руками. Бездействием. Безучастием. Только «сияние» приносило ему успокоение. И самое ужасное было то, что оно стало исчезать. Пропало свечение. Умиротворяющая зелень потухла, оставив его одного в этом бесцветном и безмолвном мире, а затем куда-то испарился и сам черный камень. Было страшно смотреть. Он боялся снова взглянуть правде в глаза.

Что-то стало уволакивать Унылого прочь от этого места. Наверное, он стал сходить с ума? До сознания долетали чьи-то слова, а затем загорелась щека. Другая. Только с пятого удара наваждение начало утрачивать очертания, выбросив его в реальность.

Ян беспощадно хлестал сталкера по морде, стараясь привести в чувства. В зеленые глаза уставились ошарашенные карие.

– Саня, очнись! Валим отсюда! – орал долговец, со всей силы волоча его за собой. Видя, что тот не спешит просыпаться, Ян замахнулся снова. Унылый резко перехватил запястье.

– А ну прекрати.

Нет, он не пришел в себя до конца. Пришлось довериться Граду и просто послушно бежать за ним следом. Куда он его вел, Унылый даже не предполагал, да и не мог. Башка раскалывалась. Запахи смешались во что-то приторно-сладкое, к горлу подступала тошнота. Хорошо, что он ничего не ел, иначе бы точно согнулся напополам.

Они покинули злополучный завод, он не понял как. Впереди стелилась асфальтированная дорога, поросшая по обочинам высокими тополями, по которой Град с Унылым бежали, как будто за ними что-то гналось. Когда у обоих сбилось дыхание, они замедлились, остановились, чтобы перевести дух. Как раз неподалеку виднелась остановка. И оттуда высунулись обеспокоенные рожи Костика и Лермонтова.

– Вы как? – толстяк тотчас подскочил к двум товарищам.

– Саня чуть не зазомбировался, бляха-муха, – выругался Град. – Саня, ты ничего нормально сделать не можешь, ни от нас отделаться, ни свихнуться.

– Иди нах, – буркнул тот в ответ, но не так, как обычно. Его все еще не отпустили мерзкие впечатления от увиденного. – Как у тебя самого чердак остался на месте?

Под нос сталкеру сунули КПК. На экране горело сообщение от ученых Янтаря: «Через пять минут ожидается мощный всплеск пси-излучения! Немедленно найдите укрытие!»

– Балалайка не только для того, чтобы музыку слушать, а еще чтобы знать, когда пора давать по тапкам, – проворчал Ян.

– У меня личка закрыта для сообщений, – смутился Унылый.

Лермонтов повел их к остановке. Там они уже сели под крышу на деревянную лавочку и закурили. Надо было собраться с мыслями.

– Ты на кой черт вообще решил свалить?!

– Подождите, – прервал ругань Костик, – а где наш командир?

– Не на заводе, не переживай, – легко признался Саня. По нему было видно, что он мучился от головной боли. Заботливый толстяк немедленно сунул ему в ладонь обезболивающие, дал фляжку, запить. Сталкер принял лекарство без вопросов. – Я решил повести вас по неверному пути, потому что за нами следили. Ну и кинуть вас, конечно. Вы привели за собой «хвост».

Ян нахмурился.

– Кто следил?

Хороший вопрос. Если признаться, что все это было лишь интуицией, то его точно не поймут. Леха бы понял, такой же ветеран, выживший благодаря каким-то древним рептильным инстинктам, но не эти трое. Хотя был один нюанс...

– Тот, у кого есть снайперская винтовка с глушителем...

Девчонки развели костер и поставили на огонь котелок с водой на чай. В это время Леха бродил снаружи, посматривая на окрестности. Если совсем недавно он подыхал в туннеле с «жарками», то сейчас вновь продрог. Сырость, опустившаяся температура воздуха, усталость от нервотрепки с этим гребаным снорком – все это испортило настроение сержанту. Он стал раздражительным, хотел тоже приблизиться к огню, чтобы согреться. А еще лучше вместе с этим сгрести в охапку теплую и приятно пахнущую Ленку, мягенькую и светленькую, как он сам. Скорее всего за это он получит в щи, но мечтать никто не запрещал? Мечтать он может о чем угодно! О том, как бы он ее помацал везде, куда дотянется, а потом трахнул тоже. Вряд ли она умеет читать мысли и бить за них по щам. Вот только Ленка мечтала о чем-то похожем. Ей безумно хотелось вопреки здравому смыслу, чтобы Леха бросил свой пост на шухере, пришел в сарайчик. Ей было интересно с ним поболтать, узнать о нем что-нибудь. И если он полезет обниматься, она и не против, потому что уж слишком холодно и мерзко. В одиночку костер со своей функцией справляется слабо.

– Ты чего пригорюнилась? – бодро поинтересовалась Рита. Вот уж кому точно море по колено.

– Замерзла, – пробубнила Ленка.

– А я нет. Все люди после двадцати так легко устают?

– Легко? Мы целый день топали на цырлах через дурацкий «Росток», провели спасательную операцию, мощно подрались и прошлись по аномалиям. И все это под дождем, Рита. Вообще-то это непросто.

– Тю, ерунда какая. Если ты не ходила с моим батей в поход, ты не знаешь, что такое усталость, – махнула рукой девка. Тут ее осенило. – Так слушай, если ты и дядь Леша устали, давайте на шухере постою я. А вы тут погреетесь, хи-хи, вдвоем.

Бандитка смерила подростка строгим взглядом.

– Что? Я не буду подглядывать.

– Иди ему это скажи.

– Ха-ха-ха! Сейчас скажу!

И действительно пошла, оставив Егозу в одиночестве. М-да, не той сталкерше дали прозвище Егоза. На стенках котелка появились пузырьки, с поверхности воды пошел пар. Скоро закипит, можно будет залить термос. Ленка принялась шариться в рюкзаке в поисках заварки. У нее был при себе нормальный листовой черный чай...

На порог зашел долговец. Промокший, мрачный, он стучал зубами. Выбритые виски с коротким ежиком блестели от воды, а с отросших прядей, зачесанных пальцами назад, капало. Он подошел к костру, сел рядом с бандиткой. Стянул с себя бронь, куртку, чтобы просушить их, оставшись в футболке с принтом метал-группы. Она тоже была сырая. Тепло костра постепенно пробирало вытянутые худые ноги. С черной ткани брюк пошел пар.

– Лучше бы взял кредит на эту долбанную крышу, – проворчал он, – чем вот так корячиться из-за сраного артефакта. Да, Ленка?

– Нет, – не согласилась бандитка.

– А чего так?

– Тогда бы я до сих пор куковала в «Сотыге». Пришлось бы работать на Бармена за жилье и еду. И было бы еще неплохо работать на кухне. Могли бы и в другое дело пустить.

– Нет, ну это позитивная сторона нашего приключения, я не спорю! В общих чертах получается какая-то херня.

– Просто погода говно. Вот ты и злишься.

– Дай мне свой плащ, – нетерпеливо выпалил Лисицын. – Сидит тут греется в одно жало.

Подвинувшись поближе к Егозе, он накинул плащ на обоих. Да, так стало теплее, но недостаточно. Ожидая схлопотать в рыло, долговец обнял бандитку за плечо, прижавшись к ней худой грудью. Девчонка настолько опешила, что даже не возразила. В очередной раз она удивилась тому насколько выходец из расхваленной группировки тощий. Ладонь скользнула на спину с торчащими позвонками.

– Ну ладно, не так уж и плохо, – подытожил он.

– Что ты делаешь в Зоне? – спросила Ленка, поправляя доски в трескучем костре.

– Ты не хочешь рассказывать о себе, так почему я должен?

Бандитка повела плечами. И правда. Обидно. Вроде бы они находятся совсем близко, но из-за свойственного сталкерам недоверия друг к другу между ними разверзлась пропасть. Наверное, нет никакого смысла пытаться ее преодолеть. Долговец уйдет жить свою жизнь, со своей компанией, а Ленка... ну, она что-нибудь придумает. Не пропадет. Заметив перемену в ее настроении, Леха слегка ее толкнул:

– Ты че, мать? Я прикалываюсь. Котелок снимай, я под чай расскажу.

Два с половиной года назад Леха шлялся вместе с Унылым по горам. Впрочем, как и обычно. Была зима, туристы разъехались с побережья Черного моря до теплых месяцев по городским квартиркам, оставив юг России пустовать. Ритонька училась в школе в Грозном, а мужики, найдя в лесах под Геленджиком охотничье зимовье, забурились в глухую чащу, покидая хижину только ради подработок на селе и поездок на рынок близ Платановой. Из местных аборигенов докучали только сектанты, начитавшиеся книжек одного второсортного фантаста и уверовавшие в тамошние бредни об одинокой сибирской отшельнице с суперспособностями. В тех книжках много говорилось о дольменах Кавказа, что и притянуло эзотерический сброд в эти края. Леха с Саней наблюдали за жизнью насекомых, танцующих нагишом хороводы вокруг костров, уже не первый сезон. В полемики верующие не вступали – к этим воякам на драной козе не подъехать, это было ясно с первого взгляда. В общем и целом это была тихая и спокойная зима, а раздражительный бэкграунд в воспоминаниях сгладился, став чем-то незначительным.

В те годы в Геленджикском районе было потрясающе. Да, прошло всего ничего времени, а изменилось многое. Это сейчас там проложены основательные тропы, пересекающие десятки гектаров лесистых гор. Тогда же идти приходилось напролом через чащу. Благо южные леса не северные – такого мшистого ковра, в котором ноги тонут по колено, как в Карелии и выше по карте, не было. Человеку пришлось бы сильно постараться, чтобы отыскать мягкий настил на глинистой каменистой почве. Некоторые тропинки Леша с Саней прокладывали в течение сезона собственными силами, но на следующий год их засыпало ржавыми листьями грабов, буков, дубов, осин и кизила, не оставляя от них и следа. Так вот в этой девственной природе, не тронутой человеком, порою можно было неожиданно наткнуться на табун лошадей на вольном выпасе. Как приятно звенели колокольчики коров, спустившихся с гор за вечно зеленым плющом! Особенно под блеск бликов журчащих горных ручьев, реденький снег на колючих ветвях ежевики и синее-синее, почти фиолетовое, небо, бесконечно высокое. Там же из-под земли на пути вырастали дольмены – странные монолитные сооружения из кварцевого песчаника, заткнутые круглыми пробками из того же камня. На некоторых сохранялись барельефы, символизм которых археологи расшифровывают по сей день. И никаких туристов! Никаких хиппи. Никаких людей. Только природа, звенящий щебет юных птиц, капель родников, шум водопадов и шелест листьев под ветрами периодического норд-оста.

В ту зиму у Унылого сломалась спина. Нет, не в том смысле, что он свалился со скалы или поскользнулся на иле, переходя горную речку вброд. Происходило это постепенно, но случилось вдруг. Однажды он пилил валежник, наклонился подобрать поленья и не смог разогнуться. Хорошо, что Леха был рядом. Пришлось отлеживаться несколько дней бесполезным балластом. С того момента только хужало. Донести воду, собрать дрова, что-то покопать или совершить марш-бросок в несчастные десять километров, которые для горца ни о чем, с рюкзаком за плечами становилось тяжелей и тяжелей, а результаты, полученные у городских врачей, оказались неутешительными. Если не вдаваться в сложные медицинские термины, Унылый стремился остаться в ближайшие годы инвалидом из-за больного позвоночника. Огнестрельная травма с войны напомнила о себе, вот так подло. Он и не знал, что разваливается настолько катастрофически, пока не стало поздно что-то исправлять.

По крайней мере это Саня думал, что исправлять все поздно. Лисицын вместо того, чтобы поддаваться панике, дал себе время подумать. Куда-то пропадал и возвращался поздними часами, когда лес окунался в непроглядную южную темноту. Он хорошо помнил тот вечер. Тогда на бездонном черном небе звезды горели особенно ярко.

В хижине в лесу пахло керосином. Внутри колбы, надетой на лампу, ровно горел фитиль. Еще две керосинки стояли на полках, потухшие, чтобы не жечь топливо за зря. Потрескивали дубовые угли в «буржуйке», обложенной побеленными кирпичами, пахло сладким терпким дымом. Светя фонариком кнопочной «нокии» в страницы, Саня читал какой-то детектив, который даже не детектив, а скорее фэнтезийная сага о мужике, уехавшем на волшебном трамвае в потусторонний мир. Немного напоминало его самого, отдавшего предпочтение жизни в параллельной реальности: горы вместо квартиры, непредсказуемый аск с гитарой вместо постоянной работы, «летучие мыши» вместо электричества и прокопченная кастрюля на печи вместо крана с горячей водой...

За входной дверью послышалось шуршание. Кто-то подходил к хижине. Отложив книжку в изголовье топчана, Унылый приподнялся на локте. По крыльцу врезало днище железного ведра – это Леха принес воды с родника. Скрипнули петли, и замерзший мужик быстро-быстро зашел в теплое зимовье. Он был таким высоким, что каждый раз задевал макушкой притолоки. Если бы не дурацкий пумпон на вязаной шапке зеленого цвета, шишка с темечка не сползала бы никогда. На кончики торчащих светлых волос и на отросшую бородку намерз иней, такой вот холодный оказался этот январский вечер.

– Капец дубачелло, – захлопнув дверь, сказал он и стал растирать красные ладони, онемевшие от мороза.

– Да я уж знаю, курить выходил. Ты где пропадал?

– Я ништяков принес. И новости еще. Ставлю чайник, короче, сиди, сам разберусь!

Драповое пальто повисло на гвоздике, ботинки аккуратно поставлены в угол, из рюкзака на стол легли два кирпича халвы, лимон, рассыпной чай, несколько пакетов с крупами и здоровенный шмат сала. Вид у Лехи был замученный, но в глазах сиял воодушевленный огонь, дававший ему силы каждый день просыпаться и действовать. Рассевшись на топчане друг напротив друга с кружками и жратвой, мужики завели основательный разговор.

– Что за новости хоть. Опять война? – спросил Саня.

– Ты не поверишь, но я, кажется, нашел то, что сможет тебя вылечить!

– Да ну?

– Серьезно, – сев поудобнее, он вытянул худую ногу вперед, повел плечами, – в конюшне, где я сейчас подрабатываю, появился интересный персонаж, сынок хозяйки. Мы с ним первые дни не общались, поэтому я тебе про него и не рассказывал. Просто хмырь какой-то, семейством своим занят, а я так, мебель, мимо проходил, навоз лопатой сгребал.

– И?

– Познакомились сегодня наконец-то. Так он рассказал мне, что был все это время не поверишь где. В ЧЗО!

– Припять что ли?

– Подожди, дай дорасскажу, не перебивай. Я спрашиваю, типа, чего там делать, а он как давай накидывать информации! Что это за место такое, в чем прикол и как на нем заработать. В общем, слушай...

И Лисицын начал рассказывать по делу. Он отставил свой чай дымиться в стороне, активно жестикулировал, пытаясь доказать важность услышанной сплетни. Унылый не верил какое-то время. Удрученно качая головой, он в своей манере сполз к печи, подбросил дров в топку, а потом встал у стола, чтобы нарезать еще бутербродов. Видя, что друг не вовлечен в историю, Леха рассерженно покраснел.

– Там есть целебные артефакты, я тебе говорю! – раздраженно бросил он, взмахнув ладонью.

– Ты вообще представляешь, как тупо звучит то, что ты сейчас городишь? – спросил Саня, глядя на друга исподлобья и миролюбиво улыбаясь. Это выбешивало еще сильнее.

– Почему тупо-то?! – уже громче возмутился Леха. – А дольмены, которым по семь тысяч лет, не тупо, да?! Как семь тысяч лет можно было построить герметичную камеру? А? Давай, расскажи мне, умник, епт твою мать! Знаток хренов.

– Звучит, как бредни местных сектантов. Про чудесную бабу, которая дружит с медведями и обедает солнечным светом. Только про целебные волшебные артефакты, – закончил мысль Унылый, правда, после слов друга не так уверенно, как хотелось изначально. Путешественники как никто знают, что мир богат на чудеса.

– Ага, только они дебильных книжек начитались, а я с живым человеком разговаривал, который через все это прошел.

– Здесь каждый первый помнит свои прошлые жизни и щупал энергетики за места.

– Блин, ну это, конечно, аргумент. Я ведь тоже в начале разговора об этом подумал. Знаешь что меня убедило в том, что мужик не врет? Во-первых, у него нетипичный нарратив, не шаблонная история про реинкарнации и прочую срань. Мужик говорит про реально существующее место с локальным апокалипсисом, а не Гиперборею. Во-вторых, он не похож на безумца. Он реально разбирается в оружии, тактике, амуниции, причем знает побольше нас с тобой, динозавров двух. Мы с ним даже успели поспорить, как надо правильно зачищать здание. Ну и в-третьих, он привез кучу бабла. Сань, ну что тебе мешает по весне сняться с места и поехать в Киев? Оттуда в Припять или куда там, я пока подробности не спрашивал, как туда доехать.

– Мешает то, что я знаю Кавказ, а Украину не знаю. С хохлами я не знаком, как принято у них себя вести тоже не знаю. Это чужой край, мне он не интересен.

– Да я не прошу тебя с хохлами в десны долбиться! Я не предлагаю место для праздного шастанья. Я ищу способы, как тебя вылечить. Да, для этого придется сделать марш-бросок, всего-то дойти до той самой Зоны и найти те гребаные артефакты, как бы безумно это не звучало. В конце концов мы ничего не потеряем, если попробуем, – сощурив серые глаза, Лисицын вкрадчиво заглянул другу в лицо. – Или тебе перспектива до конца жизни ездить в инвалидке и гадить под себя приятнее? Паралич это круто, да, Сань? Уверен, Ритонька будет в восторге, если ей на совершеннолетие папка сделает подарок в виде бесполезного себя и своего смешного пособия.

– Да Леха, блин...

– Ой, подожди, пособие же получаю я! Аж целые полторы тысячи. Гуляй, рванина! Ты и того не получаешь.

– Ну хорош уже. Между прочим твое пособие нас не раз спасало.

– Короче, сам на полати лезь, раз самый умный.

– Я не залезу.

– А чего вдруг? – с милым злорадством улыбнулся Лисицын.

– Я подумаю над твоим предложением. На, съешь бутербродик.

Понимая, что Унылый не выдаст решение на месте, Леха забрал краюху хлеба с щедрым кусом сала, разрешив тем самым на время поставить точку в споре. Наевшись досыта, мужик оставил топчан в распоряжении друга, а сам забрался повыше, растянулся на пропахшей дымом постели и расслабился. Икры ныли от марш-бросков – дорога от зимовья до конюшни была километров десять по лесам и селам в одну только сторону, весь день тяжелая работа и обратно с полным рюкзаком провианта. Лисицын устал. Он выдохнул, прикрыл глаза. Нащупал на полке свой налобный фонарь, оплавленную свечку и форзац книги, однако, ладонь соскользнула вниз, и хозяин полатей провалился в сон в ту же секунду.

А вот Саня не спал. Он еще долго переваривал поступившее предложение, сверля взглядом дощатый потолок. Да уж, российские юга богаты на безумные истории. Как много пропускают люди, которые выбираются сюда только для того, чтобы потюлениться на пляже! Достаточно всего лишь углубиться в леса, чтобы столкнуться лоб в лоб с миром магии, фантастикой и прочей дуркой на выезде. Он встал, надел ботинки, не зашнуровывая, вышел покурить на крыльцо, накинув на плечи пальто лучшего друга. Морозный воздух переполнял легкие, щипал привыкшие к теплу пальцы. Сквозь облысевшие черные ветви, сливающиеся с небом, блестели стекляшки звезд. Порой окружения было так много, что оно переполняло Унылого так сильно, что тот переставал ощущать себя как себя, становился неотъемлемой частью склона холма, на котором стояла их тесная теплая хижинка, согревающая лес оранжевым прямоугольником окошка. До мужика донесся запах печного дыма. Окурок с тихим хрустом смялся в консервной банке.

Перед сном Унылый поправил кочергой поленья в «буржуйке», чтобы те тлели, а не загорелись друг о друга, и закрыл дверь на щеколду. Упав лежать второй раз, Саня потянулся. Пальцы случайно задели корешок фэнтезийной истории. Ушел, значит, ночью на остановку, сел на несуществующий трамвай и уехал в другой мир? Хех...

Пламя керосинки погасло. Хижину окутала уютная темнота.

– А потом, уже ближе к весне, я узнал у того сталкера всю нужную информацию и даже немного больше, – Леха отхлебнул чаю из кружки. – Объяснил, что у меня болеет друг, ну вот это все. Мы, конечно же, крепко нажрались, и он дал мне подробную инструкцию, как сюда пробраться, плюс координаты тайника со своим ПМом и «обрезом». Прочитал лекции о мутантах, аномалиях, всем прочем. Если бы не его советы и наставления, пришлось бы совсем тяжко.

– Ничего себе. Какой щедрый сталкер.

– Он сказал, что не собирается сюда возвращаться.

Все это время Ленка слушала историю Лисицына с открытым ртом. Она предполагала, что перед ней не обычный долган с военным опытом, а некто весьма специфичный. И реальность оказалась намного интереснее, чем она могла себе вообразить. Значит, путешественник? Хиппан? Задался целью поставить на ноги больного друга? И, главное, не моргнув, отправился в Зону. Это... это впечатляло.

– Ну, вот я и рассказал, как здесь очутился. Это не такой уж и секрет.

– Ты очень хороший друг.

– Самый обычный.

– Не думаю, что я бы рискнула поступить так же, будь я на твоем месте.

– Так судя по твоей истории у тебя и друзей нет.

– Вот это сейчас обидно было...

– Лучше расскажи что-нибудь про себя.

– Есть одна вещь, которая меня беспокоит, – призналась Ленка. – Как раз про друзей. Я думаю, что будет правильным сразу дать чистосердечное, чтобы потом у меня не возникло никаких проблем.

– В каком смысле? – взглянул Леха на бандитку.

Ленка поежилась, устраиваясь поудобнее под теплым костлявым боком. Цыкнула, выковыривая языком застрявшую в зубах чаинку.

– Мои кореша бросили меня перед тем, как мы собирались выходить на дело, но я так и не сказала, что это за дело. Они хотели грабануть техника с Депо и забрать у него металлоискатель, который «видит» только цветмет. Я наотрез отказалась. Нас и так недолюбливают, но если мы начнем еще и техников обносить, мы, можно сказать, не жильцы больше. Вот мои кореша подумали, взвесили все за и против и решили меня кинуть. Но техника все же ограбить.

– Ого! Вот дела, – удивился Леха.

– А в «Сотке» я узнала по слухам, что Депошный техник несколько дней назад свалил на Янтарь, – Ленка усмехнулась. – Значит, это был металлоискатель Унылого? Он поэтому так туда рвался?

– Выходит, что так. Я никого другого с металлоискателем не знаю, ни сталкера, ни техника. Ничего себе какие перипетии! Хорошо, что ты это рассказала. Ты знаешь, где их искать?

– Без понятия!

– Хм-м-м... Тогда мы ничего ему не расскажем про твое косвенное в этом участие, – лукаво подмигнул Леха, – а то он расстроится. Но ты молодец, не пошла за тупорылым большинством. Грабить техника дело гнилое. Ты, выходит, как Робин Гуд. Разбойница с достоинством.

– У меня были причины притормозить и научиться думать до того, как делать, – призналась Ленка. – Я про них не хочу рассказывать.

– Расскажешь, когда захочешь. А как в Зоне очутилась ты?

– Пригласили. Хотела заработать много денег, чтобы нормально жить. Нет, много не заработала, можешь не спрашивать.

– Ладно, я вижу, что ты не хочешь говорить о себе, – по-доброму улыбнулся Леха, взглянув на собеседницу, – но мне уже и так понятно про тебя многое.

Мгновенно сконфузившись, Ленка сделалась серьезной. Вот теперь она точно ударит его по роже. Впрочем, по роже Леха получал часто, чтобы теперь уже не бояться. Подумаешь, одним разом больше, одним меньше? В обычной мирной жизни он бы не стал так форсировать события. Но здесь, в Зоне, иначе никак. Они выбрали опасный путь, который мог забрать их жизни в любой миг. Времени могло быть впереди предостаточно, чтобы сделать все, как положено, но могло и подходить к концу. Проверять не хотелось. Именно исходя из последнего долговец смело положил теплую ладонь на щеку бандитке и поцеловал.

Если и подохнет, то без сожалений.

В груди обоих взорвался потрясающего масштаба фейверк. Егоза так удивилась, что сперва даже не отразила, что произошло. Не успела поймать момент, когда наглого долгаша надо было оттолкнуть. А затем и вовсе поняла, что ей это нравится. Много ли ее окружало симпатичных добрых мужиков? Ни одного. Все они думали только о себе, как слабохарактерные шакалы. Новый знакомый оказался не таким. Пока Ленка пыталась подумать, как чувствует себя в чужих руках, ее тело само машинально подхватило инициативу, и парочка выпала из суровой реальности. Они сосредоточились друг на друге, на поцелуе, который открывал новые горизонты осознания того, кто из себя что представляет. Дерзкий вызов, перерастающий в драку – поначалу шуточную, но затем в настоящую, без поддавков. Выяснить, кто главнее, они не успели.

Первой, до окончательного отвала башки, остановилась Ленка. Смущенно отстранилась, кашлянула, отведя взгляд в сторону. Хорошего понемногу. Леха аккуратно взял ее лицо в грубые ладони и погладил большими пальцами скулы.

– Да ладно тебе, неловкая. Вдруг помрем сегодня.

Если бы неподалеку не было Риты, Ленка бы не раздумывая завалила бы Лисицына на ворох спальных мешков и отодрала как следует. Потому что он чертовски прав! Она улыбнулась собственной мысли. Да уж, давненько у нее никого не было, давненько...

– Мы знакомы всего несколько часов, – напомнила она.

– Зато каких! – парировал сержант. Он отпустил девчонку. – Я согрелся. Пойду подменю малую, а то она там околеет.

– Давай я? Моя очередь.

– Сиди.

Рита не теряла времени даром. Она прекрасно понимала, что эти двое положили друг на друга глаз (да это и слепой бы увидел), а потому отвлекать их своим присутствием у входа не следует. По крайней мере она была бы очень недовольна тем, если бы ей с каким-нибудь ее хахалем мешался батя или дядь Леша. Да кто угодно! Вместо того, чтобы мельтешить под носом парочки, она соорудила импровизированный козырек, под которым сидела на кортах и изучала КПК. Кусок фанеры из кучи мусора, который раньше был коровником, она воткнула меж завалов, и теперь в ее распоряжении было два сухих квадратных метра. Она смотрела по сторонам, как положено, но в какой-то момент, когда что-то сверила на карте, отошла копаться в развалинах здания. Вернулась девчонка с заметно потяжелевшим рюкзаком, а метка с тайником Вована была ею стерта из записей в балалайке. Спасибо, некто Вован. Хороший подгон. Воодушевившись, Рита теперь жаждала удобного случая, чтобы козырнуть обнаруженным в нычке хабаром. Вот батя обалдеет, какая она у него молодец!

Кстати, о нем. Папка ушел уже довольно давно. То, что он никак не стремился возвращаться стало напрягать Ритку. У него же «сияние» в рюкзаке. А что, если он сейчас мочит врагов, желающих отобрать артефакт? Такое запросто может быть. Это ж он целый «Долг», выходит, поставил раком. Вряд ли те так просто согласятся на подобное положение. Почувствовав неладное, Рита вдруг заприметила прихрамывающего вдалеке кота. Барсик! Котяра промок. Повязка, которую наложила Ленка, изрядно потрепалась и размоталась. Тут и дядь Леша вышел из сарая, взглянул по сторонам, направился к Рите.

– Что-то не так, – малая вышла гуськом из-под укрытия.

– Да, тоже подозреваю, – смотрел мужик на приближающегося кота.

– Кашки, – потребовал кот.

– Что ты заладил с этой кашкой? Ты других слов не знаешь? – вздохнул долговец.

– Фраер.

– Что фраер?

– Фраер, фраер.

Поведение Барсика было необычным. Имитатор нарезал круги, вертелся в ногах, будто куда-то звал.

– Я даже чаю не попила, – грустно проронила Рита.

– Знал бы, что этот плешивый прибежит, подменил бы тебя пораньше.

– Фраер! Э! Фраер!

С сарая выглянула Ленка, растревоженная шумихой.

– Что у вас тут стряслось?

– Собираемся и идем за фраером, – нехотя скомандовал Леха.

– Мой батя не фраер, слышь!

– Да я не про твоего батю, господи. Я про этого, хвостатого.

Пришлось наспех собираться. Ленка выкинула крупные обугленные доски на улицу, чтобы костер поскорее потух. Оставшиеся угли на земляном полу остались догорать. Леха засунул все свои пожитки в рюкзак, и троица спешно отправилась за котом-имитатором туда, где тот в последний раз видел Унылого.

Любому ясно, что Саня не отошел. Пси-излучение крепко огрело мужика по мозгам. Ян никогда прежде не видел, чтобы человек так легко ломался от аномальной энергии, выжигающей извилины. Нет, рано или поздно это происходит со всеми, кто надолго остается под ее воздействием. Он просто был удивлен, что Унылый, такой с виду крепкий мужик, опасный, сильный и проворный оказался столь слаб на голову. Ян с товарищами благодаря оповещению вовремя ушел, а затем без проблем вернулся, чтобы вытащить диггера в безопасное место. Он провел под выбросом примерно столько же времени, сколько и Саня, но пожаловаться сейчас мог лишь на отсутствие аппетита. Может, все дело в том, что Ян не попал под излучение в момент взрыва? Впрочем, какая уже разница.

– То есть, ты утверждаешь, что за нами шел еще какой-то отряд? – уточнил он.

– Да, – подтвердил сталкер.

– Давай еще раз. Ты ушел с цеха, залез на крышу соседнего здания, там завалил голыми руками зомбаря, потом кровососа, – Ян очень старался быть тактичным, – все это происходило на вентиляционных трубах на высоте третьего этажа, а потом кто-то хотел прострелить тебе башку, но промазал.

– Да еп...

– Саня, пойми меня правильно, я не сомневаюсь в том, что ты умеешь драться, но я просто не верю в историю с кровососом.

– Хорошо, как скажешь. Я наврал. Не было никакого кровососа. Но выстрел был.

Неужели он и правда подрался с кровососом? Может, он это сам себе выдумал? А выстрел? Может и выстрел выдумал. Тогда откуда столько кровищи на куртке?

– Тогда стреляли не с территории завода, – вклинился в разговор Костик. – Нам всем пришел мессадж, что близится локальный выброс. Не думаю, что тот «хвост», о котором ты говоришь, будет рисковать, подбираясь к тебе так близко. Может быть, если у него была снайпа, он засел где-то очень далеко. А значит, – парень с видом знатока поднял вверх указательный палец, – у него очень хорошая оптика!

– Костя дело говорит, – поддержал пацана Град. – Отряд мог разделиться. Снайпер сидел вдалеке и прикрывал, а кто-то наступал нам на пятки. Есть мысли кто это мог быть?

– Может быть, кто-то из наших? – предположил Лермонтов.

– Наши бы не стали вышибать Унылому мозги, – Ян отмел эту версию сразу.

– Ну, мы на днях пошумели в Темной Долине. Снайперские винтовки – почерк свободяев, – проронил Саня.

– Да нах ты им сдался.

– Ладно, – потерял терпение сталкер, – мы так можем гадать целую вечность. И ни к чему не придем. Надо возвращаться к Лехе. Что сидеть, тухнуть здесь.

Мужик встал на ноги, но так же и сел обратно. Головокружение еще не прошло. Нужно было отдохнуть еще немного. Ожидание было ужасным. Ведь где-то далеко за Янтарем его дочь, которая ждет и ждет, и надеется, а он опять куда-то пропал.

– Саня, – спокойно сказал Град, – просто дай мне координаты вашего лагеря, и я схожу приведу их к нам.

– Нет.

– Ты можешь еще долго брать себя в руки. Ты не подумай, что я осуждаю. Пси-излучение штука такая, от нее люди в зомби превращаются. Так что лучше бы тебе пока не дергаться. Мужики, чего молчите? Объясните вы этому идиоту.

– Ты мне не нравишься, но я согласен с Яном, – пробурчал Костя, непроизвольно дотронувшись до шишки на лбу. – И вообще, если хотите знать мое мнение, я бы предпочел вернуться на базу.

– Александр Владимирович, если вы решите куда-то идти, вы станете обузой в своем нынешнем состоянии, – подал голос Лермонтов.

– Я? Обузой? Ты че...

– Вы сейчас сильно невнимательный и шатаетесь из стороны в сторону. Вряд ли вы сможете, например, спринтануть.

– А ты можешь, умник?!

– Вы не привыкли делегировать обязанности, да?

Издав тяжелый, смертельно усталый вздох, полный мольбы и отчаяния, Унылый сунул руку в нагрудный кармашек. Достал сигаретку, закурил.

– Ян, гони балалайку, я тебе отмечу.

Удовлетворенный результатом шрамированный забрал КПК с меткой и был таков. Автобусную остановку и прибитого одиночку остались охранять двое долговцев. Время ползло, как улитка, медленно, нудно. Казалось, что прошло часа два, а на деле всего десять минут. Унылый понял, что ему стало полегче, когда в животе запели киты. Он проголодался. Желудок просит в себя, а не из себя. Уже прогресс.

– Эй, мужики, хотите «сникерсов»? – поинтересовался он у Лермонтова с Костей. Второго предложение удивило. Парню казалось, что Унылый его ненавидит. Они согласились, и Саня, глазом не моргнув, стал копаться в рюкзаке в поисках батончиков. У него их полно. Леха все и за неделю не сожрет, не жалко. Вот железная кружка с темным налетом от чая на внутренних стенках. Вот ложка. Банка «нескафе» да фляжка с коньяком. Сменная футболка, две пары сухих носков, стельки, спальный мешок и сложенная гармошкой туристическая пенка. Конечно же, надо было засунуть «сникерсы» на самое днище и навалить сверху просто всё свое барахло! Предчувствие подсказывало Сане: где-то кроется несостыковка. Он задумался, пошарил рукой по внешним отделам рюкзака, но шоколадок там не нащупал. Значит, на дне. Искал, искал, что-то даже зашуршало внизу зеленой этикеткой.

Зеленой.

Унылого как громом поразило. А где контейнер с артефактом?

Он подрался с зомбированным солдатом. Потом с кровососом. Спустился. Там его накрыло пси-излучение, которое показало ему неприятную картину. Он держал в руках «сияние», но потом оно исчезло... Шестеренки внутри черепной коробки отчаянно скрипели, и тут события из раздробленных осколков сложились в единый паззл. Град действительно пошел искать его по заводу, но когда нашел, то сперва, воспользовавшись беспомощностью Унылого, вынул из рюкзака контейнер с артефактом, и только потом привел в чувства, чтобы увести в безопасное место.

– Вот старый пидор, – эмоционально выпалил Саня, держа охапку раздобытых «сникерсов».

Спустя недолгое время к остановке прибежали Леха с Егозой и Ритой. Унылый не сообразил, когда это произошло и как. Просто сразу принял как данность. Барсик благоразумно спрятался, чтобы не словить пулю от незнакомых долговцев. Времени на выяснения отношений совсем не было. Пока Леха пререкался со своими подчиненными, а Рита расспрашивала отца о самочувствии и том, что произошло, Ян наверняка времени даром не терял, виртуозно линяя из-под носа командира.

Унылый не вслушивался в дрязги солдатни. Они были о простом, о бытовом, что не нужно, дескать, было за ними идти, не надо было в самоволку переться так далеко, и что вообще Лермонтов и Костя сейчас своим присутствием сделали Унылому и Лисицыну большую проблему, вынудив первого идти на завод, а второго отмахиваться от возвращения на базу. Самой цивильной в этой компании оставалась Егоза – она просто привела за шкирку Барсика под крышу, показывая всем своим видом, что котяра с ней, и трогать его не надо. У рядовых мозг взрывался от увиденного. Они решили не лезть.

– Леха! – крикнул Саня.

– Подожди, я занят!

– Ян спер «сияние»! Надо его догнать!

Новость мгновенно прекратила всякие споры. На Унылого вперились все. Первое слово высказала Ленка, причем весьма жестко.

– Да и хрен с ним! Мы все промокли до нитки, а тебя вдобавок накрыло излучением. Мы не можем сейчас бросить все и гнаться за одним ворюгой.

– А если с ним что-то случится по пути?! – заступился за друга Костя.

– Ну и что?! Мог бы не создавать себе проблем изначально.

– Ленка, я протестую. Так нельзя, – поддержал подчиненного сержант.

– Рита, ну объясни им хотя бы ты, раз они меня не слушают!

Малая, обнимая папашу, внимательно посмотрела на каждого. Она что-то крепко обдумывала.

– Нам обязательно нужно вернуть этого вашего очкарика назад и забрать у него «сияние», – сказала она. – Потому что здесь небезопасно, чтобы шляться в одиночку, это раз, и нам позарез нужен этот артефакт, это два.

К сожалению, Ленке пришлось остаться не у дел. Она расстроилась, рассердилась, но смолчала. Правда ведь. Ей помогли, и, наверное, она тоже должна проявить терпение? Хоть это и бесило. Ритка продолжила.

– Я предлагаю разделиться. Папка не абонент, поэтому я думаю остаться здесь ему, мне, тебе, – кивнула она Егозе, – и тебе, – Лермонтову. – Мы с тобой, подруга, не разбираемся в этих территориях и все такое, помощь в погоне из нас нулевая. А ты, парень, ну, полноват для марш-бросков.

– Не спорю, я медленно бегаю.

– Но нам пригодится, чтобы ты покараулил нас. А ты, дядь Леш, и ты, э-э-э...

– Костя.

– И ты, Костя, вдвоем сможете догнать и повернуть вашего товарища, пока он не вляпался в какую-нибудь «газировку». И возьмите с собой Барсика! Он поможет вам быстро обойти аномалии.

– Кашки, фраер, – повел ухом имитатор.

– Отличный план, так и поступим, – Лисицын хлопнул Костю по плечу. – Пошли догонять твоего приятеля. Э, чепушила волосатая!

– Фраер! – кот подошел к сержанту, стал тереться о его ноги.

– Пошли. Опять беготня.

– А кашки? – этот вопрос кот сопроводил глухим низким мяуканьем, как домашний, который просит пожрать.

– А потом будет кашка, обещаю.

Черт. Так не хотелось отпускать Лисицына! Опять бедняга будет носиться под дождем, искать опасности на свою тощую задницу. И все из-за неблагонадежного товарища! Ленка подошла к мужику и колюче его обняла, пока тот не ушел в пасмурную серость. Леха ответил взаимностью, и жест девчонки немного сгладился. Вдруг помрут сегодня? Плевать на все. Лермонтов и Костя вытаращились на зрелище, потеряв дар речи: сержант Лисицын из «Долга» мило обнимался с бандиткой, а между ними сновал мутировавший кот с лысой спиной... кому расскажешь – не поверят.

Когда Барсик увел за собой Леху с Костей, Рита взяла на себя инициативу и повела отряд из девок, калек и толстяка к ближайшему убежищу. Всего через сотню метров дорога уходила вниз. По левую руку текла ядерная радиоактивная речка. Перекинутый с берега на берег металлический мост был усеян таким скоплением аномалий, что перейти его не представлялось возможным никак. А за ним виднелась табличка с надписью «Лиманск» и туннель, что вел прямиком в закрытый городок. Гигантские пузыри в воздухе, на воде, внутри туннеля и перед ним защищали его плотным кольцом. Можно даже не мечтать о Лиманске. Эта лавочка наверняка была богата на артефакты, но по закону подлости закрыта для сталкеров. Зато на том берегу, где находился отряд, аномалий не было, что не могло не радовать, только несколько ржавых грузовиков и «буханок» наподобие той, которую водил Леха, разбросаны по двору. Практически вплотную к берегу стоял двухэтажный домишко КПП с разрушенным углом на втором этаже. За ним дорога вела в Лиманский заповедник, он же на языке местных бродяг Рыжий Лес, густой и зловещий, словно в фильмах ужасов. Туда они соваться не станут. Если пройти бесшумно по бетону еще можно, то не хрустнуть веточкой под подошвой берца за весь путь просто нереально. Их там сожрут, они и глазом моргнуть не успеют.

Ребята решили расположиться на втором этаже. Первый был уютнее, там даже находился диван, просто со второго легче наблюдать за окрестностями. Рита деловито расхаживала по балкончику, чтобы оценить обстановку в округе. За Унылым присматривал Лермонтов, справлялся о самочувствии, взяв на себя роль лекаря. Дал ему каких-то таблеток. Егоза мастерила костерок предварительно обложив границы кругом из кирпичей. Как все начиналось в начале пути, в «Сотыге», и как пошло кувырком, стоило преодолеть «Росток». И все из-за какого-то артефакта. То Унылый его не продал, то Град украл... Чушь какая-то. Абсурд. Он что, действительно так дорого стоит, чтобы так из-за него надрываться? Ленка еще раз внимательно прошлась взглядом по присутствующим.

Нет. Здесь явно что-то не так.