Рыжий 2

Глава 34

Панорамное окно было шикарным, в обычный солнечный день возле него можно было провести много времени любуясь альпийской долиной Рейна. Сейчас же в нём были только облака. Два слоя облаков.

Нижний, где-то метров на триста ниже домика, и именно он закрывали долину Княжества с его столицей, Рейн и швейцарский берег плотной серой пеленой.

И верхний, белый, мощный, сквозь который никак не могло пробиться низкое январское солнце.

В промежуток между этими слоями и попал дом Алекса, несколько соседских шале ниже, и если хорошо присмотреться, а еще лучше воспользоваться биноклем, то и какие-то домики на швейцарской стороне.

За спиной железно громыхнуло, и детский голос тихо прошипел ругательство на великом и могучем. Моё младшее альтер-эго воевало с монструозной чугунной печкой. Я обернулся и посмотрел на мальчишку, который снимал железный чайник с плиты.

— Вот, кипяток, — он плюхнул на буковую подставку закопчённый чайник. — Чайные пакетики и сахар ты знаешь где.

— Алекс, ты не закрыл конфорку! — я пальцем указал ему за спину.

Пацан оглянулся, ойкнул и, неловко развернувшись зацепился за порожек, разделяющий гостиную с кухонной зоной, но удержался на ногах и, добравшись до печки, кочергой придвинул плиту, закрывая отверстие, из которого уже начали весело вылетать искры.

Я тем временем достал пакетик красного кенийского чая «Ронненфельд», положил его в кружку и залил кипятком. Вернувшийся за стол мальчик зеркально повторил мои действия, только добавив сахар. Аж целых три ложки. Я поморщившись, проворчал:

— Не слипнется в одном месте?

— Неа, — помотал головой пацан, блеснув золотым ромбиком в левом ухе. — Я растущий организм, мне можно.

15 августа, на праздник Национального дня в княжестве, князь Ханс Адам в торжественной форме, перед большим количеством своих подданных, с праздничной трибуны даровал этому «самозванцу» личный Герб. Пустой ромбический щит с сплошным жёлтым полем. Видимо, всё же посчитал награду медалью не слишком достаточной.

Ну, и этот «самозванец», под влиянием своего дружка графа Марка и моего младшенького, проколол себе ухо и вставил золотой ромбик. И вообще, я постоянно ловлю себя на мысли, что эта часть меня какая-то не такая. Другая. Ведь он с самого начала прикупил и напульсник и фенечек навязал. Нет, я понимаю, что это он делал для маскировки, чтобы не отличаться от современных детей. Но сейчас он зачем весь ими увязанный ходит? Или это я уже предвзято ворчу? На что уж у моего Николаса довольно строгая школа, но даже там закрывают глаза на всю эту подростковую ритуалистику.

— Так что там было дальше? Ну, когда ты улетел из Москвы?

— Дальше? Дальше была жизнь, семья и бизнес. Вряд ли тебе это будет интересно. Да и не хочу вдаваться в особые подробности. Я тебе и так рассказал о моём попадании. И в отличие от тебя, я всегда старался анализировать, что выйдет из того или иного моего поступка. Не всегда удачно, но не как ты. Трах-бах! Молодое тело, никто не признает, отправят в детдом или на опыты, надо бежать! Составил маршрут, распечатал поддельных документов, а заглянуть в историю, чтобы убедиться, что это твой мир — ты даже и не удосужился…

Пацан покраснел и спрятал лицо за кружкой, делая вид, что увлечён чаем.

— Это же надо! Ты только после моих рассказов полез в поисках информации и обнаружил две Чечни. А если бы были и другие изменения? Я прям балдел с тебя, наблюдая как ты увлеченно составляешь маршрут, не обращая внимания на окружающий мир.

— Кха, кхе, тьфу, кхе, — подавился чаем Алекс. — Кха, как? Кхе, наблюдал?

— Ты убежал в магазин за одеждой, а я, войдя в нашу с тобой квартиру, повесил в углу над гардиной, вай-фай камеру и подключил её к юсб вместо новогодней гирлянды. У нас там и висела камера, раньше, когда мы уезжали, вешали на всякий случай.

— Ты! Ты! Ты, всё это время следил за мной!? — возмущению мелкого не было границ. — Это подло! Вот так, следить за другим человеком! — немного злобно посопев в мою сторону, он, подуспокоившись, всё-таки задал правильный вопрос. — Но зачем?

— Ну, во-первых, это всё-таки и моя квартира, во-вторых, я следил не за тобой, а за собой, — при виде вытянувшегося лица мальчишки я усмехнулся и продолжил. — И самое главное. Собранная мной информация позволила отслеживать твои передвижения. Пока ты спонтанно не поменял маршрут в Варшаве.

— Я не специально, я же рассказывал…

— О! Алекс, сделай погромче, — я перебил начавшего оправдываться пацана, услышав краем уха песню «Автобан» Аделя Тавиля[175] из играющей на грани слышимости магнитолы.

— Пф, — фыркнул он, но дотянулся до лентяйки и прибавил громкости.

И дождавшись когда песня закончиться, спросил:

— Как можно такое слушать? У нас же вроде должны быть одинаковые музыкальные предпочтения?

— Твои не изменились. А я прожил дополнительные тридцать семь лет. Сашка, мой старший, еще в начальной школе подсел на готик-рок. Так что пришлось и мне знакомиться с творчеством «ASP», «Garden of Delight» и «Scream Silence». И ты знаешь? Мне понравилось. А потом Хелена подросла и стала слушать попсу, и мне тоже понравилось. А уж, что любит Николас, ты и сам слышал. И его дарквейв вполне пригоден для прослушивания, особенно группа «Snake Skin». Мои музыкальные предпочтения сейчас это полный хаос. Но, как нестранно, мне это нравится. Вот проживешь тридцать лет, тогда и сравним, если я дотяну.

— Я, кстати, обнаружил не только две Чечни, когда изучал карту мира после твоих воспоминаний, но и две Бельгии. Надеюсь, ты не имеешь к этому никакого отношения? — решил сменить тему моё альтер-эго.

— Не две Бельгии, а конфедерация Фландрии и Валлонии. И я к развалу Бельгии имею лишь косвенное отношение.

— Ты!? Косвенное!? Это как?

— Если бы Сидорова осталась в России, в Азове, то и Бельгия была бы цельной монархией, — я усмехнулся, вспоминая ту историю. — Но, что получилось, то и получилось. Это длинная история, рассказывать надо.

— Ну так расскажи, нас ведь до следующего дня отпустили. Я думаю что тёте Хельге и Беате сейчас не до нас. Они собирались девичник устроить. Но только начни с момента, после «МММ». Хоть вкратце, ну, пожалуйста!

— Ха, хитрюга. Ладно, но вкратце. И напомни мне завтра про сюрприз тебе.

— О! Сюрприз? Подарок? А что это будет? Подарки я люблю.

— Вот завтра и узнаешь, если не забудешь напомнить.

…

Уже подлетая к Берлину, я вчерне понимал куда хочу вложить полученные с «МММ» деньги. Недвижимость и земля под ней, да и просто земля в черте города. Берлин пока еще не начал глобальную реконструкцию, а органы власти не спешили переезжать из уютного и благоустроенного Бонна. И из-за этого стоимость на дома и землю были вполне приемлема, а на окраинах Восточного Берлина, в бывших рабочих микрорайонах, так и вообще временно обесценилась.

Когда я искал для покупки дом, то кроме районов «Каров» и «Панков», заезжал и в соседний район «Бух». Где и стал свидетелем того, как администрация района пыталась любыми способами избавиться от балластной недвижимости. В том данном случае, при мне руководитель районного отдела уговаривал и обещал скидки и льготы потенциальному покупателю, который рискнул поинтересоваться ценой двенадцатиквартирной двухэтажки. Район, отдавал эту недвижимость вместе с землёй всего за четыреста тысяч марок. Кто бы мог подумать, что через двадцать лет столько будет стоить одна квартира.

А район «Бух» в моё время, это не только тихий и зелёный район на севере Берлина, это еще и знаменитая клиника «Гелиос-Бух», специализирующаяся на лечении онкологических и кардиологических заболеваний. И сеть специализированных фармацевтических и протезных компаний, а также различные медицинские исследовательские конторы. То есть район, в будущем вполне перспективный. Но даже и сейчас, в 1994 году, городская клиника «Бух» одно из самых посещаемых медицинских учреждений. Недаром Оля, практику от университета проходит именно в ней, а не в университетской клинике «Шарите»[176].

Через несколько дней после возвращения я посетил муниципалитет «Буха», и мне там предложили огромнейший выбор недвижимости. Первое, на что я запал и приобрёл, после того как перерегистрировал своё предприятие ещё и на управление жилой недвижимостью, были три двухподъездных одинадцатиэтажных дома.

Раньше, при ГДР, эти дома были общежитиями младшего офицерского состава Национальной Народной Армии. Но, после объединения, Бундесвер отказался от недвижимости, передав её в управление жилищного фонда района. Те, в свою очередь, прикинув затраты на ремонт и содержание, просто законсервировали эти здания. Так что за мое предложение о приобретении они ухватились всеми конечностями и постарались как можно скорее избавиться от этого неликвида, оказывая всю необходимую юридическую и административную помощь.

Все три дома были не очень старыми панельными малосемейками по восемь квартир на этаж, состоящими из кухни, одной комнаты и раздельного санузла. Лифты в этих домах были сломаны и демонтированы, а также дома были отрезаны от централизованного отопления. А вот электричество и водопровод с канализацией функционировали вполне удовлетворительно. Самый главный плюс в приобретении, был в расположении, весь земельный участок с тремя домами находился в треугольнике между улицами Альт-Бух и Каровер-штрассе, что давало возможность обнести его забором и сделать единый, контролируемый пункт пропуска.

Что было ещё одним несомненным плюсом, так это доступность к общественному транспорту. Автобусная остановка располагалась буквально через дорогу, а до остановки городской электрички (S-Bahn) было всего пятьсот метров.

Заплатил я за каждый дом с его земельным участком по одному миллиону двести тысяч марок, что в пересчёте на доллары было где-то в районе семисот двадцати тысяч долларов.

Кроме этих небоскрёбов, я приобрел и, страшненькую на вид, панельную трехэтажку. Поначалу я её и брать-то не желал, хоть она и была подключена ко всем коммуникациям. Так, поехал посмотреть ради интереса. Больше всего отпугивало расположение. Самый край не только района, но и города, практически на границе с Бранденбургом и прямо напротив центрального здания ТЭЦ, отапливающего весь район Бух. Гигантская труба этого коммунального предприятия видна из любой точки района и наверное используется местными как маяк.

Но когда я залез на крышу предлагаемого дома, то понял, что грязнокирпичный забор во дворе дома отделяет его не от промзоны, а от той самой знаменитой местной клиники. А значит и проходная, принятая мной за заводскую, скорее всего служебная, больницы. И сразу решил этот дом тоже приобрести. Сделаю дешевое жилье для медицинского персонала и студентов, думаю, отбоя от желающих не будет.

Мои приобретенные шестьсот квартир, это конечно не восемь тысяч квартир как у Майкла Зана[177] в двадцатых годах следующего века, но у него сейчас и столько-то нет, он свою компанию только через два или три года откроет.

Пришлось, конечно, хорошо вложиться в ремонт и рекламу, но через пару лет работы на грани окупаемости компания потихоньку выползла в плюс, а с двухтысячных годов и в очень неплохой плюс.

Кроме недвижимости в «Бухе», я приобрел еще двенадцатиквартирный дом на окраине района Кёпеник, практически на границе промзоны предприятия «Берлинская Химия». Вполне недорого, всего за триста пятьдесят тысяч марок. Но этот дом, из-за своего расположения, приносил нулевой доход и частенько уходил в минус. Я всё собирался его продать, но по какой-то неведомой мне причине, все сделки срывались. И это, как оказалось, было к лучшему. В 2002 году итальянская фармацевтическая компания «Menarini Group» которая и приобрела «Берлинскую Химию», начав расширение, выкупила у меня участок и дом за два миллиона марок.

…

В конце сентября, произошло событие, которое сначала принесло убытки, но затем и прибыль, причём, эта прибыль, стала одним из основных источников нашего семейного дохода. У Ольги спёрли «Трабант». Она приехала на нём в госпиталь «Бух» на практику, а по её окончании не обнаружила автомобиль на парковке. Хорошо хоть мобильник у неё был с собой, и она дозвонилась до меня.

Я в это время контролировал установку новых лифтов в своих высотках, но время выкроил и приехал к ней на помощь. Первым делом вызвал местных «быков»[178], с проходной госпиталя. Отделение полиции было рядом, поэтому ждать их долго не пришлось. Оформили угон и распрощались.

Даже и представить не могу, кому понадобилось это пластиковое корыто, причем уже довольно ушатанное Олей. Слава всем богам, в ДТП она не попадала, но постоянно портила внешний вид детищу автопрома ГДР при неудачных парковках. Но это было только в первый год управления этим автомобилем. Сейчас она была вполне опытным водителем, и я даже порадовался, что «Траби» угнали. Теперь ей можно будет купить что-нибудь поприличнее. Что я ей для успокоения и пообещал.

Но свободного времени у меня для поездки по автосалонам не было. И какое-то время, супруге пришлось пользоваться общественным транспортом. Я честно предлагал ей воспользоваться одним из «Вартбургов», которые продолжали перегонять в Россию. Но она отказалась, типа, пообещал новую машину — выполняй. Из-за этого неудобства и её упрямства мы временно забрали Сашку из частного детского сада и наняли няню.

И только через месяц я смог найти свободное время и вырваться с женой и сыном в близлежащий автосалон. Где и приобрели ей новенький «Фольксваген-Поло» третьего поколения. Но вот вернуть Александра в детский сад не получилось. Наше место оказалось уже занято. В моём прошлом будущем в Германии с детскими садами тоже было не очень, сам я с этой проблемой не сталкивался, но понаслушался достаточно.

Государственной системы дошкольного образования в ФРГ нет как вида. До создания ЕС в стране были только частные сады и ясли, церковные и частично муниципальные. Исключение составляли сады и ясли для слепых и глухонемых детей, такие учреждения финансировались государством. И только в десятых — двадцатых годах следующего века появились чисто муниципальные дошкольные учреждения, иногда даже бесплатные.

Но в 1995 году в Берлине были только немногочисленные частные сады и так называемые «дневные мамы» (tagesmutter). Эти мамы, принимали у себя дома соседских или знакомых детей и присматривали за ними за небольшую плату. В нашем случае, мы ещё не настолько стали своими в районе, чтобы попытаться сплавить в такую группу нашего сына.

— Купи детский садик, — заявила мне супруга на одном из вечерних мозговых штурмов по решению проблемы — куда пристроить сына. — Ты же дома покупаешь! Вот и купи детский сад и организуй свой частный. Раз это такая проблема в городе, то и значит прибыльно должно быть.

— Хм. Даже не думал про такое. Молодец. Дай я тебя чмокну.

В нашем районе при ГДР было два детских сада. Но после объединения их просто ликвидировали. Комплекс одного из садов висел на балансе района и имел весьма плачевный вид. Разбитые стекла и неотапливаемость привели к очень плачевным последствиям. Если быть честным, то от него остались лишь бетонные коробки.

Второй сад, располагался в кирпичных строениях ещё довоенной постройки. Два корпуса по четыре двухэтажных дома, стоящих квадратами с застеклённым внутренним двориком, чем-то мне напоминали моё место службы. Сохранность этих строений была практически идеальной по простой причине, сразу после объединения весь комплекс детского сада передали католической архиепархии Берлина, так как власти ГДР изъяли эти здания у местного монастыря.

У администрации района «Каров» выкупить ненужное им здание оказалось проще некуда и за довольно смешные восемьдесят тысяч марок, но примерно еще столько же с меня запросили и за ремонт. А вот с церковниками, поначалу, диалога не сложилось. И ведь сами не использовали здания, только присматривали и несли убытки от содержания. Упёрлись как бараны, ты, мол, отказался от церковного налога, а значит антихрист, всё, разговор окончен.

Хотел плюнуть, но напоследок решил сходить к их главному. Архиепископ Берлина, кардинал-священник Георг Максимилиан Штерцински оказался вполне добродушным дядечкой, выслушал мою идею по выкупу у них зданий для реорганизации детского садика и внезапно согласился.

— Сын мой, это очень богоугодное дело, и я согласен чтобы наша архиепископия продала тебе эти ненужные нам здания. Но. С парой условий.

— И что это за условия, Ваше Высокопреосвященство? Надеюсь, не возврат меня в налоговые резиденты матери нашей католической церкви?

— Ха-ха. Нет. Ты и так истинный христианин только потому, что печёшься не только о своей прибыли, но и детях малых, неразумных и обездоленных. Была бы моя воля, отменил бы я этот налог, как отталкивающий людей от церкви. Но то решаю не я. Что же касается условий, то они предельно просты. Первое, в уставе этого детского учреждения должно значится, что оно христианское. А второе, к детям раз в неделю будут приходить священник и проводить детские службы.

— Но дети ведь могут быть не только католики но и евангелисты, как тогда быть? Набирать только католиков? А вот у меня приёмный сын крещён в православии, его тоже в сад не пускать?

— Ты меня не понял, сын мой. В сад набирайте детей любой конфессии. Детские службы будут чисто добровольные, пусть родители детей решают. И я, кстати, переговорю с суперинтендантом евангелистов, может они тоже священника посылать будут.

— Может тогда лучше монахинь?

— Хм. Прекрасная идея. Так и сделаем. Всё, ступай сын мой, я дам распоряжение, чтобы тебе здания продали по минимальной цене, — кардинал дал понять, что аудиенция окончена, перекрестил меня, но руку для поцелуя не протянул, как я ожидал, насмотревшись всяких фильмов. Или это сейчас не практикуется?

…

Хоть мы и выставили довольно приличную цену в сто марок в месяц за посещение детского сада и ясельных групп, но желающих было больше чем мест в двух детских садах. В получении образовательной лицензии очень помогла архиепископия города. Фактически один звонок архиепископа в департамент образования позволил нам начать работу в самые кратчайшие сроки. Персонал для детских садов нашёлся очень быстро. Многие воспитатели и нянечки, которые работали в этих самых детских садах при ГДР, оставались без работы и с радостью ухватились за предложение.

Ничего нового мы изобретать не стали, взяли хорошо отработанную восточногерманскую, она же копия советской, систему функционирования детских дошкольных учреждений. С трехразовым питанием и дневным сном. Для жителей бывшего ГДР это была хорошо знакомая система, но только теперь, платная. А вот родители-весси очень удивлялись установленным порядкам. Ну не принято было у них кормить детей. В западногерманских детских садах дети завтракали и ужинали дома, а обед приносили с собой тоже из дому.

Посчитав получающуюся прибыль, я занялся организацией детских садов по всему городу. Всего, за 1996 год нами были открыты четырнадцать детсадов по всем районам. Совершенно неожиданно для меня очень большую помощь в этой деятельности мне оказала местная церковь. Дошло даже до того, что под их давлением муниципалитеты на территории районов в которых и были воссозданы детские сады, дали пятидесяти процентные льготы на земельный налог, а администрация районов «Букков» и «Рудов» вообще освободила от его уплаты.

…

В 1997 году бабуля наконец продала свой бизнес и долю в кабельном телевидении и собралась жить жизнью простой пенсионерки. Всё это я узнал уже постфактум, когда привёз сына на лето в Азов. К моему удивлению, продала она свои мастерские, полуподвалы и три торговые точки вполне выгодно и негде не обмишулилась.

А вот бывшие партнёры по телевидению денег не дали, написали только расписку о том что обязуются выплатить через два года. Но я-то помнил про кризис в России уже через год. Вряд ли после него они будут способны что-то отдать. Пришлось идти самому и трясти их. Даже пришлось подтянуть, для солидности в переговорах, Лубенца с его окружением и Померанцева, благо Витька пошёл работать не по стопам отца в участковые, а в прокуратуру.

Скляровский, который к этому времени, потеряв где-то своего напарника Крыловского и став единоличным владельцем компании, немного покочевряжился, но выплатил нашу долю в размере девяноста тысяч долларов. Эти деньги, единственные, которые я переводом забрал себе. А всю остальную долларовую наличность бабули мы с ней припрятали в подвале дома. Как я ей объяснил:

— Пока у нас с Олей все хорошо там, но вдруг бежать придётся на Родину, пусть полежат в запасе.

На всё про всё угробил целый месяц, но зато вволю накупался в Дону, порыбачил и пообщался с друзьями.

Кушнир и Померанцев воспользовались моим советом подзаработать на акциях «МММ» и успели всё продать когда их о том предупредил Андрей Лубенец. Много они, конечно, не подняли, но и того что они получили, им хватило на покупку стареньких финских коттеджей в Степном переулке. Можно сказать рядом, через один квартал от нас.

Раньше в этих коттеджах жили те самые цыгане из народной молвы, которые ходили по квартирам и внушением заставляли отдавать все ценности. Но в начале девяностых они куда-то внезапно потерялись, а домики успели до приобретения моими одноклассниками сменить нескольких хозяев. Теперь же парни потихоньку их ремонтировали, приводя в божеский вид.

Хорошо отдохнув, я первого июля вернулся в Берлин. К моему удивлению Оля меня не встретила, хотя была предупреждена о возвращении. Пришлось добираться домой на такси, где я и обнаружил зарёванную супругу.