Рваный край

18

Днем жара усилилась. Билли большую часть времени спал. Немного отдохнув, Мэтью пошел к ручью, разделся и умылся. Ему нечем было вытереться, и он сидел на солнце, пока не высох. Одежду нужно выстирать, но с этим можно подождать. На небе появились облака. Солнце скрылось, но было по-прежнему жарко. В отдалении послышался гром. Мэтью надеялся, что гроза начнется после возвращения Эйприл и остальных.

В конце дня Билли проснулся. Он вспотел, осунулся и вел себя беспокойно.

– Где они? – спросил он. – Где Лоуренс?

– Скоро вернутся.

– Как скоро?

– Скоро.

Билли жалобно сказал:

– Мне жарко.

– Сейчас принесу что-нибудь холодное.

Мэтью оторвал полосу от рубашки мальчика, как мог, выстирал ее в ручье и принес, мокрую, назад. Он вытер Билли лицо и шею. Мальчик немного успокоился. Но у него снова поднялась температура. Когда придет Лоуренс… Мэтью напрягал глаза, вглядываясь в кусты и отдаленные деревья. Солнце давно зашло, вечер превращался в ночь. Он понял, что сегодня они не вернутся.

Тут же он отыскал объяснение. Поблизости становилось все труднее и труднее находить добычу. Должно быть, они уходят от грота так далеко, что не могут вернуться в тот же день. Они вернутся завтра. Он сказал об этом Билли, и мальчик апатично посмотрел на него.

– Мы ведь сумеем переночевать еще один раз, Билли?

Мальчик слегка кивнул.

– Как ты себя чувствуешь, сынок?

– Хорошо.

Но голос его звучал еле слышно. На мгновение Мэтью охватил гнев: почему не возвращается Лоуренс. Но он тут же понял неразумность этого чувства и подавил его. Он вспомнил о запасах в старом колодце. Велев Билли спокойно лежать, он пошел туда. Подходя к колодцу, он испытал предчувствие разочарования. Но вот он нащупал доски и снял их. Перед ним чернел вход в колодец. Мэтью опустил руку и нащупал металлический прут. Веревка на месте. Потянув за нее, он с облегчением почувствовал тяжесть.

Он вытащил сетку, достал из нее несколько банок и опустил остальное назад. Потом вернулся туда, где оставил Билли. Мальчик сидел, беспокойно ожидая его возвращения.

Мэтью сказал:

– Я нашел молоко. Хочешь немного?

– Я думал, вы ушли.

– Ненадолго. Я говорил тебе. Вот. Я пробил дырки в крышке.

– Вы не уйдете, мистер Коттер?

Мэтью покачал головой:

– Нет, не уйду.

Ночью началась гроза с проливным дождем, громом и молниями. Мэтью пытался защитить Билли, уложив его под навесом грота и укутав в свой плащ. Сам он промок, но почти не замечал этого, беспокоясь о мальчике. Лихорадка дергала маленькое тело так же яростно, как гроза; Билли метался, звал родителей и собаку Капитана. Мэтью сидел рядом, разговаривал с ним, пытался успокоить. Он чувствовал отчаяние от неспособности помочь. Мальчик опасно болен, может быть, он умирает. Какая горькая ирония, если после таких усилий он умрет до возвращения Лоуренса!

Он держал руку мальчика.

– Крепись, Билли. – Пальцы сухие и горячие в его холодной влажной ладони. – Ты должен держаться.

К утру гроза ушла на запад, дождь прекратился, ветер стих. Но положение мальчика не улучшилось. Температура не спадала, движения стали слабее. Голос тоже ослаб. Билли, казалось, временами разговаривал с ним и с родителями, но как-то странно, как будто и он, и родители были далеко. Однако, когда Мэтью отнял руку, мальчик заплакал и успокоился, лишь когда Мэтью снова взял его за руку.

Замерзший и промокший, Мэтью сидел, пока не прояснилось небо. Обычная летняя гроза, сильная, но кратковременная, и вот небо над гротом снова приобрело ясный голубой цвет. Солнце осветило вершины деревьев, когда Билли уснул и Мэтью смог отпустить его руку. Мэтью не знал, когда можно ожидать Эйприл и остальных. К тому же их могла задержать гроза. Конечно, нужны знания Лоуренса, но, может быть, пока удастся воспользоваться какими-нибудь медикаментами.

На пути к погребу он миновал кусты роз. Вот четыре могилы с деревянными крестами, на каждой могиле роза, увядшая, побитая дождем. Мэтью постоял немного, глядя на них, потом пошел дальше, к развалинам дома.

Начало – уборка обломков и мусора – оказалось нетрудным, но заняло много времени. Мэтью не видел грот, но если Билли позовет, он услышит. Он добрался до перевернутого стола, ухватился, попытался поднять. Стол не двинулся.

Пытаясь снова, он вспомнил, что обычно эту работу выполняли трое: Джордж, Чарли и Арчи. Если бы найти рычаг.. Мэтью согнулся, напрягаясь изо всех сил, и чуть-чуть приподнял стол, но не настолько, чтобы просунуть что-нибудь. Он выпрямился, вытирая пот со лба. Наверно, все же придется подождать прихода остальных.

В последней попытке он попробовал сдвинуть стол. Расчистив место с одной стороны, он подошел к другой. Упираясь в путаницу балок и камня, приставив ноги к краю стола, он нажал. В первый раз ничего не произошло. Однако во второй раз стол двинулся на один-два дюйма. Мэтью переменил позицию и снова нажал. На этот раз ему удалось отодвинуть стол на шесть дюймов. Обнаружилась верхняя ступенька лестницы Щель была узкая, но достаточная, чтобы подбодрить Мэтью.

Ему пришлось еще несколько раз расчищать обломки по другую сторону стола, пока он не смог сдвинуть его настолько, чтобы можно было встать на верхнюю ступеньку. Потом он просунул полено и раздвинул щель настолько, что смог пролезть вниз.

Там было темно, свет падал лишь сквозь узкую щель вверху. Мэтью зажег бутановую зажигалку и осмотрелся. Вначале ему показалось, что ничего не изменилось. Столы на месте, полки тоже; проведя рукой, он увидел жестянки, одежду, металлическую лестницу, сверток войлока для крыши. Конечно, свечи не стояли на своих обычных местах, но это казалось неважным. И запасы не так аккуратно разложены, как раньше. Должно быть, Эйприл не так тщательно присматривала за разборкой. Но Мэтью интересовала вторая комната – медицинские запасы и бренди. Он подошел к двери и распахнул ее.

И сразу увидел, что маленький погреб опустошен. Опустели полки, на которых Лоуренс держал медикаменты, опустел стеллаж с драгоценными бутылками. В комнате оставалась только пыль.

Вначале Мэтью решил, что по какой-то причине они все перенесли в большую комнату. Вернувшись, он обошел ее с зажигалкой, проверяя все. Он не нашел бренди, зато обнаружил кое-что еще. Дело не только в беспорядке. Исчезло многое из запасов. Неужели все самое важное они перепрятали в другой тайник? Возможно, но трудно понять, почему. И куда. Сложно найти более удобное и безопасное место.

Если только… он вспомнил могилы. Вначале случайно, а потом вновь вернулся к этой мысли. Эйприл не клала на них цветы раньше. Вероятно, не считала нужным, так как рядом цвели розы. Теперь на каждой могиле по розе. Прощальный подарок?

Лоуренс хотел, чтобы они ушли, переселились в горы, где легче защищаться, где больше животных, где постепенно можно начать обрабатывать землю. Это самое разумное и очевидное решение. Они не уходили, потому что Эйприл не хотела покидать своих мертвых, а остальные беспомощны без нее. Если она изменила свое решение… И он очень ясно видел, как это могло произойти. Ее презрение к нему за то, что он отказывался признавать реальность жизни, за его поглощенность фантазией могла обернуться против нее самой. То, что она цеплялась за прошлое, вредило и ей, и остальным. Поняв это, она должна была отказаться от принятого решения. Для этого нужно было только мужество, а мужества у нее хватит.

Мэтью снова осмотрел запасы, стараясь вспомнить, что тут было. Спички и свечи исчезли, не стало маленького молотка, ручной пилы, ножниц… все эти вещи сочетают полезность с компактностью. У него сложилось представление, что гораздо меньше стало банок тушенки. Они взяли с собой то, в чем нуждались и что могли унести. Остальное оставили и закрыли, возможно, рассчитывая когда-нибудь в будущем вернуться за остальным.

Значит ли это, что они ушли недалеко? Он быстро погасил вспыхнувшую было надежду. Они ушли не в какое-нибудь определенное место. Они ушли искать убежище, дом, который можно защитить. И будут идти, пока не найдут. А найдя, останутся там.

Он по-прежнему бродил по подвалу, пытаясь осознать случившееся, и обнаружил, что снова находится в маленьком помещении. Скудный свет зажигалки блеснул на чем-то в углу полки у стены. Мэтью протянул руку. Маленькая прямоугольная бутылочка. Аспирин. Должно быть, не заметили, когда забирали лекарства. Это уже кое-что. Бутылочка аспирина для лечения, возможно, умирающего мальчика.

Тут Мэтью понял еще одно: внизу он не услышит, если Билли позовет его. Он быстро поднялся по лестнице и, лежа на спине, протиснулся в щель. Билли не звал, но Мэтью все равно пошел к гроту. Он и так долго отсутствовал.

Вскоре Билли проснулся, снова в бреду. Он хотел встать, а когда Мэтью удержал его, начал отбиваться. Он бился изо всех сил, но их у него осталось немного. Потом он успокоился, повис на руках Мэтью так тяжело и беспомощно, что Мэтью прижал ухо к груди мальчика, чтобы убедиться, что оно еще бьется. Он раздробил таблетку аспирина, смешал с консервированным молоком и напоил мальчика с ложки. Трудно было вложить ложку в рот, еще труднее заставить его проглотить.

Остальную часть дня и последующую ночь мальчик попеременно то бредил, то впадал в коматозное состояние. Мэтью в промежутки спокойствия выносил вещи из подвала: одеяла, чистую одежду, столбы и ткань для навеса. Однажды, вернувшись, он увидел, что Билли стоит на коленях и плачет. Мэтью уложил его и дал еще немного воды с аспирином. Это было к вечеру, а Мэтью сам ничего не ел, кроме холодных консервированных помидоров. Но у него не было возможности разжечь костер: не было сухих дров.

До темноты он натянул навес, но ночь была ясной. Было тепло, и звезды горели ярко и далеко. Мэтью долгие часы следил за их вращением, время от времени успокаивая Билли и разговаривая с ним. Дважды он ненадолго засыпал; во второй раз его разбудил Билли, пытавшийся перебраться через него и убежать. Голова и глаза у него болели, все тело налилось свинцом. Что случится с Билли, если он тоже заболеет? Он покачал головой, пытаясь прояснить ее, прогнать боль. Он не должен заболеть.

Наступил рассвет, состояние мальчика не изменилось, он только стал еще слабее. Силы покидали его на глазах, и когда он начинал кричать, голос его звучал не громче шепота. Мэтью и сам чувствовал себя плохо. Он ничего не ел. Ему только хотелось спать, а он не мог уснуть: мальчик нуждался в нем. Утро прошло в каком-то кошмаре. День был ясный, становилось все жарче. Мэтью отправился к ручью, чтобы освежиться; когда он подходил, ему показалось, что он видит наклонившуюся Эйприл. Воздух стал густым и тяжелым. Мэтью услышал кукушку, ее крик насмешливо бил по барабанным перепонкам. Он умылся, почти не сознавая, что делает, и отнес Билли мокрую тряпку.

В середине дня новый приступ лихорадки. Тело мальчика прогнулось в руках Мэтью; пульс бился пугающе часто. Мальчик тяжело дышал, язык у него распух и побелел меж сухих потрескавшихся губ. Все тело в то же время покрылось потом. Мэтью заставил его проглотить еще немного воды с аспирином. Больше он ничего не мог сделать, только держать в руках и время от времени вытирать лицо.

Мэтью был уверен, что мальчик умирает. Он вспомнил утро, когда впервые услышал его крик, выкопал его из-под развалин дома, и почувствовал страшную усталость. Все напрасно.

Он сказал себе, что мальчик сам пошел за ним, что он ничего не мог сделать. Он смотрел за ним, как мог. Наверно, было бы лучше, если бы Билли остался с Миллером или позже с Лоуренсом и Эйприл, но это не зависело от него.

Но он мог отказаться от своих фантазий. Мэтью смотрел на осунувшееся лицо мальчика и понимал: худшее обвинение против него в том, что он и не подумал это сделать. Он заботился о мальчике. Но он не любил его.

Он взял Билли за руку. Пульс по-прежнему частый и кажется нерегулярным. Все тщетно, и во всем виноват он. Мэтью лег рядом с мальчиком и обнял его…

Он находился в Гайд-Парке в холодный осенний день и кого-то искал. Искал того, кого любил, но потерял. Трава пожелтела, осенний ветер раздувал опавшие листья и бумажные обертки. Ужасно, что он не знал, где искать: куда ни повернет, всюду огромные пространства, где легко можно затеряться одинокой фигуре. И тогда он понял: Серпантин. Он видел на расстоянии его серые воды, и торопливо, почти бегом, направился туда. Но как он ни старался, озеро не приближалось. Несмотря на беспокойство и тревогу, он понял смехотворность этого: Алиса в Стране Чудес. А Эйприл рядом сказала:

– Ты не туда идешь. Я презираю тебя за это, Мэтью.

Он схватил ее за руку.

– Ты можешь помочь мне найти ее! Можешь, если захочешь!

Она покачала головой.

– Можешь!

– Нужно смотреть в глаза действительности. Посмотрим.

И они оказались у озера. В отдалении лодка с одинокой маленькой фигуркой на веслах. Уплывает, невозвратимо уплывает. Он закричал:

– Джейн! Я здесь! Вернись! Не оставляй меня, Джейн!

Но лодка с Билли все удалялась и скрылась под аркой моста. Он в гневе обернулся к Эйприл, но ее тоже не было.

Проснувшись, Мэтью увидел неподвижную фигуру Билли и подумал, что все кончено. Он коснулся его лица, ожидая ощутить холод, но, к его удивлению, лицо было теплым – обычное тепло жизни. Температура спала, мальчик спал спокойно и мирно. Мэтью почувствовал радость и благодарность, вначале приглушенную, потом такую неистовую, что зазвенело в голове. Он осторожно, чтобы не разбудить Билли, положил руку ему на лоб. Температура нормальная.

День клонился к концу, солнечные лучи косо падали меж деревьев. Мэтью набрал дров и развел костер. Тут он заметил, что Билли проснулся и смотрит на него.

Он подошел к мальчику и спросил:

– Как ты себя чувствуешь, Билли?

– Хорошо, мистер Коттер. – Голос звучал слабо, но чисто. – Я спал?

– Да. Хочешь поесть?

– Немного.

В подвале лежала большая кастрюля: должно быть, решили, что она слишком тяжела. Мэтью сварил похлебку, нарвал на огороде свежей зелени, накормил Билли и поел сам. Потом они сидели, глядя на огонь.

Билли спросил:

– Как мы вернулись сюда, мистер Коттер? Я не помню.

– Я тебя принес.

– Мне кажется, я помню собаку. Но я не уверен. – Он посмотрел на навес, под которым они сидели. – А где Лоуренс и остальные? Когда они придут?

– Они не вернутся сюда, Билли. Ушли искать лучшее место. Более безопасное.

– Значит мы их не увидим?

– Почему же? Я думаю, они ушли в горы. Когда ты отдохнешь и окрепнешь, мы пойдем искать их.

– Мы их найдем?

– Почему бы нет?

– Было бы хорошо.

– Нужно поискать. Осталось не так уж много людей. Потребуется время, но в конце концов мы их найдем.

– Лоуренс говорил, что будет учить меня на врача.

– Да. Тебе лучше лечь. Чтобы быстрее вернуть силы, ты должен отдыхать. Отдыхать и есть побольше.

Головная боль и тяжесть в теле у Мэтью тоже прошли. Должно быть, просто усталость и беспокойство, а главное – ощущение тщетности. Все это прошло. У него есть цель. Есть о ком заботиться.

Во время выздоровления Билли Мэтью занимался подготовкой. Среди вещей в подвале он не нашел обуви нужного размера, только большего. Мэтью разрезал большие ботинки, взял молоток, гвозди и прибил подметки и каблуки к обуви Билли, используя как колодку куски металла и камня. Он учился в ходе работы и в конце концов произвел нечто вполне пригодное. Он надеялся, что ботинки выдержат недели две, а тем временем он подыщет что-нибудь получше. Он починил и свою обувь, а также выстирал и заштопал одежду.

Потом он попытался изготовить лук, о котором говорил с Лоуренсом. Стальные прутья лежали на месте, нашелся и моток нейлоновой веревки, из которой можно сделать тетиву. При помощи куска металла он попытался сделать насечки на концах прута. Но сталь оказалась тверже, чем он думал, и через несколько часов работы он убедился, что ничего не выйдет. Тогда он срезал ветку ясеня. Из нее получился неплохой лук. Он нарезал стрелы и затвердил их концы в огне. Позже он практиковался в стрельбе, а Билли смотрел и аплодировал, когда он попадал в цель.

Затем начались сборы вещей в дорогу. Он много раз за те ужасные дни, когда нес Билли на спине, испытывал искушение бросить рюкзак, к котором лежал маленький мешок Билли. Но все же он сохранил рюкзак. Теперь Мэтью снова упаковывал мешки, выбирая наиболее ценные вещи. И на долгий срок. Если и есть надежда отыскать группу, то пройдет много времени – месяцы, может быть, годы. Нужно быть готовыми к долгому пути.

Погода ухудшилась. Два дня дождь стучал по навесу и капал с кустов в саду. Мэтью, глядя на Билли, решил, что мальчик достаточно окреп. Откладывать отправление больше нет смысла.

Вечером он оставил Билли готовить ужин, а сам пошел прогуляться. Ветер сдул розы с могил, только на одной лежало несколько лепестков. Мэтью сорвал свежие цветы и положил на место прежних. Потом пошел по той дороге, по которой они шли с Эйприл. Вот и дуб. Ветер не свалил его, дерево торчало под тем же странным углом. Что-то шевельнулось в ветвях. Белка. Можно ли есть белок? Если бы…

Смеющийся голос Эйприл:

– Если бы с тобой был твой лук!

– Почему бы и нет? Я, вероятно, промахнулся бы, но попробовать стоит.

– У тебя лук из плохого дерева, и стрелы никуда не годные.

– Я знаю. Но все это временно. Все временно. И будет по-другому, когда…

– Когда?

– Когда я найду тебя.

Смех стал жестким и резким.

– Ты все еще не отказываешься от иллюзий?

– Это не иллюзия. И он тоже хочет этого. Ему нужна ты и Лоуренс.

– Иллюзия. Та же иллюзия, что и раньше. Какая разница, если ты убедил и мальчика хотеть этого? Та же иллюзия, Мэтью. Я презирала тебя за это раньше и презираю сейчас.

– Твой голос в моем мозгу – иллюзия. Он станет реальностью, когда я найду тебя.

– И сколько ты будешь искать? Год? Два? До смерти? А мальчик? Какое наследство ты оставишь ему? Если он переживет эти годы блужданий и лишений?

Белка прыгнула на нижнюю ветку и сидела в нескольких футах от Мэтью.

– Отказаться от тебя?

– Не от меня. От меня ты отказался в тот вечер. От своих фантазий. Но я прошу слишком многого. Не правда ли, Мэтью?

Ночь он провел беспокойно и проснулся рано. Пока Билли спал, Мэтью собрал вещи и разжег костер для завтрака. Запах пищи разбудил мальчика. Он, зевая, выбрался из-под одеял.

– Мы уходим сегодня, мистер Коттер?

– Только позавтракаем.

– На север, в горы?

– Нет. На юг.

Мальчик удивленно взглянул на него.

Мэтью сказал:

– По морскому дну. Мы возвращаемся на острова.