Русские идут!

Глава 1

– Ох, вот ведь сука! Что-ж я маленьким-то не сдох! – прошипел Николай Романов сквозь ссохшиеся губы.

«И где же это мы вчера умудрились так нажраться-то?» – Николай попробовал приподняться, но тщетно. Мышцы не слушались, перед глазами мелькали какие-то картинки. Голова не просто болела, она раскалывалась, как арбуз под наезжающей гусеницей танка.

«Какого ещё, блядь, танка?» – спросил он сам себя и сам-же себе ответил, – «Т-72, или Т-90. Впрочем, арбузу хватит даже древнего Т-34. Помнишь такой? Его даже Третьему Рейху до Берлина по самые гланды хватило, куда уж там какому-то арбузу».

Т-34? Картинка перестала мерцать и оформилась в конкретное воспоминание. 1945-й год, Берлин, старший лейтенант Николай Романов пишет, вернее, нацарапывает ножом на одной из уцелевших стен, на руинах Рейхстага, по-немецки: «Привет, кузен Вилли, вот я и здесь, как тебе и обещал. Берлин, май 1945. Ники».

Картинки перед глазами перестали мерцать. Николай Александрович Романов, Наследник-Цесаревич Престола Российской Империи пробуждался в своём изначальном теле. Хотя, насчёт изначальности теперь возникали сомнения: «Значит, всё это правда? Это был не сон?» Четыре жизни, четыре судьбы и снова на старт…

– Его Императорское Высочество очнулись, – раздался радостный возглас лекаря крейсера «Память Азова».

«Как там его, смерда? Гирш, по-моему. Или не Гирш… Чёрт, какая-же каша в голове…»

– Не орите, любезный, будьте так добры. Наше Высочество сейчас очень болеет головою. Велите-ка шёпотом подать нам опохмелиться и убирайтесь в свой лазарет, мы уж тут сами как-нибудь оклемаемся.

Гирш (или не Гирш, как его там, смерда) испарился как снежинка при термоядерной реакции.

– Как ты, Ники?

«Георг. Граф Корфский. Мужик. Жаль, что не наследник Греческого Престола».

– Пока сам не пойму, Жорж. Вели подать мне «шустовского», голова раскалывается.

– Тебе нельзя, Ники.

– Это ещё почему?

– Ты ранен. Ничего не помнишь?

– Пока нет, но обязательно вспомню. А пока вели подать мне «шустовского» и папиросу.

– Тебе нельзя. Лекарь запретил.

– Сальвадор Фёдорович. – Николай разглядел командира крейсера, капитана первого ранга Бауэра.

– Слушаю, Ваше Императорское Высочество!

– Немедленно удалите от нашего высочества всех лишних. Наше высочество тотчас желает поставить крейсеру боевую задачу.

Бауэр распорядился, и пока публика покидала адмиральский салон, Николай прикрыл глаза.

«Рана пустяковая, а невыносимая головная боль от вселения чужой для этой головы памяти, такое было уже трижды, и лечится это как похмелье, главное – мимо рота не пронести».

– Помогите мне подняться, Сальвадор Фёдорович.

– Вы уверены, Ваше Императорское Высочество? Вы ведь сутки без памяти пролежали.

– Ну, тогда хотя бы сесть. Сутки, говорите? Государю-Императору сообщили?

– Конечно, Ваше Императорское Высочество.

– Оставьте титулование. Ответ от Государя получен?

– Так точно-с, Николай Александрович! Велено возвращаться, как это только позволит ваше состояние здоровья.

«Хорошо. Наше состояние позволит, когда я сам это решу. В прошлый раз я пошёл на обострение отношений с Японией в целом и с Микадо лично, хотя и тогда было очевидно, что это акция сумасшедшего одиночки, и закончилось всё это очень плохо. И для России, и, в итоге, для Японии, к вящей славе англосаксов.»

– Будьте любезны, Сальвадор Фёдорович, налейте мне «шустовского». Да полнее, что вы как от сердца отрываете, ей Богу. Вот так, хорошо. Расскажите пока – что вы знаете о случившемся.

«Через пару минут полегчает, проверено неоднократно. О как интересно: в этот раз, оказывается, я сам убил психа. Тростью. Через глаз прямо в мозг. Самурая (хоть и неуклюжего) с катаной (хоть и дерьмовой)! Такими тоненькими и беленькими ручками… Круто! Микадо со свитой и лучшими врачами прибыл в Киото и ждёт известий, готов лично прибыть на борт «Памяти Азова». А это, пожалуй, уже лишнее. Такая форма извинений для него уже на грани самоунижения. После этого уже я стану должником в его глазах. Нет уж, коллега, закрыть этот долг такой бесполезной ерундой я вам в этот раз не позволю».

– Ух, полегчало, славно-то как, дай вам Бог здоровья, Сальвадор Фёдорович. Теперь помогите встать. Уверен-уверен. Нет, никого пока не зовите, в халате посижу. Пойдёмте за курительный столик и бутылку прихватите. Пишите телеграмму Государю: «Жив-здоров. Инцидент исчерпан, тяжкой вины принимающей стороны не усматриваю, считаю необходимым продолжить визит согласно плану. Николай».

Бауэр одарил Цесаревича удивлённым взглядом, но ничего не сказал.

«Он, да и не только он, а подавляющее большинство европейцев, сейчас считают японцев унтерменшами, если вообще людьми. И я так же считал, в чём сильно просчитался. Фатально просчитался. Катастрофически…»

– Телеграмму Микадо: «Благодарю за заботу. Рана пустяковая, помощь не требуется. Планирую продолжить визит. Наследник-Цесаревич».

– А если Государь не дозволит, Николай Александрович? – осторожно поинтересовался капитан «Памяти Азова».

– Если не дозволит, то планы изменятся, – Николай затушил папиросу и сразу прикурил новую, – Но я очень надеюсь его убедить. Давайте ещё по чуть-чуть, Сальвадор Фёдорович, и зовите своего Гирша, нужно знать, когда он снимет мне повязку. Как же хорошо, что лейб-медика с собой не взял, сейчас бы кудахтал и на нервы действовал… Да, кстати, боевая задача – готовьтесь к переходу на рейд Токио. Даже если Государь велит прекратить визит, просто отправимся оттуда.

Повязку сняли через неделю, уже в Токийском заливе. Пришлось правда обрить голову, чтобы не сверкать плешью на затылке, но для волос это даже полезно, во всяком случае – так утверждают. На переход из Кобе в Токио, Николай пригласил на борт «Памяти Азова» принца Арисугаву Такэхито, отправив Кочубея, Барятинского, Оболенского, Ухтомского и Волкова в японскую столицу поездом. Со строгим наказом – выказывать местным исключительно благожелательность и дружелюбие, как будто ничего не случилось. Довольными их лица не были, но возражать никто не осмелился. На их недовольство – наплевать слюнями. Кто из них кому «стучит», сейчас разбираться недосуг.

Принц Арисугава Такэхито учился в Британском Королевском военно-морском колледже в Гринвиче и год прослужил на флагмане Роял Нэви «Айрон Дьюк», после командовал японским крейсером «Такао», поэтому пообщаться с ним о делах флотских было очень интересно.

Так уж получилось, что ни в одной из своих жизней Николай Романов на флоте не служил. Николай Силантьевич, 1918 года рождения, вообще служить большевикам не хотел и начинал трудовую карьеру учителем математики, однако началась Великая Война и его в декабре 1941-го призвали в артиллерию. Курсы младших командиров и одна из первых СУ-76 под командой в ноябре 42-го на Волховском фронте. В сорок третьем взводный, на СУ-76М; в сорок четвёртом старлей и командир роты СУ-85, с которой и повезло войти в Берлин. Как беспартийного, чинами и наградами его не баловали, однако из армии после Победы не отпустили. Японская кампания (для него Вторая Японская) 1945 года – капитан, командир батальона самоходок, вошедшего в Порт-Артур, был представлен к Герою, но не сложилось. 1954-й, Корейская война, уже полковник, военный советник. Как погиб – неизвестно. Все следующие исторические линии от этой заметно отличались.

Николай Игоревич Романов, 1954-го года рождения, сразу избрал карьеру военного, после школы поступив в Рязанское Десантное. Лучший на курсе, выпустился старшим лейтенантом. К английскому и французскому, от Силантича Игоревичу добавился немецкий в совершенстве. Три языка потенциальных противников, отличник боевой и политической (уже коммунист, да), ГРУ, полковник, Афганистан 1984-й. Как погиб – неизвестно. Эпоха Игоревича, от эпохи Силантьевича отличалась датой смерти русского Бонапарта Сталина. Когда Силантьевич воевал в Корее в 1954-м, Сталин был ещё жив и здоров, а в мире Игоревича он умер ещё в 1949-м, там Корейской войны даже не случилось. Берия делал попытки договориться с англосаксами по-хорошему и договорился, на свою голову. В 56-м его свергла военная хунта во главе с Жуковым и расстреляла, как английского шпиона.

Николай Андреевич Романов, 1984-го года рождения, родился в удивительную эпоху. Каким-то образом, Сталина в 1953-м сменил Хрущёв, умудрившийся отодвинуть от власти и военных, и жандармских; и превративший партию Сталина в секту неприкасаемых бюрократов. К моменту поступления Андреича в Краснодарское высшее военное авиационное училище, секта бюрократов уже добровольно капитулировала в так называемой Холодной войне перед Западом и лишилась власти; в России (СССР самораспустился) искали новый путь развития. Или, путь Реванша, скорее. Андреич талантов не демонстрировал, ему нравилось летать на вертолётах. Сирия, Украина, Польша. Снова полковник, Год 2024-й, как погиб – снова неизвестно. Как неизвестно и почему его вернуло в Александровича. Может в тех мирах закончились Николаи Романовы, а может и вообще человечество. Там всё шло именно к этому.

Впрочем, теперь это уже неважно. Ни один из Николаев моряком не был, а век двадцатый – это век борьбы за морское владычество. И сейчас владычицей морей являлась Британская Империя. Империя, над которой никогда не заходит солнце. Хм… Никогда не говори никогда. Зайдёт и солнце над Британией. Не завтра, но зайдёт обязательно. Мы с японцами для вас его и закатим, во всяком случае, очень постараемся, хоть сами японцы об этом пока даже не помышляют.

Вон, принц – сейчас убеждённый англофил, убеждённый в незыблемости их брито-великанского могущества. Зато у него отличный повар, а пользоваться палочками для еды нужно потренироваться. Не ново, конечно, в двадцать первом веке, палочками не умел пользоваться только их убеждённый противник, однако пользование на уровне посетителя российских суши-баров и японской аристократии конца века девятнадцатого – это очень большая разница. Нужна хорошо поставленная моторика, чтобы муху на лету ловить (Шутка? Да как сказать…). Так что завтракаем и ужинаем мы с ним вдвоём, в кают-компанию выходим только на обед. В пути (а переходим мы очень неспешно) нас догоняют пакет-боты: и наши, посольские; и японские.

– Ты теперь герой Японии, Ники (говорим, разумеется, по-английски), вся Япония сходится во мнении, что убить самурая с катаной тростью – под силу только Богам, или избранным ими героям.

– Не уверен, что я пытался убить этого сумасшедшего. Просто отмахнулся, как попало, а он глазом и наткнулся. Сам. Оставь. Наш Бог не приветствует даже такие убийства.

– А я и не говорю про вашего, ты сейчас в Японии, твоей рукой вели наши Боги. Ладно-ладно, умолкаю.

Что я собираюсь предложить Божественному Тэнно, Императору Мэйдзи? Пока НИ-ЧЕ-ГО! Пока только собственное дружелюбие, даже без гарантии, что это дружелюбие поддержит Государь-Император. Сан-Саныч суров. Реально суров. В Турецкую лично стоял в первой линии обстрела, на его глазах гибли друзья. Каково это, в первой шеренге под обстрелом? Николаи Романовы в боях прожили три жизни, но такого никто из них никогда не испытывал. Крут отец, спорить не о чем. Он с полным правом мог сказать – «Пока русский царь удит рыбу, Европа может подождать». И ждала его Европа. Покорно ждала.

Однако. Храбрости (силы воли) батюшка великой, а силы духа ему явно недовесили. Русский Богатырь (Александр Миротворец) был безропотным подкаблучником своей миниатюрной супруги. Баборабом, де-факто. Огромный, могучий медведь, женатый на тонкой и изящной, но смертельно ядовитой змее. Принцесса Датская… Невеста его старшего брата, доставшаяся Сан-Санычу «по наследству». Она наверняка хотела как лучше, а получилось так, как получилось. Мать…

Мать? Конечно мать! Все четыре жизни именно её Николай и считал матерью, несмотря на «вновь открывшиеся обстоятельства». Ладно, о ней потом подумаем. Мы, Николай Второй-Кровавый-Святой. Мы здесь есть медведь с ядовитыми зубами и реакцией, как у кобры-мамы. Мы уже и коммунистами были, и танкистами, и лётчиками. Только датчанами не были и никогда не будем. Плевать нам на вашу Данию, Маман. Только союз Трёх Императоров (Мэйдзи, Гогенцоллерн, Романов) имеет шанс покончить с англосаксонским игом. Вы ведь этого не знаете, любимая матушка, но в двадцать первом веке, эти новые вавилоняне объявили равноправие более чем тридцати гендеров. Вернее, двух гендеров и тридцати типов педерастов. Да, и ваша любимая Дания там размножалась только за счёт приёма эмигрантов. Негров и арабов.

Нет, немцев я и сам побаиваюсь, это есть, это правда. Немец сейчас на пике своей национальной пассионарности. Как и японец, впрочем, и не случайно они сошлись в союзе во Вторую Мировую. Проиграли, это факт, но шанс они имели. Реальный шанс. Захватили бы японцы Панамский канал, и американцы бы сразу «поплыли». Воевать вокруг мыса Горн не способна даже их экономика. Чего им не хватило? Третьего императора. Им не хватило России, СССР, Российской империи, называйте, как хотите.

Немцы, маман? Коварные варвары-тевтоны? Сочувствую вашей Дании, но мы, русские, видали варваров и поковарнее. Причём, в зеркале, если честно. Весь Улус Джучи уже наш, хотя мы всё ещё сокрушаемся про Иго. Да, скифы мы, да, азиаты, с раскосыми и жадными глазами. Мы – новая цивилизация, для простоты понимания обывателям – Третий Рим, после которого Четвёртому не бывать. После нас (если что) вообще ничего здесь не останется. Ничего живого. Даже травы и тараканов. Русские, уходя погасят свет для всех, я это точно знаю. А зачем нам мир, если в нём нет России? Богоспасаемой России. Логично, ведь? Это не расизм и не нацизм. Мы русские, и с нами Бог. А Дания ваша? Ей под Германией даже лучше будет, Маман. Неспособна ваша Дания жить сама по себе. Либо под Германией ей лежать, либо под Британией. Пусть будет под Германией. Так лучше. Нам лучше. И Дании вашей, да.

Логика ответов матери будет примерно такая. Поймёт? Конечно нет, поэтому озвучивать заранее это бесполезно. Пусть выпрашивает ответы по параграфам, с обсуждением каждого в отдельности. Тевтоны свиньи? Несомненно, майне либе мутер, но это наши боевые свиньи. Хотя, и для такой откровенности ей ещё расти и расти. О, ужин.

– Ники! Я хочу тебя предостеречь.

– Давай!

– Ты планируешь встречу с Императором…

– Планирую.

– Что ты знаешь про ГЭНРО?

– Почти ничего. Сейчас председатель ГЭНРО Ито Хиробуми. Учёный человек. Сторонник скорее союза с Россией, чем наоборот, ибо понимает, что с окончанием постройки Великого Сибирского Пути, Россия начнёт здесь разыгрывать совсем другие ставки. Ставки, которые Японии будет просто нечем поддержать.

– У вас хорошая разведка.

– Не такая хорошая, как тебе показалось. Многое мы пока покупаем. А почему ты спросил про ГЭНРО? Я всерьёз рассчитываю в него войти, кстати. Чем я не зять для Императора Мэйдзи? Подходящая для меня дочь у него есть.

– Дочь… Ты серьёзно?

– Решать это Российскому Императору, сам понимаешь. Отец у меня ещё тот оригинал, маловероятно, но всё возможно, этого не отнять. Насчёт ГЭНРО я не волнуюсь, даже если не войду в его состав. Ну что он, ваш ГЭНРО, сможет у нас существенного забрать? Владивосток, с очень громким названием, и, в основном, деревянной застройкой? Пусть! Это для нас повод. В ответ мы, как минимум, разорим ваш Хоккайдо. Не завоюем, заметь, а именно разорим. Всё сожжём и угоним полон, как во времена благословенного средневековья. С Сахалина, казаки переправятся туда на лодках, а казаков у нас очень много и Сахалин большой. Только позови и пообещай Хоккайдо… Мы не боимся, брат.