4

Рано утром сильный толчок разбудил их обоих. Он продолжался с полминуты, и в поле испуганно заржала Паутинка. Мэтью взял мальчика за руку.

– Спокойно. Спокойно, старик. Уже кончилось.

Было темно, но он разглядел, что лицо у Билли побледнело. Мальчик сказал:

– Я думал, все началось снова.

– Ничего подобного. Уже все. Видишь? Как рука?

– Затекла. Но не болит.

– Хорошо. – Мэтью выполз из-под одеяла. – Теперь, после этого будильника, нужно поработать. Я приготовлю что-нибудь на завтрак, а потом пойду за добычей. За следующие несколько дней хочу запасти как можно больше.

Билли тоже слез.

– Я пойду с вами.

– Не нужно.

– Но я хочу. – Он колебался. – Я не могу оставаться один.

– Ну, ладно. Сможешь умыться одной рукой?

С вечера Мэтью занес растопку; клочки бумаги и обломки дерева – в палатку; теперь он вынес их и начал разводить костер. Звезды исчезли, луна побледнела. С востока дул свежий ветерок. Успокоившийся осел щипал росистую траву. Мэтью открыл банку со свиными сосисками и разогрел ее. Сосиски они выложили на обломки дерева и поели. Мэтью вспомнил о недавнем вечере, коктейлях, маленьких сосисках на серебряной тарелке, вспомнил атмосферу легкой болтовни и безвкусной роскоши. Лишь десять дней назад? Не может быть!

Они привязали Паутинку на новом месте – на лугу, трава почти созрела для косьбы – и вышли. В качестве первого объекта Мэтью наметил порт Сен-Пьер. Он, очевидно, сильно разрушен, но если добраться до магазинов, они снабдят всем необходимым. Он подумал, как лучше добраться до города, и решил, что самый хороший путь лежит по югу, через Вал-де-Террес. Туда они могли дойти по открытой местности, не пробираясь через развалины, а потом, спустившись с холма, войти в город со стороны Эспланады. Мэтью наметил несколько первоочередных целей: аптека, скобяные товары, пища, обувь. Взять как можно больше и спрятать в тайники. Позже перенести с помощью Паутинки.

Проходя мимо развалин, они, как и раньше, кричали, но не ожидали ответа. Им встретились три собаки и несколько кошек, но той, что приходила к ним накануне, не было. Попадались странные картины. В одном месте устояла стена в восемь футов высотой, в другом телевизор, по-видимому, неповрежденный, смотрел на них пустым экраном с небольшой пирамиды обломков. Были и неприятные. Мужчина, наполовину высунувшийся из окна, когда дом рухнул и придавил его. Окровавленная рука, лежащая на траве, как отрубленная ветка дерева. Ребенок, мертвый, но нетронутый; впрочем, подойдя ближе, Мэтью увидел, что ночью тут уже поработали крысы. Он отвернулся, подавляя рвоту, и постарался сделать так, чтобы мальчик не видел этого.

Мэтью сделал небольшой крюк, чтобы побывать у дома Мэг Этвелл. Дом стоял в углублении, окруженный большим садом. Лужайку пересекала глубокая трещина, проходя и через дом. Разрушения были так велики, что не оставалось никакой надежды на то, что кто-нибудь мог выжить. Мэтью некоторое время смотрел на развалины, но не стал звать.

Билли наконец спросил;

– Здесь жили ваши знакомые, мистер Коттер?

– Да. – Мэтью отвернулся, не желая нарушать солнечную тишину. – Идем.

Они поднялись на холм к груде кирпичей – прежнему ограждению Форт-роуд. Отсюда открывался красивейший вид на острове: мыс Форт-Джордж, зеленый и лесистый, справа, впереди море с другими островами: Гермом, Джегу и более отдаленным Сарком. В хорошие дни можно было разглядеть Олдерни, его утесы ярко блестели на солнце. И город внизу, опускающийся террасами к воде и гавани.

Вначале он увидел острова. Они стояли на месте, но больше не были островами. Между ними и вокруг них простирались скалы, песок и высыхающие водоросли морского дна. Посреди пролива на поднявшейся мели торчал переломанный грузовой корабль. Ближе обрушившийся замок Корне. Остатки стен на скалистой возвышенности казались обломками зубов. А еще ближе…

Он ожидал полного разрушения, пустыни из проломанных кирпичей и камней. Но действительность превосходила все ожидания и ошеломила его. Город полностью исчез. Там, где стояли дома и магазины, виднелась лишь голая земля и скалы, обнажившиеся впервые за историческое время. Остались лишь еле заметные очертания набережной и гавани. В этом месте пнем торчал один из больших кранов. Присмотревшись, Мэтью увидел, что дно Рассела на всем протяжении загромождено обломками. Если раньше на острове он видел развалины, то тут было полное уничтожение.

Билли стоял за ним. Он негромко спросил:

– Что это сделало?

– Море.

– Это все?

– Как стена, – сказал Мэтью, отчасти самому себе. – Молот, чугунная баба, бульдозер. Боже! А я думал, что тут может что-нибудь гореть.

Они молча смотрели вниз. Виден был путь, по которому гигантским молотом между холмами прошла вода, обрушившаяся на город.

Билли сказал:

– Мы пойдем вниз, мистер Коттер?

Он покачал головой.

– Не сейчас.

И продолжал смотреть, пытаясь привести в согласие то, что видел и что помнил.

Билли отвернулся. Вдруг он сказал:

– Мистер Коттер!

– Да, Билли?

– Человек.

Мэтью быстро повернулся. Не более чем в 50 ярдах к ним приближался мужчина. Лет шестидесяти, но его вид не позволял точно определить возраст. Ноги у него голые, черные от грязи, одет он лишь в изорванную пижаму из красного ситца. Длинное худое лицо все в синяках, волосы покрыты грязью. Руки ободраны и окровавлены. Самое странное, что он приближался без слов, как будто не видя их.

Мэтью подумал, что он ослеп, но потом заметил, что тот движется по неровной поверхности уверенно.

Тогда Мэтью крикнул:

– Вы тоже выжили! Откуда вы?

Человек не ответил. Он направлялся не к ним, а к месту в нескольких ярдах от них. Остановившись, он посмотрел на стертые скалы, на которых стоял прежде город.

– Бог посмотрел на них. – У него был нормальный голос образованного человека. – Святые и пророки предупреждали их, но они не вняли. И вот ночью господь взглянул на них и заплакал из-за их пороков. Слезы его как молнии, а вздох как буря.

Мэтью сказал:

– Вам несладко пришлось. Ели что-нибудь после этого? Пойдемте с нами, мы вас накормим.

Он подошел к человеку и взял его за руку. Тот не отрывал взгляда от сцены внизу.

– Вот там, – сказал он. – Там они жили. Там они ели и пили, лгали и сплетничали, танцевали, играли и прелюбодействовали. И в секунду, в мгновение божьего ока, были стерты с лица земли.

– Вам нужно поесть, – сказал Мэтью. – Идемте с нами.

Он крепче взял человека за руку, тот вырвался и впервые посмотрел на Мэтью.

– Но почему я пощажен? Я тоже лгал и суесловил, я жаждал, чревоугодничал и богохульствовал. Почему ужасная месть миновала меня?

Не безумие его отвратительно, подумал Мэтью, а самопоглощенность. Впрочем, было ли безумие? Почему такая мелодрама, нота фальши в голосе. Я ничего не могу сделать для него, а мальчику не стоит это слушать. Он негромко сказал:

– Нам нужно идти, Билли. Оставаться незачем.

Билли, который и так попятился, охотно кивнул. Они пошли.

– Подождите! – крикнул им вслед человек.

Мэтью повернулся.

Человек сделал шаг в их направлении.

– Я должен исповедаться в своих грехах, – сказал он. – Прежде чем господь взглянет снова, я должен исповедаться.

– Исповедуйтесь господу, – ответил Мэтью. – Я не священник.

Он тронул Билли за плечо, и они пошли дальше. Сзади послышался скрежет камня, и Мэтью понял, что человек идет за ними.

– Слушайте, – говорил он, – слушайте. Я богохульствовал. Я произносил имя господа нашего всуе. Я суесловил. Занимаясь делами в Англии, я клал в свой карман деньги, принадлежавшие компании, акционерам. Я пил и не соблюдал субботу. Я вожделел к женщинам…

Он шел в десяти шагах сзади. Когда Мэтью остановился, он тоже остановился.

Мэтью сказал:

– Замолчите. Мы не желаем слушать. Уходите и найдите себе мир в другом месте.

Голос продолжал:

– Вы будете слушать. – В голосе звучали капризность и мелодрама. – Вы должны слушать, чтобы я спас свою душу. Потому что я великий грешник, такой же, как те, что убиты божьим гневом. Была женщина. Теперь она умерла вместе со всеми. Рот у нее был как мед, груди как сладкие фрукты. Она посмотрела на меня и я вожделел…

Мэтью остановился и подобрал камень.

– Уходите, – сказал он. – Замолчите и уходите.

Человек смотрел на Мэтью и смеялся.

– Вы должны меня слушать. Я только один спасся. А теперь вы и мальчик. Вы будете слушать мою исповедь, а мальчик передаст ее грядущим поколениям. Я вожделел к этой женщине, и однажды ночью…

Мэтью бросил камень, но промахнулся. Человек снова начал смеяться, а Мэтью подбирал камни и бросал их, чувствуя нарастающую ярость, желание калечить и убивать. Камни падали в руки и тело человека, а он продолжал смеяться. Но вот камень попал в щеку, и смех прекратился. Человек поднял руку к щеке, и пальцы его окрасились кровью. Он стоял, глядя на них.

Мэтью сказал:

– Держитесь от нас подальше.

Они снова пошли. На этот раз звука шагов сзади не было. Поднявшись на вершину холма, Мэтью оглянулся. Человек стоял неподвижно.

Билли спросил:

– Он сошел с ума?

Отвращение к самому себе заполнило Мэтью. Но как справиться с безумцем в разрушенном мире? Ведь ему нужно присматривать за мальчиком. И все же – это еще один выживший, а он бросал в него камнями. Хуже всего воспоминание той дикой радости, которая поднялась в нем при виде крови.

– Да, он сошел с ума, – ответил Мэтью. – Ты знаешь, это не его вина. Думаю, он попал под обломки и сумел выбраться. Мы не можем ему помочь.

Билли сказал с удовлетворением:

– Вы хорошо сделали, что прогнали его, мистер Коттер. Здорово залепили камнем!

Он хотел что-то объяснить мальчику, но не находил слов. А если бы нашел, была бы какая-нибудь разница между ним и этим безумцем? Оба исповедовались бы перед не желающей слушать, не понимающей аудиторией.

Он сказал:

– Пойдем в Сент-Мартин, Билли. Там была аптека. Посмотрим, что мы сумеем найти. К тому же там магазин скобяных товаров и склады продовольствия. Там должно сохраниться больше, чем в порту. Да и нести оттуда вещи в лагерь ближе.

– Значит, это наш лагерь, мистер Коттер? – Мальчик помолчал. – Может, мне набрать камней и положить у палатки? Вдруг он придет.

– Нет, – ответил Мэтью. – Не нужно.

Группу людей они увидели на некотором расстоянии от себя. Их было не меньше полудюжины, некоторые копались в развалинах, другие стояли рядом. Одновременно один из них увидел Мэтью и мальчика и приветственно махнул рукой.

Билли схватил Мэтью за руку.

– Что, Билли?

– Они не сумасшедшие?

– Не думаю.

Мэтью думал о собственной реакции. С этого момента, как он нашел Билли, в глубине души он знал, что найдутся и другие. Это была какая-то надежда, защита от безнадежного одиночества в будущем.

Человек, которого они встретили на вершине Вал-де-Террес, убедил его в этом. Выжили и другие, и он найдет их. Будут люди, с которыми можно жить и работать. Они снимут с его плеч часть ответственности за Билли. Теперь эта надежда стала реальностью, и он удивлялся, почему не радуется. Он пошел к ним, Билли шел рядом. Мэтью чувствовал беспокойство, которое не мог объяснить самому себе.

Когда они подошли, копавшиеся в развалинах прекратили свое занятие. Всего их было семеро. Три женщины: смуглая тощая безобразная старуха лет шестидесяти, полная миловидная девушка с глуповатым лицом лет двадцати и девочка на один-два года моложе Билли. Все они были в хорошем состоянии, если не считать синяков и царапин. Из четверых мужчин один был стар, другой примерно ровесник Мэтью и двое около двадцати пяти лет. Один из молодых, тощий, с кудрявыми светлыми волосами, сидел; его правая нога была перевязана и торчала прямо. У старика голова была перевязана грязной тряпкой; похоже, у него в высокая температура. Мужчина возраста Мэтью невредим, но выглядел испуганным и нерешительным. Признаки энергии были видны только у второго молодого мужчины. Кроме него, все были одеты в разнообразные, часто не подходящие и случайные вещи. На нем же был синий комбинезон. Хотя и грязный, он придавал ему деловитый вид. На ногах высокие кожаные сапоги. Задумчиво посмотрев на Мэтью и мальчика, он протянул руку.

Когда Мэтью пожал ее, мужчина сказал:

– Меня зовут Миллер, Джо Миллер.

– Мэтью Коттер. А мальчика Билли Таллис.

Миллер провел рукой по голове Билли.

– Здравствуй, Билли. Немного повредил руку, а?

– Сломал во время землетрясения. Мистер Коттер перевязал ее.

– Хорошо сделал мистер Коттер, – и он обратил свое внимание на Мэтью.

– Нам нужны полезные люди. В этих подонках мало толку. – У него были густые длинные волосы, а подбородок зарос щетиной; мощное телосложение: смотрел он на Мэтью спокойными серыми глазами. – Я рад, что появился кто-то, кто сможет справляться с делом.

Конечно, время требовало решительных людей, и Миллер, во всяком случае относительно своей группы, был таким. Он сознавал это и готов был сохранить за собой свое положение; в голосе его звучали уверенность и вызов по отношению к вновь прибывшему.

Мэтью спросил:

– Есть ли другие?

– Живые? Не видели. А вы?

– Один человек, но он… ну, немного не в себе.

– Спятил? – Миллер с презрением осмотрел своих товарищей. – Большинство из них тоже. Мозги у них все еще мешаются от тряски. Видели город?

Мэтью кивнул.

– Только что.

– Первое место, куда я направился, как только выбрался. Что за кровавая каша! В Сент-Семпсоне то же самое. Здесь лишь единственный город с магазинами, где можно что-то найти.

– Поэтому мы и пришли сюда, – сказал Мэтью. – Я прежде всего думал об аптеке.

– Умная голова, а? – Миллер пожевал толстую нижнюю губу. – Аптека, да, я не подумал об этом. Мы ищем еду и одежду. Но вы, конечно, правы. Нужно будет поискать бинты и лекарства. Забрать до дождей. – Он пристально взглянул на Мэтью. – Где вы переночевали?

– Поставили палатку в поле, недалеко от моего дома. У Сент-Эндрю.

– Мы остановились у залива Святых. – Он скорчил гримасу. – Теперь, конечно, какой к черту залив! Но там удобно и далеко от вопиющих развалин. Вам лучше перенести вещи туда.

Несомненно, парень умный. Мэтью слегка кивнул.

Билли сказал:

– У нас есть осел.

– Неужели? – Миллер взглянул на Мэтью. – Здоров?

– Да. Впрочем немолод. Один из тех, что держала мисс Люси.

– Пока все четыре ноги целы. Я видел несколько живых коров, но искалеченных. Мамаша Латрон, – он кивнул в сторону старухи, – говорит, что видела одну пасущуюся. Но она видела и ангелов и Иисуса Христа во славе. Вот что я вам скажу. Мы сейчас пойдем и приведем ваше животное, пока его кто-нибудь не убил.

– Кто?

– Никогда нельзя знать. Может заблудиться. – Он сказал, обращаясь к мужчине средних лет:

– Гарри, держи их здесь, пока мы не вернемся. Погляжу, много ли вы выкопаете.

– Если хочешь, можешь остаться, Билли – сказал Мэтью.

– Я лучше пойду с вами, мистер Коттер.

Миллер по-дружески приподнял его голову за подбородок.

– Оставайся и присмотри за малышкой Мэнди. Ей нужно поиграть с кем-нибудь.

– Мальчику не хотелось оставаться.

– Иди, парень. Делай, как сказано.

Билли вопросительно посмотрел на Мэтью. Тот кивнул. Мальчик пошел к девочке. Когда Мэтью с Миллером уходили, дети неуверенно смотрели друг на друга.

– Младшее поколение, – сказал Миллер. – Люблю детей, но только послушных. И они нам понадобятся.

– Вы думаете о долговременных планах?

– Долговременные, кратковременные – точно знаю только, что прежнего не вернуть. Нужно знать, что делать, и поступать правильно. Кстати, нужно договориться об одной вещи. – Он внимательно смотрел на Мэтью из-под густых черных бровей.

– О чем именно?

– Ширли. – Мэтью не сдержал удивления. – Блондинка. Она моя. – Он помолчал, но Мэтью ничего не сказал. – Я вижу, вы много умнее этих слюнтяев, которые мне встретились. Мы сможем работать вместе. У нас нет причин ссориться, но я не хочу никаких неприятностей из-за девушки.

– Что касается меня, то их не будет, – сказал Мэтью.

– Прекрасно! – Миллер говорил уверенно, но видно было, что он испытывает облегчение. – Я хотел только, чтобы мы понимали друг друга. Идемте приведем осла.

Они пообедали недалеко от раскопок. Две женщины сварили похлебку в большом тазу для варенья и разложили половником в различные сосуды: маленькие кастрюли, пустые консервные банки, жестяную коробку от кекса. Единственную целую ложку отдали Миллеру. Потом ели размороженную клубнику с консервированным кремом. Позже сидели на солнце, куря сигареты. Сигарета Мэтью была немного измята, но вкус у нее был хороший.

Утром к ним присоединился еще один человек. Звали его Де Порто, и у него было типичное гернсийское телосложение. Коротконогий и приземистый, с круглыми щеками, большим носом и слегка выступающими глазами, он был сыном фермера из Вале. Лет ему тридцать с небольшим.

Миллер, сидевший рядом с Мэтью немного в стороне от остальных, кивнул в сторону новичка.

– С мужчинами у нас хорошо. Они полезны, если могут работать – только нужно заставить этих ублюдков работать. Но позже будет не так легко. Нужно больше женщин.

Мэтью понял, что он возвышен до положения помощника вождя. Он воспринял это с равнодушием, смешанным с ноткой забавы.

– Не поискать ли других выживших? – предложил он. – Вначале я думал, что уцелел только один, но теперь появляется все больше и больше. Вероятно, трудно даже при такой катастрофе полностью уничтожить сорокапятитысячное население.

– Где вы начали искать? – спросил Миллер. – Мы откопали девочку, мамашу Латрон и Энди. – Энди был парень со сломанной ногой. – Но как знать, где копать, если не слышишь криков? А те немногие, что еще живы, должно быть, забили себе рты грязью.

– Мы можем захватить площадь побольше, – сказал Мэтью. – Растянемся как загонщики. будем кричать и слушать, не крикнут ли в ответ. – Он взглянул на солнце, горячее и невинное на безоблачном небе. – Если кто-то еще есть в завалах, они долго не продержаться.. Еда и вещи сохраняются лучше.

Миллер зажег новую сигарету от окурка и предложил еще одну Мэтью. Тот отрицательно покачал головой. Сигарет было мало, и раздавались они по норме, но у Миллера был собственный запас. Он сказал:

– Думаю, вы правы. Эти выродки могут идти и слушать, даже когда не могут работать. Отложим раскопки. У нас есть припасы на несколько дней, а остальное подождет.

– Кстати, говоря о припасах, – заметил Мэтью. – Не думаю, чтобы завтра можно было использовать продукты из холодильников. Рискованно.

– Они завернуты в этот поли… как его там называют?

– Все равно, я думаю, не стоит рисковать.

Миллер выдохнул дым.

– Вероятно, вы правы. – Он с улыбкой взглянул на Мэтью. – Вы мне нравитесь, Мэтти. Голова у вас работает. Хорошо хоть у кого-то сохранились мозги нетронутыми! Вы уверены, что не хотите еще закурить?

– Нет, спасибо.

Миллер спланировал операцию. Его план заключался в том, чтобы дойти до Тортевала через Форест и вернуться через Кингз Миллз. Мэтью сомневался в возможности сразу охватить такое пространство, но держал свои сомнения при себе. Мамашу Латрон, Энди и детей они оставили на месте. Билли возражал, но Миллер оборвал его. Мэтью подумал, что он прав. Если придется откапывать выживших, то они, несомненно, наткнутся на тех, кто не выжил. Хотя дети за последние дни привыкли к ужасам, но не нужно добавлять.

Они прошли не больше полпути до Тортевала. Первый ответ на свои крики они получили из развалин большого дома за аэропортом – женский голос, стон. Не менее часа прошло, прежде чем они добрались до нее. Все это время она непрерывно стонала, но ничего вразумительного не отвечала, когда они пытались подбодрить ее. Наконец они нашли ее под тяжелой балкой, придавившей ей бедра. Это была женщина лет тридцати, миловидная, с длинными темными спутанными волосами. Когда они начали поднимать балку, она резко закричала. После того как они подняли балку, она продолжала кричать, но не так резко.

Миллер сказал:

– Что нам с ней делать?

– Не думаю, чтобы мы могли многое сделать, – ответил Мэтью. – Несомненно, разбитый таз, вероятно, и позвоночник поврежден, и бог знает, какие внутренние повреждения. Единственное, что ей может помочь, это морфий, но у нас его нет.

– Она умирает?

– Да.

– Так я и знал. Если бы мы захватили ваше ружье… – Он с вызовом поглядел на Мэтью. – Разве что пожалеем единственный заряд. – Мэтью сказал:

– Посмотрю, нельзя ли дать ей кодеина. Ничего особенного, но лучше, чем ничего.

Кодеин был одним из немногих лекарств, которые они нашли в развалинах аптеки. Мэтью раздавил с полдюжины таблеток и смешал их с водой в пустой консервной банке. Женщине подняли голову, и она снова закричала. К удивлению Мэтью, она, однако, попыталась пить. Инстинктивно, вероятно, а не сознательно: через 36 часов она должна была сильно страдать от жажды. Потом ей дали немного обычной воды, и она жадно выпила. Она перестала кричать, но непрерывно стонала.

Миллер стоял в стороне. Посмотрев на женщину, он сказал:

– Ничего хорошего. И мы зря тратим время. Эштон! – Так звали старика. Седовласый, высокий, склонный к полноте, он жаловался на то, что ему трудно ходить. – Оставайтесь с ней. И время от времени давайте ей глотнуть.

Он достал бутылку с джином – единственную их находку из области напитков. Миллер взял ее в свою собственность.

Он протянул бутылку Эштону.

– Это лучше успокоит ее. Но не давайте слишком много и ради Христа не пролейте. Мне самому нужно будет глотнуть.

Другого выжившего они нашли в доме вблизи церкви святого Петра. Этого человека звали Малливант. Если не считать шока и сильного ушиба руки, он казался невредимым. Но из-за его семьи у них возникли затруднения. Жена и две его дочери были под обломками, и он не хотел уходить без них.

Миллер сказал:

– Они мертвы. Вы не один такой. Все мы потеряли семьи. Не глупите. Мы для них ничего не сможем сделать.

– Они могут быть живы.

– Мы сорвали голосовые связки за последние часы.

– Может, без сознания.

– Они мертвы, говорю вам.

Он с отчаянием сказал:

– Я вам не верю. Помогите мне выкопать их.

Миллер несколько мгновений смотрел на него. Потом сказал:

– Идемте.

Тела детей они нашли, откапывая мужчину, и покрыли их одеялами с кроватей. Миллер подвел его к одному телу и откинул одеяло. Это была девочка с сильно изуродованным лицом. Мэтью не знал, забыл ли об этом Миллер или сознательно поступил так жестоко, чтобы преодолеть шок.

Малливант смотрел, а Миллер спросил:

– Хотите видеть другую?

Малливант покачал головой и, наклонившись, закрыл изуродованное лицо.

Миллер резко сказал:

– Ладно, тогда пошли.

– Моя жена…

– Она тоже мертва.

– Но вы ведь не нашли ее тело?

Миллер смотрел на него раздраженно. Потом с нетерпеливым жестом сказал:

– Если хочется сунуть в это нос, ладно. Мы найдем ее.

Очень скоро они отыскали и ее, молодую рыжеволосую женщину, со спокойным неповрежденным лицом, на котором известковая пыль лежала, как белая маска. Малливант, глядя на нее, заплакал; рыдания сотрясали его тело.

Миллер позволил ему поплакать, потом сказал:

– Закройте ее и пойдем. – Когда Малливант не ответил, он потряс его за плечо. – Вам будет лучше, если вы уйдете отсюда.

– Я не пойду, – сказал Малливант.

– Какого дьявола вы останетесь? Они умерли. Вы живы. Нужно прямо смотреть на вещи.

– Идите, – ответил Малливант. Слезы прочертили линии на его грязном лице. – Спасибо за то, что вытащили меня. Теперь все в порядке.

– Вам нужно поесть, – сказал Миллер – Вы почувствуете себя лучше после еды. И выпивка! Дадим вам немного на обратном пути. Это вас поставит на ноги.

Малливант взглянул на Мэтью, тот пожал плечами. Миллер сказал

– Ладно. Это ваше дело. Мы наверху, у залива Святых. Знаете как попасть туда? – Малливант кивнул. – Приходите. – Повернувшись к остальным, Миллер продолжал: – Нам пора возвращаться. Пойдем назад севернее, другим путем.

Больше живых они не нашли, но в одном месте тело мужчины лежало в стороне от груды развалин, очевидно, бывших его домом. Мэтью подумал, что мужчину отбросило сюда толчком и убило, но Миллер поправил его.

– Посмотрите на часы, – сказал он.

Это была золотая «Омега»; как заметил теперь Мэтью, пижама на мужчине шелковая. На циферблате часов двигалась секундная стрелка. Миллер снял расстегивающийся браслет с мертвой руки и поднес часы к уху Мэтью.

– Автоматические. Все еще идут, значит, их передвигали в последние 24 часа. И взгляните на его руки, пальцы. Он выбрался из завала и только потом упал. Силен!

– Да, – сказал Мэтью. Человеку было около 50 лет. Должно быть, сердечный приступ. – Прикроем его?

– Какая разница? – Миллер надел часы на руку и с восхищением посмотрел на них. – Время дорого.

Они пришли к месту, где оставили Эштона с женщиной. Эштон сидел на обломке гранита; когда они подошли, он, не вставая, сказал:

– Она умерла.

– Слава богу, – сказал Миллер. – Давайте сюда бутылку.

Он протянул руку, и Эштон после короткого колебания вернул ему бутылку. Миллер сдвинул крышку и вытер горлышко рукавом7 Потом взвесил бутылку в руке, потряс ее прислушиваясь к звуку жидкости внутри.

– Дьявольщина! Она почти пуста! – Он посмотрел на Эштона и негромко сказал. – Бутылка была почти полная. Что случилось?

– У нее были боли, она все время стонала, – беспомощно говорил Эштон.

– Только этим я мог ненадолго успокоить ее. Я просто не мог стоять рядом.

– Когда она умерла? – спросил Миллер.

– Недавно, – ответил Эштон. – Четверть часа, может быть, 20 минут назад.

– Встаньте, – сказал Миллер. – Можете стоять? Давайте я вам помогу. – Он переложил бутылку в левую руку, а правой помог Эштону встать. Они были примерно одного роста. Стоя рядом со стариком, Миллер сказал: – И как давно она умерла, вы говорите?

– С полчаса.

– Лжете, ублюдок! – Голос Миллера по-прежнему звучал спокойно. – Она умерла сразу после нашего ухода. Вы сами выпили джин. Сидели и сосали мой джин.

– Я только однажды глотнул. Когда понял, что она умерла. Я не мог…

– Заткнитесь! От вас несет джином. Вы даже не можете стоять прямо. – Без предупреждения он сильно ударил Эштона в челюсть, и тот, пролетев несколько футов, растянулся на щебне рядом с мертвой женщиной. Миллер подошел к нему. – Вставайте! – Эштон застонал, но не сделал попытки встать. Тогда Миллер яростно пнул его в бок. Пнул еще дважды, потом отвернулся. И сказал Мэтью: – Ничего себе работа! Мужчина, который не может оставить свои трупы, мертвая женщина, и полбутылки джина как не бывало. Пошли домой.

Все послушно пошли за ним. Отойдя на сто ярдов, Мэтью оглянулся. Эштон встал и тащился следом.

К вечеру появились облака, но они были высоко и не угрожали дождем. Ужинали в лагере; пока готовили ужин, Мэтью отошел и постоял на вершине утеса. Глядя вниз, на песок, можно было подумать, что сейчас просто сильный отлив, и глаз продолжал искать знакомый мир волн. И находил только скалы и опустошение – лунный ландшафт. Пролив ушел навсегда.

Мэтью был не в настроении для общества и после ужина сидел в стороне от всех. Он слышал голоса, улавливал отдельные фразы. Большинство снова возвращалось к землетрясению. Они снова и снова пересказывали свои ощущения, как они упали, как умудрились высвободиться. Они не могли оставить эту тему, все время вертели ее, как язык ощупывает дырочку, оставленную дантистом. Конечно, со временем они устанут от этого. Мэтью подавил чувство презрения. Нужно смотреть в глаза реальности, сказал он себе. На некоторое время, а может, и на всю жизнь, ему придется жить с этими людьми. С болью подумал он о Джейн, о ее свежести и честности. И этой реальности тоже нужно смотреть в глаза. Он заставил себя не думать о дочери. Ничего в этом нет хорошего. Даже мысль о ней вызывает боль.

Его задумчивость нарушила новая сцена насилия. Миллер ушел куда-то в скалы, а тем временем новичок, Де Порто, подсел к Ширли. Скоро он, очевидно, уговорил его прогуляться с ним. Они направлялись в сторону от жалких палаток, образующих лагерь, когда встретились с возвращавшимся Миллером. Тот не стал тратить время на разговоры и бросился на низкорослого Де Порто. Де Порто избежал удара и ударил сам. Они сцепились и покатились по земле, а девушка стояла со смешанным выражением удовольствия и страха на глуповатом толстом лице.

Миллер был значительно сильнее и гораздо искуснее; борьба кончилась тем, что Де Порто лежал, не собираясь вставать. Миллер подошел к девушке и сильно ударил ее по лицу. Та с плачем побежала к палатке, которую разделяла с Миллером, и исчезла в ней. Миллер посмотрел ей вслед и подошел к Мэтью.

– Глупая маленькая свинья, – сказал он. – Рано или поздно это пришлось бы сделать. Это мог быть и Энди, несмотря на его сломанную ногу. Я видел, как он поглядывает на нее. Но и ей тоже должно было попасть, чтобы знала свой дом.

– И долго вы собираетесь там держать ее?

– Как держать, Мэтти?

– Не думаю, чтобы она хотела бесконечно сидеть в затворничестве.

Миллер несколько мгновений молчал. Потом сказал:

– Может быть, и не бесконечно, но достаточно долго.

– Достаточно для чего?

Он с улыбкой посмотрел в сторону.

– Чтобы убедиться, что у нее появиться потомство, и чтобы быть уверенным, что потомство от меня.

– А после этого?

– А после этого поглядим. Я реалист, Мэтти. В конце концов у нас шестеро мужчин на одну годную для дела женщину – ну, пусть четверо, если не считать вас и Эштона. Но сначала пусть будет ребенок.

– Вероятно, вам нужен сын?

– Клянусь господом, да!

– Сын короля Миллера Первого.

Еще одна пауза. Взгляд Миллера блуждал по пустому горизонту, по темнеющему небу. Закат был облачный, и на западе стояли столбы красного цвета. Миллер сказал:

– Вы думаете, так везде?

– Не знаю. Вероятно.

– Я тоже так считаю. Иначе были бы самолеты. Можем считать Европу уничтоженной и Америку тоже.

Мэтью вспомнил вечер у Карвардинов, спокойный дружеский разговор цивилизованных людей у огня. Он сказал:

– Недавно… мы говорили о землетрясениях. О том, что Британские острова вне их зоны и тут не может случиться сильный толчок.

– Смех!

– Мой приятель говорил о том, что регионы, где происходят землетрясения, это места недавнего горообразования, такие как Альпы, Гималаи и кольцо вокруг Тихого океана. Может, здесь началось горообразование? Насколько нас подняло? Узнать невозможно. Может быть, в Норвегии или Новой Англии поднялся новый Эверест. Похоже, что мы даже отделались сравнительно легко.

– Вы думаете, возможны еще землетрясения? – Они уже привыкли к дрожи земли, но сильных толчков не было. – Я имею в виду сильные, как то.

– Кто знает? Следующие несколько месяцев я не стал бы спать в здании.

– Немного надежды его отыскать, а? – Миллер достал сигареты и предложил одну Мэтью. – Берите, пока есть. Больше не будет. В нашей жизни во всяком случае.

– Да.

Мэтью прикурил от сигареты Миллера. Мужчина примерно его возраста, которого звали Гарри, с жадностью смотрел на сигарету. Мэтью предпочел бы отдать ему сигарету, чем быть объектом этого голодного взгляда, но пытаться сделать это бессмысленно: Миллер все равно не разрешит.

Выпуская дым в неподвижный воздух, Миллер сказал:

– Хорошо, что случилось сейчас, а не зимой.

– Да.

– Мы кое-что можем. Можем организоваться. Это дьявольски необходимо. Много пота, но дело того стоит. Лет через 20 или около того за дело возьмутся дети. – Миллер смотрел на палатку, откуда доносились звуки плача. – Клянусь господом, лучше пусть у нее будут мальчики! И первый должен быть мой. – Он крикнул в сторону палатки: – Заткнись! Заткнись, ты, глупая шлюха! – Встав, он сказал: – Думаю, надо пойти привести ее в порядок. Пока, Мэтти.

Мэтью продолжал курить. Из палатки послышался голос Миллера, звук удара, громкий вой, который постепенно стих.

Когда он кончал сигарету, подошел Билли. Он сказал:

– Мистер Коттер?

– Здравствуй, Билли. Как рука?

– Ничего. Мистер Коттер?

– Да?

– Я хотел бы, чтобы мы оставались в своем лагере.

– Это невозможно. И тут ты можешь играть с Мэнди.

Мальчик пожал плечами, но ничего не сказал. Конечно, он еще пребывал в мире до полового созревания, где нет места женщине. Это изменится. Они будут расти вдвоем и в должное время… Нет, не так просто. Время детских рассказов прошло. Девочка достигнет зрелости, когда мальчик будет еще совсем молод, чтобы претендовать на нее сексуально. Ее возьмет один из других мужчин, если не сам Миллер. От 12 до 13 лет она станет женщиной, а в последующие годы матерью. Если мечта Миллера о мальчиках тупоумной Ширли исполнится, Билли придется ждать, пока вырастут дочери Мэнди. Это так же возможно, как и все другое. Мэтью не испытывал к такому будущему ничего, кроме равнодушия и отвращения.

Билли сказал:

– Значит, мы не можем вернуться?

– Нет. Даже если бы мы могли, нам не отдадут Паутинку.

Ребенок старался понять эти взрослые премудрости. Займет ли он со временем место Мэтью как помощника Миллера, охранника его детей, или в племени возникнет конфликт, воцарится древняя тирания жадности и ненависти? Нет, подумал Мэтью, как бы ни повернулись дела, я не желаю на это смотреть.

– Пора спать, Билли, – сказал он. – Завтра придется поработать.

Загрузка...