Рысюхин, налейте для храбрости!

Глава 5

Из номера пришлось вылезать раньше, чем через двое суток. Во-первых, Маше нужно было дать, скажем так, восстановиться, а во-вторых, вопрос где жить дальше требовал решения. Так что уже через сутки после свадьбы мы поехали смотреть оба варианта, «вышедших в финал». Мурка моя задумчиво пощипала вишню с дерева, поморщилась при виде санитарной будки в углу участка и — выбрала тот вариант, который мне казался менее удобным, с крыльцом на тротуар. Главными достоинствами были названы наличие «цивилизованных удобств» и возможность «нормально принимать гостей». Близость к будущему месту работы расценивалась как незначительное преимущество. Вдвое большая цена после уточнения, что у нас денег хватит в рассмотрение плюсов и минусов больше не включалась, невозможность нормально поставить фургон была признана «мелочью», а необходимость ремонта и вовсе оказалась достоинством — мол, можно отделать всё под себя, потренироваться перед обустройством усадьбы.

Мне, если честно, больше нравился второй вариант, с садом, в том числе из-за того, что там можно было договориться на аренду, смысла именно в покупке дома в Могилёве я не видел. И супруга готова была рассматривать этот дом, но только при условии, что там будут оборудованы нормальные водопровод, ванная комната и туалет со смывом. Для таких переделок дом следовало выкупать, то есть — терялось одно из главных его преимуществ, да и работы встали бы в хорошую копеечку, даже с учётом использования бытовой магии.

Ладно, недвижимость в губернском городе дешеветь точно не будет, тут дед прав — можно рассматривать это не как расходы, а как вложение средств. Которые, благодаря «проблеме» с пластинкой, есть в наличии — я-то думал, что тираж в двести пятьдесят тысяч в лучшем случае к Новому году более-менее разойдётся, а тут такая приятная неожиданность. Даже с учётом того, что в «пластиночные» деньги уже лазил для оплаты строительства, там, после окончательного расчёта по договору, должно было хватить и на дом, и на ремонт, причём со спокойной уверенностью. Счёт, конечно, исхудает страшно — но не пересохнет.

Опять накатило чувство нереальности происходящего: я собираюсь потратить на покупку не слишком нужного дома сумму, намного большую, чем та, которую мы с отцом никак не могли накопить для приведения в порядок родового имения. И я на самом деле могу это себе позволить! От масштабов происходящего и от того, куда я забрался даже голова закружилась.

Когда срок снятия номера в гостинице истёк, а Маша временно, до обустройства семейного гнезда вернулась под крыло к родителям, я вплотную занялся вопросом приобретения жилья, и начало открываться много нового. Оказалось, что выражение «спешная продажа» в понимании ответственных за это чиновников означает «может быть, за месяц успеем», а также, что у прежних хозяев не всё готово к продаже. Например, домовая книга велась как попало, в ней остались вписаны жильцы, снимавшие дом ещё десять лет назад без отметки об их отбытии. И теперь требовалось либо доказать, что они не имеют прав собственности, либо получить их разрешение на продажу дома! И продавец пытался навесить эту работу на меня, рассчитывая на молодость и неопытность. Мне, мол, на каникулах всё равно делать нечего… Это вот «делать нечего» возмутило настолько, что я и без помощи деда разбушевался бы, а вот он помог перебросить работёнку обратно на виновника одной простой фразой:

— Знаете, мне проще будет купить другой дом, не имеющий таких отягощений. Там, конечно, работы по реконструкции нужны, но в конечном итоге всё встанет дешевле и решится быстрее, тем более, что знакомый подрядчик у меня есть.

А предварительно — предъявить их стряпчему выписку из банка, что потребная для приобретения сумма на счёте есть и зарезервирована под указанную сделку. Увидев, фактически подержав в руках деньги отказаться от них продавец уже не мог.

Потом, как я уже знал по результатам вступления в наследство в Смолевичах, мне потребуется переоформить ещё кучу бумаг на нового владельца, но к этому я был готов. Здесь же я, по совету деда, обратился к Сребренникову. Тот горячо одобрил мою идею передать все всплывающие скользкие вопросы профессионалу и посоветовал такового в Могилёве, поскольку сам по каким-то причинам полноценно представлять меня в этой сделке не мог. Найм юриста удорожал покупку, но без него можно было и деньги отдать, и дом не получить.

Рекомендованный мне стряпчий носил имя Фишман Ингвар Константинович и выглядел как не то монгол, не то узбек, причём определить на глаз его возраст вообще не получалось — что-то от тридцати до шестидесяти. Контраст между фамилией, именем и внешностью был жутким. Бегло просмотрев имеющиеся документы, он откинулся на спинку кресла:

— Не вижу тут никаких сложностей — если, конечно, немножечко знать правильные ходы именно в этой области. Всё делается совсем не так и гораздо проще, чем вам рассказали в уши эти шлимазлы, в расчёте сторговать с вас немножко денежек за жуть какие сложные юридические проблемы. Дней за пять я подготовлю весь пакет бумаг, которые останется только подписать и передать в городскую управу и кадастровую службу, чтоб они все были здоровы, потому как если заболеют, то могут продержать бумаги у себя хоть до Нового года. И то, пять дней я прошу от того, что три уйдёт на ожидание одной справки, и ещё три — другой, но их таки можно ждать почти вместе.

Вышел на крыльцо дома, где размещались бок о бок шесть контор стряпчих я обедневшим на пятьдесят рублей, но довольным, что никто не будет выносить мне мозг абсолютно незнакомыми мне юридическими крючками. На вдохновении и проблему парковки фургона решил, а она была острее, чем казалось. Идею открыть ворота и загнать автомобиль в них частично, так, чтобы кабина была во дворе, а корма снаружи пришлось забраковать сразу по нескольким причинам. Самое главное — ворота при этом оставались открыты. И дело даже не в том, что злоумышленник может соблазниться и попытаться пролезть в двадцатисантиметровую щель между бортом фургона и открытой створкой, либо проползти под днищем автомобиля. Оказывается, дом был оборудован охранным контуром!

Я, мягко говоря, удивился: артефактные охранные контуры стоили минимум несколько тысяч рублей, плюс несколько сотен в год — их обслуживание, а прежние владельцы даже не упомянули о такой дорогой детали. Но оказалось всё проще, стояла простейшая система, сделанная по лицензии, вы не поверите — всё того же Кротовского. Энергетическая цепь замыкалась через ключевые точки, и при нарушении целостности — поднимала громкий противный вой, а также отсылала по проводу сигнал в полицейский участок. Полицейским такие штуки сильно облегчали жизнь, даже с учётом ложных срабатываний по вине рассеянных или забывчивых владельцев. Потому городские власти предложили определённые льготы тем домовладельцам, кто установит себе такую систему, цена которой была в пределах тридцати рублей плюс подключение. Но штрафовали тех, у кого установленная ради льготы система содержалась в ненадлежащем виде или тем более не работала. А при открытых воротах — контур не замыкался, и охрана не включалась. Плюс местный участковый заявил, что «торчащая из ворот машинная задница» портит эстетический вид квартала. И может быть расценено, как неуважение к соседям, которым я в нос свой зад тычу.

К счастью, метрах в ста от дома в соседнем квартале я нашёл небольшой пустырь, как сказали местные — на месте сгоревшего сарая. Вызванный через вездесущих мальчишек владелец участка с радостью согласился сдать мне его в аренду на год за символический рубль при условии, что я оплачу приведение пустыря в порядок, как-то вырубку начавших расти кустов, вывоз мусора и выравнивание площадки. Так же он при свидетелях подтвердил, что не будет против ни засыпки участка гравием, ни возведения над ним навеса, а то и балагана[1]. Я так понимаю, ему штраф от участкового или уже прилетел, или вот-вот должен был это сделать, а навести порядок он по каким-то причинам не мог.

Площади пустыря хватит на возведение гаража под два моих фургона, да ещё и с верстаками внутри, но мне такого не надо. Расчистить по договору, который ещё нужно будет оформить у того же Ингвара Константиновича, придётся весь участок, а вот обустраивать под стоянку можно только нужную мне треть. А место удобно — идти от дома не больше двух-трёх минут и по хорошей дороге.

Ещё на этой же первой неделе семейной жизни пришлось поторговаться в агентстве по звукозаписи. Там пытались в договоре на дополнительный тираж уменьшить сумму отчислений, видимо, также рассчитывая на мою молодость. Да ещё и тираж указали пятьдесят тысяч экземпляров, тогда как профессор говорил, что планируется сто тысяч. Хотят разбить договор на два, и во втором ещё урезать ставку⁈ Причём начали с восьмидесяти копеек за диск, явно рассчитывая «уступить» и сторговаться за рубль. Но я, по совету деда, торговаться не стал, просто сказал, что мне это не интересно и собрался уходить. Мол, дел куча, всё такое.

— И вы так запросто откажетесь от сорока тысяч рублей⁈

— Всех денег не заработаешь. На переделке четырёх грузовиков я и уровень владения даром подниму, и заработаю не меньше. Причём получу сразу, а не мелкими частями за полгода.

Увидев, что я на самом деле ухожу, а не делаю вид, младший переговорщик от удивления или всё ещё недооценивая меня проговорился:

— А как же напечатанный тираж⁈ Мы уже обещали…

— Забавно. А если я пообещаю кому-нибудь ваш дом сдать на лето, под дачу? И потом, когда съёмщик уже на полпути будет, предложу вам «цельный рупь» за месяц?

В общем, договорились. После того, как я слегка прижал хвост дельцам снисходительное выражение с лиц у них если и не пропало, то сильно уменьшилось. Ну и я, в свою очередь, руки выламывать не стал, хоть и намекнул на такую возможность, а также напомнил, что профессору они полтора рубля с пластинки обещали не колеблясь, то есть им это явно не в убыток, не говоря уж про наши рубль двадцать. И, да, тираж подписали сразу сто тысяч штук, а я в реквизитах сторон исправил банковский счёт на Машин, как обещал.

Узнав из договора, что станет обладательницей ста двадцати тысяч рублей Мурка явно растерялась. Она макр третьего уровня, оценённый в минской Гильдии чуть больше сорока тысяч, держала в роли родового сокровища, а на самом деле, думаю, не представляла, как правильно распорядиться такими деньгами, и тут вдруг — втрое больше! Если бы года два назад на меня рухнуло такое предложение — я бы тоже растерялся.

— Это Ульянке надо будет сорок тысяч передать⁈

— Что, уже передумала?

— Нет, конечно! За кого ты меня принимаешь⁈ Просто что-то не уверена в своих расчётах стала. Не привыкла такими суммами располагать.

— Ты же помнишь, что деньги будут не сразу? Что-то уже в конце этого месяца упасть на счёт может, но всю сумму ждать можно и полгода, и год, и дольше.

— Ничего, подождём. А можно как-то договориться, чтобы треть сразу отчислялась Ульке?

— В банке своём можешь условием поставить, чтобы треть зачислений сразу переводилась. Только не забудь указать, что речь только о перечислениях от одного определённого плательщика, а то от всех твоих доходов треть подруге улетит.

В пятницу со мной связался Суслятин. Поговорив о том, что работы в Дубовом Логе идут к завершению и в этом месяце надо будет организовать приёмку работ, он перевёл речь на пикапы.

— Замечательная машинка у вас получилась! Я одну себе забрал, как начальник, ещё три раздал помощникам, так меня завалили заявками с обоснованием, зачем каждому из писавших нужна такая же. Я хотел у вас лицензию купить, и документацию, чтобы самим таких наделать, штук двадцать пять хотя бы.

— Хотя бы?

— Ну, да. В идеале у каждого прораба такой автомобиль должен быть, и самому куда съездить, и бригаду аварийную подбросить, и материалы подвезти. Инженерам, аварийщикам тем же… Но потом передумали.

— Что так?

— Да увидели в Викентьевке ваши грузовики под насыпной груз, с кузовами, у которых хоть задний, хоть боковой борт откидывается, да ещё снизу, и поняли, что такое хотим даже ещё больше!

— Так понравилось?

— Эх, Юрий Викентьевич! Вы просто не представляете себе, что такое, например, боковая отсыпка насыпи, если есть только грузовик с фиксированными бортами или того моднее — телега с мешками!

— Это вы ещё не видели такой же, но на трёхосной платформе, с штатной грузоподъёмностью три с половиной тонны. Но это если сухое зерно возить, песка в кузов и пять тонн войдёт, и он утащит, по расчётам даже ещё запас остаётся и по прочности, и по тяге.

— А где можно увидеть⁈

— Да в том же Дубовом Логе. Точнее, в Курганы на завод зерно таким возим. Свяжитесь с Беляковым, вам Егор Фомич организует оказию посмотреть.

— Ага, так вот, хотим вы себе таких грузовиков штук тридцать, и десятка два пикапов, больше пока просто не осилим сразу. Понимаю, у вас ни площадей нормальных нет, и людей мало, такой заказ на год загрузит. Потому и хотим купить лицензию на производство, чтобы по поводу ваших привилегий и патентов вопросов не было.

«Ага, стало быть — не будь у нас патентов, втихаря бы скопировали, и всё. А так исков опасаются».

«Может, просто честный человек, щепетильный».

«Строитель⁈ Бизнесмен⁈ Да ладно!»

Когда Валентин Константинович перешёл к конкретике, я понял, что дед в чём-то прав, поскольку тот предложил за все патенты скопом выплату триста рублей с единицы — то есть, с каждого изготовленного им автомобиля.

— Думаю, мне выгоднее самому заняться изготовлением.

— Да, но одно дело — куча суеты и работы, другое — просто получать отчисления.

— На это можно посмотреть и с другой стороны: или я обеспечиваю работой и доходами своих людей, а у меня уже сформировалась бригада сборщиков, и своих знакомых, которые будут мне благодарны. Или всю эту работу и заработок получают ваши люди и ваши знакомые.

«Сколько мы с тобой считали чистую прибыль можно получить с одного экземпляра? Вот нутром своим призрачным чую — не только для себя он собирать их будет, и нашу прибыль себе заберёт!»

Суслятин охотно бросился в полемику, явно настроенный торговаться, но я помни, какой он монстр в этом деле и решил свести с людьми, хоть сколько-то более опытными, чем я.

— Знаете, я сейчас очень занят в Могилёве. Да и документов у меня на руках нет, считать же по памяти… Вам по деньгам лучше с Архипом Сергеевичем обсудить, и с господином Сребренниковым — как всё оформить правильно.

Суслятин погрустнел — не удалось продавить нахрапом, но замену переговорщиков принял. Я, только сбросив вызов, тут же связался с обоими своими представителями в Смолевичах и отдал им строителя на растерзание. А терзали зверски — торговались часа два с лишним. Наконец, на связь вышел мой главный бухгалтер:

— Ну он и силён торговаться, давно у меня такой бани не было! Стартовое предложение, пятьсот рублей, было, конечно, смеху ради, но и от нашего пришлось далеко уйти.

— Мне он для начала вообще триста предлагал.

— Ну, это чисто на удачу, а вдруг проскочит. Он, думаю, сам бы сильно удивился, если бы получил согласие. А так — финальная сумма получилась тысяча семнадцать рублей сорок шесть копеек с каждого автомобиля. Там у грузовиков и у пикапов разное количество патентов задействовано, но мы в итоге решили считать всё по среднему.

— Стой, погоди-погоди, вы что — реально за копейки торговались, что именно сорок шесть, а не сорок и не пятьдесят⁈

— Нет, конечно! — Беляков хохотнул. — просто пару раз переходили с рублей на проценты и обратно, потом ещё средневзвешенное считали, вот оно и вылезло, там на самом деле дробное число копеек получалось.

— Жуть. Это на пятьдесят автомобилей, как я понял?

— Да, всё верно.

— Значит, всё, что сверх тысячи — начисляйте себе в качестве премии. Я бы столько не выторговал.

— Спасибо.

Я повернулся к своей жене, которая пожив два дня у мамы сбежала ко мне в общежитие:

— И это только первая неделя заканчивается. Какой-то у нас странный «медовый месяц» получается, не находишь?

— Ну, как тебе сказать… «Мёда» в наш семейный «улей» ты натаскал изрядно, многие за год столько не добывают.

Мы оба рассмеялись, а потом… А потом у нас были другие занятия. Более соответствующие статусу молодожёнов.

[1] В данном случае — временное строение, тот же навес, но со стенками из досок или чего-то подобного.