Рыцари Старой Республики: Я, Реван [СИ]

74.

Я взвыл от ужаса и рванулся вверх. Сперва скачками, как незаконнорождённый, но весьма тренированный отпрыск макаки и Джеки Чана. Затем адреналин уступил усталости, силы оставили меня. Каждая следующая скоба давалась всё тяжелее.

Малак приближался.

В отчаянии я посмотрел по сторонам, думая, чем бы запустить в преследователя. В наличии имелись только маска Ревана за пазухой, кисет с кристаллами для светового меча и собственно меч. Ах да, ещё плащ. И сапоги.

Какова вероятность победить Тёмного лорда броском сапога?… Риторический вопрос, учитывая, что его не смогла уконтрапупить даже кабина лифта. Можно было, пользуясь преимуществом высоты, попробовать рубануть ситха мечом, но что-то мне подсказывало, что и такая попытка окажется первой и последней. Насколько я помнил игру, клинок у Малака был длиннее стандартного раза в два, да и тыкать им снизу вверх куда удобнее, чем махать наоборот.

Преодолев ещё пару скоб, я понял, что окончательно выбился из сил. Тут, как оно часто бывает в жизни, страх сменился куда более продуктивным состоянием, которое называется «нечего терять». Я решил спрыгнуть на Малака и, по возможности, утянуть его за собой. А в падении откусить, например, нос.

А что? Челюсть я ему однажды отрубил, глядишь, так по кусочкам и одолею Тёмного властелина.

Малак был уже очень близко, я видел его помятую, забрызганную кровью голову с фиолетовыми полосами татуировки, злобный блеск глаз… Оставалось прикинуть, как и когда лучше спрыгнуть.

Тут меня посетила достаточно трусливая, но для разнообразия разумная мысль: а с чего я вообразил, будто своим прыжком смогу нанести Малаку хоть какой-то вред? Не факт, что удастся даже просто скинуть его со скоб. А если и получится, так ведь этот бугай преспокойно задушит меня в падении, а затем ещё и без особых проблем смягчит своё приземление Силой.

От таких рассуждений (и близости врага) я окончательно вспотел, влажные ладони пришлось просунуть под скобы, чтобы удержаться хоть как-то. Отчаяние накрывало меня мутной волной, как Кальмиус на пляже возле Шевченко. Я то хватался за меч, то готовился спрыгнуть и ударить ногами всё так же мерно перебирающего конечностями Малака…

А затем Сила подсказала мне, что следует как можно живее втянуть голову в плечи. Не словами, понятно: я лишь испытал вдруг острое желание сделать это. И, как положено настоящему Одарённому, немедленно сделал.

Сразу два бластерных болта ударили в стену шахты над моей головой. Звуков я по-прежнему не слышал, но сразу понял в чём дело. И верно: дверь промежуточного этажа была открыта, на краю стояли двое штурмовиков, которые целились в меня из тяжёлых бластеров.

С неистребимой любезностью Сила дала мне понять, что уж следующий-то залп придётся точно в цель: штурмовики пристрелялись.

Тут я вовсе запаниковал. И попытался сделать то, что делал в любой опасной ситуации: ударить противника Толчком Силы.

Нет, конечно, молнии из пальцев – это значительно эффектнее, эффективнее и просто круче. Но молнии я не умел. Если честно, пробовал, но ничего не получалось. А тут вдруг…

А тут вдруг у меня и Толчок тоже не получился. Потому что я вскинул ладонь к штурмовикам, сосредоточился… и вторая рука соскользнула со скобы.

И я с мужественным воплем полетел в шахту вниз головой. И в полёте, чтоб не терять времени зря, всё-таки выпустил накопленную, но не пригодившуюся Силу в Малака.

Не то чтоб я всерьёз надеялся его свалить. Наверное, просто вспомнил лягушку, которая сбила масло. «Нечего терять» упорно продолжалось, поэтому в удар я вложился от души.

И Малак ответил. Выбросил руку, словно зиговал падающему мне, и ухнул навстречу точно таким же Толчком Силы. Только куда более мощным.

Столкновение выбило из лёгких воздух. Как на гигантском батуте, меня отшвырнуло вверх и под углом, к стене шахты, проволокло по ней. Кажется, я бился о металл головой, кажется повредил руки… это было уже не важно. Потому что Малак перестарался: энергия броска зашвырнула меня в открытую дверь промежуточного этажа, туда, где толпились штурмовики.

Двоих ближних, тех самых стрелков, я сбил с ног в первый же момент. Пространство перед лифтом было совсем узким, остальные бойцы сгрудились в нём достаточно тесно, чтобы эти двое вломились в группу, как кегли, вызвав замешательство и невозможность вести огонь.

Помню, что первым делом я извинился. Затем вскочил на ноги. Кости казались целыми, боль ушла куда-то за край сознания и двигаться не мешала. Дверь, которую некому стало удерживать, гулко захлопнулась за спиной.

В Силе царила мёртвая тишина, ни проблеска, ни огонька, словно живые разумные окончательно превратились в мишени. Глаза медленно фокусировались на боевых скафандрах корабельного спецназа. Скафандры плавно поднимали бластеры. Я как-то потрясённо, не отдавая себе отчёта в собственных действиях, вытянул из рукава световой меч и совершенно механически приступил к подавлению противника.

Будь у них скорострелки, всё могло сложиться иначе. Искусство отражения болтов световым мечом – это именно искусство. Которым я владел далеко не настолько полно, чтобы противостоять беглому и плотному огню.

Но у штурмовиков были обычные тяжёлые бластеры. И целились они очень конкретно, совершенно не пытаясь скрыть своих мыслей. Думаю, эта группа просто не была заточена на работу против форсеров, так что схватка довольно сильно напоминала поединок с тренировочными дроидами. Я шёл на врага, с каждым шагом отправляя обратно очередной бластерный болт, и спецназ откатывался всё дальше и дальше по коридору, оставляя на грязном полу убитых и раненых. Подранков я добивал короткими точными уколами в сочленения брони, не из кровожадности, просто не мог позволить себе получить выстрел в спину.

В той стычке я отнял двенадцать жизней. Каждая смерть отзывалась во мне всё большей болью, под конец избиения плащ на груди промок насквозь: кровь хлестала из ноздрей в такт ударам сердца. Столкновение с Малаком словно сняло последние шоры с моих глаз, не-Одарённые перестали выглядеть серьёзными противниками, способными не то что остановить, но даже сколь-нибудь серьёзно притормозить форсера.

Разумеется, Великая Сила немедленно приготовилась снова щёлкнуть зазнайку по носу.

Когда слух и спокойствие вернулись ко мне, коридор с перебитым спецназом остался далеко позади. Гулкое, яростное пятно Малака приближалось, но, кажется, у него возникли проблемы с открытием двери на этаж, так что некоторый запас времени имелся. Сейчас я был в отсеке… верно, по правую руку обнаружился вход в тот самый чулан, откуда мы с Бастилой начали проникновение во вражеский тыл. Против воли, пытаясь найти хоть какую-то тёплую и родную константу в окружавшем хаосе, я вспомнил подтянутую изящную фигурку джедайки, её непослушные каштановые волосы, тонкие нежные пальцы, манеру покусывать пухлую нижнюю губу, строгий и удивительно тёплый взгляд…

Теперь только до меня дошло, почему Бастила так напряглась в лифте: разумеется, она узнала адмирала Караса. И ничего не стала предпринимать, доверилась моей фанфаронской решительности, сделала вид, будто всё в порядке вещей. Но ведь и Саул не мог не узнать знаменитую джедайку, однако принял ту же игру.

Удивительно, как легко умные и опытные люди иной раз поддаются самонадеянной наглости глупца.

Я усмехнулся, оставляя за спиной вход в чулан, ещё раз повернул направо и… упёрся в тупик. Проход был наглухо закрыт тяжеленной, даже на вид непробиваемой плитой металла. То ли брандмауэр, то ли элемент противовакуумного шлюза, то ли ситх его знает, что такое! Судя по свежему блеску в местах соединения плиты с полом и стенами, опустили её совсем недавно, не будь я так занят более насущными вопросами, наверняка почувствовал бы сотрясение.

Спокойствия враз поубавилось. Я вытер всё ещё кровящие ладони о плащ, прикинул возможность взрезать плиту мечом. По всему выходило, что не успею: кажется, Малак всё-таки выломал дверь и торопился на свидание.

Период возвышенного оптимизма в очередной раз сменился приступом паники, в последние сутки эта синусоида стала привычной, в чём-то даже приятной. Низшая точка графика как бы предвещала неизбежный скорый взлёт.

Я огляделся.

Нет, никаких предпосылок для взлёта: ни взвода рыцарей-джедаев, ни пары автоматических турелей… ни даже вентиляционного отверстия, куда можно было бы нырнуть, чтобы через пару минут выбраться… где? Где выбраться?…

Я заметался по аппендиксу коридора. Если позволить Малаку зажать меня в тупике, можно смело считать, что партия проиграна. Он задавит меня, как щенка, тупым превосходством в силе и Силе. Чтобы понять это, мне более чем хватило впечатлений от столкновения в шахте. Никакая игра не может дать подобных ощущений, иначе никто не играл бы в такие игры.

– Успокойся, Мак, – пробормотал я, лихорадочно обдумывая варианты. – Ты Реван, ты справишься…

Слова эти прозвучали настолько жалко, что я содрогнулся от презрения к собственному страху и слабости. И побежал обратно по коридору: оставалась надежда спрятаться в чулане, пересидеть там, пока Малак пройдёт мимо, ломануться к лифту…

…Дверь чулана завибрировала и прогнулась внутрь от тяжёлого удара. Я высунул голову из-за ящиков, за которыми пытался укрыться. Было ясно, что наивная попытка исчезнуть не удалась чуть менее, чем полностью.

Из коридора донёсся скрежещущий, металлический, беспредельно жестокий хохот. Дверь, кроша пазы, затрепетала под натиском Малака.

– Бастила!… – пискнул я в полном отчаянии, инстинктивно хватаясь за единственную доступную соломинку: ведь не случайно Сила соединила нас.

И Бастила отозвалась.

Нет, не голосом, конечно.

Тёплая волна прошла по всему моему телу и ударила в голову, так, что я фыркнул и непроизвольно рассмеялся. Сочувствие, ободрение, надежда, решимость добиться победы любой ценой, уверенность, что цена не окажется слишком велика – всё это и много большее было в той энергичной волне.

Впервые ощутил я на себе действие знаменитой Боевой Медитации. Она была…

Она сразу привела меня в чувство. Я оттолкнул в сторону некстати накренившийся ящик и выбрался на середину комнатки.

Нет, я не собирался принимать последний бой: Боевая Медитация не превратила меня в обезумевшего берсерка-суицидника. Она лишь очистила мой разум от ила, мусора, дряни, нанесённых усталостью и страхом.

Следующий ход сделался очевиден.

Я поднял взгляд к потолку, к пластиковой заплате, которой мы с Бастилой совсем недавно закрывали прорезанное в броне отверстие.

К тому моменту, как Дарт Малак выбил дверь и с горящим клинком в руке ворвался в чулан, я снова стоял на обшивке «Левиафана», под психоделической цветомузыкой открытого гиперпространства. Из отверстия фонтанировал воздух, но давление быстро иссякало. Ни удушья, ни холода, ни страха я не ощущал. Кровь подсохла, руки перестали дрожать.

Связь в Силе объединила нас с Бастилой в единое целое: мне удалось перенять её «ноу-хау» и самостоятельно поставить силовой щит. Теперь я стал недосягаем для врагов. Я жил, я дышал, я смеялся.

Ровно до тех пор, пока в отверстии не показалась уродливая голова с фиолетовой татуировкой и запёкшейся кровью на макушке.